8 — 381-й дни войны. 29 июня 1941 года — 7 июля 1942 года
осмотрим фрагмент карты района, где воевали североморцы.
География накладывает строгий отпечаток на военные планы и военные действия, а часто в значительной мере определяет их. Поэтому, разобравшись в карте, имея перед мысленным взором ее характерные точки, нам будет легче представить ход и смысл сражений нашего Северного флота.
ДЕЙСТВИЯ КОРАБЛЕЙ И АВИАЦИИ В АРКТИЧЕСКИХ МОРЯХ
Апрель-ноябрь 1942 г.
Линия фронта в апреле-ноябре 1942 г.
Разграничительная линия между зонами действий флота Великобритании и Северного флота СССР.
Внешние морские сообщения с союзниками.
Морские коммуникации Советского Союза.
Морские коммуникации противника.
Районы действия подводных лодок.
Вообразим себя в космическом корабле, который вопреки законам своего полета на какое-то время замер над островом Медвежий. Остров, хотя название у него русское, принадлежит Норвегии и находится примерно на середине линии, идущей от острова Западный Шпицберген к точке восточнее норвежского портового города Тромсе. К слову говоря, эта линия считается западной границей Баренцева моря. Оглядим сверху пространства, над которыми мы остановились.
На западе (за обрезом карты), где скалистая Исландия и Фарерские острова, сливаются воды двух океанов — Атлантического и Северного Ледовитого. Там пути кораблей, идущих из стран Атлантики к арктическим берегам Европы. В. нашем конкретном случае — пути, по которым США и Англия доставляют в Советский Союз грузы, необходимые для общей войны с фашизмом. Из исландского Рейкьявика до Мурманска по маршруту мирного времени 2800 километров, из портов Англии — 3200. Конвои проходят эти — теперь удлинившиеся — маршруты за 10–14 суток.
Прямо на север от нас архипелаг Шпицберген, восточнее будет архипелаг Земля Франца-Иосифа. Большого практического значения во время той войны они не имели, хотя конвои и ходили вдоль кромки льдов Шпицбергена.
А вот остров на востоке — Новая Земля имел большое практическое значение; особенно важны были проливы Маточкин Шар, Югорский Шар и Карские Ворота, они все три — ворота в Карское море, к берегам Сибири, а по Северному морскому пути — на Дальний Восток.
Даже удаленные от основного военного театра устье Оби, устье Енисея значили много. И в эту даль простирали свои планы фашисты. Туда забирался тяжелый крейсер врага «Адмирал Шеер», в Обской губе немецкая подводная лодка ставила мины. Зачем так далеко они забирались? С Дальнего Востока, из Сибири — по Енисею и Оби — наши суда доставляли в Архангельск важные грузы. Достаточно сказать, что недалеко от енисейского порта Дудинки уже в те годы был город Норильск со своим знаменитым металлургическим комбинатом; добавки норильских редких металлов в сталь танковой брони делали броню необычайно прочной. В 1942 году из Петропавловска-на-Камчатке пришли в Мурманск Северным морским путем лидер «Баку», эсминцы «Разъяренный» и «Разумный»… Так что основания действовать в Карском море у врага были.
К югу от острова Медвежий, от той точки, которую мы выбрали для нашей рекогносцировки, находится самое важное. Здесь своими причудливыми краями сходятся три страны: Норвегия, Финляндия, СССР. Норвегия оккупирована гитлеровцами, Финляндия — их союзница. От линии, на которой стоят сейчас войска врага, до Мурманска, до Полярного — главной базы Северного флота — около сотни километров. Кроме этих портов, зимой все наши другие замерзают. Мурманск связан железной дорогой с центром страны. Дорога спешно строилась еще в первую мировую войну — среди скал и болот — именно для связи России с союзными Англией и Францией. Дорога и теперь очень нужна; когда фашисты перережут ее около Онежского озера, мы в кратчайший срок проложим ветку от Беломорска до Архангельска, вдоль южного берега Белого моря.
Ну вот, для первого раза, пожалуй, мы все с тобой рассмотрели.
В самом начале книги упоминалась операция немцев под названием «Везерюбунг» — «Учение на Везере». Как, верно, помнишь, никаких учений на немецкой реке не произошло, а были высажены десанты в Дании и Норвегии. Обе страны попали в оккупацию к фашистам. Было это в 1940 году. Гитлер таким началом достиг три выгоды. Первая — немецкий флот, базируясь в портах Норвегии, получил свободный выход в Атлантику, на коммуникации Англии и США. (Если бы у немцев не было норвежских баз, англичане при определенной удаче могли запереть фашистские корабли в их базах на Северном и Балтийском морях.) Вторая выгода: немецкая промышленность получила возможность пользоваться великолепной скандинавской рудой — железной, никелевой и молибденовой. Никель Киркенеса на 70 процентов удовлетворял промышленность Германии в этом важном для войны металле. Пользуясь электроэнергией норвежских гидростанций, враги готовили там тяжелую воду, нужную для создания атомной бомбы. И третья выгода: немецкие сухопутные войска и флот перед войной с Советским Союзом чуть ли не вплотную приблизились к нашей границе, к Мурманску, к Кировской железной дороге.
Третьей выгодой, извлеченной из «Везерюбунга», Гитлер воспользовался 29 июня 1941 года. Активные военные действия на Севере начались на неделю позже, чем на остальных участках фронта. Операцию по захвату Мурманска и Полярного (с последующим захватом Архангельска) немцы назвали «Зильберфукс» — «Серебристая лисица».
Наш Северный флот был самый молодой и самый малочисленный по сравнению с другими нашими флотами. Он имел к началу войны 8 эсминцев, 15 подводных лодок, 7 сторожевых кораблей, минный заградитель, 2 тральщика и 15 охотников за подводными лодками. Военно-морские силы противника здесь тоже не были внушительными: вспомогательный крейсер, 5 эсминцев, 3 миноносца, 6 подводных лодок, 10 сторожевых кораблей, 2 минных заградителя и 15 тральщиков.
Фашистов число своих кораблей и наших особенно не интересовало. Так же как на Балтике и на Черном море, они надеялись взять наши базы на Баренцевом море с суши. Причем взять молниеносно.
На Карельском фронте в условиях бездорожья, болотистой и скалистой местности противник наносил три рассредоточенных удара: на Мурманск и Полярный наступали две горнострелковые дивизии, на Кандалакшу — пехотная дивизия и бригада СС, на Ухту — две пехотные дивизии.
Почти при равенстве в кораблях враг имел превосходство в людях. У него было больше, чем у нас, авиации. Пользуясь преимуществом в авиации, он намеревался разбомбить Мурманск, разрушить шлюзы на Беломорско-Балтийском канале, пробить бомбами путь своей пехоте через наши позиции, в итоге взять наши порты и перерезать железную дорогу. По сражениям на Балтике, у Севастополя ты знаешь, какая грозная сила авиация. В этих условиях наша 14-я армия и Северный флот должны сдержать врага.
Как и всюду на советско-германском фронте, бои на Севере сразу же приобрели ожесточенный характер. Горные егеря немцев, прославившиеся в захвате острова Крит и норвежских городов, с азартом и амбицией атаковали наши позиции. Советские бойцы и морские пехотинцы ответили яростным сопротивлением, железной стойкостью. Обыватели в Германии в те дни привыкли к победным сообщениям с Восточного фронта. Но с его заполярного участка таких сообщений не поступало. Эту ситуацию одна немецкая газета объясняла так: «Почему германские войска еще не в Мурманске-? Бои оказались чрезвычайно тяжелыми, их трудности не поддаются описанию. Сам черт выдумал тундру в помощь большевикам». Гитлеровское командование всегда тщательно учитывало характер местности и климат тех районов, где готовились военные действия: войну против нас фашисты начали в конце июня, а не раньше, потому что ждали, когда просохнут от весенних разливов поймы наших западных рек и будет хорошая дорога для танков и мотопехоты. Прекрасно знали враги и условия тундры. А вот мужества и стойкости наших бойцов гитлеровские генералы не учли в своих планах. Как в битве под Москвой врага остановили и разгромили не морозы, не снега, так и у Мурманска не тундра, не сопки остановили фашистов, а героизм советских людей.
Первым Героем Советского Союза среди североморцев стал старший сержант морской пехоты В. Кисляков. Со своим отделением он выбил неприятеля с важной сопки, оборонял ее, а когда было приказано отходить, остался один у пулемета и прикрывал отход товарищей. Кончились патроны. Егеря окружили моряка. Тогда Кисляков стал бросать гранаты. И фашисты отхлынули. Отважный сержант воспользовался этим, пополнил запасы из подсумков убитых. Снова начался неравный бой. Но Кисляков один удерживал сопку, пока на помощь не пришел стрелковый взвод.
Мужественно сражались летчики. Среди них было много храбрых мастеров воздушного боя. А самым искусным был командир эскадрильи старший лейтенант Борис Феоктистович Сафонов. Не случайно именно он первым на Севере сбил вражеский самолет.
Имея много бомбардировщиков, гитлеровцы перед атакой ожесточенно бомбили наши позиции. В эти тяжелые моменты на помощь пехоте прилетали истребители. Самыми страшными для врага были сафоновские. Фашистским летчикам особо запомнился день 15 сентября. Утром семерка истребителей Сафонова заставила большую группу вражеских бомбардировщиков повернуть назад и сбросить бомбы на свои позиции. После полудня на бомбежку нашей пехоты вылетело тридцать фашистских бомбардировщиков под прикрытием двадцати двух «мессершмиттов». Их опять встретила наша семерка морских летчиков, и семь уничтожили тринадцать вражеских машин.
Истребительный полк в те дни был награжден орденом Красного Знамени. Сафонову, сбившему 16 самолетов, присвоили звание Героя Советского Союза.
Орден Красной Звезды (из серебра). Учрежден в апреле 1930 г. Орденом № 1 награжден маршал В. К. Блюхер. За годы войны произведено свыше 2 миллионов 860 тысяч награждений этим орденом.
Северные олени использовались и разведчиками, как на этом снимке, и санитарами, на них возили и боеприпасы.
А что делают в первые дни войны североморские корабли? У них дел, как говорят, по горло. Они охраняют подходы к Кольскому заливу и к Белому морю. Береговые батареи в этих районах слабые. А по логике вещей нужно ждать вражеские десанты и в Кольском заливе, и в Кандалакшской губе Белого моря. Удары таких десантов навстречу наступающим дивизиям фашистов были бы для нас опасны. Представь себе последствия сильного десанта врага, высадившегося у Кандалакши, — железная дорога перерезана, Кольский полуостров с Мурманском и Полярным отрезан… И вот корабли находятся в готовности пресечь путь вражеских десантов к советским берегам.
Флот участвует также в отражении наступления фашистов на суше. Тысячи моряков-добровольцев ушли в морскую пехоту. Они высажены в тылу противника: в Мотовском заливе, у полуостровов Средний и Рыбачий. Корабли поддерживают их и бойцов 14-й армии артиллерийским огнем. Эсминцы «Урицкий» и «Куйбышев» бьют по побережью, занятому врагом.
Корабли со своей зенитной артиллерией нужны для защиты Мурманска от авиации. Кварталы города спускаются с возвышенностей к самой реке Туломе, к самому порту. Фашисты бомбят город и порт. На помощь мурманским зенитчикам в глубь Кольского залива вошел эскадренный миноносец «Гремящий». Корабль стоит у борта большого судна — плавучей мастерской. Бомбардировщики идут двумя группами: одна на городские кварталы, другая — к стоянкам судов, к причалам, складам порта. Плавучая мастерская и эсминец — заманчивая добыча для фашистских летчиков. Зенитчики «Гремящего» открывают огонь. Вражеские самолеты вынуждены рассыпать строй, но один упрямо движется на цель. Наконец снаряд с «Гремящего» поджигает самолет. А фашист не думает выходить из боя, направляет горящую машину в эсминец. Какое надо иметь самообладание, чтобы в эти секунды точно целить и быстро стрелять! Сейчас единственная возможность спасти корабль и себя — это влепить снаряд в лоб бомбардировщика. Комендоры орудия левого борта точно влепили снаряд и сшибли самолет с курса. Падая в залив, он пронесся над эсминцем и успел-таки сбросить бомбу. Бомба взорвалась в тридцати метрах от корабля. Волна ила и грязи, поднятая взрывом пятисотки, сшибла с ног артиллеристов, разметала по палубе. Проходит минута, и снова бьют орудия «Гремящего».
Этот бомбардировщик — второй на счету зенитчиков эсминца. За войну они собьют 14 самолетов, 23 повредят. Будет у них редкостный случай, который вряд ли когда забудут очевидцы. В один из налетов моряки подожгли «юнкерс». Горящий, он ринулся было в пике на городское здание, но тут же взорвался. А осколки его попали в соседний фашистский самолет, второй бомбардировщик тоже загорелся и врезался в землю.
В то время была нелегкой дозорная служба кораблей. Им приходилось отбивать атаки самолетов, подводных лодок и миноносцев врага.
В начале августа у входа в Кольский залив дежурил советский сторожевой корабль «Туман». Несколько суток он ходил челноком от мыса Цып-Наволок на Рыбачьем до острова Кильдин: вступал в бой с фашистскими самолетами, обнаружил подводную лодку, глубинными бомбами атаковал ее. На рассвете 10 августа моряки заметили на горизонте три эсминца противника. Командир «Тумана» старший лейтенант Лев Шестаков решил принять бой. Силы были неравные — два 45-миллиметровых орудия нашего сторожевика против пятнадцати 130-миллиметровых орудий вражеских эсминцев. Дозорный корабль как часовой на посту — хотя и малы его силы, обязан задержать врага до прихода помощи.
«Туман», вычерчивая зигзаг, пошел самым полным навстречу опасности.
Трудно представить тот беспримерный бой. Под градом вражеских снарядов наши комендоры бесстрашно вели ответный огонь. Снаряд взорвался на корме сторожевика, повредил там орудие, поджег дымовые шашки. Еще один попал в мостик и снес его. Были убитые, многие ранены. Но носовое орудие стреляло и стреляло, пока подносчик снарядов Яков Колывайко не упал, обессилев от потери крови.
«Туман» погибал, в пробоины хлестала вода. Возможности к сопротивлению были исчерпаны.
Эсминцы прекратили стрельбу. И тут наши моряки увидели, что на «Тумане» нет флага. Осколок перебил фал, обгоревшее полотнище со звездой, серпом и молотом лежало на палубе. Раненый рулевой Константин Семенов схватил флаг, забрался на покосившуюся мачту и прикрепил его на прежнее место. Снова вокруг «Тумана» поднялись водяные столбы. Для людей, не служивших на флоте, не любивших свой корабль одержимой любовью, покажется странным, что моряки отнеслись к новым взрывам как к должному и нужному — ведь их корабль продолжал бой! А оружием у них был теперь флаг: пока он вьется над телами убитых товарищей, над изодранной взрывами палубой, в дыму пожара, между вздымающимися к небу огромными фонтанами воды, продолжается сопротивление врагу.
Осколки летели так густо, что фал снова перебило. Семенов уже не мог связать перебитые концы. Вцепившись в мачту, он прижимал конец фала к груди, и флаг был над кораблем.
Когда еще раз флаг должен был упасть — Семенов потерял сознание, — флаг подхватил и закрепил другой Константин, радист Блинов.
Вот какие люди служили на «Тумане»!
Одиннадцать прямых попаданий получил корабль. Накренившись на правый борт, он погружался в воду. Моряки спустили шлюпку. На их глазах «Туман» под своим флагом пошел в последний поход, в глубину Баренцева моря.
Сторожевик сделал свое дело. С острова Кильдин по эсминцам ударила береговая артиллерия. Вражеские корабли закрылись дымом и начали уходить на северо-запад. У норвежского порта Вардё их догнали наши бомбардировщики. При бомбежке один эсминец был поврежден.
Да, дозорный корабль как часовой. Поначалу он один оказывается перед врагом и использует все средства, чтобы уничтожить его или задержать. Боевой собрат «Тумана» сторожевой корабль «Бриз» нес дозорную службу у горла Белого моря на линии мыс Святой Нос — мыс Канин Нос. Обнаружив подводную лодку врага и не имея возможности действовать по-другому, таранил ее…
Прошло несколько месяцев боев в Заполярье. Немцы достигли очень малого. В районе Мурманска они оттеснили наши войска от границы на три десятка километров. Им удалось отрезать полуострова Средний и Рыбачий, но занять их они не смогли. Ни на ухтинском, ни на Кандалакшском направлениях противник не вышел к железной дороге. Осенью 1941 года линия фронта за Полярным кругом стабилизировалась, и не менялась она до нашего наступления в 1944 году.
Посмотри на карте линию, на которой остановился враг. Интересная деталь: южнее Рыбачьего был участок, где государственную границу враг не смог перейти, граница оказалась на ничейной полосе, и там стоял наш пограничный знак. Иногда фашистам удавалось сбить его артиллерийским огнем. Но каждый раз советские солдаты водружали знак на место.
Линия фронта стабилизировалась. Однако это вовсе не значило, что уменьшилось в том районе боевое напряжение. На море оно, наоборот, многократно возросло. Оба флота — и наш и вражеский — все время наращивали силы, и у нас и у гитлеровцев все прибавлялось кораблей и самолетов. Так, в начале 1942 года фашисты перевели в норвежскую базу Альтен-фиорд свой лучший линкор «Тирпиц». В других базах и портах разместились тяжелые крейсеры «Адмирал Шеер», «Адмирал Хиппер», «Лютцов», легкий крейсер «Кельн», 13 эсминцев и миноносцев, 32 минных заградителя и тральщика, 31 подводная лодка, 12 торпедных катеров, много других катеров и сторожевых кораблей. Возросло число самолетов.
Увеличивался и наш флот. До того как враг разбомбил шлюзы на Беломорско-Балтийском канале, из Балтийского моря прошли на север 8 подводных лодок, 6 торпедных и 4 сторожевых катера. 8 лодок-«малюток» дала флоту промышленность (их доставили к морю по железной дороге). Больше сотни гражданских судов были переоборудованы в сторожевики, тральщики, минные заградители. В Англии мы приобрели несколько тральщиков. С Тихого океана, ты уже знаешь об этом, пришли лидер «Баку», эсминцы «Разъяренный» и «Разумный». Кружным путем — через Тихий и Атлантический океаны — в 1943 году прибудут в Полярный пять подводных лодок Тихоокеанского флота. В то же время прибудут из США 7 тральщиков и 9 больших охотников за подводными лодками. В 1944 году две лодки типа «С» даст североморцам промышленность. Увеличится количество торпедных катеров — часть была построена нами, часть переведена с Балтики, часть мы получили от американцев. В 1944 году в счет предстоящего раздела между союзниками флота капитулировавшей Италии придут в Мурманск из Англии три подводные лодки, 8 миноносцев, крейсер и линкор.
Флот силен не одними кораблями. Нужны для полной силы самолеты. Число советских самолетов на Севере постоянно увеличивалось, а гитлеровских уменьшалось. В конце 1944 года Северный флот почти в три раза превосходил противника по числу самолетов. Но это в 1944 году, а мы с тобой пока еще в 1941-м. И нашим морякам очень и очень трудно. К трудностям военным прибавляются трудности погоды.
7,62-мм револьвер. Создан бельгийцем П. Наганом в 1895 г.
7,62-мм пистолет ТТ. Создан Ф. Токаревым в 1930 г.
Подводные удары североморцев
Итак, немецко-фашистские и финские войска прочно остановлены среди болот и скал Севера. Дорог там нет. Снабжать войска и, следовательно, поддерживать их боеспособность фашисты могут только морем. От порта Тромсе начали ходить вражеские транспорты в порты Варангер-фиорда, в Киркенес, Петсамо, Варде. Пет-само теперь называется Печенга; после войны район Печенги, старинной русской территории, отошел от Финляндии к СССР. На восток по трехсоткилометровому пути немцы везут оружие, боеприпасы, горючее, продовольствие. В обратный путь — на запад — транспорты идут с рудой и целлюлозой. Прервать перевозки врага, осложнить их и в то же время защитить свои коммуникации — такая задача с первых дней войны встала перед Северным флотом. Подводные лодки на Севере — наша главная ударная сила. Пока флот не пополнился кораблями, действиями подлодок руководит сам командующий флотом контр-адмирал Арсений Григорьевич Головко.
«Самым молодым флотом командует самый молодой командующий. Ему всего тридцать шесть лет. Сегодня (лето 1943 года) Арсению Григорьевичу присвоено звание адмирала. Мы от души радуемся этому, — писал подводник Г. И. Щедрин. — Наш командующий пользуется огромным уважением среди моряков. Нас удивляет его работоспособность. Он находит время, чтобы проводить в поход и встретить из похода почти каждый корабль. Успевает бывать на аэродромах, батареях. Адмирал знает сильные и слабые стороны каждого из нас, командиров кораблей. С уважением относится к каждому собеседнику, даже если не согласен с ним. Он любит острое слово, шутку. Память на фамилии и лица у адмирала феноменальная. Во время первого посещения нашей лодки командиры отсеков, представляясь командующему, называли свои фамилии. Сейчас, когда мы возвратились из похода, адмирал, обходя выстроившихся на палубе моряков, здоровается с каждым за руку и безошибочно называет по фамилии всех, кто ему в свое время представлялся. Слово адмирала, его мнение для нас непререкаемы не только потому, что он командующий. Нам кажется, именно таким должен быть командир для своих подчиненных, как для нас Головко».
Медаль «За оборону Советского Заполярья». Учреждена в декабре 1944 г. Ею награждено свыше 300 тысяч человек.
У Арсения Григорьевича были прекрасные помощники. Один из них, командир дивизиона крейсерских лодок капитан второго ранга Магомет Имадутинович Гаджиев, говорил о себе: «Я одного только боюсь, уходя в море, — возвращения домой без победы. Остальное не страшно». Так имели право сказать о себе многие офицеры-подводники. И это не было рисовкой: торпедные атаки, артиллерийские дуэли Гаджиева и его товарищей были дерзкими и победными. Смерть Гаджиев принял в тяжелом бою с немецкими кораблями; честь командира была так чиста, что его имя навечно внесено в списки Северного флота.
Мы с тобой, читатель, говорили, в каких обстоятельствах сражались моряки на Балтике и на Черном море. Чем-то на Севере было легче — к примеру, мы не теряли там военно-морских баз, но чем-то было и сложнее — незаходящее солнце в полярный день, мрак полярной ночи, частые жестокие штормы… Не пытаясь сравнивать доблесть флотов, мы не можем не отметить, что на Северном флоте много произошло такого, что было впервые на войне.
Североморский летчик Сафонов первым из участников Великой Отечественной войны был дважды удостоен звания Героя Советского Союза.
Первым Героем среди советских подводников в дни войны стал капитан второго ранга И. А. Колышкин, командир дивизиона подводных лодок Северного флота.
Североморская лодка С-102 первой на нашем флоте одним торпедным залпом уничтожила два транспорта противника. На Севере же одним залпом подводная лодка К-21 уничтожила минный заградитель и сторожевой корабль, Л-20 — транспорт и сторожевой корабль, С-55 — транспорт и пароход, Л-15 — два тральщика. С-104 впервые потопила одним залпом три цели: транспорт, противолодочный корабль и тральщик.
Подводная лодка возвращается из похода.
Подводная лодка типа «М». За подвиги в боях лодка «М-172» удостоилась гвардейского звания и ордена Красного Знамени.
Первыми гвардейскими кораблями стали североморские лодки Д-3, К-22, М-171, М-174. Лодка Д-3 «Красногвардеец» стала и первым Краснознаменным гвардейским кораблем.
И еще — первыми победу над врагом стали отмечать орудийным выстрелом североморцы. Традиция эта распространилась по всем флотам, а возникла она вот как. 12 сентября 1941 года лодка К-2 обнаружила у норвежских берегов транспорт. Обстоятельства сложились так, что бить торпедой было нельзя. Командир капитан третьего ранга Василий Прокофьевич Уткин приказал всплыть и обстрелять транспорт из двух 100-миллиметровых пушек. Комендоры лодки всадили в транспорт 27 снарядов. Лодке пришлось тут же уйти под воду — появился самолет и начал сбрасывать бомбы. Под водой экипаж слышал, как взорвались котлы вражеского судна. К-2 вернулась в Полярный через неделю. У входа в Екатерининскую гавань она выстрелила из орудия. Рассказывают, что Арсений Григорьевич Головко, встречавший лодку, пригрозил офицерам снять замки с орудий и запаять кортики в ножнах, чтобы не пользовались оружием дома. Но это была шутка. Командующему выдумка понравилась — вся база, весь город сразу узнавали, как закончился поход корабля. И часто над гаванью звучал не один выстрел, а два, три и больше.
Гвардейское знамя вручается авиационному истребительному полку. У знамени командир полка Б. Ф. Сафонов, первый дважды Герой Советского Союза в годы Великой Отечественной войны.
За подвиги на морях 12 подводных лодок стали гвардейскими, 23 награждены орденом Красного Знамени. Боевой листок Б. Пророкова и Л. Сойфертиса.
Круглый счет «Красногвардейца»
Рассказывая о подводных лодках, топивших немецкие суда у норвежских берегов, нельзя не вспомнить о «Красногвардейце». Ты, верно, помнишь: лодки серии «Д» — «Декабрист», «Народоволец» и «Красногвардеец» — были первыми лодками отечественной постройки. Советские судостроители передали их морякам осенью 1931 года. А в 1933 году все три перешли с Балтики по Беломорско-Балтийскому каналу на Северный флот.
«Красногвардейцу» выпала судьба особая — быть кораблем, чья жизнь на море явилась примером всему нашему флоту и стала гордостью всего флота. Еще в 1938 году лодка совершила сложнейший поход в Гренландское море. У берегов Гренландии дрейфовала льдина с папанинцами — научная станция «Северный полюс-1». Д-3 должна была снять зимовщиков, если бы льдину вынесло на теплое течение.
Далекое плавание, частые штормы многому научили подводников. Войну они встретили мужественно и умело. Правда, первые три похода «Красногвардейца» к Нордкапу и Нордкину были неудачными, лодка никак не могла обнаружить врага. А с четвертого, который начался 22 сентября 1941 года, дело пошло.
Уже 26-го у Конгс-фиорда потопили одиночный вражеский транспорт. На следующий день потопили танкер. Обнаружили конвой 30 сентября, стали выходить в атаку и сели на мель. Чтобы сняться с банки, пришлось всплывать на виду у кораблей охранения. Всплыли, на глубину ушли так быстро, что противник не успел сделать ни одного выстрела. Конвой не бросили, еще раз вышли в атаку, и третий вражеский транспорт пошел на дно. Через десять дней была одержана четвертая победа — потопили крупное судно. На пути домой попали в сеть, долго тащили ее за собой, рискуя быть обнаруженными. Но все обошлось благополучно. Полярный услышал тогда четыре выстрела носовой пушки «Красногвардейца».
Каждый, кто был на войне, преклоняется перед мужеством военных медиков. Сердце каждого фронтовика полно благодарности санитарам, медсестрам, врачам. Под обстрелом, бомбежкой выносили они раненых с поля боя, сутками не отходили от операционного стола, в госпиталях выхаживали воинов, возвращали им здоровье. Много удивительного в минувшей войне. Удивляют и деяния медиков: из каждых 100 раненых 72–73 возвращались в боевой строй. К большим сражениям медики готовились так же напряженно, как войска. Перед Висло-Одерской операцией, к примеру, 1-й Украинский фронт подготовил 150 тысяч госпитальных коек. Плакат В. Корецкого и В. Гицевича.
«Сестрица». Фрагмент картины М. Самсонова.
Через две недели наша лодка снова занялась охотой — в районе Порсангер-фиорда. Пятый транспорт потопили довольно легко. Шестой дался трудно. Погода была ненастная, холодная. Лодка обледеневала. Над морем проносились снежные заряды, при которых и вблизи-то ничего не видно. Все же вахтенный офицер углядел в разрыве снежных вихрей два транспорта в сопровождении миноносца. Все было готово к торпедному залпу, как миноносец повернул и пошел на лодку. Пришлось быстро погрузиться, выжидая момент для атаки, идти параллельно конвою. Стреляли тремя торпедами, две попали во вражеское судно и взорвали его. Это было 5 декабря. А 6-го в Лаксе-фиорде, уклонившись от атакующего тральщика, торпедировали транспорт водоизмещением в 10 тысяч тонн. Торпеда разворотила носовую часть транспорта, он принял сквозь бреши в борту много воды и, задрав корму, погрузился на дно.
В новом походе весной 1942 года Д-3 потопила еще один транспорт и два повредила. Счет побед округлился, их было ровно десять.
Из того похода «Красногвардеец» не вернулся. Гибель подводной лодки окружена тайной. Что случилось, никто не знает. Даже нет сведений, на основе которых можно было бы сделать достоверное предположение. В одном можно не сомневаться — экипаж лодки принял смерть в бою, как подобает краснознаменцам и гвардейцам.
Атаки в фиордах
Норвежские берега скалистые. У берегов море глубокое. Поэтому немецкие транспорты ходили, прижимаясь к берегу. Берег был защитой им от атак лодок со стороны суши. Со стороны моря их прикрывали противолодочные корабли. Не так-то просто при таком методе движения подводной лодке торпедировать противника. К тому же с воздуха море осматривают самолеты-разведчики «арадо»; скорость у них чуть больше, чем у наших По-2, на такой скорости летчик имеет возможность внимательно осматривать море. И это еще не все меры предосторожности. От Тромсе до Варангер-фиорда на мысах, на возвышенностях стоят наблюдательные посты; они связаны с аэродромами, с береговой артиллерией, с противолодочными кораблями. Стоит им обнаружить перископ нашей лодки, как тут же лодка подвергается нападению или авиации, или артиллерии, или кораблей, а то и всех сил разом.
Конвои разгружаются и загружаются в фиордах — узких, извилистых заливах, глубоко врезанных в берега. У входа в фиорды тоже наблюдательные посты, там дежурят дозорные катера и сторожевики, в готовности находятся береговые батареи. Мало этого — входы закрываются противолодочными сетями. Да еще прикрыты минными полями. Выходит, порт в фиорде — настоящая западня. Но и в такие западни дерзко пробирались наши подводные лодки, в основном «малютки».
В фиорде, несмотря на особую сложность выполнения атак, и открыли североморцы счет потопленным судам. 14 июля 1941 года Щ-402 под командованием старшего лейтенанта Н. Столбова пробралась на рейд порта Хоннинсвог и торпедировала там стоявший на якоре транспорт.
В августе в фиорд Петсамовуоно (теперь Печенгский залив) прокралась лодка М-172 под командованием капитан-лейтенанта И. Фисановича. Гавань Линахамари расположена в самой глубине фиорда. Лодка долго шла к ней в подводном положении. Дважды встречалась с немецкими сторожевиками, прослушивая их с помощью гидроакустической станции. Штурман Бутов настолько четко прокладывал курс, что «малютка», когда подняла перископ, оказалась в 7–8 кабельтовых от причалов. У причала стоял огромный вражеский транспорт. Было около двух часов дня, прогремел взрыв торпеды, и лодка, нырнув в глубину, стала уходить из фиорда. Последнее, что увидели подводники в перископ, — это строй катеров, они шли фронтом поперек фиорда, сбрасывали глубинные бомбы.
М-172 благополучно вернулась в Полярный. В те дни на базе были английские моряки. Рассказывают: «…Командир английской лодки попросил Фисановича показать карту вражеской гавани с нанесенными на ней боевыми курсами „малютки“.
Англичанин внимательно разглядывал ее, прикидывал циркулем длину и ширину залива. Затем восторженно пожал руку советскому командиру и сказал:
— Эту карту я вставил бы в рамку и повесил на стене своей комнаты».
В гавань Линахамари дважды ходила М-171 под командованием старшего лейтенанта В. Старикова. Первый поход был неудачный, не оказалось цели, достойной торпеды. Стариков увел лодку в море, намереваясь после такой разведки еще раз побывать в гавани.
Медаль «За боевые заслуги» (из серебра). Учреждена в октябре 1938 г.
2 октября 1941 года М-171 была удачливой. Одну за другой она выпустила две торпеды: первую в грузовое вражеское судно, стоявшее у причала, вторую в большой пароход. Тут же лодка ушла под воду и стала выбираться из фиорда. Подводники ждали взрывов глубинных бомб. Но, к удивлению, все было тихо, будто в гавани не слышали грохота торпед и не видели гибнувших судов. Удивление рассеялось, когда лодка в узкости фиорда вдруг остановилась и тут же произвольно стала всплывать с большим дифферентом на корму. «Малютка» попала в противолодочную сеть. Гитлеровские пушки обстреливали лодку ныряющими снарядами.
Подводники давали задний ход, заполняли водой среднюю цистерну, продували ее — раскачивали лодку, чтобы выбраться из стальных пут. Что значит заполнить цистерну? Вода, заполняя цистерну, выгоняет из нее на поверхность огромный воздушный пузырь, величиной с дом. Бросай бомбу в пузырь — попадешь в лодку. Вот уже слышно, как идет над лодкой корабль. Рвутся две глубинные бомбы. А больше фашисты не бросают. Рассудили: «Зачем губить лодку? Скоро она израсходует запасы электроэнергии, воздуха высокого давления. И сдастся».
Наконец удалось вырваться из сети. Стариков решает пройти под сетью. Опустились на предельную глубину, двинулись вперед. И снова уперлись в заграждение. Немцы, почувствовав строптивость «малютки», стали бросать глубинные бомбы — не часто, но методично, как бы понукая к благоразумию, к сдаче в плен.
Да, из ловушки не уйти. И командир решает: всплыть, стрелять по врагу из пушки — на «малютке» она одна, калибром всего 45 миллиметров… Офицеры и комендоры получают гранаты — выскочив на палубу, будут драться гранатами. Инженер-лейтенанту Смычкову поручается самое ответственное — при угрозе захвата лодки бросить гранату в артиллерийский погреб, взорвать лодку…
Начался прилив. И забрезжила надежда на удачу. Самым малым ходом на минимальной глубине М-171 двинулась вперед. И вдруг все услышали легкое трение под килем. Лодка ползла над верхним тросом сети. А в фиорде было тихо. Враг не замечал, что верная добыча уходит от него.
Дышать в лодке уже было нечем. Давление в отсеках очень высокое. Пустили компрессор, чтобы уменьшить давление.
Словно в ответ послышались взрывы глубинных бомб. Остановили компрессор. Нырнули на глубину. Метнулись в сторону. Надо сбить врага со следа.
По времени над морем уже должны спускаться сумерки. Скорее бы ночь! Тогда отстанут преследователи, кончатся взрывы глубинных бомб. И можно будет всплыть, чтобы впустить в отсеки свежий воздух. В подводном положении лодка находится почти сутки.
В темноте всплыли. Дошли до берега, где стояли наши батареи. Под их защитой зарядили аккумуляторы. Утром другого дня Полярный увидел героическую лодку и услышал два выстрела. Командиры лодок, стоявших у причала, приняли швартовые концы у М-171. Был на Севере и такой обычай: в любое время суток командиры выходили встречать лодку или провожать ее в поход.
Подводные лодки, всплыв, могли стрелять по врагу из орудий и пулеметов.
Товарищество подводников
Почему командиры в любое время суток выходили на причал встречать из похода или провожать в море лодку? Что вызвало такую традицию? Ответ простой: очень уж суровая служба у подводников. Они пребывают в напряжении не часы, даже не дни, а недели и целые месяцы. Дружба с ее верностью, бескорыстием, с мужской нежностью, только она одна могла снимать это постоянное напряжение, поддерживать бодрость духа, готовность перенести невзгоды, которыми не в меру щедро море в дни войны. А еще дружба обещает помощь — в любой, самой трагической обстановке, помощь даже ценой жизни.
Однажды К-23 ставила мины у мыса Нордкин. Испортилось сбрасывающее устройство. Для починки нужно залезать в минно-балластную цистерну. Вызвался боцман старшина сверхсрочной службы Валентин Николаевич Носов. Лодка была близко от берега. В том месте часто проходили вражеские корабли. Чтобы не выдать себя и заминированный участок, если бы появился противник, лодка должна была срочно погрузиться. Моряки медлили закрывать за старшиной горловину цистерны. Тогда Носов сказал:
— Закрывайте. Если потребуется срочно погружаться, делайте это, не задумываясь.
Боцман утонул бы. Был бы залит водой в цистерне при погружении лодки. Однако он жертвовал собой — ради жизни товарищей и корабля.
Щ-403 должна была ночью высадить в районе мыса Нордкап разведчиков. Ее обнаружили вражеские сторожевики, открыли огонь из пушек и пулеметов. Стоявший на мостике капитан-лейтенант С. И. Коваленко был тяжело ранен. Промедление с погружением погубило бы лодку.
— Погружайтесь без меня! — крикнул командир.
Задраили люк. Пошли на срочное погружение. В этот миг сторожевик ударил лодку форштевнем. Вблизи разорвалась глубинная бомба. Через пробоину в третий отсек хлынула вода. Моряки справились с аварией. Ушли от преследователей. На базе лодку долго ремонтировали: таран, снаряды и бомбы причинили ей большие повреждения. В походе после ремонта Щ-403 потопила вражеский транспорт, потом тральщик. И еще много судов потопила, заслужив орден Красного Знамени. Нет, не зря ее первый командир отдал мужественный приказ: «Погружайтесь без меня!»
Подводная лодка Щ-421 весной 1942 года потопила у Порсангер-фиорда восьмой вражеский транспорт. Тоннаж торпедированных ею судов достиг 49 тысяч тонн. В море радист принял радиограмму — лодку наградили орденом Красного Знамени. Радостные события были в самом начале апреля, а вечером 8-го числа у кормы «щуки» взорвалась мина. Оглушительный взрыв потряс лодку. Вахтенных сбило с ног, а отдыхавших выбросило с коек. Гремели сорванные с фундаментов механизмы. Звенело битое стекло. Погас свет, в кормовые отсеки стала поступать вода. Дифферент «клюнул» на нос, затем выровнялся и сейчас же стремительно начал нарастать на корму. Корабль, не слушаясь рулей, проваливался в глубину. Моряки седьмого отсека задраили переборочную дверь, принялись заделывать трещины, началась откачка воды. Чтобы уменьшить поступление воды, пришлось всплыть. И тут обнаружилось, что повреждены винты, — лодка при работающих дизелях не двигалась. Был близко вражеский берег. Ветром и течением лодку сносило к фиорду. Рано или поздно лодку обнаружат враги. Без хода, без возможности погружаться она, по сути, беспомощна. Дали радиограмму командующему.
Ближе всех к «щуке» была лодка К-22. Ей приказали идти на помощь. Несмотря на шторм, моряки «крейсерской» выжимали из машин максимальную скорость. А на «щуке» в это время из брезентовых чехлов шили парус. Его закрепили на перископе. Лодка двухузловым ходом начала удаляться от берега. Так она шла полсуток. Когда появлялись самолеты, парус опускали, чтобы не показать своего бедственного положения.
10 апреля К-22 подошла к Щ-421. В это время показался вражеский катер. Увидев лодки, он развернулся и поспешил в фиорд. Появился самолет, сделал круг над лодками и полетел к берегу, сигналя ракетами.
«Крейсерская» попробовала буксировать «щуку». Но при большой волне стальные тросы лопались. Завели вместо троса якорную цепь. Она тоже лопнула. Командир К-22 Виктор Николаевич Котельников в мегафон передал приказ Военного совета флота:
— Личному составу Щ-421 покинуть корабль и перейти ко мне на борт! Взять секретные документы! Торопитесь, товарищи, самолеты противника в воздухе.
Когда передали эти слова морякам, задраившимся в седьмом отсеке, те ответили:
— С боевого поста уйдем только с личным приказом нашего командира.
Капитан-лейтенант Федор Александрович Видяев спустился с мостика в лодку и подтвердил приказ. Экипаж «щуки» перешел на «крейсерскую». На мостике остались Видяев и Колышкин.
Иван Александрович Колышкин был командиром дивизиона подводных лодок. Опытный и мужественный, он плавал на лодках, которые получали особо сложное задание или командиры которых только начинали самостоятельное плавание. Так, он был на Д-3 в том походе, когда она потопила четыре транспорта, был на М-172 при атаке в гавани Линахамари-. Теперь пошел с Видяевым; Федор Александрович плавал раньше на Щ-421 старпомом, а в этот раз был уже командиром.
Видяев и Колышкин остались на мостике «щуки». Решили погибнуть вместе с лодкой. Невыносимо трудно покинуть обреченного друга — подводный корабль, так долго и так честно исполнявший свой долг перед людьми.
Котельников хорошо знал Видяева, они вместе плавали на Д-3 к берегам Гренландии. Знал хорошо и Колышкина. Страдая от мысли, что сейчас вот придется выпустить в «щуку» торпеду, убить свой же советский корабль, он думал, как заставить двух командиров перейти на борт «крейсерской».
Котельников повторил приказ Военного совета флота. Добавил от себя: К-22 не тронется с места без командира дивизиона и командира подводной лодки.
Колышкин и Видяев тоже знали характер Котельникова. Разумное напоминание вывело их из оцепенения. Дальнейшее промедление могло погубить оба экипажа.
Спуская кормовой флаг, Видяев плакал. С обнаженными головами стоял экипаж «щуки» на палубе К-22. Сначала Колышкин, а затем Видяев перешли на борт двадцать второй. Палуба дрогнула — в «щуку» пошла торпеда. В пламени, в дыму, в водяном смерче исчезла Щ-421.
В Екатерининской гавани Полярного К-22 двумя выстрелами известила базу о потопленных ею в походе транспортах врага. Потом, подняв позывные Щ-421, выстрелила еще раз — доложила о последней победе «щуки», о которой сама «щука» доложить не могла.
«Считайте коммунистом!»
В часы, когда Щ-421 шла под парусом, когда каждый самолет в небе мог оказаться гибельным для экипажа, партийное бюро разбирало заявления о приеме в Коммунистическую партию. Тот, кто еще не был коммунистом, хотел стать им.
Почему на войне люди очень часто просили принять их в партию именно в труднейшее время, в такое, когда все вокруг грозит гибелью?
Ответить на этот вопрос можно так: человеку не все равно, как умирать. Это чувство заложено в нем самой природой, воспитано на протяжении всего существования рода людского. Так же как чувство уважения к старости и чувство заботы о детях. Еще в древние времена достойная смерть охотника в борьбе с хищным зверем вызывала не уныние у оставшихся жить, а, несмотря на печаль и горе, желание быть сильными и побеждать…
Каждый день войны прерывал тысячи жизней. Умирать никто не хотел, но вероятность смерти — так или иначе, рано или поздно — сознавал каждый. И чувство достойной смерти было обострено у воинов. Обострено, с одной стороны, близостью и возможностью смерти, с другой стороны — сознанием правоты и величия своего дела и дела всего великого советского народа, борющегося со страшным зверем — фашизмом…
Митинг на североморской подводной лодке Героя Советского Союза П. Л. Лунина после возвращения на базу из похода: потоплено 3 вражеских транспорта, торпедирован фашистский линкор «Тирпиц».
Борьбу с фашистами возглавляла Коммунистическая партия, она была главной силой в жестокой борьбе, поэтому-то тот, кто был заодно с партией, считал необходимым в грозный час принадлежать к великому коммунистическому братству.
Еще: в грозный, смертельный час в настоящем человеке вся его воля, все его силы выступают на преодоление смертельной опасности.
И вот в приливе невероятной энергии, в надежде преодолеть опасность, отбросить смерть и в конечном итоге победить врага человек чувствует себя вправе назваться коммунистом — человеком, который должен и может сделать теперь больше, чем другие.
За примером мы обратимся к подводной лодке С-56. Ее жизнь на море в чем-то исключительна. Прежде чем начать боевую работу в составе Северного флота, она совершила переход из Владивостока в Мурманск — прошла 17 тысяч миль в Тихом и Атлантическом океанах, в девяти морях: Японском, Охотском, Беринговом, Карибском, Саргассовом, Северном, Гренландском, Норвежском и Баренцевом. Но для наших рассуждений мы возьмем случай из ее деятельности, характерный и для многих других лодок. Иначе нельзя, из исключительного не позволяется делать общего вывода.
Григорий Иванович Щедрин, командир С-56, Герой Советского Союза, вице-адмирал, рассказывает о том памятном походе:
«Февраль здесь (в Баренцевом море) самый штормовой месяц в году. Он и на этот раз ревниво оберегает свою репутацию. Восемь суток подряд ревет буря. Море как кипящий котел. Даже на тридцатиметровой глубине лодку кренит на восемь-десять градусов на борт.
В один из дней ветер достиг ураганной силы. Пришлось отойти от берега. Громадные волны перекатывались через мостик. Верхние вахтенные привязались бросательными концами к тумбе перископа. Ударами волн вдребезги разбиты стекла в ограждении рубки. Смыло за борт ночной прицел. В довершение всего понизилась температура воздуха. Лодка начала обледеневать.
Но вот погода улучшилась. Вчерашние сутки провели у берега в поисках противника. Море стало спокойнее. Однако конвои не идут.
А ранним утром встретились не с теми, кого искали. Нас обнаружили противолодочные корабли. Первая серия бомб взорвалась над нами около шести часов утра. И вот уже двенадцать часов команда стоит по готовности номер один».
Всевозможные способы и маневры употребил командир, чтобы уйти от преследователей. Но вражеские корабли не теряют контакта с лодкой, сыплют глубинные бомбы. Все механизмы, какие можно было остановить, остановлены на С-56. Не помогает. Есть еще один источник шума — это машинки регенерации. Они очищают воздух от углекислоты. Если их выключить, то содержание углекислоты увеличивается на процент каждый час. «При четырех процентах удушье становится мучительным. Если концентрация углекислоты достигает шести процентов, человек теряет способность управлять своими действиями».
Медаль Нахимова (из бронзы). Учреждена в марте 1944 г. Медалью награждались за смелость моряки и все другие, воевавшие на морских театрах. К 1985 г. медалью Нахимова награждено более 13 тысяч человек.
Выключили машинки регенерации. И бомбы стали падать не так близко. Однако стоило пустить их снова, как взрывы стали опасными. Фашисты не жалеют бомб. К тому же у них, на поверхности моря, произошла смена: три сторожевых корабля ушли на отдых, теперь за лодкой охотятся два сторожевика и два миноносца. Иного выхода, как остановить машинки регенерации на длительное время, нет. А концентрация углекислоты в лодке уже превысила четыре процента… Есть моряки, потерявшие сознание у своих постов. «Некоторые пытаются дышать через патроны регенерации. Однако не хватает сил втянуть через них воздух».
И вот командир отдает суровый приказ: «Остановить регенерацию». А отдав его, подходит к переговорным трубам и вызывает отсеки. «Противник начинает нас терять, — говорит командир экипажу. — Я знаю, что вы устали и выбились из сил. И все-таки нужно держаться. Разрешаю беспартийным отдохнуть. Коммунистов прошу стоять за себя и товарищей. Повторяю: коммунистов прошу держаться!..
Первым ответил седьмой отсек:
— Беспартийных нет. Вахту стоим!
— В шестом стоят по готовности номер один. Вахту несем все. Назаров подает заявление в партию. Беспартийные просят не сменять их!..
— Личный состав пятого отсека просит считать нас всех коммунистами! На вахте будем стоять сколько понадобится!
И так все отсеки. С боевого поста не ушел ни один человек».
В те тяжелые часы на лодке состоялось партийное собрание. Обсуждали заявления о приеме в партию. Проходило оно так: все были на своих постах — готовность номер один! — а парторг и его заместитель обходили отсеки, зачитывали заявления и рекомендации, выслушивали мнения моряков. Партийная организация С-56 после того случая по числу коммунистов сравнялась с численностью экипажа.
Два миноносца и пять сторожевиков охотились за лодкой. Сбросили на нее больше трехсот бомб. Бомбили 26 часов 30 минут. За такими цифрами стоит великое мужество, жажда жизни и победы над врагом.
С-56 вырвалась из смертельного кольца. Она умело продолжала воевать. За 14 потопленных транспортов и кораблей получила от правительства Краснознаменный гвардейский военно-морской флаг.
…В наших Вооруженных Силах в 1941 году был 1 миллион 300 тысяч коммунистов. Несмотря на то что много членов партии погибло в боях, к концу Великой Отечественной войны в партийных организациях армии и флота на каждые 100 воинов приходилось 25 коммунистов вместо 13 вначале.
Как ходили конвои
Союзники по войне с фашистами — Соединенные Штаты Америки и Англия — обязались помогать нам танками, самолетами, грузовиками и другим снаряжением для армии. Все это снаряжение можно было доставить на советско-германский фронт тремя путями: морем от западного побережья США до Владивостока и далее железной дорогой; морем из восточных портов США, огибая Африку у мыса Доброй Надежды, в Персидский залив и далее железной дорогой через Иран и Закавказье; морем из английских и американских портов до Мурманска и Архангельска.
Посмотри карту мира. На глаз ясно, что последний маршрут предпочтительнее, на доставку грузов по нему времени уходит в пять — семь раз меньше. Но этот маршрут опаснее. Конвои должны идти вдоль берегов Норвегии, а там и авиация и флот фашистской Германии. Особенно сложно бывает в полярный день, когда совсем нет темноты. Еще трудность: от английского Скапа-Флоу и исландского Рейкьявика, где формировались конвои, до наших северных портов нет ни одного пункта, в котором можно было бы исправить повреждения на судах, переждать шторм, отдохнуть экипажам. Две недели длился переход конвоев, и две недели на всем пути враг грозил атаками подводных лодок, ударами с воздуха, обстрелом с надводных кораблей. Немецкая авиация бомбила и порты разгрузки.
Война есть война. Куда денешься на войне от опасности? Главное же, союзники имели на море достаточные силы, чтобы противодействовать флоту фашистов. Северная морская дорога стала основной коммуникацией, связывающей СССР с Англией и США.
Обеспечение конвоев являлось одной из основных задач Северного флота. Советские корабли и самолеты вступали в охранение конвоев в своей зоне — восточнее острова Медвежий. Именно здесь фашисты чаще нападали на транспортные суда, так как судам приходилось идти вблизи норвежского берега.
В нашей зоне потери в транспортах были незначительными по сравнению с потерями в зоне действия англичан. Мы не можем отказать английским и американским морякам в храбрости и мужестве, они честно выполняли союзнический долг и многие погибли в холодных волнах Баренцева моря. Но может быть, наши моряки и летчики действовали удачнее потому, что яснее сознавали, как нужны сухопутному фронту грузы, доставляемые конвоями. Борьбу за каждый транспорт они вели не на жизнь, а на смерть.
Знаменитый летчик Сафонов погиб именно при защите конвоя от гитлеровских бомбардировщиков. В том последнем бою — весной 1942 года — он сбил три вражеские машины. Его истребитель был подбит, не дотянул до берега и упал в море. На счету гвардии полковника Б. Ф. Сафонова было 30 самолетов, сбитых лично, и 3 сбитых в групповых боях.
Гибель фашистского пирата. Цветная линогравюра В. Бибикова.
Английские рабочие на танках, сделанных для нас. На плакате надпись: «Все помогают теперь России».
В конце марта 1942 года к Мурманску подходил союзный конвой, который понес потери в английской зоне. Транспорты разбрелись по морю. Над морем висели черные тучи, проносились снежные заряды. Для авиации и кораблей погода была неблагоприятной. Трудно обнаружить свой транспорт — радиосвязь запрещена, еще труднее увидеть перископ вражеской лодки или след торпеды.
Встречать конвой вышли из Мурманска эсминцы «Гремящий», «Сокрушительный», английский эсминец «Ориби» и четыре тральщика. Через несколько часов «Гремящий» атаковал глубинными бомбами подводную лодку. А потом на фоне черной тучи увидели дымное облако. Шел какой-то корабль. Эсминцы изготовились к бою. Корабль оказался английским крейсером «Тринидад». Поблизости был и конвой — семь транспортов в охранении миноносца и двух тральщиков.
Тучи сгустились. В пелене летящего снега пропали суда. В этот момент три фашистских эсминца приблизились к конвою. До транспортов они не дошли, так как два наткнулись на «Тринидад», а третий — на эскортный миноносец «Фьюри». Выпустили торпеды по крейсеру. Одна попала в середину корпуса, разворотила борт, вода затопила котельное отделение. Англичане открыли артиллерийский огонь по противнику. Тут же пошел ко дну вражеский корабль, другой, поврежденный, скрылся в снежном заряде, а третий все гнался за «Фьюри», осыпая его снарядами. Миноносец зашел за корму наших эсминцев. «Сокрушительный» и «Гремящий», прикрывая его, обрушили на фашистский корабль свои залпы. Вражеский эсминец получил прямое попадание в машинное отделение и поспешно скрылся в снеговой мгле.
За кормой нашего корабля взрываются глубинные бомбы — это бой с подводной лодкой противника.
Союзный конвой на пути к советским берегам. Над судами аэростаты — средство борьбы с самолетами противника.
Поврежденный «Тринидад» в сопровождении «Ориби» и «Фьюри» пошел в Кольский залив. С транспортами остались наши эсминцы и тральщики. По радио было получено сообщение — у Кольского залива находятся пять подводных лодок врага.
«Сокрушительный» и «Гремящий» повели транспорты во льды, где гитлеровские подлодки боялись плавать. Отыскивая разводья среди ледовых полей, суда и корабли конвоя продолжали движение. Когда стало темнеть, опять вышли на чистую воду. Уже виден был полуостров Рыбачий и остров Кильдин. Передние транспорты начали входить в Кольский залив. «Гремящий» переменными галсами ходил за кормой концевого транспорта — охранял дорогой тихоход (десять железнодорожных эшелонов военного имущества).
А какие неожиданности могли быть в самом горле залива?
Вблизи рассыпалась волна, в водяной яме мелькнула рубка фашистской лодки, лодка выходила в торпедную атаку. Команда «самый полный вперед» была отдана без промедления. «Гремящий» пошел на таран. Когда эсминец оказался над лодкой, волна приподняла корабль, и его киль только проскрежетал по обшивке подлодки. Но счастье врага было недолгим. Эсминец ходил над местом погружения и сбрасывал глубинные бомбы. После двадцать первого взрыва на поверхность моря всплыло пятно соляра, деревянные обломки, бумага, какие-то вещи. Транспорт был спасен. Немецкая подводная лодка отвоевалась.
Английский истребитель «Харрикейн».
Бортовой опознавательный знак самолетов ВВС Великобритании.
«Птичий базар». Цветная линогравюра В. Бибикова.
За войну в Советский Союз пришел 751 транспорт. Потеряно было 81 судно. Из сравнения этих цифр можно сделать вывод: фашистской Германии не удалось прервать коммуникацию, связывавшую СССР с союзными странами.
Не все конвои приходили благополучно. Самые большие потери понес конвой PQ-17 — 23 транспорта и спасательное судно, чуть ли не треть из общего числа потерянных за войну транспортов. То, как это случилось, поучительно для нас в военном и политическом отношении.
Конвой PQ-17 вышел из Исландии 27 июня 1942 года. Обрати внимание на дату. Вспомни, какие события происходят в это время на фронте. В то лето нам было невероятно тяжело. И помощь союзников нам требовалась как никогда. Немецко-фашистское командование, естественно, приложило старание, чтобы такая помощь не поступила. И не только немецкое.
Конвой включал 35 транспортов и 3 спасательных судна. Их охраняли 6 эсминцев, 4 корвета, 2 подводные лодки, 2 корабля противовоздушной обороны, 4 противолодочных корабля и 7 тральщиков. В обязанность этих кораблей входило защищать транспорты от подводных лодок и самолетов. Транспорты и сами имели около 70 орудий, 200 пулеметов, над судами было поднято 13 аэростатов заграждения.
Но на конвой могли напасть гитлеровские надводные корабли. Тогда в бой с ними должны были вступить корабли ближнего прикрытия: 2 американских крейсера, 2 английских крейсера и 3 эсминца. Кораблями непосредственного охранения и ближнего прикрытия командовал английский адмирал Гамильтон.
Представлялось вероятным, что враг пошлет на перехват огромного конвоя целую эскадру. Для борьбы с ней был еще отряд — дальнего прикрытия. Им командовал английский адмирал Тови. Отряд состоял из английского линкора «Дьюк ов Йорк», американского линкора «Вашингтон», авианосца «Викториес», 6 крейсеров и 11 эсминцев.
Не правда ли, целая армада на защите транспортов! Но это еще не все. На возможных путях гитлеровской эскадры затаились 9 английских подводных лодок и 5 наших.
Бортовой опознавательный знак самолетов ВВС США.
Истребитель наших союзников «Эркобра».
Я все же напомню тебе, читатель, что происходит в эти дни на сухопутном фронте. Ожесточенные бои идут на подступах к Сталинграду. Весь Крымский полуостров оккупирован врагом. Немецко-фашистские войска рвутся на Кавказ. Тысячи и тысячи героев отдают свои жизни, чтобы остановить врага, сдержать его яростный натиск. Горят деревни. Города превращаются в груды щебня. Льется кровь. Льются слезы. Фашисты бросили все силы, чтобы теперь или никогда выиграть войну. Каждые 8 вражеских дивизий из 10 воюют на нашей земле — это больше 6 миллионов солдат. Лишь 2 дивизии из каждых десяти, имеющихся у Гитлера, находятся на Западе. И вот союзники везут оружие…
А конвой уже достиг норвежских берегов, он давно обнаружен гитлеровской разведкой. Для врага наступило время действовать. На уничтожение транспортов он готов бросить 350 самолетов и эскадру надводных кораблей. Два десятка фашистских подлодок заняли позиции на пути транспортов. Но вот помеха — вражеская разведка никак не установит точный состав союзной эскадры. Крейсер «Лондон» из-за второй, фальшивой, трубы принят за линкор. По мнению гитлеровского командования у союзников три линкора. А это уже опасно для гитлеровской эскадры. Может быть, и не выходить в море? В эскадре-то лишь один линкор «Тирпиц». К тому же линкор и авианосец союзников вдруг куда-то исчезли. Может быть, они и не связаны с охраной конвоя, может быть, у них другая задача? Обстановку на море докладывают Гитлеру в Берлин.
Пока нет распоряжений Гитлера, эскадра сосредоточивается в Альтен-фиорде. Немецкие моряки нервничают: очень уж хочется уничтожить конвой и очень уж рискованно. При маневрировании в фиорде тяжелый крейсер «Лютцов» и три эсминца наскочили на камни. Еще не выйдя в море, гитлеровская эскадра повредила четыре корабля.
Фашистская эскадра стоит в фиорде. Но вступили в дело подлодки и самолеты. Первую атаку конвоя они провели 2 июля. Корабли непосредственного охранения и сами транспорты все атаки отбили без потерь. 4 июля самолеты-торпедоносцы повредили три транспорта, в их числе советский танкер «Азербайджан». В соответствии с английскими правилами команды поврежденных транспортов были сняты на эскортные корабли, а сами транспорты затоплены. Экипаж нашего танкера во главе с капитаном Изотовым отказался покинуть свой корабль. Конвой ушел, моряки без чьей-либо помощи погасили пожар, исправили машину и пошли самостоятельно. Забегая вперед, скажу, что танкер благополучно добрался до Архангельска, так же как и второй наш транспорт «Донбасс», получивший повреждения при бомбежке и отразивший шесть воздушных атак.
Советский самолет атакует врага. Цветная линогравюра В. Бибикова.
На охране конвоя советские моряки.
Народы мира приветствовали создание антигитлеровской коалиции. В конце 1941 г. в нее входило более 30 стран. К концу второй мировой войны их было 56. Ядром коалиции являлись СССР, США и Великобритания. Решающей силой в борьбе с агрессором был Советский Союз. Наша армия разгромила 607 дивизий фашистского блока, армия союзников нанесла поражение 176 дивизиям. Плакат Бор. Ефимова.
После долгих колебаний Гитлер и его адмиралы решились: эскадра во главе с «Тирпицем» вышла в море. В ней, кроме линкора, 2 тяжелых крейсера, 7 эсминцев и 2 миноносца. Посчитай и сравни количество союзных и фашистских кораблей. У англичан и американцев подавляющее превосходство в силах. Еще надо учесть, что наша авиация начала наносить бомбовые удары по немецким аэродромам в Норвегии. И еще — в советской зоне действия, восточнее острова Медвежий, конвой встретят советские корабли.
Что же в такой ситуации предпринимает английское командование? Что-то странное. После того как английская разведка сообщила в свой штаб о сосредоточении гитлеровской эскадры в Альтен-фиорде, первый морской лорд адмирал Паунд отдал приказ — кораблям прикрытия на полной скорости отходить на запад. Адмирал Гамильтон, в свою очередь, видимо решив, что над линкорами и крейсерами нависла какая-то небывалая опасность, приказал эскортным кораблям покинуть транспорты и идти на охрану эскадры — опять же на запад. Так были отданы на растерзание врагу три с лишним десятка огромных судов, груженных военным снаряжением. Они получили приказ самостоятельно добираться до Архангельска. Английское командование не известило наше командование о своих действиях.
Транспорты, беззащитные, тихоходные, разбрелись по морю. Стоял полярный день. Солнце не заходило за горизонт. Единственным спасением было уйти во льды к Шпицбергену, к Новой Земле. Но скоро ли достигнешь льдов, если движешься 9 — 10-узловым ходом?
Немецкие подводные лодки, самолеты начали безнаказанную охоту.
А что же делает вражеская эскадра? Мы говорили с тобой, что на возможном пути эскадры были пять наших подводных лодок. О выходе «Тирпица» они получили сообщение по радио, так же как и приказ командующего Северным флотом — атаковать.
В числе других поиск врага начала К-21 под командованием Николая Александровича Лунина. Во второй половине дня акустик лодки обнаружил нарастающие шумы. Один за другим показались у горизонта два эсминца. Лунин решил атаковать их, но тут показались мачты больших кораблей. Вскоре стал виден тяжелый крейсер, «карманный линкор», так называли его сами немцы, «Адмирал Шеер», а затем появился в перископе «Тирпиц», окруженный миноносцами. «Тирпиц» построили фашисты перед самой войной — крепость длиной в четверть километра. Лучшей цели наши подводники еще не встречали.
Вражеская эскадра шла, постоянно меняя курсы. Лунин пятнадцать раз сменил курс, прежде чем вышел на позицию для атаки. Перед зрачком перископа был борт «Тирпица» — лодка смело вошла в середину строя фашистских кораблей, с расстояния в 17–18 кабельтовых выпустила четыре торпеды. (На карте эта атака помечена.)
К-21 нырнула на глубину. Акустик зарегистрировал два взрыва. Враг не преследовал лодку. Шумы эскадры удалялись. Это могло значить одно: дерзкая атака ошеломила немцев. К тому же над эскадрой пролетел английский разведчик. Опасаясь нападения английских линкоров и авианосца, немецкие корабли поспешили на юг, к берегу, на базы, под защиту авиации и артиллерии.
Это так говорится — поспешили. Эскадра, как обнаружил наш самолет 6 июля, шла малым ходом. «Тирпиц», имевший 30-узловую скорость, теперь шел медленно — лунинский залп сделал свое дело. В ремонте немецкий линкор простоит три месяца… Так одна наша лодка прогнала вражескую эскадру. И нам с тобой, читатель, еще раз приходится дивиться странному приказу английского морского министра. Конечно, начнись сражение с немецкой эскадрой, англичане понесли бы потери в кораблях. Но, несомненно, куда большие потери понесли бы немцы.
Судьба конвоя PQ-17 до сих пор обсуждается в исторических и военных книгах. Очень уж тяжелые тогда были потери. Из 35 транспортов 23 были потоплены (да еще спасательное судно). С ними погибло грузов на сумму в полмиллиарда долларов: 3350 автомашин, 430 танков, 210 бомбардировщиков и другое военное имущество. К слову сказать, 11 судов из 24 были только повреждены, добивали их сами англичане — из орудий и торпедами.
Нам с тобой тоже очень хочется знать причину, по которой конвой был брошен на произвол судьбы. Не вдаваясь в подробности поведения английских адмиралов, обратимся к поведению главы правительства Англии. Черчилль еще в начале 1942 года писал своему министру иностранных дел об отношениях стран-союзниц после победы над Германией: «…Представляется вероятным, что Соединенные Штаты и Британская империя далеко не будут истощены и будут представлять собой наиболее мощный по своей экономике и вооружению блок, какой когда-либо видел мир, и что Советский Союз будет нуждаться в нашей помощи для восстановления страны в гораздо большей степени, чем мы будем тогда нуждаться в его помощи». В этой фразе вся жестокая программа империалистов. Цель — стать диктаторами мира. Путь к этой цели — до предела истощить в войне Советский Союз. Вот и истощали. Везли нам оружие. Но очень часто не довозили.
Тайные работы над атомной бомбой. Затянувшееся открытие второго фронта — обещали открыть в 1942 году, а открыли в 1944-м. Прибавь в этот ряд, читатель, и гибель конвоя PQ-17.
После его гибели доставка вооружения и стратегических материалов в Советский Союз была надолго прервана — будто бы из-за невозможности обезопасить движение конвоев.
За годы войны мы получили от союзников 4 процента товаров и материалов, израсходованных в сражениях с фашистами. А 96 процентов нужного на войне мы сделали сами.
Тяжело воевать на море. Тяжело и на суше. Летом 1942 года на сухопутных фронтах развертывались грозные события.
Красное знамя поднято в центре Сталинграда.