— Это всё не с проста … Ой, не с проста. — Шепчет мышь мне на ухо. Слова точные, но что-то очень уж знакомые, вот только задумываться над этим не позволяют обстоятельства.

Мы с мышем и О’Шеном сидим в засаде на адептов, на которых поступила жалоба, что они покидают территорию академии. Учитель О’Шен, будучи уверенным, что я к этому не причастна, потянул меня за собой. И вот … Сидим, ждём в лесочке, наблюдаем за одним из входов, через который, по словам стукача, они должны уйти. Вот честно, узнаю, кто слил информацию об этом учителю, уши надеру. Негоже так с соучениками поступать. Знаешь — молчи. И себя на разборки не обречешь, и других не подставишь, но кому-то, видимо, скучно жить в академии. Хотя, мне выгодно, выяснить, как именно они собираются «линять» отсюда.

На территорию академии давно уже опустилась тёплая ночь. Ветер едва слышно колышет листву деревьев, маскируя наше присутствие, а из окон академии не доносится не звука.

Внимательно слежу за входом и вижу, как та бесшумно открывается, выпуская наружу три скользнувших в ночь тени. И что-то слишком знакомы мне их движения. Довольно большие фигуры не слышной поступью крадутся вдоль стены, и моё зрение выхватывает, знакомый жест, означающий «стой».

— Наши. — Шепчу дёрнувшемуся О’Шену. — Давайте посмотрим, куда собрались.

— Надо валить их. — Возмущается мышь. — Валить их нахер. Брать и убивать.

Нет, это слишком знакомые слова, но вспомнить, откуда они не получается.

В падающем свете одного из окон, узнаю лицо Кота. Сволочи, хоть бы меня с собой взяли. Но ничего, я им устрою индивидуальный тренинг, воспитывающий коллективность.

— Я попробую подобраться поближе, а Вы подстрахуйте, если что. — Прошу учителя, на что тот усмехается, но одобрительно кивает ответ.

Мягко встаю с земли и крадусь вдоль кромки леса в направлении своих парней, решивших уйти в самоволку. Тёмного и Вояку я узнала по движениям, которые уже выучила. Да, все парни вели себя, по-разному проявляя индивидуальность, и если знать, на что смотреть, можно очень быстро изучить каждого. Это как, определить марку советского мотоцикла по рёву его мотора, когда привыкаешь слышать, различить не трудно. Так и у меня, я привыкла на них смотреть в работе.

Крались они, как воришки, боясь, что застукают, и даже не ведая, что уже попались.

— Ой, ща кто-то отгребёт! — шипит мышь. — Бля буду, отгребут, волки позорные!

Услышав это, я замерла, и начала бесконтрольно краснеть, вспоминая однажды просмотренный мною мультик про Винни Пуха в гоблинском переводе. Я даже боюсь себе представить, что ещё может знать мышь, а главное в какой момент озвучить.

Всматриваюсь в темноту и выступаю вперёд, преграждая парням дорогу.

— Ну, что, партизаны? Допрыгались? — Очень громко задаю вопрос.

А дальше, я не поняла, что произошло. Смазанное движение и вспышка яркого света, бьющая по глазам, словно нож. И вроде не больно, но как обухом по голове в самый ответственный момент. После этого, я вообще перестала что-либо понимать. Торопливые шорохи растворились в тишине почти мгновенно, О’Шен не дал о себе знать, а мышь и вовсе всем тельцем вжался в моё плечо.

— Вашу ж мать… — шиплю разъяренной кошкой, пытаясь продрать глаза. — Ну, погодите мне, балбесы!

Из пространства раздаётся очень знакомый голос, от которого по спине ползут мурашки.

— Я правильно понимаю, что тест провален, учитель О'Шен?

Замерла всем телом, узнав голос проректора.

— Всё верно, она не справилась.

Что? Какой тест? В голову стали закрадываться не самые хорошие мысли, о проверках способностей, но я постаралась не дать им волю.

— Что ж. Это очень удручает…

Я не понимала к чему это всё. Нет, если бы проверяли взвод, оно понятно, но, конкретно меня-то зачем?

Зрение постепенно стало возвращаться, и теперь я могла видеть пятна света, льющиеся из окон академии.

— Второй тест будем проводить? — Вопрос О’Шена звучит слишком предвкушающе и меня это немало удивляет.

— Простите, а что происходит? — наконец вклиниваюсь я в разговор, набравшись храбрости, но его игнорируют.

— Как по уставу положено обращаться к старшим?

Это меня так осадить пытаются? Черте что творится. Хоть бы объяснили сначала, что от меня требуется, а то устроили тут цирковое представление.

— Простите, товарищ проректор. Разрешите вопрос?

— Разрешаю, Бедокур.

Я повернулась на голос, чтобы увидеть блеск зелёных глаз, но вместо этого узрела лишь смазанное лицо проректора.

— Что это был за тест?

— На профпригодность. — глумливо шепчет мышь.

— Оценка способностей в условиях задержания диверсантов. Вы не справились с ним, Бедокур.

Меня просто затопило возмущением, потому что подход некоторых к составлению теста был неверен.

— Конечно, не справилась! Вы взяли людей из моего взвода. Тех, кто отлично знает не только мои достоинства, но и слабости! Тоже самое и со мной. Я знаю их слабые и сильные места, и если Вы дадите мне немного времени на подготовку, позволив использовать ещё и эффект неожиданности, они точно так же его завалят! Этот тест изначально не оставлял мне шансов на победу в неравном бою!

— Это всё отговорки, Бедокур… — «Это всё отговорки, Василиса» — слышу я голос своего дяди в голове. — «Мне нужны действия»

— Мне нужны действия.

Голова пошла кругом, заставив враз позабыть о действительности. Я задохнулась от нахлынувших воспоминаний, не в силах удержаться здесь и сейчас. Смазанное лицо Евангелиона, показалось мне родным, но я не стала бросаться к человеку, которого однажды уже спутала со своим дядей.

Взяла себя в руки, останавливая карусель мыслей и образов в голове. Шагнула вперёд и сквозь зубы задала единственный верный вопрос в этой ситуации.

— Разрешите действовать?

— Действуйте, Бедокур. У Вас есть двое суток.

Вам ситуация может показаться странной и непонятной, но речь шла о том, что я говорила проректору выше. Они с. О’Шеном использовали нечестный метод тестирования. И теперь моя задача доказать это им обоим. Вот только не на примере собственного взвода, я подойду к этому более радикально, докажу это на них самих.

Я развернулась и зашагала к академии, прокручивая в голове всё ранее виденное мною. О’Шен и Евангелион никогда не демонстрировали свои боевые способности, а посему мы положимся на эффект неожиданности и внезапного наступления. Если мне устроили простенький тест на улице, используя несколько человек, то я возьму глобальные масштабы. Что нам стоит дом построить?

Первое, что я возьму в своём плане за основу, это тревога. Сирену мне уже доводилось слышать ещё в первые дни своего пребывания в стенах альма-матер. Второе — время. Евгеша дал мне двое суток, но я подойду к этому с умом. Действо развернётся уже через пару часов.

Не удалось сдержать ухмылку, когда входила в комнату и досталась она Малисе.

— Что?

— Ничего.

Для взрослых дядечек нужны взрослые игры. Устроим им максимально приближенные к боевым действиям условия. Пусть всё будет по-настоящему.

— Ужас! Собрать взвод на плацу через пять минут.

— Jawohl mein fuhrer! — крикнул мышь и стрелой умчался прочь.

— Зараза свинорылая. — Усмехнулась я, предвкушая порку двух местных знаменитостей.

Через десять минут бойцы, и предатели были собраны на площади перед академией. К слову о последних, вид у них был вполне себе обычный, ни капли вины в глазах, и это мне не понравилось.

— Взвод по Вашему приказанию собран в полном составе! — отрапортовал Ужас и привычно умостился на моём плече.

Я разглядывала тех трёх, что безжалостно всадили нож в мою спину, и думала о том, какое же наказание для них выбрать. Обычные физические упражнения тут не подойдут, нужно что-то изощрённое и … А есть у меня идея, которая прекрасно вписывается в план.

— Ужас, введи ребят в курс дела, я пока с картой академии сверюсь. — И я, молча, отправилась к столу, что предназначался для расчётов. Взгляд ЧП прожигал затылок, но я поступила, как и всегда, не смотрела в его сторону и игнорировала жажду, сдавливающую горло.

Развернув карту, вычертила карандашом область проведения операции. Заброшенная постройка, как нельзя лучше подходила для засады, а заодно мы быстренько там осмотримся, я же не знаю, что там и как, внутри не была никогда. Поставила метки с комментариями для бойцов, чётко прописывая задачи каждого.

— Это пи * #ец, товарищи! — донеслось до моего слуха. — Доколе мы будем это терпеть?! Они требуют от нас немыслимых вещей, а ещё …

— Ужас! — Я всем корпусом развернулась к крылатому. — Я сказала ввести в курс дела. Кратко. А это что за пролетарская революционная речь?! Это не сборы на войну, крылатый, а диверсионный выход. — Оставив карту на столе, я подошла к своим бойцам. — В общем так, сегодня проректор и О’Шен провели испытание меня на прочность, о котором я ничего не знала. — Я убийственно взглянула на Тёмного, Вояку и Кота. — Естественно, я завалилась с первых секунд боя, поскольку меня ослепили.

Тёмный потупил взор, Вояка поджал губы, и лишь Кот не изменился в лице, весьма красноречиво демонстрируя своё отношение к происходящему.

— Вы мой взвод, а я ваш командир. — Выдохнула я. — Начнём с того, что вы должны были отказаться от участия в этом тесте.

— Отказаться от перспективы занять твоё место? — оскалился Зверь во все свои белоснежные. Я даже невольно закатила глаза.

— И чего тогда именно тебя там не было? — Видели бы вы взгляд Вояки в этот момент, он был в ужасе от того, что я могла его узнать. — Не составило никакого труда узнать тех троих, что предали своего взводного. Да, Тёмный? Или вы считали, что темнота ваш друг, а скорость реакции позволяет достигать небывалых рекордов в сокрушении врага? Глупо!

— Нас заставили. — Отчеканил Тёмный и поджал губы, понимая, что ляпнул что-то не то.

Армия не место для жалоб, это я усвоила за всю свою жизнь очень хорошо. Неважно кто именно виноват, у командира всегда есть система наказаний. Она предназначена для воспитания головы. Ты либо решай сам свои проблемы, чтобы никто о них не узнал, либо терпи то, что не тебе должно предназначаться. А жалобы … Жалобы тоже наказываются, поэтому …

— Пятьдесят, Тёмный! Упал-отжался! — Перевела взгляд на Вояку, довольно отметив, что Тёмный принял наказание без колебаний. — Предательство — это верх цинизма, первогрех. Только не отягощенный моралью человек способен на столь подлый и бесчестный поступок по отношению к своему товарищу. Все вы можете делать со своей жизнью что угодно, заниматься, чем хотите, предавать кого хотите, но это никак не должно отражаться на боевых товарищах. В бою я не встану в пару с человеком, который однажды уже всадил мне нож в лопатки, и это может стоить жизни нам обоим. В бою не место сомнениям, только выверенные решения и уверенность в текущих минутах. Вы должны были найти способ отказаться даже под гнётом смерти. — Вояка нервно стрельнул взглядом на Кота, но промолчал, тогда, же я перевела взгляд на третьего участника диверсии против взводного. — Ты! Пятьдесят на кулаках. Упал-отжался! — Кот опустился на землю и принялся выполнять упражнение, его короткие светлые волосы, упали на лицо и выражения его, я не видела, но отчего-то была уверена, что там, в полной мере можно прочитать чувство вины. — Все трое сегодня возьмут на себя роль предателей, чтобы было ясно, как к таким относятся в бою. Вопросы?

— В твоём мире подчинение вышестоящему — предательство? — Голос Лютого я узнала сразу, как обычно был задан вопрос интересующий всех присутвующих.

— В моём мире предательством считается любое действие, совершенное во вред тому, кто тебе доверяет, как себе, и не важно, кто отдал приказ, иногда можно и предупредить, если иного варианта не остаётся.

— А ты нам доверяешь, Бедокур? — ухмыльнулся Зверь. — Я бы не стал на твоём месте.

Когда-нибудь, я доберусь до его поганого языка, но сейчас промолчу, поскольку у нас не так много времени на осуществление задуманного.

— Итак. Перед нами стоит задача, которая позволит нам доказать, что вид обучения, который мы постигаем — лучший. Все мы видели разницу, каждый из нас скажет… — Я посмотрела в глаза каждому и не увидела там и тени сомнений или несогласия. — … скажет, что такой подход воспитывает в нас не просто воина, а дисциплинированного военнослужащего, который за своих стоит горой. — Глянула насмешливо на Вояку. — Да? — Челюсти предателя сжались, и было видно, что ему неприятно, как я выделила его из массы. Вообще, я надеялась, что эти трое просто попросят прощения и попытаются заверить, что такого более не повторится, но они молчали, даже Вояка, который обычно так и поступил бы. Усмехнувшись, отдала команду. — Пятьдесят. Упал-отжался! — И он не просто упал, он бросился отжиматься, вызывая очередную улыбку на моих губах. — Молодец. В общем, через два часа сорок минут, все мы дружно имитируем вторжение Валлауров на территорию академии.

Доля секунды и я попадаю под перекрёстный огонь тринадцати пар глаз, даже Вояка умудрился посмотреть, как на идиотку.

— Это невозможно. — Попытался образумить меня поднимающийся Тёмный. — Академия хорошо защищена от такого проникновения, они бы не смогли, только в том случае, если …

— Ага. Без помощи изнутри, они бы не смогли, верно? — усмехаюсь я. — Поэтому ты, Вояка и Кот будут играть роли тех, кто якобы помог им забраться внутрь.

— Да ты с ума сошла! — рычит Зверь. — Хоть понимаешь, что с ними будет, если их возьмут? Да их и убить могут!

— Пятьдесят! Упал-отжался. — Спокойно сказала я и продолжила. — План очень чёткий, если следовать инструкциям, никто не попадётся. Все знают, что такое имитация? — Не дожидаясь ответа, продолжила. — Мы очень тщательно изучали повадки Валлауров, они большие, массивные и тяжелые. Для того чтобы поднять правильную тревогу, нашим предателям нужно будет только пробраться к воротам и при этом быть замеченными триадой. Постовых у ворот обезвредить, как это сделали сегодня со мной, а дальше мы всей толпой бросаем боевые кличи Валлауров, имитируя набег. Понятно?

— Ты самоубийца что ли? — холодно спрашивает ЧП, заглядывая в мои глаза своим космосом. — На тревогу мгновенно сорвутся все судьи, которые могут находиться в окрестностях, а дальше включаться имперские порталы.

— А для этого мне понадобишься ты. Единственный обладатель равной судьям силы. Ты должен будешь отследить их и предупредить, что в академии проходят учения. Вот и всё. — Пожала я плечами. — Ах, да … Нам ещё ректора нужно поставить в известность, но сделать это так, чтобы ни Евгеша, ни О’Шен об этом не узнали.

— Евгеша? — удивился ЧП.

Чёрт. Вырвалось.

— Поможешь с предупреждением ректора? — Нагло проигнорировала вопрос, глядя в потемневшие глаза.

ЧП медленно кивнул, но что-то мне подсказывало, что к этому вопросу мы ещё вернёмся, даже не сомневаюсь, что найду ответ на поставленный не безразличным мне человеком вопрос.

— Так. — Почесала я затылок. — Дальше по плану… — Я развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась к столу, где лежала карта. — Нам нужно заманить этих двоих в заброшенное здание.

— И как это сделать? — доносится до меня недовольный голос Лютого, я замерла, так и не дойдя до стола. Повернулась и всмотрелась в его спокойное лицо.

Почему-то мне показалось, что моему плану сбыться было не суждено, они все были им недовольны, а я снова слишком самоуверена и не вижу перед собой очевидного. Они не те, кому можно безоговорочно довериться, разве Зверь мне не сообщил об этом несколько минут назад? Всегда замкнутые в своих триадах, но и там нет сплоченности.

— Мне в голову сейчас пришла одна очень неприятная мысль. — Нахмурилась я. — Если вы собираетесь сорвать мне операцию, то лучше сразу разойдёмся. Я сдамся и попрошу ректора дать вам другого взводного, потому что… — Я замялась.

Что за слабость, Василиса? Потому что не справляешься? Потому что тебе тяжело? Что за отговорки, мать твою? И это и есть тот самый боевой дух, которым ты собиралась их заразить?

Поджала губы и скользнула взглядом по лицу космоглазого, что неотрывно смотрел на меня, отслеживая малейшее изменение. Впрочем, как и Лютый.

— Потому что не могу вас заставить себя уважать. — Выдохнула, наконец.

Парни переглянулись, но никак не прокомментировали моё признание.

— Так что там с планом? — спросил Взрыв. — Или всё? Отмена?

Ещё раз внимательно всех оглядела, пытаясь найти на их лицах намёк на несогласие, но мой взгляд встречали прямо, а главное молча.

— А вы готовы к большой игре? — улыбнулась я. — По ухмылкам вижу: «Пионер всегда готов»

Тряхнула копной своих волос и принялась за обсуждение плана, ставя каждому чёткую задачу. На этот раз со мной уже никто не спорил, каждый внимательно слушал свои инструкции, задавал вопросы, если что непонятно и досконально разглядывал карту, где был отмечен главный квадрат действий.

Когда мой план стал ясен, как белый день, я заметила азарт в их глазах, какой был у всех моих однолагерников во время подобных игрищ, только там планы не напоминали самую настоящую диверсию, но и на кону не стояла честь взвода. Полагаю, сегодняшняя ночь принесёт нам немало «бонусов», о которых мы пока можем только мечтать.

Через два часа придирчивых обсуждений ко мне подошёл ЧП и молча, протянул руку ладонью вверх. Я сначала даже растерялась, не понимая, чего он хочет, в голове промелькнуло множество вариантов развития событий, что вероятно отразилась на моём лице, поскольку космоглазый усмехнулся уголком губ.

— Ректор. — Напомнил мне, прервав мучения разом. А я залилась густой краской.

Всё же погано, когда ты вот так себя не можешь контролировать, а глаза то и дело находят бьющуюся жилку на шее вожделенного объекта.

Выдохнув, протянула дорогую сердцу конечность и тут же почувствовала, как в неё впиваются длинные пальцы ванпайра. Я в очередной раз отметила, что Карсайто отличается от других, он не открывает портал белёсой вспышкой, он в нём растворяется, проваливается, исчезает. Всё что угодно, но не так, как другие.

Мир размазался, сжавшись до узкой точки за секунду, а затем приобрёл очертания академического коридора. Карсайто перенёс нас прямо к двери, подозреваю, это были апартаменты ректора. И вместо того, чтобы постучать в дверь он сдвигает меня в сторону, прижимает лицом к стене и медленно склоняется к моей шее.

— Мы забыли об одной очень важной вещи. — Доносится его шепот, который я еле слышу через грохот собственного сердца.

Моё тело мне сейчас просто отказало. Оно чувствовало горячие руки на плече и талии, тяжелое дыхание космоглазого и совершенно не хотело контратаковать, хотя мозг лихорадочно искал хотя бы пути к отступлению, но уже через несколько секунд сдался, подняв над окопом белый флаг.

— Что ты делаешь? — выдохнула я, зажмурившись.

ЧП не посчитал нужным отвечать. Медленно отвел мешающие волосы в сторону и прижался к коже губами, вызывая толпу мурашек на теле, и сбивая дыхание точным ударом в сердце. Я снова, будто падаю в пропасть, зная, что там нет дна. В животе оживает стая бабочек, а внизу всё сжимается в тугой комок.

Бездна.

Миг и его клыки прорывают тонкую преграду, отделяющую их от вожделенной жидкости, а я переношусь в другое время и место.

Вечер. На столе в кабинете Жени, тускло горит лампа, а сам он склонился над бумагами, совершенно не замечая вошедшую меня. Я вижу хмурую складку на его лбу, и у меня тут же появляется желание избавиться от неё, чтобы она не портила мне момент созерцания.

— Уже собралась? — вдруг холодно спрашивает он.

Меня дёргает от этого тона так, будто по голове только что ударили невидимым табуретом. Я никогда не слышала подобного обращения к себе, а тут …

— Да. — Отвечаю спокойно, продолжая смотреть на углубившуюся складку на высоком лбу.

Женя поджимает губы, продолжая водить взглядом по тексту, а я испытываю странное чувство вины, будто предаю что-то очень важное мне, но уразуметь этого не могу.

— От меня что нужно?

Стало обидно … Обидно, что родной человек не поддерживает в такой серьёзный момент, как первое свидание. Не улыбнется своей широкой улыбкой, чтобы подбодрить, ведь любая девушка очень нервничает в такие моменты, а он зарылся в работу с головой и бровью не ведёт.

Хмурый, как туча с самого утра, когда счастливым голосом сообщила сию радостную весть. Может ему не нравится, что я пошла на свидание? Ну, так не маленькая уже, давно пора. Это ведь так здорово, особенно, если свидание с любимым человеком. Однако дядя этого не понимает, похоже.

— Ничего. — Обиженно шепчу в ответ.

Женя, услышав этот тон, вскидывает взгляд на меня и в его глазах промелькнуло неопознанное мне тогда чувство, сейчас же я его определила. Ревность вперемешку с бессилием. Именно это осознание просто вытолкнуло меня из воспоминания.

Чёрт! Вот чёрт!

В эту секунду я просто потерялась для мира, для обоих миров. В душе творилось что-то странное, пытаясь разорвать меня надвое, круша все давно возведённые стены, скрывающие мои юношеские чувства и надежды, быть, может, даже мечты о чём-то запретном и запредельном. Почему я раньше не придала тому взгляду значение? Или …

Зажмурилась, давая время успокоиться своему заходящемуся в тесной груди сердцу. По телу распространилась дрожь, странная, колючая, болезненная и такая сейчас не желанная. Клыки Карсайто в шее, его руки на плече и талии … Стало противно от самой себя, но в тоже время было слишком хорошо, чтобы оборвать этот процесс. И снова двоякие ощущения, будто так должно и не должно быть одновременно. Наверное, это можно сравнить с грехопадением.

Я чувствую спиной, как быстро бьётся его сильное сердце. Руки ЧП сжимают меня крепче, будто говоря, что увиденное ему не понравилось и он не позволит больше никому другому так на меня смотреть.

Шумно вздыхаю, стараясь взять себя в руки, успокоится и перестать думать о том, о чём всегда себе запрещала.

Уже через несколько секунд сильные руки разворачивают меня к себе лицом, чтобы космосу был доступ к моим глазам, чтобы без тени упрёка посмотреть на меня и заявить нечто щемящее сердце.

— Дяди так не смотрят на своих племянниц.

Не смотрят, и племянницы тоже не смотрят так на братьев своих родителей, но я не стала озвучивать свою мысль. Осторожным движением сбросила с себя руки ЧП и двинулась к двери. После увиденного, я была подавлена, как никогда, ведь, переосмысленное поведение Жени выбило не только почву из-под ног, но и боевой запал.

— Постой. — Снова хватает он меня за плечи. — Тебе тоже нужно подкрепиться.

— Не сейчас. — Буркнула я, стуча костяшками пальцев в дверь кабинета.

Так и до анорексии недалеко, а потом и до призрака в стенах М.А.Т.а. А что? Буду бродить, и пугать адептов неудачников, а они будут испуганно называть меня призраком взводного. Как там говорил Карлсон? «- Начинаем воспитательную работу! Спокойствие, только спокойствие! Сейчас я вас настигну — вот тогда мы похохочем …». О, да. Это была моя любимая часть советского мультика.

Вот вроде бы взрослые люди, которые решают отнюдь не бытовые задачки, берут в расчет любые мелочи, возможные оплошности, факторы и даже направление ветра в, казалось бы, самых обычных погодных условиях… А подумать о том, что ректор академии может ночью находится вне стен своего кабинета, забыли.

Вполне естественно, что на торопливый стук в дверь нам никто не ответил. Оставалось лишь жалобно пошкрябаться в нее ещё раз, представляя, как весь замысел накрывается звонким медным тазом и умоляюще взглянуть на ЧП.

— Скажи, что ты знаешь, где его найти?

Космоглазый был задумчив, как иногда случалось. В такие моменты его взгляд будто уходил вглубь себя, и я ловила себя на том, что жадно впитываю каждую чёрточку его лица, пока он не замечает и погружен в собственные мысли.

— Знаю. — Безэмоционально ответил он, вновь перехватывая мою ладонь.

Что-то изменилось в его поведении. Что-то, что заставило напрячься широкую спину и сильнее сомкнуть длинные пальцы, притянувшие мой взгляд.

Уже совсем скоро Карсайто остановился перед очередной дверью. Он не повернулся, не взглянул на меня своим космосом, не сказал чего-то, что вновь могло вывести меня из себя в очередном слепом противостоянии. Просто постучал, выпустив из пальцев мою ладонь. Три коротких отрывистых удара в дверь, но мне показалось, что это было чем-то знаковым для него. Слишком короткий вдох, слишком напряженный взгляд, будто он пришел к какой-то мысли, генерирующей его дальнейшие действия.

И когда раздался щелчок дверного замка, была брошена фраза. Одна фраза, разделившая нашу историю на «до» и «после».

— Никому тебя не отдам.

Он уже говорил мне это ранее, говорил, что никому не позволит прикасаться ко мне, но тогда я отчётливо понимала, что желание присвоить было спонтанным и не обдуманным, продиктованным страхом потерять не обретённое. Сейчас же я слышала констатацию факта, сказанного уверенным и хорошо поставленным голосом. Я уже знала, что это решение не подлежит обсуждению.

Мысленно усмехнулась, ведь это его решение. Никто не вправе решать за меня.

Дверь широко распахнулась, и оттуда вышел ректор, прикрывая за собой последнее препятствие, разделявшее наши взгляды и внутреннее убранство помещения. Его взгляд сделался удивлённым, а вопрос был молчаливым.

Вздохнула, понимая, что объяснять придётся мне, и уже было открыла рот, как Сайто вставил фразу холодным, не терпящим возражения тоном:

— Из здания академии в эту ночь ни ногой, через двадцать минут поднять щиты. Чтобы доступ был только у проректора и учителя О’Шена. О происходящем расскажу позже.

Ровно три секунды мне понадобилось, чтобы сбросить с себя оцепенение и потрясенно взглянуть на своего спутника. Понять важное удалось лишь, когда ректор академии криво усмехнулся и кивнул.

Что за …?