Тысяча четыреста восемнадцать дней

Митяев Анатолий Васильевич

КОМАНДИРЫ ПОБЕДЫ

 

 

Командующий фронтом

ы посмотрели общий ход сражения за Берлин. Сейчас, читатель, посмотрим, что делали командиры разных званий в том сражении в одно и то же время — 24 апреля. Отправимся на один из фронтов, который участвовал в Берлинской операции, — на 1-й Украинский. Тем фронтом командовал Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев.

Портрет маршала И. С. Конева. Художник Н. Шут.

Войска, подчиненные И. С. Коневу, занимали фронт, протянувшийся на 390 километров. Это были: 3-я гвардейская армия — 3 гв А. 13-я армия — 13 А. 5-я гвардейская армия — 5 гв А. 2-я армия Войска Польского — 2 А (п). 3-я гвардейская танковая армия — 3 гв ТА. 4-я гвардейская танковая армия — 4 гв ТА. 21-я армия — 21 А. 52-я армия — 52 А. 2-я воздушная армия — 2 ВА. 25-й танковый корпус — 25 тк. 4-й гвардейский танковый корпус — 4 гв тк. 1-й гвардейский кавалерийский корпус — 1 гв кк. 1-й танковый корпус — 1 тк. 7-й гвардейский механизированный корпус — 7 гв мк.

Может быть, список утомил тебя? Ты, верно, не ощутил отчетливо разницы между 3 гв А и 3 гв ТА? Тогда прочти список еще раз, отыщи армии на карте, посмотри, как они двигались. Иначе не представишь работу командующего фронтом.

Маршал Конев без карты знал, где какие войска находятся. Хотя фронт занимал огромную территорию, он представлял его себе и помнил, как мы помним лицо близкого знакомого. «Память, в том числе и зрительная, — писал И. С. Конев, — была у меня в то время настолько обострена, что все основные направления, все географические и даже главные топографические пункты всегда как бы стояли перед глазами. Я мог принимать доклады без карты; начальник оперативного отдела, докладывая, называл пункты, а я мысленно видел, где и что происходит. Мы оба не тратили времени на рассматривание карты». Конечно, не каждый может быть в таком ладу с картой. Это одно из качеств, присущих большим командирам.

Но мы еще не все подчиненные Коневу войска назвали. В ходе наступления были введены в дело армии второго эшелона фронта: 28-я армия — 28 А и 31-я армия — 31 А. И еще есть у фронта 6-я армия. 6-я осталась глубоко в тылу, окружив фашистов в городе Бреслау. Чтобы не было лишних потерь, маршал решил город не брать, раньше или позже немцы сдадутся — война-то кончается.

Итак, двенадцать армий было у маршала Конева. И за все он был в ответе. Если каждой из двенадцати уделить в день хотя бы полчаса, в общей сложности надо шесть часов. Только при очень бережном, прямо-таки скаредном отношении к минутам командующий мог выполнить работу на своем посту. Поэтому Иван Степанович и счел нужным подчеркнуть умение обходиться без карты на столе — так он экономил минуты для других дел.

В дни Берлинской операции, одной из самых сложных за всю войну, Иван Степанович строго придерживался заведенного распорядка дня. В 21.00 начинались доклады командармов. Заканчивались они к двум часам ночи. В промежутках слушался итоговый доклад начальника штаба генерала армии И. Е. Петрова, корректировалось донесение в Ставку Верховного Главнокомандования. В это же время к командующему приходил начальник разведки фронта — тоже с докладом; только после обдумывания разведданных утверждались планы следующего дня. После двух ночи командующий ложился спать. А в шесть утра к нему уже приходил дежурный офицер с сообщением о событиях, происшедших за ночь. Если же на фронте менялась обстановка, доклад делался в любое время суток. В середине дня, после обеда, командующий опять слушал доклады и планы на следующий день. Это постоянные каждодневные дела. А еще? Еще много-много других — важных, неотложных, требующих безошибочного решения.

Какие заботы были у командующего фронтом в тот день — 24 апреля? (Чтобы лучше понять их и представить, ты обращайся к карте Берлинской операции.) В воспоминаниях Иван Степанович называет свои заботы узлами. Они и впрямь узлы, которые надо распутать и развязать.

Первый узел. Танковые армии — 3 гв ТА и 4 гв ТА — уже ведут сражение за Берлин. Чем скорее падет этот город, тем скорее кончится война. Как лучше этим армиям действовать?

Второй узел. Гитлеровские войска с ожесточением пытаются вырваться из кольца, в которое они попали у Вендиш-Бухгольца. Их там 200 тысяч! Прорываются на запад. 9-я армия немецкого генерала Буссе жмет (синяя стрела в сторону Луккенвальде) на красные стрелы 1-го Украинского фронта. Маршал Конев предвидел это. Несколькими днями раньше настойчиво торопил командующего 28-й армией генерал-лейтенанта А. А. Лучинского поставить один корпус в районе Луккенвальде. Корпус успел занять позиции.

Танки, артиллерия, авиация — все рода войск были охвачены стремлением скорее закончить последнее сражение войны.

Наши войска сдержали первый натиск противника. А как сдерживать новые атаки?

Третий узел. В самом начале рассказа о Берлинской операции упоминались синие стрелы, нацеленные на наши войска с запада и юга. Это удары гитлеровских войск, шедших на помощь Берлину. С запада наступает 12-я армия фашистского генерала Венка. Прежде она сражалась против войск наших союзников, а теперь, оставив свои позиции пустыми, пробивается к группировке, окруженной у Вендиш-Буххольца. И тут на пути врага своевременно был поставлен заслон. Командующий фронтом, когда, казалось, ничто еще не говорило об опасности, приказал командующему 4-й гвардейской танковой армией генерал-полковнику Д. Д. Лелюшенко поставить в уязвимом месте механизированный корпус. «Если бы нашему брату было положено говорить о предчувствиях или особом чутье, — писал И. С. Конев, — то можно было бы сказать, что именно какое-то чутье подсказало нам, что здесь-то и следует прикрыться с запада 5-м мехкорпусом». Хватит ли корпуса? Скорее всего, не хватит. Надо помочь ему. А кого послать на помощь? Теперь совершенно ясно, что армия Венка пытается соединиться с армией Буссе, чтобы в случае успеха вместе идти на помощь Берлину.

Четвертый узел. Войска 1-го Украинского фронта выходят на реку Эльбу с востока. Туда же движутся и американские войска — с запада. Встреча союзных войск на разграничительной линии — событие очень важное. Надо дать указание командующему 5-й гвардейской армией генерал-полковнику А. С. Жадову, как подготовиться к этой встрече.

Пятый узел. Синие стрелы, направленные с юга во фланг и тыл фронта, — это сильные войска врага: 29-я мотодивизия, 20-я танковая дивизия, танковая дивизия «Герман Геринг», 10-я танковая дивизия СС, танковый корпус, корпусная группа Мозера. Их цель та же: спасти Берлин…

Какое нагромождение событий в один день! Многие сотни тысяч людей участвуют в них — наши, немцы. Каждый не с голыми руками, каждый грозно вооружен. Наши идут с яростью, враг дерется с отчаянием. Ни на минуту не затихает огромное сражение. Трудно даже поверить, что им можно управлять. Но маршал управляет, он настойчиво осуществляет свои замыслы и планы. Правда, как говорит Иван Степанович, «планируем мы одни, а выполняем свои планы… вместе с противником, то есть с учетом его противодействия». И тем не менее все пять узлов были распутаны, развязаны: ни Венк, ни Буссе, ни войска с юга не пробились к Берлину. И сам Берлин вскоре был взят советскими войсками. Какую же гигантскую работу выполнил в этот день командующий! Недаром воинская слава пришла к этому блестящему полководцу. Если измерить ее наградами, она вот какая: орден «Победа», две Золотые Звезды Героя Советского Союза, семь орденов Ленина, орден Октябрьской Революции, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова I степени, два ордена Кутузова I степени, орден Красной Звезды, двенадцать медалей СССР.

Маршал Иван Степанович Конев награжден и многими иностранными наградами.

Однако вернемся к событиям 24 апреля. В этот день Иван Степанович до 13 часов пробыл в пригороде Берлина, в Тельтове, — следил за переправой танков через канал. В этом районе распутывался первый узел. Накануне маршал спал еще меньше, чем обычно. В пять утра уже был в пути к переправе. Он считал необходимым видеть все самому, хотя переправой руководил опытный военачальник командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковник Павел Семенович Рыбалко.

За каналом — Берлин. Ширина канала 40–50 метров, глубина 2–3 метра, высота бетонированных берегов тоже 2–3 метра. На северном берегу в каменных зданиях засели фаустники, автоматчики, там стоят вражеские пушки, врыты в землю танки. Грозная обстановка. А переправляться надо.

Путь от штаба фронта к Тельтову лежит через лесистый район. Постоянной линии фронта нет. Неприятель рассеян, на любой дороге можно наткнуться на блуждающие группы гитлеровцев. У командующего фронтом есть охрана — взвод пограничников, ему полагается ездить в сопровождении бронетранспортера. Иван Степанович пишет, что он не пренебрегал бронетранспортером, когда вероятность встречи с противником была большой. А обычно, чтобы ехать быстрее, ездил тремя «виллисами»: на первом командующий, шофер, адъютант и автоматчик, на второй машине офицер оперативного управления, шофер и два автоматчика, на третьей — четыре автоматчика во главе со старшиной. «Главным залогом безопасности при передвижении в сторону фронта, — вспоминает Конев, — я считал не количество охраны, а собственную правильную ориентировку на местности…»

К переправе Конев ехал тремя «виллисами». Юркие автомобили пробирались по лесным просекам, по танковым колеям, объезжали минные поля. В Тельтов маршал приехал, когда кончалась артиллерийская подготовка. Танки и мотопехота 3-й гвардейской танковой армии ждали команду к броску через канал. Тяжелые снаряды взрывались на его северном берегу, раскалывали дома, где засели фашисты. Волна за волной шли наши бомбардировщики. Они сбрасывали бомбы на неприятельские позиции. Все грохотало, гудело. Воздух потемнел от дыма и пыли.

Командующий фронтом, командующий армией, командиры двух авиационных корпусов и артиллерийского корпуса разместились на плоской крыше восьмиэтажного здания — самого высокого в Тельтове. Вражеские автоматчики стреляли из-за канала, но защитой от пуль были отопительные трубы на крыше, и военачальники не стали менять наблюдательный пункт. «Что делать, — вспоминал маршал, — другого такого хорошего места поблизости не было». С крыши были видны не только канал и места переправы; как на ладони, затянутый дымкой, лежал перед глазами Берлин.

Маршалу не пришлось вмешиваться в руководство переправой. Потом, когда она наладится, он отдаст приказ командующему 4-й гвардейской танковой армией воспользоваться понтонными мостами армии Рыбалко — 4 гв ТА к тому времени свои переправы не могла наладить. И еще он позвонит в свой штаб и попросит начальника штаба связаться со Ставкой Верховного Главнокомандования, чтобы перебросили в Берлин орудия самого большого калибра: уже здесь, в Тельтове, маршал увидел, что такая артиллерия будет очень полезна в уличных боях.

 

Командующий армией

В 3-й гвардейской танковой все знали танк командующего. Это был видавший виды, в шрамах и вмятинах тяжелый КВ. Когда танкистам приходилось особенно тяжело, они вдруг замечали на поле боя танк генерала, и силы их удваивались, и приходила победа.

Сейчас танк стоит в укрытии за стеной кирпичного дома. А его хозяин Герой Советского Союза Павел Семенович Рыбалко руководит переправой с наблюдательного пункта. Очень удобно, что здесь же авиационные и артиллерийские командиры.

Вместе с ними Павел Семенович решает, какие участки вражеской обороны, какие цели надо подвергнуть артобстрелу или бомбовому удару. Тут же по телефонной связи отдаются приказы артиллеристам и летчикам.

Командующий танковой армией П. С. Рыбалко.

Танкисты этой армии много сделали для нашей общей победы.

В гвардейской армии два гвардейских танковых корпуса — 6 гв тк и 7 гв тк, еще в нее входит 9-й механизированный корпус — 9 мк.

А если считать более мелкими единицами, то в армию входили: четыре танковые бригады и два танковых полка, шесть механизированных бригад, две мотострелковые бригады, одна самоходная артиллерийская бригада и девять самоходных артполков, пять артиллерийских полков, один минометный полк, три гвардейских минометных полка и три гвардейских минометных дивизиона («катюши»), пять зенитных артполков, одна инженерно-строительная бригада. Все эти соединения и части генерал Рыбалко должен с возможно меньшими потерями переправить через канал. Форсированием канала задача армии не ограничивается. Задача — брать Берлин, а частью войск соединиться в пригороде фашистской столицы с войсками 1-го Белорусского фронта. Между гитлеровскими войсками, окруженными у Вендиш-Буххольца, и Берлином еще есть тонкая горловина, узкий коридор. Войска Рыбалко должны как можно скорее перерезать эту горловину, закрыть коридор, замкнуть кольцо окружения наглухо.

Генералу подчинялась еще 48-я гвардейская дивизия. Она принадлежала 28-й армии, но маршал Конев передал ее танкистам. Стрелки были очень нужны для борьбы против фаустников и автоматчиков врага. Танк в уличном бою беспомощен против них.

Пока не кончилась артподготовка, мы с тобой поговорим о личных взаимоотношениях командиров. Хорошие взаимоотношения важны всегда, но на войне особенно. Размолвки между командирами, бывает, губят хорошие планы и сводят на нет тонкие расчеты. Переправа дала нам с тобой повод коснуться дружбы двух знаменитых военачальников — Конева и Рыбалко. Их дружбу можно взять себе за образец.

Оба они начали военную службу еще в царской армии, были солдатами. После революции пошли добровольцами в Красную Армию. Во время гражданской войны были комиссарами. А познакомились после гражданской войны на Курсах высшего начальствующего состава. Спустя несколько лет опять учились вместе — в Академии имени Фрунзе. Третья встреча произошла почти через двадцать лет — в 1944 году, когда Конев был назначен командующим 1-м Украинским фронтом; в этот фронт входила и танковая армия Рыбалко.

Почему маршал и генерал стали друзьями? Объяснить такое сложное чувство, как дружба, не просто. Но ясно одно: их сблизило мастерство, с которым оба водили войска. Уважая друг в друге знатока и творца военного искусства, они не могли оставаться просто сослуживцами высокого ранга. Послушай, как сердечно и сурово говорит о Рыбалко Конев. Сердечно потому, что речь идет о друге. Сурово потому, что друг боевой.

«В чем ценность дружбы на войне между командующим фронтом и его командармом? Прежде всего в доверии. А доверие — это основа основ в отношениях между командирами.

Именно взаимное доверие имеет особую цену, потому что оно не ограничивается отношениями двух человек, а как бы по цепочке передается вниз, подчиненным. Атмосфера, при которой в войсках складывается ощущение: в нас верят, на нас надеются — на наш полк, на нашу дивизию, на наш корпус, на нашу армию, — это атмосфера, крайне необходимая на войне, влияющая на ход военных действий.

Если угодно, вообще трудно переоценить наличие или отсутствие взаимного доверия в любой инстанции… Война связана с таким количеством непредвиденных обстоятельств, с такой постоянной необходимостью вносить коррективы и искать новые решения, что, как заранее ни планируй, всего не распишешь, не прикажешь и по каждому поводу заранее всего не укажешь. Вот тут-то и выступает на первый план доверие.

Павел Семенович Рыбалко был человеком, на которого я полагался всецело… Я знал, что там, где я как командующий фронтом не все предусмотрел, предусмотрит он.

Высоким достоинством Рыбалко было умение сплотить коллектив, который его окружал и которым он командовал. Рыбалко действовал не методом уступок и поглаживания по головке, задабривания или всепрощения. Напротив, всегда предъявлял к подчиненным (в условиях армии это было необходимо) самые суровые требования, но при этом умел оставаться справедливым и заботливым. Ему было свойственно далеко не всегда встречающееся качество, которое я особенно ценю в военных людях. Полною мерою взыскивая с подчиненных за любой промах, он потом, когда за тот же промах подчиненного приходилось отвечать ему самому, не давал его избить, смять, уничтожить. Большую часть ответственности он всегда брал на себя».

Вот целая программа воинской дружбы. Поразмысли над ней на досуге, читатель.

Орден Отечественной войны двух степеней учрежден в мае 1942 г. Им награждались военачальники и рядовые воины, а также люди невоенные — за вклад в победу над врагом. Орден 1-й степени (из серебра, с золотым сиянием вокруг звезды) первым получил командир артиллерийского дивизиона капитан И. И. Криклий. Многие наши города за мужественное сопротивление врагу награждены орденами Отечественной войны 1-й степени. В их числе Наро-Фоминск, Туапсе, Таллин. Всего вручено до 1985 г. около 350 тысяч таких наград. Орден Отечественной войны 2-й степени (из серебра). В годы войны произведено свыше миллиона награждений этим орденом. В ознаменование 40-летия Победы в 1985 г. все активные участники войны с фашистской Германией и милитаристской Японией — в соответствии с боевыми заслугами — награждены орденами Отечественной войны 1-й или 2-й степени.

Разговор о дружбе командиров будет неполным без такого случая. Перед самым падением Берлина погиб капитан Юрий Новиков, заместитель командира самоходного артиллерийского полка. Солдаты вытащили тело своего капитана из горящей самоходки, отнесли на командный пункт 7-го гвардейского танкового корпуса. Командир корпуса генерал-майор В. В. Новиков был отцом погибшего. Войска вели бой, а отец-генерал, стоя около убитого сына, отдавал распоряжения своим бригадам. Павел Семенович Рыбалко, как только узнал о случившемся, приехал к Новикову. Когда стихло напряжение боя, генералы попросили всех уйти из помещения и долго были одни. У Рыбалко горе случилось раньше, его сын, лейтенант-танкист, пропал без вести в 1942 году…

Но вернемся к переправе. Перед самым концом артподготовки передовые отряды начали переправляться через канал. На лодках и плотах первыми плыли автоматчики, пулеметчики, снайперы. Их делом было захватить хоть небольшой плацдарм — кусок улицы, переулок, — на который могли бы высадиться новые группы. Затем, накопив силы, надо было отбросить врага от берега километра на три, чтобы саперы могли навести понтонные мосты; по ним пойдут танки, самоходки и артиллерия. Сейчас они тоже в деле — прикрывают своим огнем переправу стрелков.

На участке 9-го механизированного корпуса переправа не удалась. Подразделения после высадки подверглись сильным атакам, потеряли около сорока человек убитыми и были вынуждены отступить. Не ладилось и на участке 7-го гвардейского танкового корпуса. Зато очень успешно переправлялись подразделения 6-го. Здесь огнем артиллерии удалось подавить почти все огневые точки немцев, и враг не оказывал большого сопротивления. К часу дня был наведен понтонный мост, потом еще один, по ним пошли танки и машины.

Павел Семенович Рыбалко приказал 7-му и 9-му корпусам прекратить попытки организовать переправу на своих участках и воспользоваться мостами 6-го корпуса. Весь день и часть ночи на 25 апреля танковая армия форсировала Тельтов-канал. Ночью танки Рыбалко прорвали внутреннюю оборонительную линию противника и ворвались в Берлин.

А еще утром 24 апреля, в 10.30, 71-я механизированная бригада из армии Рыбалко соединилась с частями 1-го Белорусского фронта — перерезала коридор, о котором говорилось выше. На ее участке канала не было, и она быстро выполнила свою задачу.

 

Командир корпуса

Мы уже знаем о горе, постигшем командира 7-го танкового корпуса генерал-майора Василия Васильевича Новикова. Но это было 30 апреля. А мы взяли для рассказа о командирах разных званий 24-е число, день форсирования канала. В этот день был тяжело ранен младший сын Новикова — Дмитрий, тоже капитан, командир танкового батальона.

Новиков взял с собой на фронт обоих сыновей. Как видишь, взял не для того, чтобы надежнее укрыть под отцовским крылом, а чтобы вместе сражаться против фашистов.

Василий Васильевич военную службу начал, как многие наши военачальники, солдатом царской армии. Три года пробыл на первой мировой войне. А когда совершилась революция, пошел добровольно в Красную Армию. Он стал бойцом Первой Конной. За геройские подвиги храбрый кавалерист был награжден двумя орденами Красного Знамени. После гражданской войны Новиков стал одним из организаторов бронетанковых войск. Отечественная война застала его на юге страны, там он командовал соединением. В ту пору опасались, что фашисты могут захватить Иран, а оттуда напасть на Кавказ или проникнуть на Ближний Восток. Чтобы не случилось этого, советские и английские войска по договоренности вступили на территорию Ирана. Соединение Новикова было в числе этих войск. Новиков не мог по своей натуре быть вдали от активных боевых действий. Тогда-то он вместе с сыновьями добился назначения на фронт. Его ратный путь к Берлину был отмечен многими орденами и званием Героя Советского Союза. Были награждены и сыновья — оба орденами Красного Знамени, Отечественной войны и медалями «За отвагу».

К чему этот подробный рассказ об отце и его сыновьях? Он к тому, что война не делает скидок на душевное состояние командира. Сражение не отложишь на день-другой, чтобы прийти в себя от горя и печали. Надо, как прежде, уверенно, энергично командовать корпусом. Тысячи людей ждут приказов, распоряжений, как всегда, основательно продуманных и верных.

Танковый корпус — огромная сила. В корпус входили: три танковые бригады, мотострелковая бригада, артиллерийский полк, зенитный артиллерийский полк, дивизион гвардейских минометов («катюш»), разведывательный батальон, батальон связи, медико-санитарный батальон, ремонтные части, звено самолетов связи (По-2).

Накануне форсирования канала в 7-й гвардейский танковый корпус вернулся из госпиталя командир 55-й танковой бригады Герой Советского Союза полковник Давид Абрамович Драгунский. Его воспоминания дополнят рассказ о заботах командира корпуса и быте тех дней:

«Соединился по телефону с генералом Новиковым, представился ему. Он сказал, что находится от нас (от штаба бригады) очень близко. Радио и телефон в теперешних условиях оказались ненадежными, поэтому лучше всего будет, если я доберусь до него сейчас.

Добраться до НП корпуса на машине или бронетранспортере было невозможно: немцы находились от нас в трехстах метрах. Пришлось идти пешком, вернее, ползком, так как бешеный огонь тут же прижал нас к земле. Переползая от дома к дому, мы — адъютант, офицер связи и я — ставили себе первую цель: достигнуть леска. Но здесь оказалось еще хуже: разрывные пули, попадая в деревья и осыпая нас хвоей, летели так густо, что вплотную примыкавшие к лесу дома показались спасением, хотя по ним били и артиллерия и минометы. У одного из этих домов нас встретил офицер штаба корпуса.

76-мм дивизионная пушка (вид сбоку и сверху).

Как ни затруднительно было наше положение, невозможно было удержаться от смеха, когда офицер кошкой юркнул в оконце двухэтажного дома, пробитое на уровне земли, и пропал где-то в подвале. Через некоторое время из оконца высунулась рука, которая приглашала нас следовать тем же путем. С большим трудом я ввалился внутрь полуосвещенного подвала… Незнакомый голос пробасил:

— Не удивляйтесь входу, мы сами никак не привыкнем. Но подходы к двери просматриваются со стороны канала. Ночью, когда здесь укреплялись, мы не разобрались в обстановке, а сейчас уже поздно менять расположение.

В углу продолговатого помещения стояли телефонные аппараты. В соседнем отсеке, видном через проем в стене, склонившись у радиостанции, сидели два радиста. Здесь, рядом с комкором Василием Васильевичем Новиковым, стояли знакомые мне генерал-полковник Николай Александрович Новиков, командующий бронетанковыми и механизированными войсками нашего фронта, и мой старый фронтовой друг, начальник политотдела корпуса полковник Андрей Владимирович Новиков.

Отряхнув пыль, поправив китель, я принял по возможности приличный вид и представился всем трем Новиковым — Николаю Александровичу и Василию Васильевичу официально, как положено по уставу, а с Андреем Владимировичем в обнимку, с поцелуями: ведь с этим человеком мы встречались много раз на Днепре, на Букринском плацдарме, под Киевом и Львовом, на Висле, на Одере… Меня эта встреча почему-то так взволновала, что я, чтобы успокоиться, пошутил:

— Не слишком ли много Новиковых в одном подвале?

Василий Васильевич снял очки, протер стекла и ответил своим тверским говорком:

— Знаете ли, что Новиковых у нас на Руси не меньше, чем Ивановых, особенно на Калининщине? А то, что мы все трое оказались в одном месте, в этом виноваты вы. Была бы ваша бригада на той стороне канала, я не сидел бы здесь, да и Николай Александрович не приехал бы сюда.

Командир корпуса перевел разговор в деловое русло:

— Все-таки непростительно, что бригада торчит перед каналом. Не можем перескочить через какую-то несчастную переплюху.

Комкор подошел к карте, я последовал за ним.

— Тельтов-канал! — сказал он. — Последний рубеж на пути к Берлину! Форсировав его, мы будем там. В Берлине.

Новиков говорил медленно, подчеркивая смысл каждого слова.

Он ознакомил меня со своим предварительным решением форсировать канал на протяжении пяти километров, на двух участках. На правом будет действовать бригада Шаповалова, на левом — наша… Нам придается самоходный полк Костина — его легкие СУ-76 можно пустить по взорванному мосту, усилив для этого настил. Завтра в полосу корпуса войдет артиллерийская дивизия прорыва. На нашем участке будут действовать две артиллерийские бригады. Придан будет и саперный батальон. Все это обеспечит надежное подавление противника и поможет переправиться…

С командиром корпуса мы поднялись на чердак, осторожно подошли к высокому узкому окну. На многие километры открылась глазам панорама местности. Справа, слева, впереди — всюду сплошные населенные пункты, сливающиеся с городом. Вдали множество озер. Не сразу нашел предмет моих поисков — пресловутый Тельтов-канал (перед этим чертовым каналом остановилась вся наша армия!); справа город Тельтов, перед нами разрушенный мост, который командование „отдало“ мне (сумей взять!). Вправо от него — участок прорыва 23-й мотобригады. В бинокль разглядел на фоне зеленеющих озимых серый бетонированный берег. На отдельных участках просматривалась и полоска воды».

100-мм полевая пушка (вид сбоку и сверху).

 

Командир бригады

Комбриг полковник Д. А. Драгунский начал готовить бригаду к форсированию канала.

В бригаду входили: три танковых батальона, мотострелковый батальон, рота управления, рота разведки, саперная рота, рота крупнокалиберных зенитных пулеметов, взвод связи, взвод танков командования, комендантский взвод, медико-санитарный взвод, а всего полторы тысячи людей и 65 танков. Подготовка к бою началась, как полагается, с разведки. Но в этой особо важной обстановке разведчиками на время стали и командиры батальонов, и офицеры приданных бригаде артиллерийских частей, и сам комбриг. Надев маскировочные халаты, они подползали к самому берегу канала, изучали режим огня противника, искали подходы и пункты переправ. Чтобы обезопасить танки от фаустников, было решено закрепить за каждым танком пусть маленький, но постоянный «гарнизон» — пять-шесть автоматчиков. Стрелков не хватало. Пришлось переквалифицировать в автоматчиков танкистов, чьи танки были подбиты раньше, разведчиков, саперов, ремонтников и даже писарей.

Артподготовка заканчивалась. Наши снаряды стали рваться все дальше и дальше от северного берега. Бомбардировщики теперь сбрасывали тяжелые фугаски в глубине обороны врага.

«Ястреб! Волга! Секундомер! Вперед, вперед!» — передала рация комбрига сигнал к атаке. В это же время в небе вспыхнула серия зеленых ракет. Автоматчики выскочили из укрытий. Вместе с саперами потащили волоком лодки к воде. Десантная группа во главе с инженером бригады майором Быстровым бросилась к мосту с бревнами и досками. Ты помнишь, фашисты взорвали мост, но после починки по нему можно было пустить легкие самоходные пушки.

Батальон автоматчиков, которым командовал майор Старухин, перебрался, взвод за взводом, на северный берег. Однако далеко продвинуться он не смог. Сделав несколько бросков вперед, автоматчики залегли. Гитлеровцы, конечно, предполагали, что мы попытаемся восстановить мост — это было бы для них равносильно поражению, — и они сосредоточили здесь большие силы.

Полковник Драгунский видел, как залегли солдаты. Опытный командир чувствовал, что весь батальон вскоре погибнет под шквальным огнем. Автоматчики без танков, с одним стрелковым оружием, были бессильны сами изменить положение. Мост еще не готов. Одна надежда на артиллерию.

Командиры двух артиллерийских бригад прорыва, помогавших танкистам, были рядом с Драгунским. Они поняли его без слов и отдали по телефону распоряжения переправить на северный берег передовые наблюдательные пункты. Через небольшое время артиллеристы уже корректировали огонь своих батарей из боевых порядков батальона Старухина. Стена разрывов отгородила батальон от атакующих фашистов.

Через два часа саперы починили мост. Сразу же на ту сторону — опять же на помощь автоматчикам — поспешили минометная рота батальона и приданная ему артиллерийская батарея. Следом медленно, как бы ощупывая шаткую дорогу, поползли самоходки приданного бригаде артполка.

Полк самоходных пушек мог решить исход боя, что прекрасно понимали и немцы. Они перебросили на этот участок канала свежие артиллерийские дивизионы. На мост посыпался град снарядов. Переправиться успели только три самоходки. Две упали в воду вместе с обломками бревен. Переправившиеся СУ-76 вскоре были подожжены. В это же время погиб командир самоходчиков подполковник Костин.

Теперь было бессмысленно и просто невозможно восстанавливать мост. Комбриг отдал приказ танковым батальонам сосредоточить все усилия на поддержании огнем танковых пушек батальона автоматчиков. Танкисты, артиллеристы бригад прорыва начали дуэль с вражескими батареями. Когда фашисты пытались атаковать, между ними и батальоном автоматчиков возникала сплошная стена разрывов, и батальон продолжал жить.

Час за часом шло время. Больше того, что уже сделала, бригада сделать не могла. Но и за этот бой в конце дня комкор Новиков скажет доброе слово бойцам 55-й танковой бригады.

Бригада Драгунского, другие танковые бригады, не сумевшие наладить переправы, оттянули на себя огонь врага и облегчили форсирование канала 22-й и 23-й мотобригадам. Это они навели понтонные мосты, по которым (об этом уже говорилось) наши танковые армии прошли на северный берег канала, а по сути — вошли в Берлин.

 

Командир отделения

Теперь мы с тобой, читатель, посмотрим, что делали 24 апреля младшие командиры. Конечно, саперное отделение, которым командовал гвардии старший сержант Дмитрий Тимофеевич Пастухов, очень маленькое, всего десять человек. Но на войне порой и от одного бойца зависит многое, а тут целых десять.

Отделение входило в инженерно-минную роту 22-й гвардейской мотострелковой бригады, той самой, что проложила путь через Тельтов-канал всей танковой армии. Пастухов должен был со своим отделением переправлять на лодках передовой мотострелковый батальон.

В распоряжении отделения было шесть лодок. Немного, но вполне достаточно: канал узкий, всего 50 метров, двадцать взмахов веслами.

Накануне форсирования Пастухов узнал от командира роты, где нужно устраивать перевоз. Он тщательно осмотрел дорогу, по которой придется тащить лодки из укрытий, и места, где придется приставать к берегу. Проверил, хорошо ли спрятаны лодки от артогня фашистов, — не ахти какое добро лодка, но сейчас о ней нужно заботиться, как о дорогой военной машине.

Ранним утром 24 апреля за пять минут до окончания артподготовки саперы потащили лодки к каналу. На веревках спустили на воду, приняли автоматчиков и бойцов с ручными пулеметами. Первый рейс маленькой флотилии прошел спокойно. А дальше обстановка осложнилась. Враг начал непрерывно обстреливать переправу. Снаряды и мины взрывались в воде, на берегах. Прямых попаданий в лодки не было, но часто приходилось затыкать пулевые и осколочные отверстия в бортах лодок. Трое саперов-гребцов были ранены, один убит. Появились раненые среди автоматчиков, высадившихся на берег. Саперы обратными рейсами везли теперь раненых.

Гвардии старший сержант успевал распоряжаться в своем маленьком отряде и сам тоже был гребцом. На своей лодке он сделал двенадцать рейсов.

Когда весь батальон переправился, выяснилось, что его продвижению мешают мины. Пастухов со своим поредевшим отделением пробрался к автоматчикам. Саперы принялись снимать противопехотные мины. Сам отделенный снял четырнадцать мин. Путь был расчищен. Автоматчики погнали врага с чердаков, из подвалов, из траншей все дальше и дальше от берега.

Отделение саперов много сделало для победы всей бригады. Пастухов за умелое командование, за героизм был удостоен звания Героя Советского Союза.

 

Командир орудия

В рассказе о командующем армией упоминалась 71-я механизированная бригада. Ты, верно, помнишь, она перерезала 24 апреля коридор, соединявший Берлин с группировкой, окруженной у Вендиш-Бухгольца. Можно представить, как фашисты сопротивлялись этому. Особенно ожесточенная схватка с фашистами произошла в районе Шенефельда. Героическим моментом ее был бой орудийного расчета, которым командовал сержант истребительно-противотанкового полка Константин Иванович Милашин.

Орудие Милашина занимало очень выгодную позицию, и гитлеровцы стремились во что бы то ни стало уничтожить его. Двенадцать раз фашистские автоматчики поднимались в атаку. Но каждый раз откатывались назад, неся потери. Потом, после боя, на подступах к орудию насчитали больше пятидесяти убитых фашистов.

К концу схватки из наших в живых остался только командир орудия. Четверо его товарищей были убиты. Сержант один сдерживал противника, стреляя из автомата и бросая гранаты. Он убил восемь фашистов и сам был тяжело ранен в живот. Четверо гитлеровцев кинулись добить сержанта. Но у него нашлись силы поднять вражеский автомат и в упор расстрелять врагов. Выручили командира орудия бойцы батареи. Он был без сознания, когда артиллеристы подобрали его. За подвиг К. И. Милашину было присвоено звание Героя Советского Союза.

На любом посту, командуя фронтом или командуя отделением, можно заслужить высшие почести Родины. Все командиры, о которых шел рассказ, Герои Советского Союза.

В перерывах между боями случался и такой отдых.