— Мэл, ты не могла бы попросить Дрю не забирать тебя сегодня из школы? Пусть позже за нами приедет папа, — попросила Мерри сестру, встретив ее после уроков.

— Почему? — спросила Мэллори.

Тени становились все длиннее. Весна продолжала раскрывать свои нежные тайны. Через несколько недель должен был состояться выпускной вечер, а через неделю после него — церемония вручения аттестатов. Перед ними расстилалось бесконечное беззаботное лето. Но впервые в жизни Мэлли чувствовала, что на самом деле оно закончится. Она уже давно начала ценить мгновения, проведенные с Дрю, несмотря на то что его мысли все больше занимал колледж.

— Я собираюсь познакомить тебя с Беном, — сказала Мередит. — Хочу, чтобы ты увидела, что он настоящий. И даже если не совсем настоящий, он все равно человек.

— Я полагаю, что это пространственно-временной вопрос, — ответила Мэлли. — Но я предвкушаю, — кивнула она, отсылая Дрю сообщение: «Дмй еду на автбсе. Все рскжу птм».

— Если я что-нибудь сделаю, то хочу, чтобы ты понимала, почему я так поступила, — мягко произнесла Мередит.

— Если ты что-нибудь сделаешь? — насторожилась Мэллори. — Когда ты это сказала, я на секунду подумала, что ты имеешь в виду… если ты решишь умереть. На самом деле умереть. Но ты ведь не собираешься этого делать? — Мэллори помолчала. — Правда, Мышка?

— Ты думаешь, это именно то, что должно произойти? Ты считаешь, для того чтобы быть с Беном, я должна, подобно Джульетте, выпить яд?

— Кинжал и Мередит! Я впервые в жизни участвую в такой бредовой дискуссии. Неужели ты можешь хотя бы на секунду допустить мысль о самоубийстве ради Бена? Он тебя об этом просил?

— Я не знаю. Не думаю. Я не знаю, что и думать.

Она вспомнила будто стальной луч света, разделявший их с Беном всякий раз, когда они пытались коснуться друг друга. Что, если она просто шагнет вперед, а не отступит назад, как делала это до сих пор? Что, если она войдет в этот яркий свет?

— Если ты сделаешь еще один шаг в этом направлении, я скажу маме, и тебя запрячут в больницу.

— Ты не пойдешь на это.

Мередит замерла под рассеянными лучами вечернего солнца.

— Вот посмотришь.

— Если бы ты кого-то любила, ты бы захотела, чтобы он совершил переход без тебя? Ты бы хотела, чтобы Дрю сделал это без тебя?

Мэллори встала и начала растягиваться и закручиваться, разминая ноги и плечи так, как делала это перед игрой.

— Мерри, если загробный мир действительно существует, ты думаешь, Бен окажется там один? Предполагается, что в раю лучше, чем здесь. Терпеть не могу банальностей, но мертвецов гораздо больше, чем живых. Там и симпатичные девчонки наверняка имеются.

Об этом Мередит не подумала. И эта новая мысль ее совершенно не грела. Но она понимала, что все ее чувства выходят далеко за рамки здравого смысла, за те мерки, которые обычно применяются к мудрости или глупости. Она не хотела умирать. Она не относилась к числу девушек, способных умереть из-за любви к парню, как та убитая горем девчушка, которую Мер видела на чердаке. Она знала, что для той девочки оставивший ее парень был единственным и неповторимым. Между ними случилось нечто, сделавшее ее будущее невозможным.

Будущее Мередит было ярким и безбрежным. Даже если в нем отсутствовал Бен. Она расслабилась. Возможно, мировой порядок все же существует.

— Когда он появится? — спросила Мэллори. — Я никогда не встречалась с привидением. Ты ведь уже признаешь, что он привидение? Верно? — Мерри кивнула. — А днем он появляется?

— Мэллори! Большинство привидений, которых я видела, появлялись именно днем. Мы с ним предпочитаем ночь по той же причине, что и вы с Дрю. Темнота позволяет нам уединиться.

— Ну да, днем все решили бы, что ты разговариваешь сама с собой.

— Как ты можешь быть такой жестокой? — спросила Мерри.

Мэллори притихла.

— Прости. Гигги, — добавила она на языке близнецов, что означало: «Я тебя люблю».

— Ты что же, считаешь, что они выходят в полночь и непременно волочат за собой цепи?

— Понятия не имею. Но я и в самом деле раскаиваюсь.

Мэлли украдкой огляделась, чтобы убедиться, что их разговор никто не подслушивает.

— Я познакомлюсь с ним и уйду. Но что касается всяких там переходов… выбрось это из головы. Мышка, прошу тебя. Сначала хорошенько подумай. А потом подумай еще раз. — К удивлению Мерри глаза сестры наполнились слезами. — Я не думаю, что у этой ситуации было много прецедентов. Но твердо знаю, что не смогу без тебя жить.

В этот момент Мередит бросилась бежать. Она распахнула объятия и взлетела над землей, как часто делала это во время выступлений в группе поддержки. Но на этот раз было ясно, что ее кто-то поднял. Кто-то, кого Мэллори не видела.

Она отчаянно напрягала зрение и все свои способности. Но правила дара непреодолимой стеной стояли между ней и… и Беном. Она могла видеть только будущее. Бен принадлежал прошлому.

Сомнений больше не осталось.

Мерри, сияя от счастья, обернулась к сестре. Она уже была похожа на ангела. «Нет, — подумала Мэллори. — Нет, я ее не отпущу. Ни ради Бена, ни ради кого-либо еще. Это должно закончиться. Здесь и сейчас».

— Мэллори! — окликнула ее Мерри. — Это Бен Хайленд.

Мэлли не знала, что ей надо сказать. Но понимала, что обязана, уважая Бена, обращаться к нему так, как если бы он действительно стоял перед ней. Впрочем, в каком-то смысле, в каком-то виде, в какой-то форме так оно и было.

— Бен, привет. Он… Он ведь меня слышит? Да, Мышка? — заколебалась Мэлли.

— Он тебя слышит. Говорит, что видел, как ты буцала мяч с Адамом у лагуны, и подумал, что это я. Он тогда еще не знал, что нас двое.

При мысли о том, что ее видят те, кого не видит она, — а Бен явно не был в этом одинок, — Мэллори содрогнулась.

Собрав нервы в кулак, она заговорила снова:

— Бен, мы ведь не просто близнецы. Возможно, Мерри рассказывала тебе о нас.

— Рассказывала, — подтвердила Мерри. — Во всяком случае, о себе.

— То, что она говорила, касается нас обеих. Только она видит прошлое, а я — будущее. Вот почему я не вижу тебя. Мне… очень хотелось бы увидеть первую любовь моей сестры. Мне знакомо это чудо, когда тебе кажется, что ты можешь летать. У меня в жизни такое уже было. Но эти отношения пришлось прекратить, потому что вмешалась жизнь. Она-то и не допустила дальнейшего развития.

— Не надо, — предостерегла ее Мерри. — Мэлли, не пытайся ничего за меня решать.

— Бен, моя сестра готова ради тебя на все. Это любовь. Она больше, чем небо. Моя лучшая подруга тоже отдала все ради любви. Ради любви ко мне как к подруге и ради любви к мужчине. Это сломало ей жизнь. Но когда говорят, что любовь слепа… — Мэллори замолчала. Она не была уверена, что сейчас скажет, но знала, что каждое ее слово должно быть значимым и весомым. — Я не думаю, что это означает то, что любовь делает нас слепыми к недостаткам любимого человека. Я думаю, это означает, что любовь делает нас слепыми ко всему, что с этим человеком не связано. У Мередит есть семья, которая любит ее так же, как твоя семья любит тебя. У нее есть друзья, которые от нее без ума. У нее есть младшие братья, которым она нужна. — Мэл сделала шаг вперед. В воздухе дрожало нечто… физически ощутимое, едва ли не видимое. Она повернулась к этому почти световому явлению и продолжала: — А еще, Бен, у нее есть я. Ты не знаешь, что это такое — быть близнецом. Если ты заберешь у нас Мерри, если ты позволишь ей сделать этот выбор, — а это страшный выбор, — ты убьешь половину меня. Я это знаю. Моя бабушка уже шестьдесят шесть лет живет без своей сестры-близнеца. Она счастливый человек, но, если бы ее сестра не умерла, она была бы сейчас совсем другой…

— Мэллори, это не твой выбор, — оборвала ее Мерри. — Конечно, я позволю ей закончить, Бен, — произнесла она будто в ответ на чье-то замечание. — Я не сбрасываю со счетов то, что она говорит. Но у меня есть и собственное мнение. Мэллори, Бен не знает, почему он здесь, — добавила она. — Или почему он все еще здесь.

«Значит, он должен это узнать, — подумала Мэл. — Он должен это узнать, потому что это зашло слишком далеко. Мерри не должна нести на своих плечах столько горя».

— Мер, просто позволь мне закончить. А потом ты сможешь сказать Бену все, что считаешь нужным. Бабушка откровенно признается, что после смерти сестры она уже никогда не была прежней. Если моя сестра-близнец умрет по собственной воле и мне придется жить с этим до конца своих дней, я не уверена, что у меня хватит сил с этим справиться. Так что, если ты действительно любишь Мерри, отпусти ее. Она сможет объяснить тебе, почему это необходимо.

— Как ты могла, Мэллори? Теперь мне придется это сказать.

— Как ты могла этого не сказать, Мерри? Разве ты считаешь, что он этого не заслуживает?

Мередит обернулась к Бену. Девочка одновременно ненавидела сестру и была ей благодарна. Она подняла руки и положила ладони ему на плечи.

— Бен, что ты делал после того, как окончил школу? — начала она.

— Я так и не окончил школу, — произнес Бен, и в его глазах промелькнул испуг.

Мерри физически ощутила, как сквозь окружающий его сосново-коричный аромат пробился медный запах страха.

— Хотел ли я стать солдатом? Я только хотел повторить поступок Дэвида. Своего старшего брата. Я хотел быть смелым. Мне казалось, это было бы нечестно — увернуться от призыва и просто поступить в колледж, продолжая писать стихи.

— Что было дальше? — мягко спросила Мерри.

Бен прислонился к флагштоку. На его лице появилось страдальческое выражение, как в тот момент, когда Мередит увидела его впервые.

— Я… Я отправился в учебный лагерь и понял, как все это ненавижу. Я ненавидел все вокруг. Каждую проведенную там минуту я ненавидел до глубины души. Я знал, что никогда не смогу убить. Но отступать было поздно. Встречались ребята, которые притворялись сумасшедшими. Другие принимали таблетки, от которых их сердце начинало биться слишком часто. Но я этого сделать не мог. А потом, а потом…

— Ты отправился в Юго-Восточную Азию, — закончила за него Мэллори. — Мерри, расскажи ему об этом.

— Он вспоминает. Не надо его подгонять! — возмутилась Мерри.

«Это была жизнь Бена. Это была его смерть».

Он обернулся к Мередит.

— Нам приказали найти врага. Но там, в джунглях, мы никого не видели. Они были на деревьях и прятались в траве. — Мерри подошла ближе, а Бен сел на черную железную ограду вокруг флагштока. Она чувствовала, как от его теплого дыхания дрожат волосы у нее на виске. — Я помню грязь, и дым, и жару… — продолжал Бен. — Нам было так страшно, что мы не спали по ночам. Просто не могли уснуть. Кое-кто сходил с ума. Другие стреляли в себя, Мерри. Они простреливали себе ноги, чтобы стать непригодными к службе и отправиться домой. Некоторые покончили с собой, потому что совсем обезумели. А я поклялся себе выжить. Просто выжить. Я не собирался становиться героем. Я должен был просто продержаться. Всего один год.

— Но потом… — подсказала ему Мерри.

— Потом… Прошло не больше двух недель с момента моего приезда во Вьетнам, когда произошло сражение. Нам пришлось с боем подниматься на холм. Это было массовым самоубийством. У меня был друг. Мы подружились в учебном лагере. Его звали Ян. И он вырос в такой же семье, как и я. Его родители тоже не хотели, чтобы он отправлялся на войну. Поэтому мы сдружились. Обменивались книгами. Мы поддерживали и оберегали друг друга, потому что там были совершенно безумные парни. Такие, которые вполне способны на хладнокровное убийство.

Бен заплакал, и Мерри постаралась сделать вид, что не замечает этого, хотя его горячие слезы падали на сухую землю, оставляя на ней отметины, похожие на следы капель дождя.

— Расскажи нам о Яне, — попросила Мередит.

Бен встал и начал ходить между Мэллори и Мерри, которая как будто приросла к месту.

— Однажды утром была предпринята очередная попытка захватить холм. Мы ползли вверх по склону в темноте, перед самым рассветом. Они стреляли. Вокруг свистели пули. Они летели со всех сторон сразу. Раздавались взрывы. Одна пуля попала Яну в спину. Он велел мне оставить его и бежать. Но я не мог убежать и оставить его там, Мерри. Я не мог. Ему было страшно. Ему было очень страшно.

— И ты ему помог.

— Что он говорит? — спросила Мэллори.

— Он рассказывает мне о том, как в него стреляли.

— О, нет. Мерри…

— Я затащил его за какие-то бревна и камни, — продолжал Бен. — После этого я уже ничего не помню, кроме боли. Все тело горело огнем. Жгло ноги и шею. Как будто в них бушевал пожар. А потом… я вспомнил, что сегодня моим одноклассникам вручают аттестаты. Было двадцатое мая. День церемонии… А потом…

— Что потом, Бен? — спросила Мерри.

— Потом я оказался дома. Я сидел на крыльце своего дома.

Мерри встала и протянула к нему руку. Бен поднял свою, и между ними пробежала уже знакомая искра.

— Мерри, почему твоя сестра меня не видит? Почему она меня не слышит?

— Бен, ты и сам знаешь, почему.

— Нет, Мерри. Мне семнадцать лет. Мне всего семнадцать. В мае исполнится восемнадцать.

«День церемонии вручения аттестатов. День его выпуска».

Мерри шагнула к нему.

— Бен, сколько лет было твоим родителям, когда ты уехал?

— Я не думал об их возрасте. Им было… Ну, может, сорок?

— А сейчас...

— Мерри… — Бен встал, глядя на Мередит так, словно она была существом с другой планеты.

— Все хорошо, — прошептала она, зная, что ничего хорошего нет и никогда не будет.

— Ты хочешь сказать, что я вернулся домой, но… что я не вернулся домой! Вот что ты хочешь сказать. Мама и папа состарились. А я все еще мальчишка, который бросил школу за месяц до ее окончания. В ту ночь рядом с Яном. Я умер там! А мне это и в голову не приходило. Я не понимал, что оказался дома, потому что очень хотел жить. Я будто снова был в безопасности. Пока не встретил тебя, Мерри!

— Кто может такое вынести? — воскликнула Мередит, разворачиваясь к сестре. — Как бы ты отреагировала, если бы тебе сообщили, что ты умерла больше сорока лет назад? Сейчас весна. Он влюблен впервые в жизни.

Мэлли покачала головой. Она чувствовала, что на ее глаза наворачиваются слезы.

— Мэллори права, — мягко произнес Бен. — Ты не можешь этого сделать. Я люблю тебя, но ты… не должна.

— Ты не сможешь мне запретить, Бен, — прошептала Мерри.

У нее в голове рвались снаряды. Это предательски подступила невыносимая головная боль. Ей хотелось рвать на себе волосы, пока ее череп полностью не обнажится. Все происходящее было так чудовищно. Ее жизнь окутал густой туман.

— Почему я не могу остаться таким, как сейчас? — спросил Бен. — Разве мы не могли бы быть вместе?

Мередит попыталась задуматься. Она знала, что сказала бы бабушка. Бен застрял в переходе, по которому должны пройти все люди. В переходе из этой жизни к жизни следующей. И тем не менее почему все не может остаться как есть? Ответ пришел к ней прежде, чем она успела выдвинуть свои собственные аргументы. Он будет крепко держать всех, кто его любит. Он никого от себя не отпустит. Мерри прокляла свой дар.

Сегодня, перед игрой, она и Нили плюхнутся на заднее сиденье большого черного автомобиля. Две подружки-хохотушки в спортивной форме своей команды. Но одна из них будет неотступно думать о том, что обречена всю жизнь любить человека, умершего задолго до ее рождения.

Мэллори как зачарованная наблюдала за невероятной беседой двух людей, при этом слыша только сестру. Это был, наверное, самый серьезный разговор в жизни Мерри. Когда она замолкала, внимая тому, чего не слышала Мэлли, по ее щекам струились слезы, стекая по подбородку и капая на землю у ее ног.

От осознания чудовищности этой ситуации у Мэллори закружилась голова, и ей показалось, что мир вокруг нее вращается все быстрее и быстрее. Как раз перед тем, как упасть на колени, она поняла, что это не просто растерянность, а нечто иное. Она оперлась руками о землю, но ее локти подломились.

— Мередит… — произнесла она и упала в пыль.

Находясь в пограничном состоянии между явью и сном, девочка не только слышала звуки, видела свет и суету далекой больничной палаты, но также почувствовала, как сильные ласковые руки поднимают ее и ставят на ноги. «Бедная Мерри, — думала она. — Я открываю ей глаза в качестве основной работы, а по совместительству издеваюсь над ней. Я забыла, как сильно я ее люблю и насколько глубоко она все чувствует. Бедный Бен. В какой-то момент он очнулся, как будто после долгого сна. Он молод и влюблен. И вдруг сон обращается в кошмар. И все это обрушивается на него одновременно. А ведь он всего лишь мальчишка. Такой же юный и неопытный, как мы. Он настоящий. Он здесь.

И я должна сказать ему о том, что только что увидела, — думала Мэллори. — Я не могу убежать домой. Я и двух шагов не пройду своими ногами. Придется позвать Дрю. Он должен за мной приехать. А этим двоим необходимо спешить в Риджлайнскую больницу».

— Бен, — произнесла Мэллори. — Твоя мама умирает.