Чем глубже мы проникали в это сердце тьмы, тем большую резню видели вокруг себя. Культисты Слаанеш, вероятно, защищали место проведения ритуала из последних сил, снимая с периметра остававшихся там бойцов. Детуа докладывал, что все наши отряды начали продвигаться вперед и в паре уязвимых мест баррикады врага пали перед ними.

— Мы можем доставить вам подкрепление в считанные минуты, — произнес он.

Несмотря на вспыхнувшее облегчение, которое сопровождало его слова, я понял, что сомневаюсь.

— Лучше пускай охраняют периметр, посоветовал я.

Какой бы заманчивой ни была перспектива получить в свое распоряжение дополнительных солдат, за которыми можно прятаться, она была ложной. Если я не ошибался касательно того, что ждало нас в часовне, то погоды они все равно не сделают. Численность ни фрага не помогла бойцам СПО в том борделе в Едваночи. Я не сомневался, что демон, если ему вновь позволить материализоваться, уничтожит и наших солдат с той же легкостью. Единственной надеждой против него оставался Юрген, и чем меньше людей об этом догадаются, тем лучше.

— Если вы так считаете, — отозвался Детуа потухшим от разочарования голосом.

Я не преминул подсластить ему пилюлю.

— Нам нужно думать еще и о Предателях-десантниках, — напомнил я. — Мне будет гораздо спокойнее знать, что им некуда податься, если нам здесь придется от них отвязаться.

И именно в этот момент мы наткнулись на одного из них, чуть ли не буквально. Я заметил на стенах зарубки от ружейного огня. Они становились все многочисленнее с каждой из последних перестрелок. Как много огневой мощи сумели собрать еретики, я все еще не мог определить, пока не увидел раненого Пожирателя Миров, хромающего по коридору. Его броня, еще недавно сиявшая, была покрыта вмятинами и пятнами от неисчислимых попаданий легкого оружия. Часть из них все-таки достигла цели, взяв свою дань: левая нога воина тянулась за ним, броневой сустав доспехов заклинил — и гиганту приходилось опираться одной рукой в массивной перчатке на стену, дабы поддерживать себя в вертикальном положении. Там, где он всем весом наваливался на стену, в металле обшивки оставались вмятины. Оружие его исчезло Император знает куда; кровь текла из нескольких зарубок на броне, собиралась на полу в глубокие лужи и за считанные секунды застывала до густоты смолы.

— Не прикасайтесь к этому, — предупредил я, когда один из солдат Махата нагнулся, чтобы осмотреть такую кляксу. — Может быть токсично.

Он мгновенно распрямился с выражением тревоги на лице.

— Это совершенно лишенное основания суеверие, — с насмешкой произнес Бежье, тем не менее огибая следующее пятно крови как можно дальше.

— Если вы так уверены... — произнес я, вполне довольный возможностью предоставить ему проверить это лично.

В этот самый миг Предатель-десантник, кажется, впервые заметил наше присутствие. Он развернулся, прекратив свой упорный путь вперед, к оскверненной часовне.

— Кровь Кровавому Богу! — проревел он и качнулся вперед, раскинув руки, готовый хватать и рвать на части.

— У меня эта фраза уже в печенках сидит, — произнес я и, наведя лазерный пистолет, несколько раз нажал спусковой крючок.

Солдаты, сопровождавшие меня — как вальхалльцы, так и талларнцы, — последовали моему примеру. Передние пластины брони гиганта зазвенели, будто котел, от многочисленных ударов лазерных зарядов. Несмотря на это, он продолжал наступать, нанося размашистые дикие удары руками. Они достигли двоих не слишком везучих солдат и распластали их по стенам. Я поднырнул под один из огромных кулаков, вздрогнув от примечательной силы чувства дежавю, и отпрыгнул в сторону, надеясь, что Юрген сумеет сразить врага из мелты, как и в прошлый раз. Но теперь вокруг было слишком много своих. Мой помощник в нерешительности поднимал и опускал свою громоздкую пушку.

У меня теперь был только один шанс. Лазерный пистолет против гиганта казался совершенно бесполезным, но цепной меч, как всегда, уже был в моей другой руке. Высмотрев зарубку в керамитовой броне, оставленную, если я мог судить, крак-гранатой, я вогнал напевающее лезвие глубоко в эту щель. К великому облегчению, крутящиеся зубы достигли цели и прожевали на своем пути как плоть, так и кости.

Гигант взревел от боли, шока и ярости. Мне пришлось поднырнуть под новый безумный замах этих кулаков, подобных паровому молоту, прежде чем вогнать лезвие еще глубже изо всей силы. Внезапно мой враг рухнул, вызвав сотрясение палубы.

— Уже второй! Отличная работка, комиссар! — Маго широко ухмыльнулась мне, проходя мимо, чтобы проверить раненых.

Махат продолжал взирать на меня с выражением на лице, которое можно было назвать только благоговейным, в то время как я вытаскивал меч из тела (и очень осторожничал при этом, чтобы ни одна капля крови не коснулась моей кожи). Бежье же пялился просто так, без всякого выражения, с отвисшей челюстью, как будто не мог поверить в то, чему только что был свидетелем.

Я дал знак Юргену. Мой помощник подошел достаточно близко к поверженному гиганту и прикончил его, испарив голову десантника выстрелом мелты.

— Как там раненые? — спросил я, более для того, чтобы сохранить свою репутацию, чем действительно интересуясь.

Мне очень хотелось отпустить несколько язвительных замечаний о том, как несправедливо, скептически эта мелкая докучная комиссарская тварь повела себя, когда я скрестил оружие с Пожирателем Миров в первый раз. Но я понимал, что если уступлю этому желанию, то низким и жалким злорадством подорву всеобщее ощущение величия момента...

Маго покачала головой:

— По крайней мере дальше они точно не пойдут.

Берсеркское нападение десантника Хаоса вывело из строя троих вальхалльцев. Все они должны будут встать и вернуться в строй после надлежащего медицинского ухода, что я мог приписать лишь крайней, удивительной степени истощения у Пожирателя. Также был ранен один из талларнцев.

Я мог сделать лишь одно — оставить с ними отрядного медика и вести оставшихся солдат к цели — чем скорее, тем лучше.

И когда мы продолжили путь, кинув прощальный взгляд на пострадавших и вызвав Детуа, чтобы он кого-нибудь прислал за ними, я оглядел сократившийся отряд и вздрогнул от предчувствия, которое тут же постарался спрятать. Кроме меня и Юргена, у нас осталось всего пятеро человек: Грифен, Маго, Ворхеез, Дрере и Ревик, солдат из огневой команды Маго. Я не слишком хорошо знал его: Ревик добавился к полку с последней группой солдат, присланных на замену выбывшим, и пока не совершил серьезных нарушений дисциплины (хотя, имея в качестве модели поведения Маго, он едва ли долго продержится в этом блаженном состоянии).

Талларнцев и Бежье я до сих пор более или менее не принимал в расчет. Но сейчас я глядел на них по-другому. Несмотря на то что Махат явно убедился в моем лидерстве, мне не удавалось заставить себя доверять ему. Мысль о том, что теперь они превосходят нас числом, меня отнюдь не радовала. Если вдруг им стукнет в голову опуститься до того, чтобы сыграть в предателей?..

Так что вы можете понять: на душе у меня было вовсе неспокойно, когда мы продолжали торопливо красться за Пожирателями Миров. Опасаясь приблизиться, чтобы не привлечь к себе их убийственного внимания, мы все же остро осознавали, как дорого время, если мы только хотим остановить культистов, сорвать богохульные замыслы в центре сплетенной ими порочной паутины.

— Почти у цели, — доложил я Детуа, полагаясь, как и всегда, на свою способность ориентироваться в замкнутых пространствах.

Капитан подтвердил прием моего сообщения с очевидным облегчением в голосе:

— Мы удерживаем периметр, как вы и сказали. Все защитники отступили, чтобы встретить Предателей-десантников. Мы в любой момент можем двинуться за ними, чтобы все подчистить.

— Пока не надо, держите позиции, — вновь распорядился я, не желая, чтобы его вполне похвальное желание скорее завершить работу помешало нам в последний момент. — Мы свяжемся с вами по воксу, как только поймем, что же здесь внизу происходит. Я бы не хотел, чтобы мы все свели на нет, если вдруг попадемся на ложный маневр врага. Особенно сейчас, когда мы почти у цели.

— Это было бы прискорбно, — согласился он, почти сумев скрыть разочарование.

— Слушайте! — подняла руку Грифен.

Мы замерли, стараясь разобрать то, что услышала она. Драгу наполняло множество фоновых шумов; почти все они были настолько привычны, что не обращали на себя внимания. Гул и лязг механизмов вдалеке, стоны ветра в переходах огромного сооружения, гораздо более назойливые отзвуки ружейного огня и крики умирающих, когда десантники Хорна продолжали свою бойню... Я постарался отсечь все это вместе с непрерывным шипением в аугметическом легком Дрере, и в ту же секунду мне удалось услышать.

— Полагаю, вы правы, — мрачно произнес я.

Низкий повторяющийся звук — он долетал до нас по воздуху и ощущался как вибрация палубы под ногами. Пение поднималось и опадало в ритме, недоступном человеческому горлу. От этого звука все волоски на моей спине поднялись дыбом.

Солдаты — и вальхалльцы, и талларнцы — неуверенно переглядывались.

— Что? — спросил наконец Бежье, в недоумении вылупив глаза.

— Вперед! — Я сорвался на бег, пока моя решимость не успела испариться. — У нас очень мало времени!

Почему я был так уверен в этом — не могу объяснить даже сейчас, по прошествии стольких лет. Но инстинкт выживания подхлестнул меня так жестко, как только мог, и мне оставалось лишь довериться ему. Если мы не встретимся с врагом сию же минуту, будет уже поздно! Нас поглотят смерть и вечное проклятие. Я понимал это так же ясно, как то, что брошенный предмет упадет на пол, или то, что Бежье полный идиот.

Я понял, к своему смущенному удивлению, что веду всех за собой, вырвавшись вперед. Но вальхалльцы не отставали ни на шаг, что я отметил со всем возможным облегчением.

— Да не стойте за ним! — завопил Бежье. — Не видите, что он пытается уйти?

Талларнцы последовали за нами, буквально наступая на пятки. Впрочем, я не сомневался в том, что их гонит вперед надежда схватиться с врагом, а не идиотские обвинения толстяка комиссара. Он сам, раскрасневшись как рак и пыхтя, трусил следом за нами.

Там, впереди, звуки битвы становились все сильнее — скорее свалка, чем бой; и она заполняла собой весь проход шириной с добрую улицу, лежащий перед нами.

Я отметил, что Детуа, безусловно, был прав. Все культисты, какие только были на драге, собирались здесь в одну кучу с очевидным намерением защитить некое помещение. На паре бронзовых дверных створок, почти скрытых массой борющихся тел, был отчеканен символ Адептус Механикус — шестерня, в высоту превосходящая рост человека. Мое сознание с дрожью ужаса отметило, что священный символ жреческого братства был осквернен дорисованными линиями. О субстанции, из которой они состояли, я предпочел не задумываться. Шестерня была изменена таким образом, что исказилась, превратившись в символ нечестивого бога плотских излишеств.

Несомненно, мы добрались до цели нашей миссии, но окончательно достичь ее — это было легче сказать, чем сделать. Вся мощь адумбрианского культа Слаанеш была мобилизована, дабы защитить эту цель от оставшихся Пожирателей Миров, и ни одна из сторон явно не собиралась подвинуться, чтобы дать нам пройти.

Мне показалось, что сверхчеловеческие воины наконец-то встретили достойного противника. На стороне войска, выставленного против гигантов, был колоссальный численный перевес. На ногах оставались еще более сотни культистов — и по меньшей мере половина этого количества уже купалась в собственной крови. Редко мне доводилось становиться свидетелем резни такого масштаба — по крайней мере в локальном бою. Вид ее поразил даже воинов-ветеранов, сопровождавших меня.

— Император, Сущий на Земле! — произнесла Грифен. — Откуда их столько взялось?

Я предположил, что вопрос риторический. Мы уже убедились, что по крайней мере часть культистов Слаанеш пришла с боем через корабельный док. Было очевидно также, что многие из них числились в команде драги. Некоторые все еще оставались в рабочей одежде — она составляла эксцентричный контраст абсурдным одеяниям их извращенных соратников. Как ни сложно было в это поверить, я заметил среди них даже белые одеяния техножрецов, бывших теперь в числе культистов.

Победа над Предателями-десантниками, казалось, была предрешена. Вся эта масса столь густым валом обрушилась на врага, что не было сомнений: окажись на месте Пожирателей Миров гвардейцы или СПО — они давно были бы разбиты, а культисты не потеряли бы и десятой части своих людей.

Но они были гражданскими, а не солдатами и в дополнение к этому — совершенно спятили. Они, не помня себя, бросались на бронированных гигантов, без малейшего следа координации или тактики, который я мог бы заметить, — и, как следствие, умирали подобно скоту. Хуже того — они при этом мешали друг другу. Добрая половина выстрелов, предназначенных Предателям-десантникам, убивала или калечила соратников самих стрелявших.

Впрочем, и хорнитам тоже доставалась не легкая прогулочка. У меня на глазах один из десантников был пойман со спины грузовым сервитором величиной не меньше его самого, и металлические руки безжалостно, сомкнулись на шлеме врага.

Некоторое время усиленные аугметикой мышцы боролись с кёрамитовой броней, затем она подалась и лопнула, точно перезрелый плод молина. Впрочем, долго праздновать победу этой штуковине не удалось: двое выживших десантников разом обернулись к ней и распороли на части цепными топорами.

Как ни удивительно, но оставшаяся парочка Пожирателей Миров умудрилась пробиться сквозь ряды врагов. Десантники настолько покрылись пролитой ими кровью, что уже невозможно было сказать, какие части их брони изначально были красны, а какие черны. Исполины вломились в огромные бронзовые двери с такой силой, что отзвук удара был слышен даже сквозь крики и ружейный огонь. И как бы внушительно и твердо ни выглядели огромные врата, они не могли поспорить с проклятыми топорами, которые были в руках у десантников. Керамитовые зубья с визгом вгрызлись в металл, выдавая фонтаны искр, которые могли бы сравниться с иным фейерверком. Бронза мгновенно покрылась дырами и скрутилась подобно бумаге, и десантники продолжили рвать ее своими мощными перчатками.

— И что теперь? — спросил Махат.

Я с немалым удивлением и гордостью понял, что он обращается напрямую ко мне, игнорируя собственного комиссара.

— Нам нужно следовать за ними, — мой ответ был вполне очевиден. — Вперед, несмотря ни на что.

Талларнский сержант мрачно кивнул, отразив выражение лиц вальхалльцев. Они, судя по взглядам, были едино непреклонны в желании дойти до конца этой заварушки (который, позвольте уж заявить, казался в тот момент неуютно близким).

— Через эту кучу нам будет трудно пробиваться, — отозвалась Грифен, взвесила лазерное ружье в руке и загнала в него свежую батарею с выработанной долгой практикой точностью.

Большинство солдат последовали ее примеру, явно осознавая, что посредине славного самоубийственного штурма было бы плохо остаться без зарядов.

— Может быть, и не так уж, — произнес я, подзывая Юргена выйти вперед и остро понимая, что Пожиратели Миров уже скрылись внутри часовни. Большая часть выживших защитников попытались гурьбой броситься за ними, совершенно запрудив арку входа, и путаясь друг у друга под ногами, — настолько же, кажется, организованные, как толпа пьяных орков. — Они все сбились вместе и на нас не смотрят.

— Как отстрел айраков, — счастливо вставила Маго. — Люблю, когда враг на нашей стороне.

Я отдал довольно-таки театральный салют цепным мечом и ринулся на врага, краем глаза следя за тем, чтобы несколько солдат меня все же обогнали. Мы пали на ослепленных культистов подобно гневу самого Императора. Мелта Юргена проделала в их рядах дыру с неровными краями, испарив на пути выстрела и плоть, и кости. Нам открылся узкий коридор; по его бокам кричали и бились в агонии полусожженные жертвы, которых заряд перегретой плазмы только опалил, но не прикончил. Я и солдаты вклинились в него, обрушились на выживших, дабы расширить открывшийся путь. Первая волна врага пала, не успев даже осознать нашего присутствия. Мы уже подходили к развороченным дверям, когда культисты начали перестраиваться и оборачиваться к нам.

— Еще! — приказал я Юргену.

Он с радостью подчинился и расчистил нам путь до самых дверей, вдобавок расширив пролом, оставленный в створках десантниками Хаоса.

— Ну что, вам уже весело? — кинула Маго Махату, срезая группу культистов залпом лазерного огня как раз в тот момент, когда они начали поднимать оружие.

— Выполнять любую работу, данную Императором, само по себе награда, — урезонил ее талларнец. — Но эта и правда весьма недурна.

Как оно неминуемо и должно было произойти, еретики немного оправились и начали стрелять в ответ, хотя и с приятным отсутствием всякой меткости. Если бы мы попробовали действовать подобным образом против хоть немного организованного врага, даже калибра банды из нижних уровней улья, наш малочисленный отряд был бы перебит в мгновение ока. Но культистов было все еще много, и они палили совершенно дико, без всякого прицела, как и раньше — в Пожирателей Миров. Некоторые из этих выстрелов все же достигли цели: Ревик упал, истекая кровью из зазубренной дыры в нагрудной броне. Ворхеез и Дрере подхватили его каждый под руки, практически не замедлив бега. При этом они продолжали вести огонь, хотя прицел из лазерного ружья с одной руки не слишком хорошо сказывался на меткости их выстрелов. Двое талларнцев тоже упали и были подхвачены товарищами по отряду, действовавшими не менее быстро и точно, нежели вальхалльцы.

Едва ли не внезапно я очутился в укрытии за медными створками. Я торопливо нырнул в пролом и даже не стал тратить время и силы на то, чтобы скрыть облегчение. Лазерные заряды и пули уже колотили по металлу за моей спиной. Густой, удушливый запах, подобный тому, который я заметил еще в жилом куполе еретиков на холодной стороне, ворвался в мои ноздри. Я ощутил смутную благодарность юргеновской вони, истекавшей от него на полную катушку, когда он занял место у меня за плечом.

— Прикройте остальных! — скомандовал я, хотя указания в этом были излишни: Юрген уже оборачивался, чтобы поступить именно так.

Солдаты один за другим пролезли в двери. Я кинул быстрый взгляд на ту привратную комнату, где мы очутились, отыскивая что-нибудь, что сгодилось бы в качестве укрытия. Бронзовые двери уже не давали нам особой защиты, после того как их силой вскрыли Пожиратели Миров, да еще и хорошо оплавила юргеновская мелта.

К моему огромному облегчению, неподалеку оказался верстак из полированной стали, благочестиво убранный свечами и ярко раскрашенными частями механизмов. Вне сомнения, они были предметами огромной важности для техножрецов, которые обычно приходили сюда к молитве...

Я поспешно обогнул верстак и попытался вытолкнуть в проем, но у меня при этом все мышцы едва не лопнули от натуги.

— Помогите же мне! — воззвал я, глядя на Бежье и Махата.

Но они стояли столбами, в то время как большинство солдат из обоих отрядов залегли, кто где мог, и поливали огнем врага через дверной проем. Единственным исключением были Маго, которая срывала с Ревика броню, пытаясь добраться до его ран и остановить кровотечение, и двое талларнцев, делавших то же самое для своих братьев по оружию. Мелта Юргена вновь изрыгнула очистительный столб нагретого добела воздуха и на несколько мгновений совершенно прекратила ответный огонь врага.

— Вы оскверните эти святые символы, — с сомнением произнес Махат, и Бежье кивнул с чопорным согласием, похожий на самого педантичного из преподавателей Схолы (пока я сам не стал одним из преподавателей, ни за что бы не поверил, насколько жалкими личностями могут быть некоторые из них. Но мы отвлеклись...).

— Вряд ли их можно осквернить более, чем уже сделали эти еретики, — сказал я с возрастающей яростью и прибавил несколько таких выражений, которые сейчас не хотел бы выносить на суд читателя. — И если вы не заметили, это место вообще не посвящено даже фрагову Императору! Это шестереночная часовня их шестереночного бога!

— Это интересное теологическое замечание, — начал Бежье. — Многие бы вам возразили, что Омниссия просто является еще одним из аспектов Его Божественного Величества, что означало бы...

— Если не двинете задницами и не поможете мне сдвинуть эту фрагову штуку, то скоро спросите у него лично! — отрезал я. — Потому что еретики ворвутся сюда через пару минут, если не поторопитесь!

Надо сказать, что я не самый склонный к теологическим спорам человек в Галактике, но этот конкретный спор я выиграл с легкостью. Обменявшись смущенными взглядами, Бежье и талларнский сержант поспешно присоединились ко мне. Мы втроем сдвинули громоздкий кусок металла, который представлял собой этот верстак, прямо в проем. Для пущей уверенности мы уронили его крышкой вперед (что, конечно, заставило свечи и вообще всю эту скобяную лавку полететь на землю, к очевидному ужасу моих помощников, но, впрочем, с этим я уже не мог ничего поделать). Затем я велел Дрере и Ворхеезу укреплять нашу импровизированную баррикаду всем, что можно было к ней подтащить, и впервые оценил наше положение в целом.

— Как Ревик? — спросил я у Маго, весьма желая знать, в состоянии ли он будет держать в руках лазерное ружье.

— Плохо. Но видали и похуже, — откликнулась она, даже не подняв головы и затягивая на ране давящую повязку. — К счастью, это был лазерный болт.

Надо сказать, что мне тоже приходилось благодарить за это судьбу, и не раз, потому как лазерные заряды сами прижигают те раны, которые наносят, и таким образом останавливают значительную часть кровотечения. Твердый же снаряд оставляет такую дыру, от которой можно истечь кровью до смерти с пугающей скоростью. Впрочем, как Ревик, так и раненые талларнцы не имели возможности в ближайшее время подняться в строй.

— Грифен, — произнес я, — вы командуете здесь.

Я кинул взгляд на Бежье и Махата, ожидая каких-то возражений, но ни от одного из них ничего подобного не поступило. Как вы можете понять, я нашел это даже, более тревожным.

— Удерживайте врага любой ценой. Если они сейчас сумеют прорваться и помешать нам остановить ритуал...

Мне даже не нужно было заканчивать свою фразу.

— Мы не дадим им вцепиться вам в спину, — заверила меня вальхалльский сержант. — Можете на это рассчитывать.

Я обернулся к Юргену.

— Идемте, — произнес я, полностью поглощенный ощущением фаталистической отстраненности, которая часто снисходит в те моменты, когда знаешь, что шансы на выживание минимальны, но все равно это чертовски лучше, чем никакие. — Давайте заканчивать с этим.

— Махат, — подозвал Бежье, — идешь со мной. Захвати Карима и Стоха.

Те двое солдат, на которых он указал, сразу же покинули свои огневые позиции, оставив Дрере с Ворхеезом затыкать оставшуюся дыру в обороне, насколько это было в их силах. Все вальхалльцы кинули на пухлого комиссара такой взгляд, который обещал близкую групповую расправу.

— Они понадобятся здесь! — жестко сказал я.

Бежье невесело усмехнулся:

— А я думал, что вы целиком и полностью доверяете своим людям. Они же, как вы выразились, в конце концов, из лучших полков в Галактике, не так ли?

— Мы справимся, — произнесла Грифен, снимая пару еретиков, которые имели неосторожность, пока мы говорили, высунуть головы из укрытий.

— Нам спорить некогда, — произнес я, повернулся на каблуках и двинулся из привратной комнаты вглубь часовни.

Путь был очевиден: Пожиратели Миров, прошедшие его, вели себя по дороге так же тихо и мирно, как и всегда, — судя по тому, что еще несколько украшенных тонкой гравировкой медных дверей были выломаны из петель. Вдобавок и пение впереди только усиливалось, так что заблудиться было тем более невозможно. Когда я прислушался, то разобрал еще и вой цепных лезвий, который ни с чем нельзя было спутать, и радостный рев десантников Хорна, наваливающих все новые груды жертв.

— Похоже, большие красные уроды нам еще немного облегчат работенку, — произнес Юрген, держась возле моего локтя, пока мы бежали на звук.

Я ожидал, что пение прервется, когда служители, исполняющие его, начнут умирать. Но казалось, оно вместо этого только нарастало, отдаваясь будто бы в самых костях. Не зная, что бы это значило, я бы в то же время поставил годовой выигрыш в таро на то, что ничего хорошего.

— Золотой Трон! — проблеял Бежье, едва мы прорвались через разорванные занавеси в основную часть часовни.

И тут я впервые мог ему искренне посочувствовать. У меня уже было некоторое представление о том, чего ожидать: не забывайте, я видел остатки ритуальных комнат в куполе и в борделе. Но полный, разрушающий сознание ужас совершенно нетронутых символов, окруживших нас, был даже для меня чем-то совершенно неизведанным. Я почувствовал, как все мои мысли пошли кругом. Уверен, что только присутствие Юргена, с его удивительным талантом, защитило мой мозг от худшего.

— Не смотрите, — предупредил я, стараясь сосредоточить внимание на сердоликово-блестящих от крови гигантах, пробирающихся сквозь скопище дегенератов-культистов с решимостью, которая не оставляла места для чего-либо еще. Они все так же рубили и полосовали фанатиков своими цепными орудиями на длинных древках. — Думайте о цели.

Впрочем, для одного из талларнских солдат мое предупреждение оказалось запоздалым. Кажется, это был Стох; он свернулся в позе эмбриона, из его глаз капали кровавые слезы. При этом бедняга бормотал что-то, кажется бывшее первой строкой славословия Императору, повторяя его снова и снова. Бежье весь посерел и согнулся в спазме, но сумел, к моему удивлению, тут же собраться, повторяя одну из литаний командования срывающимся голосом.

— Что же нам делать, сэр? — спросил Юрген, так же флегматично, как и всегда. Его голос был совершенно незамутнен, будто мой помощник предлагал мне еще чашечку танны. — Убить их всех?

В действительности, это казалось единственным, что мы вообще могли предпринять. Так что я просто кивнул.

— Сосредоточьте огонь на культистах! — проорал я, стараясь, чтобы меня было слышно за адским хоралом. — Десантники Хаоса в последнюю очередь!

В помещении наверняка было не меньше служителей, чем защищало его снаружи. Нам нужна была любая возможная помощь, дабы уничтожить как можно больше фанатиков, прежде чем ритуал достигнет своего пика.

Впрочем, вышло так, что нам не удалось даже начать. Едва последние слова слетели с моих губ, как песнопения оборвались. Внезапная тишина залила комнату, нарушаемая только звуками резни, поскольку Пожиратели Миров все так же творили свою грязную работенку, и стенаниями Стоха.

— Она идет! Она идет! — Пять сотен глоток взревели одновременно, и лишь несколько из них оборвали крик внезапным бульканьем, когда в них врезались цепные мечи хорнитов.

Потом даже эти последние внезапно замерли, и их обладатели застыли посреди шага, будто сервиторы, у которых выдернули питание. Тягучее свечение стало наполнять воздух, распространяясь по толпе. Куда бы я ни глянул, выражение имбецильной радости и экстаза скользило по лицам, искажая их до таких пределов, которые не были даже физически возможны.

— Фраг все это разнеси! — произнес я, в то время как мой взгляд метался по комнате, выискивая цель, хоть какую-нибудь достойную цель. Но он натыкался лишь на символы, грубо намазанные на стенах, и отдергивался, прежде чем они могли бы проникнуть до коры моего мозга. — Давайте уже кого-нибудь убьем.

— Ох, ну Кайафас! — мелодичный смех раскатился по всей комнате. — Ты, как я погляжу, совершенно не изменился.

Некоторые из культистов поблизости от нас начали вдруг дрожать, завывая в экстазе, в то время как плоть их тел сплавлялась воедино, растекаясь подобно свечному воску. Вид этого был так отвратителен, что я не могу даже описать. Если вы разочарованы этой моей неспособностью, то зря. Заверяю, что вы можете считать себя счастливчиками, оттого что никогда, даже с чужих слов, не увидите этой картины...

— Император, защити! — несвязно пробормотал Бежье, хватаясь за мой локоть. — Это же колдовство, колдовство самое грязное...

— Хуже, — отозвался я, в то время как холодок чистого ужаса волнами пробегал по всему телу.

Холмик плоти перед нами с каждой секундой менял очертания, становясь все более гладким, начиная принимать определенные, четко видимые контуры. Не менее чем вдвое выше обычного человека, с конечностями невероятно тонкими и телом, чьи округлости и изгибы, удивительно женственные, являлись в одно и то же время отвратительными и привлекательными — все это могло сочетаться только в чем-то совершенно нечеловеческом. Лицо отличалось от всего, что я мог бы назвать знакомым, но изумрудно-зеленые глаза, холодные и презрительные, рассматривавшие меня с отстраненным весельем, я определенно где-то уже видел.

— Давненько не виделись, — произнесло исчадие, обращаясь не к кому иному, как ко мне. — Как делишки?

Оно наклонилось, подняло оцепеневшего Стоха и откусило ему голову. Некоторое время задумчиво пожевало ее, прежде чем откинуть тело в сторону...

Махат и Карим — оба содрогнулись, стараясь поднять лазерные ружья. Но воины, кажется, были столь же парализованы, как и Пожиратели Миров.

— Так-то лучше. Невежливо бормотать, когда кто-то разговаривает, вы так не считаете?

И тут ночной кошмар затопил меня с новой силой и принес чувство узнавания, от которого невозможно было отвернуться. Я знал, что это невероятно, но не мог и сдержаться, чтобы не выплюнуть это имя.

— Эмели, — сказал я, и демон кивнул.

— Я же говорила, что вернусь, — произнесла тварь.