И снова я вынуждена приоткрыть вам общую картину событий, происходивших на Адумбрии, иначе последующий рассказ Каина может оказаться не вполне понятным. На помощь себе я призвала еще один отрывок из отчета Тинкроузера. Он хоть в какой-то мере объясняет события: в ином случае они могут показаться совпадением таких масштабов, которые едва ли смогут представить даже наиболее мыслящие читатели. Каин, разумеется, сосредоточивает повествование лишь вокруг собственных впечатлений, практически не рассуждая о более глубоких причинах и последствиях того, что происходило вокруг него.

Из «Помрачения в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Силы вторжения были остановлены благодаря смелой и решительной стратегии, примененной лордом-генералом Живаном, и ход сражения наконец переломился в пользу осажденных защитников. Не менее четырех рот Имперской Гвардии высадилось из десантных катеров, дабы обрушиться на незащищенный тыл врага. Окруженные войска вторжения дрогнули и тщетно попытались восстановить боевые порядки. Гвардейцы же, усиленные отрядами СПО, непоколебимо сжимали кольцо, тесня врага шаг за шагом, дом за домом, улицу за улицей.

В то же время в космосе положение одинокого крейсера, стоящего на страже на высоком рейде над Едваночью, казалось все еще весьма мрачным. Испуганная горстка торговых кораблей выглядела легкой добычей для злобного левиафана, который надвигался на осажденную планету. На расстояниях, слишком огромных, чтобы их можно было оценить сознанием, началась жестокая битва, и жадные уничтожающие заряды недоступной разуму энергии выплеснулись, чтобы ударить по имперским кораблям на орбите.

«Несокрушимому», впрочем, предстояло соответствовать своему славному имени. Несмотря на тяжелые повреждения, полученные от первого удара, имперский корабль ответил залпом главной батареи, которая единственная могла сравниться по дальности действия с той чудовищной огневой мощью, что была выпущена судном Хаоса. Это был героический жест, но некоторым наблюдателям он показался совершенно напрасным, потому что этот ответ был гораздо менее мощным, чем те выстрелы, которые принял на себя имперский корабль. Но даже если он не принес иной пользы, он по меньшей мере вынудил вражеский линейный корабль увеличить скорость и броситься в необдуманную атаку с намерением сблизиться и поскорее закончить дело. Ко всеобщему удивлению, «Несокрушимый» начал отступать перед лицом агрессора, сохраняя расстояние между ним и собой.

Об отчаянии, которое должны были испытывать экипажи торговых судов при виде этого, можно только догадываться. Казалось, что имперский крейсер поврежден до состояния полной бесполезности в бою и надеется выйти из него. Естественно, именно такое ощущение возникло и у мародерского судна. Вместо того чтобы сосредоточить огонь на охромевшем «Несокрушимом», его дополнительные батареи начали поливать огнем торговые суда, в то время как он изменил курс в направлении того манящего множества целей, которое оказалось открыто перед ним.

А это было именно тем, чего хотел добиться героический капитан «Несокрушимого», Игорь Йейтс, чей тактический гений сиял и в этой ситуации. Как раз в тот момент, когда надвигающийся враг был отвлечен в наибольшей мере, «Несокрушимый» выпустил заряд торпед, которые достигли судна Хаоса с самыми удовлетворительными последствиями. Теперь, слишком сильно поврежденный, чтобы атаковать своими торпедными аппаратами, и с выведенным из строя центральным вооружением, тяжелый бегемот начал разворачиваться на реверсе, дабы навести на имперское военное судно бортовые орудия. Но его поворот был слишком нерешителен, а набранная им инерция — слишком велика; ловушка капитана Йейтса захлопнулась.

Все еще пытаясь завершить разворот, подбитый левиафан врезался в самую середину флота торговых судов. До того момента он рассматривал их лишь как легкую добычу, которую можно лениво собрать с неба. Слабое вооружение торговца в обычном случае не составляло бы ни малейшей угрозы столь могущественной военной машине, но теперь он был окружен едва ли не тысячей этих судов. Они же, вместо того чтобы попытаться бежать, как, несомненно, полагали трусливые убийцы на борту линкора, начали роиться вокруг него, наводя свои слабые оборонительные батареи. И как массивный грокс может быть закусан до смерти роем разъяренных огненных шершней, так и мощный военный корабль постепенно сдался и погиб. Роковую роль сыграло само число напавших на него судов. Хотя его мощные орудия огрызались снова и снова, смахивая с неба каждый раз не одного и не двух атакующих, но никогда вражескому линкору не расправиться с таким количеством кораблей. Вскоре «Несокрушимый» при соединился к бою и одним залпом вывел из строя двигатели врага. Конец его был предрешен.

На мгновение, как говорят, новое солнце разгорелось в небе над Едваночью, достаточно яркое, чтобы кратко ослепить наблюдавших его с планеты. При виде этого и гвардейцы, и солдаты СПО, как один, подхватили клич радости, зная, что хребет вторжения окончательно переломлен. Все, что им оставалось, — зачистить то пятно, которое успело лечь на наш славный мир, и за эту непростую задачу они взялись со всем рвением.

В последующие годы эта битва была изучена многими, и почти все изумлялись тому, что капитан Хаоса был столь очевидно беспечен. Ведь конечно же, задают они себе вопрос, у него должна была быть причина поступить именно так? Какая необходимость была настолько важнее всего остального, чтобы продолжать держаться столь самоубийственного курса? [95] Подобные размышления, впрочем, бесполезны, поскольку бесплодны. Какой урок нужно извлечь нам из этого, так это тот, что самая большая слабость Великого Врага состоит в его излишней самоуверенности, — и оставить дальнейшие прения об этом.