Первым ее заметил Ники. Его радостный крик нарушил тишину в комнате, заставив всех оглянуться на дверь. Майкл мгновенно оказался рядом с ней, взял ее за руку и подвел к кушетке. Рандольф уступил ей место, пересев к столу, на котором он разложил почти готовую гирлянду.

Близнецы заговорили разом, перебивая друг Друга:

— Мамочка, тебе понравилась елка и украшения? Мы готовим тебе сюрприз!

— Под елкой лежат подарки для тебя и бабушки, но нам не разрешили говорить, что спрятано в коробках.

— А нам подарки принесет Санта-Клаус. Дядя Эдди написал ему, что на Рождество мы будем здесь, чтобы он знал, где нас можно найти.

— Мамочка, мы так старались сделать все красиво, чтобы ты обрадовалась, — сказал Майкл уже не так радостно.

Он заметил, что мать нахмурилась, но не знал причины ее недовольства. Айрин поняла, что не сумела скрыть, как больно ее поразили слова «дядя Эдди», которые произнес Ники.

Именно этого боялась она, когда отказывалась от ухаживаний мужчин, этим же она руководствовалась и в своих отношениях с Эдвардом, сведя его общение с мальчиками к минимуму.

У нее была знакомая в аналогичной ситуации.

Ее дети едва успевали привыкнуть к одному «дяде», как ему на смену появлялся другой. На мужчин вообще нельзя полагаться, даже если они являются родными отцами, рассуждала Айрин. Тем более нельзя полагаться на такого, как Эдвард Фрост. Свое жизненное кредо он изложил ей во время первой встречи.

Конечно, было глупо полагать, что ей удастся надолго сохранить свою жизнь раздвоенной: с одной стороны, ни к чему не обязывающая «дружба» с Эдвардом, а с другой — ее реальная жизнь с детьми. Впрочем, сохранить статус-кво было бы возможно, если бы она не заболела.

Айрин заставила себя весело улыбнуться детям, посадила Ники на колени и обняла Мики, стоявшего рядом. Нельзя портить детям праздник, напомнила она себе.

— Дорогие мои, все так красиво, что у меня дух захватывает. Вы замечательно потрудились!

Личики детей повеселели, и они снова начали болтать, и в этот момент она встретилась взглядом с Эдвардом. Он смотрел на нее, прищурившись, словно читал ее мысли. На нем была светлая рубашка и темные джинсы. Босой, с растрепанными волосами, он произвел на нее сильное впечатление. Таким домашним она его никогда не видела. Самое ужасное, что он был еще привлекательнее в таком виде, чем обычно, когда был одет в безукоризненный элегантный костюм и лакированные ботинки. Нет, решительно это был совсем другой Эдвард, пришла к окончательному выводу Айрин. Почему-то ее встревожила сама возможность подобной метаморфозы.

— Дорогая, как ты себя чувствуешь? — услышала Айрин голос матери и обернулась к ней.

— Намного лучше, только слабость осталась.

— Я тоже сегодня встала в первый раз с постели. Представляешь, вся эта работа по рождественскому оформлению была проделана за один день!

— Надо было чем-то занять детей, чтобы они не затосковали без своей любимой мамочки, присоединился к разговору Эдвард, не сводя глаз с бледного лица Айрин.

Ей пришлось напрячься, чтобы выдержать его взгляд.

— Спасибо тебе, ты проявил столько доброты к нам. Представляю, сколько беспокойства мы доставили тебе и Рандольфу.

— Никакого беспокойства. — Он встал с пола и засунул руки в карманы джинсов. — Друзья для того и существуют, чтобы помогать. К тому же у нас появилась возможность приобщиться к детству, снова почувствовать себя мальчишками. Правда, Рандольф? Нам было очень весело. — Он насмешливо смотрел на Айрин. Если на Рождество выпадет снег, мы, пожалуй, и снеговика слепим.

— А я не умею лепить снеговика. — Мики оторвался от Айрин и подбежал к Эдварду. — В прошлом году мы только в снежки играли на Рождество, а снеговика не слепили.

— Неужели?! Это надо непременно исправить. — Эдвард положил ладонь на светлые кудри Мики. — Думаю, надо попросить Санта-Клауса, чтобы он подбросил нам побольше снега в этом году. Согласен? Тогда мы сможем слепить большого снеговика с глазами-угольками и носом-морковкой.

—  — Ники не сможет, ему нельзя выходить на холод. — Майкл грустно вздохнул. — Придется ему сидеть у окна и смотреть, как мы будем лепить снеговика. Правда, Эдди?

— Эдди, я не хочу смотреть в окно, я тоже хочу лепить снеговика! — Губы Ники задрожали, полными слез глазами он умоляюще смотрел на Эдварда.

Айрин беспомощно воззрилась на детей. Они уже ссорятся из-за «дяди»! Эдвард Фрост притягивает к себе всех как магнит. Джун откровенно тает от восторга, когда смотрит на него.

— Через день-два Ники сможет выходить на улицу, если его хорошенько закутать, — уверенно сказал Эдвард, обращаясь к Майклу. — Снеговика надо лепить всем вместе, тогда будет весело. Понял?

Майкл серьезно кивнул, глядя на Эдварда влюбленными глазами. Айрин едва не застонала. Он приворожил к себе ее мальчиков! После праздников они только и будут говорить о «дяде Эдварде»!

— А теперь открою вам маленький секрет.

На этой елке спрятаны два подарка для двух чудесных мальчиков. Кто найдет. Тот получит подарок уже сегодня. Ищите!

Ники соскочил с колен матери, припустил бегом к елке и вместе с братом стал отыскивать на елке свой подарок. Отыскать среди ветвей две большие коробки им не составило особого труда. Тут же возле елки мальчики быстро раздраконили упаковку и притихли, когда увидели каждый в своей коробке модель спортивного автомобиля «феррари». Ники досталась модель серебряного цвета, а Майклу — золотого.

Айрин оставалось только наблюдать за ними со стороны. Сердце ее заныло, когда она увидела сияющие глаза своих мальчиков, благодаривших Эдварда за подарок. Эдвард сказал им, что это подарок от него и Рандольфа. Мики и Ники, прижимая к груди машины, бросились благодарить Рандольфа, повиснув у него на шее и целуя его в щеки. Растроганный детской признательностью, Рандольф проворчал, что если они задушат его в своих объятиях, то останутся без рождественского пирога за ужином. После чего ушел на кухню, а дети заняли его место за столом и стали играть с подаренными машинами.

— У тебя чудесные дети, Айрин. Ты очень хорошо воспитываешь их. Знаешь, вначале мне казалось, что я не смогу различить их, а теперь не представляю, как их можно перепутать. Вроде бы внешне на одно лицо, а характеры разные. Ты согласна? — Эдвард присел рядом с ней на диван.

Айрин удивилась, что ему так быстро удалось разобраться в ее мальчиках.

— Спасибо за добрые слова и подарки детям.

Характеры у них действительно разные, хотя и много общего.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он.

— Не понимаю, почему чувствую себя такой ослабевшей.

— Ты почти ничего не ела в течение двух суток, только пила. По телевизору в новостях сообщили, что этот грипп косит всех подряд и молодых, и старых. Ужасный грипп!

— Ники, кажется, быстро справился с болезнью. Вообще-то он чаще болеет, чем его брат, — сказала Айрин.

— Не представляю, как ты могла одна справляться с ними, когда они только родились! задумчиво произнес Эдвард и недоверчиво покачал головой. — Тебе очень трудно было? — спросил он и повернул к ней голову.

— Иногда. — Айрин сжала ладони, лежавшие на коленях, и уставилась на них. — Помимо трудностей они принесли в мою жизнь много радости. Они счастливые дети, потому что добрые и любящие.

— Им повезло с матерью. Но, наверное, они уже задавали тебе вопрос об отце...

— Кевин был бы для них ужасным отцом, — горячо заговорила Айрин. — Эгоист с диктаторскими замашками, он превратил бы их жизнь в кошмар. Тот факт, что он ни разу не попытался увидеть своих детей, доказывает правоту моих слов.

— Айрин, я уверен, он получил по заслугам, лишившись тебя и детей. Ты говорила, что были люди, которые осудили тебя за твой поступок. Чем они руководствовались? Интересами детей?

— Да, в основном это были женщины среднего возраста, пугавшие меня трудностями, с которыми я столкнусь, если одна буду воспитывать детей. Они же не знали, в каком кошмаре я жила с Кевином.

— Зато мне хорошо знаком такой кошмар! Я вырос в доме, который частенько напоминал зону военных действий. Большая удача, что твои дети избежали такой участи! Поэтому ты имеешь двух нормальных и счастливых мальчишек.

Вот и доказательство правильности твоего решения. Можешь в этом нисколько не сомневаться.

Забавно, подумала Айрин, что именно от мужчины она получила понимание. Вот уж не ожидала! Она давно ни с кем не разговаривала на эту тему, хотя за прошедшие годы ее не раз одолевали всякого рода сомнения в правильности своего поступка. Мать ей не хотелось огорчать такими разговорами, отец умер, а Ларри самому приходилось решать семейные проблемы, и Айрин не решалась взваливать на него еще свои.

— По-моему, лучше не иметь отца вообще, чем жить в аду, — добавил Эдвард. Он взял ее руку, ощутил дрожь и нежно сжимал ее, пока дрожь не прекратилась.

Небо быстро темнело, продолжался снегопад. Снежинки искрились, попадая в полосу света, падавшего из окон дома. Айрин обратила внимание, что мать увлечена тихой беседой с вернувшимся Рандольфом, а дети своими новыми машинами. Ей показалось уместным задать Эдварду вопрос, который вертелся у нее на языке.

— Неужели твой отец оставил о себе такие тяжелые воспоминания?

Айрин увидела, как изменилось лицо Эдварда. Ей показалось, что сейчас он встанет и уйдет. Но вместо этого он еще крепче сжал ее ладонь.

— Причиной нашего семейного ада были постоянные увлечения матери. Она была второй женой моего отца, но я звал ее мамой, потому что родной матери не помнил. Она родила мне чудесную сестру, Нэнси. — Он помолчал. — Я рано понял, что она не любит никого — ни моего отца, ни Нэнси.

— Подожди, ты знал, что она изменяет отцу, когда был еще совсем ребенком?!

— Мне и десяти не было, когда я впервые случайно услышал разговор с ней отца. Он пытался удержать все втайне, сохранить их брак и делал это ради нас, детей. Я уверен, что он уже не любил ее. Потом были и громкие скандалы, и драки. Однажды она сломала ему руку. Никогда не забуду, как он вскрикнул от боли, когда она ударила его кочергой.

— Эдвард, — нежно произнесла Айрин. Сострадание и гнев переполняли ее. — А твоя сестра? Она ведь была еще моложе тебя!

Он кивнул.

— Обычно я присматривал за ней. Она была жизнерадостным ребенком, а к четырнадцати годам превратилась в застенчивого подростка. В отличие от меня она была похожа на отца и очень любила его. А мать боялась. Очень часто мы возвращались из школы в пустой дом. Отец пропадал на работе, мать приходила от любовников поздно, а зачастую вообще не ночевала дома. В последние годы она даже не пыталась скрывать свои похождения. Специально рассказывала в нашем присутствии, с кем и где она была, чтобы принудить отца к разводу. Честная была женщина. — Рот Эдварда скривился в горькой усмешке.

— Бедный! — только и произнесла Айрин.

— В тот вечер я засиделся у своего приятеля, который взялся починить мой велосипед. Когда я вернулся, в доме никого не было. Соседи рассказали мне, что видели, как отец силком заставил мать сесть в машину. В последнее время она крутила роман с его коллегой. Возможно, отец хотел отвезти жену в дом, где жил ее любовник со своей семьей. Не знаю, на что он рассчитывал. Она к тому времени всякий стыд потеряла. Одного я не понимаю — как и почему в машине оказалась Нэнси... Мне не надо было тогда оставлять ее дома. По дороге они столкнулись с грузовиком. Так окончилась эта семейная история.

Айрин положила на его руку вторую ладонь.

— Твоей вины нет, Эдвард. Кто мог предвидеть такой конец?

Эдвард беспомощно пожал широкими плечами.

— Мне следовало взять ее тогда с собой к приятелю. Нэнси так доверяла мне, а я оставил ее одну в доме. Если бы я не ушел в тот вечер, она бы не погибла! Ей было всего четырнадцать лет, и она была очень красивой.

— Могло случиться и так, что и ты поехал бы с ними. Тогда погибли бы четыре человека, а не три.

— Долгое время я жалел, что так не случилось. — Он посмотрел на Айрин. — С тех пор я изменился. Я стал злым, жестокосердым циником. Натворил много глупостей по молодости, которых позже стал стыдиться. Большая удача, что этот период моей жизни не закончился тюрьмой. Однажды, когда мы гоняли на мотоциклах, на моих глазах убили моего друга.

Его гибель привела меня в чувство. Я понял, что хочу жить.

— Рада, что ты к этому пришел, — тихо обронила Айрин.

Она застыла в неподвижности, напуганная желанием утешить Эдварда. Ей отчаянно захотелось прильнуть губами к его губам и целовать до тех пор, пока не исчезнет трагическая пустота из его глаз. Дружеское участие? Смешно говорить о дружбе. Ее чувство к Эдварду совсем иного свойства. К сожалению, оно напоминало ей о тех днях, когда она была без ума от Кевина, оно и привело ее к неудачному замужеству. Любовь слепа...

Эдвард поднялся, подошел к большому телевизору и включил его.

— Сейчас будут рождественские мультфильмы, — сказал он, обращаясь к мальчикам, — Ники, Мики, хотите посмотреть?

Почему он так резко вырвал руку? Обиделся на ее молчание? Угадал, о чем она думала?

Или жалеет, что так много рассказал ей о себе?

Айрин откинулась на спинку кушетки и на секунду закрыла глаза. Когда она открыла их, то увидела, что Эдвард возвращается к кушетке, берет плед и закутывает в него Ники, который вместе с братом сидел на полу перед телевизором. Он сделал это так заботливо и естественно, словно всю жизнь этим занимался. И Айрин захотелось плакать.

— Дамы, а не выпить ли нам всем перед ужином шерри по случаю вашего выздоровления? — Эдвард улыбнулся Джун и Айрин, и они сразу согласились с его предложением.

— Рандольф, оставайся сидеть, где сидишь, я сам справлюсь.

Остаток вечера до ужина прошел очень весело, хотя Айрин успела два раза задремать после небольшого количества выпитого шерри, сказывалась постгриппозная слабость. Мальчики так сильно возбудились, что уговорить их отправиться в постель вовремя не представлялось возможным. Пришлось разрешить им ужинать за праздничным столом вместе со взрослыми, что доставило им особенное удовольствие. Когда Рандольф внес рождественский пирог, Мики и Ники уже клевали носом. Эдвард по очереди относил их в детскую и укладывал в постель с помощью Айрин. Более интимного действа вдвоем придумать было трудно. Айрин понимала это умом, но ничего не могла поделать, чтобы изменить ситуацию.

Оба мальчика заснули, едва их головки коснулись подушек. Масса новых впечатлений, волнения предпраздничного дня, ожидание подарков от Санта-Клауса на следующий день настолько утомили ребят, что не пришлось их уговаривать закрыть глазки. Эдвард стоял рядом с Айрин, явно не собираясь оставлять ее наедине со спящими детьми. Вместе с ней он смотрел на их лица. Потом, не поворачивая головы, тихо сказал:

— Ты ведь сильно их любишь, правда?

Разве может быть иначе? — готова была ответить Айрин. Ведь они мои дети. Но вспомнила его рассказ и ответила по-другому.

— Они моя жизнь.

— Понимаю, — выдохнул Эдвард.

Он повернулся к ней и взял ее лицо в ладони.

— Не думал я, назначая тебе свидание, что все окажется так непросто, — пробормотал он.

— Разве?

— Да, очень непросто, и ты сама это знаешь.

Ты ведь знаешь, что я хочу тебя, что ты мне нужна.

Продолжая говорить, он вывел ее из спальни и тихо закрыл дверь. Потом привлек к себе на полутемной площадке. Слова были не нужны. Айрин читала желание в его глазах, об этом же говорили его губы, жаждавшие слиться с ее губами. Она прильнула к нему, голова кружилась то ли от слабости, то ли от близости его притягательного сильного тела. Желание вспыхнуло в ней моментально, как всегда, когда он приближался к ней. Ее ответный поцелуй был таким же нетерпеливым, как и его, и тело наполнилось тягучим жаром томления. Крепко прижав ее к себе одной рукой, Эдвард положил вторую на ее грудь. Айрин ахнула от неожиданности. Ласкающие движения его пальцев по набухшему соску заставили ее тихо застонать от наслаждения.

Эдвард впервые нарушил установленные им же границы. Что-то случилось с ним, мелькнуло в замутненном сознании Айрин, раз он перестал сдерживаться. Только попав в его руки, она наконец поняла значение слов «эротические ласки». Ничего подобного она не знала со своим бывшим мужем. Эдвард колдовал над ее телом, давая ей возможность познать самое себя.

Он находил такие места на ее теле, прикосновение к которым вызывало глубинный восторг и потрясение. Разгоряченное тело таяло под его руками, освобождалось от привычной скованности, становилось гибким, излучающим соблазн. Она могла бы провести всю ночь, лаская и целуя все его большое тело, позволяя делать то же самое с ней. Она знала, что их желания с Эдвардом совпадают.

Он передвинулся и теперь прижимал ее к стене. Она почувствовала твердую опору между бедер, весомое доказательство того, как сильно Эдвард желает ее.

Снизу послышались голоса Джун и Рандольфа, видимо открылась дверь столовой, потянуло ароматом кофе. Глухо застонав, Эдвард медленно отодвинулся от Айрин. Он тяжело дышал.

— К сожалению, мы должны спуститься к ним, — охрипшим голосом произнес он.

— Да.

Айрин чувствовала, как внутри нее все корчится от неудовлетворенного желания, которое он зажег в ней, что тело и щеки ее горят.

До встречи с Эдвардом она не подозревала, что способна испытывать такое желание к мужчине. Дрожащей рукой она пригладила растрепавшиеся волосы и пошатнулась. Эдвард заметил и успел подхватить ее.

— Прости меня, я забыл, что ты еще не совсем здорова. Я так сильно хочу тебя, что готов съесть живьем. — Он виновато улыбнулся. — Не могу сдержаться, когда ты рядом. Интересно почему?

— Я не знаю.

— А я знаю. Потому что ты очень соблазнительная, сладкая...

— Ты серьезно? — Айрин даже тихо засмеялась. — Разве я похожа на тех роскошных девиц, которые тебя обычно окружают? Не лги, я ведь иногда смотрюсь в зеркало!

Эдвард отступил от нее на шаг и стал рассматривать ее блестящими светлыми глазами, такими странными на его смуглом лице.

— Во-первых, я не нуждаюсь в гареме из роскошных девиц, — шутливо заметил он. — Во-вторых, не знаю, что видишь ты, когда смотришь на себя в зеркало, а лично я вижу красивую женщину небольшого роста, которая только начинает осознавать силу своей женственности. И в-третьих, я никогда не лгу, имей это в виду.

Айрин молчала, не сводя с него растерянных глаз. Он снова приблизился к ней и нежно провел пальцами по ее щеке. От этой ласки в горле Айрин образовался комок.

— Твои волосы как струящееся золото, твои глаза вспыхивают зеленым огнем, кожа у тебя нежная и прозрачная, как драгоценный фарфор. Неужели ты не видишь этого, Айрин?

Как ей хотелось верить, что именно такой Эдвард видит ее. Но в памяти остались его слова о том, что постоянство не его удел и что у него нет желания связывать себя обязательствами. Если бы она не была матерью близнецов, она бы, не задумываясь ни на секунду, согласилась на все условия, лишь бы находиться рядом с ним. Возможно, ее поддерживала бы надежда, что постепенно к нему придет настоящая любовь к ней и они не расстанутся.

Но надо реально смотреть на вещи. У нее дети, и она не может рисковать их безопасностью, пускаясь в рискованную любовную авантюру. Да и не верилось в глубине души, что такого мужчину, как Эдвард Фрост, могла бы привязать к себе надолго такая женщина, как она. Ростом не вышла, на лице веснушки, грудь слишком маленькая, а бедра, наоборот, непропорционально широкие. И кожа у нее не бархатная после болезни, а скорее напоминает наждачную бумагу.

Один раз ее уже втоптали в грязь, после чего она нашла в себе силы вернуться к жизни. Если ее предаст Эдвард...

Айрин отвернулась, избегая его пристального взгляда, и пожала плечами.

— У каждого свое представление о красоте.

Кажется, так говорят? Может, нам лучше спуститься вниз?

— Разумеется. — Эдвард почувствовал перемену в ее настроении и не сделал попытки дотронуться до нее. — Только должен предупредить тебя, Айрин, что я никогда не отступаю, если чего-нибудь добиваюсь.

Его слова Айрин восприняла как угрозу. Отчаяние навалилось на нее внезапно, как снежная лавина, закрыв с головой. Собрав остатки душевных сил, она направилась к лестнице, бросив ему через плечо:

— И всегда получаешь то, что заслуживаешь?

Она услышала звук досады, который вырвался у Эдварда.

— Сильно сказано, миссис Лэнгтон, — прокомментировал он.

Да, подумала Айрин, спускаясь по ступеням, для него это всего лишь игра, развлечение. Хорошо, что она не успела окончательно потерять голову там, на площадке. Ее чувство к Эдварду похоже на безумие, своего рода болезнь, которой можно переболеть и.., выздороветь. К отчаянию Айрин добавилась тоска.

Войдя в столовую, Айрин поймала на себе взгляд матери.

— Дорогая, да на тебе лица нет, ты бледная как полотно! — испуганно сказала она. — Для первого дня ты слишком много двигаешься.

— Я действительно устала, — призналась Айрин, чтобы воспользоваться этой отговоркой и не сидеть со всеми за столом. — Если вы не возражаете, я пойду лягу, — сказала она, чувствуя, что ноги под ней подгибаются и у нее не хватит сил подняться еще раз по лестнице. — Спокойной ночи и счастливого Рождества.

— Я провожу тебя, — быстро сказал Эдвард. — Не хватало еще, чтобы ты упала на лестнице. — Он взял ее за руку, не обращая внимания на протест.

— Я скоро вернусь, Рандольф, приготовь мне черный кофе и добавь в него немного бренди.

— Я в состоянии сама дойти до спальни, — пробормотала Айрин, когда они подошли к лестнице. — Возвращайся в столовую и пей свой кофе.

— Хочешь мной командовать? — усмехнулся Эдвард, задумчиво глядя на бледное лицо Айрин с запавшими глазами. — Твоя мама права, ты слишком долго была на ногах для первого дня. Мне надо было раньше это сообразить. Придется исправить допущенную ошибку.

Нервы Айрин были на пределе, присутствие рядом Эдварда становилось просто невыносимым для нее.

— Давай-ка, я сам уложу тебя в постель.

С этими словами он поднял ее на руки и понес вверх по лестнице.

— Отпусти меня, я пойду сама!

— Возможно, но так гораздо приятнее.

Одолев лестницу, он взглянул на нее и наградил таким поцелуем, что у нее перехватило дыхание. Он был таким притягательным, что Айрин утратила последние силы к сопротивлению.

Хорошо бы это мгновение длилось вечно! — подумала она. Конечно, были у нее и другие желания. Например, стать для него любимой и единственной на всю жизнь. Желания и мечты...

Эдвард не выпускал ее из рук, пока они не вошли в спальню Айрин. Здесь он поставил ее на ноги.

— Мне уйти? — Он испытующе смотрел на нее.

Айрин едва удержалась от мелодраматического: «Нет! Не уходи!».

— Да, пожалуйста. Эдвард, не забудешь о наших с Джун подарках для близнецов? Обычно мы оставляем подарки в наволочке под елкой.

— Не беспокойся, все будет в порядке. Мы с Рандольфом уже приготовили мешок с подарками и положим его под елку перед тем, как лечь спать.

— Спасибо вам.

— Это вам спасибо, мы с Рандольфом получили от подготовки к празднику массу удовольствия.

— Ну да, большое удовольствие, что мы тут у вас все перевернули, превратив твой дом в больницу, — сказала Айрин.

Эдвард улыбнулся, склонил голову и нежно поцеловал ее.

— Самое большое удовольствие, что ты здесь, в моем доме.

— Спокойной ночи, Эдвард, — прошептала Айрин. — Счастливого тебе Рождества.

Она отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы, услышала, как он пошел к двери, открыл и тихо закрыл за собой. Тогда она заметила, что дрожит всем телом, и обхватила себя руками. Как только он ушел, ей стало холодно и пусто. Канун Рождества, самого прекрасного праздника года. Она дошла до окна и несколько минут смотрела в заснеженный сад.

Нежная снежность, пробормотала она, видя перед собой голубые глаза Эдварда. Могла ли она представить в первый день их знакомства, что в его холодных глазах ей суждено зажечь огонь желания?