Я на мотоцикле, несусь как сумасшедший, лавирую между машинами, как лыжник между палками для слалома, поворачиваю направо, налево, снова направо и снова налево. Ускоряюсь еще до того, как светофор станет из желтого красным. Смотрю на спидометр: 80 километров, 100, 120. Я на прямом участке бульвара Лунготевере. 130 километров, 140. Адрес такой: бульвар Трастевере, 100, найти нетрудно. Я жду его у подъезда. Едва увидев, как он выходит, сначала я «вырубаю» телохранителя, которого он всюду таскает с собой, а потом немного «разговариваю» и с ним. Думаю, у него уже больше не будет сил смеяться. Я переключаю скорости. 130 километров, 120, 100. Собираюсь вписаться в поворот, который идет от Лунготевере к Аврелиевой дороге. Внезапно рядом поворачивает женщина за рулем, чего-то испугавшись; другой водитель вынужден повернуть направо, чтобы не врезаться в нее, еще один делает то же самое. И внезапно передо мной образуется что-то вроде стены из машин. Я уже не могу свернуть, все происходит слишком быстро. Я меняю скорость, торможу, колеса визжат, я наклоняю мотоцикл, отчаянно ищу лазейку, чтобы через нее проскочить, но уже слишком поздно. На большой скорости я несусь в эту стену металлических листов и, потеряв управление, отпускаю руль мотоцикла и падаю на землю. А потом – темнота.

Джин пеленает Аврору и весело с ней говорит, как будто малышка действительно может ее понять.

– Сколько же ты какаешь! Ты это делаешь нарочно, да? С самого утра я только и делаю, что меняю тебе пеленки! Ты хочешь, чтобы я тренировалась, да?

Звонит мобильный, который она оставила на кровати. Даже не взглянув на экран, Джин отвечает:

– Слушаю.

– Джин, я Джорджо Ренци. Прости меня, но я должен тебя предупредить. Стэп в больнице Святого Духа. Он попал в аварию.

– Боже мой! Но как? Что с ним? Что случилось?

– Я ничего не знаю. Мне только что об этом сообщили, я еду в больницу.

– Увидимся там. – Джин быстро заканчивает одевать Аврору и сразу же звонит родителям: – Мама, это ты?

– Да, я здесь. В чем дело?

– Стэп попал в аварию, я еду в больницу, завезу тебе Аврору.

– Да, конечно. А как Стэп?

– Я ничего не знаю. Скоро буду.

– Хорошо, но не гони.

Ренци берет фотографии, снова кладет их в папку и запирает ее в сейф. Не стоило ему об этом говорить. Нужно было вытерпеть его раздражение, ярость и все эти слова, какими бы они ни были. Нужно было сделать так, чтобы это казалось его ошибкой из-за временной рассеянности, из-за его бурного романа с Данией Валенти, как и считал Стэп. Но у него не получилось. Он оказался слабым. Впрочем, было бы трудно заставить Стэпа поверить, будто он оказался таким уж рассеянным. Если бы Стэп принял эту версию, то это означало бы разрыв их отношений. Ренци бросился бежать за ним, попытался его остановить, но у него не получилось, он его упустил. У Стэпа был мотоцикл, иначе Ренци удалось бы его догнать и остановить. Вместо этого он вернулся в офис, и ему позвонили из больницы. Ему не хотели ничего говорить, сказали только: «Он здесь».

Джин вбегает в приемное отделение неотложной помощи, проносится по коридору и встречает поджидающего ее Ренци.

– Ну как он?

– Это была ужасная авария, он сломал руку и, к несчастью, сильно ударился головой. Его обследуют. У него гематома, но в верхней части головы, это не так опасно. Врачи говорят, что не знают, насколько это серьезно, они еще ни в чем не уверены. Ты же знаешь, какие они, врачи, они никогда не говорят лишнего.

– Как это случилось?

– Не знаю. У него была встреча по работе. К сожалению, мы очень задержались, и он решил ехать на мотоцикле. Но как именно произошла авария, я не знаю. Он здесь, в реанимации. Может, нам разрешат его увидеть.

Они долго разговаривают с санитарами, с врачом, и им, наконец, разрешают войти. Стэп лежит в кровати. Рядом с ним – несколько мониторов и капельница, его левая рука зафиксирована, над правой бровью ему наложили швы, а слева – огромная от скопившейся под кожей крови опухоль и шишка. Однако, похоже, все не так плохо. Ренци ей улыбается:

– Ничего, не так уж плохо.

– Раньше, когда он увлекался боксом, я видела его и похуже…

– Он крепкий. Вот увидишь, он быстро пойдет на поправку.

– Будем надеяться…

– Хочешь, поедем домой?

– Нет, я останусь здесь, может, от нашего присутствия ему станет лучше. Аврору я отвезла к своей матери, я спокойна.

– Тогда я пойду чего-нибудь перекушу и вернусь к тебе.

– Спасибо.

– Предупредим его родных?

– Подождем, когда будет больше информации. Зачем их беспокоить?

– Ему дали обезболивающее. Сказали, что, хоть оно и легкое, он может проснуться с минуты на минуту. У тебя есть мой номер?

– Да.

– Звони мне по любому поводу.

– Хорошо. Спасибо.

Ренци уходит. Джин подходит к кровати с другой стороны, переставляет стул и садится рядом с ним. Потом берет его руку и крепко держит ее в своей. «Даже не верится: именно сейчас, когда я так слаба, именно сейчас, когда ты нужен нам, а особенно Авроре, ты устраиваешь такие фокусы».

Она берет мобильник и звонит матери, которая ей сразу же отвечает:

– Ну как?

– Хорошо. Мне кажется, что он не в таком уж тяжелом состоянии. Он отдыхает, у него сломана рука. Единственная серьезная проблема в том, что он ударился головой. Об этом пока ничего нельзя узнать, но он под контролем. А как Аврора?

– Отлично, спит блаженным сном. Мы положили ее в твою постель, обложив со всех сторон подушками, она в безопасности.

– Ты дала ей тридцать граммов детской смеси?

– Да, Джин, я сделала все, как ты сказала. Прошло столько лет, но я еще кое-что помню. Примерно через четыре часа, как только она проснется, я дам ей еще поесть.

– Спасибо, мама, звони мне по любому поводу.

– Да, не волнуйся и держи меня в курсе.

Джин завершает разговор, переводит телефон в виброрежим и немного расслабляется. Ей хочется плакать, она так устала. Курс лечения, который она проходит, ее ослабляет, а теперь не хватало только этой аварии. Ей нужны силы, ей нужно чувствовать себя красивой и не испытывать этой постоянной тошноты. «Мне удалось обойтись без нее во время беременности, и вот она накатила на меня сейчас. – Джин слегка улыбается. – Профессор сказал, что я должна мыслить позитивно. Это пройдет, Стэпу станет лучше, и все будет, как раньше, даже лучше, чем раньше». С этой мыслью, крепко держа его за руку, усталая, как никогда, она засыпает. Ей снятся беспокойные сны. Она на пляже, жарко, но нигде нет тени, нет даже пляжного зонта, а в море, как назло, нельзя искупаться. К нему нельзя даже приблизиться, оно перегорожено щитами. Ей хочется окатить себя водой, освежиться или хотя бы защитить себя от солнца, но это невозможно. Недалеко от нее, на голой кроватке даже без покрывала, лежит Аврора. Джин к ней подходит, встает против солнца, закрывает ее своим телом, пытается сделать так, чтобы на нее падала хотя бы небольшая тень… Но очень жарко, и она чувствует, как теряет сознание, не зная, как долго она сможет продержаться. Потом внезапно слышится какой-то шум, и Джин просыпается. У нее соскользнула рука, она выпустила руку Стэпа и ударилась о стул. Тогда она резко поднимается, встревоженная тем, что могло произойти, но вместо этого ее переполняет счастье. Она видит, как он медленно открывает глаза, оглядывается вокруг, замечает ее и улыбается.

– Слушай, не шути так, ладно. Ты же папа, ты не можешь себе этого позволить. Понял? – И она нежно гладит его руку, а по ее щекам стекает несколько слезинок. – Я тебя так люблю. Не пугай меня больше так.

Стэп закрывает глаза, чувствуя себя как никогда виноватым. «Надо покончить со всей этой историей. Джин права, я папа и не могу себе больше позволять ничего подобного».