СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ НАПАРНИК

ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ

МЕГАМИССИИ

ОПЛАТА НАЛИЧНЫМИ ПО ДОГОВОРЕННОСТИ

Так, да?

Кстати, насчет газеты не так уж глупо. Если бы не секретность, на которой настаивал Рыбин, я бы прибегнул к нашему, сталкерскому списку рассылки - раз не знаешь, где искать партнера, пусть партнер ищет тебя.

Но тут имелась одна загвоздка. Я-то знал, где искать партнера.

Я даже знал, как зовут этого партнера!

Под все мои требования тот, кого я знал, подходил идеально - Зону топтал почти столько же, сколько я, а его психической устойчивости, я уверен, позавидовала бы половина санитаров психбольниц. Сильный он был, как бык, а уж какой находчивый…

Я даже знал, что зовут его Тополь. Даром, что ли, мы ходили с ним в Зону свыше семидесяти раз?

«Так почему бы тебе, Комбат, не позвать с собой этого Тополя?» - спросит меня какой-нибудь наивный человек.

Да потому что с Тополем мы поссорились. Насмерть. Четыре месяца назад. Причем поссорились, как это обычно и бывает, из-за сущего пустяка.

…Май у нас с Тополем выдался особенно нажористым.

Артефакт пер косяком. Деньги косили косой и сбивали в стога.

Трат же, наоборот, особых не было и не предвиделось. Бунгало я свое год как выкупил. Все нужное в экспедициях уже давно нагреб. Ну а виски с содовой по-любому стоит ерунду!

Всю выручку мы честно делили пополам. Пятьдесят процентов - ему, пятьдесят - мне. А выручки было много.

Поэтому я совсем не удивился, когда Тополь подъехал к «Лейке» на новом «Руссо-Балте» мерцающего синего цвета.

Мне всегда нравилась модель «Малинка-Пафос». За плавные обводы корпуса. За хищность капота. За мощь, за изысканную отделку салона и общую, так сказать, «люксовость».

Неудивительно, что нравилась она и Тополю. Но я собирал на яхту. А Тополь не собирал. Поэтому-то он и купил себе «Малинку-Пафос», а я не купил!

- Дай порулить, - попросил я, когда мы как следует обмыли покупку литровой бутылкой «Джонни Уокера».

- Не дам. Даже не проси, - сказал Тополь меланхолически.

Мы стояли на высоком крыльце бара. Его вызывающе прекрасный «Руссо-Балт» синел в свете единственного фонаря чуть левее входа, там, где начиналось то, что мы зовем улицей Контейнерной.

- Ну дай порулить… Жалко тебе для друга? - не отставал я.

- Для друга мне ничего не жалко. Но - не дам. - Тополь развел руками.

- Но почему? Почему?

- Да потому, Комбат, что ты в стельку пьян! - гаркнул Тополь, еле-еле удерживая равновесие.

- Ну и что? Ты ведь тоже в стельку пьян! Но все-таки поедешь домой! - Я обиженно икнул.

Тогда Тополь жил у Женечки, которая работала в местном и оттого достаточно вшивом продуктовом магазине продавщицей.

Женечка снимала контейнер, примыкающий к заднему двору бара «Лейка», то есть, по местным спартанским меркам, жила практически элитно.

Чтобы попасть к Женечке за рулем, надо было сесть в машину и объехать «Лейку» по кольцом обхватывающей наш поселочек грунтовке. Все это дело заняло бы минут пять. А пешком попасть к Женечке можно было минуты за три.

- Да. Ты прав. Сам я домой поеду . Но это ведь моя машина. Я могу делать с ней что угодно. Хочу - пьяным ее буду водить. Хочу - вообще на запчасти ее распотрошу! И так вот по винтику продам!

- Слушай, но я же не собираюсь разбирать ее на запчасти! - Я укоряюще поглядел на Тополя. - Или ты думаешь, что собираюсь?

- Нет, я всего лишь пьян, а не глуп. Поэтому я так не думаю! Но я, мой дорогой Комбат, хорошо помню, что стало в позапрошлом году с моим «Доджем-Эксцельсиором» под воздействием твоих чутких водительских рук!

- Вспомнила бабка, как девкой была! - огрызнулся я.

Мне было неприятно, что Тополь вытащил на свет тот давний случай. Он не делал мне чести - тогда я по пьяному делу всадил в придорожный столб его новенький «Эксцельсиор» цвета «спелый баклажан».

И пусть виноват в этом был не я, а лысая резина и гололед, некстати сковавший трассу Москва-Киев двадцатого октября, но… в общем…

Тополь почему-то был уверен, что, будь я трезв, его «Эксцельсиор» остался бы невредим. О чем он и напомнил мне в скупых, но точных выражениях, стоя на крыльце бара «Лейка».

Как обычно и бывает, когда Тополь на сто процентов прав, я взвился как ужаленный.

- Мало ли что было! Что было - быльем поросло! Главное, что сейчас!

- А сейчас мой друг Комбат опять мертвецки пьян! Причем значительно пьянее, чем тогда! - ядовито подытожил Тополь.

И нет бы согласиться с товарищем и уйти в свое бунгало спатоньки под мерное тиканье часов с пучеглазой кукушкой. Нет же! Словно сам дьявол тянул меня за язык.

- Если ты не доверяешь мне пьяному, значит, ты не доверяешь и мне трезвому. А это очень обидно! И практически оскорбительно! - начал заводиться я.

- Кто тебе сказал, что я тебе не доверяю? Я просто не разрешаю тебе ездить пьяным на моей новой машине! - Широкое лицо Тополя стало озабоченным и красным. - Между прочим, это совсем разные вещи - доверять и разрешать ездить на машине пьяным!

- Нет, ничего не разные! - почти орал я. - Машина - это ерунда. Если бы у меня была машина, я бы доверял ее кому угодно!

- Но у тебя ее нет!

- Да, у меня ее нет, - согласился я. - Но если бы она у меня была, уж будь уверен, пьян ты или трезв, я бы тебе ее доверил!

- Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой, - мрачно проворчал Тополь.

- Вот интересно, а свой кошелек ты бы мне пьяному доверил? - не унимался я.

- Нет! Не доверил бы!

- А Женьке?

- Что Женьке? - настороженно переспросил Тополь.

- Женьке доверил бы?

- Что? Кошелек?

- Да! Кошелек! А лучше - корешок! Свой корешок! Доверил бы? Вот представь, приходишь ты к Женьке, она вся к тебе со своими ласками, такая-растакая… А ты ей говоришь: «Шалишь! Ку-уда?! Ну-ка сначала дыхни!» Она дышит тебе в лицо. И если ты чуешь, что от нее пахнет спиртным, ну хотя бы чуточку, ты ей говоришь: «Спокойно! Руки за голову! Не двигаться!» И отношения с собой иметь запрещаешь! Она же пьяная! Разве можно доверить ей самое дорогое, что есть у сталкера?

- Тьфу ты! Да при чем тут это! - Тополь сердито топнул ногой.

- Да при том! Что выпившей Женьке ты бы спокойно доверил самое дорогое, что есть у Тополя. А вот лучшему другу и партнеру Комбату ты, видите ли, не можешь доверить какую-то сраную тачку! А ведь Женька - это просто шлюха, каких в твоей жизни будет еще много. А со мной тебе завтра, возможно, придется кататься на птичьей карусельке или орать от боли, напоровшись на симбионта!

Я, конечно, передергивал. Но хмель, помутивший мой разум, внушил мне, что передергиваю я не так уж сильно. А насчет Женьки проклятый алкоголь шептал мне, что я все еще «в рамках», когда на самом деле я уже был далеко за ними… Поэтому когда внушительный, с поросшими белесой шерстью пальцами кулак Тополя врезался в мою скулу, ваш Комбат был очень, очень удивлен. А когда второй кулак Тополя врезался в мой розовый от выпитого нос, удивление мое достигло максимума.

- За что? - спросил я с интонацией обреченной собачки Му-Му, которую ее хозяин, немой крестьянин Герасим, уже поднял за шкирку над своей утло покачивающейся на речных волнах лодчонкой, чтобы бросить в холодные волны. - За что?

- Никогда не называй Женьку шлюхой. Ты меня понял? - Рот Тополя был перекошен ненавистью. Глаза сияли черным огнем гнева.

В то время как правильная, честная часть Комбата уже практически набралась смелости проскрипеть что-то вроде «извини, дружище, дал маху», вторая, нечестная и неправильная часть Комбата, которая-то обычно и перехватывает управление после того, как Комбат выпивает триста грамм вискарика, цедила в лицо Тополю:

- А ты меня не учи… Учитель еще нашелся… Помнишь, как я тебя в первый раз за «ночными звездами» и «золотыми рыбками» в Зону повел? Помнишь, как «кристальную колючку» добывать научил? А как я тебя из воронки вытащил, чуть было пальца из-за тебя не лишившись? Знал бы, что ты такой мудак жадный, что тебе для друга машины какой-то жалко, я бы тебя в той воронке навсегда оставил!

Я был готов к тому, что вот сейчас Тополь со всей дури ударит меня под дых. Угостит своим фирменным апперкотом.

Но вместо этого Тополь лишь посмотрел на меня презрительно, сплюнул мне под ноги и пошел прочь, ни слова больше не говоря. Весь его вид свидетельствовал о том, что он смертельно обиделся.

- Эй, Тополь! - крикнул я ему в спину, стремительно трезвея.

Но его спина была равнодушной спиной совершенно равнодушного ко мне человека.

Многажды я возвращался в памяти к тому эпизоду.

Бывало, мне он даже снился.

Сколько раз я казнил себя за настырность, за язвительность, за неумение сдерживать свой болтливый язык. Сколько раз я мысленно извинялся перед Тополем - за то, что назвал его Женьку, с которой-то и знаком, считай, не был, шлюхой. Что угораздило меня ляпнуть про ту воронку, в которой я бы его якобы оставил, если бы не мое врожденное благородство… Не оставил бы. И если надо было бы, отдал бы руку ради того, чтобы Тополь остался жив.

Почему я не пошел к Тополю на следующее же утро? Почему не извинился?

Тут мне нечего сказать, кроме «так получилось». Навалились какие-то дела и делишки, что-то очень «срочное», очень «неотложное», мышья беготня жизни закружила, заморочила…

Потом я думал, Тополь сам остынет. Сам вернется. Он-то, Тополь, должен знать, что я, его дружбан Комбат, знающий сто девяносто пять анекдотов про поручика Ржевского, просто пошутил. По-шу-тил. Ну, то есть сморозил лишнего. В конце концов, зачем было меня провоцировать? Сказал бы, что ключи от машины у своей Женьки забыл. Или еще что-нибудь столь же изящное соврал. Я бы поверил. Я когда пьяный, всему верю. Даже в аиста, даже в демократию, даже в то, что пиво полезно для здоровья.

В общем, Тополь не пришел мириться ни через три дня, ни через неделю.

А когда через десять дней я сам, наступив на горло собственной спеси, решил его навестить («Куда же это он подевался - в «Лейке» не появляется, машины его понтовой в околотке не видать»), то оказалось, что у продавщицы Женьки он больше не живет. А где живет?

Навел справки. Выяснилось, что из вольных сталкеров наш Тополь ушел. И работает теперь на Речном Кордоне. Кем работает? Да уж наверняка не пильщиком дров и не удильщиком рыбы…

В общем, поговорив с Рыбиным в «Лейке», я понял: пора нам с Тополем мириться.

Тем более кстати был звонок Синоптика, соблазняющего меня на «звезду Полынь», мечту Тополя.

Вот приду я к Тополю и скажу: «А пойдем-ка за «звездой Полынью», как в старые добрые времена!»

А пока мы будем за ней идти, сделаем небольшой крюк к упавшему вертолету. Подберем там контейнер - и дело в шляпе.

Итого: мир, дружба, жвачка… и порядочная куча наличности! Если, конечно, доживем.