…Отсутствие в доме Тани было на руку Инне. Она по-новому привыкала к мегаполису. Кажется, память вносила коррективы, вытаскивая имена, лица, целые образы. И одно просто не давало ей «прохода» буквально везде и повсюду мелькало. Это был образ О. Б.

Инна неукоснительно думала о нём. Мозг рисовал картинки и на переднем плане был он. Конечно же, ей хотелось увидеть его хотя бы одним глазком. Более она жаждала его появления, так хотелось, чтобы О. Б. ворвался в её жизнь, променяв на неё семью. Она даже строила в раскалённом мозгу сюжет встречи. Это происходило уже не раз особенно ближе к ночи, когда мысль была отдана бурным фантазиям, и просто выворачивала её душу наизнанку. Ей так хотелось ярких картинок секса, что она мысленно разбивала семью О. Б, предполагая, что Эмма, скорее всего, не настолько хороша в сексе, так как та была из тех, кто больше любит деньги мужа.

Тогда как ей Инне О. Б. нужен был как любимый мужчина. Конечно же, тому наверняка нужны были радикальные перемены в сексе, иначе он бы к ней в бытность не бегал.

Он не раз признавался, что хотел бы видеть Эмму жаждущей его объятий, поцелуев, в конце концов, страсти, вымаливающей его ласк секса на грани порно, теряющей голову отдаваясь похотливым чувствам. Но всего этого О. Б. не получал от жены, считая ту фригидной. Тогда как Инна всё это могла дать. И ей так хотелось бы сейчас это дать.

Да она его ещё где-то как-то любила. И знала, что могла бы его держать в своих объятиях так, чтобы тот напрочь забыл жену. В голове крутились разные варианты. Инна продумывала до мелочей, как бы ей принять О. Б. после длительного разрыва в их отношениях.

И вот в один из дней, Инна, не выдержав внутреннего перенапряжения, накопившегося в ней вожделения, перезвонила О. Б. и сказала, что она уже пару дней в Москве и хочет с ним встретиться. Тот, как ни странно тут же согласился. Спросив адрес, узнав, что хозяйки квартиры нет дома, поехал к Инне. Та стала готовиться к встрече.

О. Б. мчался через всю Москву сломя голову. Стоя в пробках, представлял в своих объятиях её жаждущее ласк пышущее жаром роскошное тело, мечущееся в крепких руках от вожделения и страсти.

О. Б. был в нетерпение. Подъехав по адресу, он как угорелый влетев в подъезд, поднявшись на площадку, еще пару минут стоял в немом оцепенении перед дверью, стараясь выровнять дыхание. Решившись, позвонил. Ему открыла Инна, как «пионерка» стоя в короткой юбке и блузке, так похожая на ту Инну, которую он принял на работу.

В темноте в отблеске света с лестничной площадки она выглядела моложе и стройнее, а главное в ней была некая загадочность.

О, Б., вломившись в прихожую, обдал Инну холодом.

С порога снимая плащ, с которого на неё падали капли растаявших снежинок, он, расстёгивая пиджак, небрежно кидая в сторону, сбрасывая с ног туфли, терзая пышущее жаром тело, в объятьях увлекая за собой, повёл Инну в зал.

О. Б. оказавшись внутри комнаты, стал поспешно расстёгивать на ней блузку, сорвав, бросил на пол, как голодный, целуя оголённые части тела, тут же цепкими руками массируя роскошную грудь, томящуюся в ажурном бюстгальтере, вдыхал ее запах.

Инна, не ожидая от него такой прыти, стараясь сдержать его порыв, полушёпотом сказала:

– Подожди! Не так сразу.

Он, затыкая ей ладонью рот поедая взглядом, томно пробормотал:

– Молчи, я ждал этого так долго, что схожу от тебя с ума… – мучая её тело новыми жадными поцелуями и страстными объятиями.

Его руки обследовали каждый уголок её возбуждённого тела. Оно было потное от перевозбуждения. Он не мог оторвать масленый взгляд от упругой пышной груди, что теснилась в бюстгальтере. Когда тот был снят, он буквально впился губами в пылающие соски. Не касаясь руками тела, стремительно снял с неё трусики, кожа покрылась мурашками. Её колотило от желания, но она это всё ещё пыталась скрыть, стараясь быть сдержанной. Он держал её глаза на уровне своих глаз, Инна безмолвствовала. Осторожно сняв с неё юбку, невольно залюбовался её ногами в нейлоновых чулках. Взяв на руки, отнёс в спальню. Положив на кровать, сняв с себя рубашку, брюки, приблизился к ней. Инна дрожала всем телом. Целуя её пальцы ног, он медленно и осторожно снял с неё чулки. Её тело было мраморно белым лишённое возможности двигаться, словно она была под гипнозом его пылких и страстных глаз. Он провёл рукой по гибким линиям женского тела. Инна невольно вздрогнула, губы разжались для поцелуя. Он, целуя, стал брать женскую плоть. Кажется, что она была в его власти. Её тело наслаждалось мужскими ласками. О. Б. же был в нетерпении обладать им. Инна металась по постели. Спальня насыщалась запахами тел, страстным дыханием и не сдерживающими стонами, что повергали в экстаз.

Невольно она подумала: какая же дура вот так сразу отдаваться чужому мужчине.

Посмотрев на свои раздвинутые ноги, ей вдруг стало стыдно. В очередной раз, испытывая оргазм.

Прикусив губу, она сказала:

– Ты мой…

Тот, терзая грудь, пробормотал:

– Твой…

Этого ей было достаточно. Сняв его напряжённое тело, натягивая на себя покрывало, зло выдавила:

– Ты мне больше не нужен. Уходи! Я тебя не люблю. Ты чужой!..

Тот, вскочив с постели зло, сверкая глазами, подскакивая на одной ноге натягивая на себя одежду, с ненавистью выдавил:

– Какая ты дура!..Шлюха!.. – хлопнув дверью, выбежал из спальни.

Через минуту Инна услышала сильный хлопок входной двери.

И тут же разревелась, мечась в истерике по постели сквозь слезы говоря:

– Дура!.. Дура!.. Он теперь никогда не вернётся…

…Кажется, это было прощание с прошлым. Осознав это, ей стало легче, забравшись с головой под покрывало стала думать о своей новой жизни в мегаполисе. Она искала ответы: с чего начать, как жить…

…Мегаполис, это она усвоила уже: жесток, безжалостен, но в нем всё же много компромиссов, что могут сгладить впечатление о нем или же приглушить боль пребывания в нем, если вообще не снять полностью.

Ей хотелось верить, что хороших людей больше, чем плохих, что сможет найти единомышленников. Ведь если вспомнить, как было раньше, то можно отметить тот факт, что в своё время здесь в мегаполисе ей было сделано множество предложений насчёт работы. А это значит, что она не «серая мышь», если на неё обращают внимание. По-большому счету нет абсолютного одиночества изоляции от общества. Как говорится: «На вкус и цвет, и товарищи есть». Так что выбор есть в любом случае. Не стоит бояться завтрашнего дня даже в мегаполисе; кто-то найдёт тебя, кого-то непременно найдёшь ты!

А если уж вспомнить здешнюю жизнь, то придётся заметить, что здесь всё в движении. С утра пораньше спросонья бежишь на работу, и жизнь начинается вновь как бег по кругу. И ты приспосабливаешься, как в принципе и течение времени под тебя. Надо только организовать саму себя. Все проблемы ложатся на твои плечи, так как близкие их не поймут, да, впрочем, и не потянут.

Если задуматься, то можно сказать, что в мегаполисе нет по большому счету любви, есть отношения, секс. На любовь нет времени. Это судьба. А о ней все боятся думать всерьёз. Всем хочется быть счастливыми, а любовь, по сути, вносит много непредсказуемого: Самопожертвенность, страдания. Это в мегаполисе идёт вразрез с карьерой. Ведь попав в мегаполис каждый, хочет жить сегодняшним днём, вносить в жизнь комфорт, яркие краски. И думать о браке как о проекте своей мечты, выстраивая через него или вопреки ему карьеру. На первый взгляд в мегаполисе совершенно иной ход жизни; попавшие в него предельно рационализируют жизнь.

Инна невольно подумала, наверно и с О. Б. у них был проект.

Теперь его нет, а значит, не может быть и любви. Может он просто настоящий житель мегаполиса?! Ищет по ходу в женщине яркие впечатления, что обогащают его своей энергией. Женщина должна быть – молода, красива и любить. Считая, что в очередной раз встретил судьбу. Наверно, как эгоист, он думает, что управляет всем этим, рационально подходя ко всему, как и к любви. Любви он так и не заметил, по одной причине, что сам не любил.

Инна в очередной раз задумалась и это её напугало: может их брак развалился из-за того, что стал пренебрегать её родословной? Кто был он и кем была она?

От этого она содрогнулась, по телу пробежал озноб. Ей стало страшно. Но тут же отмела эту мысль в сторонку, заставляя думать о нем все же чуть лучше. Ей было бы противно считать, что она стесняется своих родителей.

Она понимала, что может её ждать в мегаполисе. Тот, конечно же, заглатывает новеньких, вписывая в свою систему, но она это уже прошла, поэтому за права под солнцем готова побороться, и намерена сделать свой проект в ее стремлении к лучшему, своими же руками, поможет самой себе искоренить как неуникальность, так и несовершенство. Ради этого и сорвалась из Раненбурга уставшая от серой жизни постылой обыденности.

Инна, внутренне, как никогда была готова встретиться с глазу на глаз, со своей судьбой рискуя через познания внутреннего «Я», и та ей в этом поможет и подарит любовь. На этой мысли скинув с головы покрывало, глядя за окно, Инна, впадая в дрёму, незаметно уснула.

Сон был тревожным. Она в нем видела своё будущее вперемешку с прошлым. Кто-то, пока ей ещё неизвестный мужчина, оттаскивал её от О. Б., которого в свою очередь отдирал от неё Павлик, что был чертовски пьян. А Гришка, цепляясь за всех сразу только нещадно матерясь, говорил, что «всех их сделает…»

О. Б. клял судьбу за то, что та вообще когда-то вошла в его жизнь. Она плакала, не понимая за что всё это ей, ведь где-то как-то она любила и одного и второго только не третьего.

Она билась с ними, стуча в грудь О. Б., Павла и Гришки, с криком разнимала, молила, в слезах выкрикивая:

– Да прекратите уже, достали. Я не ваша!.. Валите!

Но те старались её обнять, выкручивая её плечи на 180 градусов. Она чувствовала себя заложницей в их руках. «Разменной монетой!»

Четвёртый мужчина буквально вырвал её из их цепких рук, обняв, сказал:

– Пойдём со мной! Ты самая лучшая!.. Я тебя давно заметил… – послышалась музыка Шопена.

Она, ничего не понимая, смотрела на расплывчатое лицо мужчины, с тревогой оглядываясь по сторонам, не находя рядом не фортепьяно, не виолончели, не скрипки. Образ мужчины таял прямо на глазах, бесследно исчезая в виде серой дымки. Это её напугало, Посмотрев вокруг, Инна не нашла ни Павла, ни О. Б., ни Гришки…

…Теряя нить с нереальностью, спросонья понимая казус всего произошедшего, Инна стала прислушиваться и поняла, что это мелодия души. Она стала напрягать память, желая вспомнить лицо мужчины, но так и не смогла.

За окном было утро, посмотрев на первые блики солнечных лучей, улыбнувшись, сказала:

– Кажется, прошлое отстало от меня… – посмотрев в потолок, перекрестившись, протараторила:

– Спасибо, Боже, что ты мне помог!..

Она знала, что впереди больше не будет тех испытаний, через которые её протащила судьба. Теперь она не спрашивала: за что?! Понимая, что это было во благо, чтобы она, Инна, стала сильнее и впредь не боялась жить, любить, да если нужно и терпеть тот или иной «напряг» данный ей свыше. Тем более что всё рассчитано не кем-то, а Им. Никто не несёт не своё или больше, чем может выдержать.

Зимнее солнышко за окном говорило об одном: «Надейся и жди! Вся жизнь впереди!»

День, показалось, радовал. Ей позвонила Таня и сказала, что она пока поживёт у Аркадия. Ничуть не удившись, что уже «у Аркадия»; невольно вспомнилось, что где-то когда-то уже это от кого-то слышала, в прошлом; Инна, смеясь, сказала:

– Ладно, живи!.. Я пока постараюсь найти работу, чтобы не скучать.

Та так обрадовалась, что даже посоветовала одно рекламное агентство, где работал заместителем генерального директора Анатолий Коновалов, очень хороший друг Стамбовского. Немного подумав, продолжила, говоря, что тот «клеился» к ней, так что можно отрекомендоваться её подругой. Инна наскоро записала координаты и номер телефона. Сказав, что попробует связаться, потом созвонится и расскажет, что и как.

Таня довольная, что всё-таки чем-то помогла подруге, с лёгким сердцем попрощалась.

Оставшись одна со своими мыслями, Инна стала ломать голову: с чего начать? Ответ пришёл сразу: с себя!.. Поэтому она тут же поспешила в ванную, решив для начала принять душ, а там посмотрит, что и как.

Встав под горячий душ, она незаметно расслабилась, ощущая себя в полном комфорте и покое. Она провела по линиям тела, показалось, что немного похудела, но ей это понравилось.

Лукаво улыбнувшись, произнесла:

– Мужичка бы! Точно съел меня такую раскрасавицу!.. – выскользнув из-под струи.

Накинув халат, посмотрела в зеркало и замерла в недоумение: отражение ей улыбалось.

Она тихо сказала:

– Прости родная! Столько мучила, но теперь мы с тобой свободны от всех и вся. Я люблю тебя! – улыбнувшись, выключив воду, выбежала из ванной.

И уже шлёпая мокрыми босыми ногами по коридору, побежала в спальню. Оказавшись там, сразу достала чемодан начала искать подходящий наряд для выхода в люди. Посмотрев за окно, заметив всю ту же снежную порошу и моросящий снег, решила, что красота хоть и требует жертв, но одеться надо потеплее, болеть ей абсолютно не хотелось.

Потом все же передумала, вспомнив, что Таня сказала об Анатолии Коновалове. Её пробило как будто разрядом молнии, в мозгу стучало: «Бабник!»

Инна не знала, как ей вести на встрече с таким человеком, судя по окружению Тани и Стамбовского того можно удивить только сексуальностью. Она невольно испугалась, так как потеряла интерес заниматься собой, в ней внутри было что-то надломлено, как оказалось совсем не уверена в себе. И немудрено!.. Столько катаклизм пережить; вообще не захочешь делать карьеру. Её же делали многие и к тому же любым способом. Как, впрочем, и она через постель. Где уж там желать влюбляться?! Это пугало тем, что не справится с задачей, только не могла скрыть желания попробовать себя в этом, вдруг…

…Ей надо было обдумать ситуацию. Однако спонтанные мысли сбивали с толку. Она направилась на кухню, чтобы выпить чай с мелиссой, обычно успокаивал. Поставив чайник, Инна стала ждать, когда тот закипит.

Невольно окунулась в фантазии, те буквально роились в голове, настаивая на том, что именно так и будет.

Она стала включаться в игру подсознания; предполагая, как будет проходить встреча с новоявленным «бабником». Ей было так любопытно, что пошла на поводу шальных мыслей «как это будет».

Инна устала от всех своих бывших, те сделали её «слабым звеном». Где-то как-то радовало, что всё же жизнь вносит нечто новенькое.

Главное правильно использовать шанс, который как манну подаёт судьба. Она вспомнила Павлика, как последнего, кто втоптал её в грязь и хотелось отомстить, доказать, что и она может быть не хуже его Иришки. О Гришке даже не вспомнила. Транзитный пассажир в её жизни. Эпизод, который должен быть вычеркнут из памяти и как можно быстрее – напрочь и навсегда. От такой мысли у неё загорелись глаза. Она почувствовала в себе проснувшуюся от дрёмы женщину, и той хотелось: жить, дышать, любить, а если уж не любить, то держать на коротком поводке мужиков и использовать тех по максимуму. В ней разыгралась фантазия насчёт предстоящей встречи. Она тут же представила, как созвонившись с Коноваловым, поспешила на встречу, отправившись по адресу…

…Офис был достаточно «видным», по всей видимости, рекламное дело было поставлено на широкую ногу. Войдя в приёмную, Инна нос к носу столкнулась с секретаршей, что вышла с пустым кувшином из одной из дверей.

На ней было написано «Зам. генерального директора». Секретарша, оглядев посетительницу с ног до головы, с ехидством спросила:

– Вы к кому?

Инна поспешила сказать, что её ждут… – назвав фамилию.

Та, хмыкнув, на ходу пробурчала:

– Заходите! Прямо заждался.

Инна поспешила войти в указанную дверь.

Коновалов сидел за столом к ней спиной и отреагировал по-своему, рявкнув:

– Кого ещё там принесло? – тут же разворачиваясь, прокрутившись в винтовом кресле.

От неожиданности спросил:

– Вы ко мне?

Инна кивнула. Сказав, как пароль: «Я от Тани». Тот сделал недоуменное лицо и суховато пригласил сеть в кресло, напротив. Инна поспешила сесть, расстегнув пальто, занеся ногу за ногу. Тот невольно уловил границу, где кончаются чулки, что виднелась из-под короткого платья; сразу отметил, что дамочка не в колготках, а в чулках с кружевной резинкой. Он отдал должное выбору цвета, платье было красное с большим вырезом. Тот буквально впился взглядом в её пышную грудь. Замок впереди разыграл в нем фантазию. Коновалову так и хотелось расстегнуть и посмотреть, что скрыто от глаз. Заглотнув слюну набрав по селектору секретаршу, попросил принести два кофе.

Та вошла через пару минут, с гордостью неся на вытянутой руке поднос с кофе, оценив обстановку, резко поставила на стол, демонстративно выходя из кабинета.

Коновалов галантно предложил даме кофе. Инна, взяв в руку чашку, стала мелкими глотками пить.

Тот, держа чашку перед лицом, прятал за ней свой взгляд, за парами горячего кофе скользя им по её груди спускаясь вниз, рассматривая её ноги, и тут заметил кружево нижнего белья. Это его просто взбудоражило. Его глаза озарились в желание встать и подойти к ней, возможно, чтобы проверить предположение, что та его, таким образом, соблазняла. Так он и сделал. Инна от неожиданности вздрогнула. Он, взяв из её рук чашку ещё дымящегося кофе, отпив глоток, поставил на стол, прижимая ту как можно ближе к себе, приглушённо прошептал на ухо:

– Ты специально надела чулки и красное платье с вырезом? Тебя Танька научила?

Инна, не понимая его, попыталась вырваться. Это его завело. Расстегнув молнию на платье, стал лапать, тиская в руках большую грудь, щипая за соски. Отчего Инне хотелось вскрикнуть, но тот, обдавая её лицо горячим дыханием предупредительно прошипел:

– Молчи… Мы не одни.

Инна была вынуждена молчать. Коновалов подхватив её на руки, с лёгкостью положил на стол, поцелуи становились жадными и всё ниже. Инна поддалась искушению, отвечая на его ласки одаряя томным взглядом, еле слышно шепнула:

– Могут войти…

Тот уперевшись головой в живот упивался ароматом её тела. Ей, как и Коновалову не хватало остроты впечатлений; раздвинув ноги, она ждала продолжения. И оно произошло. Расстегнув молнию на брюках, возбуждённый мужчина вошёл в неё. Он это делал так нежно и уверенно, что она не противилась.

Инне нравилось, как Коновалов ласкал её тело, которому давно хотелось секса на всю катушку, чтобы забыть о других эпизодах в личной жизни. Она поддалась его желанию, не уступая и своему. Это была игра в «поддавки», бонусом был страстный секс. Инна изнывала в ожидание оргазма, поэтому ускоряла темп, становясь «ведущей», отчего Коновалов терял голову, тиская в объятьях признаваясь, бормотал:

– Такой как ты у меня ещё не было!.. Ты принята в штат. Ты просто – «конфетка!» – меняя темп.

Она, испытывая блаженство, уткнувшись ему в плечо, тихо стонала, тем самым заводя ещё больше. Инна приходила от этого в восторг, считая, что теперь из него можно вить верёвки…

…Свисток чайника дал знать, что вода вскипела. Фантазии резко оборвались, ей вдруг стало стыдно, как она вообще могла о таком подумать.

Посмотрев на себя вспотевшую от перевозбуждения, найдя, что трусики уже не свежие побежала в ванную умыться и сменить те на другие. Приведя себя в порядок, глядя в зеркало подытожила:

– Никогда! Не собираюсь устраиваться через случайный секс, уже прошло то время.

Строго посмотрев на своё отражение, хмыкнув, произнесла:

– Ещё не дура и так пробьюсь!.. – сделав воздушный поцелуй, выбежала на кухню.

Там выпив две чашки чая, подумала, что надо перезвонить Коновалову.

Тот был в курсе. Ему уже перезвонила Таня и расписала всю Иннину жизнь в красках. Поэтому он попросил подъехать к нему в офис.

Инна не замедлила навести марафет, нанеся лишь лёгкий макияж, одевшись по-деловому, оставшись довольна, сама собой, поспешила на выход, считая, что как деловая женщина не имеет права опаздывать. Ей хотелось попробовать себя на «вдруг»…