Дженнифер Бейли и Дин Стэнтон сидели на диване в гостиной Алекса Китона с потерянным видом. Элис исчезла — это все, о чем они могли думать. Личные чувства отошли на второй план. Они не знали, что делать. Одна Джери, казалось, могла быть полезной. Даже Бренда сникла — а ведь она такая деятельная, такая здравомыслящая. Алекс Китон так сдал за последние сутки, что на него было жалко смотреть.

— Как ты думаешь, где она может быть? — спросил Дин. — Элис ведь твоя подруга, ты ее лучше знаешь…

— Понятия не имею, — вздохнула Джен. — Тревис все-таки оказался мерзавцем. Я чувствовала…

— Что ты чувствовала?

— Он какой-то… фальшивый… Конечно, ничего конкретного я сказать не могу, но…

— Да, я понимаю… Бедняга Алекс… Я думал, он вышвырнет Тревиса из дома, живого места на нем не оставит…

— Да, зная его, можно было этого ожидать.

— А он даже смотреть на него не мог… Совсем сник.

— Это просто ужасно.

Джери вошла с подносом, на котором были сандвичи и две чашки кофе. Она с участливым видом предложила им перекусить. Джен и Дин, у которых за весь день маковой росинки во рту не было, молча принялись за еду.

— Какой же подлец этот Тревис… — задумчиво протянула Джери. — Вот никогда бы не подумала…

— А я догадывалась, — сказала Джен.

— Правда?

— Мне он никогда не нравился.

— Это просто твое предубеждение против красивых мужчин, — улыбнулась Джери. — Ты считаешь, что ни одному из них нельзя верить.

— Вот как? — Дин подмигнул Джен, но та отвернулась от него, не желая с ним разговаривать ни о чем, кроме Элис, их общей подруги.

— А кто-нибудь знает эту девицу? — спросила Джери невинным тоном.

— Нет, — ответила Джен, — да и разве ее узнаешь в таком прикиде…

— О чем ты? — удивился Дин. — Она же там голая…

— Какие же все мужчины наивные, — усмехнулась Джен. — Понятно, что на ней был парик… да и эти очки — они все лицо закрывали…

— Да, может, ты и права, — осторожно сказала Джери.

— Ты хочешь сказать, что сама этого не заметила? — удивилась Джен.

— Ну… я как-то не приглядывалась…

— Впрочем, какая разница? Обыкновенная шлюха. Он ее бросил, и она решила ему отомстить.

— И ведь точно все рассчитала! — взорвался Дин. — Знала, что Тревис сломал палец незадолго до свадьбы, и камера будто нарочно это место выхватывала…

— Ну, положим, мы имели удовольствие рассмотреть все части его тела, — усмехнулась Джен.

— Но ты поняла? Я хочу сказать, если бы Тревис переспал с ней, скажем, год назад… В общем, Элис могла бы…

— Простить? Сомневаюсь.

— Ну, эта девушка ведь не знает Элис и могла подумать, что та посмотрит на давнее приключение сквозь пальцы. Но переспать с ней накануне свадьбы…

— Да, в этом-то все и дело, — протянула Джен. — Ты прав.

— Это сейчас не важно. — Джери улыбалась им самой что ни на есть ангельской улыбкой. — Подумайте лучше, где нам найти Элис?

Джен и Дин растерянно переглянулись.

Элис очнулась в больнице. Высокий темноволосый мужчина, как две капли воды похожий на Тревиса, сидел рядом с ней и держал за руку.

— Вашей жене уже лучше, — услышала она голос медсестры. — Просто нервное переутомление, усталость… и потом она же ничего не ела, бедняжка! Как минимум двенадцать часов.

— Все будет хорошо, — сказал человек, ставший вчера вечером ее мужем, которого она совершенно не знала, но почему-то поверила ему.

Тревис Питерсон был вне себя от ярости и одновременно дрожал от страха. Он упустил добычу — золотая рыбка сорвалась с крючка. А папаша теперь его ненавидит. Алекса Китона он боялся, как, впрочем, и все в этом городе. Безжалостный воротила имел только одну слабость — свою дочурку. И Тревис теперь не просто в списке его врагов, он станет изгоем.

Тревису было десять лет, когда родители разорились, и он на собственной шкуре ощутил разницу между богатым и средним американцем. И тогда он решил влезть в этот мир, который стал ему не по карману. Влезть любой ценой. На счастье, дядя согласился оплатить его учебу в Западном Беверли, в школе для детей очень состоятельных родителей. Его брат Рональд после развода родителей остался с отцом-неудачником, у которого была добрейшая душа, но ни малейших способностей к бизнесу. Отец и разорил компанию, доставшуюся ему от деда Рональда и Тревиса. Обанкротившись, Джордж Питерсон взял с собой Рона, который всегда был ему ближе, чем Тревис, и уехал с сыном в Нью-Гемпшир. А Тревис остался в Лос-Анджелесе со своей матерью, подлизой и втирушей не хуже его самого, и оба они жили на деньги брата матери, его дяди Десмонда. Тревис, попав в Западный Беверли, на эту ярмарку богатых невест, сразу же стал прицениваться. И, подцепив Элис на крючок, был на седьмом небе вместе со своей мамашей. Его мать, Лайза Питерсон, даже клеилась к отцу Элис. Но таких, как она, старик видел насквозь. Впрочем, Лайза была довольна и успехами сына. Теперь же она впала в ярость.

Тревису следовало опасаться не только отца Элис, но и своей матери. Лайза обладала необузданным характером. Но с ней-то он справится. А как быть с отцом Элис? Чего ждать от Алекса, Тревис не знал.

И все из-за этой Джери, черт ее побери…

Но он ей еще отомстит.

Лайза вошла в комнату, еле держась на ногах. Тревис фыркнул. Опять наклюкалась! Она пила еще больше, чем Бренда Макдауэлл. Бренда, по крайней мере, на людях держала себя в руках. А Лайза могла свалиться прямо на каком-нибудь приеме. Тревис всегда краснел за свою мать. Джери часто жаловалась ему на Бренду, но он считал, что ей еще повезло. Пожила бы она с Лайзой!

Хорошо еще, что Лайза его понимает. Вот с отцом ему всегда было туго. Не то что брату Рону.

Рон обещал приехать на свадьбу. Но так и не появился. Хотя по телефону они говорили, и Рон сказал, что звонит из аэропорта. Это было вчера утром. Так что же случилось?

Вообще-то, ему сейчас не до Рона, у них с братом нет ничего общего… Но все-таки странно. Куда он пропал?

Лайза плюхнулась в кресло и издала протяжный стон. Как она располнела, его несносная мамочка, как обрюзгла. А ведь была красоткой — блондинка с роскошными формами.

— Как ты мог… — наконец заговорила Лайза. — Потерять такую невесту… Это же мешок с деньгами! Нет, ты идиот…

— Хочешь добить меня? — проворчал Тревис. — Может, все еще наладится.

— Как?! — вскричала она. — Идиот, как ты сможешь ей все объяснить?

— Скажу, что это была провокация, меня напоили, и я ничего не помню.

— О Господи, Тревис! Даже если она настолько глупа, чтобы клюнуть на это, от папаши ничего хорошего не жди. Он костьми ляжет, чтобы испортить тебе жизнь. Если все ограничится отказом Элис от свадьбы, можешь считать, что тебе повезло, мой мальчик. Вот так-то!

Тревис молчал. Он и сам это знал. Но терпеть истерики мамочки не намерен. Он все уладит с Элис. Что до ее папаши, тут нужно подумать…

В этот момент раздался телефонный звонок. Лайза сняла трубку.

— Алло… — Она вдруг просияла. — Рональд… Рон, дорогой мой сыночек…

Она повернулась к Тревису и сказала, прикрыв трубкой рукой:

— Твой брат вечером будет здесь. Он-то нам и поможет. В таких ситуациях Рон может быть очень полезен. — Глаза ее засияли. Она явно что-то придумала.

Тревис вздохнул.

Элис и Рон сидели в ресторане. Элис нужно было подкрепиться перед дорогой. Она оправилась физически, но до конца осознать ситуацию все еще была не в силах.

— Не волнуйся насчет нашей свадьбы. Это легко уладить. Ты приняла меня за брата, а я… Я просто будто с ума сошел. Никогда не думал, что могу до такой степени потерять голову.

— Я знаю, что все легко уладить… Моему отцу это ничего не стоит. Но давай пока не будем ничего предпринимать. Я просто хочу во всем разобраться. А потом мы решим, что делать дальше. Я не слишком о многом прошу?

— Элис, я к твоим услугам.

— Ты настоящий друг, Рон. Но пока я не пойму, как мне относиться к твоему брату, я…

— Что, Элис?

— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Давай не будем никому говорить о том, что мы поженились. Это недоразумение. А когда именно оно уладится — сейчас или через пару месяцев, не так важно. Ты согласен?

— Конечно. Совсем неважно, — пробормотал Рон, мечтая только об одном — продлить это время, быть ее мужем хотя бы на жалком листке бумаги. Но она не должна знать, что он чувствует. Элис любит Тревиса, и он не встанет у них на пути. Просто поможет разобраться в своих отношениях. Сделает все, чтобы они помирились.

— Значит, будем молчать? — Она протянула ему руку, и он пожал ее. — Это станет нашим секретом.

Их взгляды встретились, и она впервые улыбнулась ему. На этот раз именно ему, Рону Питерсону, а не его брату.

* * *

Джери и Бренда пытались уложить Алекса в постель. Он впервые напился в присутствии Джери, и Бренда чувствовала себя неловко, но одной ей было с ним не справиться — слишком тяжелый.

— Что стоят деньги? — бормотал Алекс. — Что они стоят, эти паршивые деньги, если от них моей дочери одни беды… Будь она бедна как церковная мышь, ни один проходимец не приблизился бы к ней — что с нее было бы взять? Моя девочка… Где ты сейчас, моя Элис, конфетка моя…

— Алекс, пожалуйста, успокойся…

— Не могу я успокоиться, Бренда… Как все болит…

— Джери, выйди из комнаты. Дальше я сама справлюсь.

Джери покорно ушла. В последнее время она ведет себя как ангел. Это подозрительно. Но сейчас Бренде было не до сумасбродной дочери. Алекс страдает, по-настоящему страдает. Она нужна ему. Бренда даже представить не могла, куда подевалась его любимая дочь. «Элис найдут… Ее обязательно найдут, — убеждала она себя. — Если же нет… Вдруг она с собой что-нибудь сделала?» При одной этой мысли Бренда похолодела. Нет, лучше прогнать догадки, иначе она сойдет с ума и будет выть, как Алекс, превратившись в обезумевшее от горя животное. Элис — наивная, чистая девушка… Сейчас таких нет. Она будто из сказки братьев Гримм. Может, в этом есть и ее упущение, она ведь заменила ей мать. Элис выросла, не ведая зла, и оказалась к нему не готова. Она настолько хрупкая, что может рассыпаться при столкновении с ним. Нежная, как цветок…

А Тревис сыграл на этом, использовал ее наивность в своих целях. Какой же он негодяй! И как поздно все они спохватились… Что же им теперь делать?

И где искать Элис…

Элис, Элис, куда же ты кинулась, когда увидела эту ужасную кассету…

Дай о себе знать, родная… Где бы ты ни была…

Бренда упала на колени рядом с постелью Алекса и обессиленно заплакала.

Джери прошла в свою комнату и уселась перед зеркалом. Она была очень довольна собой. Это самый счастливый день в ее жизни. Какая физиономия была у Тревиса — вот идиот! А ее мать — ну ничегошеньки не заподозрила…

Элис сбежала. Этого Джери от неженки не ожидала. Думала, все закончится слезами и истерикой и, естественно, отменой свадьбы. Ну, а теперь… Случись что с Элис… Боже, у нее же появится шанс стать наследницей… это надо обдумать…

Если Элис исчезнет, Алекс вполне может оставить все ей. Если взяться за этого старика хорошенько… кто знает…

Тут мать ей поможет. Как бы она ни критиковала Джери, Бренда была женщиной очень практичной. Надо только не ссориться с ней, не раздражать понапрасну, и мать будет на ее стороне.

Конечно, она не желала смерти Элис… Она же не чудовище. Но если предположить… Какие возможности это перед ней открывает! Это просто золотой ключик в другую жизнь! Она, Джери Макдауэлл, может стать настоящей принцессой. Тут и Тревис к ней сам прибежит. Прибежит, она хорошо его знает.

Джери вдруг самой стало страшно от этих мыслей, но голова у нее уже закружилась в предвкушении грядущего триумфа.

Успех может превзойти ее ожидания…

А она ведь просто хотела испортить им праздник.

Дженнифер и Дин сидели в кафе и без аппетита жевали пиццу. Они так извелись от беспокойства за Элис, что кусок не шел им в горло.

— Как ты считаешь, она не могла…

— Даже не думай об этом, — отрезала Дженнифер. — Элис так любила жизнь…

— Ну вот, ты уже говоришь о ней в прошедшем времени.

— Правда? — ужаснулась она. — Неужели…

— Джен, успокойся, вернется она, вот увидишь…

Джен расплакалась.

— Дин, я не знаю, что думать. Элис так верила ему… Я просто не представляю, чего теперь можно от нее ожидать.

— Отец никогда не занимался Элис. Она выросла как цветок, но, в отличие от цветов, и понятия не имела о том, что бывает плохая погода.

— Ты прав. Она слишком нежная, хрупкая…

— Да? Ну не знаю, мне всегда казалось, что у нее твердый характер…

— В ней сочетаются хрупкость и сила. Она не такая безвольная, как кажется.

— Может, она сумеет взглянуть правде в глаза?

— Ох, не знаю… Дин, я люблю ее как сестру. Ты даже не представляешь, что она для меня значит.

— Я знаю, как ты ее любишь.

— Тебя долго не было…

— Но здесь ведь мало что изменилось, верно?

— Дин… Ты же знаешь, я никогда не доверяла Тревису.

— И оказалась права.

— А ты спорил со мной.

Дин засмеялся.

— Клянусь больше этого не делать.

— У тебя и не будет такой возможности. Нас ведь больше ничто не связывает.

Дженнифер встала и взяла сумочку.

— Пока, Дин.

— Дженни! — только и успел воскликнуть он. Но Джен уже ушла.

Он опустился на свой стул и закрыл лицо руками.

Элис и Рон вышли из машины и посмотрели на дом, из которого сутки назад выбежала невеста в розовом платье.

— А ведь мы здесь познакомились, — сказал Рональд.

— Никому ни слова. Ты обещал. Я должна во всем разобраться сама.

— Я тебе помогу.

Они взялись за руки и направились к дому.

Алекс Китон лежал на диване в гостиной и пытался проглотить хоть кусочек пирога, специально испеченного для него Джери.

— Съешьте, пожалуйста, мистер Китон… Ну, я вас прошу, — ворковала Джери.

— Ты добрая девочка, — говорил он сквозь слезы, — как же я раньше не замечал…

— Ну что вы мистер Китон, не плачьте, Элис вернется…

Когда Элис и Рон вошли в гостиную, Алекс плакал на плече Джери.

— Папа…

Он вскочил, не веря своим ушам.

— Дочка… Ты… этот мерзавец…

— Нет, нет, подожди, папа, это не Тревис.

— Что…

— Рональд Питерсон, мистер Китон, — представился молодой человек.

— Рональд помог мне, папа. Я потом тебе все расскажу. Он привез меня сюда. Да не смотри ты так на меня, я не сошла с ума. Рональд — брат Тревиса, брат-близнец.

— Господи…

Алекс Китон судорожно схватился за голову и потерял сознание.

Бренда и Элис сидели у постели Алекса и с тревогой смотрели на него.

— А где этот молодой человек? — шепотом спросила Бренда.

— Ушел. Ему надо повидаться с семьей. Рональд не видел мать и брата несколько лет.

— Как же вы познакомились?

— Случайно. Я выбежала из дома сама не своя, он помог мне прийти в себя, успокоиться. Я потом расскажу.

— Нет, расскажи сейчас. Элис, ты бледненькая, но кажешься вполне спокойной.

— Держусь, Бренда.

— Ты…

— Я пока ничего не знаю… Но скоро выясню. Я со своим женихом разберусь. Обещаю.

— Я никогда не видела у тебя такого выражения лица.

Элис улыбнулась.

— Я все-таки дочь своего отца. Ты забыла?

Такая же улыбка была на лице Алекса Китона, когда он задумывал какую-то хитрость. Что произошло с наивной впечатлительной девочкой за эти бесконечные сутки? Что за механизм заработал в ее голове?

Эта новая Элис обескураживала. Бренда была в замешательстве. Она уже не знала, что и думать.

Элис лежала в своей постели, пытаясь заснуть. Она не помнила, когда в ее затуманенном сознании раздался тот самый щелчок, заставивший очнуться от сна, в котором она пребывала всю свою жизнь, будто в скорлупе. Но это случилось. Она вдруг увидела разницу между братьями, хотя и не могла в точности сказать, в чем та заключается. Но Рональд Питерсон был подобен оригиналу, а Тревис, его брат, жалкой копии. Она явственно ощущала это. Элис поняла, что подсознательно тянулась к чему-то такому в Тревисе, чего в том никогда не было — благородству, силе, характеру. Он лишь имитировал все эти качества. Элис почувствовала это, как люди чувствуют свежий воздух, внезапно вдохнув его в себя после пребывания в духоте. Она пыталась воскресить в памяти какое-нибудь слово, поступок Тревиса, которые произвели бы на нее особое впечатление, и не могла. Она смотрела на Рональда и не понимала, в чем дело. Просто тот был настоящим, а Тревис бездушным манекеном, механической куклой, потерявшей свой завод.

Элис не знала, виновен ли Тревис или его подставили, она, как ни странно, думала сейчас не об этом. Ее саму поражало такое равнодушие, она будто шагнула в другое измерение… Неожиданное потрясение включило некий механизм, доселе в ней дремавший. У нее словно открылось второе зрение.

Лайза и Рональд стояли на пороге дома Тревиса обнявшись. Лайза никак не хотела его отпустить. Она души не чаяла в своем сыне Тревисе и была равнодушна к Рональду, которого никогда не понимала, но сейчас Рональд был ей нужен. Она должна сделать все, чтобы спасти будущее Тревиса.

— Ты такой красивый… и всегда был умницей, мой хороший, — ласково говорила она, гладя его по голове. — Дай-ка я посмотрю на тебя, Ронни… ты…

— Мама! — Он улыбнулся и смущенно отвел глаза, он видел ее насквозь и стыдился. — Ты уже хорошо меня разглядела.

— Мать никогда не устает любоваться на своих детей, — всхлипнула Лайза. Это прозвучало так фальшиво, что его передернуло. Он не мог найти в себе силы любить ее такой, какой она была. Ему становилось тошно не столько от ее безразличия, сколько от дешевого комедиантства. От того, как она использовала людей, а потом отшвыривала, будто ненужные тряпки из своего гардероба — примеряла и выкидывала. Так она когда-то вышвырнула из своей жизни его отца, плюнула на него самого, а ведь он такой же ее сын, как и Тревис. Больше всего его мучило, что он, взрослый разумный человек, никак не может избавиться от детской обиды на мать.

Но сейчас самое главное — помочь Тревису и этой девушке разобраться в своих отношениях. Он должен способствовать этому во что бы то ни стало. Он обещал.

Лайза Питерсон закрыла глаза, мечтательно откинувшись на спинку дивана. Она вспоминала, какой хорошенькой была в молодости, ее сравнивали с румяной булочкой — свеженькая, аппетитная… прелесть. Лайза выделялась среди подруг. Одна полнее, другая худее, третья выше, четвертая ниже, у каждой тот или иной недостаток с точки зрения окружающих… а у нее все как надо. Идеальные формы — соблазнительная и одновременно стройная фигурка. Любое платье на ней сидело как на шикарной кукле из магазина. Рост — то, что надо, чтобы не прослыть ни маленькой ни долговязой. Лайза этим очень гордилась. Цвет лица — чудо! Волосы шелковистые, вьющиеся… В Лайзу влюблялись с первого взгляда. А она мечтала не о любви. Это все будет… но потом. Когда она станет киноактрисой.

Лайза видела себя звездой экрана, бредила этим и слышать не хотела о замужестве. Единственный недостаток, который она у себя находила, — фамилия. Ее звали тогда Лайза Беннет. Ей это казалось недостаточно эффектным для титров в кино. На досуге она развлекалась тем, что выдумывала себе красивое имя — Лайза Ричарелли, например, или Лайза Антонелли… она питала слабость к итальянским звучным фамилиям.

Втайне от подруг и родителей она готовилась к звездной карьере, делая это весьма своеобразно. Покупала одежду разных стилей, современную и старомодную, и просила фотографа запечатлеть ее в шляпке с вуалью и бальном платье начала века. У нее накопился целый фотоальбом с Лайзой во всех мыслимых и немыслимых видах — в костюмах, похожих на те, что были на кинозвездах разных эпох. Ей казалось, что, увидев, как она, Лайза, эффектна и загадочна — самая настоящая роковая женщина! — боссы киностудий упадут к ее ногам и предложат роль. Красивая, но беспросветно глупая и наивная девушка совершенно искренне в это верила. Однако что-то удержало ее от того, чтобы рассказать о своих планах окружающим и выставить себя на посмешище. Только это и помогло ей в конечном счете подцепить богатого мужа, раз уж карьера кинозвезды не удалась.

Джордж Питерсон был скромным юношей, неуверенным в себе, не избалованным вниманием девушек. Его всегда привлекали яркие красотки — такие, как Лайза Беннет. С ней он повстречался на одной из вечеринок. Брат Лайзы Десмонд, сын ее матери от первого брака, познакомил их.

— Это хорошая партия для тебя, дорогуша. Если ты будешь умницей, старина Джордж достанется тебе с деньгами Питерсонов в придачу, — сказал ей тогда Десмонд.

Он не питал особой любви к своей легкомысленной сестрице, но считал своим долгом опекать ее. Лайза с матерью практически жили за его счет. Десмонд дождаться не мог, когда Лайза наконец перестанет клянчить у него деньги на бесконечные наряды. Ее отец скрылся в неизвестном направлении. Он оказался мошенником и даже двоеженцем, что тщательно скрывали в семье. Этот скандал так и не просочился на страницы газет. Десмонд был зол на свою легковерную мать, которую угораздило спутаться с проходимцем и доверить ему банковские счета и акции, в результате оставшись ни с чем. А он, Десмонд, теперь был вынужден их содержать. Против матери он ничего не имел, хотя она и раздражала его временами, но сестру Лайзу, с ее взбалмошными выходками и расточительностью, едва выносил. Джордж Питерсон показался ему подходящей кандидатурой в мужья этой дурочке. Если все пойдет как по маслу, ему никогда больше не придется о ней беспокоиться. Десмонд с удовольствием уступит эту обязанность Джорджу.

Лайза отнюдь не пришла в восторг от перспективы стать женой унылого зубрилы. Он не любил вечеринки, был примерным студентом и праведником. Лайзу возмутила сама мысль о том, что ей уготовано такое размеренное, скучное будущее. Она ведь себя видела царицей экрана, чьи фотографии не сходят со страниц газет и журналов, звездой, милостиво раздающей интервью и улыбающейся всем ослепительной голливудской улыбкой. Она просто возненавидела своего брата за вмешательство в ее даже не начавшуюся головокружительную карьеру. О деньгах она тогда мало задумывалась, считая само собой разумеющимся, что состояние покойного отца Десмонда принадлежит ей в той же мере, что и ему. Но Десмонд не разделял ее мнение и намеревался дать ей это понять.

Лайза была настолько раздражена советами брата по поводу Джорджа Питерсона, что, забыв об осторожности, вывалила все самому Джорджу. Результат ее откровенности оказался неожиданным.

— Ты мечтаешь стать актрисой? Это замечательно! — Джордж глядел на нее восторженными глазами. — Отец моего друга — режиссер, хочешь, я поговорю с ним о тебе?

Лайза пришла в восторг, бросилась ему на шею и поцеловала в губы.

— Какая ты прелесть! — ворковала она. — Знаешь, как только я тебя увидела, ты мне сразу понравился.

Джордж был польщен. Ни одна девушка не говорила ему таких слов. Ему казалось, что красивее и милее Лайзы Беннет просто не может быть. Он влюбился сразу же и навсегда. Как бы она ни вела себя впоследствии, как бы по-новому ни раскрывалась, он не мог преодолеть своей тяги к ней. Другие женщины для него не существовали.

Встреча с режиссером положила конец мечтам Лайзы Беннет. Она надела свое лучшее платье — бирюзовое, выгодно оттеняющее волосы и глаза. Сделала новую прическу. Ей казалось, что так ослепительно она не выглядела еще никогда. Перед тем как покинуть свою комнату, она долго стояла у зеркала. И только убедившись, что достигла нужного эффекта, подпрыгнула от восторга и вышла за дверь. Прислонившись к ней спиной, Лайза судорожно зашептала слова из выученного монолога. Роль Мэгги из «Кошки на раскаленной крыше» была слишком сложна для нее, Джордж ей об этом говорил, но так робко, что в его словах ей послышалось поощрение и восхищение. Она не обратила внимания на озадаченное выражение его лица, когда закончила читать выученный текст перед ним как зрителем. Лайза была настолько самовлюбленной, она и мысли не допускала, что кто-то не одобряет ее действий или всерьез сомневается в таланте. Она боялась лишь забыть нужное слово.

Джордж волновался не меньше нее. Он понимал, что Лайза наивна и не очень умна, но в его глазах это искупалось ее искренностью и добротой. Он был пленен детской непосредственностью красавицы. Только вот доброта никогда не была ей свойственна. Лайза Беннет любила только себя и никого больше. К тем, кто восхищался ею, испытывала капельку нежности, не более того. И как раз эту капельку Джордж принял за зарождающуюся любовь. Будучи совершенно неискушенным в общении с девушками, он поддался обаянию Лайзы и к моменту ее знакомства с режиссером оказался полностью в ее власти.

Джеймс Патрик слыл маститым режиссером, и договориться о встрече с ним было непросто. Но отпрыску семьи Питерсонов Патрик решил оказать любезность. Увидев Лайзу, он чуть не прыснул — примерно такой он ее себе и представлял. Она даже превзошла его ожидания. Кокетливые ужимки, томный взгляд, надутые губки. Девчушка — лакомый кусочек, что и говорить, но абсолютная пустышка. Даже на третьестепенные роли не тянет. Конечно, можно, засунуть ее в массовку. Это он и предложил.

Лайза так и ахнула. Просто потеряла дар речи.

Джордж что-то говорил о том, что монолог слишком сложен, предлагал послушать в исполнении Лайзы другой кусок, но Патрик только улыбался. Он называл ее красавицей и вообще очень милой девушкой, похвалил наряд, но Лайза уже все поняла. Слезы потекли из ее глаз ручьями, она даже не пыталась сдержаться и, рыдая, выбежала из дома Патрика. Джорджу с трудом удалось догнать Лайзу. Она потащила его к себе домой, достала фотографии. Джордж видел, что она не в себе. Лайза рвала снимки на мелкие кусочки, в ярости крушила все вокруг. Его сердце переполнялось такой жалостью и нежностью, что Джордж был готов на все, лишь бы ей не было так больно. Ведь Патрик дал понять, что она бездарна. Этого Лайза не могла пережить. И Джордж вместе с ней.

День завершился в постели. Они даже не помнили, как там оказались. Лайза была так подавлена и опустошена после случившегося, что не придала значения тому, что было у нее с Джорджем. Постаралась выкинуть это из головы. И простилась с ним очень сухо.

Ей было стыдно за свой провал. Она даже видеть Джорджа больше не хотела, ведь он стал свидетелем ее позора. Прошло четыре недели, и Лайзу начало подташнивать. Из-за свойственного ей легкомыслия девушка не обратила на это внимания. Но новость не ускользнула от ее матери. Когда подозрения подтвердились, Лайза заплакала. Она не хотела верить в то, что забеременела. Это казалось ей нелепостью. Лайза злилась на себя: почему она не приняла мер предосторожности? Угораздило же ее так влипнуть! Но ее брат был на седьмом небе. Теперь будущее Лайзы обеспечено, и он может снять с себя всякую ответственность за нее.

Десмонд быстренько обо всем договорился с Джорджем, который, узнав новость, пришел в восторг. Питерсоны не были довольны выбором сына, но, будучи людьми строгих правил, не сочли возможным уклониться от ответственности перед девушкой и ее будущим ребенком. Она так молода, очаровательна… есть надежда, что Лайза изменится, станет хорошей женой и матерью.

Питерсоны надеялись, но не верили в то, что брак Джорджа с Лайзой будет благополучным. Однако, когда родились близнецы — Тревис и Рональд, — вознеслись на седьмое небо. Лайзе сделали кесарево сечение, мальчики оказались недоношенными, но здоровенькими. Лайзе сразу же приглянулся Тревис, а Джорджу — Рон. Малыши были похожи как две капали воды, но что-то отличало их с первых дней жизни. Тревис казался шустрым и каким-то неуловимым, а Рон доверчиво озирался вокруг, беззащитный и спокойный. Даже плакали они по-разному. Лайза всегда знала, когда плачет Тревис, а когда Рон.

Ничего, кроме раздражения, брак в ней не вызывал. Она в то время о деньгах Питерсонов и не думала. Такие мысли пришли к ней уже после разорения мужа. А в молодости Лайза считала, что деньги — это бумажки, на которые можно купить много тряпок и безделушек. Она бездумно тратила больше, чем могла себе позволить. Покорный муж смотрел на все сквозь пальцы, безумно боясь ее потерять. Джордж разобрался в ее характере после свадьбы, но было поздно. Он оказался в полной зависимости от ее капризов, смен настроения и причуд. Без нее жизнь теряла смысл. Он чувствовал, что его привязанность к ней нелепа. Лайза не обладала никакими достоинствами, кроме внешних. А разочаровавшись в мечтах об актерской славе, располневшая после родов и потихоньку спивающаяся, она уже и внешне не была так привлекательна, как когда-то. Но Джордж был болезненно неуверен в себе. Лайза казалась ему раскрепощенной, востребованной, в отличие от него — всего лишь застенчивого и некрасивого богатого наследника. Джордж мужал с годами, становился значительней, интересней, но юношеские комплексы не давали ему взглянуть на себя другими глазами. Он не замечал зовущих женских взглядов, не осознавал, что может нравиться сам по себе, вне денег и положения Питерсонов. А его ненаглядная Лайза дурнела год от года. Кроме него, никто уже не смотрел на нее с восхищением. Но для Джорджа Лайза оставалась единственной.

Он не был талантливым бизнесменом. Расточительность Лайзы и отсутствие деловых способностей у Джорджа привели к банкротству. Лайза во всем винила мужа. Она устраивала дикие сцены, не стесняясь сыновей. Джордж не знал, куда деваться от стыда.

Все кончилось, когда Лайза заявила, что сумеет сама о себе позаботиться. Тревис останется с ней, а Рональд с отцом. Джорджа потрясла ее жестокость. Мальчик будет потрясен, узнав, что родная мать спокойно отсылает его на все четыре стороны. Но Рональд не удивился. Он обнял отца и сказал: «Мы всегда ладили, правда?» Джордж с трудом сдержал слезы.

Они уехали в Нью-Гемпшир. А Лайза еще до отъезда мужа заручилась согласием Десмонда оплатить обучение Тревиса в престижной школе, а ей самой выдавать месячное содержание. Она рассчитывала снова найти богатого мужа. Но ей это не удалось.