1

Когда я нагрянул к брату Йоко — Игата Такити, скажу прямо, видок у меня был — хуже некуда. Вообще–то, часы после ночного дежурства — не лучшее время для визитов.

Фирма «Кавакита согё» находится в районе Адзабу и занимает в новострое три комнаты на пятом этаже. Президентом у них Кавакита Какудзиро, младший брат известного политика Кавакита Канъитиро, но фактически делами руководит, по словам Йоко, управляющий фирмой — ее родной братец.

Сотрудница внесла на подносе чай и вышла, оставив нас вдвоем. Держа в руке мою визитную карточку, Такити уставился на меня. Он старше сестры на десять лет, следовательно ему тридцать шесть, хотя я тут дал бы все сорок с гаком. Трудно поверить, что в их жилах течет одна кровь. Йоко хорошенькая, а этот вполне бы сгодился на роль телевизионного злодея.

— Слыхал я про тебя от Йоко, — наконец он выдавил из себя.

— Благодарю вас.

— Ты что же, в самом деле писака?

Если он думал таким способом поставить меня сразу на место, зря старался.

— Вас плохо информировали. Я газетчик, репортер, но совсем не то самое, что вы назвали.

— Один черт.

— Кому как.

— Ладно тебе, не заводись.

— А я и не завожусь.

Узнав, что мне двадцать восемь лет, Такити изобразил на лице некое подобие улыбки (молодой, мол!) и даже чуток помягчал. Он отложил в сторону мою визитку, выбрал из коробки сигару, сунул ее в рот и лишь затем обрезал кончик и прикурил от заграничной зажигалки. Да, это был еще тот знаток и курильщик сигар.

— Будешь? — пододвинул он ко мне коробку. Я предпочел собственную сигарету и свое незамысловатое кресало.

— Ну, и с чем же ты ко мне? — пыхнул он сигарой. Чудный аромат. Для того, кто нюхает, не играет роли, кто курит и как курит, от хорошего табака всегда дух что надо.

Только я было собрался с мыслями, как зазвонил телефон. Такити взял трубку. Невольно я оказался свидетелем разговора.

— Что-о?.. Это мнение самого губернатора? Тогда другое дело… Я лично свяжусь с министром и все переиграю — так и передайте… Думаю, сэнсэя напрягать не стоит. Но если они пойдут на все, я буду вынужден поставить его в известность…

Ничего себе фразочки! Положив трубку, Такити задумался, а потом вдруг спросил:

— Кстати, ты в каком отделе?

Я думал, что он умеет читать. На визитной карточке, кажется, про меня все написано.

— Я работаю в отделе социальной жизни.

— Ах, да… А не знаешь ли ты случаем Вакидзака–сан ?

Я ответил, что у нас такого нет, но фамилия мне знакома, в отделе экономики, если не изменяет память… а, собственно, что его интересует и т. д. Такити как–то сразу помрачнел. Получилось, что я, не желая того, как бы сунул нос куда яе следует.

— Ладно об этом, — оборвал он меня, — лучше скажи, что там у тебя с Йоко?

— Мы хотим быть вместе. Я знаю, что вы против.

— Но тебя это не остановит, не так ли? Напрасно. По закону вы оба совершеннолетние. Но это по закону. А есть жизнь. Йоко — моя младшая сестра.

— Потому я и пришел к вам.

— Брось заливать! Не знаю, что у тебя на уме, только ты меня явно недооцениваешь. А ведь я многое могу. Между прочим, как тебе эта вещица? — он показал на картину, висящую на стене. Что–то из французских импрессионистов. Копия или подделка — я не специалист в живописи. Будь это подлинник, он потянул бы на сотни миллионов иен. — Ха–ха, недурно!.. Еще как недурно. Подарок очень большого человека. В благодарность за услуги. Не вздумай трепаться своим дружкам писакам. — И сам забудь! — Он важничал передо мной, будто я пришел для описания его подвигов. — Я это к тому, что тот большой человек приятель твоего президента. Они живут в том мире, куда таких, как ты, не пускают. «Песенные вечеринки», игра в гольф…

— В песенках я не смыслю, это верно, но клюшка для гольфа мне знакома.

— Ого!.. Куда мы идем… уже писаки играют в гольф. Это ж надо! Ты и в клуб захаживаешь?

— Уже нет Но было дело.

— Тогда проще. Может быть, ты и поймешь что к чему. Твой президент, как я знаю, собирается стать членом самого престижного гольф–клуба. Его хозяин, кстати… бывший владелец этой картины Усек что к чему? В твоем положении я не стал бы артачиться. Можно в два счета очутиться в каком- нибудь захудалом корпункте далеко от Токио, — в его голосе зазвучал металл. — Ну как, попробуем?

— Пробуйте, — как можно спокойней ответил я, хотя меня всего колотило от возмущения. — Мы с Йоко решили окончательно.

— Не будет этого! Слышать не хочу. Заруби себе на носу.

На улице была несусветная жара. В ближайшей забегаловке я махом выпил стакан холодной воды и заказал кофе и сандвич. Такити не джентльмен, но я и не ждал другого. Как ни странно, зла на него я не держал. Каждый заботу о ближнем своем проявляет как может. Кто я для него? Негодяй и похититель его сестры. В последнем — он недалек от правды.

 

2

Вернувшись домой, я принял душ, обмотал бедра полотенцем и стал названивать Йоко. Она работает дизайнером в строительной конторе в районе Канда. На месте ее не оказалось и я, назвав себя, попросил передать ей о моем звонке.

Быт мой совсем неустроенный. Нет времени сходить в химчистку. Не доходят руки забрать из прачечной белье. Лежа на постели и глядя в потолок, я размышлял о том и о сем н ее заметил, как провалился в сон.

Разбудил меня телефон. Это была Йоко.

— Ты искал меня? Что–нибудь спешное?

— Вроде нет. Просто хотел сообщить, что познакомился с твоим братом.

На том конце провода зависла пауза. Словно я не говорил ей о намерении повидаться с Такити. Неужели она думала, что я не рискну?

— Жаль. Не надо было этого делать.

— Надо, Йоко. Нужна ясность. Мы довольно мило побеседовали… Не веришь? Шучу. А с чего это он нашего брата- журналиста ни во что не ставит?

— Он когда узнал, что ты работаешь в газете, такую мне сцену устроил! Ох, не надо было тебе…

— Не бери близко к сердцу. Ты вечером свободна?

— Возник неожиданный заказ. Иду на свидание.

— Какой еще идиот вздумал строиться… на мою беду?

— О, это солидный клиент. Господин из Малайзии, Но ты не огорчайся, часам к девяти освобожусь. Жди.

Жарко. Надо бы поставить кондиционер. А пока за неимением лучшего поможем себе банкой охлажденного пива. Я снова прилег. И уже думал только о Йоко, ощущая ее рядом с собой. Когда она сбрасывает с себя все, мне кажется, чтс нет ва свете прекрасней моей подружки.

В следующий раз меня поднял дверной звонок. Пришлось натянуть брюки.

— Доставка газет.

Необходимую прессу и выписываю на дом, остальное читаю в редакции. Все это я безуспешно пытался втолковать разносчику — настырному типу в защитных очках. Его развязный тон, суетливость и то, как он бесцеремонно втерся в прихожую, должно было насторожить меня. Но я лишь повторил, что не нуждаюсь в его услугах и очень занят.

— Да, да, я сейчас, сейчас, — ухмыльнулся тот, при этом норовя заглянуть в комнату. Тут я прозевал момент. Он врезал в живот с такой силой, что у меня мгновенно поплыло перед глазами. Не надолго. Удар кулаком по затылку и я — в полном нокауте. Правда, прощальную реплику того типа мое исчезающее сознание успело зацепить: «Будешь знать как задаваться, писака…»

Мне удалось уже слегка очухаться, когда появилась Йоко. Видимо, я представлял собой жалкое зрелище, если она не решилась донимать меня расспросами. Свалился, и все дела. Прикладывая к синяку мокрое полотенце, она не смогла скрыть испуга.

— Я вызову врача!

— Обойдусь, — хотя все ныло от боли, меня в это время мучило больше другое. Вряд ли могут быть такие совпадения. Значит, Такити, не откладывая в долгий ящик, напомнил о своем обещании. Я не мнительный, но…

— Мне звонил брат.

— И чем он порадовал?

— Ничем. Знаешь, ты произвел на него неплохое впечатление (мне ли не знать, я это всем телом чувствую!), но он считает, что тебе не добиться успеха в жизни.

— А у него с этим, разумеется, все в порядке?

— И да и нет В последнее время он нервничает. Вероятно, аннулируются договоры.

— Кстати, все хочу спросить тебя, чем он занимается.

— Я как–то задала ему этот вопрос. И знаешь, что он ответил? Если фирма называется «corё» , этим все сказано.

— Да уж, каков вопрос, таков и ответ.

Так как их бизнес — «согё», то почему бы им не брать подряды на всякие делишки, за которые недурно платят? К примеру, шантаж, выколачивание денег, убийство, на худой конец… взять на испуг зарвавшегося писаку.

Боль в груди напомнила о недавнем.

— Тебе плохо? — склонилась надо мной Йоко.

— Есть немного.

— Может быть, все–таки врача?

— Ты — мой врач.

Я коснулся ее волос. Ее губы прильнули к моим. Вместе с болью пришло острое желание. «Что ты, пусти, не надо», — шептала она, а сама раскрывалась навстречу ласкам.

 

3

— Я хочу есть.

— Посмотрите на него, — прикинулась обиженной Йоко. — То ему одно, то другое. И не стыдно? Не верь после этого, что мужчиной владеют всего три страсти — секс, еда и мания приобретательства.

— Пора бы тебе знать, что в последнем пункте я не силен.

— Не зарекайся, пожалуйста. Эта страсть, говорят, почище остальных. Деньги, слава, власть — их не бывает так много, чтобы не хотелось еще. А любовь и аппетит, увы, с годами потеряют силу.

— Только не для меня. Еще немного твоей лекции и я умру от голода В доме шаром покати.

— Очень мило. И ты ждешь от меня чуда?

— От тебя и от соседнего супермаркета. Мне стыдно просить тебя…

Мы кончили ужинать в двенадцатом часу. Обычно в это время я провожаю Йоко на электричку. Она и Такити живут в многоэтажке в районе Синагава. Брат является только ночевать. Иногда отсутствует по два–три дня. Судя по всему, у него имеется женщина. Но кто она, Йоко не знает.

— Обожди. Мы толком и не поговорили.

— Своим сегодняшним визитом ты напортил. Брат настаивает, чтобы я бросила тебя, твердит, что ты — чужой.

— В чем же дело? Брось. Мне думалось, что у нас с тобой решено.

Я видел, что она в смятении и что это — не игра. И с горечью отметил про себя, что Такити имеет на нее влияние куда большее, нежели я мог предполагать. Йоко говорила, что мне трудно ее понять, потому что я почти ничего о ней не знаю. Я не расспрашивал ее о родителях, о детстве, о знакомых. То, что я не первый мужчина в ее жизни, она сказала сама. Это меня мало волнует. Как и то, если обнаружится, что ее братец — отъявленный мошенник и разбойник. Я люблю Игата Йоко такой, какая она есть. В конце концов, я намерен жениться на ней, а не на ее прошлом.

Наскоро прибрав в комнате, Йоко занялась макияжем. После смерти мамы в этой квартире нередко бывали женщины. Не только мимолетные знакомые, но и те, кто на меня глаз положил с самыми серьезными намерениями. Говорю об этом без пижонства. И ни одной из них я не позволил остаться на ночь. Уже два года я сам себе хозяин, казалось бы, веди себя кая хочешь. И все же есть невидимая черта, переступить которую не могу и не хочу.

— Останься.

— Здесь? Ты хочешь, чтобы я осталась на ночь у тебя? — Вглядываясь в свое зеркальное отражение, Йоко подводила ресницы, и рука с кисточкой внезапно замерла в воздухе. — А как же твой зарок? Ты так серьезно к нему относился. Я, помню, подумала про тебя: он — не такой, как все. А сейчас ты…

— Да, Йоко. Мы поженимся и здесь будет твой дом. Я хочу, чтобы ты знала, что он и сегодня уже твой.

Последний штрих. Она опустила руку и обернулась. Ее глаза были полны слез. Я возомнил тогда, что это от избытка чувств, что мой порыв растрогал ее до глубины души. Подлинный смысл этих слез я понял гораздо позже.

 

4

Йоко ушла от меня рано утром. Она объяснила, что, мол, ей неловко будет появиться в офисе в том же платье, что и вчера. Я понимающе хмыкнул.

Мой счетчик включается ровно в десять. Оперативная журналистская работа требует пунктуальности. По дороге я заглянул в кафе. Оттуда до редакции мне было полчаса ходу.

Первую информацию я получил буквально в дверях от дежурного редактора Тадзима:

Тебе звонили в самом начале десятого.

Это что, утренний розыгрыш?

— Отнюдь. Она даже назвала себя: Игата… Что я вижу, наш коллега сохранил способность краснеть!..

Так. Что–то произошло. Иначе Йоко вряд ли стала бы звонить сюда. Вероятно, до этого она пыталась застать меня дома, но я уже ушел. Я набрал ее служебный номер. Ответил мужской голос:

— Игата–сан сегодня не будет. Случилось несчастье с ее родственником.

Домашний телефон Йоко молчал. Разыскав координаты фирмы «Кавакита согё», я позвонил туда и получил справку: «Игата–сан еще не появлялся… Нет, нет, ни о каком выходном дне речи не было. Позвоните попозже». В голову лезли самые невероятные мысли. Мои поиски и догадки временно приостановились, когда коллега позвал меня к соседнему телефону. В голосе Йоко было столько отчаяния, что мне стало не по себе.

— Я пришла домой, а его уже не было в живых, — я скорее чувствовал, чем слышал, как она пытается подавить рыдания.

— Ты где?

— В полиции. Он… его, — Йоко запиналась, подбирала слова. Так люди ведут себя при нежелательном свидетеле.

— Ничего не говори. Только ответь: ты в Синагава?.. Я еду.

Несмотря на сварливый характер, Тадзима не стал допытываться и отпустил меня, ограничившись вопросом:

— Разве у тебя есть родственник?

У нас не положено пользоваться редакционной машиной в личных целях и я добрался до места на такси. Йоко была у следователя. Поэтому я сначала поговорил с заместителем начальника полиции. Иногда полезно иметь при себе служебное удостоверение.

— Игата?.. Вы к нам по делу о самоубийстве?

— Самоубийство?

— Да. Он прыгнул с крыши своего дома. На него наткнулся спозаранку разносчик газет. Документов при нем не оказалось. Потом пришла домой его сестра и все стало на свои места.

— Вы уверены, что речь идет о самоубийстве?

— Так мне доложено. У меня нет основания не доверять следствию.

— Видите ли, я знаю сестру… покойного. Я здесь по ее звонку. И с Игата Такити я был знаком. Он не был похож на человека, способного наложить на себя руки.

— Следствие разберется во всем, — ушел от ответа мой собеседник, дав понять, что ко мне лично у него вопросов нет.

Я прошел к начальнику следственного отдела Аои. За стеной давала показания Йоко. Чтобы не думать об этом и по репортерской привычке, я решил не терять времени даром.

— Скажите, Аои–сан, относительно причины смерти нет сомнения?

Слова могут быть самые безобидные. Тут важна интонация, которая на ровном месте может сбить с толку.

— Вы о чем? Если о докладе постового, так он без году неделя в полиции.

— Так это у него по неопытности? — подыграл я втемную, пока еще не понимая что к чему.

— Естественно. Подумайте сами. Часов в шесть разносчик обнаруживает труп и сообщает на ближайший полицейский пост; постовой идет на место и, не разобравшись, поднимает шум, что произошло убийство. Будь он не новичок, его бы сразу заинтересовал факт, что не было крови…

— Не было крови? Разве такое бывает? Упасть с высоты на бетонное покрытие и без крови! Потрясающе.

— Ну и что? Если бы его столкнули, он летел бы как попало, тогда одно дело. Другое — прыжок вперед ногами, при слабом сердце шок, паралич сердца. Не долетев до земли, человек уже покойник.

— Спасибо за информацию. Скажите, Аои–сан, а как было установлено, что он упал с крыши?

— Очень просто. На каждом этаже есть лоджии, но двери закрываются изнутри на ключ. Так что методом исключения…

Итак, Такити упал (был сброшен?) с высоты девятого этажа. Аои уверяет, что кровь в таких случаях необязательна. Открылась дверь и из соседней комнаты в сопровождении следователя вышла Йоко. Увидев меня, она заплакала. Получив короткий рапорт от сотрудника, Аои обратился к Йоко:

— Когда понадобится, мы свяжемся с вами. Сейчас вы свободны.

— Пойдем, — сказал я, обняв Йоко за плечи. Мне было наплевать, что подумает на этот счет токийская полиция. На улице первое, чю я услышал от нее, были слова:

— Его убили. А следователь даже не пожелал как следует выслушать меня.