Жилище бывшей актрисы, куда миссис Брэдли направилась в три пятнадцать, оказалось аккуратным домиком, приютившимся в симпатичном тупичке лучшего жилого района этого небольшого города. Дверь открыла горничная. Сказав, что хозяйка отдыхает, она все же взяла карточку миссис Брэдли и пригласила войти.

Вскоре она вернулась и попросила следовать за ней. В небольшой уютной гостиной в задней части дома хозяйка встретила миссис Брэдли, лежа на большом мягком диване у камина. После приветствия она велела горничной принести чаю. Миссис Беротти оказалась весьма пожилой дамой, ближе к восьмидесяти, чем к семидесяти, но темные глаза поблескивали живостью и весельем. Во время разговора она привыкла жестикулировать.

— Я пришла поговорить по поводу убийства Келмы Феррис, — сказала миссис Брэдли после обмена любезностями.

— Погодите, а я ее знала? — спросила миссис Беротти, напрягаясь, чтобы вспомнить. — Да-да, знала. Невысокая такая, пухленькая, простая. Актриса никудышная. Умирает, вместо того чтобы сыграть роль умирающей.

Миссис Брэдли рассмеялась. Бывшая актриса тоже расплылась в улыбке.

— Но она не умерла, ее убили, — произнесла затем миссис Брэдли совершенно серьезно.

Миссис Беротти кивнула.

— Что тут можно сказать? Надеюсь, вы понимаете: в этом мире такое не ново.

— Вы присутствовали на коронерском суде?

— Да, присутствовала. Меня спросили, гримировала ли я ее. Я ответила — да, гримировала. Я действительно ее гримировала. А потом спрашивают, была ли она пьяна? Вы только представьте, мне задают такой вопрос. Я соответствующим образом и отвечаю, что за всю свою жизнь еще никогда не бывала в обществе пьяных, не важно мужчин или женщин, и надеюсь никогда там не оказаться. Потом еще спрашивают: известно ли мне о каких-то неприятностях этой дамы? Ну и тут, моя милая, я ответила, как подобает. Что не знаю, были у нее неприятности или нет, но нам — тем, кто умеет ценить игру актера на сцене, — она определенно неприятности доставила. Тем, что согласилась участвовать в спектакле, играть роль, не имея ни крупицы способностей. Видели бы вы эту репетицию в костюмах. Я этого никогда не забуду. Ужас. — Она сокрушенно покачала головой. — Я сказала им, что на ее месте тоже покончила бы с собой. Это немыслимо — ощущать себя полной бездарностью.

Миссис Брэдли усмехнулась.

— Но всем повезло, — с упоением продолжала миссис Беротти, — и мне в первую очередь. Ее заменила эта дивная женщина, божественно красивая. Миссис Бойл. Я такой игры вообще никогда не видела. Она была рассержена, когда пришла ко мне в антракте гримироваться. Сама перед выходом в конце первого акта загримировалась хорошо, но спешила. Потом пришла ко мне в антракте. Ну, я кое-что подправила. А потом пошла в зал, села на очень удобное место в середине третьего ряда, которое заняли для меня добрые друзья. Смотрела и радовалась. Представьте, моя дорогая, что было бы, если бы вышла эта жалкая молодая толстушка с совершенно не поставленным голосом, вернее, отсутствием голоса. Не приведи Господи. Жаль, что вы не видели в этой роли Алкесту Бойл, моя дорогая. Очень жаль. Вы бы побывали на небесах.

Миссис Брэдли хотелось задержаться здесь подольше, но она торопилась вернуться в школу до окончания занятий. Осталось только два вопроса. И она задала первый.

— Вам известно, что в начале первого акта с мисс Феррис случилась неприятность?

— Да, — ответила миссис Беротти, — одна из школьниц мне что-то говорила, но я слушала рассеянно. Потому что была занята. Не думайте, что это просто — как следует наложить грим.

— И еще вопрос. Вы загримировали мисс Феррис до того, как она порезалась?

— Да, и очень красиво. Она сказала, что ее выход в конце первого акта. Но настаивала, чтобы я поскорее ее загримировала «Зачем? — спросила я. — Вам будет жарко, неприятно». Она заверила меня, что для нее это не важно. Думаю, ей не хотелось оставаться в гримерной вдвоем с мистером Смитом-Микадо. Кстати, он был хорош в этой роли. Как я поняла, они были в ссоре. Вот я ее и загримировала. Бедняжка. Такая жалкая. Зря полезла на сцену. Таким там не место.

Больше миссис Беротти сказать было нечего. Она снова восхитилась игрой Алкесты Бойл, посетовала, что профессиональный театр потерял великолепную актрису, настоящее сокровище. Когда миссис Брэдли с сожалением объявила, что ей пора уходить, хозяйка поднялась и проводила ее до двери. Поблагодарила за визит и просила приходить еще.

Миссис Брэдли торопилась вернуться в школу. На часах было шесть минут пятого, а занятия заканчивались в половине. Однако директор дал указание учителям оставаться до пяти на случай, если кто-то из них понадобится миссис Брэдли.

Вначале она коротко побеседовала с Алкестой Бойл.

— В какой момент вы поняли, что Келма Феррис пропала? — спросила она.

Алкеста задумалась.

— За четверть часа до ее выхода на сцену. Вы знаете либретто «Микадо»?

— Достаточно, — ответила миссис Брэдли. — Я до сих пор читаю его перед сном.

— Тогда вы помните, что первый выход Катиши приходится почти на самый конец первого акта. А у меня правило: исполнители должны быть готовы за четверть часа до выхода на сцену. Пусть постоят немного за кулисами, ничего страшного. У меня была младшая школьница-посыльная, и она немедленно сообщала мне, если кто-то из исполнителей не откликается на ее призыв. Узнав насчет мисс Феррис, я послала девочку в женскую гримерную и вообще поискать везде. Но она вернулась ни с чем. Это было примерно в половине девятого. Тогда я сама отправилась на поиски. Подумала, что, может быть, она плохо себя почувствовала и сидит в какой-нибудь классной комнате. Но ее нигде не было. Времени оставалось мало, и я пошла в зал к мисс Камден. Остальное вы знаете. Она отказалась, но я ее не осуждаю. Ее роль отдали мисс Феррис, разумеется, это обидно. В общем, мне пришлось играть самой. Это был единственный выход. А насчет алиби мисс Камден: я видела, как она вернулась в зрительный зал и села на свое место.

Миссис Брэдли поблагодарила Алкесту, и в следующие минут десять они были заняты каждый своим. Алкеста проверяла тетради, а миссис Брэдли писала в своем блокноте.

Наконец миссис Брэдли спросила:

— А кто сидел по обе стороны от мисс Камден в первом акте?

— Справа никого, — ответила Алкеста. — Она сидела рядом с проходом, так как была распорядительницей и ей то и дело приходилось вставать с места. А по другую сторону сидел мистер Притчард, учитель физики в старших классах.

Миссис Брэдли сделала пометку в блокноте.

— А рядом с ним?

Этого Алкеста не знала, так что миссис Брэдли пришлось перехватить Притчарда после занятий. Ее интересовали также неисправности в освещении. Были неполадки со светом совершенно случайными, в результате чего Келма Феррис столкнулась со Смитом, разбила очки и порезала лицо, или нет? Миссис Брэдли не сомневалась, что Келма должна была побывать в ванной комнате по крайней мере дважды. В первый раз, чтобы промыть лицо, а во второй ее там убили. Ведь убийца не мог заранее знать, что Келма поранится.

Слив в раковине забили глиной, конечно, намеренно, но убийца решился на преступление где-то между ее первым и вторым визитом в ванную. Это означает, что убийца — человек находчивый и сообразительный. Воспользовался случайным стечением обстоятельств — Келма Феррис поранила лицо и пошла смывать кровь в ванную над раковиной. Он также смелый, если рискнул оказаться обнаруженным в момент убийства, и решительный, поскольку использовал совершенно варварский метод. К тому же он прекрасно владеет собой, потому что до сих пор ничем себя не выдал.

«Но возможно, убийцу я еще не видела», — подумала миссис Брэдли.

Не исключено, что это дело рук электрика, которого она уже называла «Хелм».

Тем временем миссис Брэдли послала за мисс Фрили.

Молодая учительница выглядела испуганной.

— Я ничего об этом не знаю и знать не хочу, — сразу заявила она.

Миссис Брэдли решила, что она и вправду ничего не знает. Ее алиби уверенно подтверждали несколько человек, поэтому мисс Фрили можно было спокойно вычеркнуть из списка.

Девушка ушла, и миссис Брэдли послала за Притчардом.

— Вы чинили свет в коридоре во время первого акта? — спросила она без преамбулы.

— Нет, не чинил, — весело отозвался Притчард. — Потому что там чинить было нечего. Поначалу действительно подозревали какую-то неисправность — думали вроде сгорел предохранитель — и вызвали меня где-то в середине первого акта. Но я ничего не мог сделать без инструментов и пошел искать электрика. Нашел, он трепался со Смитом. Но у этого болвана ничего при себе не было, и он отправился просить инструменты у смотрителя. Больше я его не видел. А потом оказалось, что просто перегорела лампочка. Я вывернул одну в каком-то классе на верхнем этаже, ввернул в коридоре, и стало светло.

— А кто сидел рядом с вами в зрительном зале? — спросила миссис Брэдли.

— Справа мисс Камден, а слева место пустовало. Потом его кто-то занял, не помню кто. Мы ведь работали распорядителями, так что сидели ближе к проходу.

— Я полагаю, вы эксперт во всем, что касается электричества?

Притчард рассмеялся.

— Какой там эксперт, если собирался чинить пробки, а, оказывается, перегорела лампочка. Меня все хвалят за создание школьного радиоприемника, но основная заслуга тут принадлежит двум мальчикам. Они действительно молодцы.

— Один из них Харствуд? — спросила миссис Брэдли.

— Нет. В прошлом году он действительно специализировался у меня, и довольно успешно. А теперь перешел к гуманитариям.

— Но у него достаточно знаний, чтобы, например, вывести из строя выключатель?

— Конечно. Такое любой может.

Миссис Брэдли поблагодарила его, и они расстались.

Затем она долго сидела, уставившись в закрытую дверь. Пока не вошел директор.

— Вы как раз кстати, — обрадовалась миссис Брэдли, — я хочу задать вам вопрос.

Мистер Клиффордсон вскинул брови.

— Пожалуйста.

— Почему вы откажете мисс Камден в рекомендации, если она захочет куда-то устроиться?

Директор сел за свой стол, подвигал письменный прибор, блокнот с промокательной бумагой, повертел в руках небольшую металлическую линейку и только затем осведомился:

— Она вам так сказала?

— Да.

— Но я бы дал ей рекомендацию, если бы она попросила. У меня нет причин отказывать. Тут дело вот в чем. — Он положил линейку и побарабанил пальцами по столу. — У нас случился странный инцидент, связанный с деньгами. Но я обвиняю в этом только себя. Нельзя было оставлять чековую книжку без присмотра. Я тогда выписал чек на девять фунтов, подписал, оставил книжку раскрытой на столе, а сам пошел проводить урок. Возвращаюсь, страничка с чеком вырвана, а вскоре выяснилось, что к девятке кто-то добавил ноль и обналичил чек на девяносто фунтов. При этом доступ в мой кабинет имела только мисс Камден. Она заменяла секретаршу, которая слегла с простудой. Разбирала корреспонденцию. Но я не обвинял ее тогда, не обвиняю и сейчас. И вы первая, кому я об этом рассказываю. Мне известно о расточительности мисс Камден. Кто-то из учителей говорил, что она этим летом проигралась в Монте-Карло и посылала телеграмму родителям, чтобы те прислали денег на обратную дорогу. Но в ее нечестность я не верю. Кто-то совершил неблаговидный поступок, это несомненно, но всему виной была моя беспечность. И если бы мисс Камден попросила у меня рекомендацию, я бы ее, несомненно, дал.

Внимательно выслушав, миссис Брэдли кивнула.

— А теперь я хочу предупредить вас, что на несколько дней покидаю школу. Собираюсь посетить тетю мисс Феррис в Богнор-Реджисе. У нее может быть дневник покойной, с которым было бы полезно познакомиться. Тетя, должно быть, взяла его с другими личными вещами племянницы, когда приезжала на похороны.

— Вы думаете, дневник может помочь выявить убийцу?

— Сомневаюсь, — ответила миссис Брэдли. — Тем более что я уже догадываюсь, кто это. Нет, дневник мне нужен для других целей.

Удивительная женщина, подумал директор. Он уже не знал, печалиться ему или радоваться тому, что пригласил ее провести расследование убийства Келмы Феррис. Как будто угадав его мысли, миссис Брэдли, дойдя до двери, повернулась.

— Тому, кто обедает с дьяволом, нужна длинная ложка. И не унывайте, мой друг. Я сказала, что догадываюсь насчет убийцы, но точно еще ничего не известно.