Прошло уже много месяцев с тех пор, как не стало Джин. Она всегда в моих мыслях. На этот раз я сдержу свое обещание.

Сегодня море спокойно. Нотариус и бывший владелец ушли. Я брожу по дому и думаю, что здесь можно подремонтировать. Рассматриваю оставшуюся мебель, прекрасные кожаные диваны, картины всех размеров с изображениями моря и кораблей. Некоторые из них красивые, другие – забавные, некоторые – просто унылые. Кто знает, чего только не видел этот дом, сколько поколений, сколько ночей любви, дозволенных и недозволенных, прямо как наша. Вот мисочка с камнями. Они все разные: одни круглые, другие разноцветные… Есть даже кусочки стекла, осколки бутылки, которые когда-то море настолько отшлифовало, что их можно принять за камешки, – и теперь они спокойно лежат вместе с другими. Кто знает, кому принадлежала эта коллекция. Может быть, женщине. Чуть дальше, на стене, висят старинные часы. Их не заводили; стрелки, бог знает с какого времени, остановились на пятнадцати минутах первого. Несколько светлых кресел прикрыто простынями небесно-голубого цвета. В центре гостиной стоит большой стол. Я сажусь. Напротив – огромное окно, которое выходит на море. Справа можно увидеть всю Фенилью, в середине, но чуть подальше, – Порто Эрколе. А потом начинается бесконечное море; чуть дальше – Джильо, Джаннутри и еще какие-то острова. Я бы никогда не поверил, что смогу позволить себе такую усадьбу, а еще меньше – что смогу себе позволить именно эту. Потом я слышу гудки, два гудка клаксона, и сразу же после этого – сигнал домофона. Я иду на кухню. При входе справа – большой плазменный телевизор, экран которого разделен на девять квадратов. В первом из них, внизу слева, – она. Она пришла. Я поднимаю трубку домофона и нажимаю кнопку. Я это сделал инстинктивно, но угадал. Она садится в машину, ждет, когда ворота откроются полностью, а потом въезжает. Я смотрю на машину, слежу за ней с разных видеокамер до тех пор, пока она не останавливается на площадке перед домом. Тогда я пересекаю гостиную и выхожу.

– Привет.

Она выходит из машины и улыбается мне.

– Ты не поверишь, но послушай! – Она просовывает руку в окошко машины и прибавляет громкость песни, которую передают по радио. «Снова ты. Но мы больше не должны были видеться. „Как жизнь?” – Бесполезный вопрос: жизнь, как у меня…» Потом она делает звук тише.

– Нет, ты понимаешь? Это же знак судьбы. Просто невероятно.

– Да, я думал, что это ты ее поставила!

– Ты что, я даже не знаю, что это за радиостанция. – Потом она оглядывается. – Какой же он красивый, этот дом! Я запомнила его не таким красивым.

– Пойдем.

Я беру ее за руку. И мы повторяем тот самый путь, который прошли когда-то, много лет назад, когда мы были моложе, когда мы не были женаты, когда у нас не было детей, но когда мы были так же влюблены. Мы доходим до той маленькой террасы, которая смотрит на море.

– Ты и правда его купил?

– Да. Я хотел снова разбить окно, но потом мне бы в любом случае пришлось возмещать ущерб, так что я попросил, чтобы мне оставили ключи.

Баби смеется. Ее лицо свежее, спокойное, отблески солнца играют в ее волосах. В своей жизни я не хотел ничего, кроме нее; я бы отказался от всего, чтобы больше никогда ее не терять. Я отчаянно пытался ее забыть, влюбиться снова, но теперь хватит, я должен отбросить гордость, должен признать, что эта любовь сильнее всего, сильнее воли и даже судьбы, которая выбрала для нас двоих другую участь.

– Баби, Баби, Баби.

– Да, это именно я.

И она смеется.

– Я повторяю это трижды, потому что хочу убедиться, что это не сон. Трижды ты.

– Да, и я тебя люблю в три раза больше, чем тогда, когда мы оказались в этом доме впервые. Я думала, что ты больше не захочешь меня увидеть. Я написала тебе, когда это произошло, и ты ответил всего лишь: «Спасибо».

– Я был болен.

– Мне жаль. Знаешь, что она захотела со мной встретиться?

– Да, она мне об этом говорила, но ничего не сказала мне о вашей встрече.

– Она меня изумила; не думаю, что, окажись я на ее месте, я оказалась бы такой же сильной. Она была лучше меня, я бы злилась. А она – нет, она такой совсем не была. Я ждала всего, но вместо этого она попросила меня о чем-то прекрасном, что, надеюсь, я смогу осуществить.

– О чем именно?

– Она попросила меня сделать тебя счастливым.

Я прихожу в волнение. И думаю о том, какой красивой была Джин, какой она была великодушной и как любила меня, если сказала такое.

– Мне нужно было это время, прости меня.

– Ничего. – Она меня нежно целует, обнимает, крепко прижимает к себе и говорит мне те слова, которых я так давно ждал:

– Я люблю тебя, Стефано Манчини.

Мне даже не верится, что я опять вместе с ней.

– Я тебя тоже люблю.

Мы стоим, обнявшись, с закрытыми глазами. Нас ласкает солнце, и мы молча дышим друг другом, оставив в стороне все ненужные мысли и наслаждаясь этим мгновением, которое жизнь снова захотела нам подарить.

Потом мы входим в дом и начинаем фантазировать.

– Здесь мне хотелось бы поставить большой телевизор. А сюда, как мне кажется, было бы лучше купить очень длинный диван, и еще один, впереди – когда мы будем приглашать в гости друзей.

– Моих или твоих?

– Наших.

Мы решаем, какого цвета будут занавески, какие унылые картины нужно поменять, и что лето мы будем проводить здесь, с нашими детьми, и что она очень полюбит Аврору.

– Она будет нашей дочкой. Я буду помогать тебе во всем, и Джин, я уверена, будет гордиться своей дочерью и ее мачехой.

Баби изменилась. Или, лучше сказать, она все та же, но более спокойная. Мы продолжаем мечтать о маленьких или больших переменах, о тарелках для кухни, о полотенцах для ванной, о цветах для сада… И, самое странное, мы идем по гостиной, взявшись за руки, словно боясь потерять друг друга снова.