Легендарный прыжок
Таура и Золотинка бесшумно подошли к деревьям, под которыми спала Кунама. Бун Бун стояла поблизости, подняв голову повыше, чтобы лучше нюхать воздух, и направив вперед уши.
— Золотинке и Кунаме пора спрятаться, — сказал Таура. — Ты тоже пойдешь с ними, Бун Бун, я покажу тебе путь в мою Потайную долину и выход из нее. Надо торопиться. Я пошлю твоего жеребенка к Урагану сказать, что мы ушли и что я вернусь, когда ты, Золотинка и Кунама будете надежно спрятаны.
Золотинка растолкала свою дочку, и все четверо исчезли в темноте. Сперва они шли медленно, но, когда оказались на порядочном расстоянии от людей, перешли на рысь, держась при этом проходов со снежной травой, чтобы не оставлять следов. При свете звезд все молочно-белые лошади казались еле видным намеком на идущую лошадь, зато Бун Бун стала невидимой.
Им предстоял долгий путь, и надо было спешить. Он перевалили через вершину горы, а потом спустились по пологому склону, бесшумно ступая по мертвым листьям эвкалиптового леса с мятным запахом, иногда они шли по камням на дне высохшего русла, чтоб не оставлять отпечатков. Они шли рысью вперед и вперед.
Вдруг рядом с ними в ту же сторону проскакали три серебристо-серых кенгуру.
— Привет! — окликнул их Таура, который даже вздрогнул от неожиданности. — Почему вы идете ночью и откуда?
— Мы идем с другого берега Крекенбека, а ночью, потому что в горах ждут беды.
— Из-за людей?
— Да. Во всех преданиях, во всех историях, которые передаются от одних кенгуру к другим, по всему этому краю говорится, что когда белые люди нанимают черных людей ловить животных, они строят ловушки с хитростью и черных, и белых.
— Ловушки! — Таура вспомнил об ударах чего-то деревянного о деревянное.
— Мы ночевали недалеко от Крекенбека, когда вы вчера вечером проходили мимо нас. Мы вас видели, но не знаем, видели вас или нет люди, которые там спали.
Таура снова ощутил покалывание. Все-таки чьи-то глаза и вправду за ним следили.
— Никто не шевелился, — продолжал самый крупный кенгуру. — Они долго следили, ждали, не появишься ли ты, черный человек тебя не заметил, и они не могли понять, где ты. Наверно, когда вы подошли к воде, они уже все заснули, никто не пошевелился.
— Значит, вы слышали, как они переговаривались? А я и не почуял и не услышал их лошадей.
— Лошадей они оставили во впадине в миле оттуда. Да, мы слышали их разговоры. Человек, который был хозяином твоей кобылы, — кенгуру кивнул в сторону Золотинки, — хочет ее забрать, и когда он и его товарищи встретили черного охотника, который пришел искать большую черную кобылу, они все сговорились устроить большую облаву на брамби и загнать их во двор, который построили. Но тебя они не поймают. — Он понимающе взглянул на Золотинку. — Ну ладно, до свиданья, нам пора.
И трое кенгуру запрыгали дальше.
— Пошли, — сказал Таура. — Времени терять нельзя.
Они вновь двинулись в путь, переходя, где было возможно, на легкий галоп, вокруг стоял сильный сладкий запах мятных эвкалиптов. Наконец они достигли Укромной поляны и спустились в нее, а потом Таура велел им не отставать от него и повел их вокруг в свою Потайную долину.
В ночной темноте путешествие было как нельзя более опасным. Когда Кунама услыхала, как скатился камень и стал катиться, ударяясь о другие камни, а потом отскакивать от одной скалы к другой, и когда наконец звуки его падения затихли, ухнули в темноту и глубину, она в страхе отпрянула назад. Но Таура сказал ей: «Иди дальше!», и Золотинка сказала: «Иди дальше!», и Бун Бун, шедшая позади нее, сказала: «Иди!»
И все они стали спускаться вслед за Таурой, и их твердые, как камни, копыта вцеплялись в тропу, точно козьи копытца. Наконец они очутились на дне лощины около освещенной звездами реки, вокруг них темнели высокие утесы, и опасный, дух захватывающий спуск был позади.
— Я должен вернуться к остальным, предупредить их, — сказал наконец Таура. — Оставайтесь здесь. Когда наступит день, вы увидите, как здесь много травы. Я вернусь к вечеру.
Он повернулся, чтоб уйти, его бледная тень очертилась на склоне утеса, но тут же вернулся назад, в глазах его отражался звездный свет.
— Если меня поймают, — сказал он, — я все равно убегу и вернусь к вам.
После чего он стал подниматься наверх, оставив двух кобыл и свою маленькую дочь в незнакомой им долине.
Теперь Таура действительно спешил. Он думал о своих кобылах, об Урагане, о звуках строящегося загона. Люди, возможно, не начнут облаву раньше полудня или второй половины дня. Им известно, что лошади выходят на пастбище рано утром, пока прохладно, и тогда найти их труднее. Где-то в глубине его сознания, похожее на сон, теплилось воспоминание: он скачет рядом с матерью в какой-то душный день, люди тогда тоже построили двор-западню и гнали туда всех диких лошадей буша.
Таура мчался дальше. Медленно наступал рассвет — серебристого оттенка небо, свежесть. Маленький серый дрозд завел свою песню у самого ручья, где остановился Таура, чтобы напиться. После чего, задыхаясь, весь в поту, он поспешил дальше.
Приближаясь к вершине горы, он стал двигаться еще осторожнее, но там не было никаких признаков опасности, никаких признаков того, что у подножия горы собралась большая группа скотоводов с собаками, готовых плотным кольцом окружить лошадей и погнать их к загону.
Сперва Таура поспешил найти Урагана. Если бы он не знал так хорошо своего брата по ветру и бурям, он бы его не заметил, но, вглядываясь в гряду снежных эвкалиптов, он с трудом, но различил за листвой и ветвями очертания этого благородного коня.
Ураган с изумлением уставился на взмыленного Тауру.
— Что случилось? — спросил он.
Тот рассказал все, что знал, и добавил:
— Все лошади должны попытаться прорваться через заслоны. Вероятность спастись будет больше, если они побегут по одной или по двое.
Ураган кивнул.
— На юг идти бесполезно. Оттуда пришла Лубра и черный скотовод.
— Это верно, — согласился Таура. — Лучше спрятаться в диких зарослях за Крекенбеком. Там какое-то время скрывался я с моим первым маленьким табуном. Я как раз проходил там сейчас и никого не видел.
— Лубра — глупая лошадь, — проговорил Ураган, очевидно, раздумывая, какие она может навлечь неприятности. — Ну что ж, надо идти.
Таура вытянул вперед свою светлую морду и куснул Урагана в шею.
— Надеюсь, мы с тобой еще увидимся после сегодняшнего. — сказал он.
И жеребцы отправились через буш, чтобы предупредить своих кобыл, — не имеющий себе равных серебряный конь и благородный гнедой с красивой головой и большими добрыми глазами.
— Идите! — велели они кобылам с маленькими жеребятами. — Идите! — велели они годовикам. — Вместе идут только кобылы с жеребятами, а у остальных больше возможностей спастись, если будете идти поодиночке.
И вскоре в буше замелькали тени, они прятались тут, прятались там, и все двигались на северо-восток — кобылы с малышами, иногда две нерожавшие кобылы вместе, жеребята обоего пола — и отдельно, но внимательно следя за всеми, гнедой и серебряный жеребцы.
Появление двух взволнованных валлаби, которые бежали ему навстречу, заставило Тауру осознать, что люди уже плотно окружают их. Вслед за валлаби мчался динго.
— Человек! — тявкнул он и поспешил дальше.
Таура понял, что они опоздали, но все-таки, увидев двух своих серых кобыл, вывел их в глубокое русло знакомого ему ручья и велел неслышно идти вдоль него, пока они не убедятся, что люди ушли, а тогда с наступлением ночи, если все будет в порядке, двинуться в сторону Укромной поляны.
И тут вдоль ручья пробежала голубая пастушья собака.
Таура вскочил на скалистый склон.
— Не останавливайтесь, — крикнул он кобылам. — Собака увяжется за мной.
Собака и в самом деле бросилась за ним, но за то время, что протекло после первой облавы на брамби, Таура знал, как управиться с одной собакой. Он собирался подпустить пса поближе, а затем лягнуть его задними ногами. Но псу совсем не хотелось, чтобы его ударили, поэтому он остался стоять поодаль и залаял.
Таура бросился на него, оскалив зубы, готовый нанести удар. Собака отскочила в сторону, и Таура кинулся за ней. Однако хозяин собаки уже услыхал возню и лай и кинулся к ним, щелкая кнутом, чтобы призвать на подмогу других людей и собак.
И вдруг под высокими эвкалиптами все пришло в движение: люди, лошади, собаки, щелкали кнуты, кричали люди — Тауре пришлось повернуть и мчаться опять в гору. Люди были повсюду: люди из Муррея, которые охотились за Золотинкой, люди из Бенамбра, охотившиеся за Луброй, люди со всего края близ Снежной реки, которые тоже захотели участвовать в охоте. Некоторые были из лучших всадников горной страны. Среди них одни ехали на породистых лошадях, другие — на проворных вьючных, а еще нашлись люди с превосходными собаками. И все они хотели поймать Золотинку и Горянку, которую Ураган назвал Луброй.
Таура решил, что лучше всего попытаться тихонько спрыгнуть в русло старого глубокого ручья и переждать там, пока охота промчится мимо. Впереди имелась чаща снежных эвкалиптов и зарослей хмеля. Таура нырнул в заросли, быстро протиснулся сквозь них и спустился по каменистому отрогу вниз, в ручей. Он постоял там среди кустарника и больших камней на дне, стараясь дышать как можно беззвучнее.
Спасения не было! На него с остервенелым лаем набросились две собаки. Таура не тронулся с места и ударил их передними ногами, но тут же раздалось щелканье кнута. Сделав последний выпад передними ногами, он выскочил из русла и кинулся вверх по ручью. Но тут же просвистела веревка и упала, не долетев до Тауры. Человек был совсем близко. С быстротой брошенного ножа Таура развернулся на месте в попытке уйти вниз по течению, пока человек свертывал лассо. Собаки снова подступили к нему ближе. Он укусил одну и лягнул другую и тут же увидел еще одного человека с лошадью, стоящих ниже по ручью. Он бросился вверх, на край скалы, но там с вершины ему навстречу шел третий человек.
Таура поскакал прямо сквозь заросли буша — большой молочно-белый конь с развевающимися гривой и хвостом мчался галопом, а его все время теснили вверх люди. Сейчас, когда его свобода снова оказалась под угрозой, он больше, чем когда-либо, чувствовал себя невыразимо живым. Он ощущал каждый светлый волосок на своей шкуре, казалось, каждый из них покалывало, каждый что-то чувствовал, каждый прислушивался. Он ощущал свои прижатые назад уши, нос, остро видящие глаза. Он ощущал твердость своих копыт, огромную силу своих ног, крупа, плеч. Он ощущал все это и всего себя, мощного серебряного жеребца, прыжками взбирающегося в гору, которого изводят собаки и люди.
«Сила, отвага, хитроумие Бел Бел, не подведите меня», — подумал Таура, и снова голос Бел Бел словно эхо разнесся по бушу и прозвучал в его ушах сквозь топот копыт: «Я назвала тебя в честь ветра…»
«Скорей, скорей», — торопил он себя, а вокруг, отдаваясь среди скал, все разрастался грохот барабанящих копыт. Дикие лошади скакали со всех сторон, отовсюду их преследовали всадники и собаки. Скоро их погонят мимо пастбищ. Тауру вдруг озарило: он вспомнил, с какой стороны раздавался деревянный стук, когда люди строили загон. Да, их гонят именно туда.
Он кинулся в густую чащу снежных эвкалиптов, и коснувшиеся его шкуры кожистые листья дали ему опять почувствовать свои размеры, свою силу. Оставалась еще одна возможность спасения — каменистое ущелье, где они с Ураганом еще жеребятами прятались от Дротика. Он был уверен, что западня находится где-то вблизи ущелья.
Человек на красивом гнедом уже подъехал совсем близко. Таура услышал свист веревки и в отчаянии на полном ходу вдруг остановился и рванулся в сторону. Веревка ударила его по уху и упала на землю как мертвая змея. Грохот копыт усилился. Рядом с Таурой теперь оказалось шесть лошадей, они скакали бок о бок с ним, все в поту, задыхаясь, их жаркое дыхание смешивалось с его тяжелым дыханием. Он видел их дико вытаращенные глаза. Среди них была кобыла, которую он взял из табу, на Дротика, и глупая Лубра вместе с Тамбо. Вот бы увидеть еще Урагана.
Вот они уже на пастбище, еще одна группа скачущих лошадей оказалась с ними. Грохот копыт звучал уже как сплошной гром и такой же грозный. Таура почувствовал страх, пронизывающий всю толпу.
Беспрерывно к ним присоединялись все новые лошади. Где-то среди них должен быть Ураган, но лошадей было слишком много, они скакали слишком тесной толпой, и разглядеть среди них Урагана было невозможно.
Внезапно он заметил — глаза его были приучены подмечать все непривычное — длинный забор, прячущийся среди деревьев. Толпа лошадей уже неслась вдоль него. Должно быть, это крыло двора, люди строят такие для своего скота. Таура изо всех сил напрягал зрение, пытаясь разглядеть двор. Он догадывался, что западня там, позади зарослей. Единственный способ спасения — это если бы прорвался, сломав загородку, весь табун.
— Поверните на запад! — убеждал он. — Передавайте всем — поверните к западу!
Но на западном фланге ехали все те всадники, которые не гнали лошадей сзади, а только кричали и щелкали кнутами. Прорваться через них будет трудно.
— Давайте! Давайте! — выкрикивал Таура. — Поворачивайте на запад и прорывайтесь через людей.
Он и сам свернул, побуждая и других, скакавших сбоку от него, повернуть с ним вместе, а затем повел их с невероятной скоростью. Остальные последовали за ним.
Люди, ехавшие сзади, немедленно поскакали туда же, стараясь опередить лошадей, а те, кто находился сбоку, усилили крики и щелканье кнутом.
Таура мчался навстречу людям стремительно, как, вероятно, никогда прежде, и слышал тяжелый топот множества лошадей рядом с собой. Но люди уже неслись наперерез, их было столько, что казалось, между ними нет никакого просвета.
Таура внезапно издал крик, подавая знак мчавшимся лошадям, и врезался на полном ходу в одного из всадников на небольшой темно-каштановой лошади и вышиб того из седла. И тут же получил ослепляющий удар кнутом по глазам, и хотя ему удалось избавиться от одного, к нему бросилось, казалось, человек двадцать. В полном отчаянии, ощутив неуверенность лошадей позади себя, он снова бросился в атаку, но тут же защелкали кнуты и полетели две веревки, и он понял, что люди хотят поймать его больше, чем любого другого брамби, именно его и Лубру, раз уж пропала Золотинка. Он увернулся от еще одной летящей веревки, чуть не поймавшей его, и увидел, что вся масса лошадей уже повернула.
На миг его охватило отчаяние, но тут же возникла надежда. Он бежал сейчас прямо к длинной изгороди, а не вдоль, а значит, он мог перепрыгнуть через нее. На той стороне — ущелье… все-таки есть шанс.
Таура опять был почти во главе бегущих, хотя и старался не оказаться впереди всех, старался, чтобы его почти белую шкуру хотя бы отчасти прикрывали безумно мчавшиеся гнедые, бурые, черные, каштановые. В воздухе стоял густой запах праха. Он должен сохранять спокойствие. Впереди маячила загородка. Передние лошади увидели ее и старались замедлить бег, а люди старались завернуть толпу, чтобы лошади не врезались в изгородь и, сломав, не рухнули в глубокое ущелье.
Таура приготовился к прыжку, он надеялся только, что какая-нибудь лошадь не налетит на него в момент прыжка. Он укоротил шаг, весь собрался и прыгнул вверх изо всех своих могучих сил. Потом, прижав к телу передние ноги, взвился вверх.
— Выше! Выше! — твердил он себе, изгородь оказалась очень высока.
Он услыхал крик сквозь грохот копыт, затем крики многих людей и опять щелканье кнутов. Люди только видели, как он взметнулся в воздух, но Таура уже знал, что взял преграду. В прыжке он успел заметить каменистую землю по ту сторону загородки.
Он приземлился благополучно и в два прыжка оказался на краю ущелья. Таура отлично знал, где он и как спуститься вниз. Спрыгивая, он услышал грохот и треск. Брамби врезались в загородку и сломали ее.
Какой кусок они выломали, Таура не знал, потому что ни одна лошадь не показалась на краю, пока он там стоял. Торопясь скрыться, он не увидел и не услышал, как люди пытались отогнать брамби от края утеса и загнать обратно тех, кто успел снова прорваться.
Таура долго шел по ущелью, хотя это и вело его в противоположную сторону от Потайной долины, шел, пока не достиг еще одной глубокой расщелины, спускавшейся в ущелье с востока. Он свернул туда и пошел по ней, часто оглядываясь, чтобы проверить, не следует ли кто-нибудь за ним. Дойдя до конца расщелины, Таура из осторожности пошел через буш. Он не видел никого и не слышал никаких необычных звуков, но был убежден, что за ним кто-то следит, так как ощущал знакомое покалывание кожи… Пока он не убедится, что находится в безопасности, к Потайной долине идти нельзя.
Прошел час, и по-прежнему не было никаких признаков погони. Таура немного повернул по направлению к двум долинам. Скоро уже наступит вечер, а его не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Он застыл неподвижно в гуще мятных эвкалиптов и кустов с листьями-одеялами и стал ждать. И через некоторое время показались две лошади: они тихо, очень тихо пробирались между деревьями в сторону Укромной поляны. Они все приближались и приближались, и Таура узнал их — это были Ураган и Тамбо!
Он страшно обрадовался Урагану, но расспрашивать его про остальных лошадей было некогда, потому что Ураган сразу сказал:
— Я так и надеялся, что мы тебя найдем. Лубру поймали, хозяин Золотинки видел, как ты сбежал, и взял с собой черного охотника, чтобы тот помог найти тебя. Лучше тебе пойти в Потайную долину, только ни в коем случае не оставляй следов. А мы с Тамбо пойдем вниз по течению и постараемся добраться до Укромной поляны. До свиданья, братец.
— До свиданья, — отозвался Таура и быстро углубился в буш.
Он не мог не подумать — а не в последний ли раз он скользит как тень между высокими деревьями, и ему даже на мгновение представилось, что это идет какая-то другая лошадь, которую он видит во всем ее серебряном великолепии.
Таура пробежал уже около пяти миль, когда услышал какой-то звук. Кто-то был рядом! И тут он увидал их: хозяина Золотинки, черного охотника и всадника на прекрасной черной лошади, а с ними четырех собак.
Таура застыл на месте и как будто слился с зарослями, но тут заскулила собака, и он понял, что пришло время мчаться как ветер.
Он твердо решил, что не поведет их к Потайной долине. Но выбора, в сущности, не было — они гнали его именно в ту сторону.
Люди сидели на хороших скакунах, зато у Тауры не было на спине седока, и он мог скакать быстрее. Если бы только продержаться до вечера… Люди не видят в темноте… Он старался увертываться и вилять из стороны в сторону, только чтобы сбить их с направления к своим двум долинам, но больше он ничего не мог сделать и только с трудом держался впереди.
Он мчался изо всех сил и вдруг понял, что ни за что не допустит, чтобы они поймали его. Пусть лучше его убьют на бегу. Если они так и будут гнать его к Потайной долине, он, может, еще успеет достичь утесов, а может быть и нет. Но если они будут совсем настигать его, он в любом случае спрыгнет, уже не пытаясь найти знакомый путь вниз.
Ему удалось в какой-то миг бросить взгляд назад, и он убедился, что одна из лошадей, большая черная, очевидно, охромела, и теперь за ним следуют только две.
Свет начал угасать. Скоро наступит время поссума, неопределенный промежуток света между ночью и днем — света, который мог бы принадлежать и ему, Тауре. Неожиданно с севера подул ветер и принес запах дождя. Усталость после целого дня бегства куда-то подевалась сразу, Таура почувствовал, как силы возвращаются к нему. Это время принадлежало не только поссумам, но и ему. Свет почти померкнул, вот-вот пойдет дождь и смоет следы. Он скакал и скакал и настолько опередил охотников, что мог теперь выбрать себе путь между утесами.
Вот и два высоких эвкалипта, отмечающих место для прыжка вниз. Таура весь подобрался, глаза его словно пронзали темноту, ветер окутывал его. Он подошел к самому краю утеса и прыгнул — сквозь свет, который нельзя назвать ни светом, ни темнотой, — спрыгнул на поросшую травяную площадку, выступ, который уже раньше испробовал как опору, почувствовал ее надежность и немедленно взвился в следующем прыжке. И все, что видели люди, был бледный призрак лошади, летящей в пространстве, а когда они доехали до края и заглянули вниз, уже ничего не было видно и слышно — лишь один камень долго катился по склону, падая куда-то в глубину.
Даже черный охотник не представлял себе, чтобы лошадь спрыгнула здесь и осталась в живых, и не мог вообразить, чтобы внизу была прекрасная долина, где прятались Золотинка, Кунама и Бун Бун. Люди поехали назад, огорченные тем, что загнали насмерть, заставили спрыгнуть с утеса такого красивого коня. Ночью пошел дождь и смыл все отпечатки, а наутро черный человек забрал Лубру и отправился на юг.
Хозяин Золотинки искал ее все лето и еще несколько следующих, но не нашел даже признаков кобылы. И хотя он часто рассказывал о том, как серебристый жеребец спрыгнул с утеса и разбился насмерть, все же вокруг костров ходили истории о том, что видели, как большой серебряный жеребец скакал по твердому снегу по хребту Бараньей Головы, про коня-призрака, пившего воду из реки Крекенбек, о том, как лошадь, которую все считали мертвой, появилась во время метели около хижины Мертвой Лошади и снова исчезла, о крике дикого жеребца, который мог издать только Таура. Но ни один человек не знал, где скитался сын Бел Бел.