#img_4.jpeg

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Б ы л и н и н  М и х а и л  М и х а й л о в и ч.

А д а м о в  Ю р и й  А л е к с е е в и ч.

М а р и н а.

З в е з д и н  К о н с т а н т и н  В а с и л ь е в и ч.

Т а м а р а, его жена.

Н е п е й п и в о  П а в е л.

З и н а и д а, его жена.

Р о с о м а х а  Т и х о н  И в а н о в и ч.

Н е п е й п и в о  А н д р е й.

А н н а.

Л ю д а.

Время действия — наши дни.

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Полярная мгла. Занесенный снегом бревенчатый сруб. В стороне мачта метеостанции. Мы видим, как на ней покачиваются в строгом соответствии с погодой то черные, то светлые шары. На столбе фонарь и репродуктор. Кажется, что все происходит где-то на затерявшейся в океане льдине. Если бы не современная, озорная песня, несущаяся из репродуктора.

…Под окном, запорошенным снегом, простой письменный стол, в углу стойка с радиоаппаратурой, с потолка свисает лампа, забранная в люстру из цветного стекла, на полу шкура белого медведя.

Здесь  М а р и н а. Разговор идет по селектору.

Г о л о с. Марина! Мариночка!..

М а р и н а. Слышу, Валя, слышу.

Г о л о с. Дежурство когда кончаешь, спрашиваю?

М а р и н а. Какое там, забыла уж, день теперь или ночь… Как погодка у вас?

Г о л о с. Пурга, ведьма, с ног сбивает! В поселке ребятишки в школу не пошли. Ой, что у нас вчера здесь было — скиснешь! Белый медведь на зимовку забрел, а стрелять-то его нельзя, запрет на него, так наш кок откупаться от него борщом вздумал, целую кастрюлю косолапый сожрал и не крякнул…

Сильный порыв ветра.

М а р и н а. А на дворе только еще сентябрь…

Г о л о с. Мариночка, книгу мне обещала, помнишь?

М а р и н а. К вам на зимовье и в поселок идет вездеход, с ним и вышлю.

Г о л о с. Железно? А я тебе апельсины передам.

Писк морзянки.

М а р и н а. Извини, у меня прием. (Переключила.) Поселок Заполярный. Штаб морских ледовых операций… Начальник штаба Былинин вылетел на вертолете к каравану. Проводим во льдах корабли… Радиограмма? Диктуйте. (Записала.) Приняла оператор Лаврова. (Выключила.)

Распахнулась дверь. На пороге  Р о с о м а х а, он в полушубке нараспашку. Пауза.

Товарищ Росомаха, ступайте к себе отдыхать. Вы работать мешаете.

Р о с о м а х а. Не радировал?

М а р и н а. И здесь посторонним курить запрещается.

Р о с о м а х а. Да разве это табак? Махорочки бы сейчас, самосаду, наглотался бы до одури…

В лампочке замигал свет.

Движок забарахлил на станции. Пойти подсобить, что ли, горе-электрику? (Исчез.)

Свет вновь вспыхнул ярко. Входит  Л ю д а, она в модной дубленке, а на ногах стоптанные валенки, явно не ее размера, в руке ведро.

Л ю д а. Уф!.. Насквозь просвистело в модной шубке-то. (Разматывает платок.) Ты глянь только: ста метров не прошла — и в ведре вода замерзла. Возьми погодку! (Протянула бланк.) Чайку вскипятим. Сейчас я на плитку поставлю.

М а р и н а (включила рацию). Я — Заполярный! Я — Заполярный! Вызываю первый караван, вызываю первый караван! Примите сводку погоды: 23—14, 18—49, 36—15, 283—61, 412—96…

Л ю д а. Пачку чая тебе принесла, вот держи индийский со слонами.

М а р и н а. Спасибо, Людочка. (В микрофон.) Передаю открытым текстом: на побережье ожидается шквальный ветер, снежные заряды. С севера дальнейшее продвижение льдов. В проливе у Заполярного возможны ледяные заторы. Температура воздуха минус 25—28 градусов.

Л ю д а. А я с летчиками посылку от матери получила. Парень — ну, вылитый Муслим Магомаев! — а мандарины все померзли…

М а р и н а (кончила передачу). Тебе музыку дать?

Л ю д а. Давай Японию!

Марина ловит, меняет несколько станций.

Оставь вот эту! Рок-болеро… Хочешь, покажу, как танцуют? (Сидя на стуле, делает странные движения ногами, обутыми в валенки.) Сейчас твисты всякие уже не в моде. А вот так пляшут чанг-чанг. Погоди, валенки скину! (Показывает.) Уловила? Ну, почти как сиртаки. А я больше всего люблю вальс. (Закружилась, вдруг остановилась.) Нет, нет, менять надо…

М а р и н а. Что менять?

Л ю д а. Голову! Ведь получила направление на Кавказ в обсерваторию — занесло сюда, к Ледовитому океану! Нет, нет, определенно менять надо… Давай лови Москву!

Марина переключила. Возникают позывные «Маяка», они кажутся какими-то очень далекими.

А в Москве сейчас вечер… Девчонки еще в босоножках шлепают, мой сосед пуделя на прогулку вывел… Сейчас как разревусь!

М а р и н а. Людка, перестань. Неуравновешенная ты какая-то, замуж тебе надо. Пора.

В дверях показалась голова  З и н а и д ы.

З и н а и д а. Столицу слушаем? А ну, заходи, женщины!

Входят  Т а м а р а  и  А н н а, последняя в милицейской форме с погонами сержанта.

А ты, Мариночка, не хмурься, работу твою понимаем, тихо, как мыши, в уголке посидим. Присаживайся, женщины. (О Тамаре.) Еще не знакомы? Тамара Звездина, жена начальника каравана, тот, что к нам идет. Из Ленинграда прилетела. А у меня одна сейчас в парикмахерской сидит, аж из Одессы сюда маханула. Встречу мужьям закатим — только держись!

А н н а. В поселке все вино раскупили. Милицию на казарменное положение переводят.

З и н а и д а. Заткнись уж, милиция.

А н н а. Опыт. А если кто пьяным замерзнет?

З и н а и д а. Как погодка-то, радист?

Марина молча протягивает ей сводку.

(Читает.) «…В проливе возможны ледяные заторы…» (Тамаре.) Знаешь, капитанша, какая здесь молитва одна-разъединственная: «Морюшко окаянное, кормилица наша, отдай мне мужа, верни его живым и невредимым!..»

Писк морзянки.

М а р и н а (включила). Штаб морских ледовых операций… Срочная телефонограмма? Давайте! (Записывает.) Повторяю, проверьте правильность текста: «В Заполярный самолетом, спецрейс из Москвы, вылетел представитель Центра». Доложу Былинину, как только вернется. (Выключила.)

Л ю д а. Ой, чай-то, наверное, весь выкипел!

М а р и н а. Зинаида Васильевна, хозяйничайте, вам здесь не впервой.

В дверях появился  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Новости есть?

Молчание.

Под окном начальника повешусь! (Исчезает.)

З и н а и д а. Чего? Чего? Чего?

Л ю д а (вернулась с ведром кипятку). Что это за тип тут был? Из-за него чуть кипятком не ошпарилась. Пьян, что ли?

М а р и н а. Трезв. Скот на Восток с караваном перегоняет.

Л ю д а. Пастух? Здесь? Смешно даже.

А н н а. Снабженец.

З и н а и д а. Женщины, черпайте кружками прямо из ведра!

Женщины расселись в кружок, молча со смаком пьют.

Л ю д а. Смурной этот ваш снабженец. В коридоре здесь прямо на полу улегся.

М а р и н а. Предложи ему чаю.

З и н а и д а. Чаю еще ему… Да я бы такого своими руками! Молодую жену сгубил!

А н н а. Суд оправдал.

М а р и н а. Да осуди его — ему самому легче бы было…

Т а м а р а. Господи, страсти здесь у вас какие!

Л ю д а. Жуть как интересно!

М а р и н а. Шофером в совхозе работал. Людей на рынок подвозил. На спуске с горы тормоза и отказали. А утром дождь прошел… В общем, те, что в кузове были, успели выпрыгнуть, а жена с ним в кабине была. В дерево врезались, ее насмерть.

Молчание.

Вот с тех пор и стал избегать людей, на Север подался: коровы — они бессловесные.

А н н а. Ты куда это, Людмила?

Л ю д а. Чаю ему предложу. (Налила кружку, приоткрыла дверь.) На вот, пей, пока горячий, душу хоть согреешь.

Р о с о м а х а. Не просил.

Л ю д а. Принесла ведь. Не обожгись только, кипяток.

Р о с о м а х а. Ладно, ступай.

Л ю д а. Сахару дать?

Р о с о м а х а. Тебе, что ли, говорят: ступай!

Л ю д а. Ну чего ты на людей кидаешься, чего? Волк ты, а не Росомаха!

Часы бьют пять раз.

А н н а. Уже утро, скоро дежурство пора сдавать.

З и н а и д а. А в парикмахерской моей живая очередь: жены моряков марафет наводят. Мастер я здесь разъединственный. (Дотронулась до прически Тамары.) Вот берешь клок волос и делаешь из него — эмоцию!

Т а м а р а. Мне попроще бы надо было…

З и н а и д а. У меня салон высшего разряда, попроще — в забегаловку ступай.

Т а м а р а. Зинаида Васильевна, я не хотела вас обидеть. И на том спасибо.

А н н а. Зиночка, а кто мне парик обещал?

З и н а и д а. Свои, что ли, рыжие отдам?

А н н а. Вот напасть-то, всю жизнь мелким бесом накручиваешься, по ночам на железных бигудях спишь. А с париком сам себе генерал!

З и н а и д а. Участковому твоему не нравится?

А н н а. Молчит. Только вдруг глянет на меня и… отвернется. А с чего — разве допытаешься.

З и н а и д а. Чего не женится, чего за нос водит?

А н н а. Самостоятельный, все взвесить хочет. Чтоб через год — развод, да?!

Вернулась  Л ю д а.

З и н а и д а. Морячка бы какого ухватила, тот бы раздумывать не стал. Боцмана моего возьми: в самолет садилась, когда в отпуск летела, и не знала, что есть такой — Пашенька, а приземлились в Сочи — сразу в загс.

А н н а. Всю жизнь соломенной вдовой на берегу ожидать?

Пауза.

З и н а и д а. Ну, чего молчит твоя машина, радист? Двадцать пять судов с караваном идет, тысяча моряцких душ!

Л ю д а (робко). И холостые среди них есть?

М а р и н а. Могу запросить от твоего имени.

Л ю д а. Эх, влюбиться в кого, что ли!

З и н а и д а. Не пойму тебя, москвичка: треп на языке, а душа на замке. Летчику одному голову кружила, теперь к снабженцу липнешь.

Л ю д а. А меня судьба его зацепила… Только прежде, Зинаида Васильевна, я другого  р а з л ю б и т ь  должна.

З и н а и д а. Хахаль, что ли, в столице остался?

Л ю д а. Женатый, да еще с двумя детьми.

М а р и н а. Ну, что ты только про себя не мелешь…

Л ю д а. Показать могу. (Достала фото.) Вот, справа он, слева — жена, внизу — дети.

З и н а и д а. Ополоумела?! Семью такую разбивать!

Л ю д а. Да если бы была она, семья-то. Живут и друг друга: «кретин», «идиотка» — иначе и не кличут… А его детей я и сама забрать согласна. Вот куда только? (Тряхнула головой.) Кооперативную квартиру в Москве здесь, на Севере, себе зарабатываю!

Пауза.

А н н а. Волосы у тебя, Мариночка, полжизни за такую косу отдала б! (Трогает волосы Марины.)

Т а м а р а. Господи, у каждого свое…

З и н а и д а (вдруг). Что это? Тихо, бабоньки! Никак самолет…

Все прислушались.

Л ю д а. Это «ИЛ-14», с Большой земли…

М а р и н а (улыбнулась). Твой Муслим Магомаев? По звуку его уже знаешь?

Л ю д а. Нет, он на Чукотку вчера пошел.

На пороге  Н е п е й п и в о, он в морском бушлате, фуражка с крабом лихо заломлена на затылок.

З и н а и д а. Ох, держите меня, сейчас об пол грохнусь… Павлуша? Родимый ты мой!

Н е п е й п и в о. А раздобрела-то… Рыжей стала! Ну, мать, ты даешь.

З и н а и д а. Все ради тебя, окаянного: третий раз масть меняю, забыла, какая от рождения была!

Н е п е й п и в о. Задушишь…

З и н а и д а. Потоскуй с мое! (Вдруг.) Что у тебя с ногой?

Н е п е й п и в о. В шторм на палубе груз сорвало, пока крепили да спускали в трюм, малость помяло. Заживет.

З и н а и д а. Ну, как сердце чуяло! Сон даже видела: будто вернулся, и все при тебе, а головы нет, одна фуражка. У, море распроклятущее! Вещи-то где?

Н е п е й п и в о. Подарки тебе на судне оставил. На собаках сюда добирался.

З и н а и д а. Дождешься от тебя, идол.

Н е п е й п и в о (Марине). А это тебе, Мариша, подарок от всех моряков. (Вытащил из-за пазухи живого котенка.) На!

М а р и н а. Котенок, живой? Где вы его взяли?

Н е п е й п и в о. Ночью в караване баржу раздавило…

Л ю д а. Мамочки-и!..

Т а м а р а. Как раздавило?!

Н е п е й п и в о. На буксире вели, трос лопнул. А пока заводили новый, льды и сошлись.

М а р и н а. Баржа «БМ-34»? С цементом?

Н е п е й п и в о. Людей и груз спасли, а вокруг по тросам кошка бегает, мяучит. Неспроста, думаю, вернулся на баржу — гляжу, котенок.

З и н а и д а. Ну, вечно ты во все лезешь. У, так бы вот и треснула!

Т а м а р а (улыбнулась). За что ж вы его так?

З и н а и д а. Мой! Как хочу, этак и верчу. Мужа надо держать во как! (Сжала пальцы в кулак.) Учитесь. (Вдруг.) Пашенька…

Н е п е й п и в о. Ну, ладно, ладно, при людях-то.

З и н а и д а. Я тебе еще и дома выдам!

М а р и н а. Паша, миленький, да здесь, кроме ездовых собак, ни одно животное не выживет…

Н е п е й п и в о. Этот выживет! Васькой назови.

М а р и н а. А чем я его кормить стану?

Женщины гладят котенка.

Н е п е й п и в о (Зинаиде). Смену-то когда кончаешь?

З и н а и д а. Ой, Пашенька, у меня же Нюрка Чижикова под феном сидит, задымилась, поди! (Тащит мужа к двери.)

Л ю д а. А что с караваном?

Н е п е й п и в о. Идем сюда, в Заполярный. Так что, бабоньки, объявляйте готовность номер один! (Вышел с Зинаидой.)

Т а м а р а. Господи!.. Вы слышали, они идут сюда! (Выбежала следом.)

А н н а. Да уж, счастливей женщин, чем здесь, теперь на свете не будет.

М а р и н а. Сюда идут… (Вдруг Анне.) Хотели иметь парик? А шиньон вам не подойдет? (Скинула с головы форменный берет с крабом, густая коса падает ей на плечо. Берет со стола ножницы и отрезает косу.) Держите, Анна!

Л ю д а. Ты что, сдурела?!

М а р и н а (закрыла руками лицо). Кудахчут, мечутся как ошалелые. Им всем праздник… А я что, каменная разве?!

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ВТОРАЯ

У штаба.

Столб с репродуктором.

Голос диктора: «Говорит радиостанция поселка! Товарищи! Штаб отдал приказ каравану следовать в порт Заполярный. О порядке и месте встречи, как и о времени прибытия каравана, будет сообщено дополнительно. Повторяю…»

Штаб. У аппарата  М а р и н а, рядом с ней  Л ю д а.

Л ю д а. Бежать тебе отсюда надо. Без оглядки! Хочешь в Москву? Да моя мать тебя как родную примет.

В дверях показалась голова  Р о с о м а х и.

Р о с о м а х а. Ну?

М а р и н а (вскинулась). Чего пристал? Чего привязался к человеку?! Маячишь, как нечистый дух, людей только из себя выводишь. Побрился бы, в буфете чекушку выпил — на человека бы стал похож. По-русски ты понимаешь?

Р о с о м а х а. Душу ты мне всю вымотала, девка… (Исчез.)

Л ю д а. Что ты его так?

М а р и н а. Ох, Людка, наступаю на него, а сама думаю: сейчас как хватит кулачищем, а они у него пудовые… Дура, не подумала, а может, у него и денег нет на чекушку-то? Дать? А ну как еще пошлет куда.

Л ю д а. Такой может. (Встала.) Пойду я. На дежурство пора. (С порога.) Сказать, чтобы тебя подменили, а? Ведь вторую ночь не спишь.

М а р и н а. Теперь она еще на мою голову…

Люда вышла, вновь на пороге столкнувшись с Росомахой.

Л ю д а. Опять он! Вот нечистый дух… Ладно уж, успеха тебе желаю, мы, женщины, настойчивых любим, с характером которые. (Уходит.)

Р о с о м а х а (вслед ей). То меду даст, то ужалит… Разворотить бы весь этот улей! (Решительно входит в кабинет.) Ты мне темнить брось! У меня груз живой в море болтается, полторы тысячи коров. По всей России голова к голове подбирал, племенные, чистокровные!

М а р и н а. Послушайте, Росомаха, закурить у вас не найдется?

Р о с о м а х а (бросил ей пачку). Чем я в твоем Заполярном кормить их стану?!

М а р и н а. Вот получила метеосводку с острова Врангеля: «Метель, мороз 25, видимость до нуля». А вот еще одна: «Паковый лед до полутора метров».

Р о с о м а х а. Постой, погоди, а что у мыса Ста Вдов?

М а р и н а. «Разреженный лед. Большие прогалины чистой воды».

Р о с о м а х а. Чистой воды, слышишь?! Значит, протолкнуть караван можно!

М а р и н а. Вы мне работать мешаете! (Устало.) Сил у меня на вас больше нет, вы это понимаете?

Р о с о м а х а. Тебе вот котенка жалко… А какие глаза у коровы, знаешь? Как корова плачет, видела?

М а р и н а. Ступайте, Тихон Иванович.

Входит  А д а м о в, он в кожаном реглане, на голове меховая шапка. Росомаха исчезает.

А д а м о в. Здравствуйте. Разрешите передать радиограмму.

М а р и н а. Все частные радиограммы только с разрешения начальника.

А д а м о в. А радиограмма как раз Былинину.

М а р и н а. Былинин в ледовой разведке. Скоро вернется.

А д а м о в. Все же вы примите радиограмму, она служебная. (Протянул ей бланк.)

М а р и н а (прочла). Вы — представитель Центра?! Это вы только что прилетели самолетом? Да, мне о вас сообщали. Сейчас выйду в эфир!

А д а м о в. Вот и хорошо, значит, договорились. (Сел, расстегнул реглан, снял шапку, стряхнул ее.) Ну и заказали вы здесь у себя погодку! На что пилоты лихой народ, и те взмокли. Поговорку мне даже выдали: «Для летчика то нет земли, то полон рот земли!»… Юмор, конечно, мрачноват, но в самую точку.

М а р и н а. Передавать срочным текстом?

А д а м о в. Радируйте.

Марина села за аппарат, быстро отстукивает радиоключом.

Адамов скидывает с себя реглан, остается в капитанской форме.

Передача закончена.

Дайте мне, пожалуйста, характеристику трассы, по которой идет караван. И все последние сводки. (Взглянул на ручные часы.) На пять утра.

М а р и н а. Сейчас. (Включила селектор.) Метеостанция? Метеостанция! Штаб вызывает Люду Смородину. Срочно! (Переключила.) Зимовка — Комсомольская-1! Зимовка — Комсомольская-1!

Г о л о с. Зимовка слушает.

М а р и н а. Валюша, это ты?

Г о л о с. Тебе чего, Мариночка?

М а р и н а. Дай-ка погодку на своем участке.

Г о л о с (сквозь зевоту). А ведь только задремала… Сейчас.

М а р и н а (Адамову). А вот характеристика трассы. (Подала.)

Адамов расстелил карту на письменном столе, внимательно ее изучает.

Г о л о с. Записывай: «Штормовой ветер, пурга, температура минус двадцать один градус, давление…»

М а р и н а. Что на море?

Г о л о с. Волна разламывает ледяные поля, у берега торосы, видимость до нуля.

М а р и н а. Поняла.

Г о л о с. Мариночка, а какой я сон видела!..

М а р и н а. Потом расскажешь. А сводку давай каждые полчаса. Ясно? (Выключила.) Вот, я все записала, пожалуйста. (Протянула ему лист.)

Входит  Л ю д а.

Л ю д а. Вызывала?

М а р и н а. Последние данные, синоптик.

Л ю д а (дует на озябшие пальцы). Только что сняла. Возьми сама в кармане.

М а р и н а (взглянула). Циклон на всем побережье. (Люде, тихо.) Твой земляк.

Л ю д а. Вы из Москвы? Это правда?!

А д а м о в (не отрываясь от работы). Интересуют последние новости?

Л ю д а (даже села). А «Вечерочки» свеженькой не прихватили с собой?

А д а м о в. В курсе всей театральной жизни.

Л ю д а. Говорят, узкий каблук опять в моду входит?

А д а м о в. Входит.

Л ю д а. Понятно, на что внимание обращаете, товарищ капитан…

А д а м о в. Родились в Москве?

Л ю д а. А где же еще? В самом центре, на Маяковке!

А д а м о в. Сносить будут вашу Маяковку. Я имею в виду жилые дома.

Л ю д а. Сносить? Да без Тверских-Ямских улиц Москва — сирота. Где еще из самовара, с угольком, чаю попьешь, старух в расписных шляпах в палисадничках увидишь?

А д а м о в. Заново все отстроят. А Русь былинную — в музей.

Л ю д а. А что взамен — коробки серые на попа поставят? Веришь, Маринка, глянешь на них, и… нехорошо делается: сорок штук в ряд поставят — без собаки свой дом не сыщешь!

Адамов окончил работу, откинулся на стуле, оглядывает помещение.

А д а м о в. Женщины даже в медвежьем углу стремятся создать уют. А тут… Почему в люстре одна лампочка?

М а р и н а. Вторая перегорела.

А д а м о в. А заменить нельзя?

Л ю д а. А у нас напряжение какое? То слепит, то собственного носа не разглядишь — все перегорает.

А д а м о в. И на окнах штор нет, стулья разномастные. Не я ваш начальник.

Л ю д а. Сказала бы я вам про обстановочку… Да на дежурство бегу! Подержите-ка лучше дубленку мою, пока бабкин платок повяжу. Вот это другое дело: начальство уважают не за то, что он во все пальцем тычет, а за внимание и чуткость. И в первую очередь к женщине. Арривердерчи! (Выскочила.)

А д а м о в. Бойкая, с огоньком…

М а р и н а. А здесь иначе насквозь промерзнешь. А насчет уюта… Да живем пока, что называется, в избушке на курьих ножках: в эту летнюю навигацию трехэтажный доми́но для штаба отгрохали, а Былинин взял и отдал его под интернат детям. И правильно сделал, другой весной построим. А года через три будет у нас и бассейн, и зимний сад. Приезжайте.

А д а м о в. И конечно, первым почетным гражданином в новом поселке станет легендарный Былинин?

М а р и н а. Да, именно он!

А д а м о в. Завидую.

М а р и н а. Чему?

А д а м о в. Романтике в людях.

М а р и н а. А без нее не проживешь.

А д а м о в. Нет, человеку не прожить без реального взгляда на вещи, на саму жизнь. Так-то, очаровательный мой оператор. Кстати, как вас зовут? Простите, и я вам не представился.

М а р и н а. Марина.

А д а м о в. Адамов, Юрий Алексеевич Адамов.

М а р и н а. Человек без романтики…

З а т е м н е н и е.

В стороне от штаба.

Прикрывая лицо воротником бушлата, под фонарем стоит  Н е п е й п и в о.

Л ю д а (пробегая мимо). Жену караулишь, боцман? Чем мук больше, тем любовь слаще!

Н е п е й п и в о. Всю ночь торчать в парикмахерской… Профсоюз у вас есть?!

Л ю д а. А марафет? Ты вот на берегу торчишь, а у других жен что — мужей нету? Смотри нос не отморозь, боцман! (Убегает.)

Непейпиво плотнее запахнул бушлат, делает движение руками, греется. Появилась  А н н а, она в милицейской форме, на поясе пистолет.

А н н а. Гражданин, вы чего здесь ночью? Надо же, не узнала тебя, Пашенька… Шел бы ты домой, горемыка, жене обед сготовил, на стол накрыл. Нет, вы, мужчины, все недогадливые, все эгоисты.

Н е п е й п и в о (выплюнул окурок). А ты чего мерзнешь, сосулька?

А н н а. Дежурство, участок свой обхожу.

Н е п е й п и в о. М-да, тягомотная у тебя работенка.

А н н а. И не говори: за полгода ни одного серьезного происшествия, два привода только. Ну уж теперь навалится! Буйные в караване есть?

Н е п е й п и в о. А коли черт в душе не сидит — какой же ты моряк?! Теперь якорями гавань в Заполярном пахать станем. За зиму-то от безделья сами все перекусаемся!

З а т е м н е н и е.

В штабе. А д а м о в  и  М а р и н а.

Сильный порыв ветра. Снаружи что-то стукнуло. Марина вскочила.

А д а м о в. Что вы?

М а р и н а. Показалось. Думала, Былинин вернулся…

А д а м о в (не сразу). Любопытно, кто-то когда-нибудь будет вот так меня ждать?

М а р и н а. Будто вас некому ждать.

А д а м о в. Представьте.

М а р и н а. До чего же все командированные похожи друг на друга. И байки одни и те же. Хоть бы фантазию какую проявили, выдумку…

А д а м о в. Вы считаете, что и я «без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви…», да?

М а р и н а. Нет, вам просто лень. Ведь нынче мужчина в цене.

А д а м о в. Рискуете, говоря это собственному мужу: вижу на вашей руке обручальное кольцо…

Пауза.

М а р и н а. Простите, сигареточки у вас не найдется?

А д а м о в. Прошу.

М а р и н а. Импортные?

А д а м о в. Взял из-за красивой коробки. А сам я предпочитаю нашу столичную «Яву». И то не затягиваясь.

М а р и н а. Вы не курите? (Сама глубоко затянулась.) Счастливый вы человек.

Неожиданно входит  Б ы л и н и н, его шинель запорошена снегом. Зажмурился от света. Открыл глаза.

Б ы л и н и н. Юрий… Юрка?!

А д а м о в. Михаил Михайлович…

Долгая пауза: они разглядывают друг друга.

Б ы л и н и н. Ну, почти адмирал!

А д а м о в. Если в соответствии с табелем о рангах — всего лишь капитан второго ранга.

Б ы л и н и н. Мариша, вы еще не познакомились? Юрий Алексеевич Адамов — автор открытия ледовых течений в Северном Ледовитом океане и кандидат наук!

А д а м о в. В прошлом, все в прошлом, Михаил Михайлович…

Б ы л и н и н. Неужто доктор?!

А д а м о в. И доктор, и чиновник…

Б ы л и н и н. Ну, честолюбия нам вроде бы не занимать. (Представляет.) Марина Владимировна Лаврова, наш старший оператор. А это товарищ Росомаха… Куда же он задевался? (Кричит.) Товарищ Росомаха!

Тяжело ступая, входит  Р о с о м а х а.

А д а м о в. Мы уже виделись. А от вас, старина, кажется, отступило само время.

Б ы л и н и н (закурил трубку). Просолился, продымился… Мариша, пошуруй-ка в моих запасах, за нежданную встречу положено!

М а р и н а. Сейчас, Михаил Михайлович. (Разливает водку.) Прошу.

А д а м о в. А вот водку я не пью.

Б ы л и н и н. Не здоров, что ли?

М а р и н а. Тогда сварю вам кофе.

А д а м о в. А по-моряцки можете?

Б ы л и н и н (Росомахе). Тогда опрокинем с тобой, Тихон Иванович. За тебя, Юрий, в добрый час!

Р о с о м а х а. Эх, с радости пьют, а с горя — хлещут! (Выпил залпом.)

Позывные селектора.

М а р и н а (включила). Михаил Михайлович, это строительство ГЭС.

Б ы л и н и н (взял микрофон). Былинин… Да, только что вернулся с ледовой разведки… Обстановка тяжелая… Какое принято решение? Каравану дано указание идти в Заполярный и здесь стать на якоря. До весны. (Выключил.)

Р о с о м а х а. Начальник!..

Б ы л и н и н. Ну, что тебе сто раз объяснять? Ну, что тебе втолковывать? (Марине.) Срочные радиограммы есть?

М а р и н а. Из экспедиций, зимовок, со строительств. А эта с побережья: рыбакам не успели завезти на зиму овощей.

Б ы л и н и н. Радируйте всем: срочные грузы каравана сгрузим здесь, в Заполярном, и дальше санным путем вездеходами, тракторами, вертолетами доставим побережью.

Р о с о м а х а (грохнулся на колени). Не за себя прошу, за коров прошу!

Б ы л и н и н. Ты что, Тихон Иванович… Встань!

Р о с о м а х а. Полторы тысячи коров резать станешь? И рука поднимется?! Не скотину убьешь — человека в себе убьешь. Тогда пиши и мне приговор!

Б ы л и н и н. Пьян?

Р о с о м а х а. В рот не беру.

Б ы л и н и н. Ну ладно, позже поговорим, ступай.

Р о с о м а х а (об Адамове). Из Москвы человек? Москва правду видит. Москва правду скажет. Под дверьми ожидать стану! (Схватил свой малахай, вышел.)

М а р и н а. А вот и ваш кофе.

А д а м о в (отпил). М-да, в подборе кадров здесь на высоте.

Б ы л и н и н. Наша Марина — жемчужина в морской короне Нептуна! (Заметил, что у ней нет косы.) Батюшки, а коса где?

М а р и н а (не сразу). Не модно это нынче. Да и берет топорщится, не по форме…

Пауза.

Б ы л и н и н. Путевку тебе в профкоме выцарапал: Сочи, бархатный сезон и санаторий отличный.

М а р и н а. Благодарю. Ведь знаете, что не поеду.

Б ы л и н и н. На всю жизнь тут присохла, что ли?!

Писк морзянки.

М а р и н а. Якутия. Алмазные прииски.

Б ы л и н и н. Меня нет!

М а р и н а. У них на исходе горючее.

Б ы л и н и н. Меня нет, сгинул!

М а р и н а. Я больше не нужна вам, Михаил Михайлович? От души рада вашей встрече с другом. (Вышла.)

А д а м о в. Замужем?

Б ы л и н и н (не сразу). Ее муж, капитан Лавров, погиб в море.

А д а м о в. Погиб?!

Б ы л и н и н. Этой весной. И уходил с этим же караваном.

Пауза.

А д а м о в. Да, жена моряка что жена солдата…

Б ы л и н и н. Ну, а ты все в холостяках ходишь?

А д а м о в. Положил себе: женюсь в сорок лет!

Б ы л и н и н. «Положил», «установил», — расчетливое поколение… Чему это ты улыбаешься?

А д а м о в. Первую свою зимовку вспомнил, как в тундре замерзал. Волки на мне уже тулуп рвали… Жизнью вам обязан, Михаил Михайлович.

Б ы л и н и н. Юрка, Юрка, гляжу я на тебя: до чего же ты еще молод… Значит, теперь возглавляешь в Москве крупный отдел? И все это в тридцать пять лет. Да, легко вам все дается.

А д а м о в (улыбнулся). Ценят в людях расторопность, энергию…

Б ы л и н и н. И мелькают перед вами звания, должности, глядь, ан нет уже друзей — есть подчиненные, и сам уже не руководитель, а номенклатура, забурел. Чертушка!.. Ладно, выкладывай, чего пожаловал?

А д а м о в (выдержал паузу). Ваш караван не зазимует в Заполярном, он проследует дальше на север и восток.

М о л ч а н и е.

Б ы л и н и н. Вот оно что… У меня нет мощных ледоколов. Атомный ушел к головному каравану.

А д а м о в. Знаю.

Б ы л и н и н. А зима обещает быть ранней и суровой. Да чего я тебе толкую, ты сам вот в окошко выгляни!

А д а м о в (подошел к карте). Северный морской путь… Да, тут необычно все: вдарит мороз — так, сталь крошится, как лед, а лед крепче стали; слепое солнце летом, а зимнюю ночь освещает белизна снегов; здесь что ни капитан, то флотоводец, ни матрос — гвардеец, ни летчик — полярный ас… Самая северная трасса на земном шаре!

А побережью нужны продукты, машинам горючее, строительствам — генераторы и цемент. Артерия жизни! Экономика, Михаил Михайлович, это сложнейший организм, где все взаимосвязано, все — закономерность.

Б ы л и н и н. А главный закон — Человек!

А д а м о в. И я о людях. Но бывает, что для их же блага руководитель вынужден сказать себе: «Человек — это то, что надо в себе преодолеть!»

Б ы л и н и н. До сих пор считал: «Человек — это то, что надо в себе непременно вырастить!»

А д а м о в. Извините меня, Михаил Михайлович, но вы привыкли работать по старинке, кустарно. Корабли ваши бросают якоря в забытых богом точках, вроде вашего Заполярного, тянется время, и моряки по году не видят своих жен… А прогнать караван экспрессом, не задерживая на мелких полустанках? Вот будущее трассы!

Б ы л и н и н. Прошлую навигацию помнишь? Как суда у мыса Ста Вдов вмерзли, помнишь? Моряки собственным по́том лед оттаивали, несколько месяцев в жмурки со смертью играли, помнишь?

А д а м о в. Современная жизнь, Михаил Михайлович, выработала девиз: «Раз нужно, значит, возможно!»

Б ы л и н и н. Возможно — за счет чего?

А д а м о в. Научного предвидения.

Б ы л и н и н. Дорога в ад, как известно, тоже устлана благими намерениями.

А д а м о в. Да взгляните вы на проблему по-государственному. Существует план перевозок: от этого зависит судьба района Севера, равного доброй половине Европы! А ваш сектор, Михаил Михайлович… Короче, я ознакомился с ледовой характеристикой вашего участка трассы, с метеосводками. (Достал из своей папки документ.) А эти данные получены Центром с помощью счетно-решающих устройств, включая информацию метеорологических спутников.

Б ы л и н и н (насторожился). И что же предрекают твои алхимики?

А д а м о в. Караван может пробиться дальше.

П а у з а.

Б ы л и н и н. Операциями здесь руковожу я.

А д а м о в. Дорогой Михаил Михайлович, давайте начистоту. Ведь мечта всей вашей жизни — это увидеть Заполярный современным городом, этаким «неоновым солнцем во мгле». А прозябаете-то пока во фронтовых землянках вроде этой. Жизнь-то проходит мимо.

Б ы л и н и н. Врешь.

А д а м о в. Да, я знаю: у вас готов даже проект будущего детища. На бумаге… А ведь этот «полустанок» будет забыт.

Б ы л и н и н (не сразу). Эх, Юрка, Юрка, поживешь с мое, и тебя вдруг схватит за горло такая жажда — оставить свой след на земле, пусть самый незаметный, малюсенький…

А д а м о в (взял иной тон). Надеюсь, вы понимаете, что я приехал с определенными полномочиями.

Б ы л и н и н. Так…

А д а м о в. Центр рассматривает ваше решение оставить здесь на зиму караван как чрезвычайное происшествие.

Долгая пауза.

Б ы л и н и н. Ну что ж, молодой, хваткий, наукой титулованный…

А д а м о в. Михаил Михайлович, речь идет не о доверии к вам. Да без вашего опыта, знаний просто не под силу справиться с такой задачей!

Б ы л и н и н. Рисковать двадцатью пятью судами, экипажем в тысячу человек?!

А д а м о в. Да, приказ этот о зимовке кораблей в Заполярном, наверное, собственной кровью писали, теперь в глаза морякам и их женам смотреть не сможете…

Б ы л и н и н. Струсил, думаешь? Сколько существует советская власть? Вот почти столько лет и я в Арктике. Интуиция у меня: не пройдут!

А д а м о в. Сейчас двадцатый век, все опирается на науку.

Б ы л и н и н (стукнул ладонью по папке с документами). Ты и Центр непогрешимо верите в это? Убежден?!

А д а м о в. Надо, Михаил Михайлович. Надо!

Пауза.

Б ы л и н и н (включил селектор). Внимание! Говорит штаб. На семь ноль-ноль созвать всю оперативную группу. Повторяю…

В кабинете гаснет свет. Действие переносится на улицу. Здесь у столба с репродуктором собираются  ж е н щ и н ы — это жены моряков каравана. Среди них  З и н а и д а, Л ю д а  и  Т а м а р а. Несколько позже подходят  А н н а  и  Р о с о м а х а. Из репродуктора продолжает звучать музыка.

З и н а и д а. Бабоньки, что слышно?

Т а м а р а. Былинин весь оперативный штаб к себе вызвал.

Л ю д а. Приезжий, мой земляк москвич, все это колобродит.

З и н а и д а. Ох, неспроста, чует мое сердце…

А н н а (подошла). И охота была на морозе торчать? Шли бы вы все, женщины, по домам.

З и н а и д а. Не возникай, Анна, не до тебя тут.

А н н а. Хлопот да забот мне с вами… А что будет, когда караван в бухту зайдет, а? То-то и оно.

Т а м а р а. А может быть, прав товарищ сержант: что мы здесь столпились, чего ждем, музыки из репродуктора никогда не слышали?

Л ю д а. Женщины, потанцуем, а? У кого еще валенки не примерзли? А вон и кавалер топает!

Росомаху обступили.

З и н а и д а. В штабе был? Ну, чего молчишь?!

Р о с о м а х а. Дрянь дело.

Т а м а р а. Откуда вы это знаете?

Р о с о м а х а. У окон, в коридоре терся: в табачном дыму что в коптильне сидят… Здесь караван зимовать будет! (Стучит себя в отчаянии по голове.)

З и н а и д а. А он дурью мучается! Бабоньки, наша взяла! Здесь зимовать будут! Айда по домам пироги печь!

Восторг охватил толпу женщин. Смех, возгласы, поздравления, кто-то даже ударился в пляс. Толпа двинулась с площадки. Неожиданно в репродукторе смолкла музыка. Все вновь остановились. Молчит репродуктор, молчат и женщины.

Л ю д а. Что бы это значило? Не иначе как передадут экстренное сообщение.

Т а м а р а. Господи…

Г о л о с  Б ы л и н и н а (из репродуктора). Говорит радиостанция порта Заполярный. Начальник штаба Былинин. Товарищи, друзья! Матери, жены, близкие тех, кто в эти минуты находится в море, на трудном и героическом посту. Караван, который вы ждали, ради которого многие из вас прибыли издалека… караван не войдет в Заполярный.

Женщины застыли.

Мною отдан приказ капитанам идти дальше на север. Знаю, как ждут моряка на берегу. Но у моряка существует еще и долг. Пожелаем же им доброго пути. Счастливого вам плаванья!

Р о с о м а х а (вытирает мокрое от слез лицо). Святой… Святой человек!

Т а м а р а. Невероятно, этого не может быть… Из Ленинграда сюда прилетела, все бросила…

Г о л о с а. Не одна ты! — Опять у портовой проходной до следующей весны куковать!? — Что же это, я в Одессе телеграмму мужнюю получила, примчалась сюда за тысячи верст!.. — Разнести все к дьяволу, пусть отменят приказ! Мы не у себя дома, каждая со своего гнезда сорвалась, детей бросили! — А я родителей больных в Калининграде оставила!.. — Ой, женщины, ой, милые!..

З и н а и д а. А ну, погоди, бабоньки. Айда все в штаб!

Г о л о с а. В штаб надо идти, в штаб!..

Толпа женщин двинулась. Росомаха пытается их сдержать.

Р о с о м а х а. А великий Маркс в женщине больше всего ценил слабость…

Г о л о са. Прочь с дороги, чучело!

Анна с трудом сдержала толпу. Милицейскую шапку сбили у нее набок, на шинели сорван погон.

А н н а. И не стыдно, женщины? А еще замужние…

З и н а и д а (ей). А ты у нас ни девица, ни баба — казак твой в море не болтается!

А н н а. Тебе, Зинаида, Уголовный кодекс под нос сунуть? Чтоб наизусть выучила, полезно!

Р о с о м а х а. Ай-яй-яй! Такие женщины — и голову потеряли, а голову потерял — красоту растерял!

Первый порыв стихии миновал.

З и н а и д а. Ну, вы здесь как хотите, а я своего боцмана в море больше не пущу! В одиночку справлюсь: ящик коньяку домой приволоку, разую, разделу и запру на замок. Караван мимо пройдет, а там пусть на стену лезет, хоть мне физиономию бьет — оно еще лучше: пятнадцать суток отсидит, голубчик, зато всю зиму со мной!

Т а м а р а. Дорогие женщины! Я предлагаю собрать подписи всех жен и дать телеграмму в Москву. Пусть об этом произволе узнают все!

Л ю д а. А она права, женщины: спасайте своих мужей от белых медведей! Пошли ко мне на метеостанцию петицию сочинять!

Женщины шумно покидают площадку. Остается одна Анна.

А н н а (разглядывает себя). На форменной шинели все пуговицы оборвали… Это ж надо!

Из репродуктора вновь слышится музыка.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Штаб. Здесь  А д а м о в, Б ы л и н и н  и  М а р и н а. За окном неистовствует метель.

М а р и н а (у аппарата). Я — Заполярный! Я — Заполярный! Вызываю первый караван, вызываю караван…

Б ы л и н и н. Запрашивайте, пока не ответят!

Марина продолжает вызывать.

А д а м о в. Молчат. Чего они молчат? Михаил Михайлович, дайте сигаретку, пожалуйста.

Б ы л и н и н. Ты же не куришь. На, держи.

А д а м о в. Не по себе что-то. (Затянулся.)

В дверь заглянул  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Начальник, когда меня в караван отправишь? Коровам присмотр нужен, на чужие руки оставил. Долго еще здесь торчать?!

Б ы л и н и н. Добром прошу: исчезни…

Р о с о м а х а. А караван далеко от Заполярного уйдет — вертолетом не достанешь. Там без меня корова сирота!

Б ы л и н и н. Не видишь, метель метет — собственной протянутой руки не видно…

Р о с о м а х а. Да я нюхом их в океане сыщу!

Появилась  Л ю д а.

Л ю д а. Погодку вам несу — жуть!

Б ы л и н и н (прочел). Пролив забит льдами.

А д а м о в. Богом проклятый край…

Р о с о м а х а (Люде). Щеки потри, побелели.

Л ю д а. Отморозила? (Трет.)

Р о с о м а х а. Снегом надо.

Л ю д а. Поцелуями бы. Да милый далече. (Выходит.)

За ней исчез и Росомаха.

Б ы л и н и н (Адамову). Перестань мотаться из угла в угол. В глазах от тебя рябит.

А д а м о в. Неврастеники…

В окно ударил пушечный заряд метели.

Б ы л и н и н. Современник должен жить под напряжением ответственности. В тысячу вольт!

А д а м о в. За что же его так, грешного?

Б ы л и н и н. Вот раньше в Заполярном с Былининым каждый от мала до велика раскланивался. А теперь ты вроде в вакууме, призрак, нет тебя вовсе. Вру, одна гражданка, из приезжих жен, заметила: прошла и вслед плюнула. Это, брат, как раз тысяча вольт!

А д а м о в. Прочтем последние сводки. Дизель-электроход «Колыма» радирует: «Дробим лед, пробиваемся с трудом. Маломощный ледокол, сопровождающий нас, местами корабли проводит поодиночке…» Другая из авиаразведки: «Сплошная мгла. В просветах видны сплошные торосы…» Еще одна: «Танкер «Якутск» напоролся на ледяную глыбу, сломана лопасть винта. Танкер взят на буксир…» И это еще в прибрежных водах. А когда караван окажется в высоких широтах Арктики? Нет, сейчас нужна предельная собранность. Трезвый, беспристрастный анализ всей обстановки. (Марине.) Вы отправили в вычислительный центр все данные?

М а р и н а. Радиограмма пошла в Москву.

А д а м о в. Как только придет ответ, немедленно передайте мне.

М а р и н а. Хорошо, Юрий Алексеевич.

Б ы л и н и н. Попробуй-ка, доктор наук, рассчитать, какие коленца здесь природа выкинет. Голова и та от нее в инее… (Погладил свои седые волосы.)

На волне рации вдруг вспыхнула какая-то мелодия.

А д а м о в. Оставьте! На одну минутку оставьте… (Слушает.) Мелодия… А в сущности, всего лишь математическое уравнение. С тремя неизвестными: музыкант, его мастерство и слушатель. Когда уравнение решено, возникает гармония. (Не сразу.) А вот как добиться ее в нашей жизни — тут и гений бессилен.

М а р и н а (переключила волну). Извините, в любой момент в эфир может выйти караван.

А д а м о в. Да-да, конечно… А вы представьте себя, Михаил Михайлович, сейчас где-то на даче, под Москвой: холодное сухое вино, музыка, неторопливая беседа так, ни о чем, смех женщин — все то, за что оплачено трудовой неделей… Вы давно в Москве не были?

Дробный писк морзянки.

Б ы л и н и н. Это караван!

М а р и н а (прервала прием, в микрофон). Повторите еще раз.

Вновь писк морзянки.

Это радиограмма из Центра. (Кончила записывать.) Нет, это какая-то ошибка…

Б ы л и н и н. Дайте! (Взял бланк.)

М а р и н а. Я запрошу еще раз.

Б ы л и н и н. Где мои очки?! (Он явно волнуется.) Здесь где-то были мои очки! (Выпали у него из рук.)

М а р и н а. Разбились…

А д а м о в. Да что с вами?

М а р и н а. Михаил Михайлович, тут я что-то наверняка сама напутала!

Б ы л и н и н. Что же они… персональную пенсию мне сулят?

А д а м о в. Дайте радиограмму!

Б ы л и н и н. Читай ты, Мариша, вслух читай.

М а р и н а. «В создавшейся критической обстановке предоставить доктору наук Адамову права начальника штаба морских ледовых операций». Подпись: Градов. Сегодняшнее число.

Пауза.

А д а м о в (резко). Координаты каравана?!

М а р и н а. Вот последняя сводка.

А д а м о в (размышляет). Караван отошел от Заполярного на сто миль. А до места назначения в пять раз больше…

Б ы л и н и н. И когда я должен сдать дела?

А д а м о в. На персональную пенсию торопитесь? (Сорвал со стены карту, разложил ее на полу.)

Б ы л и н и н. Значит, отслужил, старая калоша… А может, действительно пора, а? В нашем деле ветер удачи потерял, чутье, верность глаза — и ты уже не вожак. Годы, брат, не перехитришь…

А д а м о в. Михаил Михайлович, давайте разберем все варианты.

Б ы л и н и н. Помогать таким, как ты, это как можно больше с вас требовать, тогда и порох выдумаете…

А д а м о в. Первый вариант: караван не пробьется на север и мы возвращаем его в Заполярный.

Б ы л и н и н. Обратного пути уже нет. Пролив забит льдами.

А д а м о в. Оставляем караван во льдах до подхода атомного ледокола. Зимовать… Это второй вариант.

Б ы л и н и н. Все побережье ждет этот караван! А ты видел, как зимой на Севере ребятишки… цветы на окнах жуют? Ты слышал, как больным в бреду картошка свежая снится?

А д а м о в. У нас в беде людей не оставят. Забьют тревогу, бросят на помощь авиацию, все! А может, это даже верней и лучше…

Б ы л и н и н. Лучше кому?

А д а м о в. Такой стране, как наша, все по плечу.

Б ы л и н и н. Извини, но не знаю, что подлее: сидеть на шее народа и брюзжать: «У нас все из рук вон плохо!» — или сидеть на той же шее и кричать: «Нам все по плечу!»

А д а м о в (продолжает ход своих рассуждений). Великий шахматист Чигорин сказал: «Кто атакует, тот ищет!»… Третий вариант: корабли прорвутся на север. Но кто мне даст гарантию, что при сложившейся ситуации их в пути… не раздавят льды. Даже если это будет всего лишь одно судно?

Пауза.

Б ы л и н и н. Ты на войне был? Да что я говорю, — конечно, не был. Так вот, командир перед боем обязан планировать процент потерь, как это ни трагично: столько-то будет убито, столько-то ранено… Здесь тоже фронт!

А д а м о в. А другой великий шахматист, Стейниц, изрек: «Кто защищается, тот находит!»… Так вот, Михаил Михайлович, вы сдадите мне дела не раньше, чем сами примете решение. Решение, которое оптимально обеспечит судьбу каравана!

В штаб вбегает  Л ю д а  и  Р о с о м а х а.

Л ю д а. Над поселком кружит вертолет!

Р о с о м а х а. Вслепую идет!

Б ы л и н и н. Что?!

Р о с о м а х а. Слушай, начальник…

Теперь отчетливо слышен шум вертолета.

Какую непогодь пробивает. А ты меня здесь держишь!

Л ю д а. Только бы благополучно сел, не разбился, господи…

Р о с о м а х а. И другим летать, выходит, можно!

Б ы л и н и н. Марина, откуда вертолет, почему не доложили?!

М а р и н а. Я лишь выполнила приказ…

А д а м о в. Это я вызвал начальника каравана капитана Звездина.

Пауза.

Б ы л и н и н. В такой момент оставить караван без командира?!

А д а м о в. Извини, не посоветовался. Но обстановка такова, что мы не можем, не имеем права больше действовать вслепую.

Б ы л и н и н (не сразу). Вот хожу вокруг да около, а ухватить не могу…

А д а м о в. Что ухватить?

Б ы л и н и н. Правду! Твоя она или моя и сколько их в жизни?!

А д а м о в. Беда припрет, и заяц косой на волка кидается.

Л ю д а (вдруг). Тише!

Все прислушались. Шума вертолета больше не слышно.

М а р и н а. Сел, приземлился… (Вдруг сорвалась с места и, накинув на ходу полушубок, выбегает из комнаты. Следом за ней Люда и Росомаха.)

А д а м о в. Михаил Михайлович, не глядите на меня так убийственно, вы же сами в душе одобряете мое решение: этот вызов был необходим. А вы бы мне его не разрешили. Ведь не разрешили бы, нет?

Б ы л и н и н. Не разрешил.

А д а м о в. Ну вот видите. А кончилось все благополучно.

Б ы л и н и н. Цыплят по осени считают!

Входит  З в е з д и н, он в морской «канадке», несмотря на мороз, в фуражке с золотым шитьем, с крабом.

З в е з д и н. Начальник каравана капитан-наставник Звездин прибыл по вызову!

Б ы л и н и н. Здравствуй, Константин Васильевич…

З в е з д и н. Михалыч!

Обнялись.

Б ы л и н и н. Вот, знакомьтесь: новый начальник штаба, Юрий Алексеевич Адамов.

З в е з д и н. Шутите, Михаил Михайлович… Сейчас вы нам как компас, как слепому поводырь нужны!

А д а м о в. Садитесь, капитан.

З в е з д и н. Уф… А знаете, снег на берегу и тот совсем иной: солнцем пахнет!

А д а м о в. Выпили?

З в е з д и н. Шесть месяцев на твердой земле не стоял. Из-под ног уходит…

А д а м о в. Где сейчас находится ваш караван? Отметьте на карте.

З в е з д и н. Вот здесь, в квадрате «С», «А», 14—49.

Все склонились над картой.

А д а м о в. Почему потеряна с вами связь?

З в е з д и н. Вошли в полосу геомагнитных бурь.

Б ы л и н и н. Да, Север — не теща…

З в е з д и н. Когда объявили, что идем в Заполярный, верите, от радости моряки, думал, корабли в щепки разнесут… А следом — точно бомба! — приказ пробиваться дальше на север. Как говорится, из пламени да в прорубь! Так ведь и чугун треснет… Друг на друга люди смотреть уже не могут — до зеленых чертей надоели.

Б ы л и н и н. Приказ этот, Константин Васильевич, я собственной кровью писал…

А д а м о в. Капитан, учитывая сложившуюся обстановку, какое ваше решение?

Пауза.

З в е з д и н. Идти дальше на север.

А д а м о в. Но вы же сами только что…

З в е з д и н. В сложившейся ситуации это единственное разумное решение. Идти на север!

А д а м о в. Изложите это в рапорте.

Б ы л и н и н. Константин Васильевич, здесь, в Заполярном, ваша жена.

З в е з д и н. Что? Томка? Прилетела встречать караван из Ленинграда…

А д а м о в. Вы свободны… на три часа, Звездин.

Звездин покидает кабинет.

Б ы л и н и н. Отличный, знающий капитан.

А д а м о в. А главное, в наших руках будет еще одно авторитетнейшее подтверждение. (Вдруг.) Ну, а теперь, Михаил Михайлович, я подчиняюсь приказу Центра и принимаю твою отставку. В р е м е н н у ю  отставку. И сразу же издаю свой приказ: «Назначить Былинина М. М. начальником первого каравана!»

Б ы л и н и н. Меня? В караван?!

А д а м о в. Только вы, и никто другой, в состоянии будете справиться с этой задачей.

Б ы л и н и н. Хорошо, ну а Звездин?

А д а м о в. Там мне нужен человек, которому я могу всецело доверять. А благородство… Сейчас на карту поставлено все. Арктика… Сами же говорили, что работаем во фронтовых условиях, тут уж не до сантиментов.

Б ы л и н и н. Да, тебе дадена власть…

А д а м о в. Знаете, Михаил Михайлович, отчего наши беды? Приходится столько руководить, что бывает некогда и о… человеке подумать. И вообще о чем-то постороннем.

Б ы л и н и н. Нет уж, давайте думать сразу обо всем, а командовать — потом!

А д а м о в. Прошу вас выполнять мой приказ.

Былинин козырнул, направился к выходу.

Михаил Михайлович…

Былинин задержался.

В добрый вам час!

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

В таком же срубе — видимо, типовом в этих условиях — комната Звездина. Свежеоструганные бревенчатые стены, казенная мебель: стол, кровать-диван, стулья, радиола с приемником.

Здесь  Т а м а р а  и  Л ю д а, они производят уборку.

Т а м а р а. Верите, когда вошла в его комнату, села на стул, представила себе, как он здесь живет иногда один, да как зареву…

Л ю д а. Ой, взгляните только, что у него под диваном! (Достает обломок какого-то весла, старый спасательный пояс, наконечник гарпуна, сигнальные флажки.)

Т а м а р а. Сувениры: уходит с одного корабля на другой, вот и берет что-нибудь с собой на память. У нас в Ленинграде квартира стала похожа на склад вещей, забытых… сумасшедшими. И попробуй что-нибудь выбрось!

Л ю д а. Все, полы вымыты!

Т а м а р а. Спасибо вам, Людочка, я бы и одна управилась: все равно делать нечего — самолеты из-за непогоды на Большую землю не летают.

Л ю д а. Посмотрите, а это что?

Т а м а р а. Его дневник! (Раскрыла, читает.) «Все проблемы, казавшиеся на берегу неразрешенными, в открытом океане представлялись смешными и надуманными. Здесь реальной действительностью были лишь силы природы…» «За что любят море? За то, что в нем, как в музыке, находят то, что не сбылось…» (Закрыла.) Тур Хейердал, «Путешествие на «Кон-Тики».

Пауза.

Л ю д а. Любите вы своего мужа. Без памяти. Нет, все мы, бабы, какие-то чокнутые. Вот на край света прилетели к нему, когда и в Ленинграде встретить было можно.

Т а м а р а. На два-три месяца позже. Нет, встречать — в нашей семье это стало традицией. Хоть на краю света.

Л ю д а. А в вашей семье тоже моряки?

Т а м а р а. Отец геолог, вечно в походах. И мама встречала его то в Норильске, то в Кушке, то в Хабаровске. Знаете, у нас дома фотография сохранилась: оба на одном ослике, на теле какие-то лохмотья болтаются, а кругом пустыня и отвесное солнце, почти не дающее тени… Хотела бы прожить свою жизнь так, как они.

Л ю д а. Да, ради такого чувства и пешком по острым каменьям шлепать можно.

Т а м а р а (вдруг, тревожно). А почему его так долго нет, почему не возвращается?

Л ю д а. Ему же только три часа отпущено было…

Т а м а р а. Но, не простившись, улететь обратно к себе в караван — этого сделать он не мог. Это было бы слишком жестоко…

Л ю д а. Значит, задержался в штабе.

Т а м а р а. Вот что я сделаю: пойду туда. Да, сама! (Вдруг присела.) А ноги не держат…

Л ю д а. Ну чего вы так волнуетесь? Раз не улетел, значит, заявится.

Т а м а р а. Сердце что-то не на месте, а отчего — и сама не знаю. Тут еще уборка не закончена…

Женщины продолжают уборку.

Спасибо, что помогли.

Л ю д а. А здесь без работы на стену полезешь.

Входит  З в е з д и н. Пауза.

Т а м а р а. Ну, где ты был, куда ты пропал?!

З в е з д и н. А здесь одна тропинка протоптана: в штаб.

Т а м а р а. Господи, а бородищу-то отрастил…

З в е з д и н. Только что заметила?

Т а м а р а. Морской волк!

З в е з д и н. Томка…

Застыли.

Т а м а р а. Что с тобой?

З в е з д и н. Ладно, помолчим. Вот так. Тамара. Что случилось? Да на тебе лица нет. Сядем! Теперь говори…

Люда на цыпочках покидает комнату.

З в е з д и н. Меня оставляют на берегу. Я больше не начальник каравана.

Т а м а р а. Не понимаю?

З в е з д и н. Предложили идти в отпуск.

Т а м а р а. Дальше?

З в е з д и н. Это означает: «Человек за бортом!»

Т а м а р а. Да объясни ты все толком. За что?

З в е з д и н. Не знаю. Не знаю!

Молчание.

Т а м а р а. Вчера мне рассказали, как погиб капитан Лавров, муж оператора Марины… Ты его знал?

З в е з д и н. Капитан покидает судно последним.

Т а м а р а. Ужас, ужас, ужас…

Тамара встала, прошлась по комнате, машинально включила приемник. Возникла музыка. Слушает.

Т а м а р а. Ты эту мелодию помнишь? Я тогда возвращалась из своей первой геологической экспедиции, ждала самолет, а его все не было. И чтобы не скучали пассажиры, дежурная заводила пластинку, и почему-то все время одну и ту же… А люди торопились, нервничали, ходили к кому-то ругаться, суетились. Один ты сидел как изваяние и тянул в буфете пиво… Вот если бы ты тоже суетился, я не обратила бы на тебя никакого внимания.

З в е з д и н. Да, откопала ты себе сокровище, археолог…

Т а м а р а (решительно). А знаешь, бери отпуск, летим в Ленинград, а оттуда на Кавказ, в горы… Ночевать будем в аулах, встречать рассвет в альпийских лугах по колено в росе, и непременно босиком, есть овечий сыр и запивать молодым вином. Пусть это будет наше свадебное путешествие. После пяти лет замужества! Ну, что ты молчишь?

З в е з д и н. С тобой даже бредни начинают казаться реальностью. А, черт, я же не успел сказать тебе даже «здравствуй»!

Т а м а р а. Здравствуй, мой морской волк, мой супруг и повелитель! Давай откроем бутылку вина, я привезла с собой шампанское.

З в е з д и н. Разливай.

Т а м а р а. А ты снимай с себя китель и приляг на диван, я мигом накрою стол. (Хлопочет.)

З в е з д и н. Но ведь это я повел караван на север!

Т а м а р а. Что? Ты опять о своем. Ну, мы же договорились.

З в е з д и н. И пусть это не моя идея. Но командовать тут в штабе за столом — одно, а осуществлять это в открытом океане — совсем другое! Это стало уже моим. Понимаешь, моим!

Т а м а р а. Фанатик… Пойми, значит, они не нуждаются в тебе. Ну и пусть, вот и хорошо!

З в е з д и н. Море-то, Томка, у меня все равно не отнимешь…

Т а м а р а. Котька, мы едем в отпуск! Это решено?

З в е з д и н. Едем.

Т а м а р а. Повтори еще раз.

З в е з д и н. Едем.

Т а м а р а. Нет, еще.

З в е з д и н. А, пошлю все к лешему. Едем!

Т а м а р а. Господи, да что бы там ни стряслось — ты-то мне любой нужен!

З а н а в е с.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КАРТИНА ПЯТАЯ

В стороне от штаба.

Появляется  Н е п е й п и в о  в сопровождении  А н н ы. Непейпиво в телогрейке, валенках, на голове ушанка. Анна в милицейской форме, ее шапка топорщится от шиньона. На плече у Непейпиво лопата.

А н н а. Прибыли. Снег сгребать станешь.

Н е п е й п и в о. Ты что, Никитична? Я, Непейпиво, боцман, на глазах у всего поселка?!

А н н а. Гражданин Непейпиво, я вам не Никитична, а сержант Мухина. Куда наряд дали, туда и отконвоировала. Приступай.

Н е п е й п и в о. Давай договоримся сразу: я сам по себе, вроде как энтузиаст-общественник, а ты сама по себе, там, в штабе, книжечку почитаешь. (Вытащил из-под ремня книгу.) Перевод с иностранного, шесть убийств и одно ограбление банка — мороз по коже. Только не умыкни: тюремный инвентарь! Лады?

А н н а. Хлопот с вами, с интеллигенцией… (Вошла в коридор помещения, но дверь оставила открытой: одним глазом следит за Непейпиво. Читает.) «Современная женщина, или 101 способ атаки на холостяка». Ты чего это мне в руки сунул?!

Н е п е й п и в о (взглянул). Перепутал! Только для тебя, незамужней, эта книжоночка важнее…

А н н а. Дрянь такую и читать не стану!

Н е п е й п и в о. Проблема века. В самую душу, до донышка ныряют…

А н н а. Ладно, ступай трудиться.

Непейпиво отошел.

(Украдкой листает. Продолжает читать.) «Нет такой женщины, которая не хотела бы выйти замуж…»

Н е п е й п и в о. А верно, что развод теперь без судебной волынки оформляют?

А н н а (увлеклась). «Но при этом всегда надо помнить: не женатый, а только холостяк еще не успел разочароваться в женщине. Ищите холостяка!»

Н е п е й п и в о. Ша, из семейной жизни выбираю якорь!

А н н а. С кем это ты разводиться задумал?

Н е п е й п и в о. С Зинкой-гадюкой.

А н н а. Да ты ей еще в ножки поклониться должен!

Н е п е й п и в о. За то, что на пятнадцать суток упекла?!

А н н а. Да не выступи она в твою защиту — год влепили бы, голубчику. Это ж надо, шифоньер из чешского гарнитура разнес, всю посуду перебил…

Н е п е й п и в о. А зачем она вещи мои спрятала?

З и н а и д а. В женском платье из окошка сиганул. За ней по поселку гонялся…

Н е п е й п и в о. Д знаешь, какую баланду теперь обо мне травить станут: шкурник, дезертир, ворвань! Всю мою флотскую биографию — под киль! В караван-то я не явился… А боцмана Непейпиво каждая тельняшка в пароходстве знала. На доске Почета висел!

А н н а. Пей, да знай меру.

Н е п е й п и в о. Сама ящик коньяку мне приволокла! Истина: моряк тонет на берегу…

А н н а. Трудись, шевели лопатой, сгребай снег. (Вновь поглощена книгой.) «Красивая внешность женщины — это искусство. Женщина становится такой, какой ее хочет видеть мужчина…» (Потрогала свой шиньон, взглянула в зеркальце.) «Но женщина никогда не должна забывать и о своей индивидуальности. Только это дает ей власть над мужчиной…»

Появился  п а р е н е к, он в полушубке, с рюкзаком, с любопытством оглядывается.

П а р е н е к. А где тут Дом моряка?

Н е п е й п и в о. Дом моряка?

П а р е н е к. Там, говорят, в матросы вербуют.

Н е п е й п и в о. В матросы? С каких мест топаешь?

П а р е н е к. С Алтая мы.

Н е п е й п и в о (присвистнул). А ты море-то, салага, видел?

П а р е н е к. Чо на него любоваться? Работать сюда занесло.

Н е п е й п и в о. За рублем длинным?

П а р е н е к. Не. Зашибал и на Алтае достаточно. С артелью по деревням: кому печь поставишь, кому крышу залатаешь, кому коровник, кому што.

Н е п е й п и в о. Шабашник, значит?

П а р е н е к. Умельцы.

А н н а. А ты, умелец, документы при себе имеешь?

П а р е н е к. А то! (Достал, протянул Анне.)

А н н а. Вот паспорт обменять на новый давно было бы надо.

П а р е н е к. Забыл в запарке.

А н н а (читает). «Непейпиво Андрей Макарович»…

Н е п е й п и в о. Кто — Непейпиво? Он — Непейпиво?

А н н а. Уж не сродственники ли?

Непейпиво отбросил лопату, приблизился.

Н е п е й п и в о. А ну, покажь! (Повертел документ в руках.) Фальшивый.

П а р е н е к. Комик…

Н е п е й п и в о (с размаху вложил его в ладонь паренька). На флоте есть один Непейпиво, другому не бывать!

П а р е н е к. Во дает!

Н е п е й п и в о. Да чтоб меня, легендарного боцмана, с каким-то мешочником путали? А ну, заворачивай свои валенки!

П а р е н е к. А нас — Непейпиво — деревня целая.

Н е п е й п и в о. Вот там друг с другом, в деревне-то, права и качайте. Давай, давай, умелец, отшвартовывайся!

П а р е н е к. А вот мой отец говаривал: куда пришел, там и врос! (Сбросил рюкзак.) А он у меня в Сталинграде в дивизии Родимцева снайпером был. Курнем за знакомство, что ли? (Сел на порог.)

Н е п е й п и в о. Послушай, ты, землепроходец…

П а р е н е к. А чего стоишь передо мной, не генерал, присядь.

Н е п е й п и в о (присел). Я ж с тобой как с полундрой: ведь через месяц сбежишь. Знаешь, сколько таких вот через мои руки прошло? Сотни! Наследишь только на моем имени.

П а р е н е к (мечтательно). Страны заморские повидать хочу.

Н е п е й п и в о. Слушай ты, килька… Служба морская в страшном сне не приснится: в сутки двадцать пять часов на ногах, а в шторм — по-пластунски! Слыхал, сколько по всем морям и океанам на земном шаре ежегодно моряков гибнет? Тысяча судов! Статистика…

П а р е н е к. А сам чего не бежишь?

Н е п е й п и в о. Море что водка: знаешь — проклятая, а пьешь.

П а р е н е к. Ладно, человек ты, видать, задушевный, подскажи, как в отдел кадров пройти. (Подхватил рюкзак.)

Н е п е й п и в о. Погоди! Ну, хочешь, на обратную дорогу из своего кармана денег тебе дам?

П а р е н е к. Нравишься. Я тебя в друзья к себе возьму. (Похлопал по плечу Непейпиво, кому-то за сценой.) Эй, друг, как в отдел кадров пройти? (Уходит.)

Н е п е й п и в о. Пробоина, боцман, объявляй аврал…

А н н а. Арестованный, ты трудиться будешь? (Уткнулась в книгу.) «Современный мужчина — виртуоз безответственности. Так мобилизуем же женскую мудрость, женский инстинкт и… косметику!»

Непейпиво в сердцах берется за лопату. Появилась  З и н а и д а, в ее руке судок с обедом. Держится так, словно ничего не произошло.

З и н а и д а. Здравствуй, Анюта. Вот обед муженьку принесла.

А н н а. Не положено.

З и н а и д а. Привет! Я ему кто, с ветру или, не дай бог, незаконная? Ой, Анюта, до чего ж тебе шиньон к лицу!.. Твой участковый видел?

А н н а (интимно). Показаться боюсь. А сама, веришь, часа этого не дождусь. Ох, Зинка, навалилось!..

З и н а и д а. Дуреха, за меня держись, с таким шиньоном — враз очумеет!

А н н а (фыркнула). Ты такое скажешь…

З и н а и д а. Может, отойдешь куда в сторонку, а я покараулю?

А н н а. Ладно уж, отвернусь, а ты корми своего благоверного.

З и н а и д а. Век тебе этого не забуду. (Быстро наполнила миски.) Павлуша… Ешь, суп гороховый и голубцы твои любимые.

Н е п е й п и в о (сквозь зубы). Изыди!

З и н а и д а. А какой я тебе джемпер купила — чистый мохер! Нюрка Чижикова из-под прилавка вынула: сам синяково-синий, а поперек кровавая полоса, обалдеешь.

Н е п е й п и в о. Уберите от меня эту бабу!

З и н а и д а. Павлушенька, а мужчине без горячего нельзя. Я это в журнале «Здоровье» вычитала.

Н е п е й п и в о (отбросил лопату). Хочешь, чтобы вдовцом остался?! Ну вот что: нет у тебя больше мужа. И не было!

З и н а и д а. Куда ж девался?

Н е п е й п и в о. Семейным счастьем захлебнулся, на дно канул!

З и н а и д а. Люба ты моя, ты же со мной рядом, пупсик золотой. Да ты в дверь меня гони, в окно влезу, потому как я жена твоя единоутробная до гробовой доски! (Присела рядом.) Вот отсидим положенное, а там целую зиму вместе, как голубки на берегу.

Н е п е й п и в о. Акула ты, заживо глотающая!

А н н а. Арестованный…

З и н а и д а. Вот и я ему говорю: счастья своего не понимает.

Появилась  М а р и н а. Непейпиво отвернулся от нее, прикрыл лицо полой телогрейки.

З и н а и д а. Мариночке нашей привет! Что о караване слышно?

М а р и н а. Идут дальше на север. (Уходит.)

Н е п е й п и в о (вдруг схватил за плечи Зинаиду, яростно ее трясет). Что ты натворила? Что ты со мной сделала, а?!

А н н а. Арестованный! (Хватается за милицейский свисток.)

З и н а и д а. Погоди, Анюточка, не свисти: пусть еще несколько суток ему добавят, мне того и нужно!

Н е п е й п и в о. Душу из тебя вытрясу!

З и н а и д а. А вот когда до нецензурных выражений дойдет — тогда и строчи протокол, Анюта!..

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Штаб. Здесь  М а р и н а  и  А д а м о в. Включена рация.

А д а м о в. Разобраться в этом хаосе звуков, писка морзянки, отыскать нужные позывные, как вы только умудряетесь это делать — невероятно.

М а р и н а. Привычка.

А д а м о в. Ваш муж уходил с этим караваном?

М а р и н а. Весной…

А д а м о в. Сколько лет вы были замужем?

М а р и н а. Два года. (Молчание.) Иногда у меня бывает такое чувство, словно все это случилось с кем-то другим… Муж был старше меня, до него я никогда не видела моря и безумно любила солнце… А пришел он и перевернул всю мою жизнь: исчезла разница в нашем возрасте, временами мне даже казалось, что я в чем-то старше его, в мою судьбу вошло море, а солнцем для меня стала полярная ночь. И… полюбила свою свекровь, хотя та делала все, чтобы отравить мне жизнь. Зачем я вам все это рассказываю?

А д а м о в. Вам просто хочется перед кем-то выговориться. Но лучше забудьте об этом, не думайте…

М а р и н а. Не думать… Хотела бы я знать, как это, собственно, делается — не думать!

А д а м о в. Любое из наших чувств возможно математически разложить на составные части. А раз так, значит, можно и комбинировать. Например: заменить отрицательные эмоции на положительные или, по крайней мере, их «разбавить».

М а р и н а. И все станет легко, доступно и… пусто. Знаете, как с Луной: был какой-то ореол поэзии, она сопутствовала влюбленным… Теперь запускаем туда людей, ракеты, и — исчезло что-то очень дорогое, волшебство. Жуткая штука, если вдуматься.

А д а м о в. Вы против прогресса?

М а р и н а. Я за человечность. Во всем.

А д а м о в. Звучит как личное обвинение. А давайте начистоту!

М а р и н а (не сразу). Вот вы повернули караван, направили его дальше на север, перечеркнули людские надежды, сняли с поста Звездина, отличного капитана, заставили Былинина растоптать свою мечту… И ведь ничто в вас не дрогнуло.

Пауза.

А д а м о в. Да, власть — что огонь. Пока она у другого — каждому завидно: вроде свет да тепло. А сам в руки взял — и жжет она тебя, и слепит, и сам становишься ее рабом…

М а р и н а. А знаете, я желаю вам… поражения!

А д а м о в. Вот как?

Входит  Р о с о м а х а.

Р о с о м а х а. Ты — новый начальник? Почему меня вертолет в караван не взял?!

А д а м о в. С кем имею честь?

Р о с о м а х а. С человеком имеешь. Росомаха — моя фамилия, скот на север перегоняю.

А д а м о в. С Былининым вылетела только оперативная группа штаба.

Р о с о м а х а. А ты другой вертолет пошли!

М а р и н а. Погода не летная. А трасса трудная.

Р о с о м а х а. А трудности полнокровный народ создают, легкая жизнь — больных, вялых… Ты на оленей гляди: охотник волков перебил, стадо жиреть стало, кровь что вода стала — в мороз гибнет!

Вошла  Л ю д а.

Л ю д а. А я-то думала, Тихон Иванович, что вы из-за меня здесь остались. (Смеется.) Держи погодку, радист.

А д а м о в. Какой прогноз?

М а р и н а. Усиление морозов до тридцати — тридцати пяти градусов.

Л ю д а. Со штормовым ветерком!

А д а м о в. Все ясно. Марина Владимировна, выходите на связь с караваном.

М а р и н а (у рации). Я — Заполярный! Я — Заполярный! Вызываю караван, вызываю караван!..

Л ю д а (Росомахе). Завидую.

Р о с о м а х а. Чему завидуешь?

Л ю д а. Постоянству.

Р о с о м а х а. Толком говорить можешь?

Л ю д а. В любви каждой корове персонально объясняетесь или целиком всему стаду?

Р о с о м а х а. Ох, Люда, Люда, такое у меня настроение поганое, так на душе муторно…

Л ю д а. И чего я к вам прилипла, чего к вам тянет? Ей-богу, в Москве на такого, как вы, и не взглянула б даже!

Оглушительная, как пулеметная очередь, дробь морзянки.

М а р и н а. Аварийная!.. Из каравана!.. У аппарата Былинин!..

А д а м о в. Текст, текст расшифровывайте!

М а р и н а. «Караван в прочном ледяном плену. Впереди по курсу сплошные торосы. Обеспечиваю безопасность судов. Крошу лед взрывчаткой. Жду помощи. Былинин».

Пауза.

Р о с о м а х а. Что теперь скажешь, начальник? Корма у коров на исходе!

А д а м о в (взорвался). Двадцать пять судов, жизнь сотен людей под угрозой, на побережье не доставлены ценнейшие грузы — а вы мне суете каких-то коров!

Росомаха вдруг выхватил из-за голенища охотничий нож, с силой вонзил его в стол.

Р о с о м а х а. Ну гляди, начальник, ежели что — тебя и себя порешу!

Л ю д а (выросла перед ним). Очумел! Совсем спятил?! А ну, выкатывайся отсюда. Давай, давай, шевели конечностями, держи курс за двери!.. (Вытолкнула Росомаху за дверь.) Извините его, Юрий Алексеевич, да он и мухи не обидит. Я уж ему сама там выдам! (Выскочила следом.)

З а т е м н е н и е.

В стороне от штаба. Здесь  Н е п е й п и в о  и  А н н а.

Непейпиво расчищает снег.

Из штаба появился  Р о с о м а х а, его догоняет  Л ю д а.

Л ю д а. Статью заработать хочешь? Хулиган!

Р о с о м а х а. Язык без костей…

Л ю д а. А нож зачем?!

Р о с о м а х а. Достал его и сам испугался…

Л ю д а. У-у, пастух безмозглый!

Оба исчезли.

А н н а. Что это они? Тут глаз да глаз нужен. Работай!

Н е п е й п и в о. Есть у тебя, Никитична, душа под тельняшкой? Долго сюда пришвартовывать будешь? Иного места, как у штаба, у всех на виду, не выбрала?!

А н н а. Арестованный, разговорчики! (И тут же уткнулась в свою книгу.) «Личность женщины никого больше не интересует, на нее «нет спроса», если она не… Венера или Афродита». (Достала из кармана зеркальце, разглядывает себя украдкой.) Венера, Афродита. Эх!..

Появилась  З и н а и д а, из-под ее шубы видно длинное платье, волосы ее выкрашены в платиновый цвет.

З и н а и д а. Привет, Анюточка!

А н н а. Разодета, мать…

З и н а и д а. А пока молода, в соку, чего жаться-то. Муженек, может, «здравствуй» скажешь?

Непейпиво демонстративно орудует лопатой.

В театральный кружок зачислили.

А н н а. Куда, куда?

З и н а и д а. Милиция, а не в курсе событий. При нашем Доме моряка художественная самодеятельность организована. Давно худрук уговаривал: «Из тебя, Зинаида, я такую Дездемону вылеплю — зритель в ужас придет!» Вот ведь живешь и ничего о себе не знаешь, пока другие не скажут. На репетицию иду.

Н е п е й п и в о. Гвозди нужны и веревка!

А н н а. Зачем это?

Н е п е й п и в о. А еще перекладину. Чтоб ее вздернуть! Я до ветру пошел. (Сплюнул, уходит.)

З и н а и д а. Ревнует?

А н н а. Кризис.

З и н а и д а. Вырядилась, дура. Ой, Анюта, а ну как в самом деле разлюбит?!

А н н а. Мужней укротительницей прослыла здесь, другим пример показала, теперь держись, Зинка!

З и н а и д а. И-и, Анюта, в культ себя возвела, перегнула палку… Только вот что я тебе скажу, Анюта, на работу его води туда, где чужих баб нету. Ведь с чужой застану — Павлуше слова худого не скажу, а ее — сгною!

А н н а. Сатана ты в юбке, ох сатана…

З и н а и д а. Настоящую цену мужу только жена моряка знает. Ладно, вечером я тебе в парикмахерской соляной массаж сделаю.

А н н а. Соляной? Массаж?

З и н а и д а. Одесситка рецепт привезла: на стакан воды ложку соли, мочишь салфетку, обвязываешься ею и бьешь сквозь нее по лицу деревянной ложкой, и все морщины — как рукой! Идем, покажу.

Зинаида и Анна уходят. Появились  Н е п е й п и в о  и  п а р е н е к.

Н е п е й п и в о. Брешешь!

П а р е н е к. Во, направление на медицинскую комиссию.

Н е п е й п и в о. Салага! Думаешь, тебя так сразу на корабль и взяли? На шаланду в шестерки! И станешь болтаться в порту, что килька в мазуте.

П а р е н е к. Не, обещали на ледокол: ремесло у меня уникальное, на все руки мастер.

Н е п е й п и в о. Ремесло, умелец… Море таланта требует! А невзлюбит — загубит.

П а р е н е к. А у нас в роду, у Непейпиво, все с пружиной в голове. Погоди, еще капитаном стану, тогда и тебя в должности повышу, а то и помощником сделаю. Не тушуйся, боцман! Гуд бай, спешу. (Уходит.)

Непейпиво содрал с головы шапку, швырнул ее на снег.

Н е п е й п и в о. Обольюсь керосином и покончу жизнь самосожжением!

А н н а (появилась). Арестованный, доложу начальству, переведут на строгий режим!

Н е п е й п и в о (глядя на нее, оторопело). Зубы у тебя, что ли, болят?

А н н а. Не твое дело.

Н е п е й п и в о. Постой! Погоди… Парня видела? Ну, того, что матросом наниматься приходил? (Приблизился к Анне.) С приветом он, чокнулся, не все дома. Из больницы недавно под расписку выписали. Сам справку видел: буйный. Подошел ко мне и шепчет: «Сейчас кувалду возьму потяжелее и первого попавшегося по башке!» Предупреди отдел кадров.

А н н а. Зубы мне заговариваешь? Или парня от морской службы отвадить хочешь?

Н е п е й п и в о. Серьезно я.

А н н а. А коли серьезно — бери лопату и трудись на благо общества! (Вновь исчезла.)

Н е п е й п и в о. Тьфу!.. А делать что?

Вновь появился  п а р е н е к.

П а р е н е к. Не везет, понимаешь, в обеденный перерыв попал.

Н е п е й п и в о. Значит, судьба.

П а р е н е к. Послушай, боцман, а чего ты здесь снег убираешь?

Н е п е й п и в о. Добровольный субботник себе устроил.

П а р е н е к. Сознательный, значит. Ну давай, и я с тобой поразомнусь.

Н е п е й п и в о. Ну вот что: там, в штабе, за дверью кувалда лежит, возьми ее, лед на тропинке скалывать будешь, лады?

П а р е н е к. Это мы с нашим удовольствием!

Н е п е й п и в о. Во-во, валяй.

П а р е н е к уходит.

Н е п е й п и в о. Ну, боцман, полундра, растворяйся в тумане! (На цыпочках покидает площадку.)

Вернулась  А н н а, оглядывается, никого нет. Со стороны штаба выходит  п а р е н е к. Он играючи помахивает тяжелой кувалдой.

П а р е н е к. Не меня ли ты ждешь, сержант? Чего пятишься? Или не признала?

У Анны отвисла челюсть.

Ну, кого или чего бить-то? (Двинулся к Анне.) Одним ударом сваю на метр в землю вгоняю.

Анна пронзительно кричит. Ошеломленный паренек выпускает кувалду из рук.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Штаб. Здесь  М а р и н а  и  А д а м о в. Марина только что закончила прием, протянула шифровку Адамову.

М а р и н а. Еще одна аварийная радиограмма.

А д а м о в. Вы желали мне поражения… А в самом деле: Адамов куда-то ломится, всех теребит, всех раздражает. Общество нуждается в рутинерах. Первопроходцы — убыточны!

М а р и н а. Тысячу раз пожелаю вам удачи, если только это мое заклинание поможет делу. Я сварю вам кофе.

А д а м о в (взял радиограмму). Мыс Ста Вдов… Когда дьявол создавал на земном шаре этот уголок, он был, несомненно, в ударе… Только бы пройти этот участок. Миновать. А ведь когда-то проходили его и в худших условиях! Да, нужна крупица везения, толика удачи…

М а р и н а. Вот ваш кофе.

А д а м о в. Спасибо. Какие у вас красивые руки.

М а р и н а. Пейте, остынет. Чему вы улыбаетесь?

А д а м о в. Представил вас хозяйкой в своем доме.

М а р и н а. Не надо.

А д а м о в. А ведь вы сами хотите и отчаянно боитесь нашей близости.

М а р и н а. Не надо.

А д а м о в. И у вас никогда не возникало желание начать все с начала, начать новую жизнь?

М а р и н а (не сразу). В людях исчезло что-то святое…

А д а м о в. Но вы же не кукла, вы живой человек!

М а р и н а. Да, иногда хочу, чтобы вы подошли, обняли, наговорили мне кучу ласковой чепухи, опереться на крепкую мужскую руку… Нет, только не пытайтесь это сделать.

Пауза.

А д а м о в. Послушайте, Марина, выходите за меня замуж!

М а р и н а. Неостроумно.

А д а м о в. Не пойму, что я в вас нашел? Ведь встречал и лучше: я же не монах, а лицемерить не в моих правилах. И ведь любили. И сам признавался в любви. Но чтоб так! Вы все перевернули в моей душе. Да нет, просто перевернулся сам мир…

М а р и н а. На вас просто отрицательно действует полярная ночь. Это бывает, и это пройдет.

А д а м о в. Хорошо, я сделаю вам предложение по всей форме.

Ввалился  Р о с о м а х а. За ним, как тень, Л ю д а.

Р о с о м а х а. Радиограмму получил, начальник?

А д а м о в. Вот. В караване начался падеж скота.

Р о с о м а х а. До чего ты довел, начальник, до чего ты довел, начальник!.. (Опустился на пол, обхватил голову руками, со стоном раскачивается.)

Л ю д а. Тихон Иванович, ну, миленький, не надо так…

Р о с о м а х а. В тундру, в черную пургу уйду! От всех сгину, никого не вините.

Л ю д а. Господи, самой мне стать телкой, что ли?

А д а м о в. Прекратите этот спектакль…

Л ю д а. Не видите, человек не в своем уме от горя?

А д а м о в. А у нас что — праздник здесь?!

Пауза.

М а р и н а. Может быть, включить музыку?

А д а м о в. Погодите… Ваш муж проводил корабли через мыс Ста Вдов?

М а р и н а. Он там погиб.

М о л ч а н и е.

А д а м о в. Вызовите мне начальника авиаразведки. Срочно!

М а р и н а (включила селектор). Авиаразведка! Товарищ Иванченко? Вас вызывает штаб, вас вызывает штаб!

А д а м о в. А теперь зимовку у мыса Ста Вдов.

М а р и н а (вызывает). Комсомольская-1! Комсомольская-1!

Г о л о с. Зимовка слушает.

М а р и н а. Это ты, Валюша?

А д а м о в. Запросите сводку!

М а р и н а. Валюта, дай погодку на твоем участке.

Г о л о с. Тебе только затем и нужна бываю… А я вчера письмо из дому получила, и словом перекинуться не с кем. Дочка у брата народилась, три кило восемьсот. А он парня ждал, вот умора!..

М а р и н а. Поздравляю.

Г о л о с. Дурни родители имя ребенку никак не подберут: все телефонные книги перебрали, умора!

М а р и н а. Ну что ты там копаешься?

Г о л о с. Ладно, слушай свою погодку. Температура минус тридцать шесть, скорость ветра четырнадцать метров в секунду. У мыса льды крутит, треск стоит — аж сюда слышно. Жуть!

М а р и н а. Поняла. Будь все время на связи.

Г о л о с. Мариночка, погоди!..

Марина выключила селектор.

Р о с о м а х а. Льды крутит? Душу они мою наизнанку выворачивают!

Л ю д а. Тихон Иванович, ну что вы? Ну что?

Входит  З в е з д и н.

З в е з д и н. Прибыл по вашему приказанию.

А д а м о в. Капитан Былинин ведет караван к мысу Ста Вдов. Он совершает… ошибку?

Пауза.

З в е з д и н. Это кратчайший путь к цели.

А д а м о в. Кратчайший, но и опаснейший. Вот прочтите сводки. (Выложил их перед Звездиным.) Как по-вашему, шансы на успех есть?

З в е з д и н. Шансы… В такой ситуации нужна уверенность. Абсолютная. Флотоводец — не азартный игрок.

А д а м о в. Вот именно.

З в е з д и н (изучив сводки). Там в это время скрещиваются два местных течения: воздушное и морское. Образуется круговорот льдов. Это-то и самое опасное.

А д а м о в. Мне нужно заключение эксперта, капитан! Ваше заключение. Я жду.

З в е з д и н. Сейчас все зависит от опыта флотоводца.

А д а м о в. Былинина вы таковым не считаете?

З в е з д и н. Я этого не говорил. Просто он давно сам списал себя на берег, а здесь постоянно надо держать руку на пульсе…

А д а м о в. Просто вы не можете простить мне того, что я вас отозвал с каравана. Я понимаю ваши чувства.

З в е з д и н. Ни черта вы не понимаете…

Распахнулась дверь. На пороге  Т а м а р а.

Т а м а р а. Простите… Зашла только узнать: Костик, что из твоих вещей нам брать с собой?

З в е з д и н. Дорогая, ступай домой, я скоро вернусь.

Т а м а р а. Ну конечно. (Всем.) Вот собираемся с мужем в отпуск, и сразу столько навалилось неотложных дел…

А д а м о в. В отпуск? И вы уже подали заявление, капитан Звездин?

З в е з д и н. Подал.

Т а м а р а. Вот видите.

А д а м о в (ей). Вы, пожалуйста, присядьте.

Т а м а р а. Как перед дорогой? Извольте. Костик, садись и ты; добрая примета это.

А д а м о в (решился). Ваш муж не идет в отпуск.

Т а м а р а. Что? Что вы сказали?

А д а м о в. Да, он остается здесь, в Заполярном.

З в е з д и н. Объяснитесь яснее. Яснее…

А д а м о в. Вы, капитан Звездин, остаетесь здесь вместо меня. Иной кандидатуры я не вижу. Я же вылетаю в караван.

Пауза.

З в е з д и н. Вы шутите?

А д а м о в. Это приказ.

З в е з д и н. Но я никогда не руководил штабом!

А д а м о в. Справитесь.

З в е з д и н. Но я — моряк!

А д а м о в. Былинин — тоже. Руководитель — это не профессия. Это доверие! (Положил на его плечо руку.) Нет, треклятое и… вдохновенное бремя, капитан Звездин.

В кабинете гаснет свет.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

У штаба.

Появились  А н н а  и  Н е п е й п и в о. Непейпиво, как и прежде, с лопатой.

А н н а. Стой, указник! Снег с крыши штаба счищать станешь!

Н е п е й п и в о. Ты что, Никитична, ваньку валяешь? Опять у штаба с лопатой околачиваться? Издеваешься? (Отшвырнул лопату.) Зови свое милицейское начальство: с места не сдвинусь!

А н н а. А еще пятнадцать суток за кувалду получить не хочешь? Рапорт-то мой как раз по начальству и пошел.

Н е п е й п и в о. Зато отмщен! (Отбил чечетку.) «Гоп со смыком — это буду я!»

А н н а. Вот гляжу я на тебя, и сердце кровью обливается: совсем уголовником стал…

Н е п е й п и в о. Довели!

А н н а. Скоро бы ведь на волю вышел.

Н е п е й п и в о. А мне теперь не к спеху.

Появляется  п а р е н е к, он в морском бушлате, с рюкзаком, на голове морская шапка с крабом.

П а р е н е к. Привет, боцман! Все в обнимку с сержантом ходишь? Ну, любовь! Ловко ты меня тогда с кувалдой разыграл, натурально… (Смеется.) Чего на меня так уставился?

Н е п е й п и в о. Морскую кокарду нацепил…

П а р е н е к. Идет? Ну, а в профиль? (Повернулся.) Давай лучше закурим. (Достал пачку сигарет.) Сержант, ему можно?

А н н а. Дымите.

П а р е н е к. Последняя сигарета, слово дал: в море пойду — всю дурь за борт!

Н е п е й п и в о. В море?

П а р е н е к. Бригадиром плотников назначили на дизель-электроход «Колыма». Сразу в начальство!

Н е п е й п и в о (вцепился в его бушлат). Верно, что сегодня вертолет в караван идет?!

П а р е н е к. Вот, на аэродром топаю. На счастье тебя я, боцман, встретил, на счастье. Гвоздь-мужик! Давай лапу. (Потряс руку Непейпиво.) Хочешь, свою фотографию тебе на память оставлю?

Н е п е й п и в о. Иди ты знаешь куда!..

П а р е н е к. А я вот тебя как родного полюбил. Может, и в самом деле родня, а? (Задержался.) А ты не скисай, боцман. Утрясется. Может, еще в море встретимся. Как пить дать!

Паренек уходит. Непейпиво, кажется, бьется головой об столб.

А н н а. Ты ведь меня этим шаманством не пробьешь — ученая. Вот смену сдам, и отконвоируют тебя снова в суд, молодчика. А уж влепят на всю катушку. Где это видано, чтобы так человека пугать, женщину? Да она после этого и рожать не сможет!

Появилась  З и н а и д а.

З и н а и д а. Анютка, что это с ним?!

А н н а. А я ему прогноз на ближайшие пятнадцать суток выдала.

З и н а и д а. Да ты никак, Анюта, всерьез материал о кувалде передать задумала? Подшутил же он над тобой. Ну, ты юмор, смех здоровый понимаешь?

Н е п е й п и в о. Явилась, Дездемона…

З и н а и д а (приблизилась к Анне). Рычит… Ох, Анюта, стратегическую ошибку я дала. Думала: что им всего нужнее — жена. Кукиш! Себя только тешим… Да он ради моря этого, распроваленного, через твой труп перешагнет и «ох» не скажет! А коли потерять совсем не хочешь, дели его надвое: что на берегу — твое, что уплыло — кануло.

Н е п е й п и в о (зловеще). «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»

З и н а и д а. Слышишь, господи… Анюта, через час в караван вертолет пойдет. И на нем Паша мой полетит. Полетит! А ты, гражданин начальник, его сейчас, при мне, отпустишь. Паша, ступай домой!

А н н а. Ни с места! Ты что это, Зинка? Чего еще задумала?

З и н а и д а. Анюточка, или мы с тобой первый день друг друга знаем?

А н н а. Отлипни, Зинка, по-хорошему тебя прошу.

З и н а и д а. И я добром прошу.

А н н а. Угрожаешь? Мне угрожаешь? Ну?

З и н а и д а. Гляди. Только я ведь на весь поселок дамский мастер разъединственный. А другие тебе шиньон накрутят — твой участковый хахаль икать от тебя начнет.

А н н а. Стой!..

З и н а и д а. Где материал о кувалде?

А н н а. По начальству пошел.

З и н а и д а. Верни. Немедля верни!

А н н а. Да не кричи так, шалая…

З и н а и д а. Анюта, до вертолета меньше часа осталось, а мне Павлушу собрать, накормить еще надо!

А н н а (чуть не плача). А для меня превыше всего — закон!

З и н а и д а. Преступника нашла… Ты что, моего Павлушу не знаешь? Впервой видишь его?!

А н н а. Ладно. Только паспорт его в отделении у начальника.

З и н а и д а. Паспорт… Да моего Павлушеньку все пароходство — голым! — за своего признает!

А н н а. Ну, отпущу, а потом?!

З и н а и д а. Да весной он сюда, может… с орденом вернется! Знаешь, куда караван идет, в какое время идет?!

А н н а. Ну что ты только со мной, Зинка, делаешь…

З и н а и д а. На что не пойдешь любви ради!

А н н а. Ладно, я в буфет пойду, пусть твой благоверный из-под стражи бежит. (Исчезает.)

З и н а и д а. Уф!.. Пашенька, беги!

Пауза.

Н е п е й п и в о. Зинка!..

Обнялись.

З и н а и д а. Ох, истосковалась по тебе, ох, намаялась! Муки-то мои ни с чем не сравнимые: муж на берегу, а дотронуться до него не смей!

Н е п е й п и в о. Когда вертолет в караван идет?

З и н а и д а. Бежим!

Н е п е й п и в о. Цены я тебе доселе не знал…

З и н а и д а. Пашенька… Жена моряка может быть некрасивой, неумной, безвольной. Она должна быть выносливой!

Оба покидают площадку.

Слышен плач. Появляется  Р о с о м а х а, у него в руке фанерный чемодан. Следом  Л ю д а.

Р о с о м а х а. Ну, чего ты ревешь, чего ревешь?

Л ю д а. А я знаю?

Р о с о м а х а. На нас весь поселок смотрит, что люди подумают?

Л ю д а. Было бы на что смотреть, за версту друг от друга стоим. Даже согреть не догадаешься.

Р о с о м а х а. Эх, опоздаю я из-за тебя на вертолет!

Л ю д а. Держу разве?

Р о с о м а х а (вдруг сграбастал ее в охапку). Откуда такая? Зачем ты здесь такая? Как оставлю такую?!

Л ю д а. Как в караван прибудешь, радиограмму хоть дай.

Р о с о м а х а. А в мой совхоз приедешь, на самом краю Севера, тебя, как царицу, встречу!

Л ю д а. Коров доить буду?

Р о с о м а х а. Э-э-эх!..

Л ю д а. Глупый, не сердись. Я и свиней кормить, и битой ходить — на все согласна!

Уходят обнявшись.

Голос из репродуктора: «Говорит радиостанция поселка Заполярный! Товарищи, через тридцать минут вылетает вертолет! Повторяю…»

Из штаба вышел  А д а м о в. Появилась и  М а р и н а.

А д а м о в. Ну, вот и улетаю. Пора. Не провожайте меня дальше, Марина Владимировна. (Снял перед ней фуражку.)

М а р и н а. Так же уходил и он: фуражка в руке, перчатки… (Вдруг.) Не хочу. Не хочу больше! (Уткнулась в шинель Адамова.) Простите. Во всем виновата ваша форма, даже нашивки у вас как у моего мужа…

А д а м о в. Ты меня встретишь?

М а р и н а. «Ты»? Разве мы с вами перешли на «ты»?

А д а м о в. Ты придешь меня встретить?

М а р и н а. Приду…

Гаснет свет.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Штаб. Здесь  М а р и н а, З и н а и д а  и Л ю д а.

Марина ведет разговор по селектору.

Г о л о с. Марина. Мариночка!

М а р и н а. Слышу, Валя, слышу!

Г о л о с. Дежурство когда кончаешь, спрашиваю?

М а р и н а. Как погодка у вас?

Г о л о с. Пурга-ведьма! Ой, что вчера здесь было — скиснешь! Кок наш стирать вздумал, а в бак с бельем вместо мыла — сала кусок по привычке кипятить бросил, все белье пятнами пошло!..

Л ю д а. Давай музыку лучше, Марина. Москву!

Марина переключила на приемник.

З и н а и д а. Милый в столице остался? А пастух как же? Меняешь, что партнеров в танце.

Л ю д а. Все, отплясалась, Зинаида Васильевна. Баста.

З и н а и д а. Неужто твой Росомаха из каравана весточку прислал?

М а р и н а. Частные радиограммы временно запрещены.

З и н а и д а. Понятно, почему мой Павлуша молчит… А вот что твой, Людочка, молчит, непонятно.

Л ю д а (вскинулась). Что вам непонятно, что?!

Пауза.

З и н а и д а. Прости, москвичка, не со зла я. Самой хоть на стену кидайся: здесь сижу, парикмахерская пуста — жены по домам забились, самолет ожидают, белугами воют. Ох, доля кособокая! Самой взвыть бы, да слез нету, сердечко иссохло.

Входит  Т а м а р а.

Т а м а р а. Здравствуйте. Я не помешаю?

М а р и н а. Садитесь, Тамара Васильевна.

Т а м а р а. Опять ночь не спали, Мариночка? Ведь стенка в стенку живем: все слышно…

М а р и н а. На дежурстве как-то легче, люди вот кругом.

Л ю д а (пропела). «Эх, да голос милого слышать хочется!..»

З и н а и д а. Сдурела?

Л ю д а. А это я Мариночке нашей. А чего, Адамов мужик видный, доктор наук, все при нем. Я — из Москвы на Север, ты — с Севера в Москву. Равновесие, и милиция при прописке придираться не станет.

М а р и н а. Ветер у тебя в голове, что только не мелешь…

Т а м а р а. Как караван?

М а р и н а. Проходит мыс Ста Вдов. Нормально.

Т а м а р а. Нормально. Второй день мужа на берегу не вижу.

Пауза.

З и н а и д а. Привыкай. Муж теперь у тебя начальство.

Т а м а р а. Да, калиф на час… Ведь спросить что-то хотела. Да, рыбу мороженую надо оттаивать в воде или пусть так полежит?

З и н а и д а. Пусть так.

Т а м а р а. А вчера унты себе купила. А узнала, что мех внутри собачий, и надеть не смогла: законом бы запретила собак убивать — все же друг человека.

З и н а и д а. Ну о чем ты говоришь, о чем? Голова-то совсем другим небось забита. И правильно: здесь она сполна должна быть забита, иначе с ума спятишь… А вот что добрая ты, тепла в тебе душевного много — это хорошо, значит, здесь приживешься… Надо!

Л ю д а (вдруг). Всю жизнь над нами это висит — надо, надо, надо! А жить-то когда?!

Пауза.

Т а м а р а. Хорошо как у вас тут. Тихо.

М а р и н а. Полустанок… Теперь всего лишь полустанок.

Дробь морзянки.

(Включила рацию.) Поселок Заполярный! Штаб морских ледовых операций… Диктуйте… Так, так, так. (Записывает.) Приняла оператор Лаврова. (Выключила.)

На пороге  З в е з д и н, он весь запорошен снегом.

М а р и н а. Караван только что миновал мыс Ста Вдов. Миновал благополучно!

Общий вздох, похожий скорее на стон.

З в е з д и н. А впереди еще триста миль…

Л ю д а. Счастливого вам плаванья!

З и н а и д а. А я с радости поплачу лучше…

Т а м а р а. Здравствуй, милый.

З в е з д и н. Скверно тебе со мной, а?

Т а м а р а. Человеку только там бывает хорошо, где его… любят!

З а н а в е с.