Слово «евангелие» по-гречески означает «благая весть». Все, кто проповедовали учение Христа — благовествовали, распространяли благую весть, евангелие. Таким образом, слово «евангелие» употребляется не только как название собственно письменных книг (евангелий), но и как обозначение благой вести, устного распространения учения Христа.

В Новом завете Библии содержится четыре евангелия: от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна. Кроме этих четырех евангелий было достаточно много и других. Церковь отобрала указанные четыре евангелия, как наиболее авторитетные и полные. Первые три из них очень во многом (принципиальном) являются однородными, сходными друг с другом. Они как будто дополняют друг друга. Поэтому их называют «синоптическими», то есть дающими общий обзор проблемы, учения и жизни Христа, как синоптические карты метеорологических элементов дают представление об общей (пространственной) картине погоды. Четвертое евангелие, евангелие от Иоанна, не входит в число синоптических. Оно написано не только в другом стиле, но и истолковывает жизнь и учение Христа несколько в ином свете. Здесь другой подбор материала, другая философская подоплека всех дел Христа и его учения. Но не следует считать, что четвертое евангелие находится в противоречии с первыми тремя, синоптическими евангелиями.

Всем евангелиям, включенным в Библию, предшествовало евангелие на еврейском языке, которое поэтому называют еврейским. Оно содержит очень много сведений, которые вошли в канонические евангелия.

Надо иметь в виду, что все канонические евангелия были написаны уже спустя шестьдесят лет после того, как Христа распяли. Для нас это дико. Кажется, что за это время многое могло забыться, стереться с памяти и, более того, многое ушло в могилу вместе с апостолами и учениками Христа. Но специалисты утверждают, что в устной традиции большие тексты могли сохраняться неизменными не только десятилетиями, но и столетиями. И это действительно подтверждается опытом Востока, где священные книги, не будучи записанными, передавались из поколения в поколение в течение многих поколений.

Что касается евангелий, то проблема состояла не только в том, чтобы сохранить без искажения имеющиеся тексты. Она состояла в том, чтобы всю информацию о жизни и учении Христа собрать вместе и дать ей правильную интерпретацию. Интерпретация автоматически следует из того, как именно вы подобрали материал. Что вы включили в текст, а что исключили из него. Какой тон придали речам Христа и т. д. и т. п. А это в свою очередь зависит от вкусов автора (составителя), от его взглядов на жизнь, от того, что он считает существенным, а чем может пренебречь. От составителя зависело многое, но не все. Евангелий было много, а отобрали не все, а только четыре. При этом руководствовались именно соображениями большой объективности, информативности и глубины.

Евангелия стали возникать не вдруг. Вначале были довольно широко распространены различные записанные книжки, в которых вносились наиболее важные, принципиальные и запоминающиеся изречения Христа. Сюда же заносили и факты из жизни Христа, его знаменитые притчи, отражающие житейскую мудрость и высшее человеколюбие. Это были своего рода блокноты агитатора, поскольку они составлялись, прежде всего, наиболее активными распространителями учения Христа и наиболее авторитетными. Со слов действующих апостолов, их ученые секретари записывали достоверные факты, и внесенные в такие записные книжки они распространялись (переписывались) среди верующих. При этом проблема охраны авторских прав вообще не существовала. Дело было не в том, кто что записал, а в том, чтобы распространить как можно шире то, что было известно о Христе. Поэтому тексты, записанные одним автором, дополнялись другими авторами и конечный текст принадлежал сразу многим авторам. Тогда это никого не коробило. Никого не упрекали в плагиате, в присвоении себе чужой интеллектуальной собственности. Такое было время, такие были представления об этих вещах, такие задачи ставились перед составителями. Нас не должно удивлять то, что апостол Петр включил в свои послания не просто отдельные мысли апостола Павла, но целые абзацы из его посланий. Заботились не об авторском праве, а о том, чтобы нужная информация попала к верующим и к тем, кого следовало просветить.

Таким образом, каждое из евангелий является коллективным трудом.

К настоящему времени специалисты установили, что было три рода евангелий. Первый — это евангелия оригинальные, которые были первоначально составлены только по устным преданиям. При этом составители не имели в своем распоряжении никаких ранее составленных текстов. Полагают, что таких первичных евангелий было два. Одно из них было написано по-еврейски, а точнее, по-сирийски. К сожалению, это евангелие утрачено, но сохранились многие отрывки из него, которые включили в свои произведения более поздние авторы, такие как Климент Александрийский, Ориген, Евсевий, Епифаний, святой Иероним и другие. Но эти произведения написаны или на греческом или на латинском языках, поэтому и цитаты из этого (еврейского) евангелия приведены в них в переводе на эти языки. К этому разряду первичных евангелий, основанных только на устной традиции, относится и Евангелие святого Марка. Оно написано на греческом языке.

Второй тип евангелий — те, которые только отчасти были оригинальными. Отчасти же их текст был заимствован из уже написанных другими составителями текстов.

Такими являются Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки. К третьему разряду относятся евангелия, которые были составлены по чужим текстам, другими словами, из вторых и третьих рук. Составители этих евангелий не имели никакой живой связи с преданием. Они не видели и не слышали Христа, не знали даже апостолов. Примером такого евангелия является Евангелие от Маркиона.

Сюда же относятся и апокрифческие евангелия, которые были составлены путем расширения канонических евангелий. Конечно, если бы жизнь и учение Христа были документально описаны при его жизни или сразу после распятия, то почвы для такого разнообразия евангелий не было бы.

Во времена иудейской войны иерусалимская иудейско-христианская церковь переселилась за Иордан в пустыню в спокойный городок Перею. Здесь были родные Христа и те, кто его знал. Иакова уже не было в живых, но остались другие родственники — брат Иисуса Иоанн, а также племянники. Первое время на вакантное место главы церкви после казни Иакова никого не назначили. Затем какое-то время, видимо, этот символический пост ввиду бездействия церкви занимал брат Господень Иоанн. Некоторые исследователи оспаривают этот факт. Все сходятся на том, что наследником главы церкви был назначен племянник Христа Симеон Клеопа. Таков был восточный обычай наследования. Можно без преувеличения сказать, что ближние родственники Христа предали Его дело, Его идеи. Его учение они уподобили некой недвижимости, право на которую они присвоили себе по традиции наследования любой материальной собственности. Первый предательский шаг повлек за собой все остальные. Когда родственников Христа и Его апостолов не стало, то нашлись наследники, которые усматривали в церкви хорошее доходное место и не допускали мысли о том, что общину верующих, то есть церковь, должен возглавлять тот, кому это доверит сама община. Никто никогда не спрашивал верующих, кто должен ими управлять, кто должен распоряжаться немальм имуществом, которое создавалось всей общиной. Раз и навсегда пастыри поставили себя выше овец, которых они пасли и хорошо доили. Им никогда не приходило в голову спросить их мнения на этот счет. И так продолжается до наших дней. Колоссальный разрыв между пастырями и овцами верующие пытаются преодолеть путем образования небольших общин (сект), в которых они не только хорошо знают своих пастырей, но и избирают их. В этих общинах верующие заботятся друг о друге, помогают всем нуждающимся, контролируют расходование общих средств, а точнее, сами составляют смету их расходования. Официальные пастыри всеми силами сопротивляются этому и хотели бы, чтобы только у них было право от имени Бога управлять верующими, главное, брать с них немалую дань. Но они никак не хотят признаться, что в корне извратили главные принципы учения Христа, по которому не должно существовать никакой иерархии. «Кто захочет возвыситься над другими, сделайте его своим слугой», — говорил Христос. Напомним, что во время Тайной вечери Он собственноручно умыл ноги своим ученикам. Пастыри за всю историю церкви никогда не желали мыть ноги своим ученикам, своей пастве. Они считают, что эта паства — их приданное, которым они от имени Бога распоряжаются единолично.

Самое первое евангелие было написано около 75 года. Эту коллективную работу выполнили столпы Иерусалимской церкви, которая находилась в Вотанее. Их язык был языком Христа, то есть сирохалдейским (арамейским). Он мало отличался от языка, на котором разговаривало местное население — вотанейцы. Конечно, выход на мировую арену стал возможен благодаря тому, что оно было переведено на греческий язык. Но надо помнить, что самое первое евангелие было сирийской книгой, написанной на семитском языке. Это евангелие (еврейское) сохранилось до V века среди назарян в Сирии. Правда, существовали и греческие его переводы. Еврейское евангелие, по свидетельству авторитетных современников, очень похоже на Евангелие от Матфея. Даже считали, что Евангелие от Матфея является просто-напросто переводом еврейского евангелия на греческий язык. Но на самом деле все значительно сложнее. Тождества этих двух евангелий, конечно, нет. Но все же первоисточником Евангелия от Матфея является еврейское евангелие.

Евангелие от Марка составил ученик и переводчик апостола Петра Иоанн-Марк, у которого были неровные отношения с Павлом. Полагают, что Марк лично знал лиц, участвовавших в драме последних дней Иисуса. Хотя Марк во времена Христа был еще ребенком, он, видимо, кое-что видел из евангельских событий. Марк попал в Рим, сопровождая Петра, а после казни Петра он оставался в Риме и на греческом языке написал сорок-пятьдесят страниц о жизни, делах и учении Христа. В Евангелии от Марка везде чувствуется Петр, его манера, образ мышления. Петр не любил придерживаться определенной системы, поэтому в книжечке нет определенного строгого порядка в расположении материала. Так же вольно отобран сам материал — отсутствуют целые куски из жизни Христа, которые были хорошо известны Петру. Но зато то, что рассказано — очень подробно. Правда, Евангелие от Марка (а, по сути, от Петра) не вычитано, не отточено, не отредактировано. В нем часто встречаются неясные места и даже причудливость.

Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки сработаны более профессионально, чем Евангелие от Марка. В них нет многих оскорбительных подробностей. Композиция этих евангелий и красота речи выше, чем Евангелия от Марка. Но специалисты отдают предпочтение Евангелию от Марка, когда речь идет о достоверности и историзме. Оно производит впечатление реальности и истинности описываемых событий. Сухой и несколько узкий ум Петра был причиной того, что многие хорошо известные речи Христа были необоснованно сокращены. Почему? В этом евангелии акцент сделан не на высокую мораль учения Христа, а на Его чудеса. Так воспринимал Христа Петр. Чему Петр больше придавал значения, то и вспоминал, то и записал его ученик и секретарь Марк.

Когда составлялось евангелия от Луки и Матфея, то их тексты формировались путем сравнения с текстом Евангелия от Марка. Чего там не было, то включали, а что было, то старались не повторять.

В частности, Евангелие от Матфея создавалось следующим образом. За основу было взято Евангелие от Марка. Целые куски из Евангелия от Марка перенесены без каких либо изменений в Евангелие от Матфея. В новое евангелие были включены речи Христа в полном объеме, а не в усеченном виде. Они были взяты из еврейского евангелия. Кроме того, в новое евангелие были включены более современные предания. При этом была проделана значительная редакторская работа, которая увенчалась единством стиля. Все очень аккуратно «причесано». Везде ощущается одна и та же рука, один и тот же автор. Похоже, что автору работать было несложно — он просто один к одному брал текст фрагментами из еврейского евангелия. Составитель нового евангелия (будем называть его Матфеем, или псевдо-Матфеем) вставлял целые фрагменты в Евангелие от Марка. Для этого он просто в нужном месте раздвигал рассказ. Так он поступил с Нагорной проповедью. Так он вставлял семь притч главы седьмой, в которых содержатся упреки Христа фарисеям. Они были высказаны в разное время и при разных обстоятельствах. В Евангелие от Матфея они следуют друг за другом, как будто все происходило в один день. При такой методике расширения текста неизбежно оказались повторяющиеся места. Но они составителя не смущали. Более того, новые тексты иногда противоречили уже имеющемуся тексту евангелия.

В Евангелии от Матфея были заложены основы догмата Троицы, формула крещения расширилась и стала включать в сжатом виде Отца, Сына и Святого Духа. Матфей, или псевдо-Матфей, очень смело вложил в уста Христа пророчество о конце света, который должен скоро наступить. После разгрома восставших иудеев, разрушения Иерусалима и храма, иного и ожидать было нельзя. Но конца не получилось. И в третьем евангелии Лука приложил много дипломатических усилий для того, чтобы исправить этот конфуз.

Очень принципиально, что составитель Евангелия от Матфея не разделяет взгляды иудеев-христиан. Это не избранный Богом иудей с золотой табличкой на лбу, вроде брата Господня Иакова. Он воспринимает идеи Петра (если полагать, что у Петра были идеи) и идеи Павла. Матфей, а точнее, автор этого евангелия, находится где-то посередине между Петром и Павлом. Это значит, что он связывает церкви с Петром, но одновременно настаивает на прерогативах Павла, признает его идеи, его стратегию, его духовное наследие. Отрадно, что составитель этого евангелия относится объективно к родственникам Христа, которые Его никогда не понимали и не любили. Он осуждает надменность первого христианского поколения. От этого поколения, от родственников Христа, Его учеников-апостолов зависело будущее христианской церкви. Они сделали первые шаги в противоположную сторону от истинного учения Христа. Родственники Христа (прежде всего Иаков) из кожи вон лезли, чтобы доказать свое наследственное право на Его идеи. Большего кощунства не могло и не может быть. Появились созданные ими легенды, что первый, кому явился воскресший Христос, был Иаков. В евангелии этот вопрос освещается объективно. Обратите внимание, что во многих местах евангелия о вере говорится так же, как в посланиях Павла. Автор (составитель) евангелия, выступающий под именем Матфея, часто делает то, чего опытный современный автор делать не станет. Он рядом помещает различные предания, притчи, слухи, чудеса, которые по своему смыслу, по идее, противоречат друг другу. Это различие автором не объясняется и не делается попытки примирить два исключающие друг друга подхода. Так, в Евангелии от Матфея в очень принципиальном вопросе о язычниках представлены оба крайних подхода. Там говорится, что учение Христа предназначено только избранному народу Израиля, и там же утверждается с иллюстрацией притчей, что учение Христа должно быть проповедано всему миру, а не только иудеям. При внимательном чтении Евангелия от Матфея вы это обязательно заметите. В одном месте сказано одно по этой проблеме, а в другом — противоположное.

Таким образом, автор Евангелия от Матфея как будто раздваивается: он остается евреем, но он христианин. Старая вера иудейства еще жива в нем, зато ростки новой веры — христианской он бережно сохраняет и заботится о них. Приятно, что это раздвоение автора не вызывает у читателя какого-либо напряжения или неприязни. Все по-детски искренне, и нет ощущения тяжелой душевной борьбы. Вообще, евангелия читаются как поэзия. Это потому, что они являются результатом соприкосновения с высочайшим духом, которого когда-либо достигал человек.

Из евангелий мы знаем, что Христос пришел не отменить закон Моисея, а исполнить его. Но это «исполнить» имеет очень глубокий смысл. Христос пришел исполнить закон по его сути, а не по форме. Бессмысленный формализм Христос отвергал. Когда самарянка спросила Его, в каком храме следует молиться, он ответил ей, что ни в том, ни в другом, ибо храм Божий находится в душе каждого человека. Это ли не пример замены формальных ритуалов сутью, которая требует от каждого человека, от каждой личности такого внутреннего перевоплощения, которое нельзя достичь никаким выполнением формального обряда. Поэтому если все это иметь в виду, можно сказать, что Христос не отменял закон Моисея. Он его существенно углубил, придал ему истинный смысл.

Ведь уже в законе Моисея было сказано, что надо возлюбить ближнего, как самого себя. Разве мог Христос это отменить. В то же время закон оброс таким количеством прилипал, что его суть оказывалась скрытой этими наростами. С ними и боролся Христос. Павел, решая конкретные задачи обращения язычников в христианство, не мог подходить к данной проблеме вообще. Он должен был четко знать, обязательно ли любому христианину обрезаться или не обязательно. Он должен был дать такой же ответ на вопрос, могут ли христиане употреблять в пищу мясо жертвенных животных. Здесь нельзя было ограничиться общими рассуждениями. Этого не понимают многие авторы, которые взялись (и зря) за описание жизни и деятельности Павла. Они снисходительно упрекают Павла за то, что он был слишком принципиальным, слишком требовательным, слишком революционным. А дело, по сути, вообще не в этом. Одно дело — высказать идею, а другое дело реализовать ее, внедрить ее в жизнь. Мы не можем умалять заслуг Христа. Но без Павла учение Христа не дошло бы до людей, до разных народов, до всего мира. Это надо понимать и отказаться от позы снисходительного критика этого гиганта духа.

Евангелие от Матфея адресовано евреям, которые обратились в христианство. Им противостояли фарисеи. Христос неустанно разоблачал фарисеев и книжников. Но в Евангелии от Матфея все эти разоблачения спрессованы во времени и представлены в одной речи Иисуса.

Евангелие от Матфея должно было своим авторитетом затмить Евангелие от Марка, которое во многом было несовершенным. Поэтому его и приписали Матфею, апостолу Христа. Но, на самом деле, хотя в нем содержится информации больше, чем в Евангелии от Марка, оно воспринимается менее убедительно, чем Евангелие от Марка. Не следует забывать, что пастыри христианской церкви всячески старались не допустить, чтобы евангелие могли читать верующие, и вообще широкие массы. Слишком уж их практика расходилась с учением Христа. Они боялись распространять свидетельства против себя же. Потому в средние века церковники и жгли евангелие. Им не нравилось, что евангелие было недоброжелательным к духовенству и снисходительным к человеку, пусть и распущенному, но с добрым сердцем. Можно сказать, что евангельский человек всегда был противником педантичной теологии, смертельным врагом духовной иерархии и созданного веками церковного духа. Многое из того, что Иисус говорил в адрес фарисеев, справедливо и по отношению к современным церковникам, которые прикрываются именем Иисуса, но «которых сам Иисус, если бы возвратился, прогнал бы бичом».

Евангелие от Матфея было составлено в Сирии, в кружке евреев, говоривших на греческом. Вначале в Риме было составлено Евангелие от Марка, а в Сирии оно было скорректировано. Марк писал для людей, которые не знали мест, где происходили главные события жизни Христа. Поэтому он давал для читателей соответствующие пояснения. В Евангелии от Матфея таких пояснений нет. Они не нужны. Это евангелие адресовалось тем, кто жил в той же местности, где проповедовал Христос. Новое евангелие достигло Рима не скоро. Еще в 95 году новый евангелист Лука, творивший в Риме, не знал, что такое евангелие существует.

Почему специалисты отрицают, что это евангелие составил бывший мытарь, апостол Христа Матфей? Да просто потому, что апостол Матфей умер задолго до того, как было составлено это евангелие. Имеются и другие, не менее веские доводы в пользу того, что апостол Матфей не мог быть автором евангелия. Это евангелие написано не очевидцем.

Прошло некоторое время, и ученик Павла, Лука, предпринял третью попытку составить более совершенное евангелие. Правда, Лука не читал Евангелие от Матфея. Но он попытался составить такое Евангелие, которое суммировало бы все остальные евангелия и тем самым сделало бы их излишними.

В свое время Лука присоединился к Павлу в его благовестническом путешествии по Македонии. Лука разделял с Павлом плен и помогал ему поддерживать связи с внешним миром.

Анализ всех обстоятельств говорит за то, что Лука составил евангелие после 70 года за не очень длительный отрезок времени. Когда Лука составлял свое евангелие, в Риме отношение к христианам было терпимое. Сам Лука любил порядок и уважал иерархию. К римлянам он относился с уважением. В текстах он отразил благосклонное отношение римских властей к христианству.

Своему Евангелию Лука предпослал предисловие, в котором он пишет: «Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между ними событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, — то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен».

Многие фрагменты в Евангелии от Луки полностью заимствованы от Марка, а значит, и от Матфея. Собственно, большая часть Евангелия от Марка полностью включена в Евангелие от Луки. В рассказе о Страстях Господних Лука использовал более древний текст или устное предание. Но многие подробности, которые внес Матфей в Евангелие от Марка, Лука устранил. Примерно треть текста Евангелия от Луки является оригинальной, то есть такого текста нет ни у Марка, ни у Матфея. Специалисты полагают, что Лука широко использовал еврейское евангелие. Не вдаваясь в особенности составления Евангелия от Луки, которые изучены специалистами в деталях, мы только отметим, что это евангелие в большей степени соответствует духу самого Христа. Можно утверждать, что третье евангелие, Евангелие от Луки, по сути, отличается от первых двух и в некоторых отношениях приближается к четвертому евангелию (от Иоанна). Евангелие проникнуто духом прощения грешников.

Лука полностью разделяет убеждения Павла. Но при этом он поступает очень дипломатично и пытается всеми средствами снять напряжение, существовавшее между последователями Павла и иудеями-христианами. Лука почтителен к апостолам, однако при этом он сознает опасность чрезмерного их возвеличивания. Один Лука сообщает, что у Христа кроме двенадцати апостолов было еще семьдесят учеников с такими же полномочиями, что и у апостолов. Насколько это соответствует действительности — мы не знаем. Конечно, у Христа были ученики кроме апостолов, но сколько их было и какие проблемы они решали? Удивляет другое — что и двенадцать апостолов никаких проблем не решали и, более того, даже не были способными усвоить учение Христа.

Евангелие от Луки — это евангелие бедных и нищих. Милостыня является высшим предписанием. Она имеет даже силу очищать нечистые вещи. Милостыня выше закона.

Можно заключить, что Евангелие от Луки по сравнению с Евангелием от Марка является существенно измененным и дополненным. Оно ушло далеко по легендарному пути. Лука не только много добавил из материалов, содержащихся в устной традиции, но он, пытаясь провести определенную линию, многие углы сгладил, а во многих местах создал собственные композиции. Зато в литературном, композиционном и филологическом плане оно очень совершенно. Историчность же его, по сравнению с Евангелием от Марка, существенно ниже. Надо отдать должное Луке, что сам он придумывал мало. Он лепил свое произведение из уже имеющегося обильного материала. Лука был художником в широком смысле этого слова. Он создал очень душевные, трогательные человеческие образы. Это Мария и ее сестра Марфа, это «женщина, изливающая мирр на ноги Иисуса» и другие. Очень тонко описан эпизод с учениками, которые шли в Еммаус. Лука обнаруживает широту взглядов глубоко образованного человека. Он не становится в позу защитника какой-либо секты или группы. Он видит жизнь во всем ее многообразии. Он понимает, что большинство народа, его сердцевину и суть составляют бедные и нищие. Сюда же он включает и падших. Кто из людей в своей жизни хотя бы раз не грешил? Блажен тот, кто нашел в себе силы подняться. Этим людям, падшим, и адресовалась высокая мораль Христа, мораль не педантичная, а прощающая, понимающая и сочувствующая. Один падший и поднявшийся в сто раз ценнее того, кто не падал. Учение Христа давало надежду грешникам. Самое главное в человеке — это дух. Для того чтобы падший человек мог подняться, надо укрепить его дух. Христос говорил, что последние будут первыми. Кто поднялся, раскаялся, очистился, тот обновился, встал на новый путь, путь истины, любви к ближнему, путь взаимопомощи. Этот человек должен был знать, что его прежние грехи ему не вспомнятся. Здесь речь идет не о том, чем христианская церковь занималась потом — не об отпущении грехов, да еще и за деньги. Речь идет о коренном, принципиальном преобразовании души человека. Такой человек больше грешить не будет, в нем можно быть уверенным, его можно простить. Евангелие от Луки — это евангелие прощения. Но прощения не всех, а тех, кто преобразился в душе своей и встал на путь истины.

Четвертое евангелие — это Евангелие от Иоанна, апостола, любимого ученика Христа. Но сам Иоанн этого евангелия не писал и не мог писать. Он умер задолго до того, как это евангелие было составлено. Но его приписали апостолу Иоанну не случайно, и не только потому, что автором должен был быть апостол. Евангелие от Иоанна сочинили сторонники и ученики Иоанна, которые были увлечены трансцендентальной теорией о тождестве Иисуса и Логоса. Сам учитель был слишком стар, чтобы пытаться вникнуть в эти премудрости, родившиеся из греческой философии.

Группа учеников и последователей апостола Иоанна находилась в Ефесе. Сам Иоанн здесь возглавлял христианскую церковь. Будучи очень самолюбивым и честолюбивым, Иоанн считал, что его роль в создании и распространении нового учения отражена в прежних евангелиях недостаточно полно. Напомним, что при жизни Христа его любимый ученик Иоанн домогался права сидеть одесную Христа на престоле. Иоанн обосновывал особое отношение Христа к нему. Иисус оставил на Иоанна свою мать, во всем полностью доверял ему. В торжественные минуты только Иоанн склонял свою голову к сердцу Учителя. Почему же во всех уже созданных евангелиях главная роль отведена Петру? Это несправедливо. Об этом часто говорил своим ученикам престарелый святой Иоанн.

Даже долголетие Иоанна воспринималось, как особая исключительная милость Господа.

Сам Иоанн был до конца дней своих истым евреем, исполнявшим закон в полной мере. Он не мог смириться с мыслью, что какие-то там язычники могут быть поставлены на одну доску с избранным Богом народом Израиля. Поэтому он был врагом Павла и его идей.

Вокруг авторитетного, слабеющего умом учителя в Ефесе образовался кружок энергичных, способных, но не всегда последовательных и порядочных учеников. Они умело использовали имя Иоанна для распространения своих собственных сочинений. Надо отдать им должное в том, что эти сочинения не были бездарными. Более того, они стали основой или, точнее, одним из очагов догматической разработки христианской религии.

Евангелие, известное под именем Иоанна, принципиально отличается от предыдущих трех. В нем много абстракции и еще больше претензий. Создатели его не сомневались, что их творение заменит все другие, которые появились ранее, которые не дотягивали до философской мудрости их Евангелия. Но этого не произошло, хотя Евангелие от Иоанна и вошло в Новый завет Библии. Евангелие от Иоанна было выпущено в свет не сразу. Истинные сочинители его вначале выпустили в свет Послание Иоанна. Стиль этого послания и евангелия один и тот же. Но они отличаются напыщенностью, неясностью, фальшью. Правда, они не лишены возвышенности. Зато полностью отсутствует наивность, которая так мило воспринимается в синоптических евангелиях. Рассказов здесь нет. Здесь приводятся безаппеляционные доказательства и наставления. Автор проповедует ненависть к порочному миру, хотя сам Христос говорил, что нуждаются во враче больные, а не здоровые, и сам он не самоустранялся от порочного мира, а всячески помогал людям, пораженным пороками этого мира. Но это Иисус. Совсем другое дело Иоанн, а точнее, тот, кто стоит за его спиной, истинный автор евангелия. Вместо рассказов о жизни Христа в Евангелии от Иоанна мы находим философствования о Христе в противовес тем, кто рассуждал о нем, как о существе (зоне), отличном от Иисуса-человека. Получалось, что какое-то время человек Иисус был соединен с этим эоном, а сам эон-Христос существовал вечно. Этому представлению о Христе в Евангелии от Иоанна было противопоставлено представление о Христе как о Слове. Здесь Христос — метафизическое начало, чистое представление трансцендетальной теософии. Поэтому Евангелие от Иоанна начинается очень необычно:

«Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все произошло через него, и без него не начало быть ничто, что произошло. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И Свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.

Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир произошел чрез Него, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дать власть над чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.

И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как единородного от Отца».

Саму жизнь Христа автор описывает не так, как в синоптических евангелиях. Иоанн утверждает, что значительная часть деятельности Иисуса происходила не в Галилее, а в Иерусалиме.

Если сравнивать Евангелие от Иоанна с синоптическими евангелиями, то во многих отношениях оно превосходит их. Прежде всего, в историческом, фактическом аспекте. Иоанн все-таки был очевидцем дел Христа и всю эту информацию день за днем передавал своему окружению. Главное, что эти сведения не пропали даром, не затерялись. И, слава Богу, они попали в евангелие. Это евангелие превосходит предыдущие в последовательном изложении факты. Здесь системно изложены пребывание Иисуса в Иерусалиме, установление евхаристии, предсмертная тоска Иисуса и множество других обстоятельств, которые относились к Страстям, воскресение Христа и Его загробной жизни. Так, евхаристия выводится не из слов Христа, а из Его привычки преломлять хлеб. Предсмертная тоска Иисуса в данном евангелии относится не только непосредственно к вечеру накануне его казни. Евангелие от Иоанна содержит много новой информации, в частности, относительно Каны, апостола Филиппа, братьев Иисусовых. Здесь, пусть и кратко, сообщается о Клеопе — члене семейства Иисусова. Конечно, не вся новая информация получена авторами из воспоминаний апостола Иоанна. Часть информации взята из преданий, которых было немало, и не все они были проработаны Марком и псевдо-Матфеем. Некоторые из этих сведений содержатся в Евангелии от Луки и в еврейском евангелии.

Что касается речей, вложенных в уста Иисуса, то они, конечно, не являются результатом стенограммы. Автор сконструировал их исходя из общей сути проблемы и конкретных действий Христа. Евангелие от Иоанна писалось после синоптических евангелий. Поэтому в нем учтены изменения, которые произошли в мире. Во времена после Иоанна уже не ждали лихорадочно конца света и второго пришествия Христа. Все это откладывалось на неопределенный срок. Поэтому в Евангелии от Иоанна вообще нет ни одной притчи и ни одного апокалипсического заявления о кончине мира и втором пришествии Христа. Второе пришествие здесь рассматривается как послание на землю второго Христа, другого самого себя (Параклета). Этот второй Христос должен будет утешить его учеников. Тут налицо метафизика, далекая от вещественных надежд. Поэтому в Евангелии от Иоанна, как, впрочем, и в посланиях Павла, мы не находим такой поэтики земли. Она заменена сухой метафизикой и диалектикой, которые основываются на различии прямого и переносного смысла. В Евангелии от Иоанна речи Христа весьма искусственны. Он как будто говорит сам для себя. При чтении этого евангелия поражаешься, почему Христос говорит таким языком, который никто не должен был понимать. Он как будто специально употребляет слова в ином смысле, не так, как это принято всеми. А когда аудитория, неподготовленная к его понятиям и особому употреблению терминов, его абсолютно не понимает, Христос негодует и высказывает ей претензии. Конечно, это беда не Христа, а автора евангелия, который поставил Иисуса в такое, мягко говоря, нелепое положение. В четвертом евангелии, так же как и у Павла, Христос и вовсе не человек, а Бог. На самом деле в Христа верят прежде всего потому, что Он является Сыном Человеческим, что ему близки страдания обездоленных, падших и несчастных. У Иоанна Христос получился весьма искусственным, особенно его речи и беседы, через которые автор стремится закрепить близкие ему идеи.

А идеи эти уже весьма отдалены от того, что изображено в синоптических евангелиях, от народного иудаизма. Вместо них появилась метафизика, многое из которой взято из египетской теологии, а также от греческой философии. Здесь пропагандируется идея воплощенного разума (божественного разума), который в той или другой ситуации принимает конечную форму. В религии Египта признается существование единого Бога, который живет в существе. Этот Бог порождает себе подобного, который является двойственным Ему, и в то же время оба они составляют единое целое. Так и из Христа сделали такого двойственного Богу Бога, Сына Бога Отца. Поэтому и следует, что Христос существовал еще до своего рождения, то есть от начала всех времен. Поэтому В Евангелии от Иоанна Христос обозначен Словом, как и у египтян. Они этого первенца называли еще Солнцем. Издревле привыкли считать «Слово» божественным исполнителем, посредником, через которое Бог воздействовал на внешнее.

По греческой философии, проявление Бога в мире есть Логос. Можно сказать, что Логос — это Бог проявленный. Он является законодателем, просветителем, голосом Бога по отношению к духовному человеку. Это и есть Дух Божий. Логос — это Бог в человеческом образе. Цель человека состоит в том, чтобы познать Бога, созерцать разум. Только с этим познанием человек получает истинную, настоящую, полную жизнь. Раз Логос принимает человеческий облик, то и Христос есть воплощение Бога, Логос. Поэтому в Евангелии от Иоанна Христос — воплощенное «Слово» (Логос). Собственно в Апокалипсисе, который сочинили те же авторы, которые составили Евангелие от Иоанна, Христос проявляется под именем «Божьего Слова». В последних посланиях Павла Христос практически отделен от человечества.

Второе пришествие Христа в рамках этой метафизики трактовалось в понятиях двойника (Параклета). Бог создаст этого нового Христа взамен того, что был, и пошлет его на землю, чтобы утешить его учеников. В данном случае все едино — что Христос, что Его двойник. Все создается Богом, все исходит от Бога. Поэтому Христос сидит на престоле по правую руку от Бога-Отца. Такая композиция отнюдь не нова. Такая же роль отводилась богине Афине. Об этом сказано так: «Она живет в своем отце, тесно связанная с его существом, она дышит в нем; она его подруга и советчица. Она сидит по правую руку; она верховная исполнительница его повелений, имеющая одну с ним волю, так что ей можно присвоить все дела ее отца». При боге Амоне такую же роль исполняла Изида.

Так христианские богословы, для обоснования исключительности их власти над верующими, превратили Христа из Сына Человеческого, сострадающего людям, в весьма отвлеченное понятие, в Слово, в Логос. Такой Логос не должен знать ни искушений, ни слабостей. В этом Христе-Логосе все существует заранее, все определено априори. При этом ничто не происходит естественно, все известно наперед. При такой постановке проблемы Христос не должен страдать, поддаваться страстям, просить Бога освободить его от рокового часа. Если все раз и навсегда запрограммировано, то ничто не может быть изменено.

По воле христианских богословов Христос обречен вести эту заказную, запрограммированную жизнь, которая, как заученная роль, может развиваться только по одному сценарию. Конечно, с истинным Христом, который жил, страдал, любил, негодовал, ел и пил вино, этот Логос не имеет ничего общего. Но богословам надо было обосновать такой неестественный культ для того, чтобы безаппеляционно управлять массами верующих. Они забыли о том, что в учении Христа главное — забота о ближних, о слабых, нищих, нуждающихся. Свои дела и успехи они стали исчислять другими величинами — числом верующих, количеством приходов (а значит, и доходов), количеством епископов и кафедр. А забота о человеке из их поля зрения исчезла и вовсе. Им не до этого. Началась эпоха большой политики, борьбы за доходные места, борьбы за паству. А в этой борьбе, как и в любой политике, все средства хороши. К ним и прибегали.

Встав на путь метафизики и гностицизма, псевдо-Иоанн изгнал из Христа все человеческое. Остались только отвлеченные понятия. По этому же пути шел гностицизм, для которого Христос сделался чистой, бестелесной сущностью, эоном, который никогда не жил обычной земной жизнью. Гностики и псевдо-Иоанн идут по одному пути. Только Иоанн не сделал последнего шага. У гностиков те же понятия: Слово, Начало, Жизнь, Истина, Благодать, Параклет, Плерома, Единородный Сын.

Такая трактовка Христа была принята христианами (их пастырями) не сразу. Даже до конца II века Евангелие от Иоанна встречало только равнодушие, и даже противодействие. В этот период признавались только синоптические евангелия. Но положение церкви менялось. Она стала приобретать власть, и ей очень даже пригодилась та трансформация Христа, которую выполнил псевдо-Иоанн. Поэтому в конце II века Евангелие от Иоанна христианской церковью было принято на вооружение. Вскоре это евангелие восторжествовало полностью. Оно оказалось очень удобным для христианских пастырей, желавших укрыться в крепости метафизики и обладать властью над верующими вечно. Повесть о еврейском пророке в Галилее с его человеческими бедами, муками, страстями была заменена трактатом в метафизическом духе. Здесь нет ничего человеческого. Здесь есть Слово, которое было у Бога, Слово, которое все сотворило, Слово, воплотившееся, живущее среди людей, так что известное число избранных смертных имели счастие его видеть, касаться его своими руками.

Так в четырех евангелиях, которые вошли в Новый завет Библии, произошел колоссальный сдвиг от реальной жизни Иисуса до полностью абстрактного образа, который превратился в слово, Логос. В последнем, четвертом евангелии, чисто человеческая мечта о справедливой жизни и всеобщей любви перешла в мир отвлеченностей. Из этого мира уже было исключено верование в близкую кончину мира. В этом евангелии нет вещественного появления в облаках, нет притч, нет бесноватых, нет Царствия Божьего, нет еврейского Мессии и практически нет иудаизма. Иудаизм уже забыт, он осужден. Осталось только одно убеждение, что «евреи» — злые люди, враги истины. Они злые уже хотя бы потому, что отказались принять Христа-Слово, которое Бог прислал к ним. Поэтому актуальность еврейского вопроса исчезла. Такого вопроса больше нет. Обрезаться или не обрезаться? Об этом уже никто не спорит, и вообще обрезание — бред. Употреблять ли в пищу жертвенное мясо — тоже не актуальная проблема. Не только исчезла острота этих проблем, но и сами проблемы исчезли. Автор евангелия вообще не хочет ничего знать о евреях. Он помнит только одно — что они убили Христа.

Так Евангелие от Иоанна освободило христианство от множества первородных связей. Христианская метафизика, черты которой обозначились в Посланиях Павла колоссянам и в Послании ефесянам, получила развитие в Евангелии от Иоанна. Так получилось евангелие, которое приятно всем христианам, независимо от их национальности. Национальный вопрос ушел в прошлое. Можно забыть, что Иисус был евреем, можно забыть о законе, обрезании, об иудеях-христианах. Следовало бы забыть и об Апокалипсисе Иоанна, который так напыщенно обрушивался на церкви Павла и предсказания которого о конце Римской империи и вообще всего мира так и не сбылись. Ясно, что происходит отделение христианства от иудаизма. Но дорогу по целине для этого отделения пропахал Павел. Этот гигант духа, этот непреклонный боец. Прошло время, и по проторенной Павлом дороге пошли другие. И пошли, естественно, дальше. Если Павел считает, что Иисус исполнял закон, хотя и отменил его для других, то в Евангелии от Иоанна проявляется полная антиапатия к евреям, как к нации и как к религиозному обществу. В этом евангелии Христос говорит не о своем (как еврея) законе. Обращаясь к евреям, он говорит: «ваш закон». Закончилась дискуссия о том, чем оправдывается человек — верою или делами. Необходимость в такой дискуссии отпала. Главным оказалось познание истины, наука, то есть мистика. Спасение человека не в вере, не в законе, а в гнозисе, в познании, в посвящении в известные таинства. Так христианство сделалось своего рода тайной философией. Об этом не могло быть и речи во времена Петра и Павла.

Христианство перешло в стадию трансцендентального идеализма. Мы оказываемся в чистом эфире духа и любви, который заменил все основное любовью к истине. Таким образом. Евангелие от Иоанна сделалось основным евангелием для христианской церкви. Христианство могло иметь успех только при условии культа чистого, который не зависит от всякого вещественного символа. Недаром сказано в евангелии: «Бог есть дух, и те, которые ему поклоняются, должны ему поклоняться в духе и истине». Иисус в четвертом евангелии уже не пророк. Христианство — не секта иудаизма, а религия Разума. Как выразился историк, «псевдо-Иоанн извлек Иисуса из иудейской действительности, которая его убила, и вынес на простор метафизику».

Со времени четвертого евангелия началась эра христианской философии и отвлеченных умозаключений. Но одновременно очень сильно возросла догматическая нетерпимость. Все инакомыслящие объявлялись злейшими врагами. Даже простой поклон думающему по-иному (то есть еретику) считался предательством. Это уже не учение Христа, это то, с чем Он боролся. Сам Христос желал, чтобы пожелание мира было обращаемо ко всем, хотя и пришлось бы поклониться недостойным, в подражание Отцу Небесному, который на все взирает отеческим оком. Сформировавшееся христианство, вопреки учению Христа, создало новое обязательство осведомляться об образе мыслей ранее, нежели поклониться. Сущность учения Христа заменяется догмой, которая полностью противоречит этой сущности. Истинное учение Христа было направлено на то, чтобы облегчить участь человека на земле, дать надежду обездоленному. Оно было заменено богословием, мудрствованием ради поддержания власти над верующими, ради собственного благополучия.

Мы неоднократно видели, насколько нетерпимыми были иудеи к своим инакомыслящим. Они расправлялись с ним очень лихо — побивали их камнями. Но христиане их превзошли в своей нетерпимости. Иудаизм требовал неукоснительного исполнения обрядов и не вникал в философии догмы. Считалось частным делом разделять ту или иную философскую догму. Христиане же пускали кровь каждому, кто не соглашался с тем, что в Христе преобладает божественная природа над человеческой. Как будто сами догматики имеют правильный ответ на этот некорректный вопрос? Нетерпимость христиан, вопреки учению Христа, нанесла смертельную рану христианству. Отцы христианской церкви и слышать не хотят о других верованиях. Они одни со своим искаженным христианством считают себя правыми. Все остальные религии даже не стоят того, чтобы о них говорить. Так считают современные христианские пастыри, так считали они и в то далекое время, когда составлялось четвертое евангелие. К чему это привело — мы знаем. Сколько крови пролили те, кто считал себя наследниками учения Христа с его любовью к ближнему! Они уничтожали огнем и мечом как иноверцев, так и своих, внутренних врагов среди христиан. И сейчас они с невинной миной делают вид, что ничего этого не было. Они, как минимум, святые, которые получили свою власть не от апостолов, а от самого Бога. Поэтому они не считают нужным дать возможность верующим выбрать себе руководство демократическим путем. Они присвоили себе эту власть раз и навсегда. Монархия в самом максимальном виде, в самом недопустимом. И при этом они говорят от имени народа, от имени России. Позволительно спросить: кто им это поручал, кто их избирал, кто их уполномочивал? Ответ: они уполномочены Богом — рассчитан на недоразвитых.