Заметка редактора:

Этот отрывок из воспоминаний Кайфаса Каина может показаться причудливым, или даже сбивающим с толку выбором, учитывая, что это его возвращение на Нускуам Фундументибус, в то время как детали о его прошлом посещении этой планеты еще не были опубликованы.

Однако его деятельность в этом случае только поверхностно связанна с материалами дела и по большей части, все достаточно важное, может быть ясно почерпнуто из контекста. Там, где это не возможно, я попыталась заполнить недостающее вставками из других источников, или своими собственными комментариями.

Я делала то же самое с отчетом Каина о событиях второго визита, в котором, как всегда, все остальное, не касающееся его лично, изложено достаточно туманно. С тех пор как он начал служить с 597ым валхалльским, одним из основных источников, к которому я с неохотой вынуждена обращаться, остаются опубликованные воспоминания генерала в отставку Дженит Суллы, которая в то время была не столь выдающимся офицером в том же полку. Как и раньше, необходимо упомянуть, что Готик капитулировал перед ее длительной осадой, и я пыталась свести потери среди литераторов к минимуму.

Основная часть следующего материала — собственный рассказ Каина, и насколько я смогла установить, он столь же правдив и точен относительно произошедших событий, каким Каин обычно и бывает.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос.

 

Глава первая

За время своей долгой и компрометирующей карьеры я бывал во множестве ужасных мест, в которые не желал возвращаться, но время от времени, моя судьба или длань Императора, решала по-другому. Возвращение на Перлию обещало быть определенно приятным, за исключением одного, поклоняющегося хаосу психа с нелепыми усиками , но перспектива возвращения на Нускуам Фундументибус была определенно не из таких.

Конечно же, моя тревога по этому поводу, никогда не проявлялась на лице. Жизнь, проведенная в сокрытии своих истинных чувств, поменяла настоящее выражение лица на подходящее на все случаи жизни нейтральное, которое большинство людей воспринимало как вежливую заинтересованность.

— Давненько мы там не были, — спокойно сказал я, глядя на доску для регицида, стоящую между мной и лордом-генералом Живаном, как будто это было для меня намного интереснее, чем новость о том, что он предложил отослать меня в эту мерзлую адскую дыру, с которой я был более чем счастлив слинять двадцатью годами ранее. За десятилетие или около того с нашей первой встречи на Гравалаксе, мы привыкли общаться в тех редких случаях, когда это было возможным, сочтя компанию друг друга достаточно приятной, и этим вечером я предпочел не вносить нотку разногласий. Никто из нас не ожидал задержаться на Коронусе надолго — никто и не задержался — и во имя своего беспрепятственного доступа к его столу и исключительному винному погребку, я предпочел не оставлять неприятных впечатлений, которые могли остаться при нашем отлете.

— С тех пор как ты выпроводил вторгшихся зеленокожих, — сказал Живан, как будто их поражение было целиком моим деянием, а не тактической группы Имперской гвардии, которая была в десять раз сильнее. По правде говоря, я провел всю кампанию стараясь остаться теплым на ощупь и как можно дальше от орков; но репутация борца с орками, которую я приобрел на Перлии, чудесным образом исказила мое последнее желание так, что снова даровала мне возможность разбить хребет их нападению почти что собственноручно. Хотя придираться было бессмысленно; к этому времени легенда уже жила своей жизнью и Живан несомненно думал, что я скорее скромничал.

Так что я просто пожал плечами и пробормотал что-то о том, что со мной сражалось множество достойных воинов (что было почти правдой, так как я делал все что мог, чтоб оказаться в одном-двух шагах за их спинами, особенно когда вокруг ошивались орки). Живан улыбнулся, явно показывая, что не был одурачен ни на секунду.

— Дело в том, — сказал он, наклоняясь над столом, чтоб наполнить мой бокал с амасеком, — ты знаешь это место. Ты дрался на поверхности, и твой полк чувствует там себя как дома.

Что ж, с этим нельзя было поспорить. По мнению валхалльцев, высадка на ледяной мир была второй приятной вещью после отпуска, а перспектива убить орка была для них подобно сахарной глазури на пирожном. Так что я кивнул и съел одного из его Экклезиархов, подстраивая через несколько ходов то, что я надеялся, станет победой.

— Им понравится, — уступил я, мягко говоря, с преуменьшением, — особенно, если высадка продлится чуточку дольше, чем наше последнее посещение ледяного мира.

Живан натянуто улыбнулся. Я и 597й пробыли на Симии Орихалка день или два до того как нас вынудили отступить, потеряв обогатительный завод прометия, который нас послали защищать от неожиданно появившихся обитателей до того времени не найденной гробницы некронов. Взорвав комплекс, который снова похоронил их и оградив наш маленький уголок вселенной от нападения чудовищных существ-машин, мы, бесспорно, провалили наше настоящее задание.

Адептус Механикус не были довольны потерей одного из их драгоценных святилищ, не говоря уже о шансе пошарить в гробнице, наивно предполагая, что наши потери того стоят. Живан лицом к лицу столкнулся с гневом старшего техножреца; пока я не получил сообщение от Эмберли, чья запоздалая санкция наших действий Инквизицией наконец-то заставила шестеренок отступиться.

— Я уверен, что в этот раз все будет гораздо лучше, — сказал он.

— Вряд ли уже может быть хуже, — столь же расплывчато согласился я, и хлебнул свой напиток, смакуя, как тепло опускается по пищеводу. Я должен был насладиться этим, пока мог; туда, куда мы отправляемся, для того чтоб согреться, этого будет явно недостаточно.

— Ледяной мир? — спросила полковник Кастин, не в полной мере спрятав свою радость от этой перспективы. Она обменялась быстрой улыбкой со своим заместителем майором Броклау, который как всегда был немногословен, но этого было недостаточно чтоб одурачить кого-либо, кто знал его так же хорошо, как и я.

— Какой?

Два, идентично вежливо заинтересованных лица смотрели на меня через стол, как будто широкий бронированный ящик и пара подставок, могли заслужить такое гордое название. Как почти все, что находилось на Коронусе, он был временным, пустая комната, которую мы реквизировали для совещаний, скорее всего, превратится обратно в склад, административное помещение или импровизированную кухню, как только мы и освободим занимаемые нами бараки для другого полка и отправимся на следующую войну. Дневное солнце бледнело за покрытым коркой грязи окном, набрасывая на нас слабый покров тьмы, все еще слишком слабый, чтоб воспользоваться помощью люминаторов, но достаточный, чтоб сделать типичные для жителей ледяных миров бледные лица еще более контрастными по отношению к обычной, ярко-рыжей челке Кастин и непроглядно темной шевелюре Броклау.

— И почему мы? — добавил Броклау, что было не настолько странным вопросом, как вы вероятно думаете. В холодном климате валхалльцы были лучшими солдатами во всей галактике, в этом не было сомнений, но это мало что значило для Муниторума, когда речь шла о развертывании. Хотя тактики и стратеги старались как можно лучше использовать особые навыки, которыми обладал полк, слишком часто непрерывные требования поддержать колеблющуюся линию фронта или другие причины заставляли отсылать тех, кто был под рукой. Это означало, что во время службы с

597ым я истекал потом так же часто, как и замерзал, хотя их привычка охлаждать воздух в казармах до температуры, в которой лучше всего было хранить скоропортящуюся провизию, заставляла меня быть благодарным своей комиссарской шинели даже тогда, когда я её стремительно снимал, выходя наружу.

— Нускуам Фундументибус, — начал я, отвечая сначала на вопрос полковника, и она кивнула, словно это название о чем-то ей говорило. Я полагаю, это не должно было удивить меня, так как ледяные миры со значительным населением не были так распространены как остальные и, следовательно, представляли интерес для тех, кто вырос, считая, что пурга — это отличная погода для послеобеденной прогулки.

— Мы были там, когда вторглись зеленокожие, — сказала она, перед тем как снова взглянуть на Броклау, из-под пронзительной, ярко-рыжей челки ее зеленые глаза сверкнули злобой.

— Женщины, что поделать, — Броклау пожал плечами, отвешивая средненькую шутку из своего репертуара. 597ый был собран из побитых остатков 296ого и 301ого, после того как тираниды извели их боеспособный личный состав намного ниже необходимого и изначальное объединение не было простым. Однако сейчас было сложно поверить, что существовала какая-то враждебность между женщинами из 296ого и мужчинами из бывшего 301ого. (Что само по себе приносило столько проблем, что я всецело смог оценить, почему смешанные полки были скорее исключением из правил Имперской Гвардии. Однако с тех пор я давно открыл, что если разумно закрывать глаза и иметь действующего из лучших побуждений священника, то это позволяет избежать большинства проблем).

— Когда мы прибыли, нам досталось много зеленокожих, — продолжил он, мимолетная полуулыбка выкинула из предложения все намеки на критику.

— Я думаю, когда доберемся, мы найдем там достаточно орков, — вставил я и синевато-серые глаза майора посмотрели на меня, все следы легкомыслия испарились так же внезапно, словно оставленный в присутствии моего помощника бесхозный бутерброд.

— Еще одно вторжение? — с надеждой спросил он. — Или вторичное восстание?

— Вторичное, — подтвердил я и Кастин рассудительно кивнула.

— Как раз время подошло, - согласилась она, — где его эпицентр?

— Сложно сказать, — ответил я, тайком подглядывая в инфопланшет, который вручил мне Живан, и который я не читал с тем вниманием, которого тот заслуживал, — они атаковали некоторые изолированные поселения в Подветренных Пустошах, но остаются достаточно вдалеке от основных пещерных городов.

— Так далеко, — сказала Кастин, слабый намек на цинизм окрасил ее тон. К тому времени как мы прибудем, информация будет настолько устаревшей, что станет бесполезной, мы были достаточно опытными бойцами, чтоб знать об этом.

— А что делает местный гарнизон?

— Там нет такого, — ответил я, — его убрали оттуда, когда тау начали расширяться по Дрейфу Хальциона.

Империум ответил на провокацию, усилив каждую систему, уязвимую для аннексии, лишив слишком много второстепенных миров защиты в надежде, что эти печально известные беспринципные ксеносы отступят перед такой демонстрацией силы. Как выяснилось далее, к удивлению многих, это, кажется, сработало; хотя зная их, они скорее просто обратили свое внимание на другую цель, возможно на ту, которая внезапно осталась без защиты в результате недавней передислокации.

— Значит СПО оказались слабаками, — ответил Броклау таким тоном, который не оставил во мне сомнений относительно того, что он думал об этом. Как и большинство офицеров Гвардии, он скептически относился к военному мастерству обычных СПО. Этот взгляд, во многих случаях, был достаточно обоснован, хотя случай к случаю я дрался вместе с такими солдатами СПО, которых любой гвардейский полк гордился бы называть своими.

— И да, и нет, — сказал я, не сдержав некоторое увеселение в своих словах, — с врагом там уже сражается один из полков имперской гвардии.

— И какой? — удачно спросила Кастин, потворствуя моему драматическому эффекту.

— Первый нускуанский, — ответил я. Ни один из офицеров, кажется, не был достаточно счастлив услышать такое, и вряд ли я могу винить их за это, так как сам был не менее взволнован, когда Живан сообщил эту хорошую новость.

— Недавно основанный, но до сих пор пополняемый.

— Сколько рот? — спросил Броклау тоном человека, который как можно скорее желал услышать все плохие новости.

— Пока что три, — сказал я, — обсуждают расширение до шести.

— Превосходно, — тяжело ответила Кастин, — половина полка — новобранцы, которым нужна нянька, в то время как на солдат СПО идут пытающиеся их вырезать берсеркеры.

— А положительная сторона в том, — добавил Броклау после продолжительной паузы, — что у нас есть полная планета орков, которых можно убить.

Что Кастин в любом случае одобряла, даже если меня это не особо радовало.

 

Заметки редактора:

Поскольку Каин, как обычно, игнорирует подоплеку конфликта, в который ему вскорости предстояло впутаться, нижеследующий отрывок может доказать, что просвещение моих читателей стоит сурового испытания в виде попытки продраться через него.

Взято из: «Как Феникс на Крыле: Ранние Компании и Великолепные Победы 597-го Валхалльского» от Генерала Дженит Суллы (в отставке) 101М42.

Не было среди нас тех, чьи сердца не взлетели бы от радости при новости, что нам предстоит вернуться на Нускуам Фундументибус, мир, чьи древние снежные равнины, величественные ледники и высокие заснеженные горы всё ещё нежно вспоминались теми, кому повезло там служить, когда последние зеленокожие смели пятнать её лицо своим присутствием. То, что орды орков вернулись, едва ли было неожиданностью, этому нас научила долгая и ожесточенная борьба, которая потребовалась чтобы, наконец, очистить от их скверны наш благословленный Императором дом, но я была совсем не одинока в своих мыслях о том, что их новое нападение вряд ли могло быть более своевременным. Какие воины Империума способны лучше наказать их дерзость, чем дочери и сыновья Вальхаллы, и какой полк среди них может быть лучше, чем 597й?

Ибо в дополнение к боевой доблести, общей для всех, кому посчастливилось начать жизнь среди снегов Вальхаллы, и привилегированных настолько, чтобы быть принятыми в ряды Имперской Гвардии, только мы одни находились под вдохновляющим руководством Комиссара Каина, что обеспечивало нам победу, неважно каких врагов выбрала галактика, чтобы бросить против нас.

Зная о той роли, которую довелось ему сыграть, чтобы поставить орков на колени около двух десятилетий назад, я в трепетном ожидании заняла свое место на тактическом брифинге среди других командиров рот, страстно желая услышать те слова поддержки, которые у него были для нас, и, должна признаться, была совершенно не разочарована.

В соответствии с протоколом брифинг начала полковник Кастин, но она, как и все остальные, знала о прошлом опыте Комиссара Каина на этом поле битвы, который нам вскоре предстояло проверить на себе, и пригласила его продолжить, что уже стало чем-то вроде полкового обычая.

Когда Комиссар, конечно, со своей привычной скромностью, говорил, его советы всегда были краткими, обоснованными и по существу дела, и ни разу ни одно слово не пропадало впустую.

Кажется, что, в обычной вероломной манере их рода, нескольким зеленокожим удалось пережить компанию против них, трусливо спасаясь и ища убежища в самых суровых и недоступных уголках Нускуам Фундументибус. С тех пор они ждали своего часа, наращивая свою численность и готовясь к новой стремительной атаке на верных слуг Императора. И теперь, кажется, время пришло, среди них появился лидер, достаточно жестокий и безжалостный, чтобы объединить фракции и вывести их из пещер и перевалов Большой Хребтовой Гряды грабить относительно защищенные регионы, которые эта впечатляющая горная цепь отделяет от худших снежных бурь и, соответственно, поддерживает заметную часть человеческого населения . До сих пор они ограничивались грабежами малых и слабо защищенных поселков, не имея мужества встретить воинов Императора в открытом бою, но это легко могло измениться, поскольку легкие победы порождали в них высокомерие и незаслуженную уверенность, принося новую решимость и свежие подкрепление под знамя вождя, пока под угрозой не окажется сам Примаделвинг.

То, что такое положение было бы невыносимо для всех набожных последователей Золотого Трона, было ещё слабо сказано, хотя ни один из нас, слушавший взвешенные интонации Комиссара Каина, ни мгновения не опасался, что дойдет до такого результата.

Как всегда, вдохновленная его спокойной уверенностью, я на том же месте поклялась, что ни один зеленокожий не ступит в средоточие Имперской власти на Нускуам Фундументибус, и, думаю, я была не одинока в этом. Это так подстегнуло наш дух, что мы вступили на предназначенный для нашего путешествия корабль с отвагой в сердце и твердой решимостью, ещё не зная какие катастрофические формы примет окончание нашего путешествия и какой героизм будет снова и снова демонстрировать Коммисар Каин перед лицом столь неожиданного поворота событий.

 

Глава вторая

— Выглядит не очень большим, — сказал Юрген со вспышкой неприятного запаха изо рта, когда он вытянул шею, чтобы лучше разглядеть судно, к которому мы приближались.

Он хранил свое обычное молчание, пока наш перегруженный шаттл трепало сквозь атмосферу по пути на орбиту, но сейчас мы плавно дрейфовали в вакууме, и его желудок, казалось, достаточно успокоился, чтобы он снова мог разговаривать.

Я повернул голову, чтобы посмотреть в иллюминатор и отвести нос от помощника так далеко, как только возможно. При первом внимательном взгляде на поспешно реквизированный грузовой корабль, который должен был стать нашим домом на следующие несколько недель , я ощутил слабую вспышку дурных предчувствий. Он нависал над нашим шаттлом так же величественно, как любое другое межзвездное судно, которое я видел, но мое непосредственное впечатление было скорее брезгливым, а не благоговейным, что обычно ощущалось в такие моменты. Заплатки размером с «Химеру» были грубо наварены на нескольких плитах корпуса, чьи защитные руны выглядели затертыми и изношенными, дебри антенн и решетки ауспексов нависали под странными углами, явно позже добавленные к надстройке. Конечно же, он не выглядел таким обветшалым как останки, составлявшие космического скитальца, которого я имел глупость штурмовать с Отвоевателями, но, вообще говоря, я видел суда орков, которые выглядели более достойно. Когда мы приблизились, я смог разглядеть несколько группы сервиторов и техников в пустотных скафандрах, выполняющих свои тайные ритуалы на корпусе, и почувствовал себя далеко не спокойным.

— Выглядит не хуже «Чистоты Сердца», — напомнил я ему, скорее успокаивая себя, — который отвозил нас на Симия Орихалк и обратно.

— Там хотя бы был свой техножрец на борту, — сказал Юрген, — если на этой посудине и есть один, он явно прохлаждается. Это казалось справедливой оценкой, и было верно, что полностью посвященных последователей Омниссии вряд ли было много на суднах таких размеров.

Я пожал плечами, пытаясь выглядеть равнодушным в глазах окружавших нас солдат.

— Я уверен, она выполнит свою работу, — сказал я.

Однако первого же взгляда на стыковочный отсек было достаточно, чтобы поднять мне настроение. Целеустремленная суматоха солдат, выгружающих и убирающих оборудование, была почти успокаивающе знакома, и даже ругани капитана Суллы на командиров её взводов по поводу тех или иных расхождений в декларациях, не хватило, чтобы рассеять внезапное улучшение моего настроения. Как всегда, она, кажется, решила, что первая рота будет выгружаться первой и гораздо эффективнее, чем остальные и ее бесспорный опыт в логистике делал ее той самой, необходимой женщиной, для выполнения этой работы. И хотя были некоторые споры относительно ее повышения до звания капитана, независимо от этого, ей дали третью роту, где он могла бы лучше использовать свои навыки, но в это время она чувствовала себя вполне комфортно в роли командующего первой. Кастин, Броклау и я, в конечном счете, решили оставить все как есть. Успокоится ли ее тенденция к импульсивным действиям за счет повышенной ответственности, еще предстояло выяснить, так что я сделал себе пометку в уме, быть от нее подальше, если возникнет даже отдаленная вероятность пойти с ней в бой, пока этот вопрос не утрясется.

— Комиссар! — она неизбежно поприветствовала меня, несмотря на мои лучшие старания проскользнуть мимо, пока она была отвлечена. Ее лицо исказилось знакомой зубастой ухмылкой, что всегда мне напоминало что-то лошадиное.

— Капитан Мирес желает переговорить с кем-то уполномоченным.

Имя ни о чем мне не говорило, так как никого с таким не было в рядах 597ого, и на мгновение я задумался, что мы наконец-то мы будем путешествовать с еще одним полком. Затем все прояснилось, и я протягивал руку низкому, бородатому мужчине в белой робе, опоясанной слишком затянутым алым поясом. Как и большинство гражданских капитанов грузовых кораблей, с которыми я встречался ранее, он, кажется, горел желанием показать свою признательность выпавшей удачи иметь нас на борту, подчеркивая тот факт, что это его корабль, и он не собирается менять установленные на нем порядки в честь нас.

— Значит вы главный? — спросил он, небрежно пожав протянутую мной руку, перед тем как стремительно отдернуть обратно, так как до него дошло, что не всеми пальцами внутри перчатки я обладал с рождения. Объяснять свой статус вне командного звена в терминах, понятных для гражданского, было слишком утомительным занятием, и я был уверен, что у Кастин и так слишком много дел, о которых стоило побеспокоиться, вместо важничающего пустотника, так что я просто кивнул.

— Комиссар Кайфас Каин, — сказал я, — к вашим услугам.

За годы я привык к множеству реакций на мое имя, так как моя репутация продолжала расти совсем беспричинно, особенно, когда мощно преувеличенные истории о моих похождениях начали циркулировать среди гражданских. Но реакция Мирес меня совершенно удивила. Вместо того чтоб уставиться на меня, с выражением лица человека, который пытался осознать, что я настоящий и стою рядом с ним, или вместо того чтоб его челюсть благоговейно упала, или выражая безразличное изучение тех, кого мой облик не впечатлял (с чем я тоже был знаком), он громко заржал и хлопнул меня по спине.

— Конечно это вы, — ответил он, — милый. Ставлю на то, что в вас вечно влюбляются бабы, а? .

К своему удивлению, я тоже рассмеялся, не в последнюю очередь от недоверчивого, оскорбленного выражения лица Суллы, она обычно была настолько сама в себе, что было в диковинку хотя бы раз увидеть ее смущенной.

— Как известно, это так, — признал я, достаточно честно, хотя к этому времени мои деньки беззаботных развлечений остались далеко в прошлом, - в чем проблема?

— Слишком много грузов оказывается не в том месте, — ответил он, взглядом указывая на Суллу, — мои матросы отвечают за укладку. Они знают, как оптимально использовать пространство, и ни один из ваших подчиненных не дает им выполнять свою работу.

— Я уверен, что они лучший экипаж в секторе, — бесстыдно соврал я, — когда дело касается укладки обыкновенного багажа, но военное оборудование требует специальных навыков для безопасной транспортировки.

Я немного повысил голос над шумом от падения с поддона нескольких ящиков с гранатами и последующих жарких споров о том, чья это вина.

— Взрывчатка нуждается в постоянной проверке, так что она должна быть доступна. И ее лучше держать подальше от всего, что может вызвать случайную детонацию.

Увидев сержанта Джински Пенлан (ее прозвище «Семь несчастий» было заслуженным), пробирающуюся к своему ругающемуся отделению в целях восстановления порядка, я начал отходить в сторону, Мирес шел за мной.

— Понимаю, — признал он, глубокомысленно протирая нос, — лучше не расстраивать систему, да? Не хочется новых дырок на палубе.

— Я думаю, мы пришли к соглашению по этому пункту, — уступил я, — что-то еще?

— Между прочим, — он тыкнул большим пальцем в сторону Суллы, — сварливая кобыла, с которой я разговаривал, сказала, что вы хотите один отсек оставить пустым. Я правильно понял?

— Верно, — подтвердил я, стараясь не улыбаться от такого сравнения, сколь бы я ни был с ним согласен, — нам нужна тренировочная площадка, где мы могли бы проводить боевые тренировки во время пути.

Мирес пожал плечами.

— Ну, пока вы будете платить за любой ущерб переборкам.

К этому времени мы достигли коридора за погрузочным ангаром, дверь с хрустом закрылась за нами и отрезала гвалт выгрузки. Я без удивления воспринял наше новое окружение. Пожалуй, внутренности корабля казались еще менее привлекательными, чем я ожидал, после своего первого взгляда на внешний корпус.

Несколько панелей люминаторов на потолке судорожно мерцали, некоторые полностью потухли, на стене криво висела инспекционная панель, обнажая за собой какие-то кабеля. Судя по желтизне полосы молитвенного пергамента, запечатанной покрытой пылью восковой капле, несущей на себе символ шестеренки Адептус Механикус, техножрец, наверное, уже из-за старческого слабоумия забыл, когда последний раз менял ее, если правда сам не превратился в пыль и ржавчину.

— Я сомневаюсь, что мы оставим после себя что-то в худшем состоянии, чем сейчас, — сказал я.

Мирес ощетинился.

— С моим кораблем все в порядке, — ответил он, оскорбленный так, словно я обвинил его в неестественной половой привязанности к гретчинам.

— Он немного залатан, я это признаю, но такой же крепкий, как ваша вера в Императора.

Что было гораздо менее обнадеживающе, чем, я думаю, он предполагал.

— Не сомневаюсь, — ответил я столь дипломатично, как мог. Последнее что мне было нужно — разозлить шкипера еще до выхода на орбиту. Мирес кивнул, принимая подразумеваемое извинение.

— Он нуждается в некоторых работах, — уступил он, — тут и там.

— Если вам повезет, — сказал я, не удержавшись, чтоб немного подразнить его, — вы получите чуточку боевых повреждений. Тогда Муниторум отремонтирует вас.

— Вы думаете, такое возможно? — спросил Мирес, стараясь не выдать свои опасения, и позорно провалившись.

— Не совсем, — ответил я, к его видимому облегчению, — в этот раз у орков нет космических кораблей. Конечно, если они только не вызвали подкрепление.

Это едва ли казалось возможным, так как орочьи «карсары» больше интересовались относительно доступными для разграбления грузами или боевыми кораблями, способными дать им отличный хлам, чем быть вовлеченными в какие-то наземные действия. Конечно, если только сражение на Нускуам Фундументибус не перерастет в полноценный «Ваааагх!», что в таком случае привлечет всех зеленокожих сектора. Так что задушить это восстание в зародыше было еще более приоритетной задачей.

Если бы я знал в то время, что орки станут не самой нашей большой проблемой, еще до того как наше путешествие подойдет к своему катастрофическому завершению; но со всей откровенностью, я не думаю что кто-то смог бы предугадать печальный результат десятилетий пренебрежения самыми важными системами «Огней веры».

 

Заметка редактора:

Хотя Каин посвятил значительное количество страниц результатам последнего путешествия «Огней Веры», он, кажется, подразумевал, что читатели его мемуаров будут достаточно знакомы, как и он, с механизмом варп-путешествий, что я думаю едва ли удивительно, учитывая проведенное им время за его карьеру в транзите из одной зоны боевых действий в другую.

Чтоб заполнить этот пробел, я проконсультировалась с некоторыми менее ненормальными членами Ордо Маллеус среди коллег на Консилиуме Равуса и, хотя это было полезным, информация, которую они дали мне, кажется, была далеко за гранью понимания обычного читателя, не говоря уже обо мне. Соответственно, я вернулась к более элементарным источникам, которые, по крайней мере, объясняют основы.

Из руководства «Общество содействия путешественникам», 212ая редакция, 778.М41.

Путешествие меж звезд не безопасно, как только касается прохода через царство самого хаоса.

Членам общества настоятельно рекомендуется получить благословение священника, перед тем как отправляться в любое путешествие, даже короткое, и необходимо убедиться, что каждый предмет багажа убран в отсек, защищенный заклинаниями защиты, которые легко получить от должным образом освященных продавцов в точке посадки. Общепринятыми являются и благодарственные молитвы за избавление от опасности, которые возносятся в кратчайшие сроки после прибытия; множество храмов и часовен для таких благословений можно найти непосредственно вокруг космопорта.

Одновременно звездолёты защищены от варпа мощными оберегами на корпусе и полем Геллера, которое создаёт вокруг них пузырь реальности, непроницаемый для демонов и прочих порождений той страшной и проклятой области. Наиболее опасной частью любого путешествия является переход из реальной вселенной в имматериум и обратно. Путешественникам рекомендуется проводить эти части рейса в искренней молитве, ища защиты Императора.

 

Глава третья

Несмотря на обветшалое состояние «Огней Веры», путешествие к Нускуам Фундументибус прошло достаточно сносно. Мирес и его экипаж держались от нас как можно дальше, что было неплохо, так что мы могли сконцентрироваться на предстоящей кампании против орков, не отвлекаясь на трения между гвардейцами и пустотниками. Даже капрал Маго не смогла найти никого с кем бы могла подраться, к её явному разочарованию и моему несказанному облегчению.

Витающий на борту «Огней Веры» дух запущенности продолжал раздражать мое перетруженное чувство тревоги, так что любые дополнительные хлопоты были более чем не приятны. Я достаточно хорошо знал Кастин и Броклау, чтоб осознать, что они тоже далеко не счастливы, так что когда наконец-то с мостика пришло сообщение, что мы близко к выходу из варпа, атмосфера облегчения среди старшего офицерского состава была весьма ощутима.

— Во время, — сказала Кастин, облекая в слова то, что чувствовали все остальные. Она пристально посмотрела на меня.

— Вы будете на первом шаттле вниз, я правильно поняла?

Я кивнул, как будто тщательно это взвесил. Мое скорейшее отбытие с транспортника стало какой-то полковой традицией, по крайней мере, когда было мало шансов угодить в зону БД. Это подтверждало мою репутацию полевого руководителя и давало мне возможность обеспечить себе самые комфортные комнаты, где бы нас не расквартировывали. С другой стороны, учитывая ее рвение и организационные способности, первый шаттл вниз почти обязательно должен был взять командный взвод Суллы, и перспектива быть объектом ее праздной болтовни во время спуска было чем-то менее привлекательным.

— Думаю, возможно, в данных обстоятельствах, дамы вперед? — предложил я. Нетерпение Кастин спуститься на опустошенный ледяной шарик, на котором нам предназначалось застрять на следующие несколько месяцев, и начать как можно скорее упаковывать орков в мешки для трупов, было более чем очевидным и было бы грубо не предложить ей это. Конечно, она не подпрыгнула от радости, это было бы ниже ее достоинства как офицера, но улыбнулась мне с такой теплотой, подобную которой, я никак не ожидал ощутить на поверхности Нускуам Фундументибус.

— Спасибо, — сказала она, — прошло много времени, с тех пор как я высаживалась первой.

Броклау выглядел менее счастливым, чем она, так как тогда он застрянет в ожидании последнего рейса , столкнувшись со всеми проблемами, которые возникнут, когда ты пытаешься почти тысячу мужчин и женщин, вместе с их пожитками, машинами и припасами, выгрузить шаттлами, способными перевезти только треть от их числа. Он был слишком хорошим солдатом, чтоб спорить насчет этого, так что просто кивнул.

— Приберегите для меня пару зеленокожих, — сказал он, со слегка натянутой беспечностью.

— Тогда я лучше пойду и понаблюдаю за переходом, — сказал я. Протокол требовал присутствие какого-нибудь старшего офицера на мостике, когда мы перемещаемся в или из варпа. Хотя, как и большинство традиций, связанных с прохождением гражданских кораблей, истоки этой практики были давно забыты в тумане времени, к тому же они оба будут по уши заняты подготовкой к развертыванию.

— Лучше вы, чем я, — согласился Броклау. В последний раз, когда мы приближались к ледяному миру на гражданском судне, мы все столпились вокруг гололита на мостике, в нетерпении увидеть, куда мы летим, но Симия Орихалка оказалась заражена вовсе не тем, чем мы ожидали. Так что я полагаю, мы все желали, чтоб наше прибытие на Нускуам Фундументибус с самого начала как можно сильнее отличалось. (Как выяснилось, это определенно произошло, но вряд ли тем способом, который кто-либо из нас предусматривал).

Другим главным отличием в тот раз было то, что капитан «Чистого сердца» был столь сильно аугметически улучшен, что почти не отличался от оборудования; так что единственным способом, чтоб Кастин, Броклау и я могли переговорить с ним — оставался явиться лично на мостик, так что я провел там намного больше времени, чем обычно это происходило, и достаточно хорошо узнал и его, и экипаж. Мирес наоборот, вместе с остальными матросами держал дистанцию, так что я даже еще ни разу туда не заходил. Броклау наблюдал за нашим вылетом с Коронуса, и это было решительно неприятно; но в Комиссариате ты быстро очень привыкаешь к одной вещи — угрюмой враждебности, излучаемой большинством людей рядом с тобой, так что некоторый снобизм меня ни сколько не потревожит.

В этот момент наше обсуждение было прервано приятным ароматом свежего танна, и намного менее приятным запахом долго не снимаемых носок, когда Юрген ссутулился с подносом закусок.

— Чего-нибудь еще, сэр? — спросил он, когда закончил с чайником, и я кивнул, внезапно пораженный возникшей идеей.

— Да, — ответил я, — я собираюсь нанести дипломатический визит капитану корабля и думаю, что было бы уместным, чтоб меня сопровождал помощник.

Юрген рассудительно кивнул, не обращая внимания на едва подавленные усмешки на лицах Кастин и Броклау. Хотя в то время, у меня на уме не было ничего, кроме как отплатить Миресу за его неучтивость, но впоследствии я был более чем благодарен за этот зловредный импульс — взять с собой помощника.

— Тогда мне лучше привести себя в порядок, — со значительным преуменьшением сказал он.

Что ж, он действительно постарался, хотя на борту корабля я был единственным, кто так хорошо знал Юргена, чтоб отметить этот факт. К тому времени, когда он присоединился ко мне в коридоре, ведущем на мостик, его волосы были многообещающе приглажены гребенкой, которая оставила там, в качестве бонуса дополнение из зубцов. Его униформа висела на нем менее криво, чем обычно, рукава и брюки его френча были вроде бы выровнены с конечностями, торчащими из них. На нем все еще висела его обычная разноцветная коллекция подсумков и снаряжения, которое он повсюду таскал с собой. Все это было перекинуто через грудь на путанице из ремешков, презиравших нормальную геометрию, но на сей раз спрятано под традиционной шинелью валхалльца, которую большинство выходцев с других миров ассоциировали с полками этого мира, хотя на самом деле они одевали ее лишь изредка .

— Ты уверен, что тебе понадобится и то и другое? — спросил я, кивнув на оружие. Как и всегда, через плечо был перекинут лазган, так, чтоб он мог схватить его и нажать на спусковой крючок за долю секунды. Вдобавок за спиной висела мелта (он обзавелся ей на Гравалаксе), чтоб минимизировать время и протиснуть неуклюжее орудие через низко висящие крепления потолка и узкие двери, которые достаточно часто встречались на судах такого типа. Юрген пожал плечами.

— Наши вещи упакованы и готовы к отправке, — здраво указал он, — так что мне просто некуда ее деть.

Конечно же, он имел в виду мелту. Как и любой мужчина или женщина-гвардеец, он скорее бы оттяпал себе правую руку, чем расстался с лазганом.

— Справедливо, — согласился я. В конце концов, я сам нес пару орудий смертоубийства, хотя и более осторожно; цепной меч и лазпистолет были почти частью униформы, как фуражка или кушак, и без них я ощущал себя словно голым.

Возможно из-за количества оружия, которое мы несли, члены экипажа, мимо которых мы проходили, кажется, не желали вступать в беседы, даже когда мы отошли на значительное расстояние от зоны корабля, где нас расквартировали. Я был на борту множества кораблей, чтоб примерно представлять, где находится мостик, так что нам не нужно было спрашивать дорогу; что возможно было хорошо, так как большинство людей, с которыми мы сталкивались, вроде были с головой поглощены сохранением функционирования ветхих систем «Огней Веры», чтоб их отвлекать. Если некоторые из них необоснованно опасались, я опускал оружие, которое мы с помощником столь открыто несли: только потом я задумался, а может действительно была на то причина.

Охрана корабля, очевидно, была такой же вялой как и техобслуживание, и я только начал считать, что мы проделали путь до мостика и нас никто не окликнул, как наш путь наконец-то был прегражден.

— Только для экипажа, — рявкнула на нас официозная дама, выскочив из ближайшего прохода, вероятно отреагировав на стук наших подошв по кривым плитам палубного настила. На рукаве её куртки висела немного потертая нашивка, так что, возможно, она была офицером или чем-то вроде того во внутренней иерархии судна. Или, возможно, она просто там уже была пришита, когда она получила униформу. В любом случае, она надменно смотрела на нас, словно думала, что наша мгновенная задержка была целиком обеспечена властью, которую ей предоставляла нашивка.

— Наблюдение за переходом, — ответил я с тоном, в котором осталось столько вежливости, сколько бы я оставил, метнув гранату, — капитан Мирес должен ждать нас.

— Он ничего не говорил мне, — ответила женщина нахмурившись. Мой помощник нежно, как он наивно надеялся, улыбнулся, и наша потенциальная помеха побледнела.

— Туда, — сказала она, указывая, — большая дверь с надписью «Нафрак отсюда! Да, тебя это тоже касается!».

— Спасибо мисс, — сказал Юрген, решив продемонстрировать свои лучшие манеры.

— Не за что, — рефлекторно ответила женщина, явно пораженная открытием, что он мог говорить, и теперь смущенная ещё сильнее, если это вообще было возможно.

— Просто надо идти и… — она сделала неопределенный жест рукой, — ну вы знаете, настроить эту, гм, штуковину.

Она спешно отступила к своему логову, оставив нас с Юргеном беспрепятственно продолжать движение.

— Хорошая работа, Юрген, — сказал я, — очень дипломатично.

— Должно быть, это она, — сказал мой помощник, когда мы остановились перед дверью из голого металла, на которой красной краской кто-то спешивший, судя по мазкам кисти, написал упоминавшееся ранее радушное приветствие. Там же была намалевана слишком наглядная, захватывающая картинка, предназначенная чтобы предупредить неграмотных, которая выглядела одновременно болезненной и анатомически невероятной.

Я кивнул и открыл двери, объявив о нашем появлении визгом не смазанных петель.

— Вы что, читать не умеете? — поприветствовал нас Мирес, поднимаясь со своего трона управления и воинственно встопорщив бороду. На мгновение я подумал, что он тут один, потому что вокруг явно отсутствовали суетящиеся члены команды, которых я ожидал увидеть, но мгновение спустя я смог различить несколько сутулых фигур, углубившиеся в инструменты на кафедрах контроля, установленных в ряд за ним. Большая часть из них оставались темными и пустыми, а пара подключенных сервиторов выглядели такими же ветхими, как и все, что я видел с момента посадки. Сам зал был с такими же высокими сводами и так же отзывающийся эхом, как и мостики большинства судов, которые я посетил за эти годы, но освещён был гораздо хуже; как и в коридорах. Несколько верхних люминаторов были сломаны, остальные мерцали так, что было совершенно ясно, их собственный отказ только вопрос времени.

— С тех пор как я последний раз это делал, прошло уже несколько минут, — сказал я, — но не думаю, что за это время потерял сноровку. Я встал в стороне, чтобы дать Миресу возможность получить полное впечатление от Юргена, и с удовлетворением заметил, как он пытается спрятать дрожь испуга. Слабый свет великолепно подчеркнул необычную внешность моего помощника и сделал зловещим выражение лица, которое он простодушно считал отображением полного, спокойного достоинства. Мерцающий свет свисавшего с потолка большого пикт-экрана подчеркнул навешанное на него оружие, немедленно сделав того центром всеобщего внимания.

— Мой помощник, артиллерист Юрген. Мы здесь чтобы наблюдать за переходом.

— Ох, — Мирес смотрел то на одного из нас, то на другого, — хорошо.

Он снова попытался перехватить инициативу, нервно поглядывая в сторону Юргена, а грубым волосам на его лице не совсем удавалось скрывать растущий дискомфорт из-за того, что мой помощник стоял между ним и рециркуляторами, направляя свой устойчивый и уникальный букет ароматов в сторону контрольного трона.

— Я забыл об этом.

— Тогда я посоветовал бы вам, повторно ознакомится с соответствующими протоколами Муниторума, — сказал я. Об этих протоколах я имел не большее представление, чем он, но, конечно, Мирес не обязан был этого знать. Один только Трон знал, почему ему вообще было поручено перевезти подразделение Гвардии в район боевых действий.

— Хорошая мысль, — сказал он, пытаясь выглядеть примирительно. Он успокоился, и продемонстрировал нам оживленную возню, стараясь как можно меньше дышать носом.

— Приготовьтесь к переходу… Сколько осталось до перехода, Колин?

— А Трон его знает, — ответил один из экипажа мостика, скосив глаза от поднимающегося дымка палочки с лхо, но, не потрудившись поднять голову от аппаратуры, чтоб ответить. Он раздраженно ударил кулаком по контрольной кафедре.

— Говорил же, надо было доплатить за благословенную смазку.

— Какие-то проблемы? — спросил я, ощущая как ладони начали зудеть, таким образом, как обычно моя паранойя предсказывает любую явственную угроза.

— Конечно же, нет. Все в порядке, — уверил меня Мирес, слишком громко и страстно, чтоб мы поверили, как он надеялся. Я еще раз взглянул на члена экипажа, ударившего по консоли снова и смотрящего на мигающие диски с явным облегчением.

— Вот так вот, — сказал он, зажевав дымящую палочку в уголок рта, и прижал большой палец, на удачу. Увидев этот жест, я нажал на комм-бусину в ухе.

— Насчет перехода, — передал я на командном канале, — лучше приготовьтесь, он может быть жестким.

Что ж, я не ошибся насчет этого. Едва я закончил говорить, когда знакомое чувство тошноты, которое всегда сопровождает переход между варпом и материальным миром, захлестнуло меня, заставив задыхаться. За годы и бесчисленные путешествия между мирами, я достаточно привык к этому дискомфорту, но в этот раз я ощущал нечто совершенно иное; как будто на бесконечное мгновение меня обернуло что-то душившее, затем внезапно оторвалось, позволив мне снова вдыхать. Самое ближайшее, что приходило на ум — мгновение когда «Длань мщения» вырвали из варпа подлые псайкеры орков, но, по крайней мере, в этот раз меня миновала чудовищная головная боль, которая сопровождала это ощущение.

— Какого черта это было? — потребовал ответа Мирес, гневно поднимаясь на ноги и сделав пару шагов в сторону несчастного Колина. — Хочешь, чтоб груз подумал, что мы не можем нормальным образом вытянуть свой корабль?

Внезапно он осознал, что только что сказал и примирительно взглянул в мою сторону.

— Без обид.

— Без проблем, — лживо уверил я его. Зуд ладоней усилился, хотя поначалу я не понимал, почему меня не отпускает тревога. Пикт-экран снова показывал звезды, вместо бегущих рун, так что мы наконец-то вышли из варпа; я предположил, что одна из ярких точек света была солнцем, на орбите которого мы сейчас находились, далеко за гранью его гравитационного влияния, но с этого расстояния оно мало чем отличалось от всех остальных звезд. Пораженный очевидной мыслью, я просмотрел проецируемое изображение, ища признаки чего-то враждебного, что последовало за нами, но если кто-то там и был, то был достаточно умен, чтоб не лезть в поле зрения смонтированных на корпусе имаджиферов.

Не уловив следов внешней угрозы, я начал изучать окружающую обстановку более детально, начав с Миреса, который продолжал устраивать разнос своему неудачливому подчиненному со всей страстностью и изобретательностью в выражениях, что вызвало восхищенный кивок моего помощника. В другой раз я бы нашел это представление интересным, однако вряд ли у меня было время остановиться и оценить его словесное изящество. Мои руки непроизвольно легли на оружие на поясе.

— Это не моя вина, — запротестовал Колин, наконец-то умудрившись втиснуть слово пока Мирес сделал паузу, чтоб вдохнуть, — поле Геллера отказало, когда мы проходили.

— Оно упало? — поспешно спросил я. Я сталкивался с демонами раньше, и у меня не было желания снова пережить это; инцидент на Адумбрии был слишком свеж в моей памяти.

К моему облегчению, Колин покачал головой.

— Просто немного колыхнулось.

В его голосе слышался гнев, отражая настроение капитана.

— Я говорил тебе, что уже несколько месяцев как нужно переосвятить печати.

— Превосходно, — тонкие бисеринки пота стали видны на лбу Миреса, когда он начал понимать, насколько близко его безответственность подвела всех нас к проклятью.

— Я вызову экклезиарха, как только мы пришвартуемся.

— Так-то лучше, — ответил Колин тоном преданного подчиненного, наконец-то протолкнувшего решение, которое не намеревались исполнять, — но я все еще хочу сойти с корабля, как только мы попадем в док.

Несколько матросов кивнули, явно склонные пойти с ним.

— С варпом шутки плохи.

— Вы уверенны, что ничто не последовало за нами оттуда? — настаивал я, мой собственный инстинкт чувствовал что-то чудовищно не правильное и отказывался принимать уверения матроса, после небольшого колебания тот кивнул, решив что-то сделать, чтоб успокоить мои страхи.

— Полный отчет статуса, — сказал Мирес, сделав запоздалую попытку выглядеть как капитан, и после небольшой паузы, офицеры кинулись исполнять, некоторые неохотно, некоторые с рвением подчиненных, заметивших внезапно освободившуюся вакансию в командном звене.

— Вот, — сказал Мирес, когда последний из них закончил свои литании тарабарщины, — не о чем беспокоиться. Все в порядке.

— А что насчет остальных постов? — спросил я, — никто не наблюдает за ними.

— Потому что это не важно, — ответил Мирес, раздраженно показывая на ближайшего сервитора, который с целенаправленным усердием продолжал вертеть штурвалы и тыкать рычаги, несмотря на развернувшуюся на мостике маленькую драму.

— Думаете, я оставил бы их на попечение этого существа, если бы они были важными? — он мог явственно прочитать ответ на моем лице, поэтому продолжил, хотя считал этот вопрос чисто теоретическим, обратившись к сервитору напрямую.

— Сигма семь, отчет.

— Все системы функционируют с допустимыми параметрами, — пробубнило существо через встроенный вокс-кодер, и Мирес повернулся ко мне с ухмылкой «я-говорил-тебе».

— А что насчет другого? — спросил я, первый раз обратив на него все свое внимание. Как и его приятель, этот был таким же ветхим, как и можно было ожидать, металлоконструкция окислилась, компоненты из плоти демонстрировали явно нездоровую бледность. Вместо того чтоб тупо уставиться на кафедру перед собой, казалось, что он дрожит, словно его охватила лихорадка. Я мгновенно достал свое оружие и Юрген как всегда последовал за мной, нацелив свой лазган на сервитора.

— Стой! — напугано заорал Мирес, до того как кто-то из нас нажал на спусковой крючок, — с ним всегда такое происходит, — Жарен, стукни по нему.

Ближайший член экипажа, явно положивший глаз на должность Колина, подошел к сервитору и подчинился, съездив существу по усиленному черепу выщербленным гаечным ключом, несомненно, предназначенным именно для этой цели. Дрожь пропала, хотя наполовину живой конструкт и не подумал вернуться к работе. Он просто застыл на месте, его деформированная голова медленно поворачивалась, чтоб просканировать мостик, пока Жарен топтался у него за плечом, очевидно размышляя, повторить ли ремонтную операцию или нет.

— Возобновить назначенные обязанности, — медленно и громко произнес Мирес тоном, который необходим, чтоб проинструктировать большинство сервиторов.

— Ввод инициирован, — забубнил вокс-кодер, в то время как его голова повернулась направо, насколько могла, существо начало медленное движение в другую сторону. Меня никогда особенно не пугали сервиторы, в отличие от тех, кто находил их глубоко тревожащими, но отмеренные, неторопливые движения казались почему-то осторожными, как будто шаркающая конструкция из плоти и технологии оценивала нас.

— Какой ввод? — потребовал ответа Мирес. Он повернулся к Колину.

— Ты назначил этой чертовой штуке другое задание, не спросив меня?

— Зачем мне это? — огрызнулся Колин, разворачиваясь чтоб с раздраженной озадаченностью посмотреть на сервитора. — Расшифровать ввод.

— Ввод продолжается, — ответила машина, и порази меня Трон, если я преувеличиваю, но могу поклясться, что услышал в этом приглушенном механическом голосе вспышку эмоций. Эхо презрения и злобной радости. Игнорируя Миреса и не обращая внимания на все, что он мог сказать по этому поводу, я нажал на спусковой крючок лазпистолета.

За время своей долгой и бесславной карьеры, я не могу сказать, что мне часто приходилось в упор стрелять в сервиторов. Большинство тварей, которые хотели убить меня были из плоти и крови (или из чего-то похожего: конечно, если не считать некронов, или каких-то диких жителей варпа, которые в обычном смысле слова были не совсем живыми), но я не раз сталкивался с боевыми моделями, запрограммированными искромсать на ленточки мою униформу вместе с телом под ней. В этот раз все было проще, я направил прицел в одну из множества уязвимых точек в основании черепа, куда был воткнут нервный модулятор. (Система, которую обычно бронируют на боевых моделях, но на гражданских оставляют открытой для техобслуживания; хотя я сомневался что этому, на борту «Огней Веры», такая компоновка принесла пользу). Выстрел поразил цель, выдав убедительный фонтан искр, брызг крови и смазки.

— Какого черта вы делаете?! — заорал Мирес, в то время как Жарен завизжал как потрясенный гретчин и с отвисшей челюстью от удивления отпрыгнул назад, глядя на пятна на его рубашке.

Вместо того чтоб упасть, сервитор развернулся лицом ко мне, в его глазах загорелся злобный интеллект, разрушенный механизм, кажется, сжижался и сливался с омертвевшей плотью.

Силовые кабеля оторвались от кафедры, с которой он был соединен, оборачиваясь вокруг конечностей, в то время как злокачественные образования проросли вокруг и между ними, втягивая потрескивающие цепы в тело.

— Ввод завершен, — самодовольно объявило существо, — я прибыл.

— Осторожно! — заорал я, но было слишком поздно: кабели змеями кинулись на убегающего Жарена, он дернулся на секунду, когда ток пробежался по его телу, после чего без чувств упал на палубу. Не уверенный, был ли он еще жив или просто дергался от спазматического рефлекса, я всадил следующий выстрел ему в голову до того как прицелится обратно в мерзость перед собой: было слишком поздно спасать ему жизнь, но у меня все еще было время, чтоб спасти его душу.

Юргена, конечно же, не нужно было подгонять, чтоб он открыл огонь, и он всаживал очередь за очередью лазерные лучи в деформированное чудовище. Тело Жарена подтянулось к сервитору, все еще окруженному ореолом потрескивающей энергии, насколько я могу судить столь же колдовской, сколь и электрической ; и перед моим испуганным взором он тоже начал течь, словно плавящийся воск, плоть, кровь и кости удвоили размеры биомеханического ужаса.

— Демон на мостике, — ломанным от паники голосом я передал в вокс, — нужно подкрепление. Лазган не останавливает его!

— Что мы можем сделать? — спросил Мирес, весь его гнев ушел, он с отвисшей от ужаса челюстью пялился на тварь.

— Бежать, — ответил я, приготовившись к этому и задумавшись, придется ли мне использовать своей цепной меч, чтоб пробиться через паникующую толпу экипажа, блокирующую дверь, — если только не желаете стать следующим блюдом в меню.

Неудивительно, что он не захотел и присоединился к всеобщему массовому бегству, в то время как мы с Юргеном поливали мерзость перед нами бесплодными лазерными лучами, в надежде прикрыть отступление гражданских. Что, как я уже признался, было не совсем моим первым порывом; но я достаточно хорошо понял, что чем больше демон жрет, тем сильнее становится, и спасение Миреса и толпы от превращения в закуску для твари из варпа, заметно увеличит мои шансы сбежать с «Огней Веры» с нетронутой шкурой и душой. Кроме того, в данных обстоятельствах, чем ближе я буду к Юргену, тем лучше, и по несчастью мы оказались далеко от двери.

— Фрак его, — выругался Юрген, что в то время для меня показалось похвальным преуменьшением, и снял с плеча мелту. Вряд ли самое подходящее оружие для использования на мостике, будучи окруженными таинственными механизмами всех типов, но любые сопутствующие повреждения будут проблемой позже; принимая во внимание, что демон определенно был проблемой сейчас. Я сталкивался с такими тварями раньше, хотя и не часто, спасибо Императору , так что знал, что не могу убить ее; но если бы мы могли причинить достаточно повреждений этой ужасной твари, то ее бы затянуло обратно в варп. Я рефлекторно закрыл глаза, как только Юрген нажал на спусковой крючок, и ощутил отдачу жара, когда ослепительный разряд ударил по кожному покрову, оставив на сетчатке пляшущие точки света. Проморгавшись, я смог увидеть несколько опаленных отметин на металлических компонентах корчащейся мерзости, но ни одного признака поражения плоти, которая продолжала течь как размороженный жир, скручиваясь в еще более отвратительные формы.

— Капеллан в пути, — ответила по воксу Кастин, когда последний паникующий гражданский покинул комнату, — сможете прижать его огнем, пока он не доберется туда?

— Попытаемся, — ответил я, глядя одним глазом на дверь, осторожно подбирая слова, чтоб это не звучало как обещание. Поскольку со своей стороны считал, что мы могли бы с тем же успехом сдерживать его из коридора, или еще лучше, из ангара для шаттлов.

— Оно все еще растет, — сказал Юрген, и, похолодев от ужаса, я осознал, что он прав.

Металлический пол вокруг демона размяк, обмывая его растущие формы подобно приливу на пляже, само вещество корабля становилось кормом для порожденного варпом чудовища. Юрген снова выстрелил из мелты, и в этот раз я увидел, как плоть запузырилась и зафыркала, словно пережаренный стейк, перед тем как мгновением позже струпьями отпасть от панциря из металла.

Демон смеялся, уродливый звук становился еще более зловещим, отфильтрованный механической гортанью, которая когда-то принадлежала лишенному разума сервитору, и теперь была погребена в сердцевине живой, раздувшейся раковой опухоли.

— Берегись кабелей! — заорал я, увидев новую, более коварную угрозу. Колыхающиеся механические усики, которые поймали и поджарили Жарена, теперь тянулись вперед к контрольной кафедре: и пока я смотрел, один из них начал углубляться в пост, с которым управлялся Колин. Я не знал, что это чудовище сделает, если получит контроль над кораблем и еще меньше желал это выяснить.

Поставив вращение зубцов цепного меча на максимум, я с фонтаном искр рассек кабель, почувствовав рукой удар похожий на пинок космодесантника, когда ток ударил через оружие. К счастью рукоять были изолированной как раз для вот таких непредвиденных ситуаций, и большинство искр легли на мою перчатку. Не могу сказать, что это было приятным ощущением, но я не сомневался, что чувствовал бы себя намного хуже, если бы демон умудрился провернуть план, что бы там ни было у него на уме.

— Кабеля. Вы правы, сэр, — как всегда невозмутимо согласился Юрген, и посжигал до шлака те, которые мог видеть, серией метких мелта разрядов, в то время как я со скрежетом зубов разрезал еще один, результат был столь же неприятным, как и предыдущий.

Все это время демон продолжал смеяться, приводя нас в замешательство, как будто находил все происходящее отличной шуткой, секундой позже я обнаружил почему. Концы кабелей, которые я разрезал все еще двигались, вместо того чтоб благопристойно, как того и требовалось от них, смиренно лежать на палубе.

Первым намеком было неожиданное нападение металлических змей, которые свернулись кольцом вокруг меня, пока мое внимание было приковано к раздувающемуся могильному холму их плоти и металла, которое породило их. Когда щупальца сжались, я боролся чтоб вдохнуть, мои ребра трещали, и я ожидал, что они в любую секунду поломаются, в то время как бесплодно пытался освободить руку с цепным мечом. По крайней мере, демон больше не мог пускать по проводам ток, явно нуждаясь для этого в физическом контакте, но когда глаза застила серая дымка, это стало скудным утешением.

Смутно я осознал, что меня тянет к чудовищному существу, изначальный ужас бился у меня в голове, поскольку оно приготовилось сожрать саму мою душу.

Затем внезапно я почувствовал, как сжимающая металлическая банда отпала и ощутил что снова могу дышать; неоднозначное благо, поскольку мои вдохи принесли сильный и знакомый аромат.

— Все в порядке, сэр, — сказал Юрген, стягивая последнюю петлю и бросив её на пол, где она и осталась лежать обнадеживающе неподвижно, — они довольно легко отрываются.

Так и было, хотя сомневаюсь, что это мог бы сделать кто-то другой, лишенный его своеобразного таланта. Для полной уверенности он быстрым выстрелом мелты превратил их в лужицу шлака, прежде чем снова обернуться к жуткому холму плоти и металла.

— Отступаем, — сказал я, увидев, что путь к двери наконец-то свободен, разбивая её несколькими выстрелами. Демон стремительно сдвинулся, чтобы отрезать нас от двери, но в последний момент дернулся, когда, я надеюсь, вошел в поле досягаемости того (чем бы оно ни было), чем Юрген так беспокоил обитателей Проклятого Царства. Как только это произошло, он снова выстрелил из мелты, и на этот раз смог нанести урон: на плоти остался уродливый прожженный шрам, из которого выглядывал размягчившийся металл. В тусклом освещении мостика тот пылал красным. Впервые демон перестал смеяться и рев гнева и отвращения пронесся по залу.

— Держитесь поближе к нему, — сказал я, заметив, как крошечные оспины, оставленные на его растянутой коже выстрелами моего лазпистолета остаются, вместо того чтобы, как раньше, исчезнуть. Со слабой вспышкой надежды я вспомнил, то же самое происходило когда мы сражались с демоном на Адумбрии, но тогда у нас была массированная огневая поддержка всей группы, сосредоточенная на мерзости, и Юрген, как-то блокирующий её способности к исцелению и даже тогда это было непросто.

Я заколебался, не зная, что делать с нашим крошечным преимуществом: попытаться, надеясь на Трон, найти способ использовать его, или просто сбежать, пока у нас ещё была такая возможность. Но решить не успел, топот ботинок в коридоре и звучный голос, певший непонятную тарабарщину на высоком готике, сделали это за меня. Вряд ли стоило надеяться, что солдаты, видевшие как легендарный Кайфас Каин драпает к спасательным ботам, станут в будущем прикрывать мне спину. Так что когда священник с отрядом тех, кому не повезло оказаться у него на пути, ворвались на мостик, я повернулся к движущейся груде плоти и механизмов, взмахнув своим цепным мечом в героической манере. Мне очень повезло зацепить им кусок плоти, торчащий между двух металлических пластин и разорвать его с драматическими брызгами сукровицы.

— Комиссар! Ложитесь! — взревел капеллан Топ голосом, привыкшим разноситься в самые дальние уголки часовни без помощи магнавокса, и я сразу подчинился. Юрген, как всегда, последовал за мной. Несколько небольших предметов по дуге пролетели над моей головой и взорвались, ударившись о демона, который весьма удовлетворительно завопил; когда я встал, то увидел, как тот весь шипит и пузырится, плоть стекает, а металлические части возгоняются в пену.

— Кислота? — озадаченно спросил я, задаваясь вопросом, где он нашел ее в таких количествах, и Топ засмеялся, откровенно забавляясь.

— Святая вода, — сказал он, — я её сам благословил. Хорошо, а?

Ну, с этим я едва ли мог спорить; обычно у меня не было много времени на почитателей Императора, но нельзя отрицать, что в подобные моменты они были нужны.

До того как я поблагодарил его, вопящий демон кинулся в нашу сторону, оторвав от пола пару контрольных кафедр и вбил горстку вновь прибывших солдат в стену.

— Берегись! — предупредил я, как раз во время, снова уклоняясь, когда цеп из усиков плавящейся плоти выстрелил в нас. На обратном пути я поймал один цепным мечом, но жужжащий клинок просто продрал рану по всей длине; несмотря на мои старания, он сильно ударил Топа (этого хватило бы, чтоб оставить вмятину на «Химере») и отправил его кувырком на палубу.

— Он не имеет права так поступать с воинами Императора! — воскликнул Юрген с тоном оскорбленного благочестия, снова выстрелив из мелты, и на сей раз, пробив дыру в кишках демона размером с голову. Я не знаю, какие повреждения были нанесены благодаря его собственным способностям, а какие благодаря духовной атаке капеллана , но в любом случае это выглядело как удар милосердия, возвышающаяся мерзость пошатнулась и рухнула на палубу, по пути получив залп из лазганов от собравшихся солдат.

— Огнеметы! — заревел Топ, вскарабкиваясь на ноги с помощью ближайшей кафедры и подстраивая стандартный гвардейский шлем, украшенный розариусом под небрежно, неуместным углом .

Не в первый раз казалось, что символ его организации защитил его в ситуации, где менее удачливым или менее набожным не повезло.

— Прикончите его!

С этим я не мог поспорить, так что встал в сторону, когда троица солдат с зажигательным оружием поливала павшего гиганта прометиевым пламенем, обжигая воздух во внезапно показавшейся маленькой комнаты. Пламя ревело, сгорая с нездоровым синеватым оттенком, что снова мне напомнило колдовской огонь. Рев демона становился слабее и он тщетно метался, еще сильнее приводя в беспорядок контрольные панели мостика, если это было возможным.

— Он сжимается! — крикнул я, едва осмелившись поверить в это, и еще пару раз пальнул в содрогающийся огненный ад, скорее для приличия, чем ожидая, что из этого выйдет что-то хорошее.

— Он теряет власть на материальном плане, — сказал Топ, наступая и начиная читать обряд экзорцизма. Насколько я знал, он ни разу не исполнял его раньше, но читал его с большим удовольствием, чем я мог ожидать. Юрген помог ему последним выстрелом мелты, и чудовищная тварь внезапно исчезла с резким треском взорвавшегося воздуха.

Я оглядел руины мостика, на котором внезапно все затихло, за исключением стонов раненных и слабого треска разбросанных тут и там небольших пожаров, где медленно догорал разлитый из огнеметов прометий. Казалось, вряд ли что на контрольных постах ничего не пострадало.

— Я лучше проведу ритуал полного очищения, прежде чем позволю экипажу вернуться, — через мгновение сказал Топ и я кивнул, все еще пытаясь оценить степень разрушения.

— Если думаете, что в этом есть смысл, — сказал я, — они вряд ли смогут отсюда управлять кораблем.

Холодный узел страха туго скрутил мои внутренности, когда я закончил говорить, и вся важность сказанного дошла до меня. Если не произойдет чуда, то «Огни Веры» станет для нас всех гробом.

 

Глава четвертая

— Мы ничего не можем сделать. Нам придется эвакуироваться с корабля, — решительно заявил я.

Недели, которые я провел на борту спасательной капсулы в системе Перли, не были совсем комфортными, но намного лучше, чем попытка дышать в вакууме, что предшествовала им. С другой стороны, спасательные капсулы на борту «Огней Веры» были вероятно столь же ветхими как и сам корабль: и довериться им будет актом отчаянья, но в данный момент я не видел других альтернатив.

— Это не возможно, — сказал Мирес, глядя то на меня, то на Кастин, то на Броклау и обратно, словно гретчин, которому троица голодный орков приказала надыбать закуски, а тому пришлось признаться, что кладовая пуста.

— У нас достаточно спасательных капсул для экипажа, но…

— Едва ли десятая часть того, что нужно полку, — отрезала Кастин, будучи абсолютно рада, оставить Миреса и его людей на борту покалеченной громадины задыхаться или умереть от голода. Может быть, она бы так и поступила: в конце концов, это их некомпетентность свалила на нас все эти проблемы. Но это означало оставить большинство наших людей на произвол судьбы, а Гвардия не бросает своих; нам нужно найти выход из этого для всех или спуститься всем вместе.

По крайней мере, так поступали валхалльцы: лично мне как-то ближе было «сам за себя».

— Что с шаттлами?

— Все еще ожидают нас, — сказал Броклау, что звучало несколько ободряюще, — проблема в том, что сначала нам нужно выйти на стабильную орбиту.

Он повернулся к Миресу, который явно поежился.

— И наши шансы на это….?

— Не лучшие, — признал капитан, еще раз в ужасе взглянув на окружающий нас разрушенный мостик. Тот кишел членами экипажа и ремонтниками, которые общались друг с другом на резком и непонятном специальном диалекте, но ситуация была выше их сил и они это знали.

— Мы попытаемся повторно переосвятить систему маневрирования, но на самом деле это работа для техножреца.

— В Примаделвинге есть святыня Механикус, — сказал Броклау, который, как хороший офицер, пробрался сквозь материалы брифинга, что позволяло Кастин и мне безнаказанно просматривать их вскользь, — если бы мы смогли доставить сюда техножрецов, они смогли бы вовремя устранить повреждения?

— Они бы смогли, — сказал Мирес, внезапно став выглядеть более обнадеженным. Он вынул инфопланшет и отстучал на нем ряд вычислений. После этого его лицо снова вытянулось.

— Не смог рассчитать точку встречи, — сказал он, протягивая нам крошечный экран, чтобы мы могли прочесть. Потом, сообразив, что не все могут его видеть, перебросил данные на большой пикт-экран, который каким-то чудом выжил среди царившего вокруг разгрома.

— Что это? — спросила Кастин, хмуро глядя на сложную диаграмму.

— Орбитальная механика, — заявил Мирес, чьи прежние дерзкие манеры начали было возвращаться, пока я не позволил своей руке слегка коснуться на рукояти цепного меча.

— Это мы, видите? — наше местоположение отмечал стилизованный силуэт звездолета. Его курс был спроецирован в виде зеленой линии, которая где-то в углу экрана пересекалась с кругом, обозначающим Нускуам Фундументибус. Другая линия показывала движение планеты вперед — назад, словно косточка на счетах.

— Тому, что взлетит с планеты, придется пролететь мимо нас, развернуться и догнать. Он не сможет состыковаться, не уровняв скорости.

— Мы кое-что понимаем в этом, — сказал я, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым.

— Мы провели достаточно времени на шаттлах, причаливающих к звездолетам. В чем проблема?

— В нашей скорости, — сказал Мирес, снова явно чувствуя себя не в своей тарелке, — даже на полной тяге шаттл никогда не сможет догнать нас.

— Тогда нам нужно замедлиться, — сказал Броклау, никогда не боявшийся заявить очевидное, — как нам это сделать?

— Снова запустить двигатели, — сказал Мирес, — затем использовать маневровые ускорители для разворота. И запустить главный двигатель так, чтобы его тяга лежала вдоль нашего курса.

Он сделал что-то с планшетом, который он держал в руке и символ звездолета (который выглядел более гладким и лучше ухоженным, чем в реальной жизни) послушно сделал сальто. Он попытался выдать обнадеживающую улыбку, которая при виде нашего отказа успокоиться померкла и стерлась.

— Мы можем запустить их снова из инженариума, поэтому не будем ждать, когда на мостике будут восстановлены органы управления.

— Вопрос остается в ускорителях, — сказал я, — как долго они будут в ремонте?

Я наблюдал за тем, как лицо Миреса исказилось, пытаясь найти ответ, который бы не звучал как «мы фракнулись».

— Неважно, — добавил я, прежде чем он смог заговорить, — очевидно, что слишком долго.

— А что насчет шаттлов на борту? — спросила Кастин. — У вас должно быть несколько, так?

Мы прибыли на борт в тяжелых грузовиках, принадлежащих Муниторуму на Коронусе, и ожидали, что высадимся на том, что будет доступно в месте назначения. Но любые гражданские корабли, на которых мне доводилось путешествовать, несли несколько вспомогательных судов того или иного вида. Даже «Огни Веры» не были исключением. Мирес пожал плечами.

— Есть у нас два, — сказал он, наконец, — корветы обслуживания. Мы, вероятно, могли бы втиснуть в них десять или двенадцать человек.

— Это на десять или двенадцать меньше, — указал я, уже решив найти хорошую причину оказаться среди них, если понадобится, — если есть время на несколько ходок…

Мирес открыто ухмыльнулся моему невежеству.

— Они смогут вылететь. Но не смогут вернуться, как те, которых вы ждете.

— Полагаю, нет, — сказал я, мое внимание вернулось к пикт-экрану, нависавшему над нашими головами. Это могло быть только мое воображение, но маленький значок корабля уже постепенно приближался к массе планеты.

Я не могу притворяться, что следующая пара недель прошла совсем легко; «Огни Веры» продолжал, словно пуля приближаться к Нускуам Фундументибус, несмотря на все усилия Миреса и его экипажа устранить повреждения, нанесенные кораблю появлением демона. Их усердие было впечатляющим, особенно после того, как Кастин приняла меры предосторожности, разместив вооруженных охранников у спасательных капсул и ангара с шаттлами, но все было бесполезно; каждый раз, когда они восстанавливали одну из систем, где-то еще обнаруживалась неисправность.

Команда, работавшая с двигателями, добилась лучших результатов, возможно потому, что мы позволили нашим собственным шестереночкам похозяйничать там, но это была Пиррова победа; до тех пор, пока мы не сможем развернуться и использовать их, чтобы замедлить наше стремительное пике к поверхности планеты, запустить их означало просто приблизить катастрофу.

— Или получится? — Спросил Мирес, когда я озвучил мысль, он стал неожиданно подвижным, когда поразмыслил над ней. Он подтянул к себе инфопланшет и снова начал вычисления.

— Мы отлично пронесемся, но…

— Но что? — я потребовал ответа.

— Я должен был предвидеть это, — капитан вручил мне планшет, когда выражение его лица, которое было видно за бородой, стало достаточно горестным, — мы были столь заняты поиском ответа на вопрос, как нам замедлится, что я никогда не задумывался. Вместо этого мы можем ускориться.

— И протаранить планету завтра вместо послезавтра? — саркастически спросил я, стараясь разобраться в его диаграмме. Она выглядела почти идентично той, которую он выводил на экран на мостике две недели тому назад, за исключением корабля и планеты, которые очевидно теперь были ближе друг к другу. Случайно я взглянул на большую картинку, которая снова показывала вид снаружи; к этому времени солнце уже было видимым диском, и хотя я знал, что с этого расстояния разобрать было не возможно, я как-то умудрился убедить себя, что одна из точек света рядом, была планетой, с которой мы можем столкнуться.

— Не совсем, — Мирес сделал что-то с планшетом, — если мы достаточно разгонимся, то сможем проскочить в космос быстрее, чем там окажется планета.

Зеленая линий, обозначающая будущий курс «Огней Веры», кажется, немного сдвинулась, затем оторвалась от планеты, задев ее за край.

— Таким образом, мы улетим в космос еще быстрее, чем спасательное судно доберется до нас, — сказал я.

Мирес пожал плечами.

— По крайней мере, у нас будет больше времени для ремонта. Но если мы правильно направим ускорители, то заденем верхние слои атмосферы.

— И сгорим, — саркастически добавил я, — все лучше и лучше.

— Корабль выдержит это, — сказал Мирес, — хотя вам явно не понравится очутиться на любой внешней палубе. Но в центральных вполне можно будет выжить.

Зеленая линия повернулась, пока я пытался не слишком сильно размышлять о том, что произойдет.

— Это потребует времени, а еще лучше — удачи. Но смотрите. Линия начала скручиваться, что означает…

— Мы попадем на орбиту, — сказал я.

Мирес кивнул.

— На длинную и эллиптическую. Займет несколько месяцев, чтоб вернуться. Снабжение будет скудным и воздуха будет мало. Но зато мы снова сможем восстановить управление.

— И если нет, то мы достаточно замедлимся, чтоб нас забрали шаттлы, — закончил я.

— Верно, — ответил Мирес, впервые с нашей первой встречи в погрузочном доке он выглядел радостным. Он взглянул на меня, с тревогой ища одобрения, явно не желая нести в одиночку ответственность, за этот безумный и рискованный план.

— Хотите обсудить это со своими людьми до того как начнем?

Я покачал головой. Я уже знал что скажут Кастин и Броклау; даже слабый шанс выжить лучше, чем никакого. Это я уже доказал себя слишком много раз, чем хотелось бы. Я вздохнул, стараясь не думать о том, что этот раз может стать исключением.

— Просто сделайте это, — сказал я, надеясь, что это не убьет нас на один день раньше.

 

Глава пятая

Мостик все еще выглядел скорее коллекцией хлама, чем функционирующим командным центром, но к этому времени еще несколько кафедр залатали и наспех укомплектовали, так что я сел настолько близко к командному трону Миреса, насколько мог. Мой стул казался достаточно прочным, приваренным к палубе за одним из разбитых постов экипажа, который еще не вернули к жизни. Что позволяло мне вцепиться хоть во что-то, если случится худшее, а я был патологический убежден, что так и произойдет. С того места где сидел, я ясно видел пикт-экран, который в данный момент показывал гораздо большую часть стремительно приближающейся планеты, чтоб оставить меня спокойным, и что более важно, отчетливо видел Миреса. Хотя это и было недостаточным утешением, я частным образом для себя решил, что если все начнет вонять как тухлый плойн, он отправиться к Золотому Трону на несколько минут раньше всех остальных.

— Как дела? — спросил я его, хватаясь руками за подлокотники, мои аугметические пальцы явно оставили вмятины на металле . В моем голосе сквозило легкомыслие, хотя я столь осторожно присел на изношенную и шероховатую обивку, что выглядел намного спокойнее, чем был на самом деле.

— Готовы, как всегда, — ответил он, его голос звучал как раз так, как я по-настоящему себя чувствовал.

— Тогда давайте это сделаем, — сказал я, осознав, что последние сказанные слова были достаточно прозаичными. Возможно, мне следовало сбежать к спасательным капсулам, сейчас охрана была снята, в ожидании, что на внешних палубах станет жарче чем в печке, пока у меня был такой шанс; но если это нелепый план сработает, несмотря на шансы, Комиссариат запихнет меня в штрафной легион за дезертирство почти сразу же, как только я приземлюсь. По крайней мере, если я умру сегодня, моя репутация не пострадает, хотя лучше чтобы это произошло со мной.

К этому времени пятнистая белая громада планеты выросла и заполнила почти весь экран: секундной позже линия горизонта совершенно исчезла, оставив перед нами только поверхность планеты, к которой мы стремительно падали. Даже в своих самых пессимистических представлениях я не думал, что столь близок к гибели.

— Выжмите все что можете! — Мирес рявкнул в переговорное устройство с машинариумом и, несмотря на компенсирующее, колеблющееся гравитационное поле корабля, я могу поклясться, что почувствовал внезапное сильное ускорение. Конечно же, это было маловероятным, так как двигатели и так работали на пределе с тех пор, как он предложил этот безумный маневр, но возможно его потеющие подчиненные умудрились выжать из них еще чуть-чуть, одной только силой воли.

— Кайфас, — передала по воксу Кастин, в ее голосе было затаенное напряжение, в данных обстоятельствах, я не мог ее винить за это, — что происходит?

— Мы почти попали в атмосферу, — ответил я, — все в безопасности?

Даже в такой экстремальной ситуации я не забыл выглядеть так, как будто заботился о благополучии солдат; в том маловероятном случае, если мы выберемся из этого бардака, мы очень быстро столкнемся с орками, и я хотел быть уверенным, что они прикроют меня, когда это произойдет.

— В безопасности, настолько это возможно, — ответила Кастин, — мы приварили «Химеры» к палубе и оббили их внутри матрасами и другой фигней, которую смогли найти. Мы упакованы как селедки в бочке, но должны пережить даже худшие удары.

— Рад это услышать, — ответил я, надеясь, что в этих обстоятельствах внешняя демонстрация уверенности сохранит высокий боевой дух. Постепенно, к моему невыразимому облегчению, изгиб горизонта вновь появился на пикт-экране, маленький кусочек черноты выплыл из нижнего левого угла.

— Давай! Давай! — понукал Мирес, словно «Огни Веры» был упрямым нагруженным мулом, которого нужно было умаслить.

— Кажется, все получается, — передал я Кастин, через несколько минут напряженного ожидания, я не сомневался что в моем голосе явно ощущалось огромное чувство облегчения.

Уверенный, что наше головокружительное падение в пасть забвения отложено, я начал изучать поверхность мира, к которому мы приближались, надеясь увидеть какие-то узнаваемые ориентиры. Но к этому времени наши брюшные пластины корпуса начали светиться тусклым акенберри-красным, дымка ионизированного воздуха заволокла все внешние имаджиферы, и все, что я мог различить на планете под нами, было несколькими пятнами серого, что возможно было облаками, сеющими свежий груз снега на уже заледенелый ландшафт под нами.

— Держитесь, — предупредил Мирес, — будет жестко.

Это я уже и так вывел для себя, несмотря на лучшие старания, что бы там ни поддерживало внутреннюю гравитацию стабильной, корабль начал вибрировать, когда слабый верхний слой атмосферы схватил его за киль.

Я снова с силой сжал подлокотники.

— Сколько еще? — спросил я, стараясь не выдать свою обеспокоенность.

— Еще несколько минут, — сказал Мирес, в его голосе была эйфория игрока, который только что поставил на слабый расклад и начал осознавать, что у остальных карты еще хуже, — мы почти выпрыгнули обратно в космос.

В этот момент над поверхностью ледяного шарика появилось темное пятнышко. Я потянулся вперед из своего сидения, чтоб лучше разглядеть.

— Что это? — спросил я. Мирес стал выглядеть так, как будто кто-то из остальных игроков только что выкинул пару инквизиторов. Его лицо, по крайней мере, та часть, которую я мог видеть из-за бороды, побледнела.

— Орбитальные доки, — ответил он.

— Они ведь не такие большие, а? — спросил я, пока линия горизонта продолжила вползать на пикт-экран. Точка двигалась вместе с ней, входя в черноту космоса, где немедленно начала сверкать подобно яркой звезде, прямо по центру экрана.

— Достаточно большие, — мрачно ответил Мирес.

Я смотрел, как по мере нашего приближения раздувалось изображение доков на пикт-экране.

Широкая структура, казалось, росла вместе с каждым ударом сердца, быстрого взгляда на ауспекс в стоящей рядом со мной кафедре было достаточно, чтоб подтвердить — мы мчимся к ним со скоростью, которая превратит нас в облако мусора при столкновении. Точка, отмечающая космическую станцию, намертво зависла перед нами, пара меньших, двигающихся рядом (вероятно суда), спешно улепетывали, пытаясь убраться с дороги, пока еще могли. Они даже были видны на пикте, или я только умудрился убедить себя в этом, слабое свечение их двигателей медленно двигалось на фоне звездного неба.

— Так мы ударимся или нет? — потребовал я ответа, мой испуганный взгляд зафиксировался на орбитальной станции, которая к этому времени заполнила экран. Я уже мог различить отдельные шпили и доковые рукава, и горстку кораблей, как наш собственный, которые по каким-то причинам, вероятно, решили остаться, несмотря на опасность.

— Без понятия, — сказал Мирес, нервно жуя губу. Я ощутил, как мои пальцы снова обхватили подлокотник, словно я держал в руках его шею.

— Он очень близко.

Это, ну просто чертовски сильно помогло успокоиться.

— Мы можем использовать двигатели корветов обслуживания, чтоб столкнуть нас с курса? — спросил я.

— Если бы могли, мы бы уже так сделали, — отмахнулся Мирес, но тогда я был слишком напуган, чтоб обидеться, — они нам помогут не больше, чем, если мы все залезем в воздушный шлюз и начнем пердеть.

— Если, конечно, люки не приварит нашим прохождением через атмосферу, — добавил Колин, глядя на капитана поверх своего ауспекс поста.

— В любом случае вопрос риторический, — сказал Мирес, его взгляд был прикован к станции впереди нас. Когда изображение увеличилось, я начал осознавать к настолько огромной и сложной, размером с город, структуре мы неслись. Я разглядел отдельные детали, огромную центральную громаду и торчащие доковые рукава, делали ее похожей на огромную металлическую морскую звезду, каждая дополнительная структура была размером с жилой квартал. На них висело множество ауспекс и вокс-антен, подобно виноградной лозе на разрушенной цитадели, я начал различать бесчисленные маленькие корабли, шныряющие между ними, словно насекомые вокруг гнезда. Если бы наши вокс-антенны не сбрило недавним погружением в атмосферу, я не сомневаюсь, что по мостику к этому времени уже бы эхом разносилась волна панических передач.

— Уменьшить мощность до трех, пяти и семи, — рявкнул Мирес и я почувствовал внезапный, головокружительный крен, когда невидимые труженики машинариума выполнили его приказ, — и разберитесь с этой проклятой гравитацией!

Внушительная громада космической станции начала уплывать с центра экрана, и я ощутил вновь вспыхнувшую надежду.

— Что бы вы только что ни сделали, кажется, это сработало , - сказал я, хотя, на мой взгляд, он, кажется, сделал это поздновато. .

— Мы еще не пролетели, — сказал Мирес, так же крепко хватаясь за подлокотник, как и я.

У меня перехватило дыхание, когда один из доковых рукавов понесся из угла экрана к нашему носу.

— У нас не получится!

— Держитесь! — передал я по воксу за мгновение до того, как мы получили скользящий удар, от которого старый корабль зазвенел как кафедральный колокол.

Палуба подо мной сильно завибрировала, половину люминаторов в потолке оторвало, оросив нас битым стеклом; секундой позже грубый красный, аварийный свет заменил их, словно окунув нас в ванную с кровью. Сверкающие облака улетающей атмосферы прорывались из докового рукава, так как мы пропахали длинную борозду вдоль него и обломки начали подобно крови истекать в космос из причиненных нами ран.

Куски металла, грузовые контейнеры и что-то, неприятно напоминающее тела, пургой пронеслись мимо имаджифера, затем все исчезло.

— Что это было? — спросила по воксу Кастин, слишком дисциплинированная, чтоб добавить ругательство, к тем, что эхом проносились по мостику. Лично я на ее месте не сдержался бы.

— Мы ударились об орбитальную постройку, — ответил я, — но, кажется, все еще целы.

— Разрыв корпуса в секциях гамма два и бета три, — секундой позже отчитался Колин, — аварийные переборки держаться.

— В любом случае, у нас еще есть воздух, — сказал Мирес, его глаза были прикованы к пикт-экрану.

Звезды превратились в кружащийся калейдоскоп, и зловещая громада планеты регулярно вращалась вокруг экрана. Я видел точно такую же стремительную картинку в спасательной капсуле, когда покидал «Длань Мщения», так что не стал спрашивать, что происходит; нас вращало, мы не могли скорректировать курс или стабилизироваться без маневровых ускорителей.

— Есть потери?

— Отнюдь, — ответил Колин, — внешние палубы еще слишком раскалены, чтоб там кто-то находился.

Он пожал плечами и указал на смутные очертания планеты. Корпус уже снова стал светиться красным и такая же слабая дымка ионизированной атмосферы, которую я видел прежде, начала клубиться.

— Не так уж важно. Мы умрем все вместе, когда ударимся.

 

Глава шестая

Конечно же, я не в первый раз прилетал на планету с жесткой посадкой. Наша спасательная капсула прибыли на Перлию с большей частью неработающих систем торможения, после того как орочий пилот истребителя использовал нас в качестве тренировочной цели, когда мы входили в атмосферу. В последний раз, когда я ступил на ледяной мир, шаттл, на котором я находился, по пути вниз пал жертвой удачного, предположительно, противовоздушного огня. Но я никогда не разбивался в чем-то в десятки раз тяжелее, как космический корабль. Мне хотелось бы утверждать, что этот опыт был менее травматичен, но по правде, он был столь же ужасающим, как и предыдущие случаи, когда я впервые приземлялся на планету, проделав в ней вмятину.

И снова спасательная капсула, которую я заметил, пришла мне в голову как потенциальная альтернатива тому, чтоб остаться на борту. Но к этому времени мы были уже в верхних слоях атмосферы, что делало запуск в лучшем случае рискованным; не говоря уже о том факте, что я, скорее всего, поджарюсь до того, как достаточно близко подберусь для посадки в эту штуковину. Я на секунду поднялся со своего сидения, расстегнул пояс, и перестегнул его, обхватив спинку, на манер импровизированного ремня безопасности. Нет смысла вылетать от удара, если я мог обезопасить себя. Как только я закончил операцию, то ощутил дрожь по всему корпусу.

— Это что такое? — спросил я, стараясь сдержать нотку тревоги в голосе.

— Термический удар, — резко ответил Колин, — внешний корпус нагревается быстрее, чем внутренности, так что расширяется неравномерно. Вскоре мы получим некоторые повреждения от нагрузки.

— Ты имеешь ввиду, развалимся на части? — спросил я, ощутив вспыхнувшую панику. Мою грудь сжало, стало трудно дышать, и через секунду, после того как осознал, что это происходит из-за того, что температура на мостике начала повышаться, а не просто в ответ на стресс, я испытал небольшое облегчение.

— Надеюсь, нет, — мрачно ответил Мирес, — только незначительно.

— Это воодушевляет, — саркастически ответил я, когда удары усилились, несмотря на все усилия окружающих технопровидцев, удержать гравитацию постоянной. Если не получится, наше кувыркающееся падение через атмосферу шлепнет нас о землю, словно кусок стейка из грокса в блендер, и практически с тем же результатом. Несомненно что нежный желудок Юргена к этому моменту значительно опустел, ассоциация напомнила мне, что тысяча или около того бойцов делает то же самое, и я передал в вокс подходящие банальности, вместе с соответственно отредактированным отчетом о нашем текущем положении.

— Мы все еще целы, — сказал я им, — и медленно снижаемся. Если будем беречь головы, то все будет хорошо.

Даже для меня это было несколько преувеличено. Вместе с темно-красным светом аварийных люминаторов и постоянно повышающейся температурой, к этому времени мостик стал напоминать внутренности микроволновки. Я сморгнул несколько капель пота с глаз и постарался сфокусироваться на пикт-экране, хотя передаваемая картинка снаружи была далеко не успокаивающей. Надпалубные надстройки корабля плавились как свечной воск, шпили и башенки, торчащие из корпуса, размягчились под действием невероятного жара при атмосферном трении или просто отлетали, чтоб присоединиться к кометному хвосту из обломков, который спиралью закручивался за нами. Я осознал, что благословляю предвидение всех флотских конструкторов, которые сочли подходящим разместить мостик и машинариум так близко к центру корабля.

Наш кувыркающийся полет через атмосферу и ореол окружающей плазмы, мешал различить что-либо за корпусом, но мне показалось, что линия горизонта на пикт-экране, больше не изгибалась дугой. По правде, она была явно зазубренной и мои кишки сжались, когда я предугадал почему.

— Там горы! — воскликнул я. — Мы можем пролететь над ними?

— Один Трон знает, — ответил Мирес, так сильно сжимая медальон в форме аквилы, что я увидел сочащуюся из кулака кровь. Огромная громада корабля стонала, и нас дико накренило, бросив меня на рукотворный ремень безопасности.

— Какого черта это было? — не подумав, спросил я, и только когда Колин ответил, осознал, что озвучил свою мысль.

— Первичные силовые реле закоротило, — доложил он, — все было направлено в гравитики.

Это было единственной причиной, почему я еще не был мертв.

Я еще рез взглянул на экран, и был столь испуган, что отвел взгляд. К этому времени мы были уже достаточно низко, чтоб создать по пути гиперзвуковую пургу, разрывая глубокую рану в метрах льда и вечной мерзлоте, когда атмосферная волна впереди нас распыляла ландшафт. Несколько дохлых елок, с надеждой цепляющихся за занесенные снегом склоны, водоворотом мгновенно унесло в стороны, месиво воспламенилось и затем, с громоподобным грохотом, словно гнев Самого Императора, воздух, как кувалдой, ударил в стену скал перед нами.

Казалось, вся скала пошатнулась от удара, за одно мгновение, со склонов поблизости сдуло покрывало изj льда и снега, и через еще одно мгновение после этого, валуны размазало в гравий.

Подброшенные в воздух, огромные обломки стучали по корпусу, словно зловещий перезвон колоколов.

— Мы почти приземлились, — передал я по воксу потеющим солдатам на палубах ниже, слишком хорошо знавший, насколько тревожно это звучит для них, — и пробиваемся через гальку, подброшенную нашим воздушным потоком. Держитесь и хватайтесь, будет удар.

В это время с обеих сторон смутно прорисовывались возвышавшиеся над нами пики, хотя было сложно разобрать топографические детали, поскольку мы столь основательно перестраивали окружающий ландшафт. По крайней мере, мы вряд ли в кого-то врежемся, насколько я помнил, большинство нускуамцев удобно прятались в своих пещерных городах, так долго как могли, и высовывали наружу нос, только при безотлагательной необходимости. Конечно, вокруг могли быть орки, если горы, по которым мы скользили, были Великой Хребтовой Грядой, где окопалось большинство зеленокожих, но если мы причиним им вред, насколько я знаю, это послужит им в первую очередь хорошим уроком за право находиться на чужой планете.

Мы срикошетили от низкой гряды, разрезав еще одну рану в избитом корпусе, затем, милостью Императора, на нашем пути пики больше не появлялись. Пикт-экран был ослеплен пролетающими обломками и водоворотом снега, мы были не более чем в нескольких десятках метров над землей и, хвала Императору, перед нами из мрака внезапно открылось огромное пространство чистого льда. У меня хватило времени, чтоб передать по воксу финальное предупреждение бойцам, состоящее из: «Всем держаться! Мы почти…», когда это произошло. Удар сотряс мой хребет, словно пинок дредноута и заставил грохотать пломбы в зубах.

Секундой или двумя позже, я почувствовал второй удар, затем третий и четвертый, каждый пропахивал каньон в вечной мерзлоте длинною в несколько километров; я не могу сказать, сколько раз мы подпрыгивали, но каждый чуть сильнее нас замедлял, и через некоторое время последовательность ударов кувалдой в мой крестец сменилась на продолжительную вибрацию, которая, несомненно, намного меньше огорчала меня, поскольку за долгие годы я стал привычным к езде на «Саламандре» под управлением Юргена. Сложно было что-то разобрать на залепленном снегом пикт-экране. Но насколько я мог судить, мы скользили в облаке пара, проплавляя тоннель во льду глубиной около трех четвертей высоты корпуса, к этому моменту температура ощутимо упала, окружающий нас холод вытягивал иссушающий жар от входа в атмосферу. Вместе с этим мы наконец-то достигли стабильного положения в пространстве, более менее нужной стороной вверх, за что я был преблагодарен, когда наши измученные системы гравитации наконец-то отказали, то расшвыряли членов экипажа, которые подобно мне не привязались, по углам мостика, словно мешки с мясом.

В конечном счете, тряска спала, пока я окончательно не осознал, что остаточные сотрясения, ощущаемые мной, были всего лишь напряжением моих измученных мышц, после чего я освободился от импровизированного ремня безопасности. Пол был наклонен под углом, я на мгновение потерял равновесие и для поддержки повис на своем стуле.

— Мы приземлились, — передал я по воксу, хотя считал что это и так очевидно, — много потерь?

— Достаточно, — резковато ответила Кастин, так что я не стал выдавливать из нее детали, удовлетворившись неожиданным ликованием по поводу своего собственного выживания.

— Медика на мостик, — приказал Колин по какой-то внутренней вокс-системе. Трон видит, они были нужны; хотя шансы, что любой выживший медик из экипажа ответит достаточно быстро, были достаточно малы. Его лицо было бледным и, кажется, он нянчил сломанную руку; что делало его самым здоровым из гражданских, насколько я мог видеть.

— К счастью, ты увольняешься пока дела идут хорошо, — сказал я, глядя на окружающее нас разрушение. Мирес все еще горбился в своем командном троне и я, шатаясь, пошел к нему по наклонной палубе; не могу сказать точно, в тот день мне хотелось сначала поздравить его или прикончить за то, что втянул нас в этот бардак. Но получилось, что меня избавили от выбора; его глаза были широко открыты и слепо смотрели в одну точку. Когда-то в серии потрясающих кости ударов, он сломал свою никчемную шею.

Палуба резко сместилась, и я обратил свое внимание на пикт-экран, стараясь понять, где мы очутились. Картинку, которая предстала перед моими глазами, было сложно интерпретировать.

Все было окутано саваном дымки, но вместо иззубренных ледяных полей и летающего снега, которые я запомнил с прошлого визита в этот отсталый мир, мы, кажется, были окружены низкой, плоской поверхностью, которая мягко колыхалась вокруг нас во всех направлениях. Теперь, когда мы прекратили движение, жар от обшивки уходил в лед, плавя его.

Несмотря на мой изначальный скептицизм, абсолютно не было сомнений — мы в центре озера. И это означало…

— Кости Императора! — посетовал я. — Да мы же тонем!

 

Глава седьмая

— Не совсем верно, — уверил меня Колин, — большинство из герметичных дверей держатся.

— Но корпус получил больше дыр, чем отпетый еретик, — возражал я. Она будет набираться через разрывы, оставленные нашим столкновением с орбитальной станцией и пиком, который мы перепрыгнули, не говоря уже о неисчислимых мелких разрывах, где оторвало заклепки и согнуло плиты, пока мы скакали через ледяное поле, словно плоский камень по воде. И не упоминая разломы и деформацию от напряжения опор внутри, где корпус смертельно ослаб от печного жара нашего пламенного падения через атмосферу. Как в подтверждение моих сильнейших страхов, избитый корпус покачнулся под ногами, пока я говорил, внезапное изменение угла палубы моментально привело в беспорядок мое внутренне ухо.

— Всем в подфюзеляжный посадочный ангар, — по общему командному каналу передала Кастин, — и собирайтесь повзводно.

— Хороший требование, — ответил я ей, уже пробираясь к двери, оставляя экипаж перемещаться самостоятельно. По крайней мере, тех, кто все еще мог.

— Чем выше заберемся, тем больше у нас будет времени.

— И без припаркованных шаттлов он достаточно большой, чтоб вместить всех, — добавил Броклау, что так же было верно; будет несколько тесновато с упакованными там тысячью бойцами, но мы управимся.

— Что насчет машин? — вклинилась Сулла. — Они все еще приварены.

— Мы достанем их позже, — уверил я ее, надеясь, что у нас будет такой шанс, — сначала люди, потом оборудование.

Подразумевая в первую очередь себя.

Я достаточно легко пробрался через лабиринт деформированных коридоров, мое инстинктивное понимание замкнутых пространств было надежным как всегда, так что я хорошо провел время, несмотря на деформированный настил и обвалившийся потолок, которые периодически блокировали мой путь. Тем не менее, чувство тревоги устойчиво росло, когда слабое колебание палубных плит под ногами, вызванное тем, что разрушенный корабль продолжал валяться в созданном им же озере, становилось все более четким. Периодические крены становились сильнее, интервалы между ними короче, и я мог очень легко представить причину: накопленное давление воды пробивалось через барьеры, которые временно ее сдерживали, прорываясь через них неудержимыми потоками, затапливая другие отсеки, как это было в подбитом глубоководном аппарате под волнами Коснара.

Что ж, я не утонул тогда и не утону сейчас, по крайней мере, пока могу этому воспрепятствовать.

Расчищая цепным мечом завалы, которые становились слишком надоедливыми, чтоб проскользнуть через них, я пробивался вперед, меня подгоняла хорошо слышимая течь воды.

— Как дела? — спросил я через вокс, разворачиваясь из тупика путаницы обломков слишком больших, чтоб через них можно было прорубиться. Возможно, мне следовало бы остаться с гражданскими, запоздало подумал я — они могли знать короткий путь.

— Мы достигли ангара, — сразу же ответила Кастин, — но погрузочные двери не желают открываться.

— Они заварены жаром от входа в атмосферу, — сказал я, вспоминая слова Колина на мостике.

— Очень похоже, — ответила она, явно более озабоченная эффектом, чем его причинами, — но Федерер думает, что мы можем взорвать их.

Это меня не удивило.

Капитан Федерер, командующий нашими саперами, с почти не здоровым энтузиазмом, подходил ко всему, что взрывалось, но бесспорно был экспертом.

— Ему виднее, — согласился я, чувствуя себя намного увереннее из-за того, что мы сможем выбраться из медленно тонущей гробницы-западни.

Если бы я только мог найти путь, чтоб присоединиться к ним. Я выбрал другой проход, который, кажется, вел в правильном направлении, и понял, что мои ноги хлюпают по ледяной воде, глубиной в несколько сантиметров.

— Лучше скажи ему, чтоб он продолжал. Вода здесь быстро прибывает.

В середине коридора, я отыскал лестницу, дающую доступ к люку в потолке и побежал к ней, воды уже было по щиколотку. Когда я начал подниматься, глухой рокот разнесся эхом по коридору и весь корабль содрогнулся. Я сразу понял, что это означало; переборка, через которую просачивалась вода, внезапно рухнула.

Подстёгнутый адреналиновым выбросом от чистого ужаса, я вскарабкался наверх и уперся в люк над головой, дернув со всей силы за рукоятку, но чертова штуковина отказалась сдвигаться с места. В конце коридора показалась стена воды, несущаяся на меня словно атакующий крутокс; я дотянулся до цепного меча, с какой-то наполовину сформированной идеей попытаться пробиться через нее, уже осознавая, что слишком поздно и через один удар сердца меня снесет и убьет.

Затем люк внезапно сдался и стремительно открылся. Благодатные руки, сопровождаемые менее приятным запахом, потянулись вниз, чтоб вытащить меня.

— Пришел за вами, сэр, — сказал Юрген, когда я вывалился из дыры, подталкиваемый поршнем талой воды. Мы с силой закрыли люк, борясь с напором фонтана, который последовал за мной, и я с удивлением моргнул моему спасителю.

— Почему ты не с остальными? — спросил я его, энергично вытираясь полотенцем, которое он вытащил из своей коллекции подсумков. К этому времени мы должны были быть где-то поблизости от внешнего корпуса; воздух был горячим, так что моя сохнущая одежда окутала меня облаком пара, когда я последовал за ним к ангару.

— Я пошел искать вас, — ответил Юрген, как будто это было очевидным, — услышал, как вы стучите по крышке этой штуковины.

— Спасибо Трону, что услышал, — сказал я, когда мы вошли в отдающий эхом зал, полный собранных повзводно валхалльцев, как и приказала Кастин. Медики были заняты в одном из углов, леча тех, кому пришлось хуже всего, когда мы ударились о землю; явно не все пережили это, поскольку Топ тоже был здесь, сотворяя аквилы. Не было видно мешков с телами, или кто-то был настолько тактичен, чтоб убрал их из виду, или в спешке несчастных просто бросили.

— Мы не продержимся долго, — сказал я Кастин, когда корабль еще раз накренился, — вода всего лишь в паре уровней под нами.

Она кивнула и нажала на комм-бусину.

— Федерер. Самое время.

— Как раз устанавливаю последний заряд, — ответил нам сапер, в его голосе было беспокойство от усердия, которое передалось даже через этот миниатюрный вокс-аппарат.

— Сколько ты использовал? — спросил я, стараясь говорить так, словно вопрос был из праздного любопытства.

— Достаточно, — ответил Федерер, несомненно, его внимание было полностью поглощено детонационным проводами, которые он осторожно снимал с катушки.

— У вас получилось, — сказал Броклау, появляясь из толпы у моего локтя, и я кивнул, стараясь выглядеть расслабленным, насколько мог в данных обстоятельствах, если подумать, вероятно, не слишком .

Но до того как я смог ответить ему, Федерер заорал: «Ложись!», с тоном, который бы я описал как непристойный энтузиазм. Мы с Броклау вздрогнули, как и большинство присутствующих бойцов, и поддались назад, сжав руками уши. Однако вместо ожидаемого взрыва, послышался просто громкий треск, похожий на одиночный выстрел из лазпушки, и появился слабый запах сгоревшего фуцелина.

— Не сработало, — начал говорить я и сделал пару шагов в сторону Федерера, намереваясь парой слов взбодрить его. Но до того как я подошел к нему, раздался агонизирующий визг перенапряженного металла и большая часть внешней стены ангара просто выпала, оставаясь висеть вдоль нижнего края, который изогнулся и порвался, словно конверт, открытый Юргеном собственноручно. Пока я продолжал смотреть с открытым от удивления ртом, дальний конец самодельной рампы погрузился в окружающую нас ледяную воду, подняв фонтан брызг и волну, которая заставила все судно снова вздыбиться.

— Все прошло так хорошо, как и ожидалось, — сказал он, с несомненным самодовольством.

— Предполагалось, что вы взорвете только эту фракнутую дверь! — сказал я, в моем голосе смешалось удивление и восхищение его изобретательностью. Федерер пожал плечами.

— Это бы не помогло нам выбраться быстрее, — достаточно здраво подчеркнул он, — по крайней мере, нам теперь не нужно карабкаться.

— А может мы хотели поплавать, — возразил я, понимая, что большинство людей на борту совсем не умели, и никто из нас не выживет дольше нескольких минут, если по неосторожности попадет в леденящую воду.

— Нет нужды, — сказал Броклау, глядя на панораму обмораживающей до костей пустоши перед нами так, словно это был самый прекрасный вид, что он видел за очень долгое время (честно говоря, для него, вероятно, так и было). Далекие горы были закутаны в облака, свежий снег уже падал, скрывая шрамы нашего приземления, а ближе, порывы ветра со снегом, наметали сугробы на потрескавшейся и поломанной поверхности ледяных полей.

— Скоро он будет достаточно прочен, чтобы идти по нему.

Что ж, ему лучше знать, я полагаю, в конце концов, он уроженец ледяного мира, так что я пролез немного ближе к щели, потуже запахнув шинель. Было еще немного остаточного тепла в корпусе, но ветер был сильным и быстро рассеял последние следы тумана, поднявшиеся из воды вокруг нас. Я взглянул вниз, отмечая с некоторым удивлением, что корка льда уже начал формироваться на волнующейся поверхности, разбиваясь и изменяясь от всплесков под ней, открытые участки уменьшались в размере, пока я смотрел в немом восхищении.

Именно тогда мне показалось, что я видел какое-то мелькнувшее движение в мутных водах, на некотором расстоянии под поверхностью с непонятной целью двигалась темная тень.

— Вы это видели? — спросил я, и майор нахмурился.

— Видел что? — ответил он, прищурившись.

Мы служили вместе с ним достаточно долго, чтоб он просто отмахнулся от сказанного мной, как бы диковинно это не прозвучало, и конечно же я воспринимал так же серьезно все что он или Кастин сказали бы.

— Я думаю, я видел какое-то движение в воде, — сказал я, снова чувствуя покалывание в ладонях, хотя это могло быть нарушение циркуляции из-за холода, — вроде большой рыбы.

— Вероятно, просто кусок мусора отломался ниже ватерлинии, — сказал Броклау, не полностью подавив улыбку. Несколько подбодренный проявленным скептицизмом, я успокоился, хотя если бы я тогда имел хоть малейшее подозрение о том, что мы обнаружим в воде, можете быть уверенны, моя реакция была бы совершенно иной.

— Возможно да, — в блаженном неведении согласился я, и отвернулся, привлеченный знакомым запахом моего помощника, смешанным с гораздо более аппетитным ароматом танна.

— Подумал, что вы захотите, сэр, — сказал он, предлагая исходящую паром фляжку, — это немного вас согреет, после того как вы промокли.

— Спасибо, — ответил я, с благодарностью отогревая плоть и кровь в замерзших пальцах.

Жестокий холод проникал через ткань моей шинели, хотя от ветра нас все еще защищали окружающие металлические стен. Вспоминая, как он пробирает до костей, почти сразу же, как ступишь на ледяное поле, я решил выпить как можно больше горячего, пока это возможно.

— Огромное спасибо.

Хотя корабль продолжал замерзать, мы вскоре могли снова промокнуть, несмотря на оптимизм Броклау.

— Всегда пожалуйста, сэр, — ответил мой помощник, пристально глядя из-за моего левого плеча, чтоб из зияющей дыры в корпусе впервые осмотреть пустынный, снежный ландшафт. Через несколько секунд легкомысленный прогноз майора стал казаться достаточно верным, древний покров льда теперь растягивался он нашего избитого корабля к дрейфующим ледяным валунам вдалеке, постоянный хруст достигал ушей полифонией явного мороза. Мой моральный дух начал расти. В корабле еще было достаточно воздуха, который удержит нас еще чуть дольше на плаву, чтоб твердеющий лед смог удержать нас, поймав наполовину затонувший корабль на месте, вместо того чтоб отправить нас на дно.

— Как скоро мы сможем выбраться отсюда?

— Недолго еще, — ответил я, оценивая его нетерпение, которое, несомненно, разделяли все остальные на борту, за исключением меня. Когда от холодного ветра я прищурил глаза, мне показалось, что увидел движение вдалеке.

— Ампливизор с тобой?

Конечно же он был у него, он вытащил его из своей коллекции полезных подсумков, после того как несколько секунд порылся в них. Я поднес его к глазам и осмотрел отдаленные снежные поля, не поймав ничего кроме совершенно естественного течения светлой, порошкообразной поверхности подгоняемой ветрами.

— Снова увидел что-то? — пошутил Броклау и я пожал плечами, немного застенчиво опуская ампливизор.

— Нельзя быть слишком осторожным, — начал я, когда мой помощник указал вдаль, примерно на девяносто градусов от направления, куда я смотрел.

— Орки, — сказал он, с видимым облегчением снимая с плеча свою драгоценную мелту.

Я повернулся, снова поднимая ампливизор, и в подтверждение мрачно кивнул.

— Грузовики и «баивые матациклы», — сказал я, — быстро приближаются.

Сложно было точно подсчитать их, продвижение взбалтывало такое огромное количество снега вокруг, что, казалось, они движутся в созданной ими же пурге, но определенно там была значительных размеров «баивая банда». Не удивительно, учитывая наше захватывающее прибытие и инстинктивную агрессивность их вида; должно быть очень многих покрошил наш катастрофический полет через наполненные ими горы. Рассерженные и мстительные выжившие еще больше чем обычно алчут крови.

— Баррикадируем рампу! — приказал Броклау, поспешно организовывая оборону, и по моей спине снова пробежал холодок, совершенно не связанный с резким ветром, воющим в ледяных полях, словно авангард зеленокожей орды. Приступ изобретательности Федерера позволял нам безопасно и быстро выгрузиться, но теперь, учитывая наступающих орков, это же давало им беспрепятственный доступ в спешно приземленный космический корабль. Теперь даже не стоял вопрос высадки, а даже если бы мы и успели, все вышедшие на гладкие равнины затвердевшего льда, стали бы легкой мишенью без возможности укрыться. Орки налетели бы на них подобно феллонианским рапторам на стадо гроксов.

Оказалось, что даже на земле, «Огни Веры» все еще оставался смертельной ловушкой, из которой ни один из рассуждавших здраво не ожидал вырваться живым.

 

Глава восьмая

Компаньоны, кажется, не разделяли мои пессимистические размышления, однако, учитывая обстоятельства, я полагаю, возможно, это было к лучшему. Пожалуй, перспектива сойтись в открытой борьбе с их закоренелыми врагами, бесконечно подпитывала их моральный дух, предоставляя столь необходимый подъем после такого долго и ужасающего приземления, которое мы относительно недавно пережили. После таких прыжков, словно мешки с картошкой, они все страстно желали снова обрести контроль над своими судьбами, и для валхалльца не было лучше способа заточить свои клинки, чем убить несколько орков. Так что, учитывая это, появление зеленокожих вряд ли можно было лучше рассчитать.

К несчастью, их было значительно больше, чем несколько. Пока я продолжал наблюдать за приближением врага, как можно лучше сфокусировав ампливизор, учитывая облака снежных кристаллов, поднятые ими, и еще более плотные облака токсичных выхлопов их плохо настроенных двигателей, мне казалось, что зеленокожие превосходят нас численностью. Добавьте к этому занимаемую нами позицию, мы застряли в огромной металлической коробке, открытой с одной стороны, так что все выглядело не очень хорошо. Из огромного разрыва, проделанного Федерером в корпусе, меньше четверти наших бойцов могли пропихнуть оружие, остальные бегали за ними, не способные сделать прицельный выстрел из-за давки своих же товарищей.

— Что ты предлагаешь? — спросила Кастин, у которой было более чем достаточно боевого опыта, чтоб заметить эту проблему самостоятельно, задолго до того как у меня выдался шанс высунуть свой нос. — Спуститься с рампы, чтоб сделать пару залпов до того как они прижмут на нас?

С мрачной шутливостью я покачал головой, спешно отходя в сторону, когда мимо нас пролязгал капитан Шамбас, командир наших «Часовых», грузовой контейнер, размером с машину, был небрежно зажат в клешнях погрузчика, который он умудрился найти. Один Император знает, как он умудрился заставить его работать, принимая во внимание, что тот бился во все незакрепленные грузы, но он определенно сделает хоть какое-то укрытие, до того как орки подберутся достаточно близко, откуда стрелять было бы намного проще.

— Не сработает, — сказал я, криво улыбнувшись. Есть комиссары, которые, конечно же, сочли бы это замечательной идеей и захотели бы повести атаку лично (возможно слишком поздно осознав, что они оторвались намного дальше от всех остальных, чем хотелось бы), но я никогда не был столь глуп, или равнодушен к потерям личного состава. Конечно, на поле боя потери были неизбежными, но с моей точки зрения, все бойцы невосполнимы, за исключением врага.

Рассерженные, обиженные солдаты не прикроют мою спину, когда начнется стрельба, если будут думать, что я без сомнений подвергаю их опасности, и мне придется беспокоиться о том, чтоб уклоняться не только от вражеских пуль. Так что я всегда считал хорошей идеей при проблемах, произвести впечатление, что я беспокоюсь об их здравии так же, как о своем собственном.

— Слишком много завалов.

И как выяснилось, это было правдой. Металл не везде был гладким, были трещины и изломы даже в самых гладких местах, которые могли поймать ногу, вывихнуть лодыжку; не говоря уже о множестве торчащих балок конструкции и порванных технических труб.

Конечно это не проблема для организованной высадки, но под огнем, это граничило с самоубийством.

— Тогда что вы задумали? — спросил Броклау, чуть поднимая голос, пока мимо промаршировал взвод Пенлан, и начал, под защитой ящика, так ловко поставленного на палубу Шамбасом, устанавливать автопушку на треноге.

— Закрепиться в глубине, — ответил я. Слабо тревожащие сдвиги в равновесии почти прекратились, так что казалось, опасность утонуть была не велика, постепенно твердеющий лед начал поддерживать даже такую колоссальную массу рухнувшего корабля. В конце концов, уверившись, что мы не утонем, мой разум снова обратил внимание на лабиринт проходов, через который я добирался сюда. У меня не было сомнений, что я с относительной легкостью смогу избежать зеленокожих в окружении, которое мне было настолько знакомым. Но убегать от них словно ласка в нору, вряд ли подходило для олицетворения решительной храбрости, которую в целом, я так болезненно создавал. С другой стороны, если я это озвучу как тщательно подкрепленную доводами стратегию…

— Если мы рассредоточимся в проходах за ангаром, мы сможем создать засады и огневые мешки.

Затем, если зеленокожие пройдут первую линию, мы сможем по частям перестрелять их, когда те разделятся.

Это было достаточно хорошим предложением, я частенько такое проделывал в подулье и под городами, но должен признать, сама идея применить такое в коридорах брошенного корабля была чем-то новым для меня.

Броклау глубокомысленно кивнул.

— Может сработать, если у нас будет время все организовать. Но без командного подразделения для координации, мы понесем столько же потерь от обстрела своими, сколько и от орков.

— Хорошее замечание, — признался я; хотя как раз рассчитывал лично обосноваться в лабиринте проходов. Если бы у нас была хорошо функционирующая связь, ауспекс, и пикт-экран чтоб отследить сигналы ото всех комм-бусин, не говоря уже о командной «Химере», в которой все это было, мы могли бы превратить брошенное судно в высокоэффективную скотобойню для орков. Но в этих обстоятельствах, зажать несколько сотен напряженных и нервных солдат в замкнутом пространстве с инструкциями стрелять в первого же увиденного врага, запросто облегчит работу оркам. В конце концов, видя все это в таком свете, я смирился.

— Есть еще идеи?

— Организовать перекрестный огонь, — сказала Кастин, указывая на путаницу галерей и подиумов, прилипших к стенам зала высотой с кафедральный собор .

— Снарядить столько оборонительных линий, сколько сможем, и поместить остальных на периферии, с пересекающимися огневыми рубежами. Любого прорвавшегося орка, расстреляют резервы сверху, пока остальные линии будут держаться.

По ее выражению лица я мог сказать, что она не была особо счастлива от этой перспективы, но это был лучший план, чем мог предложить любой из нас, так что нам просто придется придерживаться его.

— Великолепно, — сказал я, пока рота Суллы карабкалась, следую приказам полковника, и, несмотря на мою естественную предосторожность, поднялся на баррикады, чтоб предстать в лучшем виде.

Вас могла поразить моя нехарактерная опрометчивость, но в тот момент риск, вроде был минимальным; орки были слишком далеко с их грубым вооружением (хотя это в любом случае не останавливало их от пальбы, просто из удовольствия производить громкий шум), и, конечно же, не повредит для боевого духа или моей фальшивой репутации, когда меня увидят на передовой.

Кроме того, до сих пор я видел нашу позицию изнутри ангара и должен признаться, что во мне было полно почти ребяческого нетерпения лично выглянуть наружу из потрепанного судна.

Конечно же, я видел внешний вид кораблей из иллюминаторов шаттлов несчетное количество раз, но перспектива увидеть его без вакуума, казалась, привлекательно новым ощущением.

Соответственно я проскользнул через одну из щелей, которую еще не заставили и неуклюже вскарабкался на горку высотой по колено из разорванного и скрученного металла, где отвалилась метровой толщины дверь и окружающий ее корпус на уже твердый лед в десятке метров под нами.

Я невольно задержал дыхание и задрожал под шинелью, когда в меня вцепился, словно злобный эльдар-разбойник , терзающий кости холод, который я столь хорошо помнил. Помня, сколько бойцов смотрят на меня, я поднял цепной меч, намереваясь, хотя бы частично соответствовать своей роли и направил его на совершенно гладкую равнину, так чтоб казалось, что я дрожу исключительно от холода. (Хотя это было и неправдой, не повредит, чтоб они так считали).

Вид был определенно впечатляющим, хотя в данных обстоятельствах, у меня не было времени насладиться им. Не сдержав искушение, я быстро взглянул на металлический откос позади, на секунду задумавшись о том, как что-то такое здоровенное вообще взлетает в небеса. Даже когда большая часть была под поверхностью, корабль все равно казался невероятно огромным, вырисовываясь надо мной словно жилой квартал или мануфакторий, обожженный и покрытый пеплом от прохода через атмосферу. Некоторые части слегка колыхались, там металл размягчился и оплыл от чудовищного жара, и не в первый раз, я удивлялся чуду нашего избавления от неминуемой смерти.

Побег, который выглядел так неприятно, был только отсрочкой. Теперь ветер доносил грохот приближающейся орочьей орды, и я посмотрел на нее, у меня появилось зловещее предчувствие, словно темнеющие облака на небе опустились по мою душу.

— Похоже, пойдет снег, — заметил Юрген, глядя в их направлении, как будто это была наша самая насущная проблема. Он так тихо взобрался на металлический склон вслед за мной, что я не заметил его появления, пока он не заговорил; затем, не в первый раз, его флегматичное выражение лица странным образом воодушевило меня, так что я ответил спокойно, как мог.

— Много? — спросил я. Буря не смущала валхалльцев, возможно она даже даст нам преимущество, учитывая их способность эффективно управляться в экстремальных погодных условиях, но это мало чем поможет мне, как и все что снижает видимость, орков, несомненно, это тоже мало волновало. Они точно знали, где мы и то, что они не видели куда стрелять, в любом случае, не сильно ухудшит их обычную, прискорбную меткость, но нам нужна была возможность скосить их как можно больше, пока те не приблизились.

Юрген покачал головой.

— Достаточно слабо, — бесполезно ответил он и посмотрел на наступающую орду, которая уже достигла берегов озера и не замедлилась, — хорошо, что сразу всем хватит.

— Думаю, да, — сказал я, стараясь вспомнить последний раз, когда его беспокоило численное преимущество врага и как всегда у меня не получилось, — лучше вернуться в укрытие.

Зеленокожие вряд ли были самыми наблюдательными существами, и мы могли использовать некий элемент неожиданности, если они не ожидают найти выживших.

— Верно, сэр, — согласился он, с явной неохотой потащившись вслед за мной за баррикаду, без сомнения разочарованный тем, что не выстрелит первым, как надеялся.

— Не стрелять, — порекомендовал я , занимая позицию за самым здоровым, который мог найти, и на первый взгляд крепким ящиком, доставая свой лазпистолет, — дадим им подойти поближе, чтоб ни один выстрел не пропал.

— Так и сделаем, — уверил меня знакомый голос, и я развернулся, увидев невысокую женщину с красной челкой, которая ухмылялась мне с радостной жаждой крови в глазах. Если бы она не нашла своего призвания в Гвардии, (я чувствовал, что лучше не расспрашивать ее о том, как она сюда попала, так как был справедливо уверен, что к этому приложил руку магистратумом ее родного мира), то социапатические наклонности Маго нашли бы менее продуктивную отдушину. Но поскольку все было, как есть, она превратила свой пылкий нрав в полезный инструмент, большую часть времени, сдерживаясь и с шуточками принимая неизбежные последствия редких взрывов характера. Несколько лет назад мы вместе прошли через гробницу некронов, выйди относительно целыми и, сохранив рассудок, в полку было всего лишь несколько бойцов, которых я хотел бы иметь рядом со мной, если все будет плохо, так что я со слабым чувством облегчения ответил ей улыбкой.

— Я уверен, что так и будет, капрал, — ответил я.

К сожалению зеленокожие думали по-другому. Я надеялся, что наш массированный огонь остановит их безумный забег по льду и принесет достаточно повреждений переднему ряду, чтоб вся толпа, задрожав, остановилась. Хотя более реалистично, что он разобьет их на меньшие группы, пока те будут пробираться через преграду из трупов, и даст нам возможность с легкостью перестрелять их. Это была тактика, которая отлично работала на Перлии и в большинстве других случаев, когда я обнаруживал, что стою на пути у неистовствовавшей «баивой банды» орков. Но в этот раз о наступлении авангарда было объявлено внезапным лязгающим ревом, когда горстка грубых летательных аппаратов прорвались через окружающую орду муть и устремились к нам.

Нисходящий поток от трещащих роторов взбил под ними завитушки и вихри снега.

Игнорирую огромную массу машин позади, которая все равно еще была далеко от эффективного огневого рубежа (хотя с такой скоростью это не займет много времени), мы сконцентрировали наш огонь на летящих разведчиках, надеясь сбить их до того, как они смогут передать какую-то полезную информацию.

— Стреляйте! — заорала Кастин сквозь лязгающий рев автожиров зеленокожих, которые по всему небу уклонялись от попаданий и старались избежать внезапного шторма заградительного огня с земли. Конечно, большая часть нашего оружия был стрелковым, которое не сильно стесняло их, лазерные лучи бесполезно барабанили по металлу фюзеляжей и инородных бронеплит, видимо в случайном порядке прибитых по всему корпусу. Их единственным слабым местом был открытый кокпит, из которого торчали пилоты, несомненно, смакующие величайшую возможность так сильно разогнаться, как жаждали; этот фатальный недостаток вскоре проявил себя в виде поврежденной пары, заходящей по спирали к краям ледяного поля, экипаж был убит еще до столкновения с землей.

Я вздрогнул, когда одна ветхая, летающая машина с громоподобным ревом кинулась к нам, приваренный к днищу грубый болтер мстительно стрекотал, оставляя линию кратеров во льду около рампы, и к своему удивлению, я услышал как Маго захихикала, медленно наводя лазган.

— Всегда знала, что зеленки не смогут попасть даже в широкую часть корабля, — сказала она, — но никогда не ожидала увидеть это лично.

— Он ищет дистанцию, — предупредил я, когда вереница начиненных взрывчаткой болтов начала подниматься по рампе к нам. Хотя, должен признать, нанесенные повреждения были ничем, по сравнению с причиненными судну нашим взрывом. Через секунду, две, будет совсем другая история, когда смертельный ливень найдет цели среди бойцов. Я махнул рукой, целясь в быстродвижущийся объект, но на этом расстоянии, шансы найти слабое место или убить пилота относительно слабым лаз-лучом из пистолета, были минимальными.

— Ему не хватит для этого мозгов, — ответила Маго, нажимая на спусковой крючок и распыляя мозги пилота в жирную дымку, трещащие роторы над ним, разбросали ее во все стороны. Внезапно оставшийся без пилота автожир дико вильнул влево, пролетев мимо ангара буквально в паре метром перед тем как вгрызться в металлический утес, неподвижно замереть на секунду и распадаясь по частям, рухнуть на лед ниже.

— Хороший выстрел, — похвалил я ее. Маго кивнула, после чего обратила свое внимание на наступающую по льду толпу орков, которая продемонстрировав свойственную их роду осторожность, ни секунды не размышляя, кинулась на лед, и рванула к нам, намереваясь устроить кровавую мясорубку.

— Положим этих фарккеров! — Пенлан прикрикнула на свой расчет тяжелого оружия, когда последний выживший летательный аппарат развернулся и попытался отдалиться. Он двигался относительно медленно и через секунду я осознал почему; вместо пушки, под днищем висела зловещая, округлая болванка огромной бомбы, разукрашенная в виде рычащего сквига.

— Пусть летит, — сказал я, — он не угроза нам, если отступит. Сконцентрируйтесь на грузовиках и багги.

— Сэр, — такое решение ей явно пришлось не по душе; но, тем не менее, с живостью отдала приказ своему расчету, — перенаправить огонь. Сносим наземные машины.

— Сарж, — стрелок кивком подтвердил приказ и на градус опустил ствол оружия, — вот яйца, его опять заклинило.

— Дай я, — Пенлан звучно ударила строптивую треногу прикладом лазгана. С треском ионизированного воздуха раздался выстрел, и она вздрогнула, виновато глядя в моем направлении.

— Я думала он на предохранителе.

— Хороший выстрел, сержант, — сухо ответил я. Случайный выстрел попал улепетывающему пилоту точно в затылок, и пока я смотрел, очарованный этим зрелищем, неуправляемый автожир нырнул, наклонился и рухнул прямо в центр наступающей толпы орков. И когда я первый раз взглянул туда, моя глотка пересохла; их было намного больше, даже чем по самым моим пессимистичным прогнозам, они превратили лед в черную, ревущую и несущуюся вперед коллекцию подвижного хлама, или спускались на парашютах, все как один намеревались быть первыми, кто достигнет рампы и вступит в рукопашную. Мы никогда не сможем сдержать столько, подумал я.

Затем над местом крушения автожира поднялся столб дыма, измельченного льда и порубленных орков, и я отчетливо увидел, что лед вокруг нижней части рампы сдвинулся и изогнулся.

Мгновением позже, тонкие ручейки воды просочились наружу, практически немедленно замерзнув вновь. Отложив на минутку оружие, я поднял висевший у меня на шее ампливизор, который, к счастью, так и не успел вернуть Юргену.

Что-то странное творилось на месте взрыва, зеленокожие толпились вокруг в беспорядке, убегая от эпицентра во всех направлениях. Только когда одна из багги накренилась и внезапно исчезла, я, наконец, догадался о причине. Однако, прежде чем я смог осмыслить свое открытие, наступающая орда подошла на эффективную дальность стрельбы своего оружия и воздух вокруг меня наполнился болтерными и стабберными снарядами.

— Тяжелое оружие, цельтесь в лед! — приказал я по воксу, прежде чем вновь схватить свой лазпистолет и цепной меч, скрывшись за безопасным ящиком. Озеро, которое мы создали, должно было замерзнуть, но до сих пор там оставался еще огромный объем воды, сформировалась только тонкая корка льда, едва ли достаточно прочная, чтобы выдерживать вес орков и их техники.

Бомбы с рухнувшего автожира хватило, чтобы разорвать ее, и если мы сможем повторить трюк в большем масштабе, этого может оказаться достаточно, чтобы спасти наши шеи.

— Я бы многое сейчас отдал за поддержку с воздуха, — проворчал Броклау, и я кивнул, соглашаясь; одна-две «Валькирии» сделали бы эту работу за один заход.

— Или артиллерию, — согласился я, с надеждой взглянув на полкового связиста, сгорбившегося над заплечным передатчиком, тот пытался поднять локальную командную сеть. Но нам не приходилось ждать никакой огневой поддержки, наше выживание при падении с орбиты исчерпало запас чудес для одного дня.

Мы открыли огонь, лазпушки, автопушки и тяжелые болтеры косили ряды врагов под нами, но на место каждого упавшего зеленокожего вставал другой; с тем же успехом мы могли пытаться продырявить воду.

— Это не работает, — сказал Броклау, и я был вынужден согласиться. Стрелки делали все возможное, чтобы выполнять мои указания, но масса орочьих тел рассеивала энергию выстрелов, которые, как я надеялся, должны были начать ломать лед. Он постучал по комм-бусине в ухе.

— Тяжелое оружие занимается техникой, стрелковое — пехотой зеленокожих. Он взглянул на меня и пожал плечами.

— Может быть, если мы сможем приготовить более мощные заряды, это сработает.

— Может получиться, — согласился я, больше с надеждой, чем с ожиданием. Затем мой взгляд упал на Федерера, который со всем энтузиазмом палил из гранатомета. Оставив Броклау координировать почти невыполнимую задачу остановить волну зеленокожих, уже плескавшуюся у подножия нашей импровизированной рампы, я поспешил переговорить с ее создателем.

— Должно быть достаточно легко, — заверил он меня, после того, как понял, что я хочу, — пары фугасов будет достаточно. Дело в том, что для максимального эффекта, они должны быть ниже поверхности воды.

— И как мы это сделаем? — спросил я, несколько более резко, чем хотелось. Федерер пожал плечами.

— Без понятия, — весело признался он, — но, по крайней мере, я могу для вас приготовить заряды.

— Хорошо, начинайте, — согласился я. Был очевидный ответ на мой вопрос, но это было не то, что я бы хотел делать. Пробиться вниз по рампе до поверхности, надеясь, что наши товарищи смогут обеспечить достаточное огневое прикрытие, чтобы сдержать орков от того, чтобы они не пристрелили нас по пути, это была не совсем привлекательная перспектива.

Затем я заметил, что погрузчик все еще стоял там, где его оставил Шамбас, и мне в голову пришел другой вариант; он вряд ли был сильно лучше первой идеи, но, по крайней мере, давал небольшую вероятность успеха.

 

Глава девятая

Хотя это заняло всего пару секунд для организации, каждая из них была критичной, и у меня были причины бояться, что нас наводнят до того как мы закончим приготовления. Тяжелые орудия орочьих машин изливали на наше убежище невообразимое количество снарядов, и, несмотря на крепкую оборону, которую мы умудрились воздвигнуть, наши потери росли. К счастью, все еще достаточно бойцов в задних рядах было готово и желало занять место в строю, они так же оказывали медпомощь раненным, но наш резерв не был неистощим, как и боеприпасы.

— Не подпускайте их к рампе! — приказал Броклау и адский шквал лазерных лучей очистил ее от орочьего авангарда, который, согласно их врожденному инстинкту, казалось, забыл, что у них тоже есть огнестрельное оружие и просто намеревался подобраться как можно ближе, чтоб пустить в дело свои грубые топоры. Было странным наблюдать, как эти волны набегают на берег, каждый прилив зеленокожих продвигался чуть дальше по склону перед тем, как отойти, собраться с силами и снова побежать вперед.

— По крайней мере, они, кажется, сконцентрировались у изножья рампы, — сказал Шабмас, маневрируя погрузчиком и ведя его насколько можно ближе к краю. Несколько орочьих снарядов ударили в тяжелую металлическую раму и, завывая, отлетели. Но, кажется, его не беспокоил рикошет, несомненно, он привык к таким вещам в свой обычной подвеске.

— На некоторое время, — согласился я, глядя на лед прямо под нами, который казался благосклонно пустым от воющих орков, проигнорировав спазм от охватившего меня страха, перед перспективой предстоящего. Несмотря на возникшие у большинства впечатления обо мне, я никогда не был воином, который смеялся в лицо опасности, скорее предпочитаю хихикать ей в спину и показывать неприличные жесты, когда та не смотрит. Тем не менее, у меня появился этот нелепый план, как всегда все просто решили, что я намереваюсь исполнить его самостоятельно. Разуверять их, по меньшей мере, повлекло бы прискорбные последствия — это подорвало бы впечатление о моих лидерских качествах, да и уверенность солдат, в критический момент, когда само наше выживание зависит от целеустремленности каждого. Так что снова незаслуженная репутация отчаянной храбрости загнала меня в угол.

— Постарайтесь расположить заряды ближе к корпусу, — сказал Федерер со спокойной уверенностью эксперта, зная то, что кто-то другой будет заниматься грязной работой, — ударная волна отразиться от него и усилит эффект.

— Буду иметь в виду, — ответил я, намереваясь, насколько мог, как можно дальше находиться от опасной зоны. Пока зеленокожие продолжают давку у изножья рампы, лед с другой стороны остается в тени, так что с некоторой степенью удачи можно избежать их ненужного внимания.

Густой аромат выдержанных носков подсказал мне, что прибыла и другая половина гибельного отряда , и я повернулся к нему, демонстрируя спокойную уверенность для всех наблюдающих вокруг.

— Готов, Юрген?

— Как и вы, сэр, — откуда-то из складок толстой валхалльской шинели ответил мой помощник. Со свисающими меховыми отворотами и стоящим воротником, его лицо едва было видно, такое значительное улучшение его внешности, несомненно, поразило большинство присутствующих. Не у кого не возникло сомнений, что он составит мне компанию; он просто считал своим местом на поле боя — быть рядом со мной и это не зависимо от прямого приказа, туда, куда шел я, туда же шел и он. Должен признаться, я хотел отдать такой приказ; но в данных обстоятельствах не было никого лучше, кто бы прикрыл меня. Кроме того, если я оставлю его и по какому-то чуду меня не убьют, (хотя я не слышал о таких), обида Юргена продлится очень долго.

— Когда вы начнете спускаться, мы сконцентрируем всю огневую мощь у изножья рампы, — сказал Броклау и я благодарно кивнул за это предложение. Учитывая единственную целеустремленность среднего орка ввязаться врукопашную, два бойца, осторожно спускающихся в тени корпуса, могут совсем не привлечь их внимания, но дополнительная предосторожность не помешает.

— Хорошая мысль, — согласился я, впрягаясь в ремень безопасности, который наспех соорудил один из бойцов Федерера, он просто связал несколько ружейных ремней от лазганов в петли и насколько возможно прочно закрепил их к шасси погрузчика. Обычно их использовали, чтоб тащить поддоны или на импровизированных кранах поднимать их на верхние узкие настилы, но я бы поставил значительную сумму денег на то, что тем, кто придумал эти штуки, никогда бы в голову не пришло, для чего я их приспособлю. Проверяя, я дернул за клубок ремней, к моему облегчению он показался достаточно прочным.

— Он выдержит вес?

— Около пяти тонн, — уверил меня Шамбас, считая, что я имел ввиду канат, а не кажущиеся хрупкими ремни, привязанные к нему, и пробуя слабину лебедки, поворачивая ее на четверть.

Импровизированный ремень неудобно впился в подмышки, подняв меня на носки, это ощущение я нашел достаточно неприятным, не в последнюю очередь потому, что столкнулся с таким же образом снаряженным помощником. А в этом положении, я в полной мере наслаждался его уникальным ароматом.

— Тогда начнем, — сказал я, зная, что пронзающий кости холод снаружи хотя бы ослабит мое обоняние, — заряды привязаны?

— С ними все в порядке, — сказал мне Федерер, вешая мне на плечи два огромных тяжелых фугаса, по одному с каждой стороны «для баланса». Аналогичным образом он снарядил Юргена, — заряжены и готовы.

— Постараюсь не уронить, — ответил я, пытаясь утихомирить смутную панику, которую вызвали во мне его слова.

— И если вы будете подальше держать палец от кнопки запала, пока мы не установим их, я буду вам очень обязан.

В данных обстоятельствах мы решили подорвать их по сигналу вокса, на случай если меня и Юргена застрелят или порубят на куски, до того как у нас будет шанс активировать какой-либо таймер, хотя никто не был столь бестактен, чтоб намекнуть на это. Нужно так же учитывать тот факт, что вопреки всем правилам безопасности, в них уже был вставлен запал.

— Буду ждать ваш сигнал, — уверил меня Федерер, тактично не добавив «или предсмертные хрипы», что с моей точки зрения, для него тоже будет являться подходящим сигналом для подрыва. Но думать об этом было бесполезно, так что я покачался на краю спуска и увидел, как Юрген сиганул наружу. Почему-то уверенный, что он не разобьется, я шагнул за край, чувствуя, как импровизированные ремни еще сильнее впиваются в мои многострадальные подмышки.

— Нижний этаж, пожалуйста, — слабо пошутил я и Шамбас, усмехнувшись, осторожно запустил лебедку. Император только знает, сколько раз за свою карьеру я опасался или тревожился, но ощущение, когда беспомощно свисаешь на канате менее чем в пятидесяти метрах от «баивой банды» обезумевших от крови орков, одно из самых цепляющих в моей жизни. Если хоть кто-то из них взглянет вверх, мы будем мгновенно убиты, наши тела пронзят пули и болтерные снаряды так, что на лед мы упадем изжеванными кусками. Я крепко сжал рукоять своего лазпистолета, как мог осматривал обстановку на случай признаков любой угрозы, но диверсия Броклау подоспела вовремя, заграждающий огонь был столь интенсивен, что орочье воинство на самом деле на секунду залегло, что отлично отвлекло их внимание. На мгновение я даже посмел надеяться, что это их сломит, но, конечно же, этого не произошло, неудача просто подстегнула их решимость приблизиться к нам и расплатиться в рукопашной. С коллективным ревом «ВААААААГХХХХХХХХХ!» они снова рванули вперед, достигая новой высоты на жестоко оспариваемой рампе до того, как их снова отбросили.

Со всем этим шумом, относительно тихое пыхтение и скрип лебедки был не слышим и через некоторое время я ощутил, как под моими ботинками хрустнул лед. Поверхность была более шероховатой, чем я ожидал, замерзшая рябь и легкий налет пушистого снега позволил моим подошвам не поскальзываться, если я с осторожностью ставил ногу; что в данных обстоятельствах было и так само собой разумеющимся.

Я с огромных облегчением стряхнул ремни; пока мы спускались, ветер немного нас раскачивал, и вместе с тем, что я и так находился близко к Юргену, это несколько расшатало мою пищеварительную систему.

— Будь готов поднять нас, — проинструктировал я, не желая оставлять ничего на волю случая, и мы парой прокрались в благословенную тень, отбрасываемую нависающей металлической стеной.

С земли, наполовину зарывшийся корабль выглядел еще больше, впечатление усилилось, когда мы удрали под выступ. Если в чем-то, такой как я, старый мастер шастать по улью, и был хорош, то это прятаться в тенях. Должен сознаться, моя уверенность немного выросла, когда мы обрели это убежище; моя черная шинель прекрасно спрятала меня в этой относительной тьме, серая Юргена сделала то же самое. Быстрый взгляд в направлении орков достаточно убедил меня, что они все еще радостно заняты разорением, и я снял первый подрывной заряд с плеча.

— Лучше побыстрее с этим разобраться, — сказал я.

Как выяснилось, установить массивные заряды было достаточно легко, выстрел из мелты Юргена проделал подходящую для наших целей дыру и все что мне нужно было сделать — положить фугас внутрь, быстро взглянув на руну готовности, все еще сияющую на детонаторе. Мы проделали эту операцию вдоль всего борта, делая остановки с интервалами в пятьдесят метров, как нам предписывал Федерер, так что к тому времени, когда мы установили последний заряд, мы были близки к месту, где опущенный металлический утес начинал уходить вверх, мало скрывая нас от орочьей армии, чем мы ранее наслаждались.

Возможно, это сделало нас небрежными, и мы привлекли внимание разведгруппы или возможно нам просто не повезло очутиться на пути поздно прибывшей толпы, жаждущей присоединиться к драке , но как только я готов был уложить последний заряд, в уши ударил рев плохо настроенного двигателя, за ним почти сразу же последовал грохот оружия большого калибра. К счастью стрелок обладал меткостью своего рода, поверхность льда взорвалась острыми осколками в трех или четырех метрах от того места, где я стоял. Я рефлекторно присел, запихивая полную взрывчатки сумку в дыру, где она вряд ли взорвется от случайного попадания, размазав в процессе меня с Юргеном до неприятного пятна, и поднял лазпистолет в поисках цели.

К несчастью, их было несколько, они неслись к нам с устрашающей скоростью, ведомые одним из странных гибридов мотоцикла на гусеницах, который я так часто видел на Перлии. Характерная цилиндрическая башенка грубого огнемета занимала заднее грузовое отделение, на прицепе сомнительно ненадежно подпрыгивали топливные баки, пара гретчинов-монтажников с глазами, полными ужаса, намертво вцепились в гибкий топливный шланг между ними. Сзади грохотала и подпрыгивала пара багги, ревущие стрелки держались за поворотную станину, именно их стрельба первой предупредила об их присутствии.

Я выпустил пару разрядов, не совсем ожидая результата на такой дистанции, ветхий конвой продолжал лететь к нам столь же равнодушно, как будто я всего лишь чихнул в их сторону. Однако Юргену повезло больше, он просто поднял мелту и нажал на спусковой крючок, выстрелив в ближайшую цель.

По чистому везению, ей оказался самоходный огнемет, который зрелищно вспыхнул от внезапной термической волны, его огнеопасный груз с ревом и выбросом жара тут же рванул, за последнее я вероятно должен был быть особо благодарен, поскольку к тому времени от холода уже не ощущал конечностей. Когда это произошло, своим окоченевшим лицом я почувствовал ударную волну и инстинктивно вздрогнул, когда по льду вокруг меня загрохотали куски мусора и прожаренные гретчины.

— Бежим! — заорал я, облекая действия в слова, и развернулся на каблуках, когда горящая пленка прометия разлилась на льду между нами и орками, с печально стремительной скоростью следую за нами.

— Комиссар. Что-то не так? — зазвенел голос Кастин в комм-бусине и я осознал, что мы отрезаны от лебедки, которая, как считалось, отбуксирует нас в безопасное место.

— Орки, — коротко бросил я и оглянулся через плечо, — что еще может быть?

Как раз в это время горящая пленка охватила один из багги, который не успел вовремя повернуть, водитель, несомненно, был удивлен нехваткой сцепления колес с гладким льдом вновь образованного озера; он все еще направлял топорную штурвальную колонку к нам, когда элегантно вальсируя, медленным кругом, багги мягко проскользнул в самое пекло. У стрелка как раз было время, чтоб послать в нас последнюю дерзкую очередь, перед тем как пламя поглотило их, топливо и боеприпасы начали детонировать маленькими сериями вторичных взрывов.

Конечно же, такая интермедия привлекла внимание, и хотя большинство зеленокожих продолжало осаждать рампу, с воинственной целеустремленностью пытаясь взобраться, то слишком много на периферии толкающейся и орущей толпы начали оборачивать головы в нашем направлении, показывая и злобно жестикулируя. Хотя я не слышал ни слова из последующих переговоров, мне и не нужно было; вскоре пара десятков громадных фигур или больше, отделились от основной группы и обманчиво медленно рванули по льду к нам. Я дрался с орками слишком часто, чтоб меня обманул их неуклюжий внешний вид; может быть они и двигались тяжело, но если было нужно, они были быстры, и у меня не было сомнений, что они быстро нас догонят, если мы позволим им подобраться поближе.

Что еще хуже, несколько машин сопровождали их, казалось, они потеряли интерес поливать подавляющим огнем раскрытый ангар и последовали за отколовшейся фракцией.

Затем рев мощного двигателя напомнил мне, что у нас все еще осталось более важное дело, из жирного дыма появился второй багги, дрейфуя по месту огненного жертвоприношения самоходного огнемета. Водитель второго, кажется, был чуть более осторожен или научился на примере смерти соотечественников, он ехал с чуть больше скоростью, чем пеший шаг, руля машиной с впечатляющей концентрацией . Стрелок осклабился, демонстрируя слишком много зубов и клыков, и нажал гашетку автопушки, которая после неторопливого размышления исторгла в нашу сторону поток смертоносных снарядов.

Был единственный способ выжить, и я им воспользовался, рванув к неспешно приближающейся машине, доставив зеленокожим неприятности: стрелок пытался опустить дуло пушки на меня, с ревом ярости и разочарования понимая, что ему теперь меня не достать.

— Выкинь водителя! — заорал я Юргену, уверенный, что он как всегда следует за мной по пятам и с треском выпустил залп из лазпистолета в стоящего стрелка. Несколько лучей попали в цель, но вместо того чтоб убить, они просто привели этого скота в бешенство; у меня как раз было время чтоб достать свой проверенный цепной меч перед тем, как он кинулся на меня, ревя как рассерженный жвачный медведь. Предупрежденный, я крутанулся, избегая ударов кулаков, которые могли раскрошить рокрит и рубанул его, пока тот стремительно проносился мимо.

Кружащиеся зубцы глубоко впились, вызвав еще один рев гнева, после чего он снова налетел на меня, безумно нанося удары, любой из которых убил бы меня, если бы попал. К счастью, этого не случилось и к тому времени, когда я парировал все, его руки и предплечья были покрыты сочащимися ихором зарубками.

Проклиная сверхъестественную стойкость зеленокожих, я снова напал, оттяпав одну руку чуть выше локтя и воткнув меч глубоко в грудь. Это был смертельный удар, который бы мгновенно прикончил человека, но орк просто пошатнулся, загоняя вращающиеся адамантиевые зубцы в свое собственное тело, когда попытался достать меня оставшейся рукой, насаживаясь тем временем на клинок. Это не помогло: я выдернул меч, разрезав его позвоночник, и зеленокожий рухнул, внезапно потеряв контроль над всем телом ниже пояса.

Яркая вспышка и вонь обугленного мяса подсказали мне, что Юрген выполнил мой приказ буквально, как и всегда, и я повернулся как раз тогда, когда безголовое тело водителя вываливалось из сидения. Багги продолжал катиться вперед, его двигатель фыркал и когда я опять повернулся, то снова увидел несущуюся на нас отколовшуюся толпу. Она была слишком близко, чтоб попытаться вернуться на «Огни веры», даже если бы было возможно найти путь вокруг горящей лужи прометия, вновь прибывшие повернули, чтоб отсечь нас от осевшего корабля и соответственно от убежища.

— Их много, — сказал Юрген, поднимая мелту с видом человека, который намеревается сделать сколько сможет, несмотря на то, что столкнулся с задачей, которая по его подозрениям ему не под силу.

Я кивнул, мое горло пересохло. Если мы попытаемся драться, нас зарежут через секунды, из-за огромного численного перевеса и на побитом ветрами ледяном поле не было видно никакого укрытия. Затем мой взгляд упал на медленно двигающуюся машину.

— Юрген, — сказал я, — ты все еще можешь его водить?

Он много практиковался с багги, который мы захватили на Перлии и хотя ни одна из машин зеленокожих не особо похожа на другую, они выглядели достаточно схожими. Поняв мое намерение, он сразу же опустил оружие и припустил к странствующей машине; было почти невозможно разобрать выражение его лица, учитывая его небогатую мимику, что я видел, но был справедливо уверен, что он был несколько веселее, чем раньше.

— Прошло некоторое время, — крикнул он через плечо, — но я не думаю, что потерял сноровку.

Я почти побежал за ним, когда что-то болезненно и неподвижно впилось в мою лодыжку, взглянув вниз, я и увидел своего прежнего противника, смотрящего на меня налитыми ненавистью глазами, его единственная оставшаяся рука схватила мою ногу, и его усеянная клыками пасть раскрылась, чтоб укусить. Почему-то у меня не было настроения продолжать дуэль, и я рубанул цепным мечом, отсекаю руку и отбрасывая в сторону внезапно расслабившиеся пальцы. Я продолжил карабкаться на пассажирское сидение оставленного багги, и схватился за вертикальную цапфу.

— Ну? — спросил я и в качестве ответа мой помощник завел двигатель, с уверенностью обращаясь с грубым управлением. Памятую уроки Перлии, я изо всех сил вцепился в прочный металлический лафет, как раз когда он со всей силы вжал педаль акселератора. Грубая колымага скакнула вперед столь дико, что мои пломбы в зубах зашатались и, несмотря на хватку, меня почти сорвало с места; как я и ожидал, такие тонкости механики, как пружины и амортизаторы, были неизвестны созидателям сего строптивого творения . Тем не менее, несмотря на дискомфорт, мы уезжали от преследующих орков, со скоростью, которая, по крайней мере, обгоняла нас пеших.

Стабберные и болтерные снаряды начали вгрызаться в лед вокруг нас, изредка оставляя оспины на толстом металле корпуса, но это я мог пережить: в этом было больше смысла, чем пытаться использовать грубое тяжелое оружие багги. Его невозможно было удержать на цели и отдачей оно могло поломать мне плечо, я низко пригнулся и отстреливался из лазпистолета, хотя в данных обстоятельствах, на самом деле не особо ожидая во что-либо попасть.

— Что происходит? — спросил по воксу Броклау, — некоторые из зеленокожих ушли.

— Это они за нами, — ответил я, — но мы изъяли один из их багги, так что можем оторваться. Я надеюсь. Федерер, взрывай…

Я намеревался добавить «как только мы уберемся», но капитан саперов видимо держал палец над кнопкой, потому что как только слова сорвались с языка, квартет фонтанов вырвался оттуда, где мы закопали заряды. Последовал глухой грохот, слышимый даже через рык нашего не отрегулированного двигателя и по льду начали разбегаться трещины.

— Работает! — излишне сказал Броклау, в его голосе запоздало появилась нотка озабоченности. — Убирайтесь со льда!

— Это мысль, — сказал я, неловко поднимая ампливизор и стараясь разобрать подпрыгивающую картинку. Повсюду вокруг искалеченного корабля трескался лед, как я и надеялся, раскалываясь на льдины и айсберги, которые начали сталкиваться друг с другом, поднимаясь и падая на волнах, созданных отголосками взрывов.

Заняло секунду или две, когда большинство орков осознало, что происходит, и к тому времени было уже поздно. Пешие с удвоенной энергией принялись штурмовать рампу, в отчаянии наскакивая друг на друга, но это им особо не помогло; большинство очутилось в ледяной воде в течение нескольких секунд, крошечный остров, на котором они очутились, качался и скользил в ответ на неистовое движение наверху. Многие зеленокожие погружались в глубины, вцепившись руками или челюстями в глотки другим, в то время как тех, кто умудрился выбраться на твердую поверхность рампы, скашивал дисциплинированный огонь валхалльцев, которые ни в одной, даже самой отчаянной ситуации не колебались.

У машин дела обстояли не лучше пеших: к тому времени, когда водители осознавали, что происходит и пытались уехать, лед уже ломался под ними. Те, кто были ближе всего к месту взрывов, утонули почти сразу, те, кто были подальше, у них было больше времени отреагировать, но и их захватила быстро растущая сеть трещин, которая, казалось, распространяется с ошеломительной скоростью.

— Через сколько мы доберемся до берега? — спросил я, в такое время неохотно побеспокоив сконцентрированного Юргена, но отчаянно желая знать, получится у нас или нет.

— Мы уже почти там, — уверил он меня, его голос был слегка приглушен комм-бусиной. Я почти мог потрогать его за плечо с того места где приютился, если бы желал взять судьбу в свои руки и попытаться передвинуться на подпрыгивающей, грохочущей штуковине, которую мы оседлали, но шум двигателя глушил все попытки обычного разговора.

Затем он добавил.

— Кажется, я был прав.

И только когда несколько первых хлопьев снега прилетело мне в лицо, принося острую боль, поскольку их разогнала скорость нашей костедробительной поездки, я вспомнил наш ранний разговор насчет появившихся облаков.

С внезапностью, которая полностью захватила меня врасплох, воздух наполнился кружащейся белой массой, которая заполонила вид на учиненный разгром позади. Опустив ампливизор, я сощурил глаза, стараясь как можно лучше разглядеть, что происходит. Кучка орков, которая оторвалась от основной толпы, по прежнему была позади нас. Они бежали по следу с неутомимой энергией, хотя невозможно было точно сказать, они пытаются убить нас или спасти свою шею. В любом случае, сейчас это был скорее академический интерес, быстро расширяющаяся сетка трещин легко их опережала.

Затем внезапно они исчезли; лед поднялся на мгновение, словно какое-то огромное водное животное пыталось всплыть на поверхность, и снова опустился, оставив после себя только прогалину с чистой водой, которая стремительно начала покрываться свежим налетом льда.

— Какого черта это было? — непроизвольно спросил я, размышляя, видел ли я это животное, но больше не было времени раздумывать над этим, поскольку по защищавшей меня бронированной плите снова забарабанили стабберные снаряды. Я повернул голову, стараясь рассмотреть что-то сквозь усиливающуюся пургу и увидел грузовик полный ревущих зеленокожих, быстро приближающийся к нам справа. По его флангам неслась пара полугусеничных машин, с багги на хвосте, через мгновение она тоже внезапно перевернулась вверх ногами, в свою очередь, исчезая под раздробленным льдом.

— Еще орки, — проинформировал меня Юрген, явно под впечатлением, что внезапная очередь ответила на мой риторический вопрос. Я так никогда и не узнаю, как мы умудрились остаться впереди разрастающихся трещин; конечно он был уроженцем ледяного мира, с врожденным чувством близости к такой природе и несомненно он ехал по крепчайшему льду, вместо того чтоб с безумной скоростью нестись по прямой и надеяться на лучшее, что с заметно неудачным исходом делало большинство зеленокожих, но в идеальных условиях это не было бы подвигом. На борту развалюхи, едва управляемой орочьей машины, с густым снегом, затрудняющим обзор, это было просто маленьким чудом.

Я снова открыл огонь, с тем же успехом что и ранее, ничего добившись, кроме как спровоцировав ответную бурю не прицельных снарядов от орочьих стрелков. С холодным ужасом я заметил, что лед между нами уже треснул, что, по крайней мере, было хорошей новостью, так как наши пути не столкнутся.

— Держитесь, сэр! — крикнул Юрген, как будто можно было сделать что-то другое, к моему невыразимому облегчению я ощутил первые серии сотрясающих кости толчков, мой опыт предыдущих поездок на таких аппаратах подсказал мне, что это было результатом того, что мы выбрались на твердую поверхность. Я пытался держать наш зеленый эскорт в поле зрения, но пурга стала совсем суровой и с показавшейся грядой зазубренных льдовых холмов я окончательно их потерял.

Юрген остановил двигатель и, прокатившись, мы остановились, моя спина наконец-то начала расслабляться. В моих ушах все еще стоял звон от оглушающего рокота, так что только через секунды я начал разбирать окружающие звуки, и в некотором недоумении нахмурился. Ветер доносил до нас слабый грохот орочьего оружия.

— Звучит так, словно они спорят, чья вина, что они потеряли нас, — сказал Юрген с характерным тоном удовлетворения в голосе. Существует только одна вещь, которую валхалльцы любят точно так же, как убивать орков — это когда зеленокожие убивают друг друга.

— Может быть, — сказал я. Мои ладони слишком замерзли, чтоб их покалывало, но я был полностью уверен, что так бы и было. Даже у орков заняло бы чуть больше времени найти повод для ссоры после того как на их глазах была уничтожена «баивая банда».

— Но возможно мы должны проверить.

Все мои инстинкты предупреждали меня найти какую-нибудь комфортную теплую дыру, пока лед не затвердеет достаточно, чтоб вернуться к нашим солдатам, но перспектива быть пойманными воинственными орками едва ли была поводом к расслаблению. Я давным-давно выучил, что точное знание, где находится противник — это залог избежать его, и это означало, что нам необходимо разведать окружающую местность как можно скорее.

Несколько секунд заняло спрятать багги, если он нам снова понадобится, обычное дело, которой стало второй натурой около двух десятков лет назад на Перлии, вспомнилось мне, как будто это было вчера. Я даже почувствовал острую ностальгию по опаляющей пустыне, в которой мы сражались на ранней стадии нашего длинного и ужасающего путешествия к безопасному месту, но внезапный порыв ветра полностью забил мне лицо снегом и это стремительно вернуло меня к действительности. Без дальнейшей суматохи мы отправились в направлении стрельбы. Сильный холод уже давал о себе знать и это единственное, что заставляло мои замерзшие конечности двигаться по колено в снегу и через почти плотную стену из летящих на нас хлопьев.

Если бы не Юрген, то я бы неизбежно потерялся, как только выдвинулся, но его чувство направления в такой пустынной местности, казалось почти таким же надежным, как мое собственное внутри системы туннелей, так что я тащился по его следу, восхищаясь уверенной поступью помощника. Он ступал осторожно, без усилий сохраняя баланс на этой предательской поверхности, и я ощутил уверенность, что если бы ему не нужно было ждать барахтающегося меня, то он был бы уже на полпути к горизонту. Хотя видимость была очень слабой, мы все еще слышали периодические выстрелы и со всей предосторожность шли в их направлении, не имея никакого желания напороться на засаду или на толпу орков, развлекавших себя какой-то междоусобной грызней.

— Хорошие новости, — передала по воксу Кастин, пока я упорно пробирался через особо глубокое место, которое с намного меньшими затруднениями преодолел Юрген, — мы умудрились связаться с одним из патрулей СПО в этой зоне. Они прибудут на помощь и так же транслируют наши вокс сообщения.

— Хорошо, — ответил я, попадая ногой во что-то похожее на нору грызуна и сквозь зубы, добавив какое-то ругательство. Видимо вокс канал все еще был открыт, потому что я услышал характерное женское хихиканье.

— Как охота на орков?

— Мы все еще слышим стрельбу, — не совсем верно ответил я, так как пальба умолкла, пока мы разговаривали, — и Юрген достаточно уверен, что мы сможем обнаружить источник.

— Не слишком испытывайте судьбу, — предостерегла она, — вы уже и так израсходовали всю удачу на сегодня.

Что было абсолютно верно и уже давным-давно к этому времени: но, несмотря на шансы, десятки лет спустя я все еще жив. Но в то время я и не думал об этом, конечно же, так что просто пожал плечами.

— Можете на это положиться, — согласился я, стирая тонкий налет растаявшей слякоти с бровей и стараясь сфокусироваться на Юргене вдалеке. Он с легкость карабкался на зазубренный кусок льда, словно тот был не более скользким, чем травянистый холмик и я внутренне вздохнул из-за перспективы следовать за ним. Конечно же, он выбрал бы маршрут полегче, если бы я сказал ему, но он знал этот ландшафт намного лучше чем я и если он чувствовал, что таким образом мы избежим орков, то по мне это было отлично. В этот момент я повернулся, привлеченный каким-то движением, пойманным уголком глаз, но когда посмотрел прямо на это место, все, что я увидел, это завитки носимого ветром снега.

Конечно, обращаясь к прошлому, мысль о том, насколько я был близко от смерти ужасала, но удачей или милостью Императора, я видимо так же хорошо был скрыт пургой и мое блаженное неведение продлилось чуть дольше.

— Я что-то вижу, — сказал Юрген, его голос в комм-бусине был тихим и обеспокоенным, — похоже, они бросили машины.

Спасибо Императору за то, что мою шинель теперь покрывал тонкий слой снега, самый эффективных из возможных камуфляж в этой опустошенной местности, я вскарабкался к нему, в любой момент ожидая появления из мути какого-нибудь громадного зеленокожего, ревущего и размахивающего боевым клинком. Но этого не произошло, и я присел на корточки рядом с Юргеном, снова провозившись с ампливизором.

К счастью, мои аугметические пальцы не ощущали цепенеющий эффект холода, позволив мне держать устройство без слишком сильной тряски и я с некоторой озадаченностью изучил открывшуюся снизу панораму. Мой помощник был прав, грузовик и две полугусеничные машины явно были оставлены, и насколько я знал, в обычных обстоятельствах их водители бы так не поступили. Я более тщательно их изучил, делая мысленные заметки обо всех повреждениях брони, но они все были боевыми, и насколько я мог видеть, старыми, налет ржавчины маскировал говорящую саму за себя яркость свежих отметин.

— Если они палили друг в друга, то сначала оставили машину, — пришел я к заключению, в чем не было смысла, даже для орков, которые вряд ли были самыми рациональными существами.

Еще несколько минут наблюдения ничего не происходило и, потеряв последние остатки ощущений в ногах, я решил, что стоит осмотреть брошенный транспорт ближе. Ни на одной из них не было очевидных признаков повреждений, ну или, по крайней мере, ожидаемых, хотя мы и нашли в нескольких местах следы орочьей крови.

— Это странно, — заметил Юрген, глядя на лужицу мутного темного льда в углу пассажирского отделения грузовика, — если одного из них пристрелили здесь, то стоило ожидать увидеть всю заднюю дверь продырявленной.

Я кивнул, столь же знакомый с капризами меткости зеленокожих.

— Видимо они сошлись врукопашную, — заключил я.

— Я так же подумал, — сказал Юрген, — но если он один стрелял…

Я снова кивнул, мою челюсть болезненно свело судорогой от усилия не стучать зубами.

Орки живучи, это я слишком хорошо знал из собственного опыта, но лишь немногие их них способны устоять перед очередью тяжелого оружия в упор. Было трудно представить, что нападающие приблизились настолько; или, если на то пошло, орки бы побросали оружие, чтоб сойтись в рукопашную.

— Не только он один, — напомнил я помощнику, — слышно было, как стреляли многие. По крайней мере, поначалу.

— Я полагаю, они уничтожили друг друга достаточно быстро, — размышлял Юрген и я огляделся на перемещающийся от ветра покров снега, текущей по относительно открытому пространству. Он начал заносить оставленные машины, но все равно еще был не выше чем обод колес.

— Если они сделали это, земля была бы усеяна телами, — указал я. Дрейфующий снег достаточно быстро бы завалил трупы в этом месте, но едва ли прошло столько времени, чтоб без малейшего следа завалить десяток или больше, за те несколько минут, что мы с Юргеном шли сюда (уж будьте уверенны, даже если это заняло намного больше времени, учитывая меня). И даже если бы такое произошло, зная чувство снега Юргена, он бы достаточно точно отметил говорящие сами за себя признаки тел под снегом.

— Ты видишь какие-нибудь следы?

— Боюсь, нет, сэр, — ответил он, с сожалением покачав головой, — ветер слишком сильный. Они исчезают почти мгновенно.

Чтоб подчеркнуть свои слова, он указал на путь, которым мы пришли, стремительно несущийся снег уже стер наши следы.

Через несколько секунд бесцельного и все более неприятного поиска, мы больше не нашли никаких следов зеленокожих или каких-либо подсказок об их судьбе, так что начали возвращение в сомнительный приют на борту «Огней веры». Достаточно торопливо, по крайней мере, в моем случае. Меня подгоняла мысль о свежем танна в огромнейшей кружке. Без сомнения, если бы эта мысль не занимала столь настойчиво мой разум всё то время, что мы тащились через быстро замерзающее озеро, я бы размышлял над этой загадкой с куда большим чувством беспокойства; но, как обычно, я придавал значение совсем другим мыслям, пока не стало слишком поздно.

 

Заметка редактора:

Так как с этого места повествование Каина делает характерный для него хронологический прыжок, поскольку события за этот период для него малоинтересны, то кажется хорошей мыслью вставить следующий отрывок, который немного прольет свет на произошедшее.

Взято из: «Интересные места и скучные люди: Путеводитель Бродяги» за авторством Джерваля.

Секара 145M39

Нускуам Фундументибус отлично назван, поскольку находиться в некотором отдалении от основных варп-маршрутов и столь же пустынен, как и большинство ледяных миров. Тем не менее, ее можно рекомендовать различным путешественникам, готовым заглянуть за ее наиболее заметные особенности.

С одной стороны, она на удивление высоко заселена для такого, особенно отталкивающего мира.

Жителей, по большей части, можно найти в десятке или около того пещерных городов разбросанных по всему глобусу. Самый большой и наиболее комфортабельный — Примаделвинг.

Планетарная столица может похвастаться театрами, операми и бойцовыми ямами, которые могут предложить как богатые убранства, так и качественные развлечения, сравнимые с более благоприятными мирами. Обильные парки и сады, некоторые занимают целые галереи огромного подземного комплекса, посвящены флоре и в некоторых случая фауне различных близлежащих систем.

Несмотря на допотопное существование, жители Примаделвинга наслаждаются светом теплом и местом для жизни. Светом их обеспечивают сложно смонтированные шахты и зеркала, через которые сияние солнца проникает в каждых уголок их подземных жилищ, продлевая дневной цикл.

Сохраняя смену дня и ночи, в темное время зажигаются люминаторы и световые дорожки, наподобие любых других открытых столиц, позволяя жизни проистекать в соответствующей цивилизованной манере. Хотя обычный житель Нускуам предпочитает прохладный воздух, как вы и могли ожидать, они достаточно космополиты, чтоб не ждать таких же предпочтений от визитеров с других планет. Предоставляемые им дома оборудованы отопителями, так что если есть желание, можно их настроить до уровня, граничащего с тропическим климатом. Однако желательно не увеличивать температуру до такого уровня, если вы остановились в отеле на одном из верхних уровней города, поскольку он может быть расположен в пустотах льда, в отличие от нижних на скале, последствия этого можно хорошо себе представить.

Такое очевидное расточительство энергетических ресурсов для таких суровых миров (обычно более тщательно оберегаемых), менее безрассудно, чем может показаться, поскольку Примаделвинг и цепь меньших городов и поселков, расположенных в провинции, известной как Подветренная Пустошь, в буквальном смысле стоят на неисчерпаемых запасах. Столкновение с астероидом задолго до того как человечество впервые ступило на эту планету, расколо кору, создав круговую трещину, через которую, недалеко от поверхности, продолжает просачиваться магма. Которую и используют Адептус Механикус с великой изобретательностью и во славу Омниссии. Города и поселки меньших провинций менее благоприятны и вынуждены вместо этого опираться на ядерные генераторы и топки на твердом топливе, которые, несмотря на эффективность, менее привлекательны для различных путешественников; хотя в широко известный Ледяной Собор Фригея стоит слетать на шаттле, если есть желание увидеть одно из немногих строений на поверхности, воздвигнутое жителями Нускуама.