Во вторник и в среду Алис не могла дождаться, когда закончится рабочий день.

Накопилась масса дел, связанных с предстоящими торжествами, но работа в этот раз мало помогла ей отвлечься от своих мыслей. И уже в пять она покидала офис и отправлялась в свой одинокий дом. Вот и сегодня квартира была пуста, пуста до боли.

Алис заставила себя съесть сандвич и проглотила пару таблеток аспирина, чтобы унять головную боль. А потом начала обзванивать соседей. Казалось, что единственный способ обрести душевное равновесие и вернуть работоспособность — это постараться выбросить из головы все мысли об Эрнане Гордоне.

Неожиданный звонок в дверь вывел ее из задумчивости. В окно барабанил дождь, было уже темно. Взглянула на часы и с ужасом увидела, что уже полночь. Кто же в такое время так настойчиво звонит? Она подошла к двери и распахнула ее.

У порога стоял Гордон, и в его руках — отощавший, промокший Джоки.

— Он испуган и голоден, думаю, ему понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя, — спокойно сказал ночной гость и передал жалобно мяукающее животное Алис. — И не открывайте дверь поздней ночью, но спросив, кто там, — добавил он, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Эрнан! — Она смотрела на него, преисполненная чувства благодарности, но еще более — потрясенная.

Джоки как обезьянка вскарабкался на плечо хозяйки и успокоенно замурлыкал.

— Как?.. Когда?..

— Одно из моих объявлений было повешено на дверях магазина, — лениво начал Гордон, остановившись. Вода стекала с его темных волос на кожаную куртку. — Дети слышали мяуканье из гаража, какой-то мальчик сказал об этом матери. Она, видно, вспомнила объявление и позвонила мне вечером. Но мы не могли попасть в гараж, так как владелец уехал куда-то на несколько дней. Кот забрался туда, когда парковали машину, а затем не мог выбраться. Я связался с полицией. Они вскрыли дверь и… — Он показал на Джоки. — Вот он.

— Я не знаю, что и сказать. Как я могу отблагодарить вас? — дрожащим голосом спросила она. — Кот бы погиб там! Пожалуйста, зайдите и выпейте кофе, пока я накормлю его.

— Алис, я не могу. — Губы его дрогнули. — Я все-таки живой человек. Вы, наверное, не знаете этого, но вы сейчас чертовски привлекательны. А издеваться над самим собой — это не мой стиль. И кроме того, буду гордиться своим решительным поступком. Я не всегда бываю столь благоразумным. Так что, если не возражаете, мы выпьем с вами кофе как-нибудь в другой раз.

— Я… Эрнан… Спасибо.

— Спокойной ночи, Алис. — Он показал на кота. — И не забудьте — ему нужно море любви и заботы. Мужские особи не такие стойкие, как вы думаете.

И он ушел.

На протяжении следующей недели от Эрнана не было ни единого телефонного звонка. Алис испытала за это время всю гамму чувств, известных человеку, пока не ощутила себя эмоционально и физически опустошенной.

Она сама не знала, чего ждала. Телефонного разговора… Признания… Приглашения на обед или в театр, или хоть куда-нибудь.

А в пятницу утром Митчел положил ей на стол газету.

— Тебе это будет интересно.

— Что?

Алис перевела взгляд с пухлого лица шефа на фотографию в газете и замерла. Сердце заныло от боли, словно ее ударили кулаком в грудь. Она узнала девушку рядом с Гордоном, которая приникла к нему, словно приклеенная, и счастливо улыбалась. Ее черные волосы были распущены и падали на плечи, а вечернее платье открывало больше, чем приличествовало. Так вот, значит, с кем он проводит время! Следовало бы знать! Обида захлестнула Алис.

— Да, Гордон не дурак. Знает, как заткнуть рты этим вездесущим репортерам, — ухмыльнулся Митчел.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь? — едва совладая с собой, спросила она.

Ей так хотелось верить Эрнану. Верить, что он действительно заботится о ней. Она сама только о нем и думала, беспокоилась за него, но боялась причинить ему боль своим признанием.

— Я говорю о Розе Хартли, понятно, — поучительно произнес Митчел. — О ее помолвке.

— Она помолвлена с Гордоном? — Слова вылетели из уст Алис, как пули из пистолета.

Шеф уставился на нее так, словно она с Луны свалилась.

— О чем ты говоришь? Почему он должен быть помолвлен со своей сестрой?

— Своей сестрой? — Если бы она не сидела, то непременно бы упала. Вот так новость! — Но у Гордона нет сестры. У него был брат, но откуда сестра?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Митчел был заметно раздражен. — Я не знаю ни о каком брате, но точно знаю, что Роза Хартли — его сестра, вернее, наполовину сестра. Газеты писали об этом каждый день в прошлом месяце. Ты должна помнить.

— Я не помню. А почему это было в газетах?

— Потому что эта девица — незаконнорожденная дочь его отца, которую тот скрывал много лет, — нетерпеливо объяснил Митчел. — Семья Гордонов знала о том, что у него есть внебрачная дочь и что эта девочка стала плодом его мимолетного увлечения дальней родственницей своей жены. Мать Розы вышла замуж неудачно, но девочка считала отцом ее мужа. Но когда старый Гордон умер, были вскрыты кое-какие личные бумаги и тайна вышла наружу. И теперь Роза принята в семью. И кроме того, она только что обручилась с каким-то миллионером из Сиэтла, так что скоро станет совсем счастливой…

Когда шеф ушел, Алис сидела, невидящими глазами глядя на стол перед собой. Ведь Эрнан что-то намекнул ей еще в Лос-Анджелесе о предательстве отца, но она ничего не поняла. Он не винил отца, не питал вражды ни к Розе, ни к ее матери. Великодушный человек!

Алис почувствовала, как слезы набегают на глаза. Не хотелось выглядеть холодной, бесчувственной особой, а ведь чуть не сделала поспешных выводов в отношении Розы и Эрнана.

Она закрыла глаза, но это не помогло. В ней все больше крепло решение держаться подальше от Гордона, если все меньше и меньше может доверять самой себе. И только дистанция между ними может гарантировать ей хоть какую-то безопасность.

Так что, когда Эрнан позвонил ей поздно вечером в этот же день, она смогла сохранить спокойствие в голосе, хотя сердце бешено стучало в груди.

— Я летал на несколько дней в Нью-Йорк. Это одна из тех неожиданных поездок, которые иногда заставляют людей впадать в панику, — виновато сказал он после того, как справился о здоровье. — Вы не против пообедать со мной завтра вечером?

— Извините, но я не могу. — Алис сделала глубокий вдох, подавив волнение: — Буду очень занята несколько недель, чтобы вовремя закончить работу.

— Надеюсь, не так заняты, чтобы у вас не нашлось времени поесть. — В его голосе появилась некоторая жесткость. — Я обещаю, что доставлю вас в целости и сохранности к вашей благословенной одинокой постели.

— Нет, я действительно не могу.

Кот прыгнул к хозяйке на колени, поднял голову, и Алис показалось, что в его глазах был упрек. А Гордон холодно произнес:

— Хорошо. Спокойной ночи.

Алис повесила трубку и почувствовала боль в груди.

— Нет смысла смотреть на меня так, — резко сказала она коту. — Я знаю, он нравится тебе. И мне нравится. Вот поэтому я и не могу встречаться с ним. Понятно?

Джоки, не моргая, посмотрел на нее и с выражением презрения на своей мордочке отвернулся.

Прошла неделя, за ней — еще одна. Единственные контакты Алис с Гордоном были по телефону или при коротких деловых встречах, когда он появился в офисе и все ходили, вытянувшись по струнке.

Она летала в Сан-Диего трижды за последние несколько недель и старалась так спланировать работу, чтобы выполнить всю ее днем, не оставаясь на ночь в доме Гордона. Она информировала его секретаря каждый раз, когда намечала поездку и возвращалась. Но Эрнан ни разу не присоединился к ней, хотя она этого и ожидала.

Душный август, заполненный работой с утра до вечера, незаметно проскочил. Во второй неделе сентября Алис проснулась однажды утром с мыслью о том, что сегодня ей исполняется двадцать девять лет, и почувствовала себя такой несчастной и одинокой, какой никогда, кажется, и не была. Она отклонила несколько предложений друзей пообедать, сославшись на важную работу. Но когда завтракала и Джоки лежал у ее ног, пожалела, что выбрала затворничество в такой день.

Существовал лишь один человек, с кем бы она хотела провести этот день. Но данное себе слово — держать дистанцию — было сильнее желания.

Почтальон бросил в ящик целую пачку поздравительных открыток от старых друзей и одну от старой тетки. Днем Джордж и Митчел настояли на том, чтобы угостить Алис ланчем. И она не смогла им отказать, особенно когда они преподнесли огромный букет и чек на солидную сумму.

Во второй половине дня она сидела за работой. Голова слегка кружилась от шампанского. Карьера процветала, начальство и коллеги уважали, не было финансовых трудностей. Но почему она чувствует себя так, словно небо упало ей на голову?

— Как всегда, в работе. Надеюсь, что все идет по плану, — раздался за спиной хрипловатый голос Гордона.

— Привет. — Она отвела взгляд. Прошло уже две недели со времени их последней встречи, правда, в присутствии десятка других людей.

Он, казалось, был в хорошем расположении духа, отметила про себя Алис, когда их взгляды на несколько секунд встретились. Упрямый рот Эрнана трогала легкая улыбка, серые глаза смотрели внимательно, приветливо. Одет он был не в обычный деловой костюм, а в простые свободные брюки и серую шелковую рубашку под легкой курткой и выглядел, как всегда, великолепно.

— Привет. — Он неторопливо прошел через комнату, подошел к письменному столу, склонился над ним и поцеловал Алис. Она удивленно вскинула голову.

— Но это же твой день рождения, а не мой, дорогая! — нежно, по-дружески сказал он и вынул из кармана маленькую, нарядно упакованную коробочку.

— Как ты узнал? — невольно поддалась его доверительному тону Алис.

— Что сегодня твой день рождения? — Он улыбнулся. И голос его не был просто веселым — в нем чувствовалось нечто глубокое и душевное. — Это узнать легко. В любом офисе есть личная карточка сотрудника.

Она пристально посмотрела на Эрнана, прежде чем открыть сверток с подарком. Это был небольшой футляр, в такие не кладут вещи ординарные. Да, двадцать девятый день рождения становился самым удивительным в ее жизни.

— Что это? — дрогнувшим голосом спросила Алис.

— Открой и посмотри, не укусит. — Он присел на краешек стола, и легкий запах одеколона дразнил ее, навевая воспоминания о Сан-Диего.

— Спасибо… — Она открыла коробочку и замерла в изумлении, увидев золотую цепочку с бриллиантовым кулоном, сверкающим всеми цветами радуги. Центральный камень обрамляла россыпь изумрудов.

— Под цвет твоих глаз, — сказал Эрнан, когда увидел, что щеки именинницы покраснели. — Я сначала хотел купить бриллиант с гранатами, но кулон был в форме слезы. И решил, что в твоей жизни слез и так уже было достаточно… — Он взял цепочку и надел на шею Алис.

— Я не могу принять это. — Она подняла на него глаза. — Это должно стоить целое состояние.

— О! В таком случае я теперь банкрот. — Он усмехнулся.

— Но, Эрнан…

— Прими это, милая, пожалуйста. — Улыбка сошла с его лица. — Мне доставит большое удовольствие, если я буду знать, что ты носишь мой подарок и иногда думаешь обо мне. Ты упорно работаешь над проектом, — продолжал он. — А для меня очень важно, чтобы все прошло хорошо. И для моей матери тоже. Так что это моя благодарность за твою работу.

— Маленькая премия? — Она покачала головой и позволила улыбке тронуть ее губы.

— Если ты так представляешь себе маленькую премию, то тогда бы не было отбоя от желающих работать на «Гордон компани». Но не у всех же такие зеленые глаза, как у тебя, — насмешливо заметил Эрнан. — Так мы идем? — неожиданно спросил он.

— Идем? Куда? — удивилась Алис.

— Я же пригласил тебя на обед, забыла?

— Но я не могу сейчас уйти.

— Нет, можешь. Должна.

В его голосе была твердая решимость.

— Твои шефы будут только рады, что ты закончишь работу немного раньше. Ну же, не сопротивляйся. Будь хорошей девочкой. Мы заскочим по дороге к тебе и покормим Джоки. У меня в машине для него осетрина.

— Осетрина?

— Да. Я обещал ему, когда вытаскивал его из гаража. Ведь он в какой-то степени помог мне. Не каждому мужчине удается произвести впечатление на его хозяйку.

— Эрнан, это глупо, — беспомощно развела руками Алис. — И настроение у меня сегодня не из лучших.

— Каждый человек может иногда позволить себе быть глупым. Разве ты не знаешь? Встряхнись хоть в свой день рождения. И твоя очередь сходить с ума. И к тому же, по наблюдениям моих компаньонов, я стал невозможен последние несколько недель. Мне необходимо получить очередную дозу.

— Какую дозу? — Алис удивленно уставилась на него.

— Очередную дозу наркотика, который называется Алис Уэбстер, — расхохотался Эрнан. — Это сущий дьявол, но стоит хоть раз попробовать, и пропал…

Джоки плотоядно смотрел на осетрину, выкладываемую на блюдце, а затем съел всю, не переводя дыхания.

— Ну вот, по крайней мере, один из нас троих удовлетворен, — сказал Эрнан, глядя на Алис, стоящую в дверях кухни. — А теперь давай прощаться с ним.

— Но я не могу так пойти. — Она окинула взглядом свою одежду. — Мне надо переодеться. Это будет официальное мероприятие?

— Абсолютно неофициальное. А ты для меня и так красивее всех.

— Нет, я должна сменить туалет.

Она прошла в спальню и сняла блузку и юбку, в которых работала целый день. Затем, в нерешительности остановившись перед шкафом и раздумывая, что надеть, увидела себя в зеркале и замерла. Перед ней была счастливая женщина с ярко горящими глазами и пылающими щеками. Глядя на свое отражение, она коснулась шрама на животе. Не может быть у нее будущего, никогда. Тем более — с Эрнаном. Ведь он мечтает о семье, о детях, сам сказал об этом. А затем Алис вспомнила, какой несчастной была сегодня утром, и разозлилась на себя. Что плохого, если пообедает с человеком, одарившим ее вниманием в день рождения?!

Воинственное настроение не покидало ее до тех пор, пока «кадиллак» Гордона не въехал через ворота во двор кирпичного особняка, окруженного деревьями и аккуратно подстриженными лужайками.

— Это мой дом, — сказал Эрнан. — У меня есть домоправительница и садовник — ее муж. В доме несколько кошек. Так что можешь не беспокоиться, что будешь здесь наедине с волком. Миссис Чарити провела на кухне весь день, готовясь к сегодняшнему вечеру, — добавил он.

Они прошли через холл в большую с высоким потолком гостиную, выдержанную в старинном стиле, а затем заглянули в большую кухню, где хозяйничала миссис Чарити. Пожилая женщина раскраснелась, работая у плиты. Аппетитные запахи витали в кухне. Атмосферу домашнего уюта дополняли несколько кошек, лежащих у камина.

Все в доме нравилось Алис.

— Здесь очень мило, — заметила она, усаживаясь в кресло в гостиной.

— Рад, что тебе нравится. — Эрнан окинул взглядом гостью, та сидела, плотно сжав колени и положив руки на них. — Я знаю, ты обычно не пьешь, но сегодня твой день рождения… — И он показал на бутылку шампанского. — Может быть, один бокал?

Алис хотела отказаться — сегодня как никогда ей необходимо оставаться начеку. Но жеманничать было бы некрасиво, и она кивнула. Затем маленькими глотками пила ледяной нектар, который не имел ничего общего с заурядным шампанским, выпитым в обед.

— Это…

— Очень вкусно? Или великолепно?

Он смеялся над ней, но по-доброму, снисходительно. Улыбчивое лицо и лукавые глаза настораживали, но ощущение скованности постепенно оставляло Алис. Еда была превосходной, стол элегантно сервирован. Атмосферу праздничности создавал огромный букет цветов в вазе на столе.

Эрнан показал себя великолепным хозяином — внимательным и заботливым. И это нравилось ей. Они закончили одну бутылку шампанского и приступили ко второй. Он рассказывал о своем детстве, родителях, мечтах и надеждах. И Алис чувствовала, как тонкий лед, который сковывал ее в начале вечера, становился все более хрупким.

— Сколько лет тебе исполнилось, когда ты уехала из Розвилла?

Сердце Алис забилось. Ведь этот вопрос был неминуем.

— Как только окончила колледж, — быстро ответила она. — Миссис Чарити великолепная кухарка. Тебе повезло, что она ведет твое хозяйство…

— Почему ты делаешь это? — прервал ее Эрнан.

— Делаю что?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Твое прошлое для меня — закрытая книга. Почему ты уходишь от ответа? После колледжа… А почему? Что случилось с тобой? И когда?

— Эрнан…

— Послушай, — вспылил он, — лучше рассердись, закричи, но не забивайся в свою раковину словно улитка. Я знаю, какая ты на самом деле. И ты не спрячешься от меня.

Это звучало уже слишком серьезно. Алис заставила себя улыбнуться, до боли сжав под столом руки.

— Хорошо! Так что же ты знаешь обо мне? Что я женщина, делающая карьеру? Или, возможно…

— Ты — женщина, на которой я хочу жениться.

Напряженная тишина повисла в комнате. Оба посмотрели друг на друга долгим взглядом. Алис почувствовала, как ее сердце на секунду остановилось. Она не могла ни говорить, ни двигаться.

— Я проникся этим желанием с той секунды, когда впервые увидел тебя, — продолжал Эрнан после долгой паузы. — Считал, что в жизни не существует такой вещи, как любовь. Но появилась ты и… Я люблю тебя, Алли. Люблю тебя больше, чем…

— Не надо! — взмолилась она. — Пожалуйста, не надо!

— Почему? Только не говори, что ничего не чувствуешь ко мне, все равно не поверю. Ты не такая хорошая актриса. Я старался не давить на тебя, дал время подумать. Но, черт возьми, я хотя бы должен признаться в своих чувствах. Сказать тебе, что ты не такая, как все.

О, да, она действительно не такая. Его слова затронули самое больное место. Почувствовав, как слезы наворачиваются на глаза, Алис встала из-за стола, стараясь изо всех сил не разрыдаться.

— Эрнан, это бесполезно, — дрожащим голосом произнесла она. — Я не могу и не хочу выходить за тебя, как и за кого-либо другого. Я уже говорила об этом. Пожалуйста, отвези меня домой.

— Нет, милая, ты не уедешь отсюда, пока я не получу ответы на некоторые вопросы.

— Но у тебя нет права держать меня здесь.

— Может быть, и нет, но ты вынуждаешь меня к этому.

Теперь перед ней был не нежный поклонник, а напористый ухажер, добивающийся своего.

И вдруг Алис пришла в голову спасительная мысль. Единственный способ покинуть его дом и его жизнь навсегда — это сказать правду. Но должна ли она это делать? Нет, уж лучше соврать!

— Я замужем, — ответила она.

— Не верю. Я бы знал об этом.

— Ты не мог ничего знать. Это — гражданский брак. Мой избранник женат. И если жена его что-то узнает — это будет конец его карьеры, его будущего. И кроме того, у него есть дети…

— Дети? — Его голос был полностью лишен чувств.

— Четверо. И все маленькие. Мы не думали, что так влюбимся друг в друга. Но это произошло…

Лицо Эрнана помрачнело.

— А я-то думал, что ты не такая, как Анджела Фицджеральд! Но она, по крайней мере, не делает секрета из своего образа жизни. Но ты… Ты — самая отъявленная лгунья, которую я встречал в своей жизни.

Боль, которую сейчас ощущала Алис, была почти физической. Но если он поверил услышанному, то может оставить ее в покое, встретить кого-нибудь еще и воплотить в жизнь свои мечты о семье.

— Я мог бы убить тебя! Ты знаешь это? — Эрнан встал и подошел к ней. — Но не беспокойся, я не сделаю этого! И знаешь почему? Потому что ты не стоишь того, чтобы марать о тебя руки. — Он несколько секунд смотрел на Алис, прежде чем выйти из комнаты. — Когда выпьешь кофе, мой шофер отвезет тебя домой, — бросил он через плечо уже у двери.