Письмо миссис Хоуп пришло за неделю до Рождества и немного расстроило Эмили. Почтенная вдова с явным удовольствием отнеслась к возможности поучаствовать в розыгрыше и поспособствовать воссоединению влюбленных (в своем послании к миссис Хоуп леди Гренвилл постаралась представить дело так, как будто мисс Феллоуз заинтересована в Соммерсвиле сильнее, чем можно было подумать, глядя на ее обращение с ним). Однако же немедленно прибыть в Гренвилл-парк миссис Хоуп не могла, так как уже была приглашена провести Рождество и первые недели нового года у родственников своего покойного мужа. Ричарду Соммерсвилю оставалось только терпеливо ждать появления миссис Хоуп, пока же он мог утешаться тем, что дата венчания мисс Феллоуз и мистера Ходжкинса так и не была названа.

На следовавших один за другим балах и музыкальных вечерах Ричард Соммерсвиль старался быть поближе к Шарлотте, словно бы позабыл о просьбе миссис Феллоуз держаться подальше от ее падчерицы. Шарлотта танцевала с Соммерсвилем, улыбалась и болтала почти так же оживленно, как два месяца назад, но за ее спиной почти всегда нескладной тенью маячил мистер Ходжкинс, вызывающий у Ричарда самые кровожадные желания.

Конечно, его настойчивое внимание к мисс Феллоуз заметили соседи, но репутация Соммерсвиля была такова, что никого уже не удивляли его ухаживания за девушкой в присутствии ее жениха.

– Твой брат выставляет себя на посмешище! – язвительно сказала как-то миссис Пейтон Джейн.

– Думаю, посмешищем можно назвать не Ричарда, а Ходжкинса, позволяющего своей невесте танцевать с моим братом два, а то и три раза за вечер! – парировала Джейн. – Он давно должен был положить этому конец, но раз он этого не делает, поделом ему!

Дафна фыркнула и промолчала. Ее муж написал, что приедет весной, и мысли миссис Пейтон в последние дни были заняты Джорджем – что, если он возвращается насовсем или, хуже того, потребует, чтобы Дафна поехала на острова вместе с ним!

Что же до миссис Феллоуз, то она не напоминала Ричарду Соммерсвилю о своей просьбе оставить в покое Шарлотту. Напротив, сидя рядом с Ричардом за обедом у Пауэллов, она, понизив голос, вновь говорила о том, как утром и вечером молится о чудесном спасении своей падчерицы от ненавистного брака. Соммерсвиль мог бы обвинить ее в жестокости, ведь не только Шарлотта пострадала из-за несвоевременного появления в Торнвуде мистера Ходжкинса, но Ричард промолчал. Разве он вправе жаловаться? Он всего лишь обречен остаться одиноким и с разбитым сердцем, а Шарлотта должна всю жизнь провести рядом с нелюбимым человеком.

Благотворительную ярмарку в этом году можно было считать успешной. Средств на нужды торнвудских бедняков, к радости викария Кастлтона, было собрано достаточно, а дамы из попечительского совета ссорились не больше обычного.

Эмили же с большим удовольствием присутствовала вместе с подругами на открытии школы миссис Рэйвенси. Агнесс по такому случаю надела светло-синее платье с черными кружевами, в котором казалась еще красивее и моложе. Она не отказалась полностью от траура и в то же время выглядела элегантной леди, рядом с которой ее ученицы, девушки в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, явно терялись. Скорее всего, они ожидали увидеть суровую вдову средних лет, настроенную воспитать из них таких же самостоятельных и решительных леди, как она сама. А вместо этого их приветствовала теплой улыбкой изящная дама, даже в трауре не утратившая женственности и намеренная превратить своих учениц из неловких подростков в очаровательных девушек, умеющих в нужный момент воспользоваться как своими знаниями, так и своей привлекательностью.

– Как хорошо, что мы не попросили одну из этих девчушек сыграть роль соблазнительницы, – заметила Джейн. – Пока что они не способны произвести впечатление на мужчину, по сравнению с любой из них Шарлотта Феллоуз сущий ангел!

– Если мистера Ходжкинса интересует только приданое, он мог бы увлечься вон той черноволосой девушкой, что во все глаза смотрит на изумруды миссис Блэквелл.

– Девушка и в самом деле может стать хорошенькой, если причесать ее получше, – согласилась Джейн. – А миссис Блэквелл не стоило надевать сегодня свои самые роскошные украшения, это дурной тон – наряжаться так на благотворительные мероприятия.

– Должна с тобой согласиться. – Эмили чувствовала легкую неловкость по отношению к бедным девушкам, несмотря на то что надела скромное платье из серого атласа и свой любимый жемчуг. – Ее может оправдать лишь то, что она не успеет вернуться домой и переодеться перед балом. И, я уверена, Агнесс с нашей помощью очень скоро сумеет превратить своих подопечных в прелестных юных леди.

– Ты говоришь так, как будто из них надлежит воспитать примерных жен и домохозяек, – поддразнила подругу мисс Соммерсвиль. – А ведь изначально предполагалось, что у миссис Рэйвенси будут учиться именно те девушки, кто видит целью своей жизни не замужество, а что-то другое…

– Хорошие манеры и обаяние никому еще не вредили, – улыбнулась леди Гренвилл, внимательно рассматривая учениц Агнесс. – В остальном же, я надеюсь, ты окажешься права, и за этими застенчивыми взглядами мы скоро разглядим сильные, цельные натуры, способные своими руками строить то будущее, какое пожелают.

– Посмотрим, уже через недели или месяцы мы узнаем, что выйдет из этой затеи. – Джейн даже самой себе не призналась бы, что слегка завидует этим девушкам, их молодости и волнующему трепету, который они должны были испытывать, стоя в самом начале нового пути. – А теперь пойдем, если мы не хотим выглядеть на балу уставшими и вялыми, нужно отдохнуть два или три часа.

Эмили кивнула и, прихрамывая, вышла вслед за подругой на покрытую замерзшей грязью торнвудскую улицу.

– Мисс Феллоуз! – Говорить с Шарлоттой свободно Ричард мог только во время танцев и всякий раз старался воспользоваться моментом, чтобы уговорить девушку расторгнуть помолвку с Ходжкинсом. – Позвольте мне попросить…

– Мистер Соммерсвиль! Если вы снова приметесь болтать всякий вздор, я не стану больше танцевать с вами! – Преувеличенная оживленность мисс Феллоуз плохо скрывала раздражение.

– Простите меня, если я стал причиной вашего дурного настроения, обещаю не произнести ни одного слова, пока мы танцуем. Но не отказывайте мне хотя бы в этой радости! – взмолился Соммерсвиль.

Слова его текли легко, он много раз с пафосом произносил подобный, как справедливо заметила Шарлотта, вздор, но впервые верил во все, что говорил, от первого и до последнего слова.

– Вы все переворачиваете с ног на голову! – Девушка сердилась, но Ричарду показалось, что не он причина ее плохого настроения, уже в бальную залу она вошла с мрачным видом, выделяющим ее в толпе улыбающихся молодых леди.

Как и обещал, Соммерсвиль не ответил. Он уже успел рассказать Шарлотте, что ее мачеха поделилась с ним историей ее помолвки с Ходжкинсом, и дал понять, что никакие обстоятельства не заставят его перестать надеяться, пока эта помолвка не закончится свадьбой.

– Уверен, этого никогда не случится, ведь вы не любите его! – заявил Ричард неделю назад на балу в Гренвилл-парке.

– Вас я не люблю тоже! – не в силах сдержаться, резко ответила Шарлотта.

– В таком случае почему бы вам не выйти замуж за меня? Навряд ли я чем-то уступаю мистеру Ходжкинсу, – тут же ответил Соммерсвиль и замер – уж слишком небрежным, даже грубым, получилось предложение руки и сердца.

Мисс Феллоуз покраснела, с ее рыжими волосами она стала казаться едва ли не дурнушкой, но смущенный Ричард этого не замечал.

– То, что вам наговорила моя мачеха, вовсе не обязательно должно быть правдой! Если же вы думаете, что мне все равно, за кого выйти замуж, вы ошибаетесь! Я помолвлена с мистером Ходжкинсом и выйду за него! – Шарлотта закончила отповедь как раз с последними тактами музыки и покинула Ричарда, не дожидаясь, пока он отведет ее к дивану, на котором в окружении новых приятельниц сидела миссис Феллоуз.

С того вечера и до сегодняшнего бала Соммерсвиль не приближался к мисс Феллоуз, но последний разговор с ее мачехой вновь привел его в смятение. На что она намекала, когда говорила о спасении Шарлотты от нежеланного брака? Должен ли он уговорить мисс Феллоуз бежать с ним или же скомпрометировать ее по-другому, чтобы Ходжкинс сам разорвал помолвку?

Танец не требовал от партнеров особенных усилий, и некоторое время каждый думал о чем-то своем. Спустя несколько минут мисс Феллоуз все-таки не выдержала:

– Наверное, вы считаете меня капризной и вздорной.

– Не молчите же! – воскликнула Шарлотта, когда Ричард сдержался и ничего не ответил на ее провокационную реплику. Она, очевидно, ждала, что он будет опровергать ее слова.

– Я не знаю, о чем говорить, мисс Феллоуз, – холодно сказал Соммерсвиль. – То, что я хотел бы вам сказать, вы не желаете слушать, а обсуждать гостей на балу или последний роман мистера Мартинса представляется мне неуместным, когда на душе так тяжело…

– Лучше было бы нам не приезжать в Торнвуд. – Девушка тоже не могла заставить себя улыбнуться, хотя и чувствовала, что миссис Феллоуз наблюдает за ней со своего места. – Я не хотела, чтобы кто-нибудь стал несчастным из-за меня!

– Если бы вы сами были счастливы, вам бы не было до этого дела, – справедливо заметил джентльмен. – Позвольте мне помочь вам избавиться от мистера Ходжкинса! Даже если вы откажетесь принять мое предложение, вы все-таки не попадете в плен несчастливого брака.

– Разве вы можете что-то сделать? – Шарлотта намеренно повернулась спиной к миссис Феллоуз. – Мистер Ходжкинс настаивает, чтобы мы поженились в феврале…

– Так скоро! – ахнул Ричард и с трудом сдержал порыв прижать к себе девушку теснее, чем того требовал танец. – Я думал, дата еще не назначена… Как может он заставлять вас делать это наперекор вашим чувствам? Вы же будете ненавидеть его всю жизнь!

– О да, я ненавижу его, ненавижу! – Голос мисс Феллоуз в этот момент походил на шипение, и изумленный Соммерсвиль внимательно вгляделся в ее потемневшие глаза.

– Какую бы услугу он ни оказал вашей семье, отец и мачеха не должны приносить вас в жертву! – пылко воскликнул Ричард, и Шарлотта предостерегающе нахмурилась – они находились слишком близко к другим парам, и только музыка позволяла им говорить более или менее свободно.

– Все намного сложнее, чем вы можете себе представить, иначе я сама предложила бы вам бежать со мной или хотя бы попросила лакеев сбросить мистера Ходжкинса с крыльца. – Она вздохнула так обреченно, что у Ричарда защемило сердце.

– Я бы предпочел, чтобы осуществилось и первое, и второе, – попытался он пошутить, желая ободрить мисс Феллоуз, но это ему не удалось.

Танец закончился, и Шарлотта выпустила его руку.

– Я люблю вас, поверьте, люблю… – Кажется, неунывающему Соммерсвилю передалось ее ощущение безнадежности.

– Я вам верю, но сделать ничего нельзя. – Девушка произнесла это с грустью, но твердо. – Уезжайте куда-нибудь, пока я не выйду замуж, пожалуйста!

– Боюсь, этого я не смогу сделать. И не захочу. – Ричард повел ее по залу к проходу в буфетную, тогда как мистер Ходжкинс находился у другого выхода. – Миссис Феллоуз надеется, что какое-нибудь неожиданное событие дарует вам спасение, и я буду содействовать провидению изо всех сил.

– Моя мачеха ждет какого-то события? – Шарлотта удивленно приподняла отливающие медью брови.

– Миссис Феллоуз говорила мне, что молится о чуде, которое избавит вас от необходимости следовать договоренности, заключенной вашей матушкой и миссис Ходжкинс.

– Не замечала, чтоб моя мачеха проявляла особенную религиозность! – язвительно фыркнула мисс Феллоуз.

Соммерсвиль взглянул сквозь распахнутые двери в глубь бальной залы и увидел, что Ходжкинс пробирается вдоль стены к ним. Ричард тут же предложил своей собеседнице руку и вывел ее в холл, где остановился за колонной в надежде, что настырный жених не сразу заметит Шарлотту в темном уголке.

Она не могла не понять суть этого маневра, но возражать не стала.

– В некоторые моменты человек обращается к Богу, если на помощь других людей надежды нет. – Соммерсвиль как ни в чем не бывало продолжил разговор, довольный уже хотя бы тем, что девушка не отказывается говорить с ним и, кажется, больше не сердится. – Раз уж вы не хотите помочь себе сами, миссис Феллоуз остается только уповать на милость божью.

– И в чем же заключается эта милость, по мнению миссис Феллоуз? – Насмешливый тон Шарлотты выдавал ее недоверие к благочестию мачехи.

– Ее, как и меня, устроил бы любой исход, лишь бы только ваша помолвка с Ходжкинсом была разорвана! Если бы однажды он уехал и больше не вернулся или обратил свой взор к какой-нибудь другой леди… Даже если бы он сломал себе шею после неудачного падения с лошади, я не был бы огорчен!

– Мистер Ходжкинс предпочитает путешествовать в экипаже, он… – Мисс Феллоуз вдруг осеклась и замолчала.

– Что с вами? – Ричард огляделся, но их никто не подслушивал, лишь в центре холла смеялись и болтали несколько молодых леди и джентльменов.

– Это мачеха сказала вам, что наилучшим способом прекращения моей помолвки была бы смерть мистера Ходжкинса? – напряженно понизив голос, спросила Шарлотта.

– Не совсем так, – Соммерсвиль отчего-то смутился, – миссис Феллоуз говорила о том, что провидение подчас отвечает на наши мольбы самым неожиданным образом. Что касается меня, я своими руками разрезал бы мистера Ходжкинса на части, лишь бы только вы стали свободны от его притязаний на вашу руку! Независимо от того, согласитесь вы стать моей женой или нет!

– О, не говорите так, даже шутки ради! – Шарлотта прижала ладони к побледневшим щекам.

– Вам так дорог мистер Ходжкинс? – ревниво спросил Ричард.

– Мне дороги вы! – воскликнула девушка и почти бегом бросилась обратно в бальную залу.

Ошеломленный, Соммерсвиль прислонился затылком к колонне, ее холод немного отрезвил его. Спустя четверть часа лорд Гренвилл нашел его на том же месте.

– Начинается метель, через час или два дорога может стать непроезжей, – сообщил Уильям. – Я предложил Эмили вернуться домой, и она согласна. Ты не находишь, что вам с Джейн разумно было бы сделать то же самое?

– Что? Да-да, конечно… – Ричард рассеянно кивнул, он все еще не решил для себя, радоваться ему последним словам Шарлотты или горевать из-за того, что она подарила ему надежду и тут же отняла ее.

Лорд Гренвилл не стал задавать другу лишних вопросов, он только убедился, что Соммерсвиль сделал необходимые распоряжения относительно экипажа, и вернулся в буфетную за женой. По своему обыкновению Эмили сидела за столом и пила чай вместе с миссис Рэйвенси и доктором Вудом. Живость, с какой все трое обсуждали заботы школы Агнесс, как будто ничего важнее этого не было на свете, заставила Уильяма улыбнуться. «Леди Гренвилл всегда найдет чем занять себя помимо домашних забот, – подумал он. – А ведь управлять таким домом, как наш, должно быть, чертовски трудно. Моя мать всегда жаловалась на нерадивость прислуги и постоянно требовала от отца признания в том, что ее обязанности чрезмерны.

Эмили же никогда не жалуется, хотя ее здоровье намного слабее, чем у моей матери. И еще она успевает устраивать дела наших друзей! Вот теперь эта школа… несомненно, идея ее устройства представляется мне сомнительной, но она так захватила миссис Рэйвенси! Эмили считает, что ее новой подруге жизненно необходимо погрузиться полностью в какое-то дело, иначе она сойдет с ума от тоски по утраченной семье. Пожалуй, в этом есть смысл. А вот моих занятий явно не хватает для того, чтобы отрешиться от мыслей о моей дорогой Луизе…»

Леди Гренвилл почувствовала взгляд мужа, обернулась и увидела, что он подает ей знак – карета готова. Попрощавшись с собеседниками, Эмили направилась к выходу. Ей жаль было прерывать беседу, но застрять в грязи где-нибудь посреди дороги домой – худшее окончание для любого бала. Не считая, конечно, убийства, но преступления Кэтрин Рис-Джонс, к счастью, уже не могут повториться.