Леонид Ильич опирался на военных и давал им все, что они просили. Он считал себя военной косточкой, гордился военными званиями, орденами, любил военную форму.

Генерал армии Александр Михайлович Майоров вспоминал, как в 1968 году его вызвали к генеральному секретарю. Разговор предстоял о ситуации в Чехословакии. Генерал в полевой форме, в сапогах и при ремне, вошел, отрапортовал. В кабинете помимо Леонида Ильича сидел Суслов.

Брежнев довольно сказал:

– Вот какая красивая форма у наших вооруженных сил. А то наши маршалы уговорили Никиту ввести брюки навыпуск, а на ноги полуботинки. Это при нашей грязище!

Суслов слушал молча.

– На самом деле наши полководцы в кабинетах нажили штабные груди, – Брежнев показал на живот. – Вот им и стало трудно натягивать сапоги.

Леонид Ильич был весь во власти приятных воспоминаний.

– А мне нравилась старая гимнастерка. Эх, подтянешь это место, – он похлопал себя по животу, – чувствуешь себя моложе. И думаешь, неплохо бы и до дивчин сбегать…

Генералы и маршалы оценили Леонида Ильича – особенно по контрасту с Хрущевым, который с ними нисколько не считался, наградами и званиями не баловал.

В рабочих записях Брежнева за 1968 год встречаются пометки:

«О наградах. Дать Гречко орден Ленина, Ворошилову и Буденному – героев. Епишеву – Ленина, Тимошенко, Еременко, Баграмяну и Москаленко – ордена Октябрьской революции. Всем маршалам дать по служебной „чайке“».

Сотрудник Министерства иностранных дел Александр Богомолов видел Брежнева в 1960-е годы, когда тот приехал в Группу советских войск в ГДР, чтобы выступить перед офицерами. Леонид Ильич произнес короткий тост и залпом легко выпил стакан водки. Полно было закуски, но он даже не закусил, а начал совещание. Военные, по словам Богомолова, тогда его просто боготворили. Он поражал офицеров своей удалью.