Бытует стереотип, что каждый островной азиат по умолчанию самурай. И, как мне кажется, я стану приверженцем данного мнения приняв его правдивость на своем опыте. К чему это я? Да к тому, что вот уже минуту стою, облаченным в доспех для занятий кендо в небольшом додзе при школе, где школьники познают этот путь в кружке по интересам. Стою в центре площадки держа в руках две обработанные деревянные палки именуемые бокенами. Да еще и под пристальными взглядами рассевшихся вдоль стен школьников занимающихся в сем кружке. А напротив меня изготовилась к бою, правда всего с одним деревянным мечом в руке одна из причин моих проблем. Тодороки Саёко. За решеткой шлема можно различить лишь напряженный взгляд темных глаз. Тишина стоит почти оглушающая. Я слышу ее мерное дыхание, и дышу синхронно с ней.

При чем тут стереотипы? При том, что я никогда и не занимался подобным видом спорта, где нужно зарядить оппоненту палкой по голове, чтобы победить, но, чуть расслабившись и отпустив рефлексы на волю, чувствую что мне нужно сделать и как.

Саёко, выставив перед собой оружие, смотрящее своим кончиком мне в лицо, сделала осторожный шаг вперед, не отрывая ступни от пола. Я же, в ответ, совершенно не задумываясь, повернулся к ней левым боком, приподняв один меч, второй же опустив к полу.

— Тодороки-сан использует стойку "шаг змеи", а Осино-сан отвечает "раскрывшимся подсолнухом", — донесся шепот со стороны зрителей.

Комментировал тот самый парень, что в первое мое посещение данного клуба оказал мне помощь в разрешении моего конфликта с местным капитаном. И комментарий его был обращен для впервые здесь оказавшейся Итидзе Мафую. Девушка сидела, в отличие от остальных, на "случайно нашедшейся" подушке и сжимала в руках стакан с чаем, а на низеньком столике перед ней стояла тарелка с разноцветными моти и данго. Очевидно тоже "случайно нашедшимися". Находчивость членов данного клуба поражает.

Тем временем, Саёко согнула ноги в коленях и, держа меч у бедер, все так же направляя его кончик мне в лицо, сделала пару плавных шагов в сторону, шурша носочками по татами, я же развернулся к ней лицом, подняв один меч на уровень плеча, а второй держа у пояса.

— Теперь Тодороки-сан использует стойку "садящаяся пчела", а Осино-сан отвечает "сакурой сбросившей цветы".

Откуда он эти названия берет? Судя по скосившей глаза на этого парня кендоистке, она тоже задается этим вопросом. Впрочем, учитывая восхищенно внимающий происходящему вид гостьи, старается парень не зря.

Эта Тодороки довольно странная девушка. В первую нашу встречу она была отстраненно холодна, но это как раз нормально. Во вторую агрессивна до глупости, в третью спокойна и рассудительно послушна. Я знаю ее не настолько хорошо, чтобы делать какие-то выводы по ее поведению в мире, где некоторых людей учат носить выгодные маски с рожденья. Какой-то древний самурай говорил, что по настоящему человека можно узнать лишь в бою. Но можно ли этим словом назвать техничную драку на деревянных палках? Если да, то я могу сказать, что эта девушка удивительно терпелива и осторожна. Нет, не как змея. Ибо эти хладнокровные существа терпеливы лишь в меру своей экономной лени, но бросаются в бой очертя голову и не ведая страха. Я даже не знаю с кем ее можно сравнить ввиду своих небогатых познаний в зоологии. Она не атакует, пока не видит возможности.

— На "лису в снегу" Осино отвечает "клювом ястреба"! Атака!

Меч свистнул, рассекая воздух в сантиметре от моей маски, я шагнул в сторону, пропуская выпад, в который резко перешел предыдущий удар, сделал пару коротких шагов, поворачивая корпус, словно огибая партнершу в танце…

— Мы видим прекрасно исполненный "танец журавля", — скороговоркой зачастил парень.

… и ударил сам в подставленную спину наотмашь.

— ИПО-О-ОН! — Взревел комментатор, и, видимо почуяв, что перегибает палку, спокойным голосом добавил, — победил Осино-сан.

Это с чего бы? Всего один хит и даже не хедшот! Я поднял ладонь к лицу, стянул маску и оглянулся. Саёко подпрыгивала на месте прижав обе руки к своему седалищу, брошенный синай валялся на полу немым укором ее профессионализму. Удачно я попал.

— Прием называется "отцовская длань", — доверительным шепотом, который, впрочем, расслышали все, сообщил комментатор

На меня, с вежливыми улыбками, взирала команда кендоистов и блестели искорки смеха в голубых глазах, видневшихся над краем глиняной кружки. Как же так получилось?!

Моя рука, накручивающая на палец длинный локон черных, гладких волос, замерла, а сам я потрясенно уставился на стоящую передо мной деву семьи Тодороки. В ее темных глазах за тонкими стеклами очков отражалась только решительность. Однако руки, сжавшиеся в кулаки, с такой силой, что костяшки, казалось, просвечивали через тонкую кожу, а ногти наверняка до крови впивались в ладони, выдавали ее крайнее напряжение.

— Что? — пребывая в некоторой растерянности, выдавил я.

— Будь обещан мне, чтобы в будущем стала я твоей женой, — терпеливо повторила она и, задумавшись на мгновение, добавила, — пожалуйста.

Нет, пожалуй началось все чуть раньше. В тот момент я, наверное, еще толком не понимал, что моему Спокойному Течению Жизни переломили хребет и, кажется, вовсе не тогда, когда я наткнулся на маленького, но очень агрессивного воина тени. Может, еще тогда, когда я добровольно сел в машину и отправился на встречу с бандитом-дирижёром.

Кстати, что банда, что оркестр, как на мой взгляд, — одно и тоже. Без должной чуткости и таланта ни тем, ни другим, управлять эффективно не выйдет.

Но я отвлекся. Возможно, даже и не стоило строить какие-либо планы, ибо моя жизнь была распланирована заранее. И вовсе не мной.

Так я размышлял, пока тыкался в пульт, гоняя каналы телевизора. Жуть как не люблю это устройство. Но сейчас, периодически останавливаясь и выслушивая очередной комментарий о "скорой сдаче искусственного острова", "новых напряженностях с Китаем", или очередных загулах какой-нибудь популярной звезды, искал какой-нибудь канал с политическим обозрением.

И нет! Я вовсе не ныл о своей тяжелой судьбе.

Так же хотелось бы мне сказать, что ничего в тот день не предвещало беды. Но в то же время, вся моя текущая жизнь не предвещала ничего до определенного момента. Момента, когда пора делать выбор. Выбирать как дальше жить или довериться тому, кто сделает сей выбор за меня.

Собственно, почему бы и нет. Один случайный выбор уже сделан. Мудрые люди говорят — читай гребаный мануал. Однако нет! Как всякий пользователь, я поставил галочки не задумавшись о последствиях и последствия получил. Я взял на себя ответственность за двух людей и, если не желаю считать себя до конца жизни полным неудачником каждый раз, перед сном, задумываясь о всяких "а если бы…", то ответственность эту должен нести.

Так на чем я остановился в своих меланхоличных рассуждениях о причинах моего нынешнего неопределившегося бытия. О, точно! На дирижерах!

Подхватившись с пригретого и даже слегка примятого дивана, я поднялся к себе в комнату, и переоделся в… да, у меня нет толковой одежды за исключением школьной формы. Но благо она выглядит более-менее презентабельно. Увы, проскользнуть к выходу мне не удалось. У двери материализовалась Кёко, даже без хлопка сопровождающего все виды телепортации

Блеском стали

Расчёска сверкнет.

Волос мой младой опадет.

Хайку. Автор я. Суровый бескомпромиссный взгляд не оставлял мне надежды уйти не причесанным куда бы я не собирался. И, пока я растерянно перетирал эту довольно глупую мысль, мне был поправлен галстук и воротник пиджака. Мягким таким, исконно женским жестом. Мягко подталкивая в спину, меня довели до зеркала, брызнули на волосы каким-то средством и, размеренными движениями, помогая инструменту теплыми пальчиками, уложили их в аккуратную прическу. Я обольстительно улыбнулся зеркалу. Красавчик… ом буду. Лет через пять. И если не буду улыбаться. Эта улыбка удивительно не подходит к этому лицу. Может из-за того, что я не совсем я? Выглядит издевательски кривой ухмыляющейся маской. Встретил бы такого на улице — двинул бы в морду лица… Или перешел на другую сторону, в зависимости от того, кто эту улыбку носит, естественно.

— Осино-сама? — вопросительно приподняла бровки Кёко.

— Хм-м?

— Вернетесь к ужину?

— Хм-м.

— Позовите меня, если не успеете. Я разогрею.

— Хм-м.

— Не стоит портить себе желудок уличной едой. Хотите, соберу в дорогу бенто?

— Хм-м.

— Ваша воля. Передать что-нибудь Нагаи-сан, когда она вернется.

— Эмм.

— Поняла, передам слово в слово, — мягко улыбнулась она, помогая повязать шарф.

Открыв дверь, я на миг был сражен ярким светом. Удивительно, как сильно можно отвыкнуть от обычных вещей, ведь солнца не было видно за низкими тучами едва ли месяц. Сейчас же, словно движением небесной метлы, небо расчистилось, оставив редкие белоснежные перья, выглядящие словно пенные разводы на стекле. Ярко сиял низко висящий желтый диск, заливая местность теплым светом, играя бликами в стеклах домов и машин, разбиваясь на лучи в голых ветвях деревьев, просвечивая сквозь редкие, не облетевшие листья, повторяясь отражениями в зеркалах далеких небоскребов.

— Счастливого пути, — донеслось мне в спину.

И мир как-то сразу стал теплей. Проявились мелкие детали: гуляющий с собакой мужчина, пробежавшая в тени забора кошка, стайка детишек, что-то бурно обсуждающих. Нет, я не к тому, что когда тебя кто-то ждет, всё кажется лучше. Мой богатый внутренний мир не позволит почувствовать одиночество в должной мере. Да и шумной компании я бы предпочел дрему на мягком диване. Дело, наверняка, в инстинктах. Типа — это моя пещера и меня в ней ждут с добычей, надо постараться!

Кстати, о пещерах! В мою пустую голову, покуда я размеренно шагал по промерзшему асфальту хрустя редкими золотистыми листьями до которых еще не добрались дворники, робко постучала мысль о том, что я как бы и не понимаю теперь, в связи с новыми фактами, от кого я эту пещеру в свое время оборонял? Надо бы уточнить, что за родственники, кроме условно доброго дедушки, у меня еще есть. И есть ли они. Или, может быть, сие тоже было проверкой на "взрослость и ответственность". Но зачем она? И для кого, если виденный мной ритуал был для того, о чем я думаю.

Я думаю, что слишком много думаю, и большей частью не по делу, подумал я, остановившись перед высоким знакомым забором.

Набрав один из немногих сохраненных номеров, и поднеся трубку к уху тихо произнес, когда гудки сменились тихим шорохом:

— День добрый. Я хотел бы обсудить с вами один вопрос, если вы свободны.

— Жду, — прозвучал размеренный ответ.

Не медля более, я вдавил кнопку домофона. Или это воротофон? Он ведь висит у ворот. Так, пустая мысль, оставь меня! Долго наслаждаться видом высоких створок мне не пришлось. Открылась дверь вставленная в одну из створок и за ней появился… хмм… человек-гора. Заснеженная вершина повернулась из стороны в сторону, орлиным взором обозревая окрестности. Если бы я предупредительно не издал вежливое покашливание, то звонить пришлось бы повторно.

— О! — спокойный взгляд опустился ниже, двумя прицелами впиваясь в мое лицо, — гном.

— Тролль? — вопросительно приподнял я брови.

Виденный мною ранее, и не раз, человек ухмыльнулся показав края ровных крепких зубов, и посторонился, взмахом руки приглашая пройти. Действительно тролль. Только обитает не под мостом, а служит привратником да, наверняка, проводит время на всяких интернет форумах.

— Что такое тролль, Иван-сан?

Вопрос задал появившийся рядом, с блокнотом и ручкой в руках, невысокий азиат. Кстати да, тот самый, что когда-то пригласил меня на беседу со своим руководителем. И смотрятся эти двое почти как братья. Правда на первом костюм, каким-то нелепым образом подчеркивающий мышечную массу, смотрится как бронежилет, а на втором как кимоно. Да и доставал он своему коллеге едва до середины груди. Но, несмотря на такую разницу, комично они не выглядели. Точнее, выглядели комичной парой, способной надавать по морде кому угодно.

— Провокатор-подрывник.

Невысокий записал что-то в блокноте и несколько раз что-то повторил про себя.

— Этот язык очень интересен, — прокомментировал он свое поведения для меня.

Светловолосому гиганту такое поведение было явно привычно, поскольку он молча отправился к пристройке у ворот, из которой доносилось тихое бормотание телевизора. Я же, уточнив общее направление, двинулся к дому. Кстати, вполне себе обычный двухэтажный особняк. Уютно выглядящий и опрятный, как и все дома в этом районе, словно построенные по единому плану в странном смешении стилей — азиатского и европейского. Да и весь город был оформлен в подобном стиле, за исключением совсем уж старых районов, оставшихся со времен чуть ли не самой Войны, когда стремились поскорей восстановить хоть что-то, зачастую в ущерб эстетике. Так и стоят старые дома, в некоторых спальных районах, серыми бетонными коробками уныло взирая на мир, словно памятники прошлым потерям, порой в тех местах, где ранее стояли храмы или исторические постройки, разбомбленные подчистую в те далекие и страшные годы.

Впрочем, видно, что стремление людей к красоте, даже воплощенной в бетоне и стали, от того неестественной, побеждает. И город, искусственно ограниченный в размерах дабы не превратиться в бездушный мегаполис, стремится к ней, словно обладая разумом…

Но что-то меня заносит. Я даже не заметил, как оказался у дверей кабинет, провожаемый прислугой что ловко отобрала у меня куртку и шарф на входе да вежливо довела до места пребывания хозяина данного места.

— Добрый день, — шагнул я в комнату после доклада от миловидной служанки о моем прибытии.

Довольно приятный на вид кабинет умелым дизайнером сохранивший эстетику несмотря на явно рабочий вид помещения. Пара стенных шкафов с книгами, такими, знаете ли, строго смотрящими своими корешками, поясняя одним своим видом, что это книги для умных людей. Широкий экран на стене, сейчас отражающий своей черной поверхностью блики падающие из широкого окна, но в любой момент готовый отобразить различные графики или еще какую информацию, так же, почему-то казалось, что он никогда не показывал ничего развлекательного. Широкий рабочий стол с одиноким монитором посередине да лежащей чуть сбоку беспроводной клавиатурой, да два обтянутых бежевым бархатом дивана, довольно вместительных, со стоящим между ними кофейным столиком. На который, как раз, зашедшая следом девушка в униформе раскладывала кофейный сервиз и тарелочку с песочным печеньем.

— Добрый, — откликнулся хозяин кабинета.

Выглядел он почти так же, как и в момент нашей встречи, разве что стильный костюм сменила домашняя рубашка на выпуск да легкие брюки светлых тонов. Ну и руки его, как и в прошлый раз, плотно обтягивали тонкие шелковые перчатки, словно он боялся испачкать или повредить их — свой тонко настроенный рабочий инструмент.

— Итак? — усевшись на соседний диван, закинув ногу на ногу и взяв в руку крохотную, едва на пару глотков, чашечку, мужчина вопросительно приподнял бровь.

Глоток кофе приятно обжег язык, терпкой горечью лаская нёбо.

— У меня, собственно, всего пара вопросов, — поставив чашку на блюдце, я откинулся на спинку, постаравшись принять максимально расслабленную позу не переходящую в расхлябанную.

— Неужели за дочерью моей пришел? — тонкая улыбка коснулась его лица, стирая маску холодной отстраненности, — не отдам.

Будь у меня в руках этот хрупкое произведение искусства в форме сосуда для потребления напитков, то оно осыпалось бы крошкой, обливая меня остатками своего содержимого. Такое ощущение, что меня окружают саркастические комики. Но, пожалуй, мне стоит поработать над контролем эмоций. Увы, учителей что научили подобному навыку ранее, у меня не было.

— Не этот вопрос, — постарался я сделать голос ровнее.

— Я полагал, что ты догадаешься обо всем сам и придешь лишь обсудить условия.

Встретив мой недоумевающий взгляд, он неторопливо поднялся, подошел к рабочему столу и достал что-то из него.

— Твою карточку, пожалуйста, — требовательно произнес главный бандит сего города, вернувшись на место.

Вежливая требовательность — интересное сочетание, подумал я, доставая из нагрудного кармана кусок черного пластика.

— Видишь разницу? — продемонстрировал он тыльные стороны моей карточки и, судя по всему, его.

— У меня красивее, — задумчиво произнес я.

Серая гладкая поверхность определенно проигрывала на фоне тисненного золота на черном фоне. Раньше думал, кстати, что это символ банка и все щеголяют таким стильным удостоверением личности.

— Как я и предполагал — ты умный молодой человек.

— Вам показалось, — поспешил я отбрехаться от подобного саркастического комплимента.

— Тогда я поясню. Представь себе, что есть где-то один талантливый музыкант, который решил собрать профильный оркестр.

— Представил, — кивнул я, — а отец этого музыканта не был ли бандитом?

— Свободным предпринимателем, — назидательным тоном поправил меня этот мафиози, — отец его отца работал в этой области.

Свободным, очевидно, и от законов. Но, как вежливый слушатель, поправлять я не стал.

— А прадед? — вежливый слушатель задает уточняющие вопросы.

— Прадед был золотарем. — Отрезал он. — Но, возвращаясь к истории, музыкант пообещал всем, кто следует за ним, что они достигнут настоящих высот. Молодой был. Малоопытный.

Итидзё поморщился, показав еще одну эмоцию, столь же отмеренную и явно поставленную в лучшей школе актерского мастерства. Тонкие пальцы отбарабанили неторопливый ритм по колену. И продолжил:

— Но вот ведь проблема, — чуть склонившись, он отправил легким движением карточку по столику, так что она, как карта от лучшего крупье, замерла у самого края, — те, кто уже успел зарегистрировать свои оркестры ранее, за сотни лет до него, не пустят в свой круг просто так.

— А самый главный музыкант?

— Он может, но для этого ему потребуется преподнести действительно гениальное произведение.

Хм-м, говоря прямо — подвиг. Да, многие семьи, в нынешнее время являющиеся аристократами в неисчислимых поколениях, начинали как бандиты или наемники. Что здесь, на островах, что там, в далеких землях. Оказывая услуги самым главным бандитам, совершая подвиги, или принося великие дары, они получали своеобразную легализацию своей бандитской деятельности и в дальнейшем цепко следили за тем, чтобы проводить насилие на подотчетной территории могли только они. Со временем превращаясь в своеобразные столпы — опору государства. Интересно бы почитать историю, дабы понять, почему они не выродились в прихлебателей пользующихся лишь своими правами и избегая обязанностей.

Делаем очевидные вывод, что этот цивилизованный грабитель с большой дороги, якудза замаскированный, ищет легализации. И не своей деятельности, которая, полагаю, у него давно уже вьется в сферах фабрик-машин-пароходов, а в неких благах, полагающихся за верную службу государству. Может его давят более влиятельные конкуренты? Или дело действительно в обещании. Но! Но тот, кто возьмет этих товарищей под свое крыло, будет нести полную ответственность за их деятельность. И кому нужны такие проблемы? Полагаю, что не мне.

— Я ожидал большей сообразительности от наследника одной из семей, — отстраненно заметил он, — но я рад, что не пришлось тратить слишком много времени на пояснение деталей. В любом случае, этот разговор не имеет смысла ближайшие два года.

Интересно, почему я? Вот этот вопрос было бы неплохо прояснить.

Видимо, меня опять поняли без слов, так как мужчина вновь встал, с легким вздохом, призванным показать насколько он устал от мира, в котором все приходится разъяснять лично, и взял с полки книгу. Скорее даже не книгу, а замаскированный под нее журнал. После чего протянул мне.

В данном журнале заполнены были от силы страниц десять. Крупными фотографиями с небольшими вырезками из газет или распечатанными данными из каких-то баз данных. И большинство фамилий под фотографиями я узнал. Это были те семьи, что прекратили служение императору, но могли претендовать на возвращение своего величия. Часть фотографий с молодыми мужчинами или подростками были перечеркнуты и ниже, обычно, была подклеена статья об обстоятельствах гибели. На остальных же были изображены пожилые женщины или совсем юные девочки. В определенной степени понятно, почему выбор был остановлен на мне. С другой стороны… я понимаю, что особи женского пола здесь близки к понятию "расходный материал", особенно в среде всяких там приближенных к шестнадцати лепесткам, но отдавать свою дочь какому-то… чуждому молодому человеку ради обещания данного своим друзьям.

— Прежде чем обвинить меня в черствости по отношению к моей дочери, — он переплел пальцы, уместив руки на коленях, — я бы советовал зайти в ее комнату.

Воу, полегче. Кто знает, какие тайны я открою попав в скромную девчачью обитель! Одиннадцатый из заветов с горы Синай наверняка гласил — "не знай то, за что можешь лишиться жизни". Так что, в знак отсутствия заинтересованности, отрицательно помотал головой. Я, конечно, могу догадаться о чем-нибудь. И даже догадываюсь. Но право, иная действительность похуже самых суровых догадок. Я ничего не знаю, и знать не желаю!

Поскольку двенадцатый абсолютно точно заповедовал "знай свое место, сучка", я не рискнул сразу завершать разговор отказом связываться с местными гангста.

— Вы же понимаете, что Небесный хозяин не одобрит некоторых нюансов вашего свободного предпринимательства?

А отвечать за все нюансы мне. Головой.

— С некоторыми нюансами я смогу покончить за оставшееся время, но это можно обсудить и позднее…

Ну, конечно, забавно получается. Этого и следовало ожидать. Наверное, можно получить необычный разрыв шаблона "крышуя" местную мафию. Определенно от этого должно быть какое-то роялти, но…

— И это нужно обсуждать не со мной, — открыл я маленькую тайну, что сам не являюсь хозяином себе, — контакты позднее дам.

Когда она подрастет. Или сам приду, если найду…

Возможно, за оставшееся время до моего совершеннолетия мне удастся найти где-нибудь силу. Возможно, мне удастся подарить спокойную жизнь самому дорогому для меня человеку… Проклятье, рассуждаю как братец, страдающий комплексом сестренки.

Полагая, что дальнейший разговор не имеет смысла, я встал, откланялся и убыл восвояси, мучимый желанием все же взглянуть на означенную в диалоге комнату.

Честно говоря, что-то вокруг закрутилось мне не нравящееся. Словно вдруг, посреди океана спокойной жизни в котором на какой курс не ложись всюду омут безмятежности, попал в бурное течение чужих идей. Впрочем, действительно пора бы задуматься о будущем и, видимо, стать главным героем этой истории.

— Зайти в библиотеку, что ли?

Я застыл на перекрестке, одна дорога вела вверх, по живописной аллее меж домов; развесистые ветви облетевшей сакуры лениво покачивались под прохладными порывами осеннего ветерка, не укрывая прохожих от стылого солнца, готовясь в новом цикле опять приветствовать весну, а пока лишь пребывая в ленивом ожидании.

Я тряхнул головой, провел ладонью по волосам, помассировал переносицу, но ни одно из этих действий не помогло выбросить из головы милый облик читающей женщины в очках. Я ведь все равно хотел поискать информацию о тех злых кусках железа… А ведь меня еще ужин дома ждет, информацию-то можно найти в местном аналоге интернета… А как же исторические хроники? Я ведь хотел узнать, как же случилось, что мир столь причудлив… Сеть! Говорят тебе — иди домой! Что это за треск? Ага, то трещит моя воля. С усилием развернувшись и подняв телефон к лицу, я зашагал деревянной походкой по совсем другой улице, зажатой меж аккуратными кирпичными заборами.

И если бы кто увидел меня в тот момент или, что хуже, услышал бы мое бормотание телефону, то определенно бы решил, что нужно срочно оказать услугу обществу, вызвав санитаров.

— Проклятые мечи… Мечи с душой… легенды о проклятых мечах…

Так я и добрел до дома, разулся, помог Кёко стянуть с себя куртку и опустился на диван и щелкнул пультом. Комнату наполнили мягкие звуки клавира и скрипки. Чакона Витали удивительно подошла к моему потерянному настроению, поскольку анимированная тян ничего, что помогло бы отвлечься от текущих проблем, не нашла, как бы я ни строил запросы. Можно, конечно, почитать историю, но…

— Йо! — махнул я рукой замершей рядом зеленоглазой девушке.

Кажется, пока я пребывал в задумчивой меланхолии, откинувшись на спинку дивана, пропустил как она пришла, с поклоном приветствовала меня и, видя что я не обращаю внимания на ее слова успела быть утащенной Кёко с целью приведения себя в порядок и последующего кормления. Последние ноты с диска отзвучали, отдаваясь в душе мягкой печалью, проигрыватель тихо пискнул, сообщая что он не против получить еще какую-нибудь команду и в комнате сгустилась тишина. Кстати, Шино выглядит уж как-то слишком… помято? Застывшая в глубине зеленых озер зрачков усталость, опущенные в печали уголки губ и даже темные волосы, собранные в высокий хвост, блестят как-то тускло. На мгновение показалось, что уголки подчеркнутых залегшими тенями глаз дернулись в нервном тике. Интересно, что за красные точки у нее на веках?

Я молча хлопнул ладонью по дивану рядом с собой, но уже спустя минуту, маленькая шиноби начала устало клевать носом, похоже, ожидая от меня какого-то вопроса, потому и боролась со сном. Уж и не знаю, где она так вымоталась, но, думаю, можно будет подождать с расспросами до следующего дня. Однако не успел озвучить предложение пойти да отоспаться, как она, тихонько, но удерживая спину идеально прямой, принялась заваливаться на бок, как подрубленная столетняя сосна. И вот уже минута прошла, как я, пораженный, застыл, а маленькая девочка спит, уложив голову мне на колени, вцепившись кажущейся хрупкой ладошкой в штанину, тревожно посапывая и плотно сжимая веки.

Аккуратно, кончиками пальцев, я убрал с ее лба длинную челку, и кивнул Кёко, когда та молча приподняла брови, удерживая в руках теплое одеяло. Наверняка у меня затекут ноги и, может, успею отсидеть себе задницу, но я боюсь шевельнуться, потому как никогда ранее не видел на этом лице столь умиротворенного выражения.

Интересно бы повстречать того, кто превращает маленьких девочек в живое оружие да посмотреть, как он устроен внутри. Сдается мне, что такие люди уже не совсем человеки.

Впрочем, видел я бродящие по просторам сети статьи о чрезвычайно низкой ценности жизни в странах "не цивилизованных", о возможности купить живой товар любого качества, оптом и в розницу. Стоит ли думать, что "цивилизованные страны" более бережно относятся к жизням человеческим? Особенно если эти жизни пойдут "во имя всеобщего блага". Блага всеобщего для избранных. Не то, чтобы я относился к этому с какой-то особой злостью. Я вообще к этому никак не отношусь ибо являюсь гражданином, коего государство обязалось защищать. И бесчеловечные эксперименты надо мной никто ставить не будет. Можно ли сказать, что ценность жизни человеческой еще и в перенесенных им страданиях? Если да, то Шино духовно более богата и ей определенно отворит дверь привратник того рая, в божество-покровителя которого она верит…

Вновь бесшумно появилась Кёко, демонстрируя мне экран телефона, на котором виднелась надпись: "Скоро здесь будет Тодороки-сан".

— Встреть её, — одними губами прошептал я.

И был понят. Видимо, подготовка местных горничных гораздо выше, нежели у каких-то там традиционных, викторианской эпохи, уборщиц и домоправительниц. Собственно, сегодня я, непривычный к переговорам и сопутствующему им напряжению сразу нескольких мозговых мышц одновременно, тоже утомился и уже чувствовал, как веки наливаются свинцом, а пальцы, накручивающие гладкий локон разметавшейся по одеялу прически, двигаются все медленней. Еще немного, и я отрублюсь.

Уже по грани сознания заскользили тени сна, послышались чьи-то приглушенные, как сквозь подушку, голоса. На периферии зрения появилось лицо, широкое, с пышными светлыми усами. Волосы прятались под лабораторной шапочкой, а теплые серые глаза за круглыми стеклами очков. С теплой улыбкой он что-то произнес, поднял руку со шприцом, и…

Меня вдруг обуял страх, буквально вышвырнувший сознание из дремы и я замер в едва контролируемом ужасе. Кто это? С чего мне бояться впервые в жизни увиденного мужчину, при том выглядящего, как добрый доктор. Но внимание мое привлекла тяжело задышавшая Шино. Ладошка ее сжалась еще сильней, едва не воткнув коготки мне в бедро.

— Тише, тише, — прошептал я, успокаивающе погладив ее по плечу, — я рядом.

Очевидно, сон не совсем мой. Снятся ли сны оружию? Может, я вижу сны не только усталого металла? Эта девочка, смотря не предвзято, и есть оружие. Отточенный и выкованный клинок для толкового владельца. Живой и подстраивающийся под руку. Разумный.

На шуршание отодвигаемой сёдзи я не обернулся и так зная, кто меня посетил, потому, когда в кресло сбоку степенно опустилась Саёко с бокалом сока в руках, лишь приветственно кивнул. И вновь она меня поразила своей естественной, здоровой красотой. Даже в серого цвета спортивном костюме, чуть раскрасневшаяся, явно недавно завершившая длительную пробежку, потому как теплый и естественных запах девичьего тела на миг коснулся моего обоняния. Расстегнутая толстовка демонстрировала спортивный топ, обтягивающий высокую грудь, и красивых очертаний ключицы. А свободная рука поглаживала перекинутую на грудь тяжелую косу, уложенную профессионалом своего дела, потому как странные седые пряди очень гармонично подчеркивали каждый виток этой, с виду простой, прически. Заметив, что я не отвожу от нее взгляд, девушка закинула ногу на ногу. Заставив тонкую ткань обтянуть крутое бедро и подчеркнуть гладкость и упругость стройной ножки.

"Чего тебе?" — вновь одними губами просемафорил я. Мог бы и семафорной азбукой и языком глухонемых, но боялся потревожить безмятежно спящую девочку. Да и щекотать ладонь кончиком ее многострадальной пряди было куда как интересней, нежели размахивать своими конечностями.

"Поговорить", — ответила она подобным же образом, показывая, что либо умеет читать собеседника, либо владеет навыком чтения по губам. А возможно, что и тем и другим.

Я лишь молча указал на спящею куноичи, мол, не до разговоров, ребенок спит.

"Я тихо", — улыбнулась она, мягко и тепло.

Интересно, откуда у девушки, не познавшей радость материнства, может быть такая улыбка? Не тренированная, не приросшая как маска, не выведенная искусственно, а живая — как может улыбаться мать при виде своего ребенка. Что же. Пару очков моего расположения одной этой улыбкой она завоевала.

"Говори".

Девушка замялась, несколько раз дернула свою косу, словно болью желая призвать самоконтроль, прикоснулась губами к бокалу, хотя сока, уменьшившегося после этого, едва хватило бы, чтобы напоить воробья. Стресс и нервы?

"Могу ли я узнать, какие у тебя планы…"

Она замялась, подыскивая слова, и надеясь на мою сообразительность. Однако нет! Либо я действительно глуп, либо слишком привык к этой роли. Я не понял.

"Просто жить".

"Просто жить можно разными способами".

Такое ощущение, что туплю я зря. Уже давно следовало бы решить эту проблему.

"У тебя есть предложения?" — скептично выгибаю правую бровь.

Легким кивком она подтвердила мое умозаключение, поглаживая пальцами запотевший стакан. Очень эротично. Приоткрыла губки, намереваясь что-то сказать, но словно сбив дыхание, промолчала.

"Тебя не просили зайти к главе школьного самоуправления?"

"Ты в курсе дела?"

Саёко кивнула, вновь прикоснулась губами к стакану, слизнула розовым язычком оставшуюся на ярких губах капельку напитка. Провоцирует меня? Нет, не наброшусь аки зверь. Встретив мой равнодушный взгляд, тихо вздохнула.

"Тебя хотят назначит главой дисциплинарного комитета".

"С чего такая честь?"

Не то чтобы я удивился, да и отказываться, пожалуй, не буду. Пора заводить дружбы всякие да знакомства. Но вопрос довольно актуален.

"Полагаю, дело в твоем опыте".

Ах, да. Я же неблагополучный элемент и детский хулиган. Но разве нужно в нашей школе следить за порядком? Там же половина школьников дисциплинированные как офицеры какой-нибудь элитной части, с аналогичной подготовкой и уступающие лишь в физической силе да опыте. Впрочем, думаю, мне все разъяснят.

"Тебе лично что нужно?"

"Ты".

И кивнула на мой некультурный тычок в себя пальцем.

"Будь обещанным мне".

— Что? — не удержал я возглас.

В ее глазах показалась легкая насмешка над моей сдержанностью, но тело выдавало крайнее напряжение. Челюсть чуть сжалась, так что тонкая, с легким бронзовым загаром, кожа очертила скулы.

— Будь обещан мне, чтобы в будущем стала я твоей женой, — терпеливо повторила она и, задумавшись на мгновение, добавила, — пожалуйста.

Шино пошевелилась, со вздохом открыла затянутые томной поволокой сна глаза, моргнула.

— Шумные сиськи, — буркнула она, переворачиваясь на другой бок, нашарила мою руку и, крепко сжав ладошкой большой палец, вновь тихо засопела.

Кавай!

Саёко вжала голову в плечи, с настороженностью следя за девочкой, но, опомнившись, вернула себе волевую осанку.

"Твой ответ?" — все еще косясь глазами на спину своей недавней мучительницей.

"С чего бы мне нужна такая… — я помахал свободной рукой, — проблема?"

"Я не проблема!"

"Спорно".

"Ты торгуешься?"

"А так похоже?"

"Чего ты хочешь?"

"Может ответы?"

"А были вопросы?"

"А разве они не очевидны?"

Кого-то она мне напоминает. Чую, разговор зашел в тупик. И не я один.

"Любовь?", — с насмешкой спросил я. С явно выраженной насмешкой.

Ответом мне был тихий фырк.

"Любовь? Забавно услышать от тебя такую глупость".

Несмотря на мертвую тишину, в этой комнате идет довольно бурная дискуссия. Но в этом она права. Я сам не верю, что ляпнул такую глупость. Ни она, ни я, явно не способны на это чувство. Единственная моя знакомая, что может влюбиться "по настоящему" и даже любить всю жизнь — маленькая светловолосая девушка. Но вряд ли я когда-нибудь влюблюсь в нее. Кто-то говорил, что на ангелов лучше смотреть издали, иначе рискуешь ослепнуть. Или вовсе лучше не смотреть.

"Тогда почему?"

"Могу я не отвечать на этот вопрос?"

Взгляд ее стал почти умоляющим. Вот только момент поймать не удастся. Я Не Верю!

"Предложи что-нибудь взамен".

Со вздохом она залезла в карман, вытащила небольшой кусочек пластика и жестом подозвала Кёко. Странные у них отношения. Вроде и подруги, но в то же время Саёко, привыкнув владеть, привычно командует ею, как простой прислугой. Кёко, с маленьким подносом, накрытым тонкой салфеткой, склонилась перед ней и уже через мгновение была рядом со мной, протягивая тот самый поднос, на котором лежала маленькая флешка.

На мой вопросительный взгляд юная Тодороки ответила:

"Информация".

"Месть?" — вопросительно приподнял я брови.

"Кому мне мстить? Семье? Там то, что пригодится моему будущему мужу, — мягко улыбнулась она, вновь демонстрируя настоящую себя, — если не примешь, бегать за тобой не буду".

Логично. Я бы и сам за собой не бегал, будь у меня выбор. Спал бы где-нибудь да ел.

Саёко потянулась, тихо скрипнув креслом, толстовка задралась, демонстрируя стройную талию и гладкий животик с мягкими кубиками пресса. Нет, не тем что делает из девушки качка, а тем, что красиво подтягивает живот, легко скрываясь под бархатистой кожей, проявляясь лишь в такие вот моменты выраженного движения. Ах, как мне продемонстрировали, что она красива и умна, сильна и талантлива. Типа выйдет хорошая жена?

Если бы можно было вызвать меню, я бы выбрал "загрузиться". На самом дальнем сейве.

А почему, собственно, и нет?

"Я подумаю", — ответил я, сопровождая слова взмахом руки. Саёко понятливо кивнула, поднялась и вместе с Кёко направилась наверх, очевидно поболтать о своём, о девичьем. Перемыть кому-нибудь кости, короче. Мне.