«Мисс Соммерсвиль!

Спешу известить вас, что ко мне случайно попало письмо, написанное вашей дорогой покойной матушкой одной из своих подруг. Вернее сказать, несколько писем, но лишь одно из них заставило меня взяться за перо и обратиться к вам. В этом послании ваша матушка сообщает своей подруге кое-что касательно вашего происхождения. Осмелюсь предположить, что вам неизвестны некие обстоятельства, а потому считаю непростительным и дальше оставлять вас в неведении. В письме этом совершенно ясно говорится о том, что вашим батюшкой является вовсе не покойный мистер Соммерсвиль, а совершенно другой джентльмен.

Если бы этот человек уже покинул наш бренный мир или его персона оказалась бы весьма незначительной, об этом не стоило бы и говорить. Желание оказать вам любезность заставило меня навести кое-какие справки и выяснить, что упомянутый джентльмен является состоятельной и уважаемой персоной, к тому же не имеющей наследников мужского пола. По слухам, этот джентльмен весьма благороден и, конечно же, будет счастлив обнаружить, что у него есть разумная и очаровательная дочь, возможности заботиться о которой он был так долго лишен. Не сомневаюсь также, что знакомство с вашим настоящим отцом может принести вам и вашему брату немалую пользу.

Полагаю, после некоторых размышлений вы придете к тем же выводам, что появились у меня после прочтения письма вашей матушки. И, разумеется, пятьсот фунтов покажутся вам совершенно необременительной суммой, если в обмен на эту малость вы сможете наилучшим образом устроить свое будущее.

При первой же возможности я вручу вам этот драгоценный, не побоюсь этого слова, документ. Если вы благорасположены завладеть им, дайте мне знать. Для этого вам всего лишь нужно украсить прическу голубым бантом или шарфом в день пикника вашей милой подруги миссис Пейтон. Едва только я увижу, что мы достигли взаимопонимания, я уведомлю вас, как и каким образом смогу передать в ваши руки послание, возвращающее вам одного из родителей».

За время, прошедшее со дня получения этого письма, Джейн выучила его наизусть. Ей хватило здравомыслия не тратить время и силы на негодование. После нескольких гневных восклицаний в адрес дерзкого вымогателя она успокоилась и сосредоточилась на смысле послания.

Вероятность того, что письмо содержало явную ложь и имело целью обогащение написавшего его, нельзя было исключить, но Джейн почему-то не сомневалась, что откровение ее матери, легкомысленно доверившей бумаге столь важную тайну, существует на самом деле.

Миссис Соммерсвиль не отличалась особой сдержанностью и глубиной суждений, и ее сын весьма походил на нее в этом отношении. А вот дочь была совсем другой…

– Наши с Ричардом характеры так мало похожи! Не является ли это следствием того, что я унаследовала какие-то черты своего неизвестного отца? – спрашивала себя Джейн и вполне допускала, что так оно и есть.

Конечно, она сразу же попыталась припомнить всех знакомых ей джентльменов подходящего возраста, которые могли бы претендовать на звание ее батюшки. Раскрыть тайну самостоятельно означало не попадать в зависимость от неизвестного доброжелателя и не требовало поиска пятисот фунтов – суммы невообразимой при нынешнем положении мисс Соммерсвиль…

– В этом платье ты выглядишь ровесницей нашей Сьюзен! – воскликнула Дафна после положенного обмена поцелуями.

Эмили рассмеялась и тут же вернула комплимент, заверив миссис Пейтон, что новое бледно-желтое платье с отделкой травянисто-зеленого цвета ей очень к лицу. Ведь оно так удачно оттеняет блеск ее зеленых глаз! Дафна не показалась Эмили слишком измученной подготовкой к пикнику.

Сама леди Гренвилл, одетая в нежно-розовое платье, с легким шарфом того же цвета, покрывающим крошечную соломенную шляпку и защищающим лицо от вульгарного загара, настраивала себя быть сегодня слепой и глухой и решительно не замечать бестактностей леди Мортем и ядовитых замечаний леди Пламсбери.

Садясь в коляску, лорд Гренвилл благосклонно взглянул на жену, в творении миссис Мюриэл и в самом деле помолодевшую на два или три года, и настроение Эмили сразу улучшилось.

Миссис Пейтон ожидала гостей в небольшом прохладном холле, и часть из них не спешила покинуть это убежище, чтобы вернуться под палящие, несмотря на ранний час, лучи солнца. Первые дни июля принесли с собой изнуряющую жару, и все летние развлечения свелись к пикникам рано поутру и музыкальным вечерам. Парадные обеды уступили место легким завтракам, а балы в душных залах – танцам на террасах после заката солнца.

Пейтоны постарались сделать свою лужайку как можно более удобной для компании друзей. Полосатый бело-зеленый тент был натянут так, чтобы пропускать даже малейший ветерок, способный освежить блестящее общество, а длинный стол вдоль дальнего края лужайки был плотно уставлен сосудами различной формы, содержащими прохладительные напитки на любой вкус, пол и возраст. Для хладнокровных джентльменов, которых не способно вывести из равновесия не на шутку разошедшееся светило, были заготовлены и графины с горячительным. Приглашенные лакеи проворно обслуживали страждущих, а скрытые в беседке скрипач и флейтист услаждали слух гостей нежной, легкой, едва слышной музыкой.

Лорд Гренвилл подвел Эмили к низкому креслу, предназначенному именно для нее, и помог супруге устроиться на белых полотняных подушках. Одна такая подушка была призвана обеспечить покой ее больной ноге, и леди Гренвилл благодарно улыбнулась мистеру Пейтону, чья покрасневшая, блестящая от пота физиономия явственно свидетельствовала о как минимум трех визитах в сторону стола с напитками.

Еще несколько кресел и садовых стульев были расставлены на лужайке для почтенных дам и джентльменов, считавших ниже своего достоинства восседать на пледах и подушках вокруг скатертей, расстеленных прямо на траве.

Джейн, повязавшая волосы бледно-голубым шарфом, устроилась рядом с Эмили на стульчике. Она заметила с улыбкой, что цвет тента выбран Дафной не случайно. Если ее лицо в зеленоватом свете, наполнявшем пространство под тентом, казалось свежим и молодым, а взгляд зеленых глаз – еще более загадочным, то миссис Кастлтон и леди Мортем напоминали одна – тощую утопленницу, другая – дородную матрону, которой угрожает смерть от апоплексического удара во время пятой перемены блюд.

Не лучшим образом выглядели и некоторые другие гостьи, но многие дамы знали о пристрастии миссис Пейтон к зеленому цвету, и дальновидные леди заранее позаботились о подходящих туалетах, способных придать их коже более теплый оттенок.

– А где Сьюзен? – спросила Эмили, осмотревшись.

Гостеприимная миссис Пейтон устроила кресло леди Гренвилл как можно дальше от центра лужайки, где воцарились дамы преклонных лет, и Эмили еще не успела обменяться с ними приветствиями и выслушать замечания относительно того, как она выглядит в этом туалете.

– Кажется, они с Ричардом остались в холле. Сьюзен так хочется показаться всем в новом платье и с модной прической, – Джейн явно была довольна тем, что брат сразу же избрал мисс Холтон объектом своего внимания.

Эмили поискала глазами Генри Говарда. За прошедшие дни настроение молодого человека менялось несколько раз, словно у капризной девицы, и Эмили порядком надоели жалобы Генри на непостоянство мисс Холтон. Сьюзен, надо полагать, решила воспользоваться тем же самым приемом, что выбрал и Говард, и использовала незадачливого поклонника, чтобы разжечь ревность в мистере Соммерсвиле: в запутанном мире летних увеселений Торнвуда и его окрестностей Ричард стал постоянным провожатым мисс Ормонд.

Разумеется, ни Джемайме Кастлтон, ни Альбертине Ормонд не доставляло удовольствия играть роль бессловесных статисток в чужом спектакле. Очень скоро обе молодые леди, не без помощи старших наставниц, разобрались в происходящем и с негодованием отвергали любую попытку коварных мужчин использовать их для привлечения внимания мисс Холтон.

– Сьюзен никогда не пользовалась таким вниманием и теперь наслаждается им, – говорила Дафна подругам всего лишь два дня назад. – Роковая красавица, разбивающая сердца мужчин, – какая женщина не мечтала побыть такой хотя бы несколько мгновений?

– Жаль, что из-за своего легкомыслия она лишилась приятельницы, рассорившись с Джемаймой Кастлтон, да к тому же еще приобрела врага в лице мисс Ормонд. – Эмили не могла одобрить поведение Сьюзен и приписывала его дурному влиянию Ричарда Соммерсвиля.

– Твой Генри тоже хорош, – уязвленная намеком на брата, парировала Джейн. – С чего бы ему вдруг ухаживать за Джемаймой? Неужели кто-то может поверить, что он вдруг разочаровался в Сьюзен и нашел свою избранницу в доме деревенского викария?

– Джемайма как раз и поверила, иначе отчего бы она так злилась? – фыркнула миссис Пейтон.

Эмили уже не впервые пожалела, что не предостерегла Генри в тот день, когда он отправился в Торнвуд навестить Кастлтонов и как бы случайно повидаться со Сьюзен. Ведь именно тогда Соммерсвилю понадобилось кататься в коляске с мисс Ормонд!

С того дня Сьюзен почти все время пребывала в дурном настроении, даже когда приезжала в Гренвилл-парк примерять платье, сшить которое Эмили с таким трудом уговорила миссис Мюриэл. К счастью, белое платье с атласными вставками оказалось таким воздушным и так шло Сьюзен, что молодая леди сменила гнев на милость и в последний свой визит в Гренвилл-парк не язвила по поводу частых поездок Генри Говарда в Торнвуд, как делала в другие дни.

Эмили заметила Говарда в компании лорда Мортема, Уильяма и еще двоих джентльменов, занятых обсуждением какой-то чрезвычайно серьезной темы, судя по их сосредоточенным лицам и почти полным бокалам в руках.

– Надеюсь, леди Мортем еще не успела сказать что-нибудь колкое по поводу платья нашей Сьюзен, – сказала Эмили. – Если она это сделает, я, право же, сама вступлюсь за честь миссис Мюриэл.

– Навряд ли она найдет, к чему придраться, – усмехнулась Джейн. – Моя Энн причесала Сьюзен как подобает, и, кстати, Сьюзен, похоже, вскоре обзаведется собственной горничной. Последняя из кандидаток, прибывшая вчера, ей понравилась. И доктор Вуд нашел девушку здоровой и не подверженной дурным привычкам.

– Это прекрасная новость! Я уже и представить себе не могу, как обходилась без Хетти! Она держится чуть более отстраненно, нежели Фанни, но это и понятно – Хетти старше, она уже успела побывать замужем и овдоветь, ей не подходит легкомысленное щебетание, свойственное молодым горничным. К тому же бедняжка Фанни прислуживала нам много лет…

К леди Гренвилл и мисс Соммерсвиль наконец присоединилась мисс Холтон, сияющая, как в тот день на балу по случаю дня рождения Эмили. За прошедшие с тех пор недели случилось немало неприятностей, и сегодня Сьюзен вознамерилась беззаботно развлекаться, позволяя джентльменам любоваться собой, и не обращать внимания на недоброжелательниц.

– Вы только представьте, когда я проходила мимо леди Мортем, она сказала, что я обязательно должна выйти за полковника Неверли! Он уже снял траур по покойной жене, и его троим дочерям нужна как раз такая молодая и элегантная мачеха, как я!

Джейн и Эмили расхохотались, привлекая к себе внимание других гостей.

– Подумать только! Она вроде бы и похвалила тебя, упомянув об элегантности, и в то же время намекнула, что лучшей партией для тебя будет вдовец, угробивший в Индии одну жену и подыскивающий следующую! – Джейн едва ли не с восхищением посмотрела на леди Мортем, с трудом пытавшуюся отдышаться после длинной поучительной фразы, направленной в адрес бедняжки Джемаймы Кастлтон, осмелившейся расположиться на подушках в слишком фривольной позе. – Она так боится, что брак с тобой помешает ее сыну сделать блестящую политическую карьеру, что готова сама найти тебе жениха, и как можно скорее!

– Вот именно! – Сьюзен уселась на пуфик спиной к леди Мортем и принялась оглядывать расстеленную неподалеку скатерть, на которой были расставлены блюда со множеством вкусных вещей. – Пожалуй, нам пора немного подкрепиться, пока не слишком жарко. Боюсь, крем на пирожных скоро растает.

Молодая леди опасалась, что подруги начнут поддразнивать ее, если она расскажет им о словах лорда Мортема, которые он успел произнести, пока Ричард Соммерсвиль приветствовал кого-то из вновь прибывших.

– Мисс Холтон! Я не смогу пойти и поприветствовать своих друзей, пока не выразил вам свое восхищение! – Лорд Мортем прищурил глаза, словно хотел лучше рассмотреть Сьюзен, и оттого стал еще более походить на хищную птицу, высматривавшую добычу из-под облаков. – Признаться, я намерен сегодня обсудить с лордом Гренвиллом и еще кое с кем один билль, вызвавший мое недоумение, но при виде вас всякие мысли о нем покинули меня!

– Раз вы заговорили об этом предмете, значит, они вновь вернулись! – возразила Сьюзен, стараясь не рассмеяться, чем глубоко оскорбила бы джентльмена.

– О, я не должен надолго забывать о своем намерении посвятить себя трудам на благо соотечественников. Даже ради прелестнейшей из женщин истинный патриот не может пренебречь служением ее величеству! – напыщенно ответил Мортем.

– Ни одна женщина не осмелится ревновать вас к ее величеству, – не удержалась девушка.

Лорд Мортем, впрочем, готов был принять ее слова всерьез, так как полагал, что ни одна юная леди не способна разобраться в каком-либо важном вопросе, а потому должна испытывать священный трепет, сталкиваясь с джентльменом выдающегося ума и высоких устремлений.

Сьюзен же была рада, когда вернувшийся Ричард обратился к Мортему в привычной насмешливой манере, вследствие чего этот гений презрительно поджал губы и удалился искать собеседников, более достойных, чем этот несносный повеса Соммерсвиль.

Вскоре около трех молодых леди образовался кружок из знакомых, Джейн принесла себе и Эмили чаю, и между участниками компании завязалась легкая беседа, прерываемая паузами, когда им хотелось расслышать, как леди Пламсбери критикует манеры младших Кастлтонов, резвившихся у молчащего фонтана ярдах в пятнадцати от тента, или намекает леди Мортем на чрезмерный для ее фигуры аппетит.

Завтрак на лужайке продолжался еще некоторое время, после чего лакеи принялись аккуратно собирать со скатертей тарелки и блюда, а мистер Пейтон начал суетливо призывать гостей направиться к реке, где общество уже поджидали три нанятые барки, украшенные цветочными гирляндами и снабженные такими желанными в эту пору тентами.

Глядя на все это великолепие, Джейн недоуменно пожала плечами и спросила Эмили:

– Ты не поедешь кататься?

Сама же она то и дело незаметно озиралась по сторонам в надежде по какой-нибудь примете, улыбке, взгляду догадаться, кто прислал ей то письмо.

– Нет, я лучше посижу в саду, а потом вернусь в дом, выпить чаю и послушать рассказ леди Пламсбери о подготовке к ее балу. – Эмили не смогла бы самостоятельно сесть в лодку, а потом выбраться из нее и обычно оставалась на берегу в окружении дам постарше или же, если удавалось ускользнуть от них, устраивалась где-нибудь на скамейке и дремала или грезила, вдыхая летние ароматы.

Леди Пламсбери громко заявила, что желает передохнуть в доме, и Дафна поторопилась проводить гостью в малую гостиную – самую прохладную комнату из-за вечной тени, создаваемой разросшимся под окнами кустарником. Туда же устремились и другие почтенные матроны в предвкушении мягких диванов, свежих сплетен и советов доктора Вуда относительно того, как лучше переносить жару.

Лорд Гренвилл предложил Альбертине Ормонд опереться на его руку и повел ее к виднеющемуся в конце дорожки деревянному причалу. Сьюзен нетерпеливо оглянулась, но Ричард Соммерсвиль куда-то исчез, и мисс Холтон пришлось удовольствоваться обществом лорда Мортема. Генри Говард нашел себе спутницу среди молодых леди – к счастью, Джемайма Кастлтон с подругами направилась к другой барке.

Мало-помалу лужайка опустела. Доктор Вуд, прежде чем присоединиться к обществу в гостиной, улучил момент и подошел к леди Гренвилл осведомиться о ее самочувствии.

– Сегодня я чувствую себя почти совсем здоровой, – жизнерадостно отозвалась Эмили.

– Счастлив это слышать, миледи, – улыбнулся седовласый доктор. – Не желаете ли проследовать со мною в дом? Миссис Кастлтон так многообещающе улыбалась, что у всех сложилось одинаковое впечатление – она собирается порадовать нас какой-то невероятной историей.

– Ее невероятная история будет заключаться в том, что на благотворительную ярмарку приедут гости из Лондона. Вернее, гостья – вдова какого-то лорда, я забыла ее фамилию. Эта дама руководит одним из благотворительных комитетов, куда входит и тетка миссис Кастлтон. Она же и пригласила подругу погостить у Кастлтонов и посмотреть, как устраиваются подобные мероприятия в провинции. Так что, прошу меня простить, я лучше побуду немного в саду, у меня есть книга, и роман займет меня до возвращения остальных.

Доктор Вуд вздохнул с притворным разочарованием, словно бы ожидал от супруги викария какого-то скандального сообщения, и проводил леди Гренвилл до запущенного розария, начинающегося сразу за мостиком через впадающий в реку ручей и тянущегося до самых конюшен.

Пейтоны не могли позволить себе держать постоянного садовника, и два раза в неделю к ним приезжал со своей тележкой садовник из Торнвуда, не имеющий постоянного места. Его усилий едва хватало на то, чтобы укротить кустарник перед фасадом особняка Пейтонов и обеспечить их кухарку свежей зеленью к столу.

Эмили ничуть не огорчалась по этому поводу, в отличие от Дафны, мечтающей когда-нибудь упорядочить эти буйные заросли и вернуть заросшим дорожкам прежний ухоженный вид.

Придерживая обеими руками платье, чтобы не зацепиться оборкой за колючие ветви, леди Гренвилл осторожно пробралась в глубь розария. Здесь, как ей было известно, с прежних времен оставалось несколько удобных деревянных скамеек, местами немного прогнивших, с облупившейся краской, но располагающих к отдыху. В этих потайных уголках обычно скрывались приятельницы миссис Пейтон, если им надо было посекретничать и они хотели оказаться подальше от любопытных ушей.

Наверняка старые скамьи видели немало романтических объяснений, или их орошали слезы какой-нибудь юной барышни, чье сердце оказалось разбито – Пейтоны жили в этом доме уже не менее ста двадцати лет, чем весьма гордился Джордж Пейтон.

Широкая центральная дорожка, пересекающая розарий, сохранилась лучше других, но Эмили предпочла свернуть на боковую, превратившуюся в узкую тропинку. Здесь розовые кусты были выше и создавали приятную тень.

В этом уголке никто из находящихся в доме гостей не смог бы разыскать ее, и чувство изолированности от всего мира приятно волновало Эмили. Мысли ее закружились беспорядочным хороводом, перед глазами начали появляться фантастические картины, как это бывало с нею в детстве.

– А что, если обо мне все забудут? Уильям уедет домой без меня, а я умру здесь от горя? Ну, или от жары. Пройдет, быть может, не один десяток лет, пока кто-нибудь из будущих поколений Пейтонов разбогатеет настолько, чтобы привести в порядок сад. И вдруг кто-то из молодых бойких садовников найдет на этой скамье мой скелет, одетый в остатки розового платья… Какая-нибудь юная мисс Пейтон будет гадать, кто эта дама, что предпочла закончить свои дни среди роз, и мой призрак будет навещать ее по ночам, пока она не раскроет мою тайну, и я смогу упокоиться навеки… Меня назовут Дамой в розовом, и дом Пейтонов сразу вырастет в цене – сейчас появилось так много любителей общения с потусторонними силами, об этом все время пишут в газетах…

Услышав такие речи, доктор Вуд не без оснований озаботился бы душевным здоровьем леди Гренвилл. До замужества воображение нередко заводило среднюю дочь лорда Уитмена в неведомые дали, порой Эмили так сильно пугала своими историями маленькую Кэролайн, что девочка в слезах убегала жаловаться матери или гувернантке, и Эмили приходилось оправдываться тем, что у нее болит нога, а фантазии отвлекают.

После венчания у леди Гренвилл все еще оставалось достаточно времени для всякого рода размышлений, но теперь они чаще касались управления домом, воспитания юного Лоренса и, конечно же, персоны лорда Гренвилла. Эмили иногда казалось, что повседневные дела и мелкие заботы превращают ее в матрону вроде миссис Кастлтон, и эти метаморфозы страшили ее, хотя и наглядно доказывали, что она, со своим увечьем, все же сумела стать одной из многих женщин, исполнивших свое предназначение – выйти замуж, заботиться о муже и детях. Только лучше не думать о том, что муж не любит ее, а Лори – всего лишь племянник.

Сегодняшние грезы словно бы вернули на несколько мгновений прежнюю Эмили, чьи мечты еще не сбылись, а значит, она могла позволить мыслям течь самым прихотливым образом. Воображаемая жутковатая картина не расстроила ее, напротив, она с детским удовольствием представляла характер призрака, каким могла бы стать. Потом она подумала о своих знакомых, пытаясь вообразить, как бы выглядели они в роли неупокоенных духов.

Леди Пламсбери даже на собрании привидений не замедлит поставить на место леди Мортем и миссис Блэквелл за недостаточно устрашающие стенания и слишком вычурные саваны. Эмили от души расхохоталась, не боясь быть услышанной.

– Как, право же, приятно иногда вспомнить детство! – сказала она сама себе. – Когда Кэролайн в следующий раз приедет погостить ко мне, непременно порадую ее историями о призраках собственного сочинения. Девочка растет слишком уж серьезной, жаль, если она превратится в скучную, педантичную молодую леди.

Эмили еще некоторое время думала о сестре, затем настала пора решить, кого она пригласит на обед, который должен был состояться через три дня. С самого утра она не позволяла себе вспоминать о потерянном ожерелье, твердо вознамерившись хотя бы день провести без переживаний по этому поводу. Почувствовав, что исчерпала все темы, которые могла бы обсудить сама с собой, и назойливая тревога последних дней вот-вот вернется, Эмили сочла полезным обратиться к роману.

Неожиданно история чужих переживаний так увлекла ее, что леди Гренвилл не сразу услышала шум, предвещавший возвращение общества с прогулки по реке. Голоса и смех все приближались, но Эмили не опасалась, что кто-то захочет пройти через розарий, слишком велика была для дам опасность порвать платье. Обычно леди останавливались у крайних розовых кустов, восхищаясь ароматом и сетуя, что увядшие бутоны не срезаются вовремя, цветы мельчают, и скоро на месте розария миссис Пейтон возникнут непроходимые заросли.

Она не торопилась покидать свое убежище, хотя от зноя и одуряющего запаха роз у нее уже кружилась голова, а лишенная привычной опоры в виде скамеечки или подушки больная нога давала о себе знать дергающей болью.

Эмили не хотелось проходить по дорожке на глазах у всех, привлекая внимание к своей хромоте, хотя большинство участников компании давно перестали замечать болезнь леди Гренвилл.

– Пережду еще несколько минут и пойду в дом. Надеюсь, кухарка Дафны наготовила достаточно тех маленьких пирожных, сейчас самое время чего-нибудь перекусить в ожидании обеда, и, боже мой, как же хочется пить!

Пока она собиралась с силами, чтобы преодолеть сотню ярдов до особняка Пейтонов, на срединной дорожке послышались голоса. Мужчина говорил громко, раздраженно:

– Какого черта ты притащила меня в эти заросли? Тут запросто можно испортить костюм, не говоря уж о твоем платье!

Эмили узнала голос Ричарда Соммерсвиля. Ее первой мыслью было позвать его и попросить проводить до входа в дом. Смысл его слов дошел до нее не сразу. Ричарду ответил женский голос:

– Здесь нас никто не услышит, вот почему!

«Это Джейн, и они с братом ругаются!» – поняла Эмили. Она уже хотела подняться со скамьи, чтобы окликнуть друзей. Не подобает подслушивать, если двое хотят поговорить без посторонних, но следующая фраза Джейн заставила ее замереть на месте.

– Я до сих пор не могу прийти в себя! Вы с Дафной – любовники! Как ты мог, Ричард?

– Мы могли бы поговорить об этом дома! А еще лучше и вовсе ничего не говорить! Разве это тебя касается?

«Господи! Только этого еще не хватало!» – ужаснулась леди Гренвилл. Теперь уже никакие правила приличия не могли бы заставить ее открыться им, она должна была оставаться неслышимой и невидимой до тех пор, пока они не уйдут.

– Если подслушиваешь, всегда можно услышать то, что ты предпочел бы не знать! – сердито ответил Соммерсвиль. – И давай закончим на этом!

– Нет уж, погоди! – Эмили еще никогда не слышала, чтоб голос подруги звучал так гневно. – Ты ухаживаешь за одной моей подругой, а сам тайно встречаешься с другой! С замужней женщиной! Что, если ваша связь откроется? Сегодня ваш разговор о вечернем свидании мог подслушать кто угодно! Ты представляешь, какой будет скандал!

– Если ты прекратишь свои обвинительные речи, успокоишься и с веселым лицом вернешься к нашим друзьям, никто ничего не узнает.

– Ты должен немедленно порвать с ней! – не сдавалась мисс Соммерсвиль.

– Довольно, Джейн! – загремел голос Ричарда, и Эмили испуганно стиснула руки, ей показалось, что Соммерсвиля слышно даже в доме. – Я буду поступать так, как сочту нужным!

– Но почему, почему, Ричард! – Кажется, Джейн испугалась или просто решила применить хитрость там, где не помог прямой натиск. – Есть немало девушек, помимо Сьюзен, которым ты нравишься, они готовы принять твои ухаживания и выйти за тебя замуж, даже несмотря на твою слабость к азартным играм!

– И, конечно же, они надеются излечить меня от этого пристрастия, изменить меня! – ядовито парировал Соммерсвиль. – Хочешь знать, почему я встречаюсь с Даффи? Потому, дорогая моя, что, в отличие от этих благонравных леди, она не пытается переделать меня! Она любит меня таким, какой я есть, и она несчастлива в браке! Разве она не заслуживает хоть немного радости, вынужденная жить с таким занудой, как Джордж?

– Но ты не любишь ее! И ухаживаешь за Сьюзен! И флиртуешь с Альбертиной и другими невинными овечками! Твое поведение недостойно джентльмена! – Джейн едва не плакала, ее выдержка не помогала справиться с ошеломительным известием.

– Когда выйдешь замуж, дорогая сестрица, ты узнаешь много нового о привычках джентльмена. – Соммерсвиль, похоже, не чувствовал особого смущения из-за того, что сестра разоблачила его, и это ужасало Эмили – как он может быть таким… таким легкомысленным? Или бессердечным?

– Ты хочешь сказать, что мой муж будет изменять мне и меня это не должно печалить? Мне придется притворяться, делать вид, что ничего не происходит, как это делаете вы с Дафной?

– О, конечно, из тебя уже сейчас получилась замечательная притворщица! – зло рассмеялся Ричард. – Этот твой невозмутимый вид, следование приличиям, поучительные истории… если бы кто-нибудь из твоих подруг видел тебя, когда ты остаешься одна! От манер изысканной леди не остается и следа! А это стремление поскорее найти себе жениха? Разве ты собираешься выйти замуж только по воле сердца? Нет, милая, ты примешь предложение любого мужчины, лишь бы у него было достаточно денег, чтобы содержать тебя!

Джейн ненадолго утратила дар речи, очевидно, ей было трудно найти возражения против этого острого выпада. Эмили жадно слушала и в то же время испытывала мучительные сожаления из-за того, что оказалась в это время в розарии.

– Да, я ищу в замужестве выход из положения! Но разве моя в том вина? Ты оставил меня почти без приданого, как я могу сидеть и ждать любви, когда скоро мне нечего будет есть! – наконец вскрикнула мисс Соммерсвиль. – Теперь я понимаю, что ты не только проигрываешь отцовские деньги, но и, скорее всего, тратишь их на Дафну! Эти ее новые платья, нарядный тент на лужайке – все это оплачено из твоих… из наших средств?

– Достаточно, Джейн, успокойся, пора возвращаться в дом, пока нас не начали искать, – неожиданно миролюбиво откликнулся Ричард. Видимо, перепалка с сестрой утомила его.

– Ты прав, я должна была поговорить обо всем этом дома, но у меня не хватило бы сил сдерживаться еще несколько часов. – Джейн постепенно остывала.

Голоса стали медленно удаляться, и Эмили поняла, что брат и сестра все это время стояли на дорожке и только теперь направились дальше. Последнее, что она услышала, были слова Ричарда:

– Что касается моих расходов, ты не права. Я не оплачивал туалеты Дафны. Напротив, миссис Пейтон была так добра, что выручила, буквально спасла меня. Помнишь письмо, которое я получил после возвращения из Гренвилл-парка? Ты еще так хотела узнать, что в нем? Так вот, если бы не Дафна, я бы уже оказался…

Эмили не расслышала последних слов, но ей и без того было довольно.

– Бедная Джейн! И Сьюзен! В самом деле, как мог Ричард поступить так с ними? А Дафна с ее подозрениями о мнимой неверности мистера Пейтона! Выходит, она меня обманывала! И Ричард, о, Ричард, что же ты натворил! – Эмили чувствовала, что не может встать на ноги, тело не слушалось ее.

Поистине, в это лето потрясения следовали одно за другим! Смерть Фанни, потеря бриллиантового колье, и вот теперь еще это! Леди Уитмен могла бы сказать дочери, что запутанные отношения ее друзей касаются ее только в той степени, в какой могут повредить ее репутации, но Эмили ни за что бы с этим не согласилась.

Кто-то из них, а может быть, и все, нуждаются в помощи. Что можно сделать, чтобы как-то все исправить, она пока не знала. В одном была уверена – она не допустит, чтобы Ричард продолжал морочить голову Сьюзен.

– Нет, я не могу сейчас рассуждать о том, что услышала. Я устала, взволнована и безумно хочу пить! – приказала себе Эмили и осторожно встала со скамьи. – А думать надо долго, очень долго. В такой щекотливой ситуации нельзя принимать решения под влиянием эмоций. Я узнала слишком много и в то же время слишком мало о Ричарде и Дафне, чтобы понять, что толкнуло их на запретные отношения. И что теперь сделает Джейн? Если она настоящая подруга Сьюзен, она должна запретить брату приближаться к ней. Или же Джейн так корыстна, что будет настаивать на браке между Ричардом и наивной девушкой, не подозревающей о том, насколько порочен ее избранник?

Нет, все эти думы придется отложить на потом. Она медленно пошла по тропинке и решила обойти дом с другой стороны, чтобы у Ричарда и Джейн не возникло подозрений, будто она была в розарии. Пока им лучше не знать, что леди Гренвилл стала свидетельницей их тягостного объяснения.