Баби выходит из спальни Массимо.

– Я послал тебе красные розы, а ты мне не ответила даже эсэмэской…

Лоренцо стоит посреди гостиной.

– Меня не было дома весь день, и я знала, что ты, скорее всего, вернулся. Мне нужно было проверить уроки у Массимо.

– Для этого у нас есть няня.

– Я хочу, чтобы мой сын рос со мной, чтобы он слышал мой голос. Ненавижу, когда дети в школе говорят с интонациями филиппинцев.

– Ты всегда была расисткой.

– Я самый терпимый и самый открытый человек на свете. Говоря о моем сыне и его воспитании, иногда ты меня удивляешь. Я-то думала, что ты меня знаешь: я не люблю нянек в доме. У нас в детстве их тоже не было.

– Но мы можем себе это позволить…

Баби смотрит на него неприязненно.

– И мои родители спокойно могли себе это позволить, но предпочли, чтобы было так.

Она подходит к розам, расставляет их в вазе чуть свободнее, берет лежащую рядом записку и ее читает: «Я люблю тебя, как тогда» – и складывает.

– Спасибо, они очень красивые.

– Знаешь, почему я их тебе подарил?

Баби молчит. Кладет на место несколько оставшихся на полу фигурок из игры Массимо.

Лоренцо смотрит на нее, пока она стоит спиной.

– Потому что сегодня наша памятная дата каждого месяца. Этого числа мы с тобой впервые поцеловались. Это было ночью, очень поздно, мы были на Яникуле. Мы вышли из машины, было холодно, и ты мне сказала: «Обними меня». И я это сделал. Я тебя обнял, и так мы с тобой немного постояли. Потом я тебя поцеловал, ты рассмеялась и сказала мне: «Ну и что это значит? Что у нас теперь роман?» И я тебе ответил: «Нет, это значит, что я хочу на тебе жениться». Лоренцо улыбается, достает пачку сигарет и зажигает одну из них.

– Ну как? Ты это помнишь?

– Превосходно. Как и ты помнишь, что в доме не курят.

Баби выходит на террасу, Лоренцо берет пепельницу и идет за ней. Ставит пепельницу на перила и встает рядом с ней. Они молчат, смотрят на машины на Номентанской дороге. Движение не сильное. Над самой далекой крышей развевается флаг какого-то посольства, а дальше виднеются великолепные своды мавзолея святой Констанции.

Лоренцо осматривается.

– Терраса получилась прекрасной. И освещение мне тоже очень нравится. Сядем здесь?

Он указывает Баби на диван около земляничных деревьев и приморской сосны, освещенной голубыми огнями.

Баби идет к дивану, пока Лоренцо подходит к выключателю светильников террасы и приглушает их свет. Когда Баби оборачивается, она его уже не видит, а потом слышит, как из колонок начинает звучать музыка песни «Чудесно» группы «Неграмаро», и тут же появляется Лоренцо с пультом в руках. Он ей улыбается.

– Сделай музыку немного тише; я боюсь, что, если Массимо позовет, мы его не услышим.

Тогда Лоренцо показывает ей включенный интерфон для новорожденных, который он держит в другой руке.

– С этим мы его наверняка услышим. – Лоренцо кладет его на журнальный столик перед Баби. – Хочешь чего-нибудь выпить?

– Кофе, пожалуйста.

Лоренцо возвращается в дом и вскоре появляется с подносом, на котором стоит кофе для Баби и бутылка виски «Талискер» с низким стаканом и чашечка со льдом. Он садится, наполняет толстостенный стакан кубиками льда и сверху наливает виски почти до краев. Потом делает большой глоток, откидывается на спинку, разводит руками и смотрит в небо.

– Я всегда в движении, но не могу успокоиться, я как юла, хотя на самом деле мне хотелось бы быть здесь, около тебя.

– Но даже когда ты здесь, в Риме, мы тебя все равно никогда не видим. Ты не приходишь домой обедать, не подвозишь Массимо в школу, а по вечерам у тебя почти всегда какие-то дела, или ты встречаешься с друзьями. Все это наводит меня на мысль, что у тебя есть другая.

– Может быть.

Баби оборачивается и смотрит на него с удивлением, она не понимает.

Лоренцо делает большой глоток и допивает весь виски. Он снова наливает себе стакан и снова пьет, потом достает пачку и зажигает другую сигарету.

– Я думал о тебе с самого детства. Я гнался за тобой всю жизнь, ходил за тобой по пятам, я тебя искал, звал, приглашал на вечеринки, ты всегда была моим наваждением.

– Я бы никогда не поверила, что так много для тебя значу. Так ты еще не доволен, что тебе удалось исполнить свою мечту? Ты же на мне женился.

Лоренцо снова допивает стакан, снова его наполняет и опять пьет. Потом затягивается сигаретой.

– Я на тебе не женился. Это ты вышла за меня замуж. Точнее, за какую-то часть меня – за ту, которая нужна была тебе для того, чтобы заполнить место, которое я мог занимать в твоей жизни. Я еще не понял, почему тебе был нужен именно я, почему ты выбрала меня. Может, хотела меня за что-то наказать.

Баби начинает смеяться. Лоренцо прижимает ее к себе и целует. Сначала она этому не сопротивляется, хотя и не разжимает губы. Тогда он задирает на ней платье, трогает ее ноги, пытается их раздвинуть и запустить руку в трусики. Но она сопротивляется, сжимает ноги, не позволяет себя трогать. Лоренцо прилагает больше сил, ставит свою ногу на ее ноги, чтобы попытаться их раздвинуть, начинается что-то вроде борьбы, но внезапно Лоренцо отодвигается, потому что она кусает его губу.

– Ой!

– Ты позволял себе лишнее.

– Но я тебя хочу.

– Но не так же.

– Ты знаешь, сколько мы уже не занимались любовью? Восемь с лишним месяцев. Неужели ты не понимаешь, что я тебя еще люблю? Что я должен сделать, чтобы ты это поняла? Ты единственная, кого я хочу, единственная, кто мне нравится, единственная, кто меня возбуждает.

– Пойду посмотрю, как там Массимо.

Баби уходит, делая большой круг. Лоренцо смотрит, как она удаляется.

– Мне бы хотелось, чтобы ты любила меня хотя бы в десять раз меньше, чем любишь его.

Потом он берет стакан и допивает его одним махом.

Баби входит в дом. «Даже и в десять раз меньше, – думает она, – это было бы слишком».