19—81-й дни войны. 10 июля — 10 сентября 1941 года

моленску воинской славы не занимать. Еще в минувшие века он принимал на себя удары завоевателей, устремлявшихся к Москве. На старинном гербе города — пушка и сокол, символы мужества смолян. Так и в начале XVII века Смоленск больше двух лет выдерживал осаду польских панов, а когда враги проникли в город, его защитники взорвали себя вместе с запасами пороха. В начале XIX века у Смоленска полегло немало солдат Наполеона.

В Великую Отечественную войну в районе Смоленска произошло огромное и напряженное, одно из наиболее важных для нас, сражение. Там гитлеровские армии впервые со времени нападения на Польшу вынуждены были остановиться и перейти к обороне. До этого, с 1939 года, они всюду без удержу наступали. Именно в разгар Смоленского сражения фашистский генерал Гальдер и сделал в дневнике запись о том, что гитлеровцы неверно представляли себе силу и возможности Советской страны.

Гитлеровскому командованию казалось, что перед Днепром и Западной Двиной они уничтожили чуть ли не все советские войска и стоит пройти за эти реки, как быстрым и мощным ударом фашисты смогут довершить разгром Красной Армии — окружат наши изнуренные непрерывными боями дивизии, почти без помех возьмут Москву.

Действительно, наши потери к середине лета были очень большие. А у противника на смоленско-московском направлении действовала самая мощная группа армий — «Центр». Здесь противник имел две танковые группы, тогда как на юго-западном направлении и на северо-западном — по одной. Численностью войск, числом самолетов, артиллерии, минометов, танков противник превосходил нас.

10 июля 3-я тгр немцев из района Витебска начала наносить главный удар прямо на восток — в направлении на Духовщину, Ярцево, часть ее сил наступала из района Полоцка на Невель.

Тогда же 2-я тгр начала наносить удары из района южнее Орши — тоже прямо на восток — в направлении Смоленска, Ельни и из района южнее Могилева на Кричев, Рославль.

Противник намеревался рассечь фронт нашей обороны на три части, затем — у Не-веля, Смоленска и Могилева — окружить наши войска и уничтожить. После этого, надеялись гитлеровцы, и откроется дорога к Москве.

Сражение развернулось на огромной территории — по фронту 600–650 километров, в глубину 200–250. Мы же с тобой, читатель, попробуем разобраться лишь в некоторых событиях, происходивших в так называемых «смоленских воротах». Первым делом ознакомимся с фрагментом карты Смоленского сражения (стр. 181). Уяснив общий ход событий, поговорим о наших героях, об их беспредельном мужестве. А проводником по сражению будет легендарная батарея «катюш» капитана Флерова. Ее огневые удары были страшные, и командование перемещало батарею на самые угрожающие участки.

Первое, что мы отметим на карте, — рубеж, с которого гитлеровцы начинали наступление, и рубеж, у которого они вынуждены были остановиться. Начинали враги наступать на войска нашего Западного фронта. Остановились перед войсками уже двух фронтов — Западного и Резервного. Ставка Верховного Главнокомандования усилила войска на западном направлении восемью новыми армиями. И Резервный фронт, возникший для гитлеровского командования совершенно неожиданно, вторым эшелоном прикрыл путь к Москве.

Теперь посмотрим, что происходит в промежутке немецких танковых клиньев, в «смоленских воротах». Нанося удары по 20-й армии генерала П. А. Курочкина, противник сжал ее, заставил сражаться фронтом на запад, на север и на юг одновременно. Тяжело, очень тяжело нашим, но они и сами контратакуют — на карте это короткие красные клинья. Свыше 10 немецких дивизий сдерживает 20-я армия.

Непосредственной защитой Смоленска занята 16-я армия неколебимого генерала М. Ф. Лукина. В армии всего лишь две дивизии, но бойцы в них обученные, они прибыли из Забайкалья и под водительством мужественного командующего держатся с железным упорством.

20-я и 16-я, а еще и 19-я армия генерала И. С. Конева все же отойдут от Смоленска. Город будет взят немцами на шестой день наступления. Западнее, севернее и восточнее города три армии будут окружены. Однако, к счастью, удастся держать узкий коридор, ведущий из кольца к переправам на Днепре. Две короткие красные стрелы у Днепра, обращенные остриями на восток — удары армий при выходе из окружения. Синие стрелы с ромбами перекрещиваются с красными — это удары немецких моторизованных и танковых войск, пытающихся перехватить коридор.

Очень сильный натиск с целью перехватить коридор немцы осуществляют в районе города Ярцево. Там наступают войска 3-й танковой группы генерала Гота. Их сдерживает оперативная группа войск генерала К. К. Рокоссовского. Ярцево, небольшой городок, разрушен. В нем пылают пожары. То немцы займут его, то наши выбьют врагов из города. Несколько раз переходил он из рук в руки.

Есть еще важное место — город Ельня.

Несколько недель около него шли кровопролитные бои. Немцы назвали это место «кровавой печью». Войска 2-й танковой группы генерала Гудериана займут Ельню. Ельнинский выступ с узлом дорог, по расчетам гитлеровского командования, должен был облегчить фашистам наступление на Москву.

Самое трудное в контратаке — подняться и пробежать первые шаги.

Опасность выступа была видна нашему командованию. В конце Смоленского сражения выступ будет ликвидирован, а город освобожден от фашистов.

Посмотрим еще раз карту. По дуге — от Ельни до Великих Лук — всюду красные стрелы. Это удары советских войск по гитлеровским войскам армий «Центр». Удары неожиданные для врага, ведь фашисты считали, что за Днепром и Западной Двиной они могут, по словам Гальдера, «встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск». Мало того, что «серьезно помешали», — остановили фашистов.

30 июля Гитлер отдал приказ перейти на центральном направлении к обороне. Вести одновременно наступление на всех трех стратегических направлениях фашисты уже не могли. И это было нашей большой победой летом первого года войны. Мы уже говорили, что среди гитлеровского командования начались споры, как вести войну дальше. В конце концов 2-я танковая группа и 2-я полевая армия были направлены от Смоленска к Киеву, а 3-я танковая группа — к Ленинграду. Гитлеровцы возобновят наступление на центральном направлении лишь в октябре. За это время наши войска успеют подготовиться к великой Московской битве.

СМОЛЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ

Июль — сентябрь 1941 г.

Линия фронта на 10 июля.

Линия фронта на 14–16 июля.

Линия фронта на 22–27 июля.

Линия фронта на 6 августа.

Линия фронта на 10 сентября.

 

Батарея капитана Флерова

В боях около города Ярцево советские солдаты захватили у врага противотанковые ружья новой конструкции. Ружья пробивали не только наши старые танки, но и бортовую броню Т-34. Что говорить, быстро отозвались немецкие инженеры на грозный танк. Ну а немецко-фашистские войска встретились в Смоленском сражении с нашей новинкой — с «катюшами».

В ночь на 3 июля Отдельная экспериментальная батарея реактивной артиллерии выехала из Москвы и двинулась по Минскому шоссе на запад. В колонне обычных грузовиков, крытых брезентом, выделялись зачехленные машины, напоминавшие автомобили, перевозившие понтоны. Все, кому довелось видеть ту колонну, так и считали их понтоновозами. Утром батарея остановилась на короткий привал у Бородинского поля. Там, у памятника русской воинской славы, артиллеристы-реактивщики дали клятву сражаться бесстрашно, не жалея жизни. Их было около двухсот во главе с капитаном Иваном Андреевичем Флеровым.

Долг, подтвержденный клятвой, ко многому обязывал тех людей. Пусковые установки и снаряды не успели пройти настоящих полигонных испытаний, тем более войсковых. И от того, как покажут себя в их руках «катюши», зависела судьба нового оружия. На первом опыте нужно было отработать таблицы стрельб, которыми могли бы пользоваться другие. Нужно было выработать тактику реактивной артиллерии — как выбирать и оборудовать огневые позиции, как маскироваться после залпа: при сходе эрэсов поднимается пыль, идет дым, по которым враг быстро засечет огневую позицию. И пуще всего на свете надо беречь новое оружие от глаз врага. Если бы фашисты овладели секретом «катюши», это было бы огромным ущербом для Красной Армии, для всего советского народа. К сказанному надо добавить, что никто из бойцов батареи до выезда из Москвы не видел своего оружия и не знал, как с ним обращаться. Учиться предстояло сейчас, в пути. Учителями были работники реактивного института инженеры А. С. Попов и Д. А. Шитов.

Двигаясь ночами, избегая бомбежек с воздуха, батарея прибыла в район Орши и была придана 20-й армии.

В ночь на 14 июля наши войска после тяжелых боев оставили Оршу. Изнуренные и малочисленные, они спешно окапывались на восточных берегах Днепра и Оршицы. Уверенности, что удастся им выстоять под новым ударом немцев, не было. А помощь могла прийти не раньше чем через сутки. В такой грозной обстановке командование Западного фронта приказало капитану Флерову нанести огневой удар по Оршанскому железнодорожному узлу.

С наблюдательного пункта, устроенного на высотке, Флеров и его разведчики видели, как заполняются подходившими составами железнодорожные пути. Против наших малочисленных бомбардировщиков немцы окружили станцию зенитными орудиями. Не боялись они и артиллерийского обстрела — тоже по причине малочисленности нашей артиллерии. Паровозы стояли под парами, готовые двинуть составы с войсками, боеприпасами и горючим дальше, к Смоленску, который из последних сил обороняли войска генерала Лукина.

Ночной залп «катюш».

С великим волнением размечали батарейцы первую огневую позицию. Командиры вместе с военными инженерами перепроверяли, пересчитывали данные для стрельбы. У затаившихся в лесу машин волновались командиры боевых установок Иван Коннов, Валентин Овсов, Константин Неяглов, Александр Курганов, Иван Гаврилов. Было уже далеко за полдень, когда последовала команда зарядить установки, выезжать из леса в лощину на огневую и занимать там места.

Командиры установок и водители — в кабинах; стекла прикрыты броневыми щитками. Остальные батарейцы-огневики — в ровиках. В 15 часов 15 минут с ревом, скрежетом, подняв с обожженной земли облако пыли, в небо пошли эрэсы. Недолгое время, пока не выгорело горючее, за каждым из них тянулся беловатый след. Но вот небо очистилось. Все стихло. И тут же замолотило тяжкими ударами. Эрэсы дружной стаей как бы клюнули щебенку между путями, крыши вагонов, бока цистерн и мгновенно взорвались. И пошло — загрохотало, запылало, взрываясь и опрокидываясь…

И. А. Флеров, командир первой батареи гвардейских минометов. В честь подвига батареи в Орше сооружен памятник, а около Рудни воздвигнут обелиск.

Удар внезапный и разрушительный потряс гитлеровцев. Однако, еще не зная причину катастрофы на железнодорожном узле, артиллерия противника принялась обстреливать огневую позицию «катюш». Бомбардировщики, летевшие на Смоленск, получили приказ бомбить дымное облако в лощине. Самолеты прошли совсем низко над «катюшами», спешившими в лесное укрытие. Знай летчики, кто под ними, батарея уже после первого залпа погибла бы. Но летчики не связали внезапный приказ бомбить лощину с грузовиками, закрытыми брезентом. И это было счастьем батареи и уроком на будущее для всех эрэсовских частей.

В тот же день, 14 июля, «катюши» получили новую хорошую цель — понтонную переправу немцев через реку Оршицу. Передовые подразделения врага уже отвоевали плацдарм на восточном берегу, и к переправе спешили танки, пехота, грузовики. «Катюши» снова выехали из леса, встали на новой огневой позиции. Когда на переправу начали въезжать танки, Флеров со своего НП отдал по телефону команду: «Залп!»

Несколько снарядов взорвались на самой переправе и разрушили ее. Основная масса эрэсов взорвалась в сгрудившихся войсках. В огненном столпотворении возникла паника. Гитлеровцы разбегались от страшного места. Те, конечно, кто мог бежать. Наша пехота тут же атаковала противника на плацдарме. Солдаты противника бросались в воду, сдавались в плен. А наших бойцов охватила радость. Повсюду, куда докатился рев залпа и грохот взрывов, люди вылезали из окопов, кричали «ура», бросали вверх пилотки, искали глазами то грозное, что так уничтожающе расправилось с врагом.

На следующий день, 15 июля, батарея Флерова была уже далеко от Орши. Она переместилась в район города Рудня. Маневренность, способность легко перемещаться на большие расстояния — это еще одно достоинство реактивной артиллерии. А первое, напомню, способность в считанные секунды обрушить на врага большое количество снарядов. Батарея Флерова выпускала их за один залп столько, сколько ствольная артиллерия могла выстрелить одновременно лишь из орудий трех полков.

Вокруг Смоленска продолжали сгущаться тучи. Противник вышел к Ярцеву, отрезая с востока наши войска, оборонявшие «смоленские ворота» и сам Смоленск. Шоссе, ведущее на Москву, было перехвачено, многие соединения Западного фронта лишились связи с тылом. Гитлеровцы чувствовали себя хозяевами той важнейшей магистрали. На Минское шоссе стали выходить колонны вражеских войск. По ним-то, по тем войскам, не ждавшим ничего плохого, батарея дала три залпа.

Ставка Верховного Главнокомандования телеграммой за подписью Сталина торопила командование фронта с испытаниями «катюш» в боевых условиях. И теперь главнокомандующий западного направления маршал К. С. Тимошенко мог донести в Ставку:

«…20-я армия т. Курочкина, сдерживая атаки… противника, нанесла поражение двум немецким дивизиям, особенно вновь прибывшей на фронт 5-й пехотной дивизии, наступавшей на Рудня и к востоку. Особенно эффективное и успешное действие в разгроме 5-й пехотной дивизии оказала батарея PC, которая тремя залпами по… противнику нанесла ему такие потери, что он целый день вывозил раненых и подбирал убитых, остановив наступление на целый день…»

Высшее гитлеровское командование чрезвычайно обеспокоилось сведениями о новом советском оружии. Инженерные службы врага еще не успели решить, как противодействовать нашим танкам КВ и Т-34, и вот новая забота. Генеральный штаб рассылал в войска директивы: «Русские имеют автоматическую многоствольную огнеметную пушку… Выстрел производится электричеством. Во время выстрела образуется дым… При захвате таких пушек немедленно докладывать…»

«О найденных русских снарядах с ракетным составом сообщать непосредственно главному инспектору артиллерии с указанием места находки… Выстрел — глухой раскат, взрыв — высокий столб пламени. Возможно, в снаряде есть горючая жидкость, фосфор, термит и т. д.».

Началась за «катюшами» охота. Теперь после залпа приходилось не только уезжать в лес, но в лесу по глухим дорогам менять направление движения и таким способом избегать бомбежек. На стоянках прочесывали местность и далеко высылали патрулей — диверсанты в красноармейской форме, в одежде гражданской пытались пробираться к боевым установкам и снарядам. Да и простое передвижение по дорогам еще больше осложнилось. Авиация противника хозяйничала в воздухе. Самолеты врага гонялись не только за отдельными машинами, но и за людьми.

Батарея Флерова переместилась снова к Орше, затем к станции Гусино — накрывала своими залпами врага. И сама уже имела потери. Правда, пока ранеными, которых лечила военфельдшер храбрая Юлия Владимировна Автономова.

В начале августа войска Западного фронта, в том числе 20-я армия, а в ее составе батарея реактивной артиллерии, получили приказ отходить на рубеж Холм-Жирковский — Ярцево — Ельня. И начался отход… Легко мне написать эту фразу, а тебе, читатель, прочесть. Что может дать хоть какое-то представление о том отходе? В мирной жизни сравнить ту тяжесть, то напряжение сил физических и духовных не с чем, не с чем сравнить гибель множества людей при том отходе. С запада, с севера, с юга и с востока бьют по отходящим артиллерия, минометы. Сверху бьют пулеметы авиации и сыплются бомбы. Беспрерывно. Днем и при свете осветительных ракет — ночью. Не стреляет только земля, по которой шагают тысячи ног и катятся тысячи колес. Отходят не одни войска, но и мирные жители. Людской поток, поток автомобилей, пушек, повозок становится гуще, чем ближе к Днепру. Со множества дорог и троп людские толпы выходят на ту, что ведет к переправе через Днепр у села Соловьево. В начале рассказа мы говорили о горловине, которую немцы старались во что бы то ни стало перехватить. Там как раз и находится Соловьевская переправа. Там малочисленные войска оперативной группы Рокоссовского, атакуемые врагом, под бомбами и снарядами сами атакуют врага, не дают гитлеровцам до конца захлестнуть петлю окружения, рвут ее, дают своим возможность — пусть и трудную — переправиться через реку.

Тому, кто хочет знать подробности летних боев на центральном направлении, нужно прочесть первый том «Разных дней войны» Константина Симонова. Будучи военным корреспондентом, имея зоркие глаза и чуткое сердце, он видел больше других, отмечал детали, которые мог отметить только очень талантливый писатель. В то же время книга эта строго документальна и грамотна в военном отношении. В ней много писем и воспоминаний фронтовиков о различных событиях. Есть и письмо полковника В. Е. Палаженко, который в дни Соловьевской переправы был младшим офицером разведки.

«…Бои в районе Ельни были тяжелыми и своеобразными. Для нашего разведбата они были особенными не только тем, что мы практически познавали науку разведки противника и ведения боя, но и получили предметный урок воспитания ненависти к врагу. Бесконечные потоки беженцев, гражданского населения с запада на восток стекались с широкого фронта к Соловьевской переправе. Это были старики, подростки, женщины с котомками за плечами и детьми на руках. Переправа никакого прикрытия с воздуха не имела. Поэтому фашистские летчики с бреющего полета расстреливали людские потоки, а переправу непрерывно бомбили. На переправе из человеческих тел, повозок и лошадей образовалась плотина. А народ все шел и шел на переправу, не хотел оставаться, бежал от кабалы. Ведь фашистские летчики видели, что это беженцы, мирное население, и все же продолжали расстреливать беззащитных. Жутко и обидно было смотреть на это человеческое горе. Жутко — от варварства немецких летчиков, а обидно — как же мы смели это допустить, почему же мы не можем защитить свой народ. Мне и сейчас еще видятся: окровавленная умирающая женщина, чуть вылезшая из воды на берег, а по ней ползает грудной ребенок, тоже окровавленный, а рядом с оторванной ногой истекает кровью трех-четырехлетний ребенок…»

Батарея капитана Флерова имела предписание переправляться через Днепр у села Соловьево. Сначала туда и двинулись. Однако скоро выяснилось, что там переправиться практически невозможно. Флеров повел батарею к переправе у деревни Рожково — ниже по течению. Двое суток по зыбким дорогам двигались к реке. Еще сутки — среди толчеи отходивших войск, под бомбежками и обстрелом — пробирались из прибрежного леска к понтонному мосту. Генерал, распоряжавшийся на берегу, разрешил переправить боевые установки и только десять грузовиков со снарядами. Переправлялась самая ценная техника — понтонный мост доживал последние часы.

Был он зыбок и слаб. Чтобы установки не разрушили его своей тяжестью, с них сняли эрэсы. Бойцы несли снаряды на руках. Взрывом мины разбило звено переправы. Батарейцы загнали в воду — на место разбитого понтона — грузовики с откинутыми бортами. Только успели переправиться и отъехать от берега, как налетели бомбардировщики и снова повредили переправу. Под бомбежкой погибли батарейцы, остававшиеся на западном берегу. И еще беда случилась: ранило солдата, несшего эрэс; раненого спасли из воды, а эрэс утонул. Три часа ныряли за ним, пока не нашли в днепровской воде и не вытащили.

Большинство войск 20-й и 16-й армий вышли из кольца. В первых числах августа они соединились с главными силами фронта, заняли оборону на новом рубеже — снова перегородили шоссе и железную дорогу, ведущие от Ярцева на Вязьму и далее на Москву. Группа войск генерала Рокоссовского объединилась с войсками 16-й армии. Рокоссовский стал ее командующим — вместо генерала Лукина, тяжело раненного на переправе осколком бомбы.

Эти снимки делали они сами. Какая радость — поймал украинского гуся! Готовясь к атаке на дальний поселок, они предвкушают, как съедят там «курку», «яйки», выпьют «млеко».

Отдельная экспериментальная батарея пополнилась бойцами, получила транспорт и снаряды. Первым ее залпом после выхода из окружения был залп по немецкой переправе на Днепре у деревни Пнево. В ожидании, когда саперы закончат мост, на западном берегу скопились люди и техника противника. В гущу войск и машин угодили все эрэсы, ни один не упал на пустое место. Противник моментально отхлынул от реки за прибрежные высоты, оставив у Днепра множество убитых и горящие машины.

В июльских боях гитлеровцы понесли большие потери, наступать они уже не могли. Смириться с фактом, что их остановили, им было тяжко, и они на разных участках фронта нет-нет да и пробовали прорвать нашу оборону — вдруг пойдет дело… В книге «Солдатский долг» маршал К. К. Рокоссовский писал о тех днях:

«Некоторое время спустя противник все же предпринял попытку прорвать оборону на ярцевском направлении. Решил, по-видимому, прощупать ее устойчивость. Ему это не принесло ничего, кроме значительных потерь. Бой шел напряженный, длился два дня, затем активность немцев иссякла.

Впервые на нашем участке действовала батарея реактивной артиллерии, так называемые „катюши“. Она накрыла наступавшую немецкую пехоту с танками. Мы вылезли из окопов и, стоя в рост, любовались эффектным зрелищем. Да и все бойцы высыпали из окопов и с энтузиазмом встречали залпы „катюш“, видя бегство врага.

Огонь этого оружия по открытым живым целям страшен…»

8 августа батарея Флерова перестала называться экспериментальной, ее включили в состав 42-го отдельного дивизиона реактивной артиллерии, прибывшего на Западный фронт. Новое оружие уже начало поступать в наши войска. Осенью на фронте будут действовать не только дивизионы, но и полки «катюш».

«Фашист пролетел». Картина А. Пластова.

Батарея капитана Флерова, как это ни горько, погибла — примерно месяц спустя. В то время началось мощное наступление гитлеровцев на Москву. Оказавшись с массой других войск в новом окружении, батарея двигалась на восток. Она потеряла связь со своим дивизионом, с командованием стрелковой дивизии, которой была придана, и могла вести только ближнюю разведку. Немцы выследили батарею. Когда она вышла из леса на проселок, пролегавший между болотом и сырым лугом, наткнулась на засаду танков, бронеавтомобилей, артиллерии. Была ночь. В небе вспыхнули осветительные ракеты. Противник открыл по колонне ураганный огонь и ринулся с флангов в танках, чтобы захватить боевые установки. Враг был так близко, что эрэсы, выпущенные нашими, прошли высоко над землей, отъехать назад — для точного залпа — не было времени.

В боевых установках имелись устройства для уничтожения машин. И батарейцы на исходе 6 октября своими руками взорвали «катюши». И многие, в том числе капитан Флеров, погибли при этом. Врагу достались только бесформенные обломки железа. Артиллеристы сохранили тайну своего оружия.

Колхозники ближней деревни Богатырь похоронили мертвых и подобрали раненых, которым в темноте удалось уползти в болото и кустарник. Их было около тридцати. Деревенский врач М. Н. Богатырьков, учительница А. М. Ерошенкова, комсомольцы Н. Ерошенков — брат учительницы и Н. Бойков перевязали бойцов, накормили, устроили всех в пустующем доме. Немцы, узнав о раненых, вернулись в деревню, забрали их и расстреляли.

Несколько позже они убили, по доносу предателя, врача и обоих комсомольцев. Успела избежать расправы только А. М. Ерошенкова.

Но не все флеровцы погибли. Сорок шесть из ста семидесяти остались живы. После подрыва установок им удалось отойти в лес и укрыться там. Несколько дней — четырьмя разрозненными группами — они шли по лесам, питались грибами и рябиной и наконец благополучно достигли города Можайска. Один из сорока шести, командир боевой установки сержант И. Коннов, раненный в ногу, после долгих блужданий в тылу у немцев встретился с партизанами и стал разведчиком в их отряде.

Долгое время подробности трагической гибели батареи не были известны. Ее командир Иван Андреевич Флеров считался без вести пропавшим, и семья ничего не знала о нем. Много труда приложил, чтобы восстановить историю знаменитой батареи, журналист Н. М. Афанасьев. Он написал книгу «Первые залпы», за которую все гвардейцы-минометчики благодарны ему.

Мы с тобой, читатель, несколько опередили события. Вернемся в начальные дни августа.

Батарея Флерова 8 августа с участка 16-й армии была переброшена к Ельнинскому выступу. Отправимся тоже туда — посмотрим завершающее событие Смоленского сражения.

На оккупированной территории гитлеровцы уничтожили миллионы мирных жителей: женщин, стариков, детей. Никогда прежде ни один завоеватель не пролил столько невинной крови.

Не было зрелища печальнее, чем беженцы. Спасаясь от фашистов, брели они трудными дорогами на восток.

 

Рождение гвардии

К сороковой годовщине освобождения Ельни от немецко-фашистских войск в городе готовилось большое торжество. Все шло по порядку: город принарядился, ельчане встречали дорогих гостей — участников боев. Смущало распорядителей праздника одно: на верхушке монумента погибшим воинам, возле которого должен быть митинг, свили гнездо аисты. Жалко разорять жилище доверчивых птиц, но очень уж необычно получается, нигде такого не было… Аистов не тронули. Мирные, добрые птицы только прибавили тепла и сердечности празднику в честь победы над фашистами.

В масштабах всей войны та победа была очень и очень скромной. Но летом 41-го года возвращение и одного города светило радостью всей стране. Бои под Ельней знаменательны не только возвращением города и ликвидацией опасного выступа. Они послужили нам как бы лабораторией, в которой исследовались сильные и слабые стороны противника, искались и проверялись способы борьбы с ним. Проще говоря, в тех боях мы расчетливо учились воевать.

Ельнинскую операцию проводили войска Резервного фронта, командующим которым Ставка назначила генерала Армии Георгия Константиновича Жукова. Хотя выбор командующего определился волею случая, мы можем теперь отметить, что случай тот был к большой пользе. Жуков имел опыт победных боев с первоклассной армией японцев на Халхин-Голе, и в силу опыта, в силу полководческого таланта он, а также руководимые им командиры всех рангов выбирали, что оставить в старой, довоенной тактике, а что изменить и как изменить.

Маршал К. К. Рокоссовский рассказывал о таких поисках в своей армии: «Еще в начале боев меня обеспокоило, почему наша пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Врага отражали обычно хорошо организованным артиллерийским огнем. Ну а пехота? Вопрос этот уже затрагивался в офицерской среде. Дал задание группе товарищей изучить обстоятельства дела и в то же время решил лично проверить систему обороны переднего края на одном из наиболее оживленных участков.

Наши уставы, существовавшие до войны, учили строить оборону по так называемой ячеечной системе. Утверждалось, что пехота в ячейках будет нести меньше потерь от вражеского огня. Возможно, по теории это так и получалось, а главное, рубеж выглядел очень красиво, все восторгались. Но увы! Война показала другое…

Нагрудный знак «Гвардия». Учрежден в мае 1942 г.

Вручение гвардейского знамени.

Итак, добравшись до одной из ячеек, я сменил солдата и остался один.

Сознание, что где-то справа и слева тоже сидят красноармейцы, у меня сохранялось, но я их не видел и не чувствовал. Командир отделения не видел меня, как и всех своих подчиненных. А бой продолжался. Рвались снаряды и мины, свистели пули и осколки. Иногда сбрасывали бомбы самолеты.

Я, старый солдат, участвовавший во многих боях, и то, сознаюсь откровенно, чувствовал себя в этом гнезде очень плохо. Меня все время не покидало желание выбежать и заглянуть, сидят ли мои товарищи в своих гнездах или уже покинули их, а я остался один. Уж если ощущение тревоги не покидало меня, то каким же оно было у человека, который, может быть, впервые в бою!..

Человек всегда остается человеком, и, естественно, особенно в минуты опасности, ему хочется видеть рядом с собой товарища и, конечно, командира. Отчего-то народ сказал: на миру и смерть красна. И командиру отделения обязательно нужно видеть подчиненных: кого подбодрить, кого похвалить — словом, влиять на людей и держать их в руках.

Система ячеечной обороны оказалась для войны непригодной. Мы обсудили в своем коллективе и мои наблюдения и соображения офицеров, которым было поручено приглядеться к пехоте на передовой. Все пришли к выводу, что надо немедленно ликвидировать систему ячеек и переходить на траншеи. В этот же день всем частям группы были даны соответствующие указания… Дело пошло на лад проще и легче. И оборона стала прочнее. Были у нас старые солдаты, младший комсостав времен первой мировой войны, офицеры, призванные по мобилизации. Они траншеи помнили и помогли всем быстро усвоить эту несложную систему».

Танк Т-60.

У летчиков-истребителей оказался негодным боевой порядок звена — клин, один самолет впереди, а два сзади, правее и левее ведущего. Выяснилось, что воздушный бой сподручнее вести двум самолетам в строю пеленг — один впереди, второй позади и чуть в стороне. Ведущий и ведомый меньше тратили внимания на поддержание строя, их внимание концентрировалось на самолетах врага, на прикрытии друг друга. Летая не тройкой, а парой, наши истребители сбивали больше и сами несли потерь меньше. К тому же в авиационной части пар, естественно, получалось больше, чем троек.

Георгий Константинович Жуков, прибыв в 24-ю армию, на которую возлагалась основная задача в Ельнинской операции, тщательно изучал оборону противника. Из личных рекогносцировок и докладов командиров, из донесений разведчиков и опроса пленных вырисовывались особенности оборонительной тактики врага. Немцы предпочитали занимать оборону у селений, окружали их траншеями и блиндажами, артиллерией и минометами, штурмовыми орудиями и танками, зарытыми в землю. Такие опорные пункты приспособлены к круговой обороне, то есть способны вести огонь во все стороны. Когда подобный опорный пункт будет занят нашими войсками, они еще не могут считать себя победителями — они попадут под губительный обстрел из смежных опорных пунктов. Значит, наступая на один опорный пункт, надо заботиться о защите своих флангов и надежно подавлять артиллерию и минометы в соседних опорных пунктах. Иначе попадешь в огневой мешок врага. Изучение наших контратак показало слабые стороны врага. Немецко-фашистская пехота боялась нашей артиллерии. Сидя в окопах под артиллерийским обстрелом, пехотинцы прицельного огня из ручного оружия не вели, стреляли поспешно, наугад, лишь бы побольше треска. Причиняя атакующим малые потери, противник таким психологическим воздействием достигал на первых порах многого — останавливал атаки. Выходило, что при хорошей работе артиллерии можно громить вражескую пехоту. Но чтобы артиллерия стреляла точно, нужно точное знание, где и какие цели находятся. А это уже дело разведки. Строжайшим образом Жуков потребовал от командиров всех степеней наладить разведку. Вот и полковник Палаженко письмо о Соловьевской переправе начинает словами о том, что в боях под Ельней наши бойцы учились разведке и бою.

Замысел наступательной Ельнинской операции в основном был такой: одновременными ударами с северо-востока и юго-востока подрубить выступ под основание; идя навстречу друг другу, замкнуть кольцо вокруг вражеских войск, окопавшихся в районе Ельни. Это должны сделать соединения 24-й армии генерала К. И. Ракутина; 16-я армия в районе Ярцева и 43-я на рославльском направлении своими атаками должны удержать стоявшие перед ними войска противника от переброски к Ельне.

Заявления в военкомат с просьбой послать в действующую армию. Короткие проводы. И вот уже идет к фронту воинский эшелон. Они, добровольцы, воевали отменно. Так, Уральский добровольческий танковый корпус заслужил гвардейское звание, почетное наименование «Львовский», ордена Красного Знамени, Суворова и Кутузова. Сформирован он был из молодых рабочих Свердловской, Челябинской и Пермской областей. Все — от танков до касок — было сделано на деньги, собранные уральцами.

«Юность». Картина В. Трифонова.

На рассвете 30 августа загрохотала артиллерийская подготовка. Руководил ею прекрасный артиллерийский начальник генерал-майор Л. А. Говоров, впоследствии маршал, один из лучших советских полководцев. В огневой обработке вражеских укреплений участвовали, конечно, «катюши». Батарея Флерова, меняя огневые позиции, произвела пять разрушительных залпов. Наша первая успешная наступательная операция началась.

«Сражение на всех участках фронта, — вспоминал маршал Жуков, — было ожесточенным и тяжелым для обеих сторон. Противник противопоставил нашим наступающим дивизиям хорошо организованный плотный артиллерийский и минометный огонь. Со своей стороны мы также ввели в дело всю наличную авиацию, танки, артиллерию и реактивные минометы».

Гитлеровцы, ошеломленные сильными ударами, тысячами убитых и раненых, спешно вводили в сражение новые войска. Чтобы удержать выступ, они перебросили к Ельне эсэсовскую моторизованную дивизию «Рейх», в состав которой входили полки отборных фашистов «Германия» и «Фюрер». С эсэсовцами сражалась 107-я стрелковая дивизия полковника Павла Васильевича Миронова. Несмотря на то что бои под Ельней были ее первыми боями, она, прорываясь к городу, истребила любимый полк Гитлера «Фюрер» и еще четыре полка.

У самого основания выступа, с севера, прорывала вражескую оборону 100-я стрелковая дивизия И. Н. Руссиянова. Ее задачей было выйти в тыл фашистам, отрезать им пути отхода на запад. Сын смоленского крестьянина Иван Никитич Руссиянов начал службу в Красной Армии в гражданскую войну рядовым бойцом. Война Отечественная застала его, генерал-майора, в районе Минска. В дивизии недоставало трех тысяч человек, не было танков. И все же в боях за столицу Белоруссии 100-я уничтожила немецкий танковый полк с его командиром и штабом, затем разбила мотострелковый полк. Против танков бойцы Руссиянова, возможно первыми, применили стеклянные солдатские фляги и бутылки, наполненные бензином. Четверо суток дивизия сдерживала атаки врага, а начала отходить только по приказу. Двенадцать дней с беспрерывными боями 100-я выходила из окружения, в которое попали наши войска у Минска. Вышла к Ельне и после краткого отдыха вступила в бои на одном из самых ответственных участков.

В ночной атаке бойцы Руссиянова прорвали немецкую оборону. К 5 сентября они пробились далеко в тыл противника, сужая выход из выступа.

Гитлеровцы, оказавшись под угрозой истребления в кольце, ночью же, пока кольцо не замкнулось, начали уходить на запад. Это им в значительной мере удалось. Пути отхода они прикрыли авиацией, которая бомбила наши войска, стремившиеся перекрыть дороги. Колонны немецких войск двигались, имея по сторонам штурмовые орудия и танки; бронированные машины огнем отражали наши атаки. Получалось нечто похожее на строй немецких рыцарей-крестоносцев, когда пешие воины-кнехты двигались, защищенные спереди и с боков всадниками, закованными, как и их лошади, в железные панцири. Конечно, отступление фашистов не было безоблачным. Их бомбили наши бомбардировщики. По ним била наша артиллерия, в том числе «катюши». Свой залп в день освобождения Ельни, 6 сентября, батарея Флерова нанесла по одной из таких колонн. Но для того чтобы не выпустить противника из кольца, сил не было, не хватало тогда танков.

И все равно у нас были все основания считать операцию победной. Ельня была освобождена. Ельнинский выступ перестал грозить Москве. На поле боя фашисты оставили множество разбитых танков, орудий, минометов, автомашин. Разгрому подверглись пять вражеских дивизий. Убитыми и ранеными за время боев в районе Ельни гитлеровцы потеряли почти 50 тысяч солдат и офицеров. И впервые за вторую мировую войну гитлеровцы отступали.

Наши потери тоже были большие. По словам очевидца, «убитые лежали в полях, как снопы». Так, 107-я стрелковая дивизия с 8 августа по 6 сентября потеряла убитыми и ранеными 4200 человек. В первый да и во второй годы войны мы платили за победы большую, горькую цену — смертями и кровавыми ранами. Умение воевать просто в руки не давалось. Но все же далось. Эта же дивизия, штурмуя весной 1945 года город-крепость Кенигсберг в Восточной Пруссии, только пленными возьмет свыше 15 тысяч солдат и офицеров противника, потеряв при этом убитыми 186 своих бойцов и 571 ранеными. Ее воинское мастерство будет оценено орденом Красного Знамени, званием 5-я гвардейская, почетным воинским наименованием Городокская.

Гвардейской 107-я дивизия станет в последующих боях. А вот ее товарищи, участники боев за Ельню, получили это высокое звание 18 сентября. 100-я стрелковая дивизия генерал-майора И. Н. Руссиянова была переименована в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 127-я полковника А. 3. Акименко — во 2-ю гвардейскую, 153-я полковника Н. А. Гагена — в 3-ю гвардейскую и 161-я полковника П. Ф. Москвитина — в 4-ю гвардейскую. Стойкость в обороне, отвага и мужество в наступлении — вот что роднило войска, ставшие первогвардейцами.

Память о воинской доблести далеких предков и первых советских героев укрепляла веру бойцов в полную победу над врагом. Плакат Кукрыниксов.

Орден Красного Знамени (из серебра). Учрежден как награда РСФСР в сентябре 1918 г. С августа 1924 г. он стал наградой СССР. В 1918 г. орденом Красного Знамени № 1 награжден полководец В. К. Блюхер. За войну вручено 580 тысяч таких орденов.

Бой на железнодорожной станции.

Боевой опыт гвардейцев изучала вся армия. Не овладев им, нельзя было рассчитывать на победу в войне с фашистами — такова была действительность. Первым учебным пособием для войск стал сам приказ наркома обороны о советской гвардии. Написанный просто, ясно, понятный не только командирам, но и каждому бойцу, он называл типичные ошибки, которые допускались в боях, и учил правильным действиям. По простоте изложения, краткости и точности наставлений приказ перекликается с воинским наставлением великого русского полководца Александра Васильевича Суворова — с его «Наукой побеждать». Вот что говорилось в приказе № 308 от 18 сентября 1941 года:

«В многочисленных боях за нашу Советскую Родину против гитлеровских орд фашистской Германии 100, 127, 153-я и 161-я стрелковые дивизии показали образцы мужества, отваги и организованности. В трудных условиях борьбы эти дивизии неоднократно наносили жестокие поражения немецко-фашистским войскам, обращали их в бегство, наводили на них ужас.

Почему этим нашим стрелковым дивизиям удалось бить врага и гнать перед собой хваленые немецкие войска?

Потому, во-первых, что при наступлении они шли вперед не вслепую, не очертя голову, а лишь после тщательной разведки, после серьезной подготовки, после того, как они прощупали слабые места противника и обеспечили охранение своих флангов.

Потому, во-вторых, что при прорыве фронта противника они не ограничивались движением вперед, а старались расширять прорыв своими действиями по ближайшим тылам противника, направо и налево от места прорыва.

Потому, в-третьих, что, захватив у противника территорию, они закрепляли за собой захваченное, окапывались на новом месте, организуя крепкое охранение на ночь и высылая вперед серьезную разведку для нового прощупывания отступающего противника.

Потому, в-четвертых, что, занимая оборонительную позицию, они осуществляли ее не как пассивную оборону, а как оборону активную… Они не дожидались того момента, когда противник ударит их и оттеснит назад, а сами переходили в контратаки, чтобы прощупывать слабые места противника, улучшать свои позиции и вместе с тем закалить свои полки в процессе контратак для подготовки их к наступлению.

Потому, в-пятых, что при нажиме со стороны противника эти дивизии организованно отвечали ударом на удар противника.

Потому, наконец, что командиры и комиссары в этих дивизиях вели себя как мужественные и требовательные начальники, умеющие заставить своих подчиненных выполнять приказы и не боящиеся наказывать нарушителей приказов и дисциплины».

В передышке между боями наш воин пишет заявление о приеме в Коммунистическую партию. «Хочу идти в бой коммунистом!» Эти слова — обещание не дрогнуть перед врагом.

Подбитые танки, плененные фашисты. Пока их не так много. Но придет срок, и целые армии врага будут капитулировать перед советскими воинами.

Итак, в Смоленском сражении немецко-фашистские войска были вынуждены перейти к обороне. В первые дни после нападения гитлеровцы продвигались в глубь нашей территории в среднем по 30 километров в сутки, в июле — по 6–7 километров. Теперь вовсе остановились. Но, остановившись на центральном направлении, гитлеровские войска энергично и злобно действуют на юго-западном и северо-западном. Киев они заняли. Рвутся, не считаясь с потерями, к Ленинграду. Чтобы иметь представление о событиях на северо-западе, отправимся к берегам Балтийского моря. Начнем с первого дня войны. Пусть твое сердце, читатель, еще раз сожмется от горькой обиды за то, что мы позволили напасть на нас внезапно, и пусть оно еще раз наполнится гордостью за наш великий народ — он не встал перед врагом на колени.

Наши истребители охраняют небо Ленинграда.