Павла было решено отправить на суд кесаря в Рим. Но это предприятие оказалось непростым и потребовало многих месяцев пути с опасными для жизни приключениями. Регулярного сообщения со столицей мира — Римом, естественно, не было. Охранники должны были на свой риск и страх использовать любую оказию, чтобы исполнить приказ. Отправляли, конечно, не одного Павла, а целую группу заключенных. Ответственным за все мероприятие был сотник августовского полка Юлий.

Начало этапа в «Деяниях» описано так: «Мы взошли на Адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около Асийских мест, с нами был Аристарх, Македонянин из Фессалоники. На другой день пристали к Сидону. Юлий, поступая с Павлом человеколюбно, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием. Отправившись оттуда, мы приплыли в Кипр, по причине противных ветров, и, переплывши море против Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские. Там сотник нашел Александрийский корабль, плывущий в Италию, и посадил нас на него. Медленно плавая многие дни и едва поравнявшись с Книдом, по причине неблагоприятного нам ветра, мы подплыли к Криту при Салмоне. Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому «Хорошие Пристани», близ которого был город Ласея. Но как прошло довольно много времени и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошел, то Павел советовал говоря им: «Мужи! Я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни». Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, нежели словам Павла».

«А как пристань не способна была к перезимованию, то многие давали совет отправиться оттуда, чтобы, если можно, дойти до Финика, пристани Критской, лежащей против юго-западного и северо-западного ветра, и там перезимовать. Подул южный ветер, и они, подумавши, что уже получили желаемое, оправились и поплыли по близости Крита. Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон. Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам. И, набежавши на один островок, называемый Клавдою, мы едва смогли удержать лодку. Поднявши ее, стали употреблять пособие и обвязывать корабль; боясь же, чтобы не сесть на мель, спустили парус и таким образом носились».

«На другой день, по причине сильного обуревания, начали выбрасывать груз. А на третий день мы своими руками побросали с корабля вещи. Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звезд и продолжалась немалая буря, то наконец исчезала всякая надежда к нашему спасению. И как долго не ели, то Павел, став посреди них, сказал: «Мужи! Надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, чем и избежали бы сих затруднений и вреда. Теперь же убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо Ангел Бога, Которому принадлежу и я и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: «Не бойся, Павел! Тебе должно предстать пред кесаря, и вот Бог даровал тебе всех плывущих с тобою». Посему ободритесь, мужи, ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано: нам должно быть выброшенными на какой-нибудь остров».

«В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи, корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-нибудь земле, и, вымеривши глубину, нашли двадцать сажен; потом на небольшом расстоянии вымеривши опять, нашли пятнадцать сажен. Опасаясь, чтобы не попасть на каменистые места, бросали с кормы четыре якоря и ожидали дна. Когда же корабельщики хотели бежать с корабля и спускали на море лодку, делая вид, будто хотят бросить якорь с носа, Павел сказал сотнику и воинам: «Если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись». Тогда воины отсекли веревки у лодки, и она упала пред наступлением дня, Павел уговаривал всех принять пищу, говоря: «Сегодня четырнадцатый день как вы, в ожидании, остаетесь без пищи, не вкушая ничего. Потому прошу вас принять пищу: это послужит к сохранению вашей жизни, ибо ни у кого из вас не пропадет волос с головы». Сказав это и взяв хлеб, он возблагодарил Бога пред всеми и, разломив, начал есть. Тогда все ободрились и также приняли пищу. Было же всех нас на корабле двести семьдесят шесть душ. Насытившись же пищею, стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море».

«Когда настал день, земли не узнавали, а усмотрели только некоторый залив, имеющий отлогий берег, к которому и решились, если можно, пристать с кораблем. И поднявши якоря, пошли по морю и, развязавши руки и поднявши парус по ветру, держали к берегу. Попали на косу, и корабль сел на мель: нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силою ветра. Воины согласились было умертвить узников, чтобы кто-нибудь не убежал. Но сотник, желая спасти Павла, удержал их от сего намерения и велел умеющим плавать первым броситься и выйти на землю. Прочим же спасаться кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля. И таким образом все спаслись на землю».

Землей оказался остров Мальта. Это был богатый, цветущий остров, давно завоеванный римлянами и латинизированный. Потерпевших крушение встретили здесь с радушием. Была поздняя осень, и все промокли, окоченели от холода. Хозяева развели большой костер, чтобы отогреть путников. Здесь с Павлом произошло следующее:

«Когда же Павел набрал множество хвороста и клал на огонь, тогда ехидна, вышедши от жара, повисла на руке его. Иноплеменники, когда увидели вносящую на руке его змею, говорили друг другу: «верно, это человек-убийца, когда его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить». Но он, стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда. Они ожидали, было, что у него будет воспаление, или он внезапно упадет мертвым. Но ожидали долго и, видя, что не случилось с ним никакой беды, переменили мысли и говорили, что он Бог».

Остров Мальта вместе с Гаврисом входил в состав административного округа империи. Начальником округа был некий Публий. Он оказался очень добрым и отзывчивым человеком: укрыл у себя часть потерпевших и в течение трех дней очень радушно угощал их. Здесь был и Павел со своими спутниками. Здесь Павел исцелил наложением рук больного отца Публия.

«Отец Публия лежал, страдая горячкою и болью в животе. Павел вошел к нему, помолился и, возложив на него руки (свои), исцелил его». Далее в «Деяниях» говорится, что «многие на острове, имевшие болезни, приходили и были исцеляемы, и оказывали нам много почести и при отъезде снабдили нужным».

На острове путники в узах пробыли целых три месяца. После вынужденной зимовки сотник Юлий нашел очередную оказию для доставки узников в Рим.

«Через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том же острове, и, приплывши в Сиракузы, пробыли там три дня. Оттуда, отплывши, прибыли в Ригию. И как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим».

Павел еще раньше послал римлянам свое знаменитое программное послание. Христиане Рима его заочно знали хорошо. Поэтому «тамошние братия, услышавши о нас, вышли нам навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц; увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился».

В Риме Павла и других узников сотник Юлий передал столичному военачальнику. Строгого режима здесь не было, и было «Павлу позволено жить особо с воином, стерегущим его». Павлу разрешили общаться с любыми лицами, выходить самому из своей «тюрьмы», практически свободно проповедовать веру Христа. Все эти возможности Павел использовал в полной мере. Так, уже на четвертый день «Павел созвал знатнейших из иудеев и, когда они сошлись, говорил им: «Мужи, братия! Не сделав ничего против народу или отеческих обычаев, я в узах из Иерусалима предан в руки римлян. Они, судивши меня, хотели освободить, потому что нет во мне никакой вины, достойной смерти. Но так как иудеи противоречили, то я принужден был потребовать суда у кесаря, впрочем, не с тем, чтобы обвинить в чем-либо мой народ. По этой причине я и призвал вас, чтобы увидеться и поговорить с вами, ибо за надежду Израилеву обложен я этими узами».

Выслушав Павла, приглашенные иудеи ответили ему так: «Мы ни писем не получали о тебе из Иудеи, ни из приходящих братиев никто не известил о тебе и не сказал чего-либо худого. Впрочем, желательно нам слышать от тебя, как ты мыслишь; ибо известно нам, что об этом учении везде спорят».

Для обсуждения веры Христовой было проведено еще одно собрание, на котором Павел изложил суть этой веры. «Он от утра до вечера излагал им учение о Царствие Божием, приведя свидетельства и удостоверяя их об Иисусе из закона Моисеева и пророков».

Полного понимания Павел не встретил. Некоторые сочувственно отнеслись к сказанному, но большинство было несогласно с ним. Они спорили не только с Павлом, но и между собой. Павел не нашел у них понимания, поэтому он напомнил своим оппонентам слова пророка Исайи, обращенные к евреям: «Пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумейте; и очами смотреть будете, и не увидите; ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы я исцелил их».

Иудеи никак не хотели согласиться с Павлом, что спасение Божие послано и язычникам и они войдут в Царствие Божие без исполнения закона Моисеева. Для них такая постановка вопроса была в принципе неприемлема. Поэтому «когда он сказал это, иудеи ушли, много споря между собой».

В «Деяниях апостолов», которые мы все время цитировали, больше ничего не сказано о судьбе Павла, хотя автор, безусловно, знал все. Полагают, что автор дипломатично умолчал о неприглядных действиях римских властей по отношению к апостолу язычников. Там имеется только тезисная фраза: «И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех приходящих к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно».

Как это происходило конкретнее, рассмотрим далее, главным образом основываясь на Посланиях Павла разным церквам, которые он продолжал писать (диктовать) и которые его ученики и помощники разносили по разным странам империи.

Целых два года Павел пробыл в Риме. Здесь его и казнили. Чтобы правильно оценить, понять, что происходило с Павлом и со всем христианским движением, надо знать идейно-политическую ситуацию в Риме в то время.

Империей правил Нерон. «Это была натура актерская до мозга костей, дурная натура, лицемерная, тщеславная, легкомысленная, какая-то невероятная смесь дурно направленного ума, свирепой злости, жестокого эгоизма, скрытности и мелочности, доходящей до неслыханной утонченности», — так пишет о Нероне историк. Ко времени пребывания Павла в Риме Нерон умертвил почти всех своих близких. Он «ввел в меру самые постыдные формы разврата».

Однажды за то, что раб убил префекта города Рима, были казнены около четырехсот других рабов, которые жили с ним под одной крышей, у одного хозяина.

О том времени написано много. Каждый знает о пытках и истреблении христиан. Но не следует это объяснять только личными качествами правителя и его придворных. В любом обществе действует не только сила, связанная с властными структурами. Имеется некий общий духовный вихрь, который в одних случаях способен очистить общество морально, сплотить его, поднять на большую моральную, социальную и политическую высоту. В других случаях духовный вихрь может полностью разрушить общество. Старый духовный вихрь разрушал Римскую империю. В то же время зарождался новый духовный вихрь, христианский, который проявлял себя с такой неистовой силой, какой история человечества не знала.

Задумайтесь над тем, что такое вера. Почему человек оставляет все, семью, детей, нормальную жизнь, и идет на мученическую смерть. Что его толкает на это? Дело не в том, что кому-то это выгодно, что кто-то обманул и т. д. Здесь мы имеем дело с более тонкой материей. Мы думаем, что все зло мира вздыбилось с приходом в мир новой морали, нового человека, готового любить ближнего, как самого себя. Добро и зло неразделимы как неразделимы свет и тьма, день и ночь. Мир устроен из плюса и минуса. Никогда добро не победит зло, а зло не победит добро. В то время, когда кажется, что зло восторжествовало всецело, из-под земли прорастает росток добра и набирает такую силу, которая способна опрокинуть зло. И так всегда.

В Риме в царствование Нерона (этого анти-Христа) борьба между добром и злом шла самая отчаянная. Чем больше уничтожали христиан, подвергая их страшным мукам, тем больше появлялось сторонников новой веры, которые добровольно шли на смерть. Добро неистребимо. Зло никогда не завладеет всем миром. Оно может быть только временным и локальным.

Почти везде христианские церкви возникали на базе синагог, как некое ответвление, некая ересь. В Риме все обстояло иначе. Там христианская церковь образовалась вне синагоги. Членами церкви были верующие, которые прибывали сюда и заполняли бедные кварталы мировой столицы. Но это не значит, что римская церковь была языческой. Нет, она была иудейской и немного христианской. Правое крыло преобладало. Считалось, что догматическое исполнение закона Моисея обязательно для христиан.

Христианство распространилось в Риме очень широко. Конечно, заслуга в этом не только Павла, но он сделал для этого очень много. С ним были его ученики и помощники. Это и Тимофей, и Аристарх и другие. Они жили по очереди в одном помещении с Павлом, «разделяя его узы». Аналитики считают, что время заточения Павла принесло более обильные плоды, чем «даже его деятельность на свободе».

Главная сила христиан была в их нравственной чистоте. Это была и главная опасность для них. Общество, погрязшее в распутстве, злобе, ненависти, не могло простить христианам их высокие принципы, терпимость и готовность идти за Христа на любые страдания и даже на смерть.

Фанатическая школа экзальтированных иудеев-христиан не оставила в покое Павла и здесь. Она строила козни Павлу везде, где бы он ни находился. Они обвиняли Павла во всех смертных грехах: в том, что он учит есть жертвенное мясо и прелюбодействовать с язычниками. Сам Павел не только успешно защищался от них, но и брал верх. Его положение позволяло ему это делать. В Послании к филиппийцам, которое он написал в это время в Риме, Павел сообщает:

«Желаю, братия, чтобы вы знали, что обстоятельства мои послужили к большему успеху благовествования. Так что узы мои о Христе сделались известными всей претории и всем прочим. И большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедовать слово Божие». Далее Павел отмечает, что «некоторые, правда, по зависти и любопрению, а другие с добрым расположением проповедуют Христа: одни по любопрению проповедуют Христа не чисто, думая увеличить тяжесть уз моих; а другие — из любви, зная, что я поставлен защищать, благовествовать. Но что до того? Как бы ни проповедовали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь, и буду радоваться. Ибо знаю, что это послужит мне во спасение по вашей молитве и содействием Духа Иисуса Христа, при уверенности и надежде моей, что я ни в чем посрамлен не буду, но при всяком дерзновении, и ныне, как и всегда, возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли, или смертью. Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше. А оставаться во плоти нужнее для вас. И я, верно, знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере, дабы похвала ваша во Христе Иисусе умножилась чрез меня, при моем вторичном к вам пришествии. Только живите достойно благовествования Христова, чтобы мне, приду ли я и увижу вас, или же приду услышать о вас, что вы стоите в одном духе, подвизаясь единодушно за веру евангельскую. И не страшитесь ни в чем противников. Это для них есть предзнаменование погибели, а для вас — спасение. И сие от Бога. Потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него. Таким же подвигом, какой вы видели во мне и ныне слышите обо мне».

Вера Павла в свое предназначение безгранична. Он и дело, которое ему поручил Сам Христос, абсолютно одно и то же. Для него не существует плотских проблем: жить так жить, а умереть так умереть, лишь бы это принесло пользу делу, делу Христа. Это не поза, не рисовка, это суть Павла, которая отличает его от всех других апостолов. Они видели Христа воочию, но были и остались земными людьми, с обычной логикой, понятиями, устремлениями. Павел же, пораженный учением Христа как молнией, перестал жить для себя, для своей плоти. Он жил для идеи, для распространения веры в Христа, в новую мораль, в нового, обновленного человека, высоконравственного, любящего своих ближних. Сравнение Павла с другими апостолами — грубейшая ошибка. Нельзя сравнивать яблоко с радиоприемником. Это разные вещи. Нельзя сравнивать Павла с Петром, Иоанном, Иаковом и другими простыми людьми, которые хотя и видели Христа лично, но остались просто людьми. Павел же был пассионарием, закодированным на выполнение идеи. Поэтому он и перенес все пытки, побиение камнями, удары палками и бесконечные преследования как врагов, так и «друзей». У обычного человека, каким бы сильным он ни был, на это не хватило бы сил. Не хватило бы потому, что он просто человек. У пассионария иной стержень, несгибаемый, а если и сгибаемый, то всегда распрямляющийся снова. До тех пор, пока он не выполнит порученную ему задачу. Собственные же беды для пассионария отсутствуют. Есть только одно — идея, задача, поручение свыше. Таким был Павел в отличие от других распространителей христианства. И распространилось христианство на весь мир благодаря Павлу, хотя и трудились над этим десятки, сотни и тысячи других верующих. Павел пробил брешь в иудаизме и выпустил христианство на простор, сделал его доступным каждому, независимо от цвета кожи, национальности и достатка. Павел вывел учение Христа просто к человеку, не к еврею, не к эллину, не к язычнику, а к каждому человеку. Учение Христа снимает все главные противоречия мира, в том числе и современного. Оно снимает антагонизм меящу людьми разных национальностей, разных рас, разных социальных сословий. Это учение всеобщего мира и братской любви. Оно не является утопией, в нем указаны конкретные пути достижения этого мира. Павел же был поставлен Христом для выполнения этой задачи, его зажег как факел сам Христос.

Павел пишет:

«Если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение духа, если есть какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны. Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботиться, но каждый и о других. Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе. Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу. Но уничижил Себя самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек. Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца».

Своих «детей» он напутствует:

«Итак, возлюбленные мои, как вы всегда были послушны не только в присутствии моем, но гораздо более ныне во время отсутствия моего, со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению. Все делайте без ропота и сомнения, чтобы вам быть неукоризненными и чистыми, чадами Божиими непорочными среди строптивого и развращенного рода, в котором вы сияете, как светила в мире, содержа слово жизни, к похвале моей в день Христов, что я не тщетно подвизался и не тщетно трудился. Но если я и соделываюсь жертвою за жертву и служение веры вашей, то радуюсь и сорадуюсь всем вам. О сем «самом и вы радуйтесь и сорадуйтесь мне».

Здесь же Павел снова возвращается к главному вопросу — обрезанию.

«Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания, потому что обрезание — мы, служащие Богу духом, и хвалящихся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся. Хотя я могу надеяться и на плоть. Если кто другой думает надеяться на плоть, то более я, обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, еврей от евреев, по учению фарисей, по ревности гонитель Царствия Божия, по правде законной — непорочный. Но что для меня было преимуществом, то для Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего. Для Него я ото всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая чрез веру во Христа, с праведностью от Бога по вере. Чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых. Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим, а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к дели, к почести высшего звания Божия во Христе Иисуса. Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить. Если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет».

Павел снова и снова предупреждает о тех, кто отступил от учения Христа:

«Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец — погибель, их бог — чрево, и слова их — в сраме: они мыслят о земном».

Павел еще и еще раз напутствует своих «детей»:

«Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко. Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прощении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, — и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдает сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе. Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, и Бог мира будет с вами».

О своей философии жизни Павел пишет так:

«Умею жить и в скудности, умею жить и в изобилии. Научился всему и во всем насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и недостатке. Все могу в укрепляющем меня Христе».