Всякое случается, знаете ли. И не всякое, что случается, нам по нраву. Но оно либо случается, либо нет. И это, порой, зависит не от нас. К примеру, вон та почтенная бабушка, одетая в теплое кимоно, неторопливо шаркающая по дороге и с толикой одобрения оглядывающая бредущих на занятия школьников, вполне может достать из-за широкого пояса-оби револьвер и, безумно хохоча, нашпиговать окружающих свинцом. Или вон тот семилетний паренек, пробежавший, улыбаясь во весь беззубый рот, держа за руку столь же мелкую девочку, легко может вытащить из сумки длинное шило и провентилировать кому-нибудь сердечную мышцу. Мораль такова, что не все и не всегда могут предугадать что с ними случится через пару мгновений, что уж говорить о днях и месяцах, годах. А особенно те, кто подобно мне спокойно наблюдают за течением жизни, но особо и не вмешиваются в нее. Как ни странно, с подобными порой случаются забавные казусы, словно говорящие, что кто-то там улыбается на их попытки сохранить свое безоблачное существование.
Думаю, понятно, что этот кто-то подмигнул и мне. И, если подумать, то первый узелок завязался еще полгода назад. Стоит ли полагать, что я нанят просто как парень с крепкими кулаками? Все ли это стечение обстоятельств или чей-то "коварный план"? Ай, да какая разница?
Да маленькая шиноби, что шагает по правую руку, тоже теперь не кажется столь уж простой. Подослана ли она кем или пришла сама не играет никакой роли. Есть такой внутренний сигнал, который говорит, что этому человеку можно доверять. Конечно, лишь тот человек, которому доверяешь, может предать. Но предпочту положиться на судьбу, что будет, то и будет. Это слишком уж по человечески — не доверять. А я предпочитаю сторонится всего слишком уж человеческого.
И девушка в форме прислуги… она слишком хорошо готовит, чтобы я мог сказать что-то против нее. У нее абсолютное алиби!
Ну а Тоока всегда была не проста. Если на нее поставить клеймо за каждое подозрительное действие, то чистого места не останется. Подозревать ее, все равно что ткнуть в человека стоящего над трупом с окровавленным ножом в руках и сказать "он убийца". Адмирал Очевидность бы одобрил.
— Город твой — двуликий зверь… — пробормотал я.
И мою голень пронзила острая боль, так что я едва не заскакал по округе, оглашая ее благим матом.
— Шин! — маленькая голубоглазая девушка топнула туфелькой острый носочек которой только что впечатался в мою ногу, — бака!
О, даже и не заметил, как добрался до точки ежедневного рандеву с маленькой принцессой, проигнорировав ее, погрузившись в свои мысли. Кажется, ей это не очень понравилось.
— Стоп, — я осторожно обошел ее по кругу, — не вижу причины для такой претензии. И моя Мафую никогда никого не обижала! Сдается мне, что ты все же не Фума.
Девушка сделала пару шагов назад, бросив опасливый взгляд на мои руки.
— Без пальцеприкладства, пожалуйста, — выставила она вперед ладошку, — люди, знаешь ли, имеют обыкновение меняться.
— Никаких больше боевиков тебе, — хмыкнул я, идя по кругу, и медленно приближаясь к ней, — они меняют тебя не в лучшую сторону. Будем смотреть только слезливые мелодрамы.
— Эм-м-м, — протянула она, идя в противоположную сторону, — может, не будем доводить этот небольшой конфликт до фазы, когда разумный диалог уже не возможен?
— Не я начал эту войну, но я ее закончу!
— В таком случае, предпочту сложить оружие, — пробормотала она, смещаясь в сторону и держа между нами двух девушек, с недоумением следящих за нашими танцами, — но мои требования — больше крутых боевиков.
— Приму только безоговорочную капитуляцию!
— Принимается. Но Берлинская Конвенция запрещает жестокое обращение с военнопленными, так что никаких щекоток!
Оставалось лишь устало кивнуть. Как же тяжело прикидываться юнцом однажды уже пройдя этот этап. Так что я подхватил ее под руку и привычно побрел в школу, за всю дорогу не проронив ни слова более. Эта девочка вряд ли имеет представление о планах отца и мне, право же, просто не в чем ее винить. Глядя на это невинное мечтательное личико просто не верится, что она как-то причастна к "коварным планам". Или же… внешность бывает обманчива, не так ли? Ой, да ну! Так можно и себя начать подозревать в кознях против себя, как бы глупо это не звучало.
Медленно тянувшиеся уроки не позволяли сбросить назойливый груз мыслей, что злыми пчелами метались в черепе, жалили и кололи, заставляя подозревать все и всех. Вот только подозрения подозрениями, а разрулить ситуацию они никак не помогут. Наконец настало время обеда, запланированного мною на небольшой террасе, открывающей вид на мрачный школьный парк, все еще практически освободившийся от листьев, лениво двигающий на ветру голыми ветвями, похожими на когтистые лапы. Может легкая прохлада и свежий воздух помогут выбить хоть часть тяжелых дум. Выбрав одну из пустующих скамеек, я опустился на нее, выдыхая в небо облачка пара, принялся дожидаться нашего почетного гостя.
— Осино-сама, я привела Тодороки-сан, — окликнула меня Кёко, расстелив на скамье салфетку и принявшись расставлять на ней коробку с обедом.
Шино, провожавшая каждый ее жест голодным взглядом, покосилась на переминающуюся девушку в спортивном костюме и… очках с тонкими дужками и, скорее всего, с нулевыми диоптриями. Занятно. Только темные волосы с едва заметными белыми прядями не заплела в косу. Ай да дед! Интересно, проконсультировали ли ее насчет архетипа кудере?
Стройная, высокая, с подтянутой фигурой, да еще и в очках… мечта а не девушка. С минуту мы давили друг друга взглядами, но мой требовательный встречал абсолютно равнодушный. Следует признать, что очки дают бонус к сокрытию выражения лица. Занятно, что она думает по поводу своего положения, ведь сама или по приказу старшего поколения, она отдала себя фактически мне в ученики, а к ученичеству здесь отношение особое. Но! Но сначала легкая месть!
— Так, чего стоим? — добавив я чуть жесткости в голос.
— А что я должна делать? — спросила она, выгнув правую бровь.
— Отжиматься! — с энтузиазмом маньяка ухмыльнулся я.
Армейский метод рулит во всех мирах! Боец не должен думать, для чего он всё время должен что-то делать!
— Э? — кажется, такого она не ожидала.
— Именно, — равнодушно протянул, покосившись на еду, выглядит вкусно, но аппетита совсем нет, зато маленькая шиноби уже успела уточить нехилую порцию и сейчас явно пребывала в благодушном настроении, — твой отец попросил меня учить тебя уму разуму. Шино, считай. Я расстроюсь, если она сделает меньше двухсот.
— А если я…
— Дедушке твоему пожалуюсь.
— Издевательство, — пробормотала Тодороки, сгибая руки.
— Издевательство только начнется сейчас, — заметила ниндзя, — не считается грудью касание.
— Эй!
— Раз. Два. Не считается дойками о землю не толкаться.
— Эй!! Не справедливо!
— То не моя вина, — заметила присевшая на корточки шиноби, — такие не стоило отращивать достоинства. Три…
Я лишь откинулся на спинку, слушая возмущенное пыхтение аристократки и смотря на лениво ползущие по серому небу хмурые облака. Попытку прощупать некий уровень ее подчинения можно считать успешной. Пожалуй, мысли о танце живота тоже надо привести в исполнение. Пробьем это как обучение правильной пластике, хе.
— … сорок пять.
— Осино-сама, остынет же, — заметила Кёко, стоя сбоку и некоторой толикой жалости на это взирая.
— Что-то я не голоден. Ты то почему не ешь?
— Я поем позже, — отрезала она.
Ах да, принципы ее нерушимы.
— Господин, — отвлеклась Шино от счета, — пропустив обед не наберетесь сил для и для вечерней трапезы. Тридцать семь.
Забавная логика, во время еды готовится к следующему приему пищи. Вот уж кто действительно живет моментом.
— Эй!! Только что было сорок шесть! — привлекла ее внимание Саёко.
— Быть не может того! Счету правильному обучена я! Тридцать пять.
— Эй!!!
— Не отвлекай воплями своими меня, я сбиваюсь!
Тодороки лишь прошипела что-то невнятное, вновь сгибая руки. Забавно, они могут стать хорошими подругами… сказал бы я, если бы был героем крутого боевика с элементами пафосного юмора.
— … семьдесят пять. Не считается. Сиськами не помогать себе, говорила же.
Вот право же, абсолютно не знаю, что мне делать с данной ситуацией. Кой черт им всем понадобилось от меня? Так, отставить ненужные метания! Первое, что нужно сделать — составить план.
— Сто три… Не в счет идет. Мясом не пружинить.
Под ровный счет чуть хрипловатого голоска мысли текут приятно, не перескакивают. Шино — идеальный метроном.
Пункт первый — узнать, что же собой представляла семья из которой я происхожу. Чем она известна, кем основана, чем занималась.
Пункт второй — исходя из пункта первого, понять, что же от меня требуется окружающим: Итидзё, Тодороки, Тооке, кого бы она не представляла, Шино, кто бы ее не прислал, если она не сама пришла.
Пункт третий — разобраться со сложившейся ситуацией исходя из полученной информации. Тут уже есть вариативные ходы и все зависит от первых двух пунктов.
Ай да великий я!
— Сто девяносто девять.
Я скосил взгляд на взмокшую девушку, руки дрожали, но явно еще держали. Может стоило назначить триста?
— Двести!
— Да я… все триста… сделала, — выдавила Саёко через шумное дыхание.
— Те сто пять не в счет идут, — спокойно заметила шиноби.
— Так ты… считала? — пропыхтела не поднимающаяся девушка.
— Ой, — с абсолютно безразличным лицом "спалилась" Шино, — давай один еще за Осино-доно!
— Х-х-хорош-шо, — задавила готовые сорваться с языка слова Тодороки.
— Двести один, — прокомментировала очередное сгибание рук ниндзя, — один еще за меня. Счетовод же я хороший?
— С-с-согласна.
— Двести два. Можно встать.
Тодроки встала, потрясла руками, сгоняя напряжение, и, тяжело дыша, вновь уставилась на меня, наверняка гадая, что еще за злодейство я с ней учиню. Я посмотрел на часы, до конца перерыва оставалось еще пятнадцать минут. Встав, посмотрел на оставшуюся порцию — уложенные аккуратными рядками мясные и яичные рулеты, завернутый в водоросли рис и обжаренные в кляре креветки. Все сойдет и холодным, а термос не дал остыть крепкому чаю.
— Кёко, — окликнул я, молча и с долей сострадания смотревшую на этот цирк, служанку, — проследи чтобы наша спортсменка все съела. Я проверю. И после уроков сходи в новое кафе у станции. Я слышал, что там очень вкусные торты готовят. Проверь, и если не врут, то захвати с собой для Шино.
— Да, Осино-сама, — слегка поклонилась та, сверкнув искорками смеха в глазах.
Думаю, стоит дать им поговорить наедине. Ведь с минувших событий им такого шанса не представлялось и каждая, наверное, накрутила себя по самую макушку беспокойными мыслями. По привычке отдав короткий приказ "следом" пальцами, я оставил замерших девушек одних.
Войдя в класс и усевшись за свою парту, я встретил слегка негодующий взгляд Мафую, кажется ей не понравилось, что я оставил ее одну на обеде. Если подумать, то это, пожалуй, первый случай, когда я обедал без нее. Вот она, сила привычки — когда меняется что-то столь обычное, что входит в привычку, появляется неуютное чувство легкой вины.
— Эм-м, — хотел было оправдаться, но не успел. Тонкие пальчики сомкнулись на моем носу.
— Тхы чхто дхелаешь? — прогундосил я.
— Холодный, — констатировала она, — не болеешь.
— Я тебе пёс что ли?
Девушка хмыкнула.
— Как насчет похода в библиотеку? — потер я освобожденный нос, уклоняясь от настойчивых попыток почесать мне за ухом.
— Библиотеку? — вздернула она бровки вверх.
— Именно, — покивал я, — романтично. Тишина, книги. Только ты и я.
Щеки её слегка покраснели. Что-то она не то представила, кажется.
— Раздумай немедленно, — помахал я рукой у нее перед глазами.
Библиотека. Для кого-то храм знаний, а кому-то и капище ненужной макулатуры. Я, признаться, большей частью своей сути дитя новой эры. Когда гладкий экран планшета ближе чем приятная шероховатость бумаги, потому, войдя в огромное помещение с многочисленными стеллажами заставленными неподдающимся беглому счету количеством книг, первым делом направил стопы к стойке, за которой сидел библиотекарь и виднелась рядом стойка информационного табло.
Библиотекарь… точнее библиотекарша, невысокая статная женщина лет двадцати трех на вид, с приятно ласкающими взгляд формами и собранными в косу длинными темными волосами, нехотя оторвала взгляд от книги и окинула меня взглядом серых глаз поверх очков, я ответил тем же и… замер. Ох-хо, на меня взглянул мой! идеал и будь я… нет, мое тело, постарше, то…
— Шин, — Мафую дернула меня за рукав, — у тебя лицо как у дебила.
— А… да… то есть, нет, — сломав свою волю, я вежливо пробурчал приветствие хранителю знаний и деревянной походкой направился к стенду с неярко горевшим экраном.
Нет-нет, к демонам новые знакомства. Мне и этого мини дурдома, что кружит вокруг, как загоняющая добычу волчья стая, хватит за глаза. Девушка приподнялась на цыпочки, взглянула поверх слишком высокой для нее стойки и хмуро кивнула своим мыслям.
— Понятно все с тобой, ко… — явно усилием воли задавив готовое сорваться с языка слово, добавила, — бака.
— Не понимаю о чем ты, — отбрехался я и уткнулся в экран.
Хм-м, интуитивно понятный интерфейс подсветил строчку поиска, в которую я тут же вбил свою фамилию и всмотрелся в полученный результат. Семь книг на выбор где есть упоминание этой фамилии, и все книги исторические хроники по разным эпохам. Быстро переписав в блокнот номера стеллажей и нужные страницы, я двинулся между рядами, выискивая нужные. Мафую же взяла лишь одну и двинулась к одному из свободных читальных столиков, за который, спустя пару минут, опустился и я, грохнув стопкой книг и вызвав ее неодобрительный взгляд. Маленькая пианистка неторопливо перевернула страницу, заправила тонкими пальчиками выбившийся каштановый локон за ушко, тем движением, от которого у парней заходится в приступе "каваизации" сердце, и вновь опустила взгляд в книгу. Определенно, растет будущая сердцеедка. Заинтересовала и тут же отдалилась, даже не заметив этого.
Хм-м-м… так, что там про Осино. Я открыл первую книгу, в которой встречалось самое раннее упоминание.
"По указу сегуна Токугава-но Иэнобу, клан Осино жестоко подавил восстание в округе Ёсино…"
И все? Очень информативно. Следующая.
"один из отверженных кланов — клан Осино — под давлением императрицы Го-Сакуромати, был вынужден покинуть родную провинцию Мимасака и, присоединившись к военному походу на территорию корейского полуострова, был вынужден странствовать шесть лет. Накопив довольно большую армию из наемников и отверженных аристократов, вернулся в Японию и активно способствовал свержению императрицы. Императорские войска ничего не могли противопоставить закаленным в боях повстанцам. В результате переворота, на престол был возведен император Го-Момодзоно…"
Так, тоже мало. Обычная борьба за краюху хлеба посочнее. Следующая.
"Под влиянием семьи Осино император Го-Момодзоно, будучи при болезни, подписал указ "О разрешении иметь людям Страны Восходящего Солнца, истинным детям Аматерасу, подневольных чужеземцев". Этот указ вызвал невероятный резонанс среди знати и простых людей, ведь это, фактически, означало разрешение на ввоз иноземцев на земли Японии, что, во многом и повлияло на падение дальнейшего влияния семьи Осино на членов правящей фамилии, поскольку Токугава-но Иэнари посчитал, что данная семья привезла из походов слишком много варварских обычаев. В указе, все же получившем жизнь несмотря на многочисленные препоны, так же содержался пункт гласящий, что "нельзя ввозить на благословенные богами острова мужчин старше пяти лет (то есть, уже не поддающихся правильному воспитанию) и некрасивых женщин", вторая часть этого пункта сыграла огромную роль в изменении фенотипа расы. И те нихон-миндзоку, какими мы их видим ныне, возникли во многом благодаря этому указу. Ведь следующие сто лет остались в истории как непрерывная череда войн, в которых на острова свозились все новые и новые рабы…"
О, хоть чем-то отличилась фамилия кроме стандартных для тех времен военных походов с убиванием сопротивляющихся и ограблением караванов.
Следующие две книги так же содержали по одному абзацу с упоминанием фамилии которая с кем-то в союзе рубилась против кого-то. Зато предпоследняя порадовала многочисленными упоминаниями имен с одной и той же фамилией. Огромный, на пару тысяч с лишним страниц формата А4 мелким шрифтом, том про Войну. Точнее, про ту ее часть, что развернулась на территории Восточной, Юго-Восточной Азии и Океании. Лениво пролистав страницы с подробно разобранными сражениями минувшей кровавой резни на которых встречались упоминания генералов, адмиралов, полковников и даже рядовых Осино, совершавших героические поступки… впрочем, члены иных фамилий и кланов не отставали от них… я захлопнул тяжелую книгу. Тяжелую не только весом и зубодробительным стилем, но и теми ощущениями, что она приносила. Занятно. Никогда не знал этих людей. Даже не слышал о них, но, тем не менее, мне тяжело понимать как некогда могучая семья, чью фамилию я ношу, практически исчезла, отдав себя полностью своей стране. Думаю, подобная книга, тоньше или толще, имеется в каждой библиотеке каждой страны этого мира. Книга, в которой сухими фактами излагается боль целого поколения.
Ну и на десерт книга, с которой, пожалуй, стоило начинать:
"Семья Осино родом из округа Ёсино провинции Мимасака. Считает основателем рода Нитэна Дораку, что не подтверждается ни одним официальным источником. Но многие мужчины этой семьи были известны как непревзойденные мечники, свято соблюдавшие Доккудо этого великого человека. Принимали немалое участие в жизни страны, проливая свою и чужую кровь во благо Империи. За что, в 1884 году, семья была введена в число "цветов народа" и, в соответствии с указом Императора "О благородных фамилиях, их правах и обязанностях", получила право на свой флот, вооруженные формирования и право на голос в коккай… Семья прекратила активное служение Империи в 1957 году… "
Занятно. Насколько понял, никто права на содержание флота и небольшой частной армии у семьи не отбирал, как и голоса в парламенте. Да только они мне и не нужны, да и денег на содержание всего этого великолепия у меня нет. Но! У кого-то они ведь есть, например у Тодороки, которые, наверняка достигли определенного лимита в количестве подчиненных сил и не могут шагнуть дальше, ведь императорские указы святы и нерушимы. А ведь могущества наверняка хочется побольше. Да и ручной голосок в совещательном органе Империи иметь никто не против. Что-то наклевывается, но так ли все очевидно? Можно, конечно, подергаться, возмущаться. Однако же сие действо столь же бессмысленно сколь и бесполезно. Не буду идти наперекор первой заповеди этого самого Докукдо: "Не идти наперекор неизменному Пути всех времен".
Мудрый человек был, этот Нитэн. Знал о чем говорит и что делает. Я еще раз пробежал взглядом список правил, быстро найденных через сеть в коммуникаторе, следуя которым можно стать великим человеком. Нехитрые они, да не всякий сможет по ним жить.
— Шин, — громко захлопнула книгу Мафую.
В пустом помещении звук получился довольно громким, словно выстрел из пистолета и я едва удержался от нырка под стол. Рефлексы, они такие рефлексы.
— Ты знаешь какую-нибудь интересную сказку? — блеснула она искорками веселья в голубых глазах.
— Хо-хо-хо, — я огладил вымышленную бороду, отодвинул от себя книги и, приняв вид мудрого сказителя, хитро прищурившись, спросил, — хочешь услышать неизвестную историю похождений странствующих самураев из Ако?
— И откуда же ты ее знаешь? — девушка играла с локоном светлых волос, то наматывая его на пальчики, то пропуская прядь между ними.
— Эта история передавалась через поколения в моей семье… и вообще, какая же история без долгой предыстории, а это уже вообще отдельная история. Слушай молча, короче.
Я прокашлялся, повел рукой, словно призывая в слушатели весь мир и, подпустив в голос старческого скрипа, начал:
— Эта история не вошла в историю о сорока семи, так как в ней нет ни великих свершений, ни благородства, ни подлости, ни хитрости. И произошла она, когда предводитель сорока семи верных, Оиси Кураносукэ, шел к тенгу за мечами…
— Каким еще тенгу? — удивилась Мафую, неплохо знавшая историю своего народа.
— Крылатым, — отмахнулся я, — не перебивай. Так вот! На пути они встретили мост через великую пропасть, была она столь глубока, что человек мог постареть прежде чем разобьется о ее дно упади он в нее, и столь широка, что будь она рекой, то корабль под всеми парусами не дошел бы до противоположного берега и за неделю, даже при самом попутном ветре…
— Это где такая пропасть? — девушка пощекотала кончиками волос носик, скрывая ехидную ухмылку.
— По пути в страну тенгу, — вновь отбрехался я, — слушай же! Дошли они до моста, но предстал перед ними огромный одноглазый Они с мечом в руках, способным перерубить тысячелетнюю сосну с одного удара! И злобно проревел он:
"Тот, кто на этот мост ступает, на три вопроса моих отвечает и на ту сторону он попадает!"
Самураи переглянулись, и не решились вступать с чудовищем в схватку, ведь доблесть самурая не только в его силе, но и в мудрости! Да и не было у них оружия, а самурай не сражается безоружным, подобно голоногому.
"Задавай свои вопросы, хранитель моста, я не боюсь!" — вышел вперед один из сорока семи.
"Как тебя зовут?" — прорычал злобно Они.
"Меня зовут Сибасаки Ко из Асано!" — ответил бесстрашный.
"Какова цель твоего похода?"
"Я иду за мечами для отмщения Кире Кодзукэ-но-Сукэ!"
"Какой твой любимый цвет?"
"Черный!"
"Правильно! Проходи".
И прошел бесстрашный Сибасаки Ко по мосту, уступая место следующему.
"Это легко!" — воскликнул тот.
"Тот, кто на этот мост ступает, на три вопроса моих отвечает и на ту сторону он попадает!"
"Задавай вопросы хранитель моста, я не боюсь", — воскликнул храбрец.
"Как тебя зовут?"
"Аканиси Дзин из Асано!"
"Какова твоя цель?"
"Добыть мечи для отмщения Кире Кодзукэ-но-Сукэ!"
"С какой скоростью должна бежать собака, чтобы не слышать звона сковородки, привязанной к ее хвосту?"
" Я не знаю этого!" — признался отважный, ведь самурай должен признавать свое поражение, только так можно стать сильнее, и… улетел в пропасть, только крик его еще долго звенел в воздухе.
За ним шагнул и третий.
"Тот, кто на этот мост ступает, на три вопроса моих отвечает и на ту сторону он попадает!" — вновь проревел Они.
"Как тебя зовут?"
"Того Игава из Асано"
"Какова твоя цель?"
"Я ищу острейшие мечи чтобы сразить Киру Кодзукэ-но-Сукэ!"
"Какой… твой любимый цвет?"
"Черный… Нет! ЖЁЛТЫЫЫЫЫЫЫЙ!"
И упал храбрец в пропасть, ведь самурай не должен сомневаться. Сомнение ведет к поражению!
Вышел вперед сам Оиси Кураносукэ, храбрейший из храбрейших. Первый среди равных!
"Тот, кто на этот мост ступает, на три вопроса моих отвечает и на ту сторону он попадает!" — зарычал Они, сверкая яростным взглядом
"Как тебя зовут?"
"Оиси Кураносукэ, бывший советник Асано Такуми-но-Ками Наганори.
"Какова твоя цель?"
"Уничтожить Киру Кодзукэ-но-Сукэ.
"Какова скорость полёта порожней ласточки?
"Какую вы имеете в виду: японскую или европейскую ласточку?"
" Я не знаю этого…" — проревел великан и сам прыгнул в пропасть
"А откуда ты так много знаешь про ласточек?" — спросил у Оиси его друг, храбрейший Ватанабе Гедди.
"Видишь ли, советникам приходится знать всякие странные вещи", — ответил Кураносукэ.
— Конец! — я хлопнул в ладони, закрыв невидимую книгу.
Мафую фыркнула, выражая свое мнение о столь неправдивой истории.
— Повторите, пожалуйста, еще раз, — раздался приятный голос, библиотекарша покинула свой пост и строчила в обычной тетради с потрясающей скоростью, — я не все успела записать".
Я шарахнулся из-за стола, словно спасаясь от чумы, схватил подругу за руку и, пробурчав короткое до свидания, вылетел из библиотеки. Не-не-не! Хватит с меня знакомств!
Уже в пути, идя рядом с непривычно мрачной пианисткой, я подумал, что еще кое-кто может ответить на пару моих вопросов, вот только… телефон тут не помощник. Эти люди не одобряют современных средств связи, считая их чуть ли не демоническими артефактами. Когда там ближайший рейс? Коммуникатор тут же выдал расписание. Ох-хо-хо, впервые я иду сам навстречу тайфуну…