Я, мать вашу, не знала, как себя вести. Куда кидаться и, собственно, что делать. Вокруг так грохотало, что хотелось зажмуриться и сунуть голову в песок, но мой здравый смысл вновь и вновь твердил мне: «Ты Ванпайр! Ты элита военного общества с нехилыми знаниями. Отбрось все страхи и сомнения, разрабатывай план действий и… Беги нахрен из этого пекла, пока не разорвало от прямого попадания какой-нибудь крылатой ракетой, пущенной с моря одним из знаменитых эсминцев».

Выдохнула, пристально посмотрев на ЧП. Тот являл собой подобие статуи, и дело вовсе не в том, что он был задумчиво неподвижен. Просто он был абсолютно весь в пыли, из-под которой не было видно даже цвета глаз. Ужас и вовсе неотрывно смотрел на меня, но сморгнув, всё же, выдал очередной знаменитый перл.

— Это фиаско, братан!

— Да уж. — Нервно хмыкнула я и поднялась на ноги.

Меня всё ещё слегка мутило после этого перемещения, но Судья мне не нравился больше. Я подошла и тыкнула пальцем в его плечо, подавляя желание найти для этих целей палочку, чтобы не трогать гада руками.

— Верни меня домой! Какого хрена ты перенес нас сюда?

ЧП поднял на меня взгляд и бесцветно заметил:

— Это был не я…

— Эль думбас мас грандэ эн эль мундо! — неожиданно начал ругаться на знакомом языке Ужас, жестикулируя крыльями

— Эй-эй! — остановила я поток испанской брани, не понимая, что на него нашло. — Я не знаю испанского! Откуда ты..?

— А меньше фильмов с субтитрами смотреть надо было!

ЧП ошалело посмотрел на взвинченного Ужаса.

— Вы вообще о чём?

— Эрэс муй фэо!

— Ужас!

— А что Ужас?! Если бы не он мы бы не оказались сейчас в этой черной заднице реальности сирийского военного конфликта, где Россия между прочим херачит злых дядек с бомбами и автоматами!!! А знаешь, что это значит Вася?!

— Что? — тупо уставилась я на стратега.

— А то, что бомбы, мины и ракеты падали именно сюда! — Ткнул он своим кожистым крылом в песок. — А значит злые дядьки…

Мыша перебила автоматная очередь из далека и свист пуль над нашими головами. Я не раздумывая дернула ЧП за руку и потащила в сторону одного из множества разваленных зданий, видневшихся впереди, чётко осознавая, что имел ввиду Ужас. Вероятнее всего мы в самом эпицентре бойни, а значит в окружении запрещенной террористической группировки.

Пока тянула космоглазого вперёд, думала только об одном.

— Если ты сейчас не перетащишь меня в Россию, я с тебя десять шкур спущу, ур…

Я даже договорить не успела, как песочная картинка мира смазалась, а мы оказались на остановке, где впервые столкнулись. Ошалело хлопая глазами, я попыталась переместить и разум с сирийского поля боя, и вообще была близка к тому, чтобы тронуться умом.

— А в банк можешь? — Спросил свинорылый, переползая на моё плечо. — Я полжизни отдам за кучу бабла и свободу в этом охерительном мире!

— Зачем подопытной зверюшке, умеющей вести беседы нужна куча бабла? — осадила я будущего читера. На что Ужас ответил мне свирепым взглядом, будто это я у него только что миллион долларов украла, а не он сам их себе выдумал.

Нервно оглядевшись по сторонам, я поняла, что почти ничего не изменилось с моего последнего пребывания здесь. Сколько времени прошло? Больше месяца точно. А учитывая, что на тот момент был конец сентября, вся листва в городе должна была растерять зелень и опасть, а серость улиц покрыться пушистым снегом, но этого не произошло. Желтизна деревьев только-только начала сбрасывать цвет, покрывая дороги яркими пятнами.

— Какого хрена? — вопрос был риторическим и ответа не требовал.

Озираясь по сторонам, я направилась по знакомому маршруту. Всё было до боли знакомо, но в то же время, совсем чужим. Проходя мимо витрины, в которую сотню тысяч раз смотрелась, будучи обычной девчонкой, я замерла в удивлении, а за мной остановился и ЧП.

Если раньше я видела в своём отражении бледную хрупкость, то сейчас вижу аристократическую стать, которой бы в жизни не достигла самостоятельно. Одежда была привычной на земле, поэтому взгляды прохожих не были удивлёнными или насмешливыми. При виде нас, они скорее завораживались красотой, что не удивительно, в М.А.Т. е нет некрасивых адептов. Все выглядят, как с обложки журнала.

— Нам нужно серьёзно поговорить. — Выдохнул Судья, цепляя меня за локоть, но я успешно вывернулась и двинулась дальше.

— Не испытываю ни малейшего желания. — Хмыкнула я. — Спасибо, что вернул на историческую родину, на этом можешь свалить с глаз моих.

Мы уже входили в мой двор, когда он дёрнул меня за рукав куртки, чтобы развернуть и тут же вжал в стену своим телом. Вот только мой ум сейчас был, как никогда трезв и отчаянно не желал вести беседы на любые темы с источником душевного дискомфорта. Выворачиваюсь и бью изо всех сил в грудь ЧП.

— НЕ СМЕЙ. МЕНЯ. ТРОГАТЬ!

— Ладно! — загораживает он собой дальнейший мой путь. — Но ты должна меня выслушать.

Я и без того злая, зачем сейчас идти со мной на контакт? Это никогда ни к чему хорошему не приводило, а только усугубляло неприятную ситуацию. Когда зверь ранен, он атакует, разве нет? Иногда мужики меня просто поражают, честное слово. Ну, не можешь ты сейчас достучаться, попробуй позже, когда все будут дома!

— Всё, что я должна, записано в налоговом кодексе! Всё, что не должна — в уголовном! Так что катись-ка ты кубиком обратно в Этраполис!

Карсайто яростно блеснул космосом своих глаз и сжал челюсти так, что казалось, они сейчас сломаются.

— Отлично. Очень жаль, что ты такая твердолобая, Василиса. Через час я жду тебя здесь, если не хочешь остаться никому не нужной в этом дерьмовом мире!

И он просто исчез на моих глазах, оставив нас с Ужасом недоумевать. Вот просто взял и растворился в пространстве.

Я не дала себе времени подумать над ситуацией, просто двинулась дальше, желая всей душою увидеть Женю. Нырнула в подъезд, взлетела на свой этаж и с бешено колотящимся сердцем нажала кнопку дверного звонка.

Что он скажет мне?

Что я ему скажу?

Искал ли?

Скучал?

Конечно, глупая. Он твой дядя! Как мог не скучать по… Любимой племяннице?

Секунды тянулись вереницей, прямой дорогой в вечность, но всё же, настал тот, момент, когда замок щелкнул, и дверь приоткрылась, являя моему взору заинтересованное лицо матери.

— Вам кого? — задаёт она вопрос, после которого я впадаю в ступор.

— Мама?

— Что, простите? — улыбнулась она, явно не понимая, о чём речь, и заставляя мое сердце, болезненно остановится.

Вот так смотришь в глаза родного человека и думаешь: «Какого черта тут происходит? Что за магия такая, которая позволяет забыть родную дочь по щелчку пальцев?». Может ей так удобно, учитывая на сколько я пропала? Но глядя в эти серо-зеленые глаза, моя надежда таяла с каждой секундой. Я видела в них не только непонимание, но и равнодушие, которого никогда не было в этих зеркалах чужой души. Мама любила меня. Пусть по-своему, не принимая моих желаний и мечтаний. Пусть эта любовь была чрезмерно назойливой, но… Это была любовь матери. А сейчас?

— Мама, ты меня не узнаёшь? — надежда гласила в каждом слоге моего вопроса.

Она непонимающе кривит лицо, а с губ исчезает улыбка.

— Девушка, вы меня разыгрываете? У меня никогда не было детей.

Горло сжимается от досады, боли, обиды. Я делаю непроизвольный всхлип и опускаю глаза.

— Простите. Возможно, я ошиблась адресом. — Решаю переиграть ситуацию я. — Можно воспользоваться вашим телефоном? — Знаю, что она не отказывает в незначительных просьбах незнакомым, поэтому спокойно ожидаю ответа и вхожу, когда дверь открывается чуть шире.

Мама уходит в спальню за телефоном, а я ныряю в душные объятия своей бывшей, а ныне абсолютно незнакомой комнате, в которой не осталось ни одной моей вещицы. Это была самая обыкновенная спальня, в которой не чувствовалось души бывшей владелицы. Даже старые постеры с героями фильма «Команда А» пропали, а ведь я их так обожала! Недолго думая, я выскользнула в коридор и бросилась в Женин кабинет, но и он встретил холодной отрешенностью. Ничего из вороха бумаг, коими битком были забиты шкафы. Книги? Ни одной не осталось. Даже макеты самолётов и танков пропали, хотя они были только для декора здесь. И только неуловимые ноты знакомого парфюма ещё витали в воздухе, заставляя мой разум держаться за реальность.

Это не сон. Всё это не сон…

Слёзы навернулись на глаза, когда мама подошла, коснувшись моего плеча. Она, молча, протянула мне мобильный, но я видела укор в её глазах, мол, чего ты шарахаешься по чужой квартире, но я, молча, беру телефон и набираю заученные цифры.

«Телефон абонента выключен, попробуйте…»

Я уставилась на экран телефона и увидела дату. Вопросы посыпались ворохом, голова пошла кругом, а дыхание сбилось, стоило только подумать о разнице во времени между двумя мирами. Почти в полтора раза!

Почему?

Что происходит?

Куда делись наши вещи?

Кто во всём виноват?

Вопросы нарывали, как болезненные язвы на коже, готовые вот-вот взорваться. И только один заставил начать немедленно действовать. Он создал цель и невероятное стремление. Узнать. Выяснить. Понять.

Где он?

Вручив матери телефон, и не говоря не слова, я бросилась прочь из квартиры, чувствуя острую необходимость срочно навестить ресторан «Синяя птица». Не может такого быть, чтобы его не было здесь! Пусть не помнит, как мама, пусть! Чёрт бы побрал всё это! Только бы был! Был здесь…

Я не воспользовалась услугами транспорта, как делала обычно. В моих карманах не было ни одного рубля, да и бег стал уже давно привычным способом передвижения. Вдох, три шага, выдох. Так очищался разум. Так были незаметны серые лица встречных прохожих. Так было проще.

Ресторан встретил старой вывеской и знакомым лицом охранника на входе, однако он меня не узнал, а мой внешний вид не позволил оказаться внутри, но мне не так уж и много нужно было.

— Кто владелец этого ресторана?

Меня окинули подозрительным взглядом с ног до головы, но не заметив ничего подозрительного, снисходительно ответили.

— Поклонский Данил Васильевич. Что-нибудь ещё?

— Давно?

— Да лет пятнадцать уже.

Я невесело усмехнулась и направилась в обратную сторону. Внутри бурлил, просыпающийся вулкан, но я шла спокойно. Очень спокойно и осторожно, будто ступая по минному полю. Ужас, молча, вжимался в хвост волос, по привычке переброшенных через плечо. Он понимал меня и молчал, знал, что мне не нужны сейчас слова, которые могли лишь усилить переживания относительно моего дяди…

На самом деле, я не дура. Уже сейчас я понимала всю остроту ситуации, которой находила объяснение во времени. Война в Этраполисе началась тридцать лет назад. Если я проведу здесь один час, там пройдёт полтора. Именно в этом всё дело. Именно в том, что я родилась не на этой планете.

Меня зовут Василиса Дарганир.

Мне девятнадцать лет.[1]

* * *

Я брела медленно, уже не стремясь вернуться куда-то. В голове сейчас звенело пустотой. Наверное, это шок. А может защитная реакция? Улицы непривычно шумели голосами, прохожие безучастно осматривали внешний вид, будто видели диковинку, хотя в какой-то степени так и было. Голуби, блуждая по тротуарам, выпрашивали крохи еды, курлыкали, вгоняя Ужаса в моральный ступор, хотя тот и так молчал, щадя мои чувства. Воздух был непривычно загрязнен. Серый город давил, но создавал свою, пусть и не приветливую, но знакомую атмосферу.

Это был чужой город, пусть и с детства знакомый мне. Солнце далеко, не греет, как в детстве своими яркими лучами, возбуждая в душе наивную радость … А может всё дело в настрое? Не чувствую притяжения или заземления в этом городе. Хочу воспарить … или вернуться в Этраполис?

Хмыкнула, увидев уличного музыканта с гитарой по другую сторону дороги. Его звонкая подруга была очень красивой и стильной на вид. Вся увитая яркими цветными узорами и невольно притягивала взгляд.

Хочется крика души в этой реальности …

Почему нет?

Перейдя дорогу и поймав взгляд собрата по увлечениям, улыбнулась так искренне, как только могла и попросила гитару на пару минут, но он не дал мне свою подругу, а вытащил из футляра другой, более обычный на вид инструмент.

Пальцы коснулись дерева, покрытого лаком, ремень перекочевал на шею, потеснив свинорылого молчуна, и … струны запели под пальцами незамысловатую мелодию, проверяя звучание.

Судорожный, жадный вдох в пересохшее горло и пространство взорвалось аккордом. На губах шальная улыбка, а в глазах мимолетное счастье, позволяющее вытолкнуть из себя эмоцию, так явно отражающую всю суть ситуации. Голос сам вплёлся в музыку, лаская не только слух, но и разум, жаждущий объяснений. Необычная, несвойственная мне хрипотца, скрашивает песню, притягивая прохожих, как мотыльков на гибкое пламя огня и мне это нравится. Нравится видеть искреннее восхищение в их глазах. А я пою о том, что чувствую. О том, что меня тревожит, и просто кричу припев этой песни, похищая людское внимание и кусочки их душ. Проникаю ядом под их кожу, чтобы оставить частичку себя в этом мире. Пусть так … Как уличная певичка, но они будут помнить эти мурашки по коже. Как и я помню их искрящиеся чувствами взгляды.

Когда последний аккорд утихает, они поощряют меня аплодисментами и бросают в футляр гитары не малые деньги, а я насмешливо смотрю на человека одолжившего мне свой инструмент.

— Ты можешь забрать гитару себе. — Застенчиво проговаривает он, закусывая пухлую губу.

И я улыбаюсь в ответ, понимая, что гитара не дорогая, в магазине вполне можно купить лучше за ту сумму, что я выручила. Мне не нужны деньги, а вот инструмент вполне сгодится. Киваю благодарно и уношу свой подарок в сторону дома. Туда, где меня уже ждут.

— А ведь могла деньги забрать. — Вздыхает мышь, вызывая улыбку на губах. — Рванули бы автостопом по стране, мир посмотрели … Чё там делать, в этом Этраполисе?

Усмехаюсь и щелкаю его ногтём по уху.

— Есть такая профессия — родину защищать!

— Так точно, командир… — уныло прогундосил он и грустно положил голову на импровизированную подушку из моих волос. — Но я бы ещё погостил, карамба.

Судья ждал у моего дома, оперевшись о стену. Ни его взгляд, ни лицо ничего не выражали, когда он посмотрел на меня. Молча, протянул руку, но я была намерена кое-что выяснить, прежде чем отправиться обратно.

— Откуда ты знал, что меня здесь никто не ждёт?

Космос на миг сверкнул теплом, но тут же, выстудил всё до черноты в душе, напоминая о недавних событиях в его жизни. Снова стало неприятно, но я не выдала этих эмоций.

— Ты уже поняла?

Вопрос вызвал какое-то странное раздражение. Деструктивное чувство, расползалось бесшумно под венами, но я держала голос ровным.

— Что именно? Что меня для всех моих родных и близких здесь никогда не было? — Космос смотрел с подозрением, но молчал. — Или, быть может, что была рождена в чуждом мне сейчас мире? Давай, говори, что именно я могла понять!

— Ты никому не должна это говорить.

— Конечно, нет! — Вызверилась я. — Иначе и двух дней не проживу, да?! Да плевать я на всё это хотела! Чёрт возьми, я даже не знаю, кому можно довериться! — Судья развёл руки в стороны, мол, ну я же есть, а в глазах сама преданность. — И не надо на меня смотреть побитой собакой. Ты будешь последним, кому я поплачусь в жилетку!

— А как же я? — Раздалось с плеча, голосом псевдо-Карлсона. — Я же в тысячу раз лучше собаки!

Выдохни Вася! Пора устроить небольшую передышку.

— Где он, Сайто? Где Женя?

Горькая усмешка очертила самые красивые на свете губы.

— А ты подумай хорошо. Ты девочка умная, должна сообразить. — И он резко хватает меня за руку, не давая даже секунды на сопротивление. Картинка смазывается, а затем я, прижимая гитару, теряюсь в пространстве, путая небо с землёй. Тошнотворный комок забил горло, но я держалась, пока колени не упёрлись в нечто твёрдое, а слух не заполнил звон металла и … Ужасно знакомый звук, верещащей серены над академией.

— Твою мать. — Выдохнула я, подавляя порыв вывернуть желудок наизнанку.