Как известно, кайзеровская Германия и Австро-Венгрия потерпели в ходе Первой мировой войны сокрушительное поражение. По Версальскому мирному договору к Франции была возвращена Эльзас-Лотарингия, от Германии отошли значительные территории, включённые вместе с проживающими там немцами в состав вновь образованных государств – Польши и Чехословакии. Саар на 15 лет переходил под управление Лиги Наций. Территория Германии оказалась разрезанной Данцигским коридором на две части. Сам Данциг был объявлен вольным городом. К Литве отошёл город Мемиль. (Клайпеда). Часть территорий Германии отошли к Бельгии и Дании. Германия лишилась всех своих колоний. Вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной 50 км подлежала демилитаризации. Там запрещалось даже временно находиться воинским частям. Вооружённые силы Германии не должны были превышать 100 тысяч человек. Отменялась обязательная военная служба. Запрещалось производство многих видов вооружения, в том числе выпуск боевых самолётов и бронетехники. Победители захватили оставшуюся часть флота, на строительство новых кораблей были введены жестокие ограничения, запрещалось строительство подводных лодок. Германия обязалась возместить в форме репараций все убытки, понесённые в ходе войны, правительствам и отдельным гражданам стран Антанты. Лоскутная Австро-Венгрия разлетелась на составные части. На её территории возникли новые государства Австрия, Венгрия и Чехословакия, значительная часть её территории отошла к Югославии, Румынии, Италии и Польше. Из состава России выделились Финляндия, Литва, Латвия, Эстония и Польша, Румыния захватила Бессарабию. Границы новых государств иногда устанавливались не по этническому принципу, а там, где остановились противостоящие армии. В состав Польши вошли Западная Украина и Западная Белоруссия. Польша также присоединила главный город Литвы Вильно (Вильнюс), и столицей Литвы стал Каунас. Коренные жители в основном не переселялись в свои национальные государства, а, оставаясь на местах, составляли иногда значительное меньшинство нации. Поэтому и возникло довольно много спорных территорий и границ между государствами.

В России пришедшие к власти Ленин и Троцкий провозгласили курс на всемирную революцию, они считали, что Россия – это площадка для всемирной революции. Но вначале надо было защититься от мировой буржуазии. У истоков создания Красной армии стоял нарком обороны и, по существу, Верховный Главнокомандующий вооружённых сил советской республики Лев Троцкий. Председатель правительства – Совета Народных Комиссаров (кратко – Совнаркома) Ленин поставил задачу: «для защиты нашего государства надо создать трёхмиллионную армию». Троцкий понял, что для создания такой армии надо привлечь офицеров и унтер-офицеров царской армии. Если в период после Февральской революции и в первое время после Октября происходило избиение офицеров, то с организацией Красной армии офицеров и унтер-офицеров стали туда призывать. Так что большинство командного состава Красной армии составили бывшие офицеры и унтер-офицеры царской армии. И их было даже больше, чем во всей белогвардейской армии. Причём, большая часть царского Генерального штаба и преподавательского состава военных учебных заведений также вынуждена была служить в Красной армии. Конечно, не все офицеры были довольны советской властью, были заговоры против неё, но большинство добросовестно служили новой власти. В Красной армии тогда было двоевластие. Всю деятельность командиров Красной армии контролировали комиссары. Боевые приказы и другие документы подписывал командир части или соединения, но все они были недействительны, если они не были скреплены печатью, находившейся у комиссара. Такое двоевластие власти часто мешало успешно вести боевые действия. К 1922 году, несмотря на то, что Красной армии удалось подавить противодействующие ей силы, а войска интервентов 14-ти иностранных государств вынуждены были по требованию общественности этих стран покинуть территорию России, экономическое положение в стране ухудшалось. Повсеместно росло недовольство населения всей страны, в том числе рабочих и крестьян, политикой, так называемого, военного коммунизма. Кронштадтское восстание, восстания крестьян в Тамбовской губернии и на Украине были зверски подавлены Красной армией. Экономическое положение осложнилось засухой в нижнем Поволжье, где от голода умирало большое количество людей, а советская власть не могла оказать им помощь.

В самой руководящей коммунистической партии возникло недовольство низов своими руководителями. Поэтому приход к власти новых руководителей во главе со Сталиным большинством партии был встречено с надеждой на улучшение.

Сталин

Сталин был избран в апреле 1922 года Генеральным секретарём ЦК ВКП(б). Вследствие болезни и смерти Ленина он взял в свои руки полностью власть в партии и в государстве. Сейчас у нас в стране идёт негласная дискуссия о роли Сталина. Одни люди отзываются о нём крайне отрицательно, черня дёгтем всю его деятельность, другие считают, что он был гений, имевший только положительные черты. На самом деле Сталин был величайшей, сложной и противоречивой фигурой со многими достоинствами и недостатками. Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин), по национальности грузин, родился 9 (21) декабря 1879 года в Грузии в городе Гори в семье сапожника. В 1894 году окончил Горийское духовное училище и поступил в Тифлисскую православную семинарию. В августе 1898 года вступил в РСДРП. В 1899 году перед выпуском из семинарии был из неё исключён за революционную деятельность. Таким образом, Сталин имел неплохое по тем временам образование – он прошёл почти полный пятилетний курс духовной семинарии, то есть практически имел среднее профессиональное образование. Сталин неоднократно был арестован с высылкой в северные края, откуда совершал многочисленные побеги.

В 1912 году он был кооптирован в состав ЦК партии и возглавил её русское бюро. Сталин подготовил первый выпуск газеты «Правда» и написал свою первую работу «Марксизм и национальный вопрос». Он обладал ясностью мысли и чётким кратким её изложением. Помню, как трудно было конспектировать его труды. Просто невозможно было изложить его произведения более кратко, чем написал он, не искажая их смысл. После Октябрьского переворота Сталин в правительстве Ленина получил должность наркома по делам национальностей. Во время гражданской войны Сталину поручали ряд ответственных поручений, в том числе в Царицыне (Сталинграде-Волгограде) и в Петрограде, но он не был, как это показывали в своих произведениях писатели сталинских времён, правой рукой Ленина. Вообще между большевиками, которые, как Сталин, жили всё время в России в подполье, неоднократно арестовывались и ссылались в северные края, где теряли своё здоровье, и теми, кто в прекрасных условиях жили за границей, была скрываемая неприязнь, тем более что последние заняли главные руководящие посты в государстве и партии. Это был и сам председатель совнаркома Ульянов (Ленин), и негласный заместитель Ленина нарком обороны Лев Бронштейн (Троцкий), председатель ВЦИК Яков Свердлов, руководитель парторганизации Петрограда Зиновьев, Каменев (Розенфельд) и ряд других деятелей партии. Илизаров Б. С. даёт Сталину характеристику, с которой логически нельзя полностью согласиться. Она противоречива в своём изложении: «Опыт первой половины жизни, проведённой среди антисоциальных элементов, воров и других отщепенцев, оставил след – психологические комплексы, от которых он так и не освободился. Сталин был груб, не образован. Он был человеком, который никому не доверял и сам не вызывал доверия. Сталин выходил из себя, в гневе набрасывался на того, кто ему противоречил или возражал. Эти первобытные свойства (которые Троцкий и другие члены политбюро называли у Сталина «азиатскими») были особенно заметны на фоне остальных революционеров. Он был вынужден скрывать неприязнь к тем, кто лучше его был образован, жил за границей, знал языки. Он был непревзойдённый лицемер и лицедей… приучил себя к сдержанности. Хитрость и коварство были его второй натурой. Сталин, в отличие от Гитлера, любил читать. Его библиотека, в основном, состояла из книг по политике, марксизму и истории. Сталин не просто любил читать, а постоянно работал с книгами, о чём свидетельствуют многочисленные пометки и закладки в самых разнообразных изданиях. Его личная библиотека насчитывала не менее 20 тысяч книг. Как свидетельствуют его записи, они «склассированы» так: философия, психология, социология, политэкономия, финансы, промышленность, сельское хозяйство, кооперация, русская история и история зарубежных стран, дипломатия, внешняя и внутренняя торговля, военное дело, национальный вопрос, съезды и конференции, положение рабочих и крестьян… кроме того, профсоюзы, беллетристика, художественная критика, журналы политические и естественнонаучные, словари, мемуары. В конце списка «антирелигиозная макулатура». Этот список иллюстрирует широту интересов вождя и его умение систематически мыслить. Приятным и даже очаровательным в общении признавали его многие мировые государственные деятели: Черчилль, Рузвельт, де Голь и известные писатели Барбюс, Роллан, Фейхтвангер, Уэллс и другие». Как очевидно, что если Сталин в начале своего восхождения к высшей власти был груб, то, как же он смог набрать достаточное количество своих сторонников, с которыми он и пришёл к власти? Сталину было поручено заниматься укомплектованием кадров партии. Троцкий, надеясь на свой большой авторитет, не придал большого значения подбору кадров партии. Сталин же по мере возможности ставил на руководящие посты своих людей. По мере того, как деятельность верхушки партии и правительства вызывали недовольство народа и рядовых коммунистов, у Сталина появлялось всё больше сторонников. И, наконец, когда политика Троцкого и его сторонников всемирной революции потерпела крах, Сталин в 1922 году выдвинул предложение создать для руководства ЦК партии должность Генерального секретаря, на которую он и был избран. Ленин к этому времени стал совершенно недееспособен, и руководство партии перешло к Сталину. Троцкий после смерти Ленина ещё пытался вернуть былую власть, но потерпел сокрушительное поражение. Партия пошла в основном за Сталиным, провозгласившим политику построения социализма в одной стране. Сталин пришёл к власти, когда курс Троцкого и Ленина на всемирную революцию потерпел полный крах, революционные выступления в Венгрии, Германии, Финляндии, Прибалтике и в других странах были подавлены. Сталин, хотя и поддерживал через Коминтерн коммунистические партии всего мира, провозгласил политику построения коммунизма в одной стране и, соответственно, обороны её от окружавших её капиталистических стран. Сталин, осуждая Троцкого, всегда демонстрировал приверженность к ленинским идеям, но на самом деле проводил курс противоположный курсу Ленина-Троцкого. Народное хозяйство страны было разрушено гражданской войной. От тифа и испанки погибло больше народа, чем от пуль на фронте. Страшная засуха в Поволжье уничтожила все сельскохозяйственные культуры. Наступил страшный голод. Партии пришлось отказаться от политики военного коммунизма и перейти к новой экономической политике, НЭПу, разрешавшей частную предпринимательскую деятельность. Первоначальной задачей было восстановление разрушенной гражданской войной промышленности. Как происходило восстановление промышленности, прекрасно показал в своём произведении «Цемент» Фёдор Гладков.

Примерно к 1925 году довоенная промышленность была восстановлена, но это была промышленность недостаточно развитой в промышленном отношении России. А для обороны страны от капиталистического окружения требовалось создать промышленность, которая была бы независима от внешнего окружения. И в первую очередь требовалось создать так называемую тяжёлую промышленность – промышленность, производящую средства производства. Нэповская буржуазия была способна только восстановить мелкую лёгкую и пищевую промышленность, так как все крупные промышленники бежали за границу или были уничтожены. Поэтому для создания тяжёлой промышленности надо было собрать все внутренние силы. Для увеличения обороноспособности страны необходимо было произвести индустриализацию страны и создать крупные сельскохозяйственные предприятия. Как это происходило, лучше всего можно видеть по решениям съездов ВКП(б). На 14-ом съезде, проходившем 18–31 декабря 1925 года, был провозглашён курс на индустриализацию страны. На съезде развернулась острая борьба Сталина с многочисленными противниками его нового курса, и в первую очередь это были Троцкий, Зиновьев и Бухарин.

На 15-ом съезде партии были приняты директивы по составлению первого пятилетнего плана, был принят план коллективизации сельского хозяйства. Съезд одобрил исключение из партии Троцкого, Зиновьева и ещё 75 активных членов партии. После съезда из партии было исключено около 10 тысяч членов.

На 16-ом съезде партии было принято решение выполнить первую пятилетку за четыре года, создать на востоке вторую угольно-металлургическую базу на Урале и в Кузбассе, построить тракторный завод в Челябинске, машиностроительный – в Свердловске, автомобильный – в Нижнем Новгороде, комбайновые – в Новосибирске и Саратове, создать крупные сельскохозяйственные предприятия с ликвидацией кулачества как класса. Съезд провозгласил, что СССР превратился в индустриально-колхозную державу и призвал на борьбу с бюрократизмом для систематического повышения производительности труда.

17-ый съезд партии проходил с 26 января по 10 февраля 1934 года и получил название «Съезд победителей», негласно названным впоследствии «съездом расстрелянных» – из 139 членов ЦК и кандидатов в члены ЦК было репрессировано 108 человек. Съезд утвердил план второй пятилетки, а также определил 5 путей развития народного хозяйства:

1. Ликвидация капиталистических элементов и классов вообще, окончательная ликвидация на основе полного завершения коллективизации крестьянских хозяйств и кооперирования всех кустарей и частной собственности на средства производства, ликвидация многоукладности экономики Советского Союза и установление социалистического способа производства, как единственного. Превращение всего трудящегося населения страны в активных строителей социалистической собственности.

2. Завершение технической реконструкции всего народного хозяйства СССР на базе, созданной в период первой пятилетки и идущей по пути дальнейшего быстрого подъёма промышленности, производящей средства производства (тяжёлой промышленности).

3. Более быстрый подъём благосостояния рабочих и крестьянских масс, и при этом решительное улучшение жилищного и коммунального дела.

4. Укрепление экономических и политических позиций пролетарской диктатуры на основе союза рабочего класса с крестьянством для ликвидации капиталистических элементов и классов вообще.

5. Дальнейшее укрепление обороноспособности страны.

Политике индустриализации способствовал мировой экономический кризис 1929-32 годов. Капиталисты, в первую очередь США, были готовы предоставить СССР оборудование различных заводов тяжёлой индустрии с передовыми для того времени технологиями. Но для этого требовалась валюта или драгоценности. Были открыты специальные магазины-торгсины (торговля с иностранцами), которые, кроме продажи товаров иностранцам, продавали за драгоценности советскому населению дефицитные промтовары и продукты питания. Пришлось продавать произведения искусства из запасников музеев, которые, по мнению экспертов, имели второстепенное значение. Но основным продуктом экспорта, который тогда могло предоставить советское правительство, были зерновые культуры – пшеница. В СССР крупное сельское хозяйство помещиков и землевладельцев было ликвидировано в ходе гражданской войны, вся земля была объявлена государственной собственностью. На селе на каждую, как говорится, душу, мужскую или женскую, выделялся земельный надел. Но не все люди стремились обрабатывать эти земли. Одни предпочитали всю или почти всю полученную землю отдавать в аренду, а сами шли в батраки. Другие обрабатывали часть земли сами, часть отдавали в аренду, потому что не хватало сил и здоровья обрабатывать весь полученный участок. Но находились семьи, которые могли и желали обрабатывать не только свою землю, но брать ещё часть земли в аренду, привлекая иногда для её обработки батраков, что не противоречило законам того времени. Но в основном такие семьи трудились сами, и при слабой механизации труда им приходилось работать, как говорится, от зари до зари. Такой порядок сохранялся почти все двадцатые годы. Этим трудягам даже выдавали поощрительные грамоты, потому, что иначе земля, которые они брали в. аренду, не обрабатывались бы. Государство за пользование землёй получало с крестьян налог сельскохозяйственными продуктами. Конечно, производить такое большое количество сельскохозяйственных продуктов, особенно товарного зерна, как это производили крупные хозяйства царской России (чаще всего сравнение шло с выпуском продукции промышленности и сельского хозяйства в 1913 году), мелкие крестьянские хозяйства не могли. Кроме того, были и затруднения с получением налога. Поэтому проблема организации крупных сельскохозяйственных предприятий была необходима. Бухарин предложил план организации крупных сельскохозяйственных хозяйств, но его план был отвергнут, а сам Бухарин был обвинён в пособничестве кулачеству. В 1929 году был принят другой план – план сплошной коллективизации, в основном принудительной, и ликвидации кулачества как класса. Самые зажиточные крестьяне объявлялись эксплуататорами мироедами-«кулаками», всё их имущество конфисковывалось, а самих «кулаков» вместе с их семьями отправляли в северные края. Помещённые в забитые народом теплушки, кулаки гибли. Часть их умерла в дороге, часть – на необустроенных землях по прибытию. В организованных колхозах, особенно в первый период их создания, царила неурядица, так как во главе колхозов встали люди, которые не могли наладить хозяйство в своё время на своём маленьком наделе. Но государство от организации колхозов очень выгадало. Теперь оно в качестве налога и за работу МТС (машинно-тракторные станция) забирало почти всю продукцию колхозов, оставляя минимум выдачи на трудодни. Навряд ли Сталин планировал так называемый голодомор. Просто он не мог представить, что в богатых плодородных областях будет, как говорится, под метёлку изъято всё продовольствие, и наступит голод. На мой взгляд, в голодоморе виновато местное руководство, которое очень перестаралось. Можно ли было провести коллективизацию гораздо гуманнее? На мой взгляд, можно. Ведь предлагал Бухарин другой путь организации крупных сельскохозяйственных предприятий. Но проводить коллективизацию было необходимо. Именно благодаря коллективизации у нас в войну не было особо больших проблем с питанием и с сырьём для текстильной промышленности, производства боезапасов и для других целей. Да, крестьянство от организации колхозов понесло большие потери, но для развития промышленности такое неустройство деревни было выгодно: большое количество крестьян хлынуло в города, обеспечивая необходимой рабочей силой заводы и фабрики. В течение примерно десяти лет была создана могучая индустрия, без которой победа в современной для того времени войне была невозможна. Конечно, развитие индустрии шло не так гладко, как хотелось. Вчерашним крестьянам не так уж легко удавалось освоить технику, поэтому были довольно частые выходы её из строя, в которых невольных виновников аварии обвиняли в умышленном вредительстве с суровыми последствиями. Да, были все зверства Народного Комиссариата Внутренних Дел – НКВД – с их ГУЛАГом и массовыми расстрелами часто совершенно невинных людей, которые описывал Солженицын и ряд других авторов. Да, во имя карьеры многие работники НКВД фабриковали дела на совершенно невинных людей, но гораздо чаще вина всё же была, но не настолько большой, чтобы за неё наказывать так сурово. Другая часть авторов, описывающих события того времени, правдиво указывая на все достижения нашей страны в этот период, стараются частично или полностью отрицать все негативные стороны, ставя этим под сомнение вообще правдивость их произведений. Да, во весь период правления Сталина были большие и суровые репрессии, да, народы СССР понесли в войне громадные и во многом напрасные потери по вине наших военачальников, в первую очередь Жукова, последствия которых дошли до наших дней. Репрессиям подвергались все народы СССР, в том числе русские и грузины. Всё это – наша история, тяжёлая, кровавая, которая взвалилась в основном на плечи русского народа, который понёс самые большие утраты во всём 20 веке и продолжает нести их вплоть до настоящего времени. И надо изложить эту историю великого народа как можно правдивее, чтобы не повторять совершённые ошибки в будущем. На 17-ом партии при подсчёте голосов за членов Политбюро ЦК ВКП(б) за Сталина многие не проголосовали. Много голосов получил Киров, который в то время был первым секретарём Ленинградского обкома партии. Первого декабря 1934 года на бытовой почве Кирова убил коммунист Николаев в Смольном. Но Сталин обвинил в его убийстве членов оппозиции партии. Начались массовые аресты. Особенно большие репрессии были произведены в Ленинграде, где пострадали в основном интеллигенция и бывшие дворяне. Репрессии всё нарастали, но особенно они усилились в 1937-38 годах. Под руководством наркома внутренних дел Ягоды страна покрылась многочисленными концлагерями во главе с Главным управлением лагерей – знаменитым ГУЛАГом. Репрессии всё время нарастали, и особенно усилились в 1937 и 1938 годах. Теперь уже под удар попали и высшие партийные и государственные деятели. Врагом народа объявили и расстреляли наркома НКВД Ягоду. На его место пришел Ежов. Разгрому были подвергнуты и вооружённые силы. Карпов приводит данные о репрессиях среди высшего командного состава армии и флота.

Репрессировано:

● из пяти маршалов Советского Союза – три;

● из двух армейских комиссаров 1-го ранга – два;

● из двух флагманов флота 1-го ранга – два;

● из двух флагманов флота 2-го ранга – два,

● из шести флагманов 1-го ранга – шесть;

● из 15-ти флагманов 2-го ранга – девять;

● из четырёх командармов 1-го ранга – два;

● из 12 командармов 2-го ранга – 12;

● из 15 комиссаров 2-горанга – 15, из 67 командиров корпусов – 60;

● из 28 корпусных комиссаров – 25;

● из 199 командиров дивизий – 136;

● из 97 дивизионных комиссаров – 769, из 397 командиров бригад – 221;

● из 36 бригадных комиссаров – 34

В результате кровавых партийных чисток, особенно в 1936-38 годах, Сталин добился неограниченной власти, с этого момента никто не смел ему указать на его ошибки. Василевский писал о предвоенных «чистках»: «Что сказать о последствиях для армии 1937-38 годов? Без тридцать седьмого, возможно, и не было войны в сорок первом. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, которая у нас произошла». Погибли самые опытные, талантливые и преданные Родине защитники, которые в годы войны принесли бы огромную пользу. Горбатов в своих мемуарах пишет, что когда грянула война, его до пота прошибли прежние опасения: как же мы будем воевать, лишившись столько опытных командиров ещё до войны? Сейчас некоторые авторы стремятся показать в своих произведениях, что репрессии не носили очень широкий характер, и что они были обоснованы. Но я, как человек, ставящий при исследовании, в первую очередь логику, хочу отметить отсутствие логики в обвинении большинства репрессированных. Очень многие из них обвинялись в шпионаже. Но логически совершенно ясно, что они не были агентами иностранной разведки. Зачем известным людям, пользующимся любовью и признанием народа, становится предателями своего народа – презренными шпионами? А вот обвинения их следователями НКВД, в том, что они шпионы нескольких государств, говорили о том, что у них не было фактов причастности их к враждебным замыслам, и все обвинения, как говорится, высасывались из пальца.

Истину можно было бы узнать из архивов НКВД, но, как пишет Игорь Курляндский: «Многие спецсообщения Ягоды, Ежова, Берии, Меркулова, Абакумова Сталину и переписки отделов НКВД закрыты. Получается, что Центральный архив ФСБ прямо препятствует объективному и всестороннему изучению истории не только сталинского террора, но и террора в отношении церкви и государства с 1920 по 1950 год, проходивших в значительной степени по линии спецслужб. На базе архивных данных видно, что региональные власти играли решающую роль в репрессиях 1937 года. Сталин развернул масштабную чистку Красной армии с целью избавления авторитетных мыслящих военачальников, сделав ставку на дисциплинированных преданных лично ему командиров». Так как основные события, изложенные в этой книге, происходили в период, предшествующий началу Великой Отечественной войны и примерно до 1946 года, где главную роль играл Сталин, то сразу перейдём к послевоенной деятельности Сталина. Сразу скажу, что это самый тёмный неосвещённый период его жизни. Каких-либо достоверных источников, которым можно верить, у меня нет. Ясно, что Сталин был болен. Напряжённая работа, особенно в годы войны, подорвала его здоровье, у него был инсульт. На 19-ом съезде партии был первый и единственный случай, когда отчётный доклад съезду делал не сам руководитель партии, а секретарь ЦК КПСС Маленков. Ясно, что этим Сталин указывал на своего преёмника. Сталин также просил об отставке, но его упросили остаться на посту лидера партии. Многие авторы пишут, что это Сталин делал политический манёвр, а на самом деле готовился к новым репрессиям. На мой взгляд, он действительно устал и хотел только отдыхать, но судить, как было на самом деле, я не могу, так как нет достоверных источников о его жизни и деятельности в этот период. Ясно только, что в этот период шла ожесточённая подковерная борьба за власть, одним из проявлений которой было ленинградское дело. Маленков, Хрущёв и Шкирятов ложно обвинили ряд выдвигавшихся руководителей: Кузнецова А. А. – секретаря ЦК ВКП(Б), Попкова П. С. – первого секретаря Ленинградского обкома, Вознесенского Н. А. – председателя Госплана, и ряд других партийных и государственных деятелей в намерении создать отдельную Русскую компартию в противовес ВКП(б). Расследовать дело поручили министру госбезопасности Абакумову. Всего было репрессировано 214 человек, из них было расстреляно 23 человека. Тысячи людей были исключены из партии и потеряли свою работу. Большая часть репрессированных была ленинградцами, героически защищавшими город от немцев. Был закрыт музей обороны Ленинграда, экспонаты были расхищены. Комиссией ЦК КПСС в 1954 году все, проходившие по ленинградскому делу, были оправданы, но вину за их репрессии возложили на Абакумова, который был расстрелян. Эти события описаны в книге Солсбери «900 дней блокады». Из мемуаров Жукова видно, что его очень сильно задела эта книга, и он обвиняет автора в антисоветской направленности. Критикуя Солсбери, Жуков пишет: «Книга обладает многими внешними признаками научности: факты и цифры даны со ссылками на источники. Однако более глубокое знакомство с книгой Солсбери показывает, что она яркий образец необъективности и предвзятости. В конечном счёте, создаётся впечатление бессмысленности и ненужности жертв… Не раскрывается в ней и значение 900-дневной героической обороны города Ленина для всего хода войны. Следовательно, получается так, что жертвы и 900-дневная героическая оборона были необходимы для нашей победы, а вот, если бы мы прорвали в начале ноября 1941 года блокаду Ленинград, то и не было бы 900 героических дней, чудовищных жертв и той роли, которые они сыграли «для всего хода войны». Браво, Жуков! На самом деле Жукова задели те моменты, где показан его стиль руководства, который сводится лишь к требованию «ни шага назад» под угрозой расстрела. Но уж в наши дни надо как-то отличать героическое от трагического! Да, защитники Ленинграда проявили чудеса стойкости и мужества, в народное ополчение большинство шло добровольно. Лучшую оценку обороны Ленинграда дали немецкие офицеры Манштейна, участвовавшие в штурме Севастополя: «Лучше три раза брать Севастополь, чем один раз Ленинград» (Солсбери). И конечно, чтобы идти почти на верную смерть на Невский пятачок, требовалось громадное мужество. Но героизм имеет, по крайней мере, две составляющие – выбор и результат. Например, в лётчики, разведчики и многие другие военные специальности повышенной опасности брали только добровольцев, но боевые ордена за героизм выдавали только за результат боевых действий, хотя каждый боевой вылет самолёта или поиск разведчиков в тылу врага требовали мужества. И называть героизмом массовую гибель мирного населения от голода и холода, от болезней и бомбёжек – не является ли кощунством? Мы же не говорим, что в Освенциме героически погибло 6 миллионов человек! Что все эти жертвы были необходимы для нашей победы? Конечно, книгу Солсбери можно назвать антисоветской, а по существу антисталинской, потому что она показывает все ужасы сталинского режима. «Сначала, прежде всего, кровавая, губительная политика. В такой атмосфере смерть человека – ничто, смерть миллионов людей – вопрос пропагандисткой механики, гибель огромного города – сложная, но вполне допустимая уступка для получения преимущества в дальнейшем в ходе непрерывной борьбы за власть, всего лишь гамбит в шахматной игре. Да, ничто в пору сталинских ужасов не сравнится с ленинградской блокадой и её эпилогом – «Ленинградским делом». Блокада, по-видимому, обошлась городу в полтора миллиона человек. А потом «Ленинградское дело» уничтожило тысячи людей, уцелевших в дни, страшнее которых не знал ни один современный город» (Солсбери). «Книгу его (Солсбери) не переводили ещё и потому, что в ней немалая правда о наших «верхах». О той политиканской возне титанов наверху, главного и подручных, которая судьбу народа, из последних сил борющегося с фашистским нашествием, делала ещё невыносимее и трагичнее. В своё время Сталин вообще запретил публиковать какие-либо документы, воспоминания, особенно военачальников, о Великой Отечественной войне. А в конце 40-х почти всех сколько-нибудь заметных блокадников-руководителей (среди них были разные деятели, типичные аппаратные функционеры «ждановского типа», но также и такие заслуживающие уважения люди как секретарь горкома А. А. Кузнецов) арестовали и уничтожили кремлёвские шакалы, которых, как костью, дразнил и одаривал властью Сталин. Блокада Ленинграда, гибель стольких людей получила продолжение в «Ленинградском деле». Сталину, Системе всегда было мало жертв» (Алесь Адамович). «Ленинградское дело» необычно: о «заговоре», в связи с которым было уничтожено столько руководящих работников, официально вообще не упоминали и, кроме того, с невероятными усилиями уничтожали исторические данные о событиях в Ленинграде, чтобы будущие поколения не узнали, что в действительности произошло в дни войны, а особенно во время блокады. «Не только закрыли Музей обороны Ленинграда, но конфисковали его архивы, а директора увезли в Сибирь» (Солсбери). Так что же так тщательно хотело скрыть сталинское руководство? Надо было добиться, чтобы все ещё закрытые архивы стали бы доступными. Ближайшими соратниками Сталина перед его смертью были Маленков, Хрущёв, Берия и Булганин, которые после смерти Сталина 5 марта 1953 года поделили власть в стране. Поэтому большой вопрос: правил ли действительно страной Сталин или под его именем правили другие люди, как это в своё время с 1922 года правил сам Сталин при недееспособном Ленине? Каждый год весной сообщали о снижении цен на промышленные и сельскохозяйственные товары. Но эти цены не были обоснованы, полки в магазинах были пусты. В большинстве колхозов по трудодням ничего не выдавалось. Страна находилась в глубоком экономическом кризисе, но до Сталина не доходила информация о том, что творилось на местах. Сталин умер 5 марта 1953 года. Обстоятельства его смерти противоречивы. Известно лишь одно: Сталин в повседневной жизни не носил орденов, полученных в годы войны, но почти всегда носил золотую медаль Героя социалистического труда № 1, полученную им в 1939 году, и очень ей гордился. Что хотел подчеркнуть этим Сталин? На мой взгляд, он признавал главным и заслуженным трудом его деятельности построение социализма в СССР. А вот итогами Великой Отечественной войны с её громадными жертвами среди населения и армии, а также громадными разрушения наших городов, сёл и промышленности, он не мог быть доволен. Ответственным за громадные потери он считает Жукова, а как самого выдающегося маршала Победы, назначает Василевского Главнокомандующим войсками в войне с Японией, а в мирное время военным министром, на посту которого Василевский находился до самой смерти Сталина.

В Германии, униженной Версальским договором, большое распространение получили идеи реваншизма, идеи восстановления Германии в рамках кайзеровской Германии. Поэтому большое влияние получила реваншистская гитлеровская «Национал-Социалистическая Рабочая Партия Германии», которую мы, по аналогии с итальянской Фашисткой социалистической партией Муссолини, окрестили фашистской. По существу, программа этой партии изложена в книге Гитлера «Майн кампф» («Моя борьба»), в которой Гитлер ставит вопрос не только о восстановлении довоенных границ Германии, но и об увеличении её территории за счёт восточных земель «недочеловеков» («унтерменшен») славян, и вопрос о завоевания «жизненного пространства» («лебенсраум»). Придя к власти, Гитлер разогнал все другие политические партии Германии. С самого момента прихода нацистов к власти между Германией и СССР возникли враждебные отношения, так как основным злом в мире Гитлер считал евреев и коммунистов. О событиях этого периода есть и противоположное мнение, выраженное в произведениях Виктора Суворова (Резуна). В 1978 году выпускник Военно-дипломатической академии капитан Владимир Богданович Резун вместе с семьёй покинул место своей службы в Женеве и вскоре объявился в Англии. Там он занялся литературной деятельностью под псевдонимом «Виктор Суворов». Отбросим рассуждения о морали перебежчика Резуна, сделаем анализ его утверждений и исследований, тем более что они нашли многочисленных сторонников. В своих исследованиях он опирается на многочисленные факты и рассуждения, с которыми нельзя не согласиться. Он уважительно пишет о советском народе, о Красной армии и её военачальниках (исключая Сталина, Тухачевского и Жукова). Можно говорить, что не все события нашей войны с Германией освещены им правильно, но у нас пока нет абсолютно правдивого её освещения. До сих пор многие события войны освещаются тенденциозно, о многом сознательно умалчивается и говорится по старым советским стандартам. Но вот мнение, что Сталин сознательно привёл Гитлера к власти, как «ледокола» Европы, не выдерживает критики. Для того чтобы привести Гитлера и его партию к власти, требовались громадные деньги, а советское правительство и так с трудом доставало капитал даже для индустриализации и закупок оборудования для собственных заводов. Так что даже, если бы Сталин и пожелал бы выделить деньги для каких-то других целей, то у него их не было. Такие деньги были только у магнатов США, Англии и самой Германии, которые они и выдали Гитлеру, довольные его программой, направленной в первую очередь против СССР и славянских народов. Не выдерживает критики и утверждения Резуна, что режимы гитлеровской Германии и сталинского Советского Союза тождественны. Да, между Сталиным и Гитлером и их политическими организациями очень много общего по форме. Но у них совершено другое идеологическое содержание, связанное с разными точками опоры. Гитлер проводил свою нацистскую политику практически в этнически однородной стране. В Германии проживало значительное количество евреев. Переиначивая Татищева– «поскреби любого немца (кроме кастового дворянства), и проявится еврей». Но евреи не были представлены отдельной автономией и были частью народа Германии. Гитлеру нужен был образ врага, и он к их числу, кроме коммунистов, добавил евреев как носителей мирового зла. Гитлер разделил всех людей по расовому признаку: на вершине стоят арийцы – германцы, ниже стоят англосаксы и франки, гораздо ниже – славяне. На самом дне – евреи, цыгане и душевнобольные, которых надо физически уничтожить. Но СССР – многонациональная страна, и любой политик в нашей стране, который провозгласит превосходство одной нации над другой, потерпит провал. Гитлер в «Майн кампф» сформулировал цель для германского народа: расширение жизненного пространства за счёт земель славян, и от этого он никогда не отказывался. Вся политика Гитлера была направлена против коммунистов и славян, и речь могла идти только о временном союзе с СССР. Нельзя не согласиться с взглядами Никифорова: «В книге В. Резуна (Суворова) «Ледокол» Сталин изображён сверхъестественным могущественным гениальным злодеем, вокруг замыслов и действий которого вертится весь мир». На мой взгляд, у В. Суворова сильная переоценка умственных способностей Сталина, которого он представляет, как шахматиста, видевшего на много ходов вперёд. А вот Англия, приютившая Суворова-Резуна, всегда старалась загребать жар чужими руками, и именно она своей практической деятельностью толкала Гитлера на войну с СССР. После окончания Первой мировой войны победители в войне, Англия и Франция, держали Германию и СССР на положении изгоев. Поэтому Германия и СССР искали поддержку друг в друге. На территории СССР на своём оборудовании занималось ограниченное количество немецких военных лётчиков, танкистов и химиков, но Гитлер, придя к власти, сразу возвратил их в Германию. На выборах в рейхстаг в 1933 году нацисты получили самое большое количество голосов, однако социал-демократы и коммунисты в сумме получили больше. Суворов-Резун обвиняет Сталина в том, что он не разрешил создать блок социал-демократов с коммунистами, и в результате этого Гитлер пришёл к власти. Но Гитлер был назначен на пост рейхсканцлера (главы правительства) не рейхстагом, а ещё до выборов в рейхстаг президентом Германии Гинденбургом. Вскоре после смерти Гинденбурга Гитлер, совместив посты президента и премьера, стал единоличным правителем страны – фюрером. В книге «Последняя республика» В. Суворов-Резун пытается доказать, что Сталин и его последователи стремились к мировой революции, но факты говорят обратное. Политика Сталина постепенно, негласно, отходила от политики Троцкого и Ленина, ориентированной на всемирную революцию. Сталин, провозгласив возможность построения социализма в одной стране, стремился собрать СССР примерно в рамках царской России (без Польши). В пользу того, что Сталин не собирался расширять СССР, говорит тот факт, что он не включил после войны в состав СССР, так называемые, страны народной демократии (в первую очередь Болгарию и Румынию, некоторые деятели которых предлагали включить эти страны в состав СССР), хотя и понимал, что при некоторых обстоятельствах они могут и отойти от союза с СССР. После войны правители СССР думали только о том, как бы удержать то, что имели. Как одна сторона, так и другая – США поддерживали угодные им режимы, стараясь напакостить друг другу, но от серьёзной атомной войны они были далеко.

О постепенности перехода Сталина к старым «имперским» ценностям говорит, например, то, как возвращались к воинским званиям и погонам. Воинские звания были введены в 1935 году, но воинские звания высшего командного состава назывались как сокращённые должности – комдив, комбриг, командарм первого и второго рангов, флагман первого и второго рангов. Комдив мог не быть командиром дивизии, а командир дивизии мог не иметь воинского звания комдив. Только в 1940 году эта путаница кончилась с введением генеральских и адмиральских званий. В 1943 году в Красной армии ввели погоны. Командирский состав стал называться офицерским. Красноармейцы стали солдатами с воинскими званиями рядовой и ефрейтор. Краснофлотцы стали матросами с воинскими званиями матрос и старший матрос. Ещё в тридцатых годах слово «золотопогонник» было оскорбительным, а тут вдруг все командиры Красной армии стали золотопогонниками. Впрочем, после войны и сама Красная армия стала Советской. Реабилитировались некоторые цари и царские полководцы. Появились фильмы об Александре Невском, Иване Грозном, Петре Первом и Суворове. Переходу к новому мышлению способствовали и партийные чистки 1936-38 годов, направленные против многих героев Гражданской войны и ленинской гвардии. В 1943 году был распущен Коминтерн. Таким образом, с выводами В. Суворова-Резуна о том, что Сталин стремился к мировому господству, я не согласен. Ни Сталин, ни Гитлер не стремились к мировому господству. Только Сталин довольствовался управлением страны в рамках царской империи и влиянием на некоторые соседние страны, а Гитлер хотел расширить свою империю до Уральских гор и Кавказа. Итогами войны Сталин был доволен, а на большие потери народа ему было наплевать.

С приходом Гитлера к власти и репрессиями против других политических партий и территориальными претензиями к Польше, Чехословакии и Франции, политика большинства стран Европы изменилась и стала противоречивой. С одной стороны, бывшие наши противники, Англия и Франция, так и остались противниками, с другой стороны, у нас появился очень агрессивный общий враг. Но все усилия СССР создать союз государств, чтобы обуздать агрессивные планы Германии, ни к чему не привели. Советский Союз готов был в 1937 году прислать войска на помощь Чехословакии, которой грозило вторжение Германии. Но у нас тогда не было общей границы с ней, а Польша, боясь наших войск, не разрешила переход через свою территорию. В 1938 году представители Франции и Англии в Мюнхене подписывают с Германией соглашение, по которому Чехословакия должна уступить Германии Судеты – территорию, на которой проживало значительное количество немцев, но в Судетах находились и мощные военные укрепления. Потеряв Судеты, Чехословакия стала беззащитной, её границы оголились. И уже весной 1939 года Германия, не спрашивая западные страны, оккупирует Чехословакию. Заигрывая с Польшей, она отдаёт ей небольшую часть Чехии, в Словакии ставит марионеточное правительство, а Карпатскую Русь присоединяет Венгрия. И эту самостоятельную выходку Гитлера Англия и Франция простили Гитлеру. На пути натравливания Гитлера на СССР невольно встала Польша, территория которой отделяла Советский Союз от Германии. Англия и Франция дали Польше гарантии, что они придут ей на помощь в случае нападения на неё. Но оказать ей действенную помощь они не могли вследствие отсутствия с Польшей общих границ.

Жуков

Летом 1939 года развернулись события на Халхин-Голе. До сего времени в этом вопросе было много путаницы, связанной с участниками этих событий: командующим фронтовой группой командармом второго ранга Г. М. Штерном и командиром Первой армейской группы комкором Г. К. Жуковым. Штерн и участник боев на Халхин-Голе командир авиагруппы дважды Герой Советского Союза Смушкевич были арестованы и расстреляны 28 октября 1941 года. Понятно, что в советское время, чтобы обойти этот вопрос, не говорили о Штерне, утверждая, что всеми войсками командовал Жуков. Непонятно, почему до сих пор мало кто говорит о Штерне, а многие по-прежнему считают, что всеми войсками командовал Жуков.

Жуков Георгий Константинович родился 19 ноября (11 декабря) 1896 года в деревне Стрелковка (ныне Калужская область). В 1906 году он окончил трёхгодичную церковно-приходскую школу. Затем выучился и работал скорняком. Во время Первой мировой войны окончил курсы младших унтер-офицеров, за боевые заслуги был награждён двумя орденами Георгия. Был тяжело ранен. В 1918 году добровольно вступил в Красную армию. Принимал активное участие в гражданской войне. За участие в подавлении Антоновского восстания Жуков был награждён орденом Красного знамени (высшая награда в то время). После окончания войны быстрый рост по службе. В 1923 году стал командиром полка. В 1926 году окончил кавалерийские курсы усовершенствования командного состава «Выстрел» (его однокурсником был К. К. Рокоссовский). В 1930 году окончил курсы по подготовке высшего командного состава при Академии имени Фрунзе. По окончанию был назначен командиром кавалерийской бригады. В это время произошла судьбоносная для Жукова встреча с Будённым. Жуков, весьма грубый со своими подчинёнными, за что в 1937 году получил выговор по партийной линии, был весьма «обходительный» с вышестоящими начальниками. Будённый же всегда требовал, чтобы его по приезду в инспектируемую часть, встречали весьма торжественно, иначе он разворачивался и уезжал. Как видно, Жуков вполне удовлетворил вкусы Будённого. Он был высокого мнения о Жукове, и по мере возможности стал его выдвигать. Вскоре Жуков был назначен помощником инспектора кавалерии Красной армии. В дальнейшем Жуков становится командиром 3-го, а затем 6-го кавалерийских корпусов, а после – и заместителем командующего Белорусского военного округа по кавалерии. В 1939 году назревает конфликт Японии с Монголией из-за спорной территории около реки Халхин-Гол. Японские войска вторглись в пределы нашего союзника Монголии. Советское правительство, выполняя свои обязательства, послало туда наши войска. По существу, началась необъявленная война между японскими и советскими войсками. Это самая мало освещённая страница нашей истории. Уточним причины этой войны, а вернее, военного конфликта. Официально ни Япония, ни СССР не вели войну друг с другом. Их войска помогали участникам конфликта: СССР – Монголии, Япония – марионеточному правительству Маньчжоу-го. Причиной конфликта стала претензия на территорию, расположенную между Маньчжурией и Монголией. Оба государства, Монголия и Маньчжоу-го, входили раньше в состав Китая и, естественно, никакой границы там не существовало. С образованием Монголии и Маньчжурии встал вопрос и об их границах. Чаще всего естественными границами между государствами являются реки, поэтому Маньчжурия считала, что территория до реки Халхин-Гол должна принадлежать ей, а Монголия считала эту территорию своей. Это и послужило поводом «поиграть мускулами» между войсками СССР и Японии. Но серьёзной войны ни Япония, ни СССР не хотели. Их основные интересы были в других местах: у СССР в отношениях с Западом, в первую очередь, с Германией, Япония вела в это время войну в Китае. Нашими войсками, направленными против японцев – «фронтовой группой», – командовал командарм второго ранга Г. М. Штерн. Для руководства войсками был учреждён Военный Совет в составе Штерна, члена военного совета дивизионного комиссара М. С. Никишева, начальника штаба комкора М. А. Богданова, командира авиагруппы Смушкевича и командира Первой армейской группы Г. К. Жукова. В состав фронтовой группы входили монгольские войска Чойбалсана. В своих воспоминаниях Жуков пишет, что он сразу был назначен Ворошиловым главным действующим лицом в Монголии. Но, как это пишет Исаков, Жуков был послан туда поверяющим 57 корпуса. Жуков донёс в Москву об обнаружении им неполадках в корпусе (такой человек, как Жуков, всегда находил недостатки при проверках и раздувал их до невероятной величины) и был назначен его командиром. Вскоре корпус был преобразован в Первую армейскую группу, а Жуков получил воинское звание комкор. Да, основной ударной силой в Монголии была Первая армейская группа, поддержанная авиацией и монгольской конницей, и другими соединениями Фронтовой группы. Генерал-майор П. Г. Григоренко, служивший в то время в штабе Штерна, утверждает, что план разгрома японцев был разработан начальником штаба Богдановым. Григоренко пишет о руководстве Жукова: «Слишком велико было наше численное и техническое превосходство. Но и потери мы понесли огромные, прежде всего из-за неквалифицированного руководства. Сказывался характер Георгия Константиновича, который людей жалеть никогда не умел. Человек он жёсткий и мстительный, поэтому в войну я серьёзно опасался попасть под его руководство». «Маршал Шапошников критиковал достигшего победы на Халхин-Голе Г. К. Жукова за негодные, по его мнению, методы её достижения. Бросив сотни танков против японских войск с глубоко эшелонированной обороной и выгодным позиционно-тактическим положением, он обрёк едва ли не половину их численности на бессмысленное уничтожение артиллерией противника. «Считаю недопустимым – пишет маршал Шапошников – легкомысленным использование наших танков. Танки – могучее средство при правильном их использовании, и лёгкая добыча, если их бросать ротами и батальонами на закрепившегося противника, что Вы и делали непрерывно». Командные решения, принимаемые Жуковым, методы достижения боевых задач корректировались не только Шапошниковым, но и командармом 2 ранга Г. М. Штерном, на плечах которого была вся полнота ответственности, а, в конечном счёте, и решающая роль в разгроме войск 6-ой армии Японии на реке Халхин-Гол. И. Сталин щедро наградил Жукова и расстрелял Штерна» (Олег Юрганов). За разгром японцев Штерн, Жуков, Смушкевич и ещё 19 человек получили звания Героя Советского Союза, причём Смушкевич – дважды Героя. Первое звание Героя Советского Союза Смушкевич получил за воздушные бои в Испании. Также сразу возникает вопрос, если всем разгромом японцев руководил Жуков, как это пишут защитники Жукова, то за что же присвоено было звание героя Советского Союза Штерну? И вот ещё, не кажется ли странно, что ещё до получения наград Жуков представил 17 своих командиров к расстрелу. Спрашивается, почему? Если операция прошла безупречно, то всех подчинённых надо награждать, а не представлять на расстрел. Но надо вспомнить, что за большие потери в военном конфликте у озера Хасан маршал Блюхер был арестован и замучен до смерти при допросах. Жуков опасался, что и его могут привлечь к ответственности за большие потери и постарался свалить всю вину на своих подчинённых. Но на этот раз Сталин, довольный, что военный конфликт не довёл до войны с Японией, которой обе стороны не желали, не только не наказал Жукова, но и наградил высшей наградой. Президиум Верховного Совета, решения которого полностью зависели от Сталина, перепоручил свои полномочия Штерну, который всех, представленных Жуковым к расстрелу, помиловал. В дальнейшем эти командиры честно служили, получая ордена вплоть до Героя Советского Союза. Но Сталин, как видно, запомнил это представление Жукова на расстрел своих подчинённых, он понял, что этому человеку можно поручить любое тёмное дело и он его в точности исполнит, перед ним не будет нравственных барьеров. Сталин давно искал такого человека. Это и был действительно, языком Исаева, «Тулон» Жукова, после которого он стал стремительно подниматься вверх по карьерной лестнице. Малообразованный Сталин не терпел в своём кругу образованных людей. Никто их них не имел высшего образования, большинство не имели и среднего. В военной сфере после финской войны Жуков стал выдвигаться взамен стареющего и недостаточно энергичного Ворошилова. Тимошенко был явно промежуточной фигурой. Сталин не мог сразу назначить на этот пост наркома обороны Жукова, ему ещё надо было рассмотреть его поближе. Но чутьём опытного кадровика Сталин чувствовал, что он был для него идеальнейшим помощником. Сталин поставил его на должность, которая явно не соответствует его способностям. В предвоенное время Сталин часто принимает Жукова, и когда Жуков говорит, что он не мог донести свою точку зрения до Сталина, то он явно лукавит. Все решения они принимали совместно, а когда в результате этих решений наступила катастрофа, то они свалили на других свои ошибки, и их расстреляли. У меня есть ещё одна версия, почему Сталин так вознёс Жукова и прощал ему многочисленные ошибки. Сталин очень боялся, что он может быть отстранён от руководства страной в результате заговора военачальников. Для него свежим примером было отречение от престола Николая Второго, которого, по существу, заставили это сделать командующие фронтами России. В приближающейся войне под начало командующих фронтами попадало громадное количество вооружённых людей, и при общем недовольстве ими руководства Сталина они могли выступить против него. Чтобы этого не случилось, Сталину надо было поставить между командующими фронтами и собой перегородку. Человека, который никогда бы не смог найти общего языка с командующими фронтами (Жуков всегда старался унизить своих подчинённых, особенно тех, кто имел академическое образование), а в случае больших личных промахов сделать его козлом отпущения, взвалив на него все свои грехи. Во время войны, правда, до этого не дошло, но такую возможность Сталин предусмотрел. Сталин очень часто менял командующих фронтами. Так, например, Конев за время войны командовал шестью различными фронтами. Эти многочисленные перестановки, которые ничего, кроме вреда, не приносили, были вызваны, на мой взгляд, только боязнью Сталина, что командующий станет опасно популярным. Как писал Бунич: «Сталин боялся армии, созданной его руками. Но пуще всего он боялся именно авиации». Последние слова Бунича подтверждаются разгромом командования авиации перед самым началом войны. Конечно, Сталина страшили и высшие военачальники, которые во время войны невольно получали громадную власть над большим количеством вооружённых людей. Но и здесь мудрый вождь нашёл выход. Он нашёл надёжного цербера – Жукова, который не давал даже чуть-чуть поднять голову командующим фронтами. Поэтому все наши командующие войсками всегда были окружены полномочными, в первую очередь Жуковым, представителями Ставки, которые больше мешали им, чем помогали. И действительно против Сталина во время войны не было ни одного заговора, в то время как против Гитлера были заговоры и покушения. Поэтому Сталин и прощал Жукову все неудачи и промахи: для Сталина главным была его личная безопасность и безопасность его власти. Возможную опасность со стороны военных предотвращали Жуков и начальник СМЕРШ Абакумов, тоже имевший только начальное образование. Самого Жукова Сталин, с назначением его своим заместителем, держал, как говорится, под боком, и какая его роль была в разрабатываемых в это время боевых операциях, мало известно. Олег Юрганов пишет: «Какой ценой достанутся нам новые победы? Сталина этот вопрос не волновал. Жестокое клише: «Ни шагу назад!», заслон из «заград-отрядов», бесчеловечный опыт использования штрафных батальонов слились в огромный опыт времён войны. Трудно отделить жестокого диктатора Сталина от патологически жестокого Г. К. Жукова. Оба они ценой огромных жертв исправляли допущенные ими самими ошибки. Драма солдат, которых они посылали в пекло сражений, оказывалась в том, что они шли на смерть не только «За Родину», но и ведомые волей полководца, озабоченного не только желанием умело и бережно распорядиться войсками, сколько добиться победы любой ценной. Жизненный путь маршала Жукова насквозь был пропитан стереотипами диктаторской системы, насаждавшейся народу страны, вставшей под ружьё в годы войны, удобные властителям установки: «Мы за ценой не постоим», «Ни шагу назад!» В практике управления Советским государством принцип «Цель оправдывает средства» главенствовал, определяя стиль управления тех, кто наделён правами принимать решения и воплощать их, не утруждая себя размышлениями и муками совести. Гибель миллионов солдат, направляемых в «топку» сражений железной рукой Главкома И. В. Сталина и его заместителя Г. К. Жукова нередко была абсурдна и фатальна. Эта намеренная жертвенность походила на оправданную меру, продиктованную суровыми условиями войны в неравных условиях с неравным по силе и умению воевать противником. Но объективно целесообразные потери диктовались не только обстоятельствами конкретных сражений, но и умением или неумением полководцев смотреть на солдат, как на средство, данное им властью, для достижения поставленных Верховным Главнокомандующим задач». В мае 1940 года Жуков назначается командующим Киевским особым округом. Ему присваивается звание генерала Армии. В январе 1941 года Жуков назначается начальником Генштаба.

По итогам боёв под Халхин-Голом его участниками был составлен труд, одобренный Генштабом. Первое, что сделал назначенный начальником Генштаба Жуков – это потребовал этот труд и начертал на нём: «В архив. Они там не были и ничего не поняли». С тех пор этот труд никто не видел. Более подробно о деятельности в Жукова в первый период войны и в военных события под Ленинградом будет сказано ниже. 23 июня 1941 года Жуков был введён в состав Ставки и находился её составе всё время до конца её существования, то есть до конца войны. 29 июля 1941 года Жуков был смещён с поста начальника Генштаба и назначен командующим Резервным фронтом. Жуков в своих «Воспоминаниях…» пишет, что это произошло главным образом. потому что он предлагал, чтобы избежать окружения Киевской группы войск, отвести советские войска за Днепр с оставлением Киева. Сталин был категорично против. Сейчас защитники Жукова говорят, что дальнейшие события подтвердили правильность предложения Жукова. Киевская группа в дальнейшем понесла громадные потери, потому что не успела переправиться за Днепр. В это время на фронтах войны сложилась такая обстановка. После успешного наступления в начале войны по всем трём направлениям группами войск «Юг». «Центр» и «Север», начальник Генштаба Вермахта Гальдер объявил, что Красная армия разбита. Но после этого последовала героическая оборона на Лужском рубеже, два мощных удара войск Северо-Западного фронта под Сольцами и Старой Руссой, упорные кровопролитные бои в районе Смоленска, а на юге находилась наша самая большая Киевская группа войск. Уже в конце июля сил наступать по всем направлениям у немцев не было. Наступать на Москву стало опасно, так как на флангах группы «Центр» нависали Северо-Западный фронт с севера и Киевская группа с юга. Поэтому, если бы по предложению Жукова отвели войска за Днепр с оставлением Киева, то опасность для немецких войск быть окружёнными отпала бы. Один нависающий над их левым флангом, гораздо более малочисленный Северо-Западный фронт, чем Киевская группа войск. не представлял большой угрозы. Таким образом, немцы уже в августе смогли продолжить наступление на Москву. Сталин запретил отвод Киевской группы. Поэтому немцам пришлось полностью остановить наступление на Москву. И объединённые силы групп войск «Север» и «Центр» обрушились на Северо-Западный фронт, который в результате понёс тяжёлые потери и перестал быть угрозой для левого фланга немецких войск. После этого немцы обрушились всеми силами на Киевскую группу войск. Да, она была разбита и понесла большие потери, как это предсказывал Жуков. Но эти большие потери не были фатально неизбежны, он были следствием бездарного командования Киевской группы. Ну а главное, пока немцы разбирались с Северо-Западным фронтом и Киевской группой наших войск, прошло около двух месяцев, и вместо того чтобы наступать на Москву в августе, немцы начали наступление только в октябре, когда погода очень сильно испортилась. Чем окончилось это наступление, всем известно. Так что в том, что отводить войска за Днепр было нельзя, прав был Сталин, а не Жуков. Северо-Западный фронт понёс большие потери, но не был разбит. Сталин, опасаясь, что немцы начнут наступать с северо-запада на Москву, изъял Северо-Западный фронт, основную силу, защищавшую Ленинградскую область, из состава Северо-Западного направления и поставил задачу защищать Москву. Немецкие войска хлынули в незащищённую Ленинградскую область. Ленинград в результате попал в блокаду. Как развивались события под Ленинградом, подробно будет сказано в следующей главе. Можно было бы не изымать из обороны Ленинграда Северо-Западный фронт, что и привело, в конце концов, к блокаде Ленинграда? На мой взгляд, можно. Ведь был у Сталина Резервный фронт под командой Жукова. Можно было бы выделить часть его сил для прикрытия Москвы. Но Сталиным принято было предложение Жукова нанести удар Резервным фронтом по Ельнинскому выступу с целью окружить находившие там войска и отвлечь войска немцев с северо-востока. Но поставленные цели не дали ожидаемого результата. Немцы организовано отошли на другие позиции, а на защиту Ельни они не отвлекли ни одной дивизии. Взятие Ельни не имело и стратегического значения. Немцы в дальнейшем начали наступление на Москву с других направлений, более близких к Москве. Почему-то защитники Жукова говорят, что контрнаступление на Ельню было первым успешным нашим наступлением. Но, во-первых, успешным назвать его нельзя. Жуков потерял свыше тридцати процентов войска, а поставленные задачи не были выполнены. А во-вторых, оно не было первым. Наступления под Сольцами и Старой Руссой были раньше и на большую глубину. Они отвлекли от наступления на Ленинград и показали впервые, что немцев можно успешно бить. После взятия Ельни Сталин послал Жукова на Ленинградский фронт. Подробно о деятельности Жукова под Ленинградом рассказывается в последующем разделе книги. 5-го октября Сталин отзывает Жукова из Ленинграда, потому как к этому времени под Москвой сложилась тяжёлая обстановка. Так как Жуков не сообщил о донесении партизан о переброске танков под Москву, Ставка не знала, что на один из участков обороны южнее Вязьмы была переброшена 4-ая танковая группа Гёпнера. Неожиданный для нас удар 4-ой танковой группы Гёпнера от Рославля на Спас-Деменск и ударом 3-ей танковой группы Гота из района Духовщины позволил 7-го октября 1941 года этим группам объединиться, замкнув кольцо вокруг Вязьмы. В окружение попала значительная часть Западного фронта, которым командовал Конев, что создало для советской армии тяжёлое положение под Москвой, в котором Сталин обвинил Конева. Сталин снимает Конева с командования Западным фронтом и ставит на его место Жукова. В это время происходит конфликт Жукова с командующим 16 армии Рокоссовским. Рокоссовский у Жукова просит разрешение отвести его армию за Истринское водохранилище, чтобы избежать напрасных потерь. Его просьбу поддерживает Шапошников. Однако Жуков не разрешил отвод войск. «Лишь теперь современные военные эксперты признают военную и стратегическую целесообразность полководческого таланта Рокоссовского, в частности, отразившуюся в предложении, сделанном в самый разгар тяжелейшего кризиса под Москвой – отвести войска за Истринский рубеж, подготовив оставленную территорию к глубоко эшелонированной обороне, измотав вражеские войска необходимостью преодолевать рвы, надолбы, минные поля, разгромив их в последующих сражениях. Верность предложения была очевидна, но не для Г. К. Жукова. «Стоять насмерть!» был приказ Жукова, и он был выполнен, а войска 16-ой армии потеряли свои позиции, понеся тяжелейший урон в живой силе. 6 декабря 1941 года Жуков совершает ещё одну стратегическую ошибку: направляет войска левого крыла фронта в тыл немецкой группировки армий «Центр» с целью её окружения. «Жуков допустил большую ошибку – пишет С. Скоропадский. – До ввода войск в тыл немецким войскам он должен был отработать взаимодействие армий, но ему это не удалось. В итоге 33 армия почти в полном составе была окружена немцами и попала в плен, а командующий генерал М. Г. Ефремов погиб» (Юрганов). Во всех наших официальных источниках говорится, что в отражении немецкого наступления на Москву и последующем контрнаступлении решающую роль сыграл Жуков. Но на самом деле главную роль сыграли лично Сталин и Василевский. Правительство и Генштаб переехало в Куйбышев (Самару), но Сталин вместе с оперативной группой Генштаба (10 сотрудников во главе с Василевским) остался в Москве и в первый и единственный раз непосредственно командовал войсками при обороне Москвы и при последующем контрнаступлении. Более подробно об этом будет сказано ниже при описании деятельности Василевского. В начале 1942 года Сталин делает стратегическую ошибку. Вместо того чтобы сосредоточить силы на решающем направлении, он проводит одновременно ряд наступательных операций, недостаточно продуманных и не вполне обеспеченных: Любаньскую операцию по ликвидации окружённой немецкой армии в Демьянском котле, Ржевско-Вяземскую и Керчь-Феодосийскую. Даже такие операции, как Любаньская и Керчь-Феодосийская, которые вначале развивались удачно, но, не до конца поддержанные, окончились крахом. Жукову было поручено самое ответственное западное направление. Под его руководством было в течение 1942 года проведено три наступательных операции: Ржевско-Вяземская (8 января – 20 апреля), Первая Ржевско-Сычёвская (30 июля – 23 августа), Вторая Ржевско-Сычёвская – «Марс» (25 ноября – 20 декабря). В нашей печати некоторыми авторами муссируется мнение, что Жуков разработал план операции «Уран» по уничтожению и окружению немцев в районе Сталинграда, но потом Сталин направил его на отвлекающее Ржевско-Вяземское направление. На самом деле всё обстояло наоборот. Все планы по проведению операций разрабатывает Генштаб, начальником которого в то время был Василевский. Основной удар в военной компании 1942 года намечалось нанести на Ржевско-Вяземском направлении. Оттуда было более близкое расстояние до границ Польши и Восточной Пруссии. На этом направлении нами было сосредоточено до двух миллионов личного состава и большое количество военной техники, которое превосходило общее количество сил трёх фронтов под Сталинградом почти в два раза. Предвкушая триумфальный разгром немцев на этом направлении, Жуков сам попросил Сталина направить его туда, а руководство более скромной операцией «Уран» поручить Рокоссовскому. Даже само название Второй Ржевско-Сычевской операции – «Марс» – звучит более грозно, чем «Уран». После операции «Марс» планировалась ещё более масштабная операция «Юпитер». Но операция «Марс» окончилась не так, как её планировал Жуков. Дэвид Гланц пишет: «Жуков осуществлял операцию «Марс» в характерной для него манере. Он не жалел людских и материальных ресурсов, не учитывал неблагоприятные условий местности и погодные условия. Стремясь к победе, он полагался на нажим по всему фронту и простой манёвр мощными танковыми и механизированными корпусами. Умело организованная немецкая тактическая оборона относительно небольшими боевыми группами, максимально использующими преимущества местности, сдерживала атакующие советские мобильные части, не позволяя им прорваться в оперативный тыл немцев. Обороняющие изматывали атакующую пехоту и отсекали её от танков. Не поддаваясь панике и удерживая только то, что действительно необходимо было удержать, германское командование постепенно собирало резервы, необходимые для контрударов и победы». Калинов пишет: «Командующий немецкой 9-ой армией Модель по всем статьям переиграл заместителя Верховного Главнокомандующего». Большая группировка наших войск попала в окружение и смогла вырваться из него только с большими потерями. Общие наши потери в операции «Марс» – около двух миллионов человек – превосходили потери немцев под Сталинградом. В дальнейшем, чтобы скрыть наши неудачи подо Ржевом, по существу, поражение, была выдвинута версия, что там планировался вспомогательный, отвлекающий от операции «Уран» удар. Здесь, как говорится, авторы этого утверждения поставили всё с ног на голову. Ржевские операции начались с начала года – 8-го января. С нашей стороны были выдвинуты большие силы. Если бы эти операции успешно развивались, то немцам было бы не до наступления на юге. Они вынуждены были бы защищать свои позиции, чтобы наша армия не двинулась бы к границам Германии. Да летнее наступление немцев под Сталинградом и Северным Кавказом потерпело крах. Но до этого немцы прошли сотни километров по нашей земле, разрушая наши города и сёла, убивая мирных жителей и наших воинов. Ещё один итог этого летнего наступления до гор Кавказа – это дало Сталину повод выслать всех граждан многих республик с их территорий – калмыков, ингушей и чеченцев, кабардинцев и балкарцев, и других национальностей. Да, разгром и пленение армии Паулюса имел важное стратегическое и политическое значение. Над Германией нависла тень неизбежного поражения. Разбитые под Сталинградом войска Румынии и Италии были деморализованы и больше не могли оказывать существенную помощь Германии. Но если бы операции «Марс» и «Юпитер» были успешно проведены, то они поставили бы Германию на грань катастрофы уже в 1943 году, Красная армия избежала бы многочисленных потерь, а Жуков имел бы действительно заслуженное народное звание «Маршал Победы». В январе 1943 года при участии Жукова под Ленинградом была проведена операция «Искра». Полностью вся операции описана ниже. На мой взгляд, она была провальной – как по замыслу, так и по исполнению. Однако после этой операции Жукову 18-го января 1943 года присвоено воинское звание маршал Советского Союза, а 28 января орден Суворова 1-ой степени. С 7 марта Жуков на Курской дуге. Вот что пишет командующий Центральным фронтом Рокоссовский о Жукове: «Жуков Г. К. отказался санкционировать моё предложение о начале артиллерийской контрподготовки после получения разведданных о предстоящем немецком наступлении, предоставив решение этого вопроса мне, как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие нужно было немедленно, так как на запрос Ставки не осталось времени. После начала операции в 2 часа 20 минут 5 июля Жуков позвонил в Ставку около 10 часов, доложил обстановку Сталину и попросил разрешения убыть к Соколовскому на Западный фронт. Вот как выглядело пребывание Жукова Г. К. на Центральном фронте. В подготовительный период у нас он не бывал ни разу». В течение всего 1943 года Жуков координирует наступательные действия наших фронтов на Украине. 28. июля 1943 года Жуков получает второй орден Суворова 1-ой степени. 11 января 1944 года совместно с командующим Первым Украинским фронтом Ватутиным в докладе Сталину предлагают срезать Корсунь-Шевченковский выступ. Операцию проводит совместно со Вторым Украинским фронтом командующий Конев. В окружение попало 10 дивизий и одна бригада. После смертельного ранения Ватутина Жуков принимает Первый Украинский фронт. Войска под командованием Жукова провели в марте-апреле Проскуровско-Черновицкую операцию и вышли к предгорьям Карпат. 10-го апреля Жуков был награждён орденом «Победы» 1-ой степени. Летом Жуков координировал действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов согласно плану «Багратион», который предложил Рокоссовский. Наступавшие продвинулись на глубину 400–500 км вместо запланированных 150–200 км. Жуков в один день с Василевским получает звание Героя Советского Союза. В ноябре 1944 года Жуков назначен вместо командующего 1-ым Белорусским фронтом Рокоссовского (его перевели командующим 2-ым Белорусским фронтом) на его место. Жуков вместе с командующим 1-м Украинским фронтом Коневым провели с 12 января по 3 февраля 1945 года Висло-Одерскую операцию, в ходе которой 17 января была освобождена Варшава. Затем Жуков совместно с Рокоссовским провёл Восточно-Померанскую операцию. Жуков получает второй орден Победы 4-ой степени. 2 мая войска под командой Жукова овладели Берлином. 8 мая (9 по московскому времени) 1945 года в 22 часа 43 минуты в Карлсхорсте (Берлин) Жуков принял от фельдмаршала Вильгельма Кейтеля безоговорочную капитуляцию войск фашисткой Германии. 1 июня 1945 года Жуков получает третью Золотую медаль Героя Советского Союза. 24 июня 1945 года Жуков принял Парад Победы. Командовал парадом Рокоссовский. 7 сентября 1945 года в Берлине у Бранденбургских ворот состоялся Парад Победы союзных войск во Второй Мировой войне (принимающие представители СССР, Франции, Великобритании и США). От Советского Союза парад принимал Жуков, командовал парадом английский генерал-майор Нэйрс. В июне 1945 года 1-ый Белорусский фронт переименовали в Группу Советских Оккупационных Войск в Германии во главе с Жуковым. Жуков, как представитель СССР, вошёл в Контрольный совет по управлению Германией. В марте 1946 года Жуков назначается Главнокомандующим Сухопутными войсками и замминистра Вооружённых сил СССР. Но вслед за этим над Жуковым, как говорится, стали сгущаться тучи. Бывший одно время личным телохранителем Сталина А. Т. Рыбин писал: «В 1946 году начальник ГУ контрразведки генерал-полковник Абакумов предлагал Сталину арестовать Жукова как агента иностранной разведки. На это Сталин ответил: «Какой ещё шпион?! Жуков малограмотный в политическом отношении человек, плохой коммунист, во многом просто хам, плохо воспитанный человек, большой зазнайка, но никакой он не шпион». Затем Сталин достал папку с надписью «Жалобы». «В письмах утверждалось, что Жуков настолько зазнался, что окончательно потерял контроль над собой. Впадая в гнев, без причин срывает погоны с генералов, унижает их человеческое достоинство самой безобразной в их адрес матерщиной, обзывает оскорбительными кличками и даже в ряде случаев дошёл до рукоприкладства». Впрочем, рукоприкладством в Красной армии грешили почти все. Маршал Конев избивал своих подчинённых палкой, ставя себе в достоинство, что это лучше, чем отдавать под трибунал. «Ни в американской, ни в английской, ни в германской армиях офицер не мог побить, не то, что расстрелять без суда. Только в Красной армии рукоприкладство да бессудные расстрелы цвели пышным цветом. Советские генералы, офицеры и солдаты не чувствовали себя в той мере независимыми и самостоятельными личностями, как их западные коллеги. Единственный командующим фронтом, кого не коснулись обвинения в грубости с подчинёнными – это Рокоссовский. <…> В Константине Константиновиче чувствовалась природная независимость и большое чувство собственного достоинства» (Б. В. Соколов).

Летом 1946 года Жуков обвиняется в незаконном присвоении трофеев с личной формулировкой Сталина: «Жуков присваивал себе разработку операций, к которым не имел никакого отношения». На мой взгляд, вот это и было основной причиной опалы Жукова, а остальное было только поводом. На обвинения Жукова в мародёрстве он ответил так: «Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал всё ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь, что оно никому не нужно. Я даю крепкую клятву большевика не допускать подобных ошибок и глупостей»

Несмотря на то, что у Жукова были довольно сложные отношения со многими высшими военачальниками, они, боясь повторения репрессий 1936-38 годов, кроме начальника Главного управления кадров Ф. И. Голикова, заступились за Жукова.

О том, что у Жукова были сложные отношения со многими военачальниками, говорят их высказывания о Жукове. Вообще, абсолютное большинство людей (кроме небольшого количества любимчиков), которые лично сталкивались с Жуковым, отзывались о нём крайне отрицательно. Бывший командующий Сталинградским фронтом Еременко пишет: «Жуковское оперативное искусство – это превосходство в силах в 5–6 раз, иначе он не будет браться за дело, он умеет воевать лишь количеством и на крови строит свою карьеру. Это человек страшный и недалёкий, высшей марки карьерист».

Знаменитый участник перелёта вместе с Чкаловым через Северный полюс в США, в войну генерал-полковник Байдуков охарактеризовал Жукова кратко: «Зверюга».

Рокоссовский пишет о Жукове: «Полководец с грозным именем Георгий свято верил, что он имеет право делать всё, что считает идущим на благо армии и Родины, даже унижать, а в военное время – расстреливать солдат и офицеров. Неудивительно, что число его врагов росло по мере его восхождения к вершинам карьеры… В годы ВОВ Георгию Константиновичу не раз и не два доводилось расстреливать попавших под горячую руку командиров и комиссаров дивизий». Вот как многие писатели и историки писали о Жукове. Википедия отмечает, что в своих книгах «генерал-лейтенант инженерных войск Б. В. Бычевский противопоставляет человеческие качества Говорова, такие как такт, воспитание, элементарная вежливость, интеллигентность откровенному хамству Г. К. Жукова, который от невысокой культуры, а также на нервной почве старался унизить и морально растоптать подчинённых ему людей».

«Возможно, маршал Жуков по количеству пролитой крови и шлейфу вынесенных смертных приговоров превосходит даже Сталина. Это одна из страшнейших фигур русской истории» (Бешанов).

Историк Андрей Мерцалов пишет: «Жестокий принцип достижения цели «любой ценой», грубость, неоправданное упрямство, лживость и капризность свойственны Жукову».

9-го июня 1946 года Жуков был назначен командующим войсками Одесского округа. 20-го января 1947 года Политбюро ЦК ВКП(б) вывело Жукова из числа кандидатов в члены ЦК ВКП(б), Жукова обвинили в «бонапартизме» за то, что он вывел политотделы из состава сухопутных сил, и приняли решение: «Товарищ Жуков в бытность главкомом группы советских оккупационных войск в Германии допустил позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской армии действия. Будучи обеспечен со стороны государства всем необходимым, товарищ Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародёрства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей. В этих целях товарищ Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчинённых, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления. Будучи вызван в комиссию для дачи объяснения, был неискренен и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения. Указанные выше поступки и поведение Жукова на комиссии характеризуют его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении». В феврале 1947 года Жуков был переведён на должность командующего Уральским военным округом. После смерти Сталина Хрущёв, чтобы усилить свою власть, постарался, чтобы Жуков был назначен заместителем министра обороны и членом Президиума ЦК КПСС. 26 июня 1953 года по указанию Маленкова Жуков задерживает Берию. Жуков был привлечён к аресту Берии в последний момент и, что было особенно оговорено Булганиным, без оружия. Как видно, боялись, что Жуков вместо ареста Берии арестует кого-нибудь другого или весь Президиум. В 1954 году Жукову было предложено подготовить и провести учения с применением атомного оружия на Тоцком полигоне. В учениях участвовало 45 тысяч военнослужащих. Все они и жители окрестных деревень подверглись радиационному излучению. В феврале 1955 года Жуков после назначения Н. А. Булганина председателем Совета Министров СССР назначается министром обороны СССР. В 1956 году за активное участие в подавлении Венгерского восстания и в честь 60-тилетия Жуков был награждён 4-ой медалью Героя Советского Союза. 29 октября 1957 года Пленум ЦК КПСС постановил: «Г. К. Жуков нарушал ленинские партийные принципы руководства Вооружёнными Силами, проводил линию на свёртывание работы партийных организаций, политорганов и Военных советов, на ликвидацию контроля над армией и ВМФ со стороны партии, её ЦК и правительства». На расширенном Пленуме ЦК было много наших военачальников, но никто не выступил в защиту Жукова и методов его руководства. В военное время Жуков прославился расстрелами за малейшее нарушение, в мирное время – отправками на пенсию, в основном, генеральского состава (младших и старших офицеров это почти не касалось). Многие скажут: «ну и что, выгонял негодных генералов, и поделом». Так могут говорить люди, незнакомые с военной службой. В армии в мирное время почти невозможен стремительный рост, так как назначения на должность должно соответствовать имеемому званию. В самом благоприятном случае на должность назначают офицера, имеющего звание на ранг, максимум на два ранга ниже штатной должности, чтобы он имел возможность получить очередное звание по выслуге лет. Очередные звания младших офицеров могут присваиваться через три года, старших офицеров через четыре года. Досрочные присвоения звания крайне редки. За заслуги чаще всего дают благодарность или орден. Таким образом, для получения звания «полковник», за которым следует генерал, необходимо при всех благоприятнейших обстоятельствах пройти не менее 18 лет (без учёта времени, проведённого в училище – от трёх до пяти лет). За это время у большинства, как правило, бывают не только поощрения, но и взыскания (чаще всего за нерадивых подчинённых). И вот является с проверкой Жуков, даёт какую-то замысловатую вводную и при неправильных, по мнению Жукова, её исполнениях, выгоняет человека со службы, калеча ему жизнь. Конечно, в основном своих должностей лишились партработники, но и по командным кадрам Жуков тоже наносил удары. Жуков выводится из Президиума ЦК, из членов ЦК и освобождается от должности министра обороны. В марте 1958 года Жуков уволен в отставку. С приходом к власти Брежнева Жукова частично реабилитируют. В марте 1969 года вышла его книга «Воспоминания и размышления». Абсолютное большинство, прочитав эту книгу, примут всё написанное там за истину. Но при знакомстве с фактами, достоверность которых не полежит сомнению, можно увидеть отклонения от истины и просто грубую ложь. Жуков скончался 18 июня 1974 года, но уже после его смерти вышло 11 изданий, содержание которых сильно отличается от первого издания. Всего Жуков получил 17 высших наград Родины: 4 медали Золотая Звезда Героя Советского Союза, 2 ордена Победа, 6 орденов Ленина, 3 ордена Красного Знамени, 2 ордена Суворова 1-ой степени.

Исчерпав все возможности создать коалицию государств для обуздания агрессивных планов Гитлера, СССР принимает предложение Германии заключить договор о ненападении сроком на пять лет. Сталин понимает, что ослабленная после чисток 1937-38 годов Красная армия не сможет оказать противнику должный отпор, и принимает это предложение. 23 сентября 1939 года Риббентроп и Молотов подписывают договор о ненападении и секретное приложение к нему о разделе сфер влияния. Эти секретные соглашения в настоящее время многими кругами, особенно в Прибалтике и в Польше, воспринимаются как акт злодейства советского правительства и лично Сталина. На мой взгляд, так односторонне к той сложной противоречивой обстановке нельзя относиться. При любых соглашениях договаривающие стороны всегда ставят определённые условия. На территории, которые мы получили в 1939-40 годах, СССР претендовал задолго до 1939 года. На всех довоенных картах СССР территория Бессарабии выделялась косыми линиями, с примечанием, что это территория Советского Союза, незаконно захваченная Румынией в 1918 году. Поэтому возникает большой и сложный вопрос об отношениях СССР с Польшей, Румынией и Прибалтикой, в том числе и с Финляндией. В 1918-20 годах, когда устанавливались наши государственные границы с новыми западными странами, входившими ранее в состав Российской империи, Германии и Австро-Венгрии, границы частично были установлены не по этническому принципу, а по линии, разделяющей противостоящие войска в момент подписания мирного договора. Так, Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав Польши. В состав Польши также вошёл литовский город Вильно (Вильнюс), и литовцам пришлось своей столицей сделать город Каунас. Сейчас можно слышать упрёки, что СССР в 1939 году вместе с Германией напал на Польшу. Надо напомнить, что бывшую границу с Польшей мы перешли 17 сентября – за один день до того, как польское правительство покинуло Польшу. Мы присоединили к себе по договору с Германией только те территории, где большинство составляли украинцы и белорусы. Самые большие территориальные приобретения после Второй мировой войны достались Польше, они гораздо больше территорий Западной Украины и Западной Белоруссии, входившие до 1939 года в состав Польши. СССР отдал Польше и включённый в его состав в 1939 году город Белосток. Польша получила не только земли, потерянные ею 200–500 лет тому назад, но и земли, никогда не входившие в её состав. Сейчас поляки живут на территории большой страны с широким выходом к морю без этнических проблем (всех немцев, проживавших на этих территориях, выселили в Германию). Да, Сталин устанавливал этой на территории порядки, неугодные народу Польше и другим странам народной демократии. Но такие порядки он устанавливал везде, где мог, и от них страдали в первую очередь народы Советского Союза. После смерти Сталина Польша первая выступила за пересмотр этих порядков и её политические требования были, в основном, удовлетворены: министр обороны Рокоссовский был отозван в СССР, Гомулка встал во главе партии, насильственно созданные колхозы были распущены, сохранилась собственность на землю, стал свободным выезд граждан за границу. Таких грубых вмешательств с применением военной силы, как это было в Венгрии и Чехословакии, во внутренние дела Польши Советский Союз не производил. Когда же внутренние порядки в Польше стали не устраивать народ, было создано движение во главе с «Солидарностью», которое без крови пришло к власти.

Что же касается прибалтийских государств – Литвы, Латвии и Эстонии, то почему-то замалчивается тот факт, что в этих странах в 1940 году прошли выборы в их парламенты, и парламенты этих стран приняли решения о вхождении в СССР. Можно говорить о нажиме СССР на эти решения и «бросать камни» в стороны парламентариев, принявших эти решения, но уже в то время было ясно, что независимости этих государств пришёл конец, и стоял только вопрос о том, в состав каких государств они войдут: Германии или СССР? Изучив конституцию СССР, парламентарии поняли, что в случае вхождения в СССР их народы не исчезнут как этнос. Вхождение в состав Германии грозило уничтожением их народов, как были уничтожены полабские славяне и пруссы. История показала правильность этих решений – сохранились и сейчас существуют и развиваются три независимых государства: Литва, Латвия и Эстония.

Сегодня пытаются доказать, что подписание договора с Германией развязало руки Гитлеру, и поэтому СССР косвенно ответственен за начало Второй мировой войны. Но первыми в Мюнхене развязали руки Гитлеру Англия и Франция. Даже такой ярый противник коммунизма, как Черчилль, говорил про мюнхенские соглашения: «Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно полной капитуляции западной демократии перед нацисткой угрозой применения силы. Такой крах не принесёт мира ни Англии, ни Франции. Ясное и решительное заявление Литвинова (в 1938 году он был наркомом иностранных дел) о готовности СССР прийти на помощь Чехословакии вооружёнными силами осталось как бы незамеченным. Советские предложения фактически игнорировались. Эти предложения не были использованы для влияния на Гитлера, к ним относились с равнодушием, чтобы не сказать с презрением, которое запомнилось Сталину. Впоследствии мы дорого поплатились за это». Жухрай В. М. в его труде «Сталин: правда и ложь» пишет: «16 мая 1939 года Чемберлен заявил: «Я скорее подам в отставку, чем подпишу союз с Советами. Что касается русских, они действительно преисполнены стремлением соглашения с нами». 4 июля Британское правительство приняло решение всячески затягивать переговоры и к соглашению дела не вести. Бывший премьер-министр Англии Ллойд Джордж заявил о переговорах 29 июля 1939 года: «Мистер Чемберлен вёл переговоры непосредственно с Гитлером. Для свидания с ним он ездил в Германию. Он и лорд Галифакс ездили и в Рим. Они были в Риме, пили за здоровье Муссолини и говорили ему комплименты. Но кого они послали в Россию? У них не нашлось самого скромного из членов кабинета для этой цели; они просто послали чиновника министерства иностранных дел. Это оскорбление. У них нет чувства меры, они не дают себе отчёта в серьёзности положения сейчас, когда мир оказался на крою бездонной пропасти». Что же оставалось делать нашему правительству, как не принять предложение Германии заключить с ней мирный договор? Соглашение 23 сентября 1939 года между Гитлером и Сталиным Черчилль назвал «одиозным и противоестественным актом. Антагонизм между двумя империями был смертельным». Но так ли он был непреодолим? В. Карпов пишет, что Тухачевский ещё в 1936 году предвидел такую возможность: «…Но теперь я вижу, что он (Сталин) скрытый, но фанатичный поклонник Гитлера. Я не шучу. Это такая ненависть, от которой один только шаг до любви… Стоит только Гитлеру сделать шаг к Сталину, и наш вождь бросится с раскрытыми объятиями к фашистскому. Успехи Гитлера слишком импонируют Иосифу Виссарионовичу, и если приглядеться, то он многое копирует у фюрера». Привожу ещё некоторые высказывания по поводу присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, с которыми я частично не согласен. «Сталин думал, что именно с Гитлером ему будет лучше всего осуществить мечту – раздел мира. Ошибка Сталина была в его примитивизме и абсолютном непонимании международной обстановки». Литвинов записал в своём дневнике: «Это случилось… Какой позор! Кто мог подумать, что это возможно! Советский Союз и фашистская Германия поделили Польшу». «Сталин боялся первого удара, перед которым он не может устоять, он понимал, что благодаря уничтожению 70 % высшего и среднего командного состава Красная армия сильно ослабела. Что в стране имеется скрытое недовольство им. Формула Сталина – это формула трусости, неверия в силу советского строя. По вине Сталина и Ворошилова не только была уничтожена целая плеяда преданных революции полководцев, но вместе с ними была отброшена, как вредительская, их стратегия и тактика, разработанная ими для предстоящей войны» (Абрамович). План нападения на Польшу и срок нападения были утверждены Гитлером ещё до заключения договора с СССР. Немцы, не теряя времени, уже 1 сентября нападают на Польшу, в ответ правительства Франции и Англии объявляют войну Германии. Так началась Вторая мировая война. Надежда Гитлера, что Англия и Франция не объявят войну, не оправдалась. Менее чем за три недели Польша, которой никто не оказал действенной поддержки, несмотря на героическое сопротивление, полностью была разбита. Польское правительство 18 сентября 1939 года эмигрировало в Англию. Но за день до этого, 17 сентября Советское правительство принимает решение ввести войска во входившие в состав Польши Западную Белоруссию и Западную Украину. СССР присоединил только ту территорию, где большинство населения составляли украинцы или белорусы. Я в то время жил в городе Спас-Деменске и помню, как мы, мальчишки, бегали на станцию посмотреть на пленных поляков. Отношение у нас к ним было самое дружеское, охрана не мешала общению, и поляки весело общались с нами, обмениваясь сувенирами, довольные, что сдались нам, а не немцам, не ожидая, что сталинское правительство совершит такую зверскую подлость по отношению к ним, как расстрел в Катыни пленных польских офицеров в 1940 году.

Захватив Польшу, Гитлер сразу обратился к Франции и Англии с предложениями заключить с ними мирное соглашение, заявив, что Германия не имеет к ним никаких претензий. К чести этих стран, они, опасаясь коварства Гитлера, отказались от этого предложения. Но и после разгрома Франции Гитлер неоднократно обращался с этим предложением к Англии, старался силой заставить её заключить с ним мир. О том, что довольно влиятельные круги Англии были готовы на соглашение с Гитлером, говорит прилёт ближайшего сподвижника Гитлера Рудольфа Гесса в Англию в 1940 году. Но что-то пошло не по плану, Гесс был арестован. После окончания войны Гесс был приговорён нюрнбергским судом к пожизненному заключению. Но когда 95-тилетнему Гессу было объявлено помилование, его нашли повешенным. Так Гесс унёс в могилу тайну – к кому и с какими предложениями он летел в 1940 году. Впрочем, к кому, известно. Когда Гесс был задержан англичанами, он потребовал свидания с влиятельным лордом Галифаксом, было у него свидание и с Черчиллем. Бунич говорит в своей «Грозе», что соглашению Англии с Германией помешало обещание США оказать Англии громадную материальную помощь всем необходимым для ведения войны по «ленд-лизу».

Предоставляя независимость Финляндии в 1918 году, Ленин согласился, что граница с ней пройдёт по реке Сестре – по существу, по окраине Петрограда (Ленинграда). В царской России вход иностранных кораблей в Невскую губу закрывали с юга форты Красная Горка и Серая Лошадь, в середине – военно-морская крепость Кронштадт, с севера – форт Ино (поселок Песочное вблизи железнодорожной станции Приветинская). Форт Ино, который вместе с прилегающей территорией отходил к Финляндии, в 1918 году был взорван. Подход с моря к Петрограду (минуя Кронштадт) стал открыт. Советское правительство в преддверии войны не могло согласиться с положением, что Ленинград находился на расстоянии пушечного выстрела от финской границы. По секретному договору с Германией от 23 сентября 1939 года Финляндия была отнесена к сфере влияния СССР. Конечной целью в отношении к Финляндии Сталин ставит задачу присоединения её к СССР в качестве союзной республики. Финляндии было предложено перенести границу на 40–50 километров на запад с компенсацией территории севернее Ладожского озера. Финляндия не согласилась. Тогда, спровоцировав инцидент, СССР начал войну с Финляндией. Война длилась с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года. Планируя войну с Финляндией, руководящие советские военачальники считали, что это будет лёгкая прогулка: завоевание пройдёт в короткие сроки и будет осуществлено малыми силами. 1 декабря на территории Советского Союза создаётся правительство Народной Демократической Финляндской республики во главе с О. В. Куусеном, которое должно было по плану Сталина встать во главе завоёванной Финляндии. Но всё пошло не по плану. В первый день войны главнокомандующим Финляндии был назначен фельдмаршал барон Карл Густав Маннергейм. Маннергейм, швед по национальности, родился на территории Финляндии, в течение тридцати лет служил в царской армии. С первых дней войны России с Германией на фронте дослужился до звания генерал-лейтенанта. С началом революции он вернулся в Финляндию, где организовал армию, став главнокомандующим вооружённых сил Финляндии, которая изгнала красных из столицы Финляндии. С 1931 года председатель комитета обороны. Много сделал для укрепления обороноспособности, под его руководством были построены укрепления на Карельском перешейке. В 1933 году ему присваивается звание фельдмаршал. Маннергейм призывал к переговорам с СССР, к гибкости, признавая, что граница между Россией и Финляндией проходит очень близко от Ленинграда и её надо отодвинуть за соответствующую компенсацию. Но, когда советское правительство потребовало перенести границу на 40–50 км западнее с компенсацией территории севернее Ладожского озера, правительство Финляндии не прислушалось к мнению Маннергейма, стало задерживать переговоры, что позволило СССР, совершив провокацию, начать войну с Финляндией. «Согласно финляндской форме правления, в случае войны президент мог передать принадлежащие ему право верховного руководства вооружёнными силами страны другому лицу. Президент Каллио использовал эту возможность уже 30 ноября 1939 года, в день начала Зимней войны, назначив маршала Маннергейма главнокомандующим финской армией. 7 декабря президент специальным указом определил его полномочия: главнокомандующий становится независимым от правительства и в этом смысле приравнивается к президенту» (Йокопии Мауно). Во время войны Маннергейм приказывает пресекать жестокое обращение с пленными красноармейцами: «Чем больше пленных перейдёт к нам, и чем человечнее с ними мы будем обращаться, тем скорее брошенные под пулями чекистов против нас русские люди прозреют и обратят штыки против Советской власти». Впрочем, зря Маннергейм надеялся, что русские пленные, когда возвратятся домой, «обратят штыки против Советской власти». Это финских пленных, возвратившихся на родину, радушно встретят власти, и они опять встанут в ряды защитников родины. Наших же возвратившихся пленных прямиком направят в ГУЛАГ, и они там почти все сгинут. В первый период войны советские войска несут громадные потери, в основном, из-за сильных морозов. Чтобы оправдать эти потери, советская печать пишет о неприступных укреплениях на Карельском перешейке, по поводу которых Маннергейм пишет: «Русские ещё во время войны пустили в ход миф о «Линии Маннергейма». Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино (укрепления, выстроенные Францией на границе с Германией) и линией Зигфрида (укрепления, выстроенные Германией на границе с Францией). Прорыв русских явился «подвигом, которого не было в истории всех войн». Всё это чушь, в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе. Оборонительная линия, конечно, была, но её образовывали редкие долговременные пулемётные гнёзда, да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия была, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Её прочность явилась мужеством солдат, а никак не результатом крепости сооружений». Только собрав значительные силы, намного превосходящие военные силы Финляндии, советские войска прорвали линию Маннергейма и заняли Выборг. Но к этому времени агрессия Советского Союза была осуждена большинством стран. 14 декабря 1939 года СССР был исключён из Лиги Наций, как агрессор, что заставило Советский Союз заключить мирный договор с Финляндией. Хотя нам удалось взять Выборг и некоторые территории западнее Ладожского озера, мы понесли громадные потери ранеными, обмороженными и пленными против маленькой (около четырёх миллионов человек) Финляндии, что показало полную неспособность Красной армии вести современную войну. Данные по соотношению потерь сторон, согласно различным источникам, сильно отличаются. Согласно архивам (ЦГАСА) потери Красной армии: 131 476 человек убиты, 325–330 тысяч ранены и обморожены, 6 000 попало в плен. Финляндия потеряла: 19 576 убитыми, 45 557 раненными и 4101 пропали без вести. То есть мы потеряли в 6–7 раз больше убитыми в 7 раз больше раненными и обмороженными. Также мы потеряли 650 самолётов и 2500 танков (из них – 650 безвозвратно). Потери согласно Википедии: Красная армия – 285 510 человек (72 408 убитых, 17 520 пропавших без вести, 13 213 обмороженных, 240 контуженных); потери финской армии 70 461 (25 904 убитыми, 43 557 раненными, 1000 пленными). Соотношения: общие потери – 4:1, потери убитыми – 2,8:1. «Финская война для нас была большим срамом» (Василевский). Черчилль в выступлении по радио 20 января 1940 года заявит: «Финляндия открыла всему миру слабость Красной армии». Кстати, это и было одной из причин, способствовавшей тому, что Германия приняла решение напасть на Советский Союз, считая, что СССР – это «колосс на глиняных ногах», который сразу после удара развалится.

Советское правительство из этих неудач в войне с Финляндией сделало правильные выводы. Война показала, что прежний милицейский принцип формирования армии, когда большая часть личного состава призывались на службу на два-три месяца в году, для подготовки к современной войне был негоден. Командный (офицерский) состав должен служить постоянно до увольнения в запас при достижении определённого возраста, а призываемые на срочную службу в зависимости от рода войск на несколько лет: в сухопутных войсках три года, в авиации – четыре года, в ВМФ – пять лет.

Нарком обороны Ворошилов был заменён маршалом Тимошенко, были открыты новые командирские училища, число которых достигло двухсот. Спешно разрабатывались новые образцы оружия и вооружения. Сталин и всё наше правительство прилагали все усилия для усиления боеспособности нашей армии, снабжения её новейшими образцами оружия, вооружения и боеприпасами, призывали советский народ к интенсивному труду. Пятидневка – пять рабочих дней, заменяется полной неделей – 6 рабочих дней, много сверхсрочных работ. За опоздание на работу свыше 15 минут привлекаются к уголовной ответственности. Надо отметить и большую созидательную работу наркома внутренних дел Берии, который, в отличие от Ягоды и Ежова, которые только репрессировали интеллигенцию и учёных, собирал всех арестованных творческих людей в специальные учреждения – шараги, где они трудились по специальности. Всё это принесло свои плоды. К началу войны с Германией на вооружение поступили первые образцы тяжёлого танка КВ, среднего танка Т-34, истребители ЯК-1 и МИГ-3, штурмовики И-2, пикирующие бомбардировщики ПЕ-2, новые образцы стрелкового и артиллерийского оружия. Прошли последние испытания гвардейские минометы – «Катюши». Но особенно большое преимущество было у нас в танках. У немцев наиболее перспективными были танки Т-3 с 50 мм пушками, с узкими гусеницами, пригодными для передвижения по дорогам Европы, но малопригодными для движения по российскому бездорожью. У нас не только были приняты новейшие танки КВ и Т-34 с 76 мм пушками, с широкими гусеницами и более мощной броней, которые были почти неуязвимы для немецких танков, но значительное количество – около 21 тысячи – поступило на вооружении армии. Но уровень подготовки, как специалистов, так и командного состава у нас был ниже, чем у немцев. Быстрый рост нашей армии и её вооружения требовал большого количества специалистов, и их приходилось готовить ускоренными темпами, что не могло отразиться на их качестве. При обучении нельзя было экономить на боезапасах и горючем, необходимо было проводить широкомасштабные учения на местности. Экономия на горючем и боезапасам привела к тому, что наши специалисты-лётчики, танкисты, моряки и представители других специальностей были подготовлены хуже, чем в Вермахте. Но в основном на вооружении оставались старые образцы оружия. Перевооружить армию, как и планировалось, СССР мог только через год-два. С нарастающей угрозой войны требовалось срочно увеличить численный состав армии, что приводило к тому, что степень подготовки командного состава резко снижалась. Военные (офицерские) училища вместо полноценного трёх-четырёх годичного обучения проходили краткий срок обучения, доходивший иногда до шести месяцев, и выпускали командиров в звании младший лейтенант, а в авиации в одно время пилотов выпускали в звании сержантов срочной службы. В целях сбережения моторесурса, горючего и боезапаса наши войска не имели достаточную степень подготовки. Одним словом, немецкая армия имела более высокую степень подготовки войск и, главное, успешный опыт проведения военных операций. Надо помнить, что с момента окончания Финской войны до Великой Отечественной войны был всего один год и три месяца, и произвести необходимые качественные изменения за столь короткий срок было невозможно. С приобретением в 1939-40 годах новых территорий – Прибалтики, Западной Белоруссии и Западной Украины, Бессарабии и Северной Буковины, – у СССР возникли противоречивые возможности обороны. С одной стороны, противнику надо было бы с боями пройти значительную территорию, с другой стороны, надо было в кратчайший срок построить на новой границе укрепления. Забегая вперёд, скажу, что получилось так, что мы к началу войны демонтировали укрепления на старых границах, кроме укреплений вдоль советско-финской границы на Карельском перешейке, и не успели создать новые, хотя время на их построение было. «Чтобы ускорить создание оборонительных сооружений на новых рубежах, приняли решение о разоружении и демонтаже большей части укреплений, с таким трудом и огромными затратами средств, создававшихся на протяжении ряда лет вдоль нашей прежней государственной границы» (Василевский). Сталин до финской войны мало, так как был загружен другими делами, интересовался жизнью в армии, мало вмешивался в её подготовку к войне, надеясь всецело на наркома Ворошилова. Финская война показала, что Красная армия совершенно негодна для современных боевых действий. Как уже отмечалось, Сталин и советское правительство проделали большую работу по оснащению армии новейшим оружием и вооружением. Но во главе армии были поставлены совершенно негодные для руководства Вооружёнными силами СССР люди, имеющими лишь опыт гражданской полупартизанской войны: нарком Тимошенко и его заместитель Будённый.

Начальником Генштаба в феврале 1941 года был назначен Жуков после ухода с этого поста опытного штабиста, бывшего полковника царской армии Шапошникова и кратковременного пребывания на этом посту Мерецкова. Особняком стоял военно-морской флот под руководством наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова, который в оперативном отношении подчинялся наркому обороны. Жуков ни по образованию, ни по своим наклонностям не подходил на эту должность. В 1930 году командир кавалерийской дивизии Рокоссовский, давая в основном положительную аттестацию командиру полка Жукову, отмечал: «Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив… На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может – органически её ненавидит». Но Сталин, который хоть до войны не вникал в чисто военные вопросы, хорошо понимал, что для современной войны не годны не только опальный Ворошилов, но и нарком Тимошенко и его зам Будённый. Поэтому более молодой и напористый Жуков больше импонировал Сталину. Так перед войной по военным вопросам сложился тандем Сталин-Жуков, единая организация, в которой Сталин принимал стратегические решения, которые ему подсказывал Жуков. Но, конечно, Сталин одобрял не всё. Так, например, Жуков предлагал первым начать военные действия против Германии и даже 15 мая представил план, по которому наши войска должны были нанести внезапный удар из района Украины. Сталин, хорошо понимая, что СССР в это время не был готов к войне, отверг этот план. Но наши войска в пограничных областях были расположены так, как предлагал Жуков. Основные войска находились в Киевском военном округе, менее мощная группа была расположена в Западном округе, и гораздо меньшая группа было расположена в Прибалтийском округе. В нашей печати и кино часто говорится, что в штабной игре Жуков, играя за синих, полностью разбил красных. Учения происходили на действительном материале. Красные по штабному учению, располагались, как они и действительно располагались в районе Минска-Белостока, силы противника располагался в Польше. Когда началась настоящая война, то Павлов не учёл итогов того учения и опять, только теперь в реальных условиях, повторил те же ошибки красных. Все эти байки не выдерживают критики. Если Жуков на штабном учении показал, что расположение наших войск было неудачное, то почему он, как начальник Павлова, не потребовал от него правильного расположения войск? Стремление Жукова свалить все допущенные перед войной ошибки, а по существу, преступления, на Сталина и на Павлова, выглядят несерьёзно. Перед войной Сталин довольно часто вызывал к себе Тимошенко и Жукова для принятия решений по военным вопросам, и думается, что мнения Жукова были для Сталина авторитетнее мнения Тимошенко. Тимошенко, на мой взгляд, был временной фигурой. Конечно, последнее слово всегда было за Сталиным, но своё мнение до Сталина Жуков имел возможность всегда донести. На мой взгляд, Сталин, назначая Жукова начальником Генштаба, видел в нём больше второго заместителя наркома обороны (заместителем наркома обороны был Будённый), чем начальника Генштаба. На высоком уровне: Сталин, Тимошенко и Жуков (без заместителя Тимошенко Будённого) рассматривались в основном стратегические задачи. Когда и где надо было ждать основного удара немецких войск, где надо сосредоточить наши силы, какие союзники выступят на стороне Германии и какие наши силы должны им противостоять, сколько и где располагать стратегических резервов и другие стратегические вопросы. Начальник Генштаба же должен выполнять поставленные ему многочисленные оперативно-тактические задачи, от которых зависит обороноспособность войск, в том числе управление войсками и связь. «За стратегическое планирование, организацию управления войсками отвечает Генеральный штаб, его начальник, но об этом сейчас вспоминать не любят. Теперь, конечно, легко всё валить на Сталина, Тимошенко и Будённого с Ворошиловым» (Н. Г. Кузнецов). Сталин явно недооценивал громадной роли Генштаба в подготовке и управлении армией во время войны. Конев в статье «И. Конев и Сталин» пишет: «Должен сказать по справедливости, во второй половине войны Сталин не игнорировал Генштаб. Ранее он допускал большие просчёты в своём подходе к этому чрезвычайно важному военному органу. Я бы сказал, что Сталин просто неправильно относился к нему, не понимая до конца характера, роли и значения управления войсками. Ко второй половине войны он уже убедился в том, что Генеральный штаб – основной орган управления войсками, на который он может положиться, как Верховный Главнокомандующий, и через который призван осуществлять все свои распоряжения. В его отношениях с работниками Генштаба в этот период не чувствовалось, что он их недооценивает. Видимо, он уже отлично понял, что без этого военного органа ему обходиться нельзя. Добавлю к этому, что с точки зрения планирования операций он очень серьёзно относился к предложениям командующих фронтами. Такой была обстановка во второй половине войны. Она существенно отличалась от обстановки первого периода. Тогда по воле Сталина планирование некоторых операций проходило в обстановке сверхсекретности. С планами заранее знакомился настолько узкий круг людей, что это мешало впоследствии нормальному проведению. Всё это связано с излишней подозрительностью, отличавшей тогда Сталина. Прямая ответственность Сталина за уничтожение значительной части наших командных кадров в 1937-38 годах не вызывает сомнения. В такой же мере не подлежит сомнению и его прямая ответственность за неправильную оценку военно-политического положения перед войной, в результате чего был отвергнут ряд сигналов и предупреждений. Мы вынуждены были начать войну в дорого нам обошедшейся обстановке». Кроме того, немцы уже имели опыт управления войсками во многих военных компаниях. Но главное, что не учитывал Сталин и в какой-то мере и Жуков – значение тщательности подготовки к военным операциям и к управлению войсками. Им казалось, что достаточно иметь большое количество воинов, дать им отличное оружие и отдать приказ – и победа будет обеспечена. Но без должного умения управлять войсками победить нельзя. Штабные учения на бумаге никак не могли заменить широкомасштабные учения на местности. Надо сказать, что Сталин, впрочем, как и Жуков, недооценивал роль военной науки. В настоящее время, начиная с Первой мировой войны, роль полководца утратила своё былое значение. Этот факт надо начинать объяснять с развития военной науки. Как известно, раньше военная наука делилась на два раздела – стратегию и тактику. Тактика это искусство вести бой, сражение. Стратегия более многогранна. Это решения, принимаемые на высшем уровне. Как говорил видный немецкий военный учёный Клаузевиц, война – это продолжение политики, только иными насильственными действиями. То есть политика и стратегия неразделимы. Стратегия начинается с принятия политических решений: когда надо начать войну, когда надо начать мобилизацию, какие надо выделить средства на армию, какие надо построить крепости и укреплённые районы и тому подобные решения, принимаемые до начала боевых действий. Одним словом, принятием стратегических военных и политических решений на высшем уровне всегда руководит один и тот же человек. Это может быть монарх или президент, а в парламентских государствах – премьер-министр. В Советском Союзе это был Генеральный секретарь партии. С началом боевых действий стратегические решения принимаются под руководством Верховного Главнокомандующего, который может быть назначен только на момент войны или же может иметь эту должность по конституции и в мирное время. В нашей стране сейчас это президент России.

С началом военных действий стратегия – это выбор направления основного удара, выделение необходимых сил и средств, решение, на какой вид вооружённых сил делать главную ставку и ещё многие вопросы, принимаемые на высшем уровне. В прежние времена стратег и тактик мог быть совмещён в одном лице, а про других известных людей можно говорить, что он был видным тактиком или стратегом. Например, при Екатерине Второй видным стратегом был Потёмкин, а Суворов был видным тактиком. Наполеон как император был стратег, но он лично руководил сражениями, превращаясь в талантливого тактика. В те времена исход войны часто решался в одном решающем сражении, войны были, как правило, скоротечны. Те же войны, которые вошли в историю как столетняя, тридцатилетняя и семилетняя, можно разбить на ряд войн, так как в них были периоды длительного перемирия и довольно короткие вспышки отдельных сражений. А вот такой войны, как Первая Мировая война, на что она и называется Первой, в истории человечества до тех пор не было. Война велась непрерывно в течение 4-х лет с участием громадного количества населения планеты. В той войне было много периодов, когда в короткое время гибло большое количество людей, но не было ни одного сражения, которое решило бы исход войны. Война окончилась, когда Германия исчерпала все ресурсы и не могла больше вести сражаться. Осмысливая уроки сражений Первой мировой войны, наши советские военные учёные в 20-х и 30-х годах Триандафиллов, Егоров, Шапошников и другие пришли к выводу, что в современных условиях успешно вести бои можно везти только путём хорошо подготовленных отдельных военных операций. В военную науку, кроме составных её частей стратегии и тактики, был введён новый раздел – оперативное искусство. Успех операции зависит от многих факторов: от количества выделенных для операции сил и средств, от разведки, от погодных условий, от сроков подготовки к операции и ещё от многих факторов. Особенно важное значение имеет завершение операции – закрепление на захваченной территории, переход от наступления к обороне, чтобы иметь возможность отразить возможное контрнаступление противника. Подготовка операции Генштабом требует значительного количества его сотрудников, и от степени их подготовки и от правильной постановки задач перед ними начальником Генштаба зависит качество разработанной операции. Таким образом, успех на фронтах войны в период ВОВ обеспечивался не полководческим талантом военачальника, а степенью успешной работы Генштаба. Но надо сказать, что какие-то разработки на случай войны всё же были. У начальников штабов армии были «Красные пакеты», в которых в зашифрованном виде указания, что надо делать с началом военных действий. Эти пакеты по особому приказу должны быть вскрыты и расшифрованы. Но приказ на их вскрытие в штабы некоторых армий поступил, когда они уже вступили в бой с немцами.

Василевский

С началом войны Сталин буквально разогнал весь Генштаб по фронтам войны, так что обязанности его начальника и организацию пришлось взять в свои руки стоявшему на четвёртом месте по прямой служебной лестнице (после Жукова, его заместителя генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина и начальника оперативного управления генерал-лейтенанта Г. М. Маландина) заместителю Маландина генерал-майору А. М. Василевскому.

Василевский Александр Михайлович родился 18(30) сентября 1895 года в селе Новое Гальцево, вошедшие в город Кинешма Ивановской области, в семье священника. В 1909 году окончил Костромскую семинарию. С началом Первой мировой войны поступил в московское Алексеевское военное училище, прошёл ускоренный 4-х месячный курс и был выпущен в звании прапорщик (Прапорщик – офицерское звание, соответствует нынешнему званию младший лейтенант, введено в годы Первой мировой войны в связи с большой гибелью офицерского состава для военнослужащих, не прошедших полный курс обучения в офицерских училищах). Василевский на фронте дослужился до должности командира батальона в звании штабс-капитана. С началом Октябрьской революции демобилизовался, но в 1919 году был призван в Красную армию. После окончания гражданской войны окончил курсы «Выстрел», командовал батальоном, затем полком. В 1934-36 годах был начальником боевой подготовки. В 1936 году полковник Василевский был зачислен в первый набор из 137-ми человек в Академию Генерального Штаба. В 1937 году он с отличием окончил Академию, получил звание комбрига и был назначен начальником кафедры тыла Академии. В октябре 1937 года назначен начальником 10-го отделения (оперативной подготовки) первого отдела Генштаба. Он участвует в работе комиссии по анализу действий РККА в ходе боевых действий у озера Хасан. В 1939 году Василевский назначен заместителем начальника оперативного управления Генштаба, участвует под руководством начальника Генштаба маршала Шапошникова в разработке первого плана войны с Финляндией. Этот план Сталиным не был принят, а то, как началась война с Финляндией, всем нам хорошо известно. Начальнику часто очень неприятно, что его подчинённый был в чём-то прав. Шапошникова в 1940 году, как бы по состоянию здоровья переводят на другую работу. Шапошников же очень ценил Василевского. Он представил Василевского Сталину, как очень талантливого штабиста, после чего Василевского стали привлекать к ответственным заданиям. Весной 1940 года Василевский возглавляет комиссию по демаркации новой советско-финской границы, участвует в подписании мирного договора с Финляндией. Принимает участие в разработке оперативных планов стратегического развёртывания РККА на северном, северо-западном и западном направлениях в случае боевых действий с Германией. 9 ноября 1940 года совершил в составе советской делегации, под руководством В. М. Молотова, поездку в Берлин для переговоров с Германией. В связи с введением генеральских званий Василевский получает звание генерал-майор. После короткого времени пребывании на посту начальника Генштаба Мерецкова, в феврале 1941 года на этот пост назначается Жуков, который, как обычно, пришёл со своей командой. 15 мая 1942 года Василевский представляет доклад о планах стратегического развёртывания Вооружённых Сил СССР на случай агрессии на Западе и на Востоке. Предлагается стратегия «прикрыть развёртывание наших войск и подготовить их к переходу в наступление». Василевский настаивает, что недопустимо строительство аэродромов и размещение складов и арсеналов вблизи границ. Но так как господствовали идеи, что война должна сразу начинаться с наступления, то доводы Василевского не были приняты. Впрочем, и времени на строительство новых аэродромов не оставалось. Первые дни войны подтвердили опасения Василевского, наши самолёты были уничтожены на аэродромах, а также немцы также захватили или уничтожили наши близлежащие склады и арсеналы, Захвачены большие трофеи, при производстве которых наш народ отдал много своих сил и здоровья. В связи с неудачами в первый период войны, в которых, несомненно, большая часть вины была на Жукове, как начальнике Генштаба, Сталин снимает Жукова и возвращает на должность начальника Генштаба Шапошникова. 1 августа на должность начальника оперативного управления – заместителя начальника Генштаба – назначается Василевский. В связи с частыми болезнями Шапошникова его обязанности в это время также исполняет Василевский. Сталин часто даёт поручения лично Василевскому. Во время битвы за Москву с 5 по 10 октября он входит в группу представителей ГКО, обеспечивающих отправку на Можайский оборонительный рубеж отступающих и вышедших из окружения войск. 15 октября ГКО принял решение об эвакуации из Москвы. Правительственные учреждения уезжают из Москвы, но Сталин вместе со Ставкой остаётся в Москве. Хотя Москву прикрывает Западный фронт во главе с Жуковым, фактически обороной Москвы руководит лично Сталин. Так как Генштаб во главе с Шапошниковым был эвакуирован в Куйбышев (Самара), то для обслуживания Ставки создаётся оперативная группа Генштаба из десяти человек во главе с Василевским (первый эшелон). Об обязанностях оперативной группы Василевский пишет: «Прежде всего, она должна была всесторонне знать и правильно оценивать события на фронте и постоянно и точно, но без излишней мелочности, информировать о них Ставку; в связи с изменениями во фронтовой обстановке, своевременно и правильно вырабатывать Верховному Главнокомандованию свои предложения в соответствии с принимаемыми Ставкой оперативно-стратегическими решениями, быстро и точно разрабатывать планы и директивы, вести строгий и непрерывный контроль за выполнением всех решений Ставки, а также за боеготовностью и боеспособностью войск, формированием и подготовкой резервов, материально-боевым обеспечением войск». 28 октября деятельность опергруппы была высоко оценена Сталиным. Василевскому было присвоено звание генерал-лейтенант, а трём членам группы звание генерал-майор. Таким образом, Василевский сыграл одну из ключевых ролей в организации обороны Москвы и последующего контрнаступления. С 29 ноября до середины декабря в связи с болезнью Шапошникова Василевский исполняет обязанности начальника Генштаба. На его плечи ложится вся тяжесть подготовки контрнаступления под Москвой. 1 декабря 1941 года вышел приказ № 396 о нашем контрнаступлении под Москвой за подписями И. Сталина и А. Василевского. Контрнаступление началось войсками Калининского фронта 5 декабря 1941 года. Так как Ставка была очень озабочена обеспечением точного выполнения приказа о контрнаступлении со стороны Конева, Василевский по приказу Сталина в ночь на 5 декабря прибыл в штаб Калининского фронта, чтобы лично передать командующему фронтом директиву на переход в контрнаступление и разъяснить ему все требования по ней. Всё это показывает, что решающую роль в обороне сыграл сам Сталин, всю обстановку и предложения по обороне Москвы и контрнаступлении докладывал ему Василевский. Таким образом, возникает тандем Сталин-Василевский. Сталин ежедневно требует от Василевского доклады, в которых, кроме описания обстановки, Василевский должен «вырабатывать свои предложения». Так что теперь нельзя определить, автором каких предложений является сам Сталин, а какие выдвинул Василевский. Да это и не важно. Решения вырабатывает тандем за подписью И. Сталина и А. Василевского. С этого момента начался стремительный карьерный рост и награждения высшими орденами Василевского. За неполные два года Василевский прошёл путь от генерал-майора до маршала Советского Союза, а за время войн Василевский получил все награды, которые получил Жуков, в том числе две золотые звезды Героя Советского Союза и два ордена Победы, а реальные цены за каждую награду – неизмеримо больше. После награждения Жукова, как старшего по должности, Сталин сразу или немного позднее награждал Василевского. После присвоения звания маршала Советского Союза Жукову, на другой день генерал-полковнику Василевскому было присвоено звание генерала армии, а через 28 дней Василевский получил звание маршала Советского Союза. Василевского Сталин ценил гораздо выше своего первого заместителя Жукова. Сталин согласовывал с ним все свои решения, так как принимал от него ежедневно доклады; Сталин ежедневно общался с Василевским лично или по телефону. Василевский не только наладил успешную работу Генштаба, но в дальнейшем, выезжая на фронт, обеспечивал успех разработанной Генштабом под его руководством операцией. Сталин посылал его координировать действия фронтов на самые ответственные операции. Учитывая опыт войны, Генштаб под руководством Василевского в начале 1942 года разработал боевые уставы Красной армии, в которых было указано, как надо вести не только наступательный бой, но и оборонительный бой, и бой в условиях окружения. С середины апреля по 8 мая 1942 года Василевский в качестве представителя Ставки находился на Северо-Западном фронте. 29 апреля 1942 года Василевскому было присвоено звание генерал-полковник. 9 мая в связи с прорывом немцами крымского фронта он был отозван Ставкой в Москву. 6 июня 1942 года назначен начальником Генштаба, а с 14 октября одновременно заместителем наркома обороны. С 23 июля по 26 августа являлся представителем Ставки на Сталинградском фронте, направлял совместные действия фронтов в ходе оборонительного периода Сталинградской битвы, внёс большой вклад в развитие советского военного искусства, спланировал и подготовил контрнаступление под Сталинградом. После успешного контрнаступления Василевский до середины декабря проводил ликвидацию группировки противника в Сталинградском котле. Затем был переброшен для отражения группы Манштейна, направленной на деблокаду окружённой группы немцев под Сталинградом. Со 2 января координировал действия Воронежского и Брянских фронтов. 18 января 1943 года Василевскому присваивается звание генерала армии, а через 28 дней звание маршала Советского Союза. Затем он координировал действия Воронежского и Степного в Курской битве. Руководил планированием и проведением операций по освобождению Донбасса, правобережной Украины и Крыма. 10 апреля в день освобождения Одессы награждён орденом «Победа» второй степени. (Орден «Победа» первой степени получил Жуков.) Во время Белорусской операции «Багратион» координировал действия 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского, а с 10 июля ещё и 2-го Прибалтийского фронтов. За операцию «Багратион» 29 июля 1944 года Василевскому присвоено одновременно с Жуковым звание Героя Советского Союза. 18 февраля 1945 года, в связи с гибелью командующего 3-м Белорусским фронтом Черняховского Василевский назначается на его место. По просьбе Василевского Сталин освобождает его от должности начальника Генштаба (начальником Генштаба стал его заместитель А. И. Антонов) и вводит в состав Ставки. Командуя 3-м Белорусским фронтом, Василевский окружил и уничтожил, вместе с взятием Кёнигсберга, мощнейшую группу немецких войск в Восточной Пруссии. Этим разгромом был обеспечен успех Берлинской операции, так как после нее у Гитлера практически не осталось войск для защиты Германии. За эту операцию Василевский был награждён вторым орденом «Победа». Сразу после окончания войны с Германией по приказу Сталина Василевский, как самый талантливый из всех полководцев Великой Отечественной войны, готовится к войне с Японией, разрабатывает план Маньчжурской операции. 30 июля 1945 года он назначен Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке. 9 августа 1945 года советские войска в составе Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов перешли в наступление на японские войска. Всего 24 дня понадобилось на разгром миллионной Квантунской армии Японии. За эту победу Василевский получил вторую Золотую медаль Героя Советского Союза. Надо понимать, что Квантунская армия по всем показателям была намного сильнее армии Финляндии, не говоря уже о японских силах, участвовавших в боях у Халхин-Гола. После окончания войны с 26 марта по ноябрь 1948 года он находится на должности начальника Генштаба. Надо сказать, что из настоящих командиров Советской армии, командовавших войсками после войны и до смерти Сталина, на первом месте был Василевский. Но Сталин одно время на более высокие должности, чем Василевский, ставил партийного деятеля Н. А. Булганина. Булганин был сугубо штатский человек, никогда не командовал войсками, во время войны был членом военных советов различных фронтов. Одновременно с назначением Булганина заместителем Министра Вооружённых Сил Сталина, Василевским назначается начальником Генштаба. Когда Сталин покидает свой пост 3-го марта 1947, Булганин становится министром Вооружённых Сил, а Василевский его заместителем. 24 марта 1949 Василевский назначается министром Вооружённых Сил СССР. На этой должности он находится до смерти Сталина, вернее до 16 марта 1953 года. После смерти Сталина его ближайшие соратники делят власть. Хрущёву достаётся партия, Маленкову – правительство Совет Министров СССР, Берии – министерство внутренних дел, а Булганину – вооружённые силы. Создаётся новое министерство Обороны, куда входят министерство Вооружённых Сил и министерство ВМФ, министром которого назначается Булганин, а его первым заместителем – Василевский. 15 марта 1956 года по просьбе Василевского он освобождается от этой должности. 14 августа 1956 Василевского назначают заместителем министра обороны по науке. 8 декабря 1958 уволен в отставку по болезни. Но в январе 1959 его назначают генеральным инспектором группы генеральных инспекторов. На этой должности Василевский находится до своей смерти 5-го декабря 1977 года. Высшие награды: две Золотые Звезды Героя Советского Союза, два ордена «Победа», восемь орденов Ленина (на два ордена больше, чем у Жукова), два ордена Красного Знамени, орден Суворова 1-ой степени.

В. Суворов пишет: «Генеральный штаб – мозг армии. Начальник Генштаба – самый толковый и умный генерал во всей армии. Группировка войск – это, образно говоря, положение шахматных фигур на доске. Это он расставляет фигуры так, чтобы не проиграть. С февраля 1941 года Жуков – начальник Генштаба. И вот ситуация: 22 июня немцы нанесли главный удар севернее Полесья, разгромили советские войска в Белостокском выступе, теперь германские танковые группы могут развернуться на Смоленск и Москву, а у Жукова главные силы южнее Полесья. Вопрос: где же хвалёная гениальность Жукова?»

В своих «Воспоминаниях и размышлениях» Жуков объясняет, что неудачи в первый период войны связаны с тем, что «многие из тогдашних руководящих работников наркомата обороны и Генштаба слишком канонизировали опыт Первой мировой войны». Прямо чудеса. Начальник Генштаба обвиняет Генштаб своих подчинённых, забывая, что последнее слово всегда за начальником, что за малейшее ослушание такого человека, как Жуков, следовали не выговор, а Лубянка со всеми вытекающими последствиями. Основные помощники Жукова – его заместитель Ватутин и начальник оперативного отдела Маландин – были назначены на эти посты по личному представлению Жукова. Говоря об ответственности за ту обстановку, которая создалась в первые дни войны, Жуков пишет: «Как очевидец и участник событий того времени, должен сказать, что со Сталиным делят свою ответственность и другие люди, в том числе и его ближайшее окружение – Молотов, Маленков и Каганович. Не говоря о Берии, он был личностью, готовой выполнить всё, что угодно и как угодно. Именно для этой цели такие личности необходимы». Эти слова о Берии более в полной форме относятся именно к самому Жукову, который чтобы оправдать свои прорехи (как это было на Халхин-Голе, в начале войны, под Ленинградом и во всей своей деятельности), приносил в жертву невинных людей. Что касается перечисленных им деятелей, то они действительно были виновны во многих преступлениях против советского народа, но их нельзя обвинить в том, что они не готовились к предстоящей войне. Именно эти люди старались выпустить как можно больше современного для того времени оружия и вооружения, а вот как надо было использовать это оружие и вооружение и подготовить кадры для умелого его использования лежало на плечах наркома обороны и начальнике Генштаба. Оправдание Жукову может быть только одно: он был на должности начальника Генштаба всего около четырёх месяцев и по своим умственным способностям не готов был полноценно исполнять эти обязанности.

В преддверии войны Сталин и Берия готовят новый кровавый процесс над виднейшими военачальниками. Предлогами были высокая аварийность военной авиации и беспрепятственный полёт немецкого самолёта «Юнкерс-52» с посадкой на аэродроме в центре Москвы. Были арестованы генералы Штейн, Локтионов, Смушкевич, Рычагов, Мерецков, наркомы Ванников, Лихачёв и другие высшие командиры и конструкторы. В дальнейшем Мерецков и Ванников были выпущены, но большинство, 25 человек, в том числе Штерн, Смушкевич, Рычагов и его жена, были расстреляны 28 октября 1941 года без суда по указанию Берии. Это когда враг рвался к Москве, и каждый командир был на вес золота! «В памяти всплывают репрессии 1937 года. В первую очередь тогда были уничтожены те высшие командиры Красной армии, которые доподлинно знали об отнюдь не выдающейся роли Сталина в гражданской войне. Здесь убрали главные фигуры событий на Халхин-Голе» (Штейнберг). Репрессии высшего командования ВВС перед самым началом войны явились одной из причин массовой гибели авиации в первые дни войны.

Гитлер торопился начать войну, хорошо понимая, что время работает против него – перевооружившись и укрепив границы, СССР станет более силен и опасен.

Теперь рассмотрим, какие людские возможности имела Германия. Из 82-миллионного населения предвоенной Германии было мобилизовано в армию 8,5 миллионов. Учитывая, что значительное количество евреев, коммунистов и других оппозиционеров сидели в концлагерях, и их ещё надо было охранять, нельзя было брать в армию рабочих, особенно квалифицированных, исключая больных. Германия не имела возможности значительно увеличить свою армию. С другой стороны, надо было держать немалые вооружённые силы в оккупированных странах, особенно в Югославии и Греции, где разгоралась партизанская война. По некоторым сведениям, Германия собиралась напасть на СССР в мае 1941 года, но нападение пришлось отложить, так как потребовалось усмирять Югославию. Довольно значительные силы необходимо было оставить во Франции для отражения возможной высадки войск Англии. Кроме этого, в Африку был направлен экспедиционный корпус фельдмаршала Роммеля. Таким образом, возможности пополнять сравнительно небольшие вооружённые силы, выделенные для войны с Советским Союзом, были крайне ограничены. Все штабные игры немецкого Генерального штаба показывали, что в длительной войне с Советским Союзом Германия должна потерпеть поражение, так как её людские резервы были гораздо меньше людских резервов СССР. Все надежды были на молниеносный (блицкриг) разгром наших войск со взятием Москвы. Для войны с Советским Союзом был разработан план «Барбаросса», по которому немецкие войска должны были наступать тремя группами армий: группа «Юг» на Киев, группа «Центр» на Москву через Белоруссию, группа «Север» через Прибалтику на Ленинград. Группа «Север» под командованием фельдмаршала фон Лееба должна была в кратчайший срок совместно с финнами захватить Ленинград, уничтожить Балтийский флот, присоединиться к группе «Центр» и захватить Москву. Всё это планировалось завершить за 8-10 недель. Планируя напасть на СССР, Гитлер и его Генштаб недооценивали мощь Красной Армии, считая, что она не сильнее разбитой ими армии Франции. Они ошибочно считали Красную армию гораздо малочисленнее, чем она была на самом деле. Особенно большие просчёты были по количеству и качеству наших танков. Во время войны Гитлер скажет, что если бы он знал, сколько у России танков, то он не начал бы войну. Наши, даже устаревшие танки, были лучше немецких танков, рассчитанных на европейские дороги, но совершенно негодные для движения по нашим грунтовым дорогам. А таких современных для того времени танков, как КВ и Т-34, у немцев совершенно не было, а нас только в пограничных округах их было 1475 единиц.

Рассмотрим беспристрастно начало войны и попробуем выяснить, кто в первую очередь виноват в её неудачном для нас начале.

Как уже указывалось в статье, советско-финская война показала, что Красная армия совершенно не готова к современной для того времени войне. Однако, сделав правильные выводы, советское правительство сделало большие успехи по подготовке страны к обороне. Но срок этой переподготовки был крайне мал: с 13 марта 1940 года, дня окончания войны с Финляндией, до начала войны с Германией, 22 июня 1941 года, было всего один год и три месяца. Поэтому Сталин, понимая, что мы совершенно не готовы к войне, старался всевозможными мерами её оттянуть. К началу сороковых годов в результате программы индустриализации Советский Союз вышел на третье место после США и Германии по уровню развития тяжёлой индустрии, и её экономика в значительной степени была ориентирована на производство военной техники. СССР стремительно наращивал свои вооружённые силы и её вооружение.

(Милитера).

Наша промышленность набирала обороты по выпуску военной продукции, что видно из таблицы.

Рассчитано из среднемесячного производства (Милитера).

«Следует учитывать, что промышленность Германии работала при максимально возможном напряжении, тогда как советская только начала переходить на режим работы военного времени». (Милитера) При рассмотрении этой таблицы видно, что по выпуску боевой техники СССР превосходил Германию, в то время как он производил гораздо меньше артснарядов. В предвоенное время это приводило к тому, что, экономя боеприпасы при проведении учебных стрельб, наши воины хуже, чем немцы, были подготовлены к боевому использованию оружия. А в первый год войны из-за недостатка снарядов мы несли громадные потери. Нашу слабую артподготовку отмечали, как участники боев на Невском пятачке, так и участники штурмов Синявинских высот, и особенно при штурмах станции Погостье – всё это места массовой гибели наших бойцов. В последующие годы наша промышленность наладила массовый выпуск всех видов боезапасов, что и привело к успеху наших наступательных операций.

Советник посольства Германии в 1941 году Хильгер писал (по словам Адамовича): «Всё указывало на то, что Сталин полагал, что Гитлер собирается вести игру с целью вымогательства, в которой вслед за угрожающими передвижениями войск последуют неожиданные требования экономических или территориальных уступок. Он, по-видимому, верил, что ему удастся договориться с Гитлером, когда эти требования будут выставлены». Сообщения разведки из разных источников противоречили друг другу. Кроме данных о дате начала войны были и данные, искусно подброшенные немецкой разведкой, о том, что Германия не намерена нападать на СССР. Незадолго до начала войны Гитлер уверял Сталина, что он в ближайшее время начнёт отвод своих войск от границы с СССР. Что ж, в такой обстановке, если бы Сталин начал превентивную войну с Германией и первым разорвал мирный договор о ненападении, Красная армия всё равно понесла бы страшные потери, причём противники Сталина сейчас обвиняли бы его в потерях, в коварстве и недальновидности (а может, Гитлер и не начал бы войну?). Правда, по этому вопросу имеется противоположное мнение В. Суворова, что СССР намеревался все же сам напасть первым на Германию 6-го июля. Но он приводит только малоубедительные косвенные данные. Тогда, как известно, что ещё 5 августа 1940 года против СССР планировалась операция «Ост». 18 декабря 1940 года директивой № 21 был утверждён план «Барбаросса» с первоначальным сроком начала её – 15 мая 1941 года, перенесённым затем на 22 июня. В. Суворов противоречит сам себе. Он пишет: «Накануне войны советская стратегическая разведка, именовавшаяся тогда РУ ГШ, сумела добыть сведения величайшей достоверности… Военные разведчики совершили подвиг – они достали германский план вторжения и установили ориентировочную, затем и точную дату нападения Германии на Советский Союз». Но если Сталин точно знал, что на него нападут 22 июня, почему он готовил «внезапное» нападение на Германию 6-го июля? Нелепость. Он должен был тогда или приказать наступать раньше или подготовиться к обороне. Просто Сталин считал, что Красная армия не готова к войне и стремился любой ценой её оттянуть. Он говорил, что самое опасное время для начала войны – до августа 1941 года. Позднее немцы уже не начнут. К сожалению, немцы начали войну раньше. Почему бы он говорил об августе, если бы планировал сам напасть на Германию в июле 1941 года? Маршал Василевский писал: «Так вот, считаю, что хотя мы и были ещё не готовы к войне, но если реально пришло время встретить её, нужно было смело перешагнуть порог. Сталин не решился на это, исходя, конечно, не из лучших побуждений. В результате несвоевременного приведения в боевую готовность Вооружённые Силы СССР встретили схватку в значительно менее выгодных условиях. То, что Сталин не смог вовремя принять такого решения, является его серьёзнейшим политическим просчётом».

Конечно, Сталин очень виноват в том, что война началась так трагически для нас. Но один ли Сталин виноват в этом? А где был наркомат обороны и Генеральный штаб Красной армии? Виноваты ли лично Тимошенко, Жуков и командующий Западным округом Павлов?

Политика политикой, но независимо от этого армия и флот должны всегда быть в готовности отразить противника. И в этом нарком обороны маршал СССР С. М. Тимошенко и нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов находились в равных положениях. Тимошенко даже в лучшем, так как он первый получал указания от Сталина, и за тем передавал уже свои решения наркому ВМФ Кузнецову. Олег Козинкин пишет: «Легенда Г. К. Жукова о том, что Сталин не дал им с Тимошенко привести войска в полную боевую готовность заранее – не более чем блеф. Изучая документы последних предвоенных дней можно прийти к однозначному выводу: высший офицерский состав Красной армии, Наркомат обороны и Генштаб получили от главы правительства И. В. Сталина все необходимые и возможные указания для отражения немецкой агрессии за несколько дней до нападения Германии на СССР. После облёта границы 18 июня стало ясно, что немецкие войска готовы к удару, нападения следует ждать со дня на день. Именно 18 июня даётся шифровка-телеграмма Генштаба в западные округа о приведении войск в полную боевую готовность, сообщается предельно вероятная дата нападения – 22 июня 1941 года»). 21 июня стало достоверно известно, что немцы начнут войну 22 июня. Об этом сообщил немецкий перебежчик, об этом говорил разведчик Зорге, да это было видно по расположению немецких войск. Но Сталин всё ещё надеялся, что войны можно избежать. Наконец, примерно в 22 часа 30 минут 21 июня с разрешения Сталина Тимошенко и Жуков подписали Директиву ГШ № 1. Ввиду её небольшого объёма она приводится почти полностью.

Директива ГШ № 1 от 21. 06. 41

В течение 22–23 июня возможно нападение немцев на фронте. Нападение может начаться с провокационных действий; задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокации и действия. Одновременно войскам округов:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укреплённых районов на гос. границе. б) перед рассветом 22 июня рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать; в) одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и их союзников; г) привести противовоздушную оборону в боевую готовность; д) никаких мероприятий без особого разрешения не проводить.

21.06.41 Тимошенко, Жуков.

«Первый заместитель наркома обороны Будённый сказал Тимошенко, что война неизбежна, и директива должна носить более определённый характер. Тимошенко ответил, что и он не сомневается в этом, но на такой директиве настоял Сталин» (Б. В. Соколов).

Впрочем, и эта противоречивая директива, отправленная в час 22 июня, дошла до некоторых соединений через несколько часов после нападения Германии. Непосредственным ответственным за оповещение и связь являлся начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. «29 июня Сталин и его ближайшие соратники узнали о падении Минска не из докладов Генштаба, а из передач иностранного радио! Они поехали в Генштаб – Сталин, Берия, Молотов, Маленков, Микоян. Сохранились подробные воспоминания Микояна об этом визите. Сталина, в конце концов, взорвало и, не особенно выбирая выражения, поставил вопрос ребром: «Что это, мать вашу, за Генштаб, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует? Что это за Генштаб без связи?» Бушков А. А. «Сталин Ледяной трон».

Маршал Конев писал: «Являясь начальником Генштаба, Жуков обязан был разобраться в обстановке и разработать конкретные предложения в ЦК партии и правительства. Однако всем известно, что своевременных мероприятий, связанных с заблаговременным приведением войск в боевую готовность и занятием ими соответствующих оборонительных рубежей для организованного и подготовленного отпора врагу, осуществлено не было».

Многие командиры соединений, не получив ясной директивы о применении оружия при нападении противника, были в полной растерянности, наши соединения понесли страшные потери.

Военный исследователь полковник Генштаба М. Ходорёнок пишет: «Эта директива была на редкость безграмотная, непрофессиональная и практически невыполнимая».

Н. Г. Кузнецов за два дня до нападения объявил по флотам готовность № 2 (готовность № 2 и учебно-боевую тревогу в целях военной подготовки имеют право объявлять в любое время все командиры частей и подразделений армии и флота). Таким образом, практически весь личный состав ВМФ находился на своих рабочих местах, на кораблях или в частях, в ожидании отмены готовности № 2 или о повышении готовности до № 1. Переход от готовности № 2 к готовности № 1 по получению приказа прошёл мгновенно. А вот в армии действительно многие начальники вели себя халатно. Павлов 21 июня вечером смотрел пьесу в театре, а вот Кузнецов в это время находился на рабочем месте в тревожном ожидании. Как об этом пишет Н. Г. Кузнецов в книге «Накануне», в 23 часа 21 июня Тимошенко пригласил его в свой наркомат, стоявший рядом с наркоматом ВМФ, и передал ему через начальника Генштаба Жукова разрешение Сталина применять оружие при нападении противника (Кузнецов прямо спросил у Жукова, можно ли применять огонь по противнику и получил положительный ответ). Это время согласуется со временем, когда Тимошенко и Жуков вышли из кабинета Сталина – 22.50. Получив разрешение на объявление готовности № 1, Кузнецов вместе с адмиралом Алфузовым побежали в наркомат ВМФ. Менее чем через час на все флоты и флотилии был передан приказ перейти на готовность № 1 – боевую, то есть уничтожать все неопознанные корабли и самолёты противника. В 2 часа 40 минут все корабли и части флота доложили о полной боевой готовности. В первый день войны флот не понёс потерь. Непонятно только одно: почему это указание Сталина наркомом обороны Тимошенко и начальником Генерального штаба Красной армии Жуковым было вовремя доведено до командования ВМФ, а для своих непосредственно подчинённых объединений и частей – с опозданием? Это объясняется только одним – плохой связью, что вело к потере управления Генштабом подчинённых ему соединений. В связи с шифровкой директивы № 1, Жуков отправил её только в 1 час 22 июня, то есть через 2,5 часа как она была подписана в кабинете Сталина Тимошенко и Жуковым. Многие адресаты не успели её расшифровать сами, тем более дать на её основании приказы и распоряжения частям. Излишняя секретность затрудняла управление войсками. Непонятно поведение Тимошенко в первые часы войны. Первый заместитель командующего Западным военным округом генерал Болдин пишет: «За короткое время в четвёртый раз вызывает меня нарком обороны, докладываю ему новые данные о нападении немцев. Выслушав меня, Тимошенко говорит: «Товарищ Болдин учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не принимать. Ставлю в известность Вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам. Как же так? – кричу я в трубку. – Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди. Я очень взволнован. Мне трудно подобрать слова, которыми можно было передать трагедию, разыгравшуюся на нашей земле. Но существует приказ не поддаваться на провокации немецких генералов. Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие «Красный пакет», содержащий план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В 3-ей и в 4-ой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в 10-ой взялись за это, когда фашисты развернули широкие военные действия. «Командир 135 дивизии генерал Смехотворов писал: «Распоряжение о приведении частей 135 дивизии в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22 июня подверглась пулемётному обстрелу, из штаба 5-ой армии поступило распоряжение: «На провокацию не поддаваться, по самолётам не стрелять».

Начальник Генштаба Вермахта Гальдер записал в своём дневнике 22 июня 1941 года: «Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду были захвачены без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолёты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать».

Сталин, как лицо, ответственное за высшую политику, давая последние указания, что не надо идти на провокации, не думал, что лица, непосредственно отвечающие за оборону страны, воспримут эти указания в ущерб обороне. Почему же Сталин так упорно верил, что войну можно предотвратить? Довольно широкомасштабные боевые действия в Монголии не привели к войне СССР с Японией. Сталин надеялся, что есть вероятность при наличии вооружённых столкновений погасить пожар войны, не отвечая огнём на огонь. Но здесь Сталин поступил вопреки логике. Хотя и очень маловероятно, но если бы в первый момент войны наши войска дали решительный отпор, то Гитлер ещё мог бы пойти на попятную, свалив всё на случайный характер военных столкновений. Но, повторяю, вероятность такого события близка к нулю. Слишком большие силы Гитлер бросил против нас в первый момент войны. Сталин не верил в высокую боеспособность наших войск, отрицательно показавших себя в финской войне, не верил в высокий профессионализм нашего высшего командования. Эти опасения полностью оправдались в ходе войны, особенно в её начальный период. Но тогда спрашивается, почему на высших постах военного руководства стояли такие неграмотные военачальники как Тимошенко, Ворошилов, Будённый и Жуков? Более подробный ответ на этот вопрос постараюсь дать ниже. Но, кратко говоря, Сталин очень доверял этим людям, думая, что личная преданность выше профессионализма.

В первые дни войны Генштаб полностью потерял связь с командующими фронтами и армиями Западного и Северо-Западного фронтами, и эта вина полностью ложится на Жукова, как на начальника Генштаба. Связь и управление при её помощи – важнейший элемент успешного ведения боевых действий. Её надо было обязательно проверить и усовершенствовать в мирный период времени. Радиотехника того периода вполне позволяла сделать надёжную и быструю связь с соединениями армии и флота. На флоте надёжная связь была не только с соединениями флота, но и была налажена между отдельными кораблями.

Главной ошибкой Гитлера, по В. Суворову, было «нападение на огромную страну, которую ни он, ни его подчинённые совершенно не знали; ресурсы немцев были столь малы, что поражение было неизбежно. А главное состоит в том, что против Советского Союза блицкриг был невозможен» (вследствие больших расстояний и плохих дорог). Надо прямо сказать, что наша разведка во главе с начальником Главного разведывательного управления – ГРУ – генералом Голиковым проделала большую работу под непосредственным личным руководством Сталина. Но ей противостояла не менее опытная военная разведка под руководством адмирала Канариса. Главным вопросом в это время был вопрос – решится ли Германия переправить свои войска через пролив Ламанш и высадиться на Британский островах, чтобы произвести так называемую операцию «Морской лев». Для проведения этой операции требовался могучий флот, а флот Германии к этому времени понёс существенные потери от флота Англии. Поэтому Гитлер решил, что он вначале нападёт на СССР и уничтожит, не дав отойти вглубь страны, Красную армию, с последующим захватом территории Советского Союза до Уральских гор. Гитлер считал, что Красная армия не сильнее французской армии, и он легко её разобьёт, а затем уж разделается и с Англией. Поэтому дезинформацию о высадке войск в Англии Гитлер передавал через Геринга нашему послу в Германии Деканозову. И в этих вопросах – время начала войны и направление главного удара – адмирал Канарис добился успеха. Но из других источников Голиков, а, следовательно, и Сталин, получали другую информацию, в том числе и подлинный план нападения на СССР. Сталин был уверен, что Гитлер не нападёт на СССР до тех пор, пока не разделается с Англией, и заставил всех принять эту версию. Но, по большинству вопросов, ГРУ намного переиграло соответствующие органы Германии. Сталин знал о противнике буквально всё, Гитлер – практически ничего. Сталин говорил, что нет таких секретов, которых нельзя купить за соответственно большие деньги, и он не жалел деньги на это дело. Самые секретные планы и решения Германии в кратчайший срок оказывались у Сталина. Гитлер же сказал 17 сентября 1941 года: «Мы открыли дверь в Россию, не зная, что за ней находится» (Жухрай).

«26 марта 1941 года Сталин просматривал донесения.

«Гитлер на совещании 05.12.40 года сказал: «Опыт прежних кампаний показывает, что наступление должно начаться в благоприятный момент, который зависит не только от погоды, но и от соотношения сторон, вооружения и т. д. Русские уступают нам в вооружении в той же мере, что и французы. Русские располагают небольшим количеством современных артиллерийских батарей. Всё остальное – модернизированная старая материальная часть; наш танк Т-3 с 50 мм пушкой (весной их будет 1500 шт.), как нам представляется, явно превосходят русский танк. Основная масса русских танков имеет плохую броню. Армия не имеет настоящих командиров. Смогла ли она за последнее время серьёзно внедрить правильные принципы военного руководства в армии? Более чем сомнительно. Начатая реорганизация русской армии к весне не сделает её лучше. К весне мы будем иметь явное превосходство в командном составе, материальной части, войсках. У русских всё это будет, несомненно, более низкого качества. Если по такой армии нанести могучий удар, её разгром неминуем. Ведя наступление против русской армии, не следует теснить её перед собой, так как это опасно. С самого начала наше наступление должно быть таковым, чтобы раздробить русскую армию на отдельные группы и задушить в мешках». Последние строки Сталин подчеркнул красным карандашом» (Жухрай). Но спрашивается тогда, если Сталин знал о планах и сроках нападении на СССР, почему начало войны подвергло его буквально в шок? Частично на этот вопрос ответил в своей «Грозе» Бунич: Сталин очень надеялся, что до тех пор, пока Гитлер не разделается с Англией, он не нападёт на СССР и СССР сможет лучше подготовиться к неизбежной войне. Поэтому Сталин и стал принимать желаемое за действительное. Всякую информацию о планах нападения Гитлера на СССР он считал дезинформацией и очень сердился на тех, кто с этим не соглашался. Поэтому Голикову, чтобы уберечь свою голову, приходилось подтверждать, по существу, дезинформацию о планах высадки немцев на Британские острова, после того как Гитлер разберётся с балканскими делами – с Грецией, Болгарией и Югославией. Бунич пишет, что начальник Информационного отдела ГРУ подполковник Новобранец неоднократно настойчиво докладывал Голикову, что есть неопровержимые данные о подготовки немцев в ближайшее время напасть на СССР. Но Сталин все доводы, доказывающие, что Германия нападёт на СССР в ближайшее время, отвергал. Особенно с гневом он обрушился на сообщение Зорге о дате начала войны. Игорь Пыхалов и В. Сахаров указывали в своих произведениях, что выводы Новобранца и донесения Зорге были не всегда точны и в них была также доза дезинформации (Зорге несколько раз доносил о различных сроках нападения на СССР, чем и вызвал гнев Сталина). Как видно, что Сталин уверен был, что он сможет договориться с Гитлером. Но то, что Сталин сам первым собирался напасть на Германию в июле 1941 года, я сильно сомневаюсь. И повторяю, не потому что мы, как это нелепо делают защитники нашей не агрессивности и миролюбия, были миролюбивым государством. Перед Сталиным не стояло никаких моральных проблем. Просто он очень сильно и основательно боялся наших неудач на войне. Прошёл всего год после того, как мы со сверхбольшими потерями «победили» Финляндию. И менее двух, как по личной вине Жукова были допущены большие потери, особенно в танках, при Халхин-Голе.

Почему Гитлер в своём докладе делал упор на выпуск танков Т-3 с 50мм пушкой? Дело в том, что большинство модификаций основного танка немцев Т-3 были с 37 мм пушкой, а о существовании в этот период наших серийных танков КВ и Т-34 с 76,6 мм пушками Гитлер и не подозревал. Немецкий танк Т-4 имел короткоствольную пушку 75 мм, имевшую вследствие короткого ствола гораздо меньшую начальную скорость полёта снаряда, что делало её малоэффективной против брони наших танков.

Основные характеристики наших и немецких танков к началу войны

Вот какой отзыв дал Миллер-Гилленбранд: «На вооружение Красной армии к началу компании поступил новый танк Т-34, которому немецкие сухопутные силы не смогли противопоставить ни одного равноценного танка, ни соответственно оборонительного средства. Появление танка Т-34 было неприятной неожиданностью, поскольку он, благодаря своей скорости, обладал, высокой проходимостью, усиленной бронезащитой, вооружением, и, главным образом, удлинённой 76-мм пушкой, обладающей повышенной меткостью стрельбы и пробивной способностью снарядов на до сих пор недосягаемой дистанции, словом, представлял собой совершенно новый тип танкового оружия. Появление танков Т-34 в корне изменило тактику действий танковых войск. Если до сих пор к конструкции танка и его вооружению предъявлялись требования, в частности, подавлять пехоту и поддерживающие пехоту средства, то теперь в качестве главной задачи выдвигалось требование на максимально дальней дистанции поражать вражеские танки».

Гитлер имел ошибочное знание о количестве противостоящих ему дивизий и, особенно, танков. Во время войны Гитлер сказал, что если бы он знал о наличии у русских такого количества танков, то он не начал бы войну. Гитлер очень недооценил наши вооружённые силы. Гитлеровское командование очень надеялось, что, недовольные сталинскими репрессиями, наши воины будут в массовом количестве переходить на сторону противника. Но наши части, в основном, оказывали ожесточённое сопротивление, даже оказавшись в безнадёжном положении. Любовь к Родине и преданность к своим семьям были выше политических амбиций. Гитлер также недооценил и нашу авиацию. Интересно мнение по этому вопросу финна Йокопии Маунно: «Военно-воздушные силы Советского Союза, как известно, понесли серьёзный урон от внезапного удара Люфтваффе в ночь на 22 июня 1941 года. Оперативная сводка германских ВВС от 23 июня сообщает об уничтожении 1111 самолётов: 223 сбито в боях, 888 выведено из строя на аэродромах. Немцы полагали, что противнику был нанесён невосполнимый урон. Приведённые данные представляются весьма точными. Но общий вывод немцев оказался всё же неверным по трём причинам. Во-первых, они наполовину занизили реальную мощь советских ВВС, и поэтому масштаб потерь не имел столь решающего значения, как они полагали. Во-вторых, советская авиапромышленность, производившая новые типы самолётов, оказалась более эффективной, чем предполагали немцы. В-третьих, потери сказались на положении только Западного округа из существующих пяти военных округов. В нём из-за упущений в маскировке потеряно 738 машин. Тогда как более тщательно подготовившиеся фаланговые участки фронта – Ленинградского и Одесского округов – потерь практически не понесли. Таким образом, у Советского Союза, несмотря на потери, имелось достаточно сил для того, чтобы использовать их против Румынии и Финляндии: авиация сразу же была применена против вступившей в войну Румынии, в отношении колебавшейся Финляндии – после некоторого размышления».

Какими силами располагала Германия на востоке против наших сил к началу боевых действий против СССР?

Но у Красной армии на подходе находились значительные силы, в то время как Вермахт имел весьма малые резервы. С самых первых дней Великой Отечественной войны нашей пропагандой было сочинено два мифа – миф о внезапности нападения Германии на Советский Союз и миф о превосходстве немецкой военной техники. Но как уже было показано, ни стратегической, ни тактической внезапности нападения не было. Да и по техническому оснащению Красная армия уступала немецкой по весьма немногим образцам оружия. Мы уступали, вернее не успели наладить массовый выпуск уже принятых на вооружение самолётов, но у нас было большое преимущество в танках. Основной причиной наших неудач была отвратительная роль Генштаба в деле размещения наших войск в пограничных областях, очень плохом состоянии наших оборонительных сооружения и, главное, плохое оповещение и связь.

Наши неудачи в начале войны, несмотря на преимущество по сравнению с немцами в живой силе и технике, объясняются не только внезапностью нападения немцев и их опытом ведения войны, но, прежде всего, бездарностью и малой инициативностью нашего командования, боязнью принять решение, неугодное высшему командованию. И это имеет старую историю. Царский Генштаб был неплохо подготовлен к Первой мировой войне. Россия вела боевые действия с переменным успехом на территории Польши. После Октябрьского переворота и создания Красной армии почти весь Генштаб и большинство царских офицеров служили в Красной армии, и, благодаря их искусству, большевики победили в гражданской войне. Но после гражданской войны они были обвинены в измене и подверглись репрессиям как лица дворянского происхождения. Во многом этому способствовало то, что организатором Красной армии был Троцкий, «военспецы» служили в гражданскую войну под его командованием. Сталин их опасался. Таким образом, почти все бывшие царские офицеры в двадцатых годах были заменены бездарными малограмотными командирами пролетарского происхождения, окончившими, как Жуков, командирские курсы. «Из 276 тысяч русских офицеров по состоянию на осень 1917 года к июню 1941 года в армейском строю находилось вряд ли более нескольких сотен» (Александров К. М.).

Бушков указывает ещё одну причину избиения командных кадров в двадцатых годах: «В конце двадцатых годов по инициативе Тухачевского были уничтожены около трёх тысяч командиров армии и флота, в основном, бывших царских офицеров, имевших несчастье превосходить в чём-либо бывшего поручика, преуспевавшего главным образом в уничтожении бунтующих крестьян». Правда, в справедливости этого высказывания Бушкова можно сомневаться, так как Тухачевский высказывал мнение, что бывшие царские офицеры много сделали для Красной армии. В. Карпов пишет, что Тухачевский в 1936 году в беседе со Сталиным сказал: «Во всех армиях военные кадры проходят воспитание и науки с детства, а у нас более 40 процентов старших командиров не имеют даже законченного общего среднего образования… Военная стратегия, военная мысль не должны отставать от эпохи. Опыт гражданской войны хорош, но если мы будем воевать, применяя ту же стратегию в будущей войне с внешними врагами, то будем быстро разбиты наголову».

Но, конечно, самые большие недостатки нашего высшего командования были связаны с тем, что военные кадры подверглись массовому уничтожению в 1937-38 годах, а оставшиеся в живых, боясь репрессий, не проявляли инициативы. Как известно, у нас инициатива всегда считалась большим недостатком и была наказуема. А успешно воевать без инициативы невозможно. «С 1917 года по 1941 год было дважды уничтожено практически не только всё высшее, но в большой мере и всё военное командование страны. До 1937 года был истреблён практически весь офицерский корпус царской России, с 1937 началось истребление командных кадров, в первую очередь, высшего состава, выросших в годы советской власти. Это уничтожение не прекратилось и с началом войны (Павлов, Штерн и другие). В Германии существовала одна из наиболее старых и разработанных военных традиций, которую Гитлер, готовящийся к войне, не разрушил, а стремился сохранить и преумножить» (Волкогонов). Практически все высшие офицеры Германии имели опыт Первой мировой войны на должностях старших офицеров. Все они имели высшее образование. В Красной армии был только один бывший царский полковник – Шапошников, дослуживший до высокой должности – начальник Генштаба и получивший звание маршала Советского Союза. Буниц пишет: «Вспомним: если наверху каким-то чудом уцелело несколько царских генералов и полковников, то на среднем уровне не осталось никого. Для современной армии не годились и кадры гражданской войны. Во-первых, потому, что они были совершенно неграмотными, а во-вторых, что самое главное, они были созданы Троцким и не без основания считались троцкистами. А посему с ними обошлись не менее круто, чем с бывшими царскими офицерами: все они были безжалостно ликвидированы».

Буниц пишет, что перед войной, впоследствии маршал бронетанковых войск, а тогда атташе в Китае, П. С. Рыбалко имел беседу с подполковником ГРУ Новобранцем: «Рыбалко, зная исключительную порядочность Новобранца, воспользовался случаем, чтобы высказать собственные мысли, накопившие за последние дни: «Что творится в армии? На Халхин-Голе и в Финляндии опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди – командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта. А сотни образованных офицеров, окончивших академии, сидят годами в штабах на второстепенных должностях. Идёт какой-то обратный естественный отбор. Делается всё возможное, чтобы и в следующей войне снова опозорить армию на весь мир». Но вот Исаев в статье «За что казнили командиров?» очень правильно указывает, что, в основном, наши молодые командиры имели слабую подготовку из-за того, что быстро растущая армия требовала новых командиров, и курсанты в училищах проходили ускоренную подготовку и выпускались в звании младших лейтенантов.

В. Суворов во многих своих произведениях пытается доказать, что СССР планировал в 1941 году первым напасть на Германию, и даже указывает дату нападения – 6 июля. Выше я уже писал, что в этом утверждении В. Суворов противоречил сам себе. Сталин не планировал начинать войну в 1941 году, но не потому, что мы такие уж миролюбивые, а Гитлер вероломный агрессор – нет, всё это пропагандистский трёп.

Сталин 10 октября 1938 говорил: «Бывают случаи, когда большевики сами будут нападать: если война будет справедливая, если обстановка подходящая, если условия благоприятствует. То, что мы кричим об обороне – это вуаль, вуаль. Все государства маскируются». (Милитера).

СССР и немцы стояли друг перед другом, выбирая удобный момент вцепиться в горло противника, и никаких моральных норм перед ними не стояло. К сожалению, это сделали не мы, а Германия, и в результате наше промедление обернулось для нас страшнейшими потерями. С другой стороны, возможно, что при нашей плохой организации армии и слабой подготовке её высшего командования, нападение на Германию первыми привело бы к ещё большим катастрофическим последствиям, чем они произошли в первые дни войны. Вспомним нашу войну с Германией в 1914 году. Вторжение армий Самсонова и Ранненкапфа в Восточную Пруссию привело к страшному разгрому вторгнувшихся войск.

Сталин в своей речи на выпуске слушателей академии 5 мая 1941 года говорил о возможности первыми нанести удар по Германии. Но Сталин был уверен, по крайней мере, очень надеялся, что Гитлер не начнёт войну в 1941 году, не победив или заключив мирный договор с Англией, а он сам лучше подготовится и нанесёт удар в 1942 году. Таким образом, по Жукову, в том, что война началась так неудачно для нас, виноват «недальновидный» Сталин, которому в мае 1941 года «гениальнейший полководец всех времён и народов» Жуков предлагал начать военные действия первыми. Он даже войска для этого правильно расставил: на направлении главного удара на Львовском выступе главные силы, а на вспомогательном Белостокском выступе – значительно меньшие силы. Но вот что пишет об этом плане Олег Юрганов, исследователь книги Скорогородского С. М. «Г. К. Жуков – мифы и реальность»: «В доказательство С. Скорогородский приводит статью в «Литературной газете» от 21–27 июня 2000 года, в которой рассказывается о секретном плане Жукова. Оказалось, согласно этому военному плану, упреждающий удар со стороны СССР должен был быть нанесён войсками Юго-Западного фронта. Уже в первой фазе наступательной операции планировалось ликвидировать всю приграничную группировку Вермахта, изготовившуюся к прыжку на СССР. Если бы Сталин одобрил план Жукова и Красная армия устремилась бы в направлении Краков-Люблин, то тут же подставила бы свой правый бок бронированной армаде армий «Центр» фельдмаршала фон Бока. Войска Западного фронта под командованием генерала армии Д. Г. Павлова были бы не в силах сдержать натиск основных ударных сил гитлеровцев и открыли бы им дорогу на Прибалтику, Минск-Смоленск-Москву. Как показал исследующий анализ целесообразности плана Жукова, предполагавший стремительный бросок Красной армии до границ Восточной Пруссии (около 500 км), такой ход не был материально подкреплён. Таким образом, мы бы оказались даже в худшем положении, чем 22 июня 1941 года». Свой план начала войны с Германией выдвигал и заместитель начальника оперативного управления Генштаба и генерал-майор Василевский А. М., в котором он предлагал начать войну с активной обороны, и только потом перейти к наступательным действиям. Но для Сталина в то время мнение Василевского ничего не значило, его больше интересовало мнение Жукова.

Если ты планируешь наступление на направлении, где у противника меньше сил, то поставь на других направлениях, и, в первую очередь, на направлении, где противник сосредоточил свои основные силы, мощный заслон – глубокоэшелонированную оборону. То, что такого заслона не было, объясняет произошедшее. В своих мемуарах Жуков пишет, что у нас было недостаточное количество оружия, и оно было в основном устаревшим. Но вот что пишет В. Суворов: «Если верить Жукову, то получается, что наш глупый, отсталый и ленивый народ не дал армии достаточно оружия. И вот тогда, в критический момент, появляется он, гений и спаситель, весь в белом. А если верить цифрам, то получается иначе. Наш талантливый и трудолюбивый народ, голодая и замерзая, жертвуя всем, от куска хлеба до жизни миллионов людей, обеспечил армию оружием, количество и качество которого удивило даже Адольфа Гитлера. Но распорядился Жуков этим оружием так, что пятимиллионная кадровая армия была немедленно разгромлена и пленена, а тысячи танков и орудий, 25000 (двадцать пять тысяч) вагонов боеприпасов, огромные запасы продовольствия, обмундирования, инженерного и другого имущества оказались в руках противника в первые дни войны. И в этом надо винить не народ, а Жукова. Против 3712 устаревших немецких танков у Жукова в подчинении было 23105 советских танков с несравненно более высокими показателями… Жуков врал про многократное германское превосходство… Эту подлую книгу («Воспоминания и размышления») писали те, кто считал арийцев высшей расой, а всех остальных – низшей». К этим цифрам, подтверждённым нашими источниками, надо добавить, что все немецкие танки были весом не более 23 тонн, в то время, как наши танки Т-28 и Т-34 весили свыше 25 тонн, а Т-35 и КВ свыше 45 тонн. Всего новейших танков Т-34 и КВ на наших западных границах было 1475 единиц. Немецкие 50 мм пушки могли поразить наш танк КВ только с близкого расстояния. От наших бронированных чудовищ КВ снаряды орудий немецких танков отлетали, как от стенки горох, не принося им повреждений. Но из-за плохого снабжения горючим и боеприпасами наши танки были вынуждены останавливаться и становиться лёгкой добычей для немецких войск. Это была явная недоработка нашего Генштаба, который не уделял должного внимания вопросам организации снабжения и вообще работе тыла. И если громадные потери наших войск в начальный период войны можно ещё как-то объяснить «внезапностью» нападения немцев, то к середине августа наступило относительное равновесие сил. К этому времени немцы понесли значительные и, в отличие от нас, трудно восполняемые потери. Блицкриг рухнул, и стало ясно, что Германии предстоит длительная война с противником, намного превосходящим его людскими ресурсами. Конечно, в это время ещё можно было говорить, что господство в воздухе и тяжёлое положение на отдельных участках фронта было следствием неудачного начала войны. Но в ходе проведения немцами наступательных операций и боёв всё яснее становилось их превосходство – как оперативного, так и тактического звена, что никак нельзя связать с «внезапностью» нападения. «Немецкие офицеры умело организовывали бой и управление действиями своих подразделений и частей, искусно использовали местность и выгодное направление. При угрозе окружения немцы совершали организованный отход в глубину, обычно для занятия нового рубежа» (Б. В. Соколов).

«Объясняя громадные советские потери, германские офицеры обычно указывают на пренебрежение жизнями солдат со стороны высшего командования, слабую тактическую выучку среднего и низшего комсостава, шаблонность принимаемых при наступлении приёмов, неспособность, как командиров, так и солдат, принимать самостоятельные решения. Гитлер, вопреки распространённому мнению, стремился к минимизации людских потерь Вермахта, сознавая ограниченность ресурсов Германии» (Б. В. Соколов).

«Если бы немцы заполнили наши штабы шпионами, а войска – диверсантами, если бы было массовое предательство и враги разработали бы детальный план развала нашей армии, они не достигли того эффекта, который был результатом идиотизма, тупости и безответственности начальства и беспомощной покорности солдат. На войне особенно отчётливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в ещё более открытой омерзительной форме. Приведу пример. Их высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует её неделя за неделей, теряя по тысяче людей в день. Пополнения идут непрерывно, в людях недостатка нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым врачи только что прописали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения, то есть четырнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию. «Впер-рёд!!!», и всё. Наконец, какой-то солдат, или лейтенант-командир взвода, или капитан – командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие восклицает: «Нельзя же гробить людей! Там, на высоте бетонный дот! А у нас лишь 76 миллиметровая пушчонка! Она его не пробьёт!» Сразу же подключается политрук, СМЕРШ и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: «Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе». Тот же час заполняется уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию и готово: «Расстрелять перед строем» или «Отправить в штрафную роту», что одно и то же. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом люди. А остальные – «Впер-рёд, в атаку!», «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики!». А немцы врезались в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань! Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, это селекция русского народа – бомба замедленного действия, она взорвётся через несколько поколений в 21 или 22 веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новое поколение себе подобных. Почему шли на смерть, хотя ясно понимали её неизбежность? Вовсе не воодушевлённые какими-то идеями или лозунгами, а потому, что надо. Так, видимо, ходили умирать и наши предки на Куликовом поле либо под Бородино. Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, возник миф, что мы победили только благодаря Сталину и под знаменем Сталина? У меня на этот счёт нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны произошло за их счёт. Те же из них, кто ещё жив, молчат, сломленные. Остались у власти и сохранили силы другие – те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Но не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в головы солдат, но в атаках комиссаров не было. Всё это накипь. Сразу после войны писать о ней было нельзя, потом она забылась. Но самую подлую роль сыграли газетчики. На войне они делали свой капитал на трупах, питались падалью. Сидели в тылу, ни за что не отвечали и писали свои статьи-лозунги с розовой водицей. А после войны стали выпускать книги, в которых всё передёргивали, всё оправдывали, совершенно забыв подлость, мерзость и головотяпство, составлявшие основу фронтовой жизни. Вместо того чтобы разобраться в причинах недостатков, чему-то научиться, чтобы не повторять случившегося впредь, всё замазали и замаскировали. Уроки, данные войной, прошли впустую. Начнись новая война, не пойдёт ли всё по-старому?» (Н. Н. Никулин). С этими высказываниями Никулина можно согласиться только частично. Тысячи наших военных корреспондентов и операторов гибли под огнём противника, добывая бесценную информацию и фотохронику, находясь на передовой. Они составляли большинство, но, конечно, в семье не без урода, находились и такие, о которых писал Никулин.

«К неоправданно большим потерям приводило стремление Жукова при малейшей возможности проводить контрудары и контратаки. В результате воинские части бросались в бой неподготовленными, теряли много людей и техники, но поставленных целей не достигали» (Б. В. Соколов).

«На советско-германском фронте столкнулись армии двух эпох. В Вермахте делали упор на максимально успешное взаимодействие войск, высокое качество подготовки солдат и офицеров, максимально эффективное использование вооружения и боевой техники. Руководство Красной армии стремилось бросить в бой как можно больше людей и техники, лишь во вторую очередь заботясь о взаимодействии и боевой подготовке. Советские войска побеждали за счёт огромного численного преимущества в людях и технике, истощая противника непрерывными атаками. В этих атаках не жалели ни того, ни другого. На врага бросались тысячи, десятки тысяч танков и самолётов с плохо подготовленными экипажами. Между тем Люфтваффе до самого конца сохраняли высокие стандарты в подготовке пилотов, да и танкистов, и, прежде чем пускать их в бой, даже в конце войны основательно гоняли на полигонах. Из-за чудовищно высоких потерь в Красной армии почти не оставалось опытных солдат, которые могли бы помочь новобранцам освоиться в боевой обстановке. Да что солдат – командиры взводов и рот очень редко надолго оставались в строю до того, как быть убитыми или ранеными. В среднем, командир взвода в наступлении оставался в строю не более месяца. Германские сухопутные силы за войну безвозвратно потеряли немногим меньше 100 тысяч офицеров – почти в 10 раз меньше, чем советские сухопутные войска» (Б. В. Соколов). «Оружие и у немцев, и у нас было неплохое, однако немцы были лучше обучены и не лезли зря под пули. Вспоминаю, как происходило обучение нашего вновь сформированного полка: мы бегали по лесу, кричали «Ура» и ни разу не стреляли по мишеням – берегли патроны. У немцев всё было наоборот: каждый солдат отлично стрелял. Умел окопаться и оценить обстановку» (Н. Н. Никулин). В добавление к этим высказываниям надо отметить, что и в мирное довоенное время налёт молодых пилотов – всего 20 часов – был очень мал (приказано было беречь ресурс самолётов и горючее), что отмечал командующий ВВС генерал-полковник П. В. Рычагов. Рычагов отметил ещё низкое качество выпускаемых самолётов: «Заставляете летать на гробах», чем вызвал возмущение Сталина. Но после окончания войны начальник Главного управления контрразведки «СМЕРШ» генерал-полковник Абакумов обвинил главного маршала авиации А. А. Новикова и ряд его сотрудников в том, что они во время войны принимали от промышленности бракованные самолёты, что вызвало гибель многих лётчиков. Обвинение было доказано. Новиков и ряд его сотрудников получили сроки тюремного заключения.

Гареев отмечал: «В операциях 1941-42 годов, имея больше боевого опыта, немецкие войска умело вели наступательные действия, широко маневрируя и массированно применяя танковые и моторизованные соединения на открытой, танкодоступной местности. Встретив сопротивление на том или ином участке, они быстро меняли направление ударов, стремясь выйти во фланг и тыл советских войск. Наши командующие, командиры, штабы и войска уступали им в манёвренности и оперативности управления». Геллер и Некрич отмечают: «Жизнь человеческая не стоила ни гроша; военное командование часто думало не о том, как выиграть сражение, не неся при этом ненужных потерь, а о том, как выиграть бой, не считаясь ни с какими потерями».

17 сентября 1941 года Жуков издал приказ № 0046: «Военный Совет Ленинградского фронта приказывает всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление его без письменного приказа военного совета все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу». Репрессиям вплоть до расстрела подвергались и все ближайшие родственники.

«По свидетельству маршала А. Е. Голованова, Жуков сам приводил в жизнь этот приказ, заставляя пулемётчиков стрелять по отходящим батальонам» (Б. В. Соколов). Этот приказ полностью лишал командиров инициативы, сковывал их самостоятельность при обороне. Также этот приказ противоречил уставу: приказ начальника – закон для подчинённого. Приказ должен выполняться беспрекословно и в указанный срок. Вся ответственность за приказ лежит на начальнике, отдавшем этот приказ устно или письменно, но никак не на подчинённых, выполнивших его. Перед войной и в первый период войны в уставе говорилось, что выполняться должен любой приказ, кроме «явно преступного». Но вскоре это добавление «кроме явно преступного» было отменено. Действительно, как подчинённый может отличить явно преступный приказ от не явно преступного? Жуковский же приказ распределял всю ответственность как на начальника, так и на его подчинённых, вплоть до рядовых, что явно противоречило здравому смыслу и уставу. Впрочем, с другой стороны, он соответствовал указанию Сталина, согласно которому любой военнослужащий, попавший в плен, независимо от обстоятельств пленения является предателем родины. Отойти на другой рубеж обороны, согласно жуковскому приказу, можно только по письменному приказу военного совета. Но откуда военный совет может знать, что на таком-то участке сложилась такая обстановка, что необходимо изменить рубеж обороны? Как доставить такой письменный приказ, когда в большинстве случаев его можно передать только устно или по рации? И вообще, принимать решение и приказывать во всё время меняющейся обстановки надо мобильно и со знанием обстановки на месте. А так получалось, что обороняющимся оставалось одно: или погибнуть на рубеже обороны, или быть расстрелянным. Последствия такого приказа могли быть только отрицательные, но он был в духе Сталина, и Сталин был доволен как самим приказом, так и его автором. Вскоре Сталин издаёт подобный приказ № 227, известный как «Ни шагу назад», но уже для руководства всей Красной армии, согласно которому на месте, без суда и следствия, были расстреляны десятки тысяч человек. Также согласно этому приказу и по приговорам военных трибуналов было расстреляно 158 тысяч наших воинов. Кроме этих людей, по существу, руками немцев было расстреляно громадное количество штрафников, направляемых на почти верную смерть при лобовых атаках. Самыми первыми постановлениями от 22 июня 1941 года были постановления о репрессивных мерах. «Военным трибуналам предоставлено право рассматривать дела по истечении 24 часов после обвинительного заключения. Приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежат» (Крыжевский).

«После докладов об очередной неудаче или отходе войск Сталин диктовал не оперативные, а «карательные» распоряжения: «Командующему и члену Военного совета, прокурору и начальнику 3-го управления немедленно выехать в передовые части, на месте расправиться с трусами и предателями». Сталин, более всех повинный в катастрофическом начале войны, проявил исключительную жестокость по отношению к тем, кто стал жертвой его просчётов» (Волкогонов).

«Войска шли в атаку, движимые ужасом. Ужасна были встреча с немцами, с их пулемётами и танками, огненной мясорубкой бомбёжки и артиллерийского обстрела. Не меньший ужас вызывала неумолимая угроза расстрела. Чтобы удержать аморфную массу плохо обученных солдат, расстрелы проводились перед боем. Хватали каких-нибудь хилых доходяг или тех, кто что-нибудь сболтнул, или случайных дезертиров, которых всегда было достаточно. Выстраивали дивизию буквой «П» и без разговора приканчивали несчастных. Эта профилактическая работа имела следствием страх перед НКВД и комиссарами больший, чем перед немцами. А в наступлении, если повернёшь, получишь пулю от заградотряда. Страх заставлял солдат идти на смерть. На это и рассчитывала наша партия – руководитель и организатор наших побед. Расстреливали, конечно, и после неудачного боя. А бывало и так, что заградотряды косили из пулемётов отступавшие без приказа полки. Отсюда и боеспособность наших доблестных войск» (Н. Н. Никулин).

Писатель Абрамович пишет: «Есть такой вариант легенды, пытающейся обелить Сталина: «Да, Сталин совершал ошибки перед войной, да, он растерялся в первые дни войны, но потом он оправился и показал себя выдающимся полководцем, благодаря которому мы, в конечном счёте, победили». Но это тоже фальсификация, Сталин предвоенный и Сталин военного периода были один и тот же человек – ограниченный, некомпетентный, не умеющий глубоко мыслить. Как в дни мира, так и в дни войны он приписывал себе чужие заслуги, а за свои просчёты, ошибки и преступления заставлял расплачиваться других. Неограниченная власть позволяла ему никогда ни за что не отвечать». С этим утверждением Абрамовича я могу согласиться только в утверждении, что Сталин, как и Жуков, имел возможность за свои ошибки и преступления заставлять рассчитываться других, что неограниченная власть позволяла им обоим никогда ни за что не отвечать. Сталин был выдающимся политиком, умеющим глубоко мыслить, хитрым и жёстким, но в предвоенные годы он не имел возможности, не имел времени, так как был занят другими делами, выделять много времени вопросам строительства вооружённых сил, тем более вопросам военной науки. Он полностью полагался на Ворошилова, но финская война показала негодность Красной армии, которую строил Ворошилов. Сталин увидел, что заменивший Ворошилова Тимошенко мало чем отличается от своего предшественника. Тогда он обращает внимание на более молодого и энергичного Жукова. Создаётся тандем Сталин-Жуков. Вместе с Жуковым принимаются стратегические решения. Начало войны показало, что решения эти были ошибочны и привели к большим потерям, по существу, к разгрому Красной армии. Но наказать Жукова Сталин не может, так как, во-первых, решения они принимали вместе, а во-вторых, Жуков нужен ему как надсмотрщик над командующими фронтами. Во всех неудачах Красной армии они обвиняют других. Но Сталин видит, что Жуков не годится на роль начальника Генштаба. Он снимает его с этой должности и возвращает Шапошникова, а Василевского ставит на должность начальника Оперативного управления, одновременно с должностью его заместителя. Но Шапошников часто болеет и обязанности его исполняет Василевский. Наиболее близко Сталин начинает работать совместно с Василевским при обороне и последующем контрнаступлении под Москвой. Сталин, как это отметил маршал Конев, понял огромную роль Генштаба и увидел выдающиеся способности Василевского, не только как выдающегося штабиста, но и как талантливого руководителя организации операций, в которых участвовали иногда два и больше фронтов. Василевский же грамотно координировал их действия. Складывается тандем Сталин-Василевский. Почему я говорю о тандеме и что под ним понимаю? Конечно, главная ответственность лежит всегда на руководителе. Когда при жизни Сталина говорили, что он – организатор всех побед, это было правильно. Почти всё зависело от решений Сталина – хороших или плохих. Но Сталин так же отвечал не только за победы, но и за поражения, и за громадные потери. Понятно, что Сталин при принятии своих решений учитывал мнения других людей, получал от них информацию, и только тогда принимал решения. Но среди этих людей всегда был один, к мнению, которого Сталин прислушивался больше всего, от него он и получал необходимую информацию, на основе которой принимал решение. Если информация или предложения были от других людей, то Сталин все равно мог спрашивать у такого человека своё мнение. Таким образом, неважно, чьё было мнение, кто был автор того или иного предложения, окончательное решение принимал Сталин, но в этом решении почти всегда была доля другого человека. Это был, как правило, труд двух людей – тандема. Перед войной это был тандем Сталин-Жуков, во время войны, не сразу, им стал тандем Сталин-Василевский. Василевский, как начальник Генштаба, обязан был по своим функциональным обязанностям участвовать в разработке всех крупных операций, а, следовательно, быть автором или соавтором разработки этих операций. Как указывал начальник оперативного отдела Генштаба генерал С. М. Штименко: «Все крупные операции проводились фронтами по директивам, подписанными Сталиным и начальником Генштаба. Крупной операцией называлась операция, имеющая свою цель (задачу), замысел и план действий, в которой принимали участие как минимум две наши общевойсковые армии». Таким образом, участвуя во всех крупных операциях, ежедневно докладывая Сталину обстановку и внося свои предложения, руководя важнейшими операциями, Василевский внёс самый большой вклад в дело Победы из всех маршалов.

В успехе любой военной операции главное не столько принятие стратегического решения – на каком участке фронта и в какое время начать операцию, что решает Ставка ВГК, сколько план этой операции и её обеспечение, которыми занимается Генштаб. Как это уже отмечал Конев, во второй половине войны Сталин понял необходимую для успехов на фронте роль Генштаба. Поэтому всеми наградами, которыми он одарил Жукова, Сталин одарил также и начальника Генштаба маршала Василевского. Это действительно был очень грамотный штабист и талантливый полководец, внёсший самый большой вклад в дело Победы. Это был самый грамотный и талантливый из всех высших военачальников Великой Отечественной войны. В начале войны, имея скромную должность заместителя оперативного управления Генштаба, он организовывал работу всего Генштаба. Когда начальником Генштаба стал болезненный Шапошников, то стало ясно, что основная работа легла на плечи Василевского. Наконец, он стал Начальником Генштаба и был им до февраля 1945 года, когда заменил убитого командующего 3-им Белорусским фронтом Черняховского. Таким образом, будучи начальником Генштаба почти всю войну, он принимал участие в разработке всех военных планов Ставки. Но особенно полководческий талант Василевского раскрылся в войне с Японией, где он, возглавляя вооружённые силы Советского Союза, в кратчайший срок разгромил противостоящие ему вооружённые силы Японии с минимальными потерями. Вот такими людьми, как он, офицерами и бойцами Красной армии, была добыта дорогостоящая Победа. Но после смерти Сталина и «разоблачения культа его личности» нечто вроде негласной опалы пало на Василевского. Нет, ругать его никогда не ругали, но и о его громадных заслугах не говорили, и, как итог, большинство людей о них не знают. Вот, например, если спросить у обывателя, кто командовал нашими войсками в войне с Японией, то, навряд ли, больше пяти процентов ответят правильно. Гораздо больше людей слышали о Рокоссовском, чем о Василевском, хотя заслуги Василевского гораздо больше заслуг Рокоссовского. Надо сказать, что вся наша история и особенно история наших войн всё время перекраивается по политическим причинам. Расстреляли Штерна, командование всеми войсками при Халхин-Голе перешло к Жукову. Стали разоблачать культ личности Сталина, опять главные заслуги в разгроме Германии перешли к Жукову. На самом деле роль Жукова, после того как его сняли с должности начальника Генштаба, была несравненно меньше роли Василевского. Все крупные операции разрабатывал Генштаб под руководством Василевского, Василевский обязан был ежедневно докладывать обстановку на фронтах и вносить свои предложения касательно операций Сталину, и Сталин на самые ответственные операции посылал не Жукова, а Василевского, так как Василевский лучше знал все оперативные документы, которые он разрабатывал с созданным им аппаратом Генштаба. Вообще непонятно почему о Жукове говорят, как о выдающемся полководце, и, чтобы показать «его выдающуюся роль», прибегают к явной лжи. Войсковой группой наших войск в конфликте при Халхин-Голе командовал Штерн. За большие потери в танках Жукова критиковал Шапошников. Перед ВОВ Сталин принимал решения, в основном опираясь на мнения Жукова. Как развивались события в начале ВОВ, всем хорошо известно. Почему-то говорят, что наступление под Ельней было первой успешной операцией, забывая, что раньше были первоначально успешными и на большую глубину операции под Сольцами и Старой Руссой. Но самое большое враньё – о деятельности Жукова в роли командующего Ленинградским фронтом. Подробно о военных действиях сказано в последующей главе. Если кратко: Жуков с тремя генералами прибыл под Ленинград, когда он был уже окружён. В течение пяти дней он сдал все укреплённые пригороды Ленинграда и господствующие над Ленинградом возвышенности, это при том, что через два-три дня после его прибытия в Ленинград Гитлер вывел из боя и отправил под Москву основную ударную силу группы армий «Север», 4-ую танковую группу Гёпнера и половину авиации. Под Ленинградом осталась 18-ая армия в составе 10 дивизий, причём на центральном фронте длиной около 50 км от устья реки Тосны до Невской губы было всего три пехотных дивизии. Под Ленинградом остались сверхничтожные силы немцев, но Жуков, имея громадное преимущество в личном составе и технике, не сделал ни одной попытки прорвать блокаду Ленинграда. Вместо этого он на второстепенном участке фронта организует ненужные морские десанты, оканчивающие гибелью всех участников. Жуков не сообщил в Москву о выводе из-под Ленинграда 4-ой танковой группы Гёпнера, которая совместно с 3-ой танковой группой Гота нанесла внезапно сокрушительный удар по Западному фронту Конева. Будучи командующим Западным фронтом, Жуков запретил командующему 16-ой армией Рокоссовскому отвести войска за Истринское водохранилище, что привело к значительным потерям. С 15-го декабря всю полноту защиты Москвы и в дальнейшем контрнаступление взял в свои руки, при помощи Оперативной группы Генштаба Василевского, лично Сталин. Именно он в первый и в последний раз лично координировал действия Западного и Калининского фронтов. 5-го декабря Сталин послал Василевского проверить выполнение плана начала контрнаступления командующим Калининским фронтом Коневым. Но с развитием контрнаступления под Москвой Сталин ослабил надзор за действиями Жукова, и он завёл две армии в тыл немцев, где они были окружены, и только небольшой части удалось вырваться из окружения.

Как это уже было описано раньше, в 1942 году основной удар наше командование решило нанести на западном направлении в районе Ржевска-Вязьмы. Там были сконцентрированы наши основные силы, примерно около двух миллионов человек. Это в два раза больше, чем в трёх фронтах, участвовавших в Сталинградской битве. Было проведено три наступательных операции, которые координировал Жуков. Первая операция началась ещё 8-го января. Но все они окончились неудачно, без привлечения противником значительных сил для обороны своих позиций. Это позволило немцам собрать достаточное количество сил на юге и начать наступление и дойти до Сталинграда и гор Кавказа. Под временную оккупацию попала значительная территория, были убиты сотни наших мирных граждан, уничтожены многие города и сёла. Всего этого удалось бы избежать, если бы действия в районе Ржевска – Вязьмы развивались бы успешно для наших войск, руководимых Жуковым. В дальнейшем координировать действия фронтов в самых ответственных операциях Сталин посылал Василевского. Почему, тогда спрашивается Сталин самую ответственную операцию Великой Отечественной войны, взятие Берлина, поручил Жукову? Надо вспомнить про международную обстановку в конце войны и как развивались события на западном фронте Германии. В марте 1941 года умер Рузвельт и президентом США стал злейший враг Советского Союза Трумен. Сам Гитлер воспринял это событие с радостью и надеждой, что ему удастся договориться с новым президентом. Он сравнил смерть Рузвельта со смертью императрицы Елизаветы, смерть которой спасла от полного поражения в семилетней войне прусского короля Вильгельма. И основания, что американцы смогут договориться, если не с Гитлером, то с его военачальниками, были. Такие попытки в действительности были, немецкий фронт на западе был открыт, американские и английские войска без препятствий шли по немецкой земле. А немецким войскам на востоке, действующим против наших войск, был приказ всеми силами защищаться, даже если за спиной покажутся американские войска. Сталину надо было всеми силами, любой ценой взять Берлин, а такую задачу, не жалея людей, лучше всего мог выполнить Жуков. И Жуков не подвёл его. Берлин был окружён и взят. Конечно, это является большой заслугой Жукова и он уже после окончания Великой Отечественной войны, получил за неё вторую Золотую Звезду Героя Советского Союза, а вместе с Звездой за Халхин-Гол это была третья золотая Звезда. Четвёртую золотую Звезду Жуков получил в 1956 году за участие в подавлении венгерского восстания и в честь 60-тилетия. Василевский получил вторую Золотую Звезду за разгром войск Японии. Есть разница? Многие сейчас скажут, зачем ворошить прошлое, все эти военачальники давно скончались? Это под их руководством была прорвана блокада и достигнута Победа. Можно было бы об этом не говорить, если бы мы в ходе войны не понесли такие громадные потери, что поставили под вопрос существование русского народа. В войне почти полностью погибло целое поколение мужчин, чья гибель ощущается и до настоящего времени. В войне принимали участие все народы СССР, и все они несли потери, но самые значительные потери понёс русский народ в лице великороссов, украинцев и белорусов. Почему поляки так упорно требовали восстановить правду о расстреле в 1940 году органами НКВД польских военнопленных офицеров? И почему мы так упорно скрываем правду о Великой Отечественной войне? Почему мы ничего не говорим о наших бессмысленных потерях на Невском пятачке, в болотах под Синявинскими высотами, под станциями Погостье и Любань, превышающими невинные жертвы поляков в несколько сот раз? Это неуважение памяти напрасно погибших по вине Сталина и Жукова. Нам всё время врали, нас заставляли врать, и в настоящее время мы продолжаем врать и скрывать правду. Вначале Сталин назвал цифру потерь – 7 миллионов, Хрущев – 20 миллионов, Горбачёв – 27 миллионов человек. Сейчас назвали «точную» цифру потерь – 26,6 миллиона. Может быть погибло и меньше, чем это пишет Марк Солонин – около 40 миллионов, но гораздо больше 27 миллионов. Но точных цифр не может быть. Разве можно назвать точную цифру потерь от голода и болезней во время войны или преждевременно умерших от ран и болезней после её окончания? Неумение или нежелание беречь людей было продемонстрировано в наше время в ходе первой чеченской войны. Традиции, как говорится, продолжаются.

Многие авторы справедливо негодуют, что в советский период наших историков заставляли писать по заданию партии то, что ей было угодно. Но, спрашивается, а в чём сейчас лучше? Опять только бравада и бахвальство, и почти нигде не говорится о страшных и ненужных потерях при этом. Да, война – жестокая штука. Да, в войне нельзя обойтись без потерь. Но военное искусство полководцев и заключается в том, что они достигают победы, по возможности, малой кровью. А наше командование в лице Сталина и Жукова жалеть людей не умело и не хотело. Почти во всех боевых операциях соотношение потерь было не в нашу пользу. И не только в начальный период войны, когда наши части были не подготовлены и немцы воевали грамотнее, но и в заключительный, когда у нас уже был опыт и громадное превосходство в боевой технике и вооружении.

В стремлении захватить больше территории Германии, чем наши союзники, мы несли большие потери, которых можно было бы избежать. В одной только Польше мы потеряли около 600 тысяч. Это больше, чем вся первоначальная численность группы «Север». Мы как бы хвастаемся своими потерями. Избежать таких потерь в Польше мы могли бы, если бы наши действия были согласованы с действиями Армии Крайовой и с эмигрантским правительством Польши в Лондоне. Но Сталину не нужна была независимая Польша, он не стремился к истинному освобождению Польши. Ему нужна была только подвластная ему Польша с марионеточным правительством, а на пути к такой Польше стояла Армия Крайова. Поэтому он приказывает войскам Белорусского фронта, занявшим правобережную часть Варшавы, не оказывать помощи восставшим под руководством генерала Тадеуша Комаровского жителям Варшавы. В результате героическое восстание утоплено в крови, а замечательный старый город разрушен до основания. Конечно, командующий Белорусским фронтом, поляк по отцу, Рокоссовский не мог без боли смотреть, как немцы уничтожают его соотечественников, но что он мог сделать, находясь под пристальным наблюдением Сталина в лице представителя Ставки Жукова, который уже присматривал его должность командующего фронтом, наступающим на Берлин? Рокоссовский был действительным маршалом Победы, но лавры его побед всё время перехватывал ставленник Сталина Жуков. Малейшее ослушание Сталину могло опять привести Рокоссовского в застенки НКВД, где он подвергался издевательствам и пыткам с 1938 по 1940 год. Рокоссовский постоянно носил при себе браунинг, чтобы иметь возможность застрелиться при попытке его арестовать, чтобы не попасть снова в застенки НКВД.

В аннотации издательства к книге Исаева «Георгий Жуков» отмечается, что «очень положительной была деятельность Жукова в качестве «кризис-менеджера» Красной армии, направляемого на наиболее сложные и опасные участки фронта для стабилизации положения или решения поставленных задач с минимальными потерями». С этим утверждением Исакова никак нельзя согласиться. Все оперативные решения по проведению крупных операций проводил Генштаб под руководством Василевского и исправлять их на месте не позволил бы Василевский и запретил бы Сталин. А вот тактические вопросы, которые разрабатывали штабы соединений, никто лучше их самих не мог выполнить, так как знать лучше их обстановку на ответственным им участкам обороны и обстановку противодействующего противника, никто не мог. Что же, по мнению автора, без Жукова и войну мы бы проиграли или выиграли бы с ещё большими потерями? Куда уж больше, чем имеем! Наши действительные, а не официально объявленные, боевые потери не менее, чем в 5 раз больше потерь немцев. Наши громадные потери не только в начале войны, и в другие, более поздние периоды, связаны во многом со Сталиным и его заместителем Жуковым. Все предвоенные планы обороны обсуждались Сталиным и Жуковым в присутствии Тимошенко.

У Сталина была порочная система направления в войска полномочных представителей Ставки. Возникало непонятное двоевластие, приносившее почти всегда громадный вред. Относительно хорошо, если представителем был грамотный и тактичный человек, как Василевский, который хорошо понимал, что такое субординация. Но беда, если это был Жуков, который мог активно вмешаться в ход боя и начать непосредственно отдавать приказы, даже командирам дивизий. Да, Жуков, как заместитель Верховного, и Василевский, как начальник Генштаба (был ещё по штату вторым заместителем Верховного), были начальниками над всеми военнослужащими и имели право отдать приказ любому военнослужащему Красной армии, и те должны были его исполнить, извещая о том своего непосредственного начальника. Но существует в армии принцип субординации: каждый начальник отдаёт приказ своим непосредственным подчинённым, а те своим, и так до самого рядового. Подчинённые также докладывают своим непосредственным начальникам. В фильме «Освобождение», явно не осуждающем Жукова, показан эпизод. Жуков врывается в расположение одного полка и спрашивает, где его командир. Ему докладывают, что он спит. Тогда Жуков требует его разбудить и доложить обстановку. Разбуженный командир полка обращается к начальнику штаба, чтобы тот доложил обстановку. Жуков тогда снимает его с должности командира полка, назначает на его место начальника штаба, а командира полка делает его замом. Конечно, это кино, и такого эпизода, возможно, в жизни Жукова не было, но многочисленные факты нарушения субординации и принятия скоропалительных решений даже в мирное время, когда он был министром обороны, у Жукова были. Кстати, это явилось одним из доводов, из-за которых военачальники не заступились за Жукова на пленуме ЦК КПСС в 1957 году, утвердившем снятие Жукова с поста министра обороны. Сам эпизод в кино показывает, что нельзя так действовать, не разобравшись в обстановке. Может быть, этот командир полка не спал перед этим трое суток и буквально свалился, передав командование начальнику штаба. Понятно, что в той изменяющейся обстановке начальник штаба мог представить более полный доклад. Да, Жуков имел право сместить командира полка, но по субординации он не должен был так делать. Он мог и должен был дать указание командиру дивизии разобраться в этом эпизоде и доложить ему. Представьте себе, что командующий фронтом, его штаб и ряд привлекаемых офицеров разрабатывают план операции, тщательно изучают обстановку и сроки ее исполнения. И вот является полномочный представитель Ставки, который имеет право изменить план. А такой человек, как Жуков, обязательно найдёт в нём недостатки и потребует его изменить. Но даже не совсем хороший план лучше, чем в спешке изменённый сумбурный план, который может привести к напрасным потерям. Если операция прошла успешно, то лавры победы представитель Ставки может присвоить себе, если же были неудачи – свалить на командующего фронтом. Можно и неудачную операцию представить как хорошо выполненную. Так, например, даже такая провальная операция по замыслу и исполнению, как операция «Искра», была представлена Жуковым как успешная, особенно перед нашими союзниками. За что, кстати, Жуков получил самые высокие награды – маршала Советского Союза и орден Суворова 1-ой степени.

Теперь рассмотрим, кто мог лучше помочь на фронте, Жуков или Василевский? Не будем временно говорить о том, кто из них талантливее. У Василевского в непосредственном подчинении был, в основном, созданный им очень эффективный аппарат Генштаба, в котором было много талантливых сотрудников, специалистов в различных многочисленных разделах Генштаба. На основании предоставляемых ими данных Василевский обязан был ежедневно подробно докладывать Сталину всю необходимую информацию. У Жукова, когда он стал заместителем Сталина, такого аппарата, как Генштаб, не было, никаких докладов Сталин от него не требовал. Василевский, готовя ежедневно ответственные доклады, в которых нельзя было ошибиться, ибо тогда полетела бы голова докладчика, невольно знал обстановку, наилучшим образом, особенно в той части, которую требовал Сталин, Так знать необходимую обстановку на фронтах и в тылу Жуков не мог. Принимая ежедневно доклады от Василевского, Сталин невольно спрашивал его мнения по этим вопросам. Поэтому сейчас нельзя сказать, от кого исходили решения, которые принимал Сталин: от него лично, или от Василевского, или из другого источника. Но наверняка многие решения Сталину подсказал Василевский. Но Василевский, в отличие от Жукова, никогда и никому не старался даже намекнуть на авторство этих решений. Сталин знал об этом и очень ценил. После войны на высших военных должностях до самой смерти Сталина находился Василевский. Когда Жуков с Рокоссовским занимались Парадом Победы, Василевский занимался подготовкой к войне с Японией. На мой взгляд, сложилась обстановка, очень похожая на обстановку перед войной. Сталин тогда довольно часто вызывал к себе наркома Тимошенко и начальника Генштаба Жукова, но никогда не вызывал при этом заместителя наркома Будённого. Так как наркомом обороны и Верховным Главнокомандующим в годы войны стал сам Сталин, то его зам Жуков стал играть почти такую же роль, как Будённый в роли зама Тимошенко. Фактически правой рукой Сталина стал Василевский, а не его зам Жуков. На самые ответственные участки боевых действий Сталин направлял Василевского.

Давайте конкретно разберём, где личная вина Сталина в наших военных неудачах, где вина Жукова, и где их совместная вина.

Жуков принял Генштаб в феврале 1941 года. До начала войны оставалось около четырёх месяцев. Что собой представляла Красная армия? Главное в любой армии – не столько количество личного состава и техники, сколько степень его подготовки к ведению боевых действий и использованию техники. Техника в руках дикаря – куча металлолома. В результате сталинских репрессий был практически уничтожен весь высший командный состав. Репрессии коснулись всех слоёв Красной армии. С 1917 года два раза менялся командный состав армии, офицерский состав царской России уничтожен почти полностью. На командных должностях в 1941 году 70 процентов командиров находились менее года. Сберегая ресурс и горючее, наши лётчики и танкисты имели недостаточные навыки управления техникой. Одним словом, о наступательных операциях с такой армией думать было невозможно. Сталин прекрасно понимал, до какого плачевного состояния он довёл армию своими репрессиями. Он оправданно боялся войны, надеясь в дальнейшем усилить Красную армию. Но не мог остановить репрессии. В мае 1941 был арестован высший состав ВВС, что явилось одной из причин того, что немецкая авиация в первые годы войны господствовала в небе. Репрессии были и во время войны. В первые месяцы войны были расстреляны многие военачальники. Всего по приговорам военных судов и без них было расстреляно около 158 тысяч человек!

Ошибка Сталина состояла в том, что он в такой ответственный момент назначил на пост начальника Генштаба человека малообразованного, совершенно негодного для такой работы. Жуков отказывался от этого назначения, но получил приказ и должен был ему подчиниться. Улучшить степень подготовки войск и особенно уровень подготовки командиров за столь короткий срок он не мог, но наладить связь и управление войсками был обязан. Как видно, Сталин не представлял громадной роли Генштаба в современной войне. С началом войны он разогнал весь его высший состав по фронтам, так что за руководство работой штаба пришлось взяться заместителю оперативного управления Василевскому. В том, что война началась так неудачно для нас, во многом был виноват Генштаб, но у Василевского была весьма скромная должность, и принять самостоятельно какое-либо решение он не мог. В нашей печати и в сталинские времена, и сейчас пытаются свалить вину за катастрофу июня сорок первого, на вероломство Гитлера и его неожиданное нападение. Но те два основных мифа, которые нам преподносили с самого начала войны – миф о неожиданности нападения Германии на СССР и миф о превосходстве военных сил Германии над нашими вооружёнными силами, и продолжают преподносить до сих пор, не соответствуют действительности. Неожиданности нападения не было – разведка доносила о планах Гитлера напасть на нас. И если даже наше руководство думало, что эти сообщения недостоверны, то предпринять необходимые меры предосторожности оно было обязано. Войны вообще никогда заранее не объявляются (Германия объявила нам войну после вторжения немецких войск), а объявляются только ультиматумы гораздо более слабым противникам. В первые дни войны мы потеряли значительное количество личного состава и техники, но не только от «внезапного нападения», от нерешительности Сталина и его непонятной директивы, но и от неумелой расстановки войск, от плохого их управления и плохой связи, а все это как раз находилось в ведении Генштаба. Конечно, нельзя всю вину за громадные потери сваливать только на Сталина, Тимошенко и Жукова. Громадная вина за эти потери лежит и на командующем Западным фронтом Павлове, и на командующем Прибалтийским фронтом Кузнецове. Как Сталин, так и Жуков переоценивали роль командиров при проведении боевой операции или боя и недооценивали роли штабов и их начальников. Недостаточно подготовленный командир, конечно, завалит любую операцию или бой. Не надо ставить на должности людей, которые не соответствуют своей должности. Но и самый талантливый командир не сможет провести успешную операцию или бой, если его подчинённые плохо подготовлены, а это требует большой длительной работы, требует знания, на что способны подчинённые, а что они выполнить не могут. Никакой «кризис-менеджер» никогда этого не может знать и руководить армией лучше командующего не сможет. Только совершенно бестолковому командующему требуется «кризис-менеджер», но в таком случае надо не присылать толкача, а менять командующего. А если следовать логике защитников Жукова, получается, что все наши командующие были такими бездарями, что не могли обойтись без «гениальнейшего» Жукова. Но, если говорить серьёзно, то и в Красной армии того времени, когда в ней было мало образованных людей, Жуков по своему образованию, по своим способностям выше должности командира дивизии никак не тянул. Волею случая – а случай состоял в уничтожении почти всего высшего командования Красной армии, – он попал на высочайшую должность, где он не «дрова рубил», а судьбы людей. Вся гениальность Сталина и Жукова состояла в том, что они стояли на вершине власти и могли трактовать события войны так, как им это было выгодно. Почти во всех операциях, которыми лично руководил Жуков, наши потери были гораздо больше, чем потери противника. Но некоторые исследователи приводят примеры, когда процент потерь соединений, руководимых Жуковым, был меньше потерь соединений, руководимых другими военачальниками. Но это объясняется весьма легко. Жуков, как заместитель Сталина, всегда мог на участок наступления, который курировал он, направить большее количество сил и особенно боезапасов, чем при подобных обстоятельствах выделялось другим военачальникам, и, следовательно, процент потерь у Жукова становился меньше. Русский народ, имевший потери почти в каждой семье, знает, что значит потерять своих близких в войне. Целое поколение, как и я лично, выросло без погибших на войне отцов. И часто виновниками их гибели были не немцы (их на бойню посылало гитлеровское правительство), а наше сталинское правительство и руководители типа Жукова. И долг нынешнего поколения – восстановить, по возможности, всю правду о Великой Отечественной войне.

Победа досталась нам слишком дорогой ценой, поэтому ложь не должна оскорблять нашу память!

1. Невский пятачок

Вернёмся к первопричине написания этой статьи, к маленькому плацдарму у Московской Дубровки – Невскому пятачку. В связи с тем, план «Барбаросса» стал проваливаться по срокам (не были захвачены ни Ленинград, ни Киев, немцы были остановлены восточнее Смоленска), Гитлер и начальник Генштаба Гальдер уже к концу июля пришли к выводу, что надо отказаться от взятия Ленинграда штурмом, при котором неизбежно последуют большие потери, а окружить его совместно с финнами плотным кольцом и взять измором. Немцы 27 августа, захватив вблизи реки Тосны сёла Ивановское и Отрадное, вышли на левый берег Невы. С захватом Шлиссельбурга 8 сентября всё левобережье Невы от реки Тосны до Ладожского озера оказалось в руках немцев. Немцы надеялись, что финны, наступая, дойдут до правого берега Невы и соединятся с ними, а Ленинград попадёт в полное кольцо блокады. Но финны, к концу августа выйдя к старой (до 1939 года) советско-финской границе и углубившись на 10–20 км от неё (как писал потом Маннергейм, для спрямления линии границы), по приказу Маннергейма остановились, хотя до правого берега Невы оставалось не больше 80 км. Все попытки немцев и части финских государственных деятелей заставить Маннергейма продолжить наступление оказались тщетны. Этим он не только спас Ленинград, но и в дальнейшем спас и свою голову, и всю Финляндию от СССР. Поэтому 8 сентября, как говорится, сходу, немцы попытались переправиться через Неву, но были отогнаны советскими войсками при поддержке артиллерии флота. Чтобы предотвратить возможную попытку немцев переправиться через Неву, из состава 23-ей армии, действующей против финнов, была выделена и переброшена на правый берег Невы в район посёлка Невская Дубровка 115-ая дивизия во главе с генерал-майором М. Ф. Коньковым. Кроме того, на правом берегу Невы находилась дивизия НКВД и 4-ая бригада морской пехоты. Это были все силы, составлявшие Невскую оперативную группу, которая должна была прикрывать всё правобережье Невы от Ладожского озера до Ивановских Порогов. На левом берегу Невы им противостояли: от Ладожского озера-Шлиссельбурга до реки Мойки 20-ая моторизованная дивизия, от реки Мойка до реки Тосны 122-ая пехотная дивизия. Вот как развивались там события. «В ночь на 12 сентября 1941 года пятеро разведчиков на лодке пересекли Неву, собрали данные о движении транспорта и боевой техники в районе 8-ой ГРЭС и без потерь вернулись на правый берег» (Лебедев).

Вот как описывает дальнейшие события Коньков: «В ночь на 18 сентября я вернулся из части в штаб дивизии. Встретил меня встревоженный полковник Симонов. «Товарищ генерал, – доложил он, – приказ за подписью генерала армии Жукова получил». Приказ обязывал меня произвести высадку десанта на левый берег реки 115-ой дивизии совместно с подразделениями 4-ой бригады морской пехоты, и, опираясь на прочную оборону правого берега, частью сил захватить плацдарм на рубеже Ивановское-Отрадное-совхоз «Торфяник» – Мусталово-Московская Дубровка, чтобы с утра 20 сентября начать наступление в направлении Мги». Приказ Жукова был не только невыполним для сил одной дивизии, но и вообще нелеп. Непонятно, для чего перечислялись все населённые пункты от Московской Дубровки, если до устья реки Тосно – расстояние-16-20 км? Как одна дивизия «частью сил» должна двигаться в направлении Мги (по прямой это примерно 10 км, дорогами гораздо больше)? Подобную задачу с трудом могла бы решить только армия. И понятно, почему частью сил: не могло же командование Невской оперативной группы бросить все силы на левый берег Невы, оставив правый берег незащищённым. Не могло в это время – 20 сентября – наше командование направить туда дополнительные силы, так как до этого времени немцы наступали, и все наши силы были направлены на отражение их атак на центральном направлении. Надо сказать, что у немцев не было сил успешно отразить высадку нашего десанта, так как всё левобережье Невы от реки Мойки до Шлиссельбурга контролировала одна 20-ая моторизованная дивизия, которая не могла бросить все силы на отражение нашего десанта, оставив незащищённым Шлиссельбург и всё остальное левобережье. Выделить же дополнительные силы для отражения десанта немцы не могли, так как Гитлер оставил под Ленинградом столь малые силы, что нельзя было снять с другого участка фронта ни одного полка, чтобы не оголить участка обороны. 24 сентября Лееб в своём дневнике записал: «В группе армий «Север» резервов больше нет. То, чем она располагала, пришлось отдать группе армий «Центр». И действительно, чтобы помочь 20-ой мотодивизии отразить наш десант, из Европы авиацией было переброшено два полка 7-ой авиадесантной дивизии, прибытие которых помогло немцам немного потеснить наши силы и сократить длину плацдарма с трёх км до двух. Отсюда видно, что первоначально в ожесточённом сражении за плацдарм, названный впоследствии Невским пятачком, принимали весьма небольшие примерно равные силы с обеих сторон. Но эти бои были очень ожесточённые, часто переходящие в рукопашный бой. В этот первый период, составлявший примерно 10 суток, потери с обеих сторон были примерно равными. Вот как развивались события. В ночь на 20 сентября 1941 года десантники 115-ой стрелковой дивизии под командованием капитана Василия Дубика успешно высадились на левом берегу Невы около деревни Московская Дубровка. Но им не была оказана своевременная помощь, и почти все они во главе с Дубиком погибли до прибытия основных частей – нескольких подразделений 115-ой стрелковой дивизии (командир и штаб дивизии, а также дивизионная артиллерия оставались на правом берегу Невы), батальона дивизии НКВД и 4-ая бригады морской пехоты. Как пишет Жуков, «под Невской Дубровкой этим частям предстояло форсировать полноводную Неву, ширина которой составляла до 800 м, под сплошным огнём противника, задача, можно сказать, невыполнимая». Спрашивается, а зачем ставить невыполнимые задачи? Опытные полководцы всегда ищут слабые стороны в обороне противника и наносят по ним удары, неся при этом минимальные потери. Как пишет Коньков: «Меня нередко спрашивают: чем диктовалось проведение таких сложных операций, как форсирование широкой Невы, захват плацдарма и наступление на станцию Мга небольшими силами без поддержки танков, авиации, артиллерии (кроме дивизионной и полковой). Форсировать Неву под сильным огнём противника, наступать через болота и леса – задача чрезвычайно тяжёлая. Но не было другого выхода, этого требовала боевая обстановка. С началом боя на левом берегу Невы противник начал обстрел из орудий миномётов нашего правого берега и десантников, находившихся в лодках, на плотах, на плаву. Вода кипела от снарядов и мин, кругом свистели осколки.

Особенно трудно приходилось бойцам на плотах с орудиями, которые продвигались медленнее. Порой казалось, что они стоят и раскачиваются, а не плывут. Широкая река не давала возможности маневрировать живой силой, своевременно переправлять боевую технику. Личный состав, изнурённый многодневными боями, к тому же получал очень слабый продовольственный паёк, который попадал на плацдарм с перебоями. Пища доставлялась на пятачок только в тёмное время суток». Потери на пятачке наших войск были громадные. Коньков пишет, что и у немцев были большие потери, но, конечно, они были меньше чем у нас, так как наступающие всегда несут страдают больше, чем те, кто находится в укрытиях. Но многие ли наши воины добирались до соприкосновения с противником? Как это правдиво пишет Коньков, наши воины начинали гибнуть от артиллерийского огня ещё на правом берегу Невы, массой гибли при переправе и далее на пятачке, до соприкосновения с немцами. Если ещё в самый начальный период жизни пятачка удавалось без больших потерь переправить наши войска – 115-ую дивизию и 4-ой батальон морской пехоты, то в последующие дни они потеряли до 80 процентов в боях с частями немецкой 20-ой мотодивизией. Бои носили крайне ожесточённый характер, часто переходили в рукопашный бой. Именно в этих боях наших воинов с 20-ой мотодивизией и с высаженными в конце сентября двумя полками 7-ой Критской авиадесантной дивизии были большие потери с обеих сторон, но у нас всё же больше. «Лучше трижды прыгать с парашютом на остров Крит, чем провести один бой на земле в России», – говорили не ожидавшие такого ожесточённого сопротивления немецкие десантники. Когда они заняли позиции у Московской Дубровки, то обнаружили, что окопы были заполнены телами убитых в предыдущих боях. Русские лежали рядом с трупами немецких солдат. В результате упорных боёв два передних края настолько сблизились, что в минуты затишья можно было услышать разговор и даже кашель простуженных солдат противника. Вот как описывается в книге немецкого историка Г. Водажа «Прошедшие ад»: «Пулемёты, винтовки, ручные гранаты, сапёрные лопатки и штыки без оружия, с которыми бросались друг на друга солдаты с обеих сторон. Страшный исход этих боёв и через десятилетия остаётся в памяти бывших немецких десантников». Для того чтобы поддержать гарнизон пятачка, туда всё время подбрасывали новые подкрепления, которые несли громадные потери. В этих боях не пожалели, по существу, ни детей, ни юношей допризывного возраста – юнг. «Мы восхищались смелыми действиями роты юнг с острова Валаам в бою. Юноши в тельняшках из школы боцманов и морского училища бесстрашно шли в атаку, сея в стане врагов панику. Фашисты бросали окопы и траншеи и спасались бегством. Случилось так, что на пути атакующих юнг неожиданно вырастал противотанковый ров, который гитлеровцы приспособили к обороне, насытили огневыми точками. Казалось, затухнет боевой порыв, прижмут к земле юных моряков вражеские пулемёты. Но юнги совершили невозможное. Они, оценив обстановку, стремительно рванулись вперёд и оказались перед рвом. Фашисты не успели опомниться, как на их головы посыпались гранаты. Гитлеровцы позорно бежали, оставив отлично оборудованные укрепления, бросая пулемёты и даже штабные карты» (Коньков). Коньков, так красочно описывая боевые действия юнг, «забыл» добавить, какой процент юнг остался в живых в этой атаке. Впрочем, неважно какой процент юнг погиб в этой атаке, так как в последующих боевых действиях они погибли практически все. Погибли, по существу, дети, не достигнувшие 16-ти лет, а восхищённый их действиями Коньков, пославший их на смерть, дожил до преклонных лет.

Как пишет Юрий Лебедев: «К сожалению, наверное никогда не удастся точно установить число погибших. Но реально оценивая ситуацию, надо отделить потери в боях за овладение плацдармом и на самом Пятачке. Самые крупные потери несли наши войска на правом берегу Невы в местах переправ и при форсировании реки. Здесь были сконцентрированы все силы атакующей стороны. В тот момент солдат ещё не был готов к бою и оставался полностью беззащитным, не имея возможности укрыться от артиллерийского огня противника. А именно от него был наибольший урон. Уже к концу сентября 1941 года сентября немцы подвели к Неве дивизион артиллерийско-инструментальной разведки 20-ой моторизованной дивизии, которая с точностью до метра просчитала переправы советских войск. После чего были созданы три артиллерийские группы «Север», «Центр» и «Юг», расположенных на Невском фронте от Шлиссельбурга до Отрадного. Крупнокалиберная артиллерия, в том числе французские 150 мм и 210 мм миномёты были укрыты на Кепколовских высотах. Из района Синявино поддержку оказывали орудия 227-ой пехотной дивизии. Вся акватория перед Невским пятачком простреливалась пулемётным огнём. Большие потери несли наши войска и от авиации. Оценочно можно ориентироваться на цифру 50 тысяч советских солдат погибших на самом Пятачке. Немецкие потери оцениваются в примерно 10 тысяч. Немецкому командованию невского участка фронта удалось добиться главного: пятачок был локализован, пристрелян с местами переправ на другом берегу, а обстановка взята под контроль. Немецкие пехотные батальоны получили возможность для оборудования позиций, установки проволочных заграждений и планомерного минирования восточного берега» (Юрий Лебедев). С этого момента немцы практически перестали терять солдат. Эффективность же нашей артиллерии, находившейся на левом берегу Невы вследствие слабого знания позиций артиллерии противника была близкой к нулю. Говорят, что эта высадка оттянула войска, наступающие на Ленинград. Но о какой положительной оттяжке может идти речь, если все поставленные задачи по блокаде Ленинграда немцы выполнили, несмотря на все усилия Жукова, и с 18 сентября приступили к оборонительным сооружениям по линии блокады Ленинграда? Лееб не смог из состава группы войск «Север» выделить ни одного полка для отражения нашего десанта, и немцам пришлось по воздуху перебросить два полка авиадесантников. А сам пятачок вскоре был блокирован весьма небольшими силами немцев. И вообще, какую важную задачу в этом районе могло решить то сравнительно небольшое количество войск, которое первоначально было выброшено на пятачок? И причём, как это будет показано, блокада самого пятачка осуществлялась весьма небольшой группой немцев – несколькими подразделениями одной дивизии. Вначале у меня была версия, почему был создан Невский пятачок. Жуков прибыл в Ленинград, когда Гитлер отдал приказ о передаче почти всей технике под Москву, а войска Лееба занимали позиции, удобные для ведения блокады, и переходили от активных действий к пассивной обороне. Жуков очень обрадовался, узнав, что немцы отказались от штурма города. Но для него создалось щекотливое положение. К сверхпассивной обороне финнов прибавляется пассивная оборона немцев, которые, понеся серьёзные потери в боях за южные пригороды Ленинграда, рады зарыться в землю и отдохнуть. Возникает вопрос: что же делает Жуков на фронте, где не ведутся активные боевые действия? В это немцы доканчивают громить Киевскую группировку наших войск и готовятся наступать на Москву. Казалось, лучшим решением было бы воспользоваться затишьем и начать серьёзную подготовку к прорыву блокады Ленинграда. Но для серьёзной подготовки нужны были серьёзные знания, которыми Жуков никогда не обладал. Единственное, что умел делать Жуков – это под угрозой расстрела гнать войска под пули противника. К тому же, его всё время дёргал Сталин, требуя наступления, прорыва блокады. Надо было хотя бы сделать видимость активных действий. Затронуть финнов нельзя. Обидятся и замкнут кольцо блокады. Опасно затронуть и окопавшихся под Ленинградом немцев. Вдруг, обидевшись, они решат занять Ленинград. Что Ленинград в это время был самым неприступным городом в мире, Жуков не верил. И Жуков находит гениальнейший для него выход. Создаёт вне линии блокады плацдарм на Неве, ставит перед его воинами явно невыполнимые задачи и делает вид, что он ведёт активные боевые действия якобы с целью прорыва блокады Ленинграда, смещая временами руководителей операции. Если для немцев это была заноза, как это писали некоторые защитники создания пятачка, то для нас эта была большая кровоточивая рана, которую мы сами всё время теребили, постоянно посылая людей на убой. Гигантская ловушка, где в огромном количестве гибли наши войска, вместо использования их в другом месте для действительного прорыва блокады Ленинграда. Немцы понимали, что пока существует эта ловушка, ни о каком прорыве блокады Ленинграда речь не может идти. Поэтому они и не стремились ликвидировать Невский пятачок, и всегда оставляли на пятачке необходимые для его существования наши силы. Какой же была цель посылки Жукова в Ленинград, когда он уже был окружён? В свете требования Сталина в октябре-декабре 1941 года – прорвать блокаду Ленинграда в районе Невского пятачка и вывести через этот прорыв войска Ленинградского фронта с возможным оставлением Ленинграда («армия важнее», говорил Сталин) возникает версия истинной цели назначения Жукова командующим Ленинградским фронтом. Сталин уже 28 августа 1941 года в телеграмме по случаю сдачи нашими войсками Тосно опасался, что Ленинград будет окружён и перед угрозой смерти от голода будет «по-идиотски глупо» сдан, (то есть без боя), а ленинградские дивизии рискуют попасть в плен».

8 сентября Ленинград был окончательно окружён. Вот тогда Сталин посылает в Ленинград Жукова. Но не за тем, как это фальшиво пишут защитники Жукова, чтобы спасти город от штурма. И Гитлер, и Сталин хорошо понимали, что немцам незачем штурмовать город, неся при этом неизбежно громадные потери, если можно легко его окружить и он, как спелое яблочко, упадёт к их ногам. Поэтому уже тогда у Сталина возникла мысль прорвать блокаду Ленинграда и вывести из него войска, а Ленинград взорвать вместе с находившимся в нем флотом. Но от руководителя уничтожением Ленинграда со всеми его ценностями требуется отказаться от всяких моральных устоев. Наверно многие, от кого потребовали бы уничтожить Ленинград, предпочли бы застрелиться, но не выполнить такой приказ. Вот это и была главная задача поставленная Сталиным перед Жуковым – проследить при возможной сдачи Ленинграда, чтобы были уничтожены необходимые объекты на берегу и флот. Но перед тем как уничтожить Ленинград, надо было прорваться через оборону немцев, блокирующих Ленинград. А вот эту задачу Жуков не только не выполнил, но и вообще не предпринял серьёзных попыток прорвать блокаду Ленинграда. По существу, участников боёв под Невским пятачком обманывали, говоря, что они ведут бои за прорыв блокады Ленинграда с целью облегчить положение жителей города. Облегчить положение жителей Ленинграда через прорыв в районе Невского пятачка, даже если бы он состоялся, было невозможно, так как через этот прорыв нельзя было организовать ни снабжение города продовольствием, ни эвакуацию стариков, детей и больных, а можно было бы вывести войска, часть лёгкой техники и ту часть населения, которая могла пешком по бездорожью преодолеть большое расстояние. Поэтому, как это не парадоксально, выходит, что от разрушения Ленинград, не думая об этом, спасли немецкие войска, не дав нашим войскам прорвать блокаду Невского пятачка. 22 сентября для руководства войсками в районе Невы была создана Невская оперативная группа под руководством генерал-лейтенанта П. С. Пшенникова. Но вскоре после больших потерь на пятачке он был заменён Коньковым. Со 2 ноября Невская оперативная группа вошла в состав 8-ой армии под руководством генерал-лейтенанта Т. И. Шевалдина. В этой статье я не стану подробно описывать ход боев за Невский пятачок, тем более что я, кроме воспоминаний близких мне людей – отца жены Смирнова Павла Дмитриевича и отца моей невестки полковника Карабанова Михаила Яковлевича, – и не имею каких-либо данных, кроме описанных другими авторами. Очень подробно о ходе боев под Ленинградом писали Платонов и Дэвид Гланц в одноимённых книгах («Битва за Ленинград»), Солсбери («900 дней. Блокада Ленинграда»), Виктор Суворов («Беру свои слова обратно»), Шигин Г. А. «Битва за Ленинград: Крупные операции, «белые пятна», потери», Бешанов В. Ф. («Ленинградская бойня», «Ленинградская оборона»), Г. Ф. Кривошеев («Гриф секретности снят»), Юрий Лебедев («Невский пятачок. Взгляд с обеих сторон»), А. В. Буров («Блокада день за днём»), Хассо Г. Стахов («Трагедия на Неве») и целый ряд других авторов. Эти авторы правдиво описывали события под Ленинградом, но некоторые из них так трактовали эти события, что с ними нельзя согласиться. И, как это правильно отметил Бушков, с 18 сентября 1941 года до конца блокады обороняющей стороной стали немецкие войска, а непрерывно наступающей стороной стала Красная армия. Эти наступления Жукова и его ставленников Хозина и Федюнинского велись преступно бездарно и всегда по одному же шаблону с громадными потерями. Особенно массовые ненужные потери происходили на Невском пятачке, на водных подступах к нему и на подступах к Синявинским высотам. Но, правдиво описывая события на Невском пятачке, ни один из авторов не ставил вопрос о целесообразности ведения операции по прорыву блокады Ленинграда через широкую Неву, а не от линии непосредственного соприкосновения с противником длиной около 50 км, проходящей по левобережью Ленинграда от устья реки Тосны до Финского залива. Вдоль всей этой линии проходили железная и шоссейная дороги, позволявшие манёвренно перебрасывать наши войска. Туда мы могли свободно подводить свои танки, особенно тяжёлые танки «КВ», выпускаемые Кировским заводом. Если же говорить, что эта линия была неприступно укреплена немцами, то спрашивается, что легче: укрепить: двухкилометровую линию обороны у Невского пятачка или пятидесятикилометровую линию от реки Тосны до Финского залива? Многие авторы, описывая события под Ленинградом, стараются обойти бои на Невском пятачке. Федюнинский, рассказывая о Петергофской и Стрельнинской десантных операциях, в которых погибли все десантники, ни строчкой даже не упомянул о Невском пятачке. Многие авторы пишут, что Невский пятачок отвлёк часть сил, наступающих на Ленинград. Но первая высадка в район Московской Дубровки произошла 20 сентября, когда немцы прекратили наступление под Ленинградом и перешли к обороне своих позиций. Как это показано на схеме 9, до высадки нашего десанта всю береговую линию Невы от Шлиссельбурга до реки Мойки защищала одна немецкая 20-ая мотодивизия. Силой только одной этой дивизии и, в дальнейшем, срочно переброшенными силами двух полков Критской десантной дивизии Невский пятачок был не только блокирован, но были сокращены первоначальные его размеры. Вскоре эти войска были заменены одной 96-ой пехотной дивизией, которая плотно блокировала пятачок и отражала все наступления Ленинградского фронта через него. В дальнейшем 96-ую дивизию временно сменила 1-ая пехотная дивизия. Но всё время позиции у Невского пятачка удерживали силами только одной дивизии, изредка только увеличивая силы в наиболее напряжённые дни боевых действий на пятачке. Самые большие потери до полутора тысяч немцы понесли только в первые дни высадки десанта, когда противостоящие силы сражались в рукопашную. Но когда немцы оборудовали свои позиции, их потери стали минимальными. Основное большинство наших воинов гибли от пулемётно-артиллерийского огня при переправе через Неву и в первые моменты высадки на берег. Огонь нашей артиллерии был малоэффективным, так как мы не знали, где расположены немецкие позиции. Так что соотношение наших потерь к потерям немцев 20 или 30 к одному вполне достоверно.

Для чего создавался этот плацдарм? Вроде бы ясно: для того, чтобы с него начать наступление на соединение с 54-ой армией и якобы деблокировать Ленинград. Но эта задача не только не была выполнена, – мы ни разу за всё время существования первого Невского пятачка, с 20 сентября 1941 года по 29 апреля 1942 года (впрочем, как и второго, захваченного 26 сентября 1942 года), не прорвались за кольцо блокады самого пятачка, – но и не могла быть выполнена, так как немцы могли свободно, без потерь, по суше посылать свои подкрепления, а мы могли делать это только через широкую Неву, неся при этом большие потери. Шигин показывает, что в октябре-ноябре 1941 года, когда на Невском пятачке разгорались самые ожесточённые бои, Сталин требовал обязательно прорваться через пятачок с целью вывести через него все войска Ленинградского фронта с последующей сдачей Ленинграда немцам. Но самое главное, что если бы даже частям 54-ой армии удалось прорваться к защитникам пятачка и освободить Шлиссельбург и Синявино, то Ленинград не был бы деблокирован. В 1941 году при полном господстве немцев в воздухе невозможно было ни строительство железной дороги, ни тем более строительство железнодорожного моста через Неву. Одним словом, доставка грузов и связь Большой земли с Ленинградом через этот район в 1941 году были невозможны. Если бы 54-ой армии и удалось бы соединиться с войсками на Невском пятачке, то положение блокадного Ленинграда практически не улучшилось бы. Чтобы действительно снять осаду Ленинграда, надо было освободить примерно 30-километровый участок железной дороги Ивановское-Мга-Мишино с наступлением от станции Сапёрной навстречу 54-ой армии. На мой взгляд, осуществить это было гораздо легче, чем соединиться с 54-ой армией, неся громадные потери при переправе через Неву, и при высадке на пятачок при невозможности переправить туда тяжёлые танки. При наступлении от станции Сапёрной при поддержке тяжёлых и средних танков была бы окружена большая мгинская группировка немцев, а Ленинград получил бы железнодорожную связь с Большой землёй и был бы деблокирован. Однако Сталин, как видно, с подачи Жукова, приказал идти на соединение с 54-ой армией только через пятачок, и его приказ нельзя было нарушить.

Но вернёмся к пятачку. Основными нашими переправочными средствами в свободное ото льда время были тихоходные гребные лодки и плоты, легко уничтожаемые пулемётно-артиллерийским огнём немцев. «Из переправочных средств мы располагали всего лишь собранными со всего правобережья рыбацкими лодками. Нам доставили из города небольшое количество прогулочных лодок. Из подручного материала было сделано несколько паромов-плотов» (Коньков). Средств переправы тяжёлых танков КВ у войск вообще не было. Несколько попыток переправить их по льду закончились потоплением. Переправленные 2 ноября 1941 года одиннадцать (по докладу Жданова Сталину семь) средних танков были очень быстро уничтожены артиллерией немцев. Четыре раза наши войска пытались прорвать оборону Ленинграда с Невского пятачка, неся громадные потери, и ни разу им не удалось даже прорвать кольцо блокады самого пятачка. В тактическом отношении позиции немцев были лучше наших – они находились на более возвышенных сухих местах. Наши позиции были более открыты, чем немецкие. Немецкая артиллерия, и особенно миномёты, могли с небольшого расстояния бить по нашим позициям более точно, чем наши через Неву. Как писал командир 115-ой дивизии генерал В. Ф. Коньков, «…гитлеровцы просматривали с высокого железобетонного здания 8-ой ГЭС, с зольных горок, с насыпи узкоколейной дороги, из рощи Фигурной и со стороны Арбузова весь плацдарм вдоль и поперёк. Они пристреляли каждый метр пятачка, его переправы и не жалели ни снарядов, ни мин». Вот ещё описание участника боёв А. Ф. Белоголовцева в книге «Невский пятачок»: «Переброска боеприпасов, снаряжения и других грузов осуществлялась на плотах, так как из 21 лодки, с которыми мы начинали форсирование, теперь на плаву было всего две. К сожалению, полевые кухни были разбиты во время переправы, и бойцам приходилось пока довольствоваться сухим пайком. Снаряды и бомбы взрывали пятачок вдоль и поперёк, поднимали тучу пыли. Она засыпала глаза, набивалась в уши, в рот, засоряла оружие. Окопы, вырытые в песке, быстро оседали и осыпались, а укрепить их было нечем – леса не было».

Насколько плотной была блокада пятачка, рассказывает отец моей невестки, полковник, а тогда курсант, Карабанов Михаил Яковлевич. С большим трудом добравшись до левого берега, их часть попала под перекрёстный обстрел. Их позиции хорошо просматривались с высокого здания ТЭЦ. Окопаться не было возможности, они прятались за трупами погибших. На десятый день он был ранен в ногу. С наступлением ночи ему было приказано самостоятельно переползти по льду на правый берег Невы. Река почти непрерывно освещалась ракетами. Он полз в период между пуском ракет, так как немцы вели стрельбу и по одиночным целям. Весь путь до правого берега занял больше часа, который показался вечностью. Как рассказывал В. В. Путин, с Невского пятачка подобным образом, только средь бела дня, был перенесён его раненый отец. «Все понимали, что это самоубийство, потому что там был пристрелян каждый сантиметр». На мой взгляд, немцы просто пощадили раненого.

2 ноября 1941 года силами пяти дивизий Хозин пытается прорвать через пятачок оборону немцев, идя на соединение с 54-ой армией. Но хотя им противостояла только одна 96-ая пехотная дивизия немцев, прорвать их оборону так и не удалось. За два дня боёв в нашей 168-ой дивизии осталось 200 человек, во 2-ой стрелковой дивизии НКВД – 300 человек. 9 ноября на пятачок высаживаются ещё три дивизии и одна бригада.

Из 50 выделенных для поддержки наступления танков переправить удалось только 11 средних, которые вскоре были уничтожены. Немцы, подтянув ещё две дивизии (это всё, что у них оставалось в резерве), отразили наши атаки. В ответ на упрёк Сталина на неудовлетворительные действия наших войск Жданов отвечает: «Наступающая пехота натолкнулась на довольно хорошо подготовленную оборону противника. Артподготовка была достаточной, но атаки пехоты захлебнулись, а семь танков, имеющихся на плацдарме, быстро вышли из строя. Ни одному из танков КВ, на которые полагались при наступлении, не удалось форсировать реку из-за потерь переправочных средств. Поскольку артиллерия не могла форсировать реку, дальность её стрельбы была недостаточно велика, чтобы обеспечить поддержку при прорыве с плацдарма». 8 ноября Сталин лично потребовал провести с Невского плацдарма новую операцию. За пять дней было безрезультатно потеряно ещё пять тысяч бойцов. Но бессмысленные атаки продолжались. Только за последние десять дней декабря мы потеряли на пятачке более 25 тысяч убитыми. Командующий Ленинградским фронтом Хозин в статье «Об одной малоисследованной операции» пишет, что кроме плохой организации операции были и ещё причины: «В боевых действиях Ленинградского фронта 8-ой армии при форсировании у Невской Дубровки, помимо указанных недочётов слабо применялись орудия прямой наводки для уничтожения огневых точек. Артподготовка без надлежащей разведки и корректировки огня по целям была малоэффективной. Кроме того, резко сказывались недостаточная насыщенность их танками и самоходной артиллерией… наступательные бои обеспечивались, главным образом, огнём 76 мм полковых пушек образца 1927 года». Как видно, большинство из тех трудностей, на которые указывали Жданов и Хозин, были бы исключены, если бы боевые действия по прорыву блокады велись в местах непосредственного соприкосновения с немцами – из района Сапёрной или другого района западнее.

Как раз в это время в районе Сапёрной в составе разведгруппы служил отец моей жены Павел Смирнов, который рассказывал, что они неоднократно проникали за линию обороны немцев. В одной из вылазок Смирнов был тяжело ранен в ногу (нога у него была ампутирована по самое основание), но был вынесен в плащ-палатке через линию фронта. Понятно, что вести поиск, проходя открытое пространство Невы туда и обратно, было практически невозможно. В то же время капитан Анатолий Мужаков пишет: «Когда мы были на Невском пятачке, мы не могли даже корректировать огонь, настолько всё хорошо просматривалось и простреливалось немцами. Земля перемешивалась со снегом, всё было чёрное. Поэтому для пехоты там были очень тяжёлые условия». В апреле 1942 года, когда на Неве начался ледоход, и пятачок, по существу, стал отрезанным от правого берега, немцы решили его уничтожить. Юрий Лебедев пишет, что для его уничтожения немцы выделили один полк с приставленным к нему сапёрным батальоном. Наши войска отошли, оставив на левом берегу около 500 человек. Попытка помочь им окончилась неудачей – все 20 лодок были уничтожены ещё у правого берега Невы. Оставшиеся на пятачке героически погибли, и только 117 человек, в основном раненые, попали в плен. Всего в завершающей операции мы потеряли 1400 человек, немцы – 81 убитыми и 389 ранеными. Вот как описывал в своём дневнике бывший немецкий унтер-офицер Б. Буфф из 227-ой пехотной дивизии последние дни первого Невского пятачка: «Операция на плацдарме 27 февраля, в которой мы участвовали, стоила противнику 1400 убитых, 9 орудий и 6 танков. Когда плацдарм был уже в наших руках, русские сделали безнадёжную попытку переправиться через Неву на лодках, чтобы перейти в контратаку. То, что не было уничтожено при переправе через Неву на лодках, было завершено при высадке. Не знаю, чему больше удивляться: безумству тех, кто отдал приказ на эту безнадёжную операцию, или мужеству смертников, выполнивших его». Вообще, я считаю, что немцы при желании могли и раньше сбросить нас в Неву, но не делали этого, видя, как мы на убой им в их ловушку бросаем громадное количество наших бойцов. А как наши перестали их подбрасывать – сразу уничтожили пятачок. Но на этом мы не остановились. В ночь на 26 сентября 1942 года мы опять высаживаем десант вблизи того места, где был первый пятачок. Опять сразу же он был блокирован. В планах операции «Искра» пятачку опять уделяется большое внимание. На него высаживаются две дивизии, но и на этот раз прорвать блокаду самого пятачка не удалось, хотя для противодействия двум нашим дивизиям немцы дополнительно выделили два полка. Это, как писали некоторые исследователи этих событий, было «серьёзное» отвлечение немецких сил от направления главного удара». В феврале 1943 года пятачок был деблокирован с внешней стороны нашими войсками, наступающими по направлению к реке Мойке.

Теперь рассмотрим соотношение потерь. Только в начальный период боев в так называемом первом Синявинском наступлении из 71 270 участников (пятачок и 54-ая армия) наши безвозвратные потери составили 22 211 человек – 31 процент, общие потери 54 979 – 77 процентов. А самые кровопролитные бои были впереди. По нашим официальным данным, опубликованным в газете «Правда», мы потеряли в сражениях за пятачок 200 тысяч, немцы – 35–45 тысяч. По некоторым источникам наши потери были больше, а потери немцев гораздо меньше. Юрий Лебедев пишет, что немцы потеряли около 10 тысяч, и это ближе к истине. Вот это и были все «серьёзные» в сумме потери немцев на Невском пятачке. Шигин на основании анализа тех сил, которые официально действовали на Невском пятачке, делает вывод, что там мы потеряли не больше 64–68 тысяч. Но в той обстановке, когда Сталин категорически требовал прорыва блокады через Невский пятачок, чтобы через него вывести все войска, когда за неисполнение его приказа могли полететь головы высших руководителей Ленинграда, на Невский пятачок бросалось столь большое количество неучтённых людей, которые многократно пополняли наши части, что потери на нём и главное при переправе через Неву было никак не меньше тех 200 тысяч, которые были указаны в газете «Правда». Давайте рассуждать логически. Откуда у немцев там могли быть большие потери? Потери немцев были только при захвате нами плацдарма и при неудачных попытках его расширить. И то, в этот период наши потери были гораздо больше, чем у противника, так как штурмующие, тем более, не имеющие надлежащей артиллерийской поддержки, всегда несут потери гораздо больше, чем обороняющиеся, тем более, имеющие артиллерийскую поддержку. Это доказывают и следующие данные: из первой группы бойцов, высадившихся на пятачок, через несколько дней осталось всего не более 20 процентов. По нашим официальным данным, из 200 тысяч 50 тысяч были убиты на пятачке. Таким образом, получается, что основное большинство наших потерь происходило до момента высадки, и они никак не могли нанести потери немцам. Да и в первый момент высадки на пятачок, до того, как наши воины достигали укрытия, они несли большие односторонние потери. И действительно, немцы очень хорошо пристрелялись и били с точностью до 10 метров. Основное количество наших воинов погибло от пушек и пулемётов при переправе через Неву. Немцы начинали бить нас ещё на правом берегу Невы, били при переправе и добивали на малюсеньком пятачке. А боеспособных, то есть, не считая раненых, у нас на пятачке почти всегда было весьма немного, и вести активные действия против немцев они не могли. Немцы из хорошо оборудованных укрытий обстреливали защитников пятачка в любое время, когда они считали нужным, без должного противодействия наших войск. Надо отметить ещё очень большую смертность среди наших раненых. Если немцы, блокирующие пятачок, без препятствий отправляли своих раненных в тыл, то эвакуация наших раненных на пятачке была сопряжена с большими трудностями. Квалифицированную медицинскую помощь на пятачке, как это отмечал В. В. Путин, мы не могли оказать, переправить раненых своевременно через Неву было трудно, а в дневное время практически невозможно. Многие первоначально раненые впоследствии добивались огнём противника, так как их нельзя было сразу после ранения направить в тыл. Всех этих дополнительных потерь можно было бы избежать, если бы боевые действия велись бы не через широчайшую реку, а от линии непосредственного соприкосновении с противником. Об интенсивности огня немцев по пятачку можно судить по тому, что в 60-е годы поисковики взяли один кубометр грунта на пятачке, просеяли его и извлекли 10 кг осколков и 38 пуль. Ясно, что осколков было ещё гораздо больше, но к этому времени мелкие осколки проржавели и превратились в прах. Суходымцев пишет: «Весь массив пятачка – это смесь земли, костей и металла». И если мы ещё могли с какой-то степенью точности подсчитать собственные потери, то откуда мы могли знать о потерях немцев? В немецких источниках почти не говорится о боях в районе пятачка, и это неудивительно, так как в этом месте они не имели больших потерь. Так что, если принять наши официальные данные потерь – 200 тысяч (по данным других исследователей гораздо выше) и реальные потери немцев, около 10 тысяч, то среднее соотношение потерь получается 1:20. Поэтому о каких боевых действиях может идти речь? Это была односторонняя бойня, как говорил В. В. Путин, «чудовищная мясорубка», это было подведение наших частей под расстрел. В. В. Путин говорит: «Я думаю, что на войне всегда бывают ошибки. Это неизбежно. Но если ты воюешь и думаешь, что вокруг тебя все ошибаются, то никогда не победишь». Но здесь другой случай. Понятно, что в любом сражении одна из сторон терпит поражение и, возможно, с большими потерями. Но тут в течение полугода периодически собирали соединения и посылали их на убой. Это уже никак нельзя назвать ошибкой – это было преступление. «Что бы придать хоть какой-то смысл бойне на «пятачке», в которой ежедневно погибало около тысячи советских солдат, наши историки в погонах пространно рассуждают о неких «значительных силах фашистов», которые удалось сковать, и «уроне», нанесённом двенадцати немецким дивизиям. Перечислением этих вражьих соединений никто себя не затрудняет вполне сознательно, поскольку дивизия всегда была одна. Просто немцы регулярно сменяли свои части для отдыха и пополнения.» (Бешанов) Одним словом, если бы мы вели боевые действия не через широкую реку, а с линии непосредственного соприкосновения с противником, то наши потери были бы гораздо меньше. А такая линия непосредственного соприкосновения была. Это линия внутренней обороны длиной около 50 км от реки Тосны до Финского залива (точнее Невской губы и ещё точнее Маркизовой Луже.) И наших сил, противостоящих, как этом участке фронта, так и всех остальных участках фронта, противостоящих всем силам группы армий «Север» было гораздо больше, особенно после отправления основных ударных сил под Москву. Одни только потери в период осень-зима на Невском пятачке и потери 54 армии, особенно при штурмах Синявинских высот и станции Погостье, составили гораздо больше 300 тысяч. Одним словом, общее количество возможных защитников Ленинграда было не менее двух миллионов человек (не считая сил, противостоящих финнам на Карельском перешейке). Вся же группа войск «Север» даже в первоначальной мощи была около 500 тысяч человек. разбросанных по большой линии боевых действий: вокруг Ораниенбаума, на линии внутренней обороны Ленинграда, далее на Неве от реки Тосна до Ладожского, и от Ладожского озера, до станция Погостье, Кириши, вдоль реки Волхов до Новгорода, общая длина которой составляла около 600 км. Против группы войск «Север», кроме Ленинградского фронта, действовал Волховский фронт. Основные усилия группы войск «Север» в этот период были направлены на захват и удержание Тихвина. Под самим Ленинградом оставалось весьма ограниченное количество войск – три дивизии. И вооружение наших войск было гораздо лучше вооружения немцев. Наш Кировский (Путиловский) завод выпускал в достаточном количестве тяжёлые танки КВ, наш завод «Светлана» выпускал реактивные заряды для установок «Катюша», различные заводы также выпускали различную боевую технику и боеприпасы. В телевизионной передаче от 24 апреля 2012 на канале 100-ТВ, в документальном фильме «Неизвестная блокада» подтверждается, что непосредственно в блокаде Ленинграда принимало всего 10 дивизий группы армий «Север». Но, в общем, наши силы под Ленинградом в несколько раз превосходили силы немцев. Они вполне были достаточны не только для прорыва блокады Ленинграда, но и для полного её снятии при грамотном их использовании. Но вместо всего этого они по-идиотски глупо были направлены на уничтожение на Невский пятачок и под Синявинские высоты. Но, самое главное, если бы даже 54-ой армии удалось осенью 1941 года соединиться с войсками Невского пятачка, то это нисколько не улучшило бы положение осаждённого Ленинграда. Операции, связанные с Невским пятачком – это, по существу, нож в спину Ленинграда. Если бы не было громаднейших потерь на пятачке, и прорыв навстречу с 54-ой армией осуществлялся из района Колпино-Сапёрная, то Ленинград был бы разблокирован.

2. Тихвинская операция

К началу октября 1941 года почти вся бронетехника группы «Север» была передана группе «Центр». В числе 24-ёх сильно потрёпанных дивизий осталось только две танковых и две моторизованных дивизии. Перед оставшимися силами Лееба Гитлер поставил задачу: соединиться с финскими войсками и полностью блокировать Ленинград. Для этого у Лееба было два варианта, два пути её осуществления. Первый путь, более короткий – форсировать Неву и встретиться с финскими войсками, находившимися тогда в 60–70 км от Невы. Эта задача была во стократ легче, чем взять штурмом Ленинград. Но и она потребовала бы выделить значительные силы для её осуществления. У Ленинградского фронта были значительные силы, мощные танки КВ, реактивные установки «Катюши», кроме фронтовой артиллерии, артиллерия фортов и кораблей ВМФ и бронепоездов. Попытка сходу взять плацдарм на правом берегу Невы была отражена наземными частями и кораблями ВМФ, главным образом, потому, что для этой операции немцами было выделено недостаточное количество сил. Гитлер планировал второй вариант блокады Ленинграда – захватить Тихвин и соединиться с войсками финнов, стоявших восточнее Ладожского озера на реке Свирь. В этом случае были бы полностью окружены не только Ленинград, но и вся территория западнее Тихвина, в том числе, 54-ая армия и все военные силы, находившиеся на ней. Впрочем, соединение с войсками финнов было совсем необязательно. Достаточно было перерезать железную дорогу Волхов-Тихвин в любом месте, как снабжение Ленинграда и всех войск западнее места захвата дороги было бы прекращено. Это Гитлер очень хорошо понимал, поэтому основной его целью с начала сентября, а может быть и раньше, был не штурм Ленинграда и даже не захват его пригородов, а захват Тихвина, там решалась судьба Ленинграда. Забирая все ударные силы Лееба под Москву, Гитлер оставил ему в составе 16-ой армии 10 пехотных, две моторизованных и две танковые дивизии. Укомплектованность дивизий личным составом и вооружением была не свыше 60 %. Вся группировка противника насчитывала около 140 тысяч человек, примерно 1000 орудий и миномётов калибром 75 мм и больше и около 200 танков. Этим силам немцев противостояла часть 54-ой армия Ленинградского фронта, 4-ая и 52-ая армии, находившиеся в непосредственном подчинении Ставки Верховного Главнокомандования. 54-ая армия защищала территорию западнее Тихвина – город Волхов, станция Войбокало. 4-ая и 52-ая армии в составе 5-ти стрелковых и одной кавалерийской дивизии защищали территорию восточнее реки Волхов и сам Тихвин, занимая линию обороны около 130 км. Наступление немцев началось 16 октября 1941 года на широком фронте от Новгорода до Волхова. Главный удар немцы наносили по направлению на города Грузино, Будугощь и Тихвин, вспомогательный – на Малую Вишеру. Для наступления на Тихвин было выделен 39 корпус в составе двух танковых, двух моторизованных и четырех пехотных дивизий. Имея полуторное превосходство в людях и более, чем двукратное превосходство в танках и артиллерии, немцы к 20 октября прорвали оборону 4-ой и 52–й армий. Вот как описывает начало операции Польман: «После того как наступление на Ленинград было окончательно прекращено, немецкое командование разработало план падения города за счёт широкомасштабной операции 16-ой армии. С этой целью в распоряжение армии были предоставлены все имевшиеся в наличии силы Северного фронта. Реку Волхов следовало форсировать широким фронтом. Основной удар должен быть нанесён 39-ым танковым корпусом с целью захвата Тихвина и соединения с финскими войсками, стоящими на реке Свирь. 1-ый армейский корпус должен был спуститься вниз по Волхову и, пройдя Волховстрой, достигнуть Ладожского озера. Если бы эта операция удалась, то Ленинград должен был капитулировать». В короткий срок немецкие войска захватили большую территорию восточнее и севернее реки Волхов, 25 ноября немцы были в 6 км от Волхова и непосредственно вблизи железнодорожной станции Войбокало. 8 ноября немцы захватили Тихвин, перерезав железную дорогу Москва-Волхов, что фактически означало полную блокаду Ленинграда.

Срочно проложенная севернее Тихвина военно-автомобильная дорога никак не могла решить проблему доставки грузов в Ленинград. «Пока Тихвин находился в руках немцев, до ближайшего пункта железной дороги доходила плохая сухопутная дорога длиной 380 км» (Польман). Впрочем, при дальнейшем наступлении немцев и эта дорога могла бы быть перерезана. Поэтому 8 ноября Гитлер заявил: «Никто не сможет прорвать кольцо. Ленинград обречён на гибель от голода». Как отмечают многие авторы, громадные потери ленинградцев от голода произошли оттого, что в течение одного месяца не поступало продовольствие через Тихвин. Наше командование понимало значение Тихвина, и для его освобождения были направлены значительные силы. Ставка направила туда четыре дивизии Ленинградского фронта, три из своего резерва и одну из резерва Северо-Восточного фронта. Из состава Ленинградского фронта две дивизии были переброшены самолётами непосредственно под Тихвин, две дивизии и бригада морской пехоты были переправлены в условиях штормовой погоды Ладожской военной флотилии по Ладожскому озеру для усиления 54-ой армии. «Между тем противник подтянул к этому району (Тихвина) превосходящие по силе войска силами шести дивизий против одной немецкой дивизии, так что город почти был окружён. Советские войска всё сильнее нажимали на фланги Тихвинского клина, а к этому времени полностью вступила в свои права настоящая русская зима. Уже в ноябре было отмечено 40 градусов мороза, а в последующем – до 50 градусов. У немецких солдат вообще не было опыта ведения боевых действий при низких температурах. Войска абсолютно не были готовы к таким условиям в отношении одежды, снаряжения и транспорта. Наряду с боевыми потерями немецкие войска теряли много солдат из-за обморожения, кроме того отказывали двигатели и автоматическое оружие» (Польман). Ослабленные силы немцев были на исходе. Без зимнего обмундирования они несли гораздо большие потери от мороза, чем от нашего оружия. 8 декабря нашими войсками был освобождён Тихвин. Мерецков, назначенный вначале командующим 52-ой армии, а затем и командующим 4-ой армии, по существу, командующим Волховским фронтом, создание которого было официально оформлено Ставкой ВГК от 17 декабря 1941 года, в своих воспоминаниях рассказывает, как ему удалось организовать разрозненные отряды Красной армии в организованную армию и добиться благодаря этому освобождения Тихвина, а также отмечает, что «немецкие госпитали были завалены обмороженными немецкими солдатами. По большому счёту, Мерецков выполнил поставленную перед ним задачу – взял город Тихвин и этим действительно спас Ленинград от гибели от голода, а вот Жуков и его ставленники Хозин и Федюнинский не смогли осуществить даже весьма условный «прорыв» блокады Ленинграда через Невский пятачок, не говоря о действительном прорыве блокады с освобождением всей железной дороги Ленинград-Мга-Волхов, на что у них сил и возможностей было больше, чем у Мерецкова. Почему большинство авторов в своих произведениях не хотят признать заслуг нашего верного союзника – русского мороза, приписывая все заслуги в успехах только нашим военачальникам и их умелому руководству, которое у них в это время было, в основном, малоэффективным? Конечно, от сильных морозов страдали и наши солдаты, но, учитывая опыт финской войны, они были теплее одеты, наша техника была лучше, чем немецкая, приспособлена к сильным морозам.

Таким образом, под Тихвином сработали два фактора, которые в сумме и принесли нам успех: во-первых, наше командование, хорошо понимая решающую роль Тихвина в обороне всего северо-запада, в том числе и Ленинграда, выделило значительные, хорошо экипированные силы для его освобождения; а во-вторых, это сильные морозы, в результате которых большинство немецких солдат под Тихвином получили обморожение, многие насмерть, а также вышла из строя техника и автоматическое оружие. А главное, если бы наши войска не остановили летом немецкую армию под Лугой и под Смоленском, то немецкие войска по плану «Барбаросса» должны были бы находиться в это время на тёплых зимних квартирах в Москве. Освобождение Тихвина было вторым, после разгрома немцев под Москвой, самым главным стратегическим успехом наших войск в 1941 году. Если бы Тихвин не был освобождён нашими войсками, то действительно, Ленинград пал бы от голода, вот тогда бы действительно пришлось бы уничтожать всё, что только удалось бы уничтожить, в том числе и Балтийский флот. То, что немцам пришлось оставить такой стратегически важный железнодорожный узел, показывало, что у всей группы «Север» не осталось больше резервов. 16 декабря Гитлер был вынужден подписать приказ: «Группе армий «Север» отступить на рубеж на реке Волхов и сражаться до последнего солдата».

В результате контрнаступления наших войск противнику пришлось с большими потерями оставить значительную территорию. Немцам удалось остановить наше наступление вдоль реки Волхов севернее города Кириши и вдоль железной дороги Кириши-Мга. Немцы вернулись примерно на исходные позиции, на которых они находились до их наступления 16 октября. Как видно, там оставались укрепления, сделанные немцами до их наступления. Если бы в это время вместо бесполезных попыток прорваться через Невский пятачок мы нанесли бы удар из района Сапёрный-Колпино при поддержке тяжёлых танков КВ, броню которых не пробивала артиллерия немцев, то успех был бы несомненен. Развивая успех, можно было бы не только деблокировать Ленинград, но и совместно с разгромом немцев под Тихвином сокрушить все силы немцев под Ленинградом, разгромить группу армий «Север». У нас в это время в Ленинграде были силы, значительно превышающие силы немцев (напоминаю, что в составе 18-ой немецкой армии, действующей против войск Ленинградского фронта, находилось всего 10 пехотных дивизий, рассредоточенных на громадной линии фронта). Учитывая, что немецкие дивизии в боях на подступах к Ленинграду понесли значительные потери – не менее 40 % – общие силы 18-ой армии в октябре-ноябре до прихода подкреплений из Европы были около 100 тысяч человек. У нас в это время в составе 8-ой, 42-ой, 55-ой, 54-ой и Невской оперативной группы находилось примерно 30 дивизий и большие резервы их пополнения. И это были элитные части морской пехоты, войск НКВД, курсантов военных училищ и частей, имеющих боевой опыт в предыдущих сражениях.

Но все эти части были брошены на «расстрел» на Невский пятачок. Кировский (Путиловский) завод выпустил значительное количество тяжёлых танков КВ, которые так и не были использованы в боевых действиях. Если бы эта элитная армия не была бы так бездарно уничтожена, то события под Ленинградом пошли бы совсем по другому сценарию. Блокада могла бы быть прорвана в начале ноября, когда основные силы немцев были брошены под Москву, а подкрепления из Европы ещё не подошли. В нашей печати и у Жукова неоднократно утверждалось, что у нас в период ожесточённых боев в сентябре 1941 года не было резервов. Но тогда спрашивается, откуда же взялись те 200 тысяч, которые мы впоследствии потеряли на Невском пятачке и примерно столько же под Синявинскими высотами? Более 120 тысяч военных умерли от голода и связанных с ним болезней зимой 1941-42 года, а в ноябре они тоже могли участвовать в деблокаде Ленинграда. Кроме этих сил, из Ленинграда были выведены значительные силы и брошены на оборону Москвы и на усиление 54-ой армии и под Тихвин. Жуков говорит о героических действиях и стойкости морской пехоты, переброшенной из Ленинграда, под Москвой. Но возьмём официальную цифру потерь – двести тысяч. Основные потери на пятачке пришлись на время с момента высадки десанта – 20 сентября 1941 года – по конец года. Цифра потерь – около 200 тысяч – стратегически чрезвычайно большая цифра. Напоминаю, что численность всего Ленинградского фронта, который противостоял очень могучей в то время группе войск «Север», на 16 августа 1941 года составляла 300 тысяч. Таким образом, такое дополнительное количество элитных войск могло не только прорвать оборону немцев и снять блокаду Ленинграда, но и нанести сокрушительное поражение всей группе «Север», устроить полный разгром немцев под Ленинградом. Слившись с разгромом немцев под Москвой, разгром под Ленинградом мог изменить всю стратегическую обстановку в войне с Германией. Но вместо этого было подведение под расстрел громадной армии и страшнейшая блокада Ленинграда. Наш долг перед павшими героями – найти истинных виновников трагедии, только делавших видимость старания прорвать блокаду, а на самом деле стремившихся сохранить героическую оборону, показывающую всему миру образец мужества и стойкости.

Лееб в конце 1941 года заявляет: «Гитлер ведёт себя в России так, как будто он действует с ними заодно», и в начале 1942 года, заявив: «Я не могу и не хочу больше нести за это ответственности», он подаёт рапорт об отставке сам, вопреки заявлению Жукова, что Лееба снял Гитлер. Ясно, что если бы мы осенью-зимой 1941 года нанесли немцам удар в районе села Ивановское или Колпино хотя бы частью тех сил, которые мы уничтожили руками немцев на Невском пятачке и под Синявинскими высотами, то успех был бы обеспечен. И с этого момента с героической блокадой Ленинграда было бы покончено. Но, переиначивая высказывание Лееба о Гитлере, можно сказать, что под Ленинградом «Сталин и Жуков вели себя так, как будто они с немцами были заодно».

И надо сказать, что в этом они даже намного переплюнули Гитлера.

3. Любаньская и другие операции 1942 года

После разгрома немцев под Москвой и проведения успешной Тихвинской операции Сталин на заседании Ставки от 5 января 1942 года приказал разработать план всеобщего наступления от Баренцева до Чёрного морей. Как писал впоследствии немец Х. Польман: «Сталин совершил ту же ошибку, что и Гитлер: он хотел наступать везде и поэтому нигде не добился решающей победы». Сталин в первый год войны, после больших наших неудач, перестал доверять нашим командующим и стал вмешиваться до мелочей в их командование (впрочем, так до конца войны поступал и Гитлер). Командующие же, и, в первую очередь, Мерецков, побывавший в первые дни войны в застенках Берии, боялись проявить инициативу, которой мог бы быть недоволен Сталин. По требованию Сталина был разработан план разгрома немцев под Ленинградом. План, на мой взгляд, вполне реальный. Соотношение наших живых сил и техники и немецких было больше чем в полтора раза в нашу пользу. Намечалось в начале января 1942 года атаковать немцев двумя сходящимися ударами на Любань, окружить крупную Любань-Чудовскую группировку немцев. Находившаяся под общим руководством командующего Волховским фронтом Мерецкова Вторая ударная армия во главе с генерал-лейтенантом Соколовым должна форсировать реку Волхов между Чудовым и Новгородом и продвигаться по направлению к станции Любань. 54-ая армия Ленинградского фронта под руководством генерал-лейтенанта Федюнинского из района станции Погостье должна была взять Любань и соединиться со Второй ударной армией. Но сразу напрашивается вопрос: почему не планировался удар со стороны внутренней обороны Ленинграда от города Колпино? Такой удар, учитывая, что у немцев в этот период практически не было резервов, мог поставить их в весьма затруднительное положение. Но нет, опять, со стороны внутренней обороны наступление не планируется. План стал трещать по швам почти сразу, в основном, потому, что мы ещё не научились воевать лучше, чем немцы, а главное, потому что Сталин совершенно не дал времени на подготовку к операции. 54-ая армия ещё не оправилась и не подкрепилась после громадных потерь при штурме станции Погостье. Вот как описывает Н. Н. Никулин – участник боевых действий по овладению станцией Погостье, которое предшествовало Любаньской операции: «На юго-востоке от Мги, среди лесов и болот затерялся маленький полустанок Погостье. Несколько маленьких домиков на берегу чёрной от торфа речки, кустарники, заросли берёз, ольхи и бесконечные болота. А между тем здесь происходила одна из кровопролитнейших битв Ленинградского фронта. В военном дневнике начальника штаба сухопутных войск Германии это место постоянно упоминается в период с декабря 1941 года по май 1942 года, да и позже, до января 1944 года. Здесь начиналась так называемая Любаньская операция… Мы приехали под Погостье в начале января 1942 года ранним утром. Снежный покров расстилался на болотах. Чахлые деревья поднимались из сугробов. У дороги тут и там виднелись свежие могилы – холмики с деревянным столбиком у изголовья. В серых сумерках клубился туман. Температура была около тридцати градусов… Раненный рассказал нам, что очередная атака на Погостье захлебнулась и что огневые точки немцев, врытые в железнодорожную насыпь, сметают всё живое шквальным пулемётным огнём. Подступы к станции интенсивно обстреливают артиллерия и миномёты. Головы поднять невозможно… В армейской жизни под Погостье сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходит пополнение: пятьсот – тысяча – две-три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники (их переправляли по замёрзшему Ладожскому озеру). Утром, после редкой артподготовки, они шли в атаку и оставались лежать перед железнодорожной насыпью. Двигались в атаку черепашьим шагом, пробивая в снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревали в сугробах. Трупы засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака, новые труппы, и за зиму образовались наслоения мертвецов, которые только весной обнажились от снега – скрюченные, перекорёженные, разорванные, раздавленные тела. Целые штабеля… Штабеля трупов у железной дороги выглядели пока, как заснеженные холмы, и были видны лишь тела, лежащие сверху. Позже, весной, когда снег растаял, открылось всё, что было внизу. У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании – в гимнастёрках и ботинках. Это были жертвы осенних боёв 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и в широких, чёрных брюках (клёшах). Выше – сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе-феврале. Ещё выше – политбойцы в ватниках и тряпичных шапках (такие шапки давали в блокадном Ленинграде). На них – тела в шинелях, масхалатах, с касками и без них. Здесь смешались труппы солдат многих дивизий, атаковавших железнодорожное полотно в первые месяцы 1942 года. Страшная диаграмма наших успехов». Так кто же руководил этим безумием? Это был командарм 54-ой армии Федюнинский, любимец Жукова, которого он вместе с Хозиным привёз в Ленинград на самолёте 13 сентября 1941 года и которого он рекомендовал поставить во главе Ленинградского фронта, но Сталин назначил командующим Хозина. Хозин вначале совместно с Мерецковым, а затем единолично руководил Любаньской операцией и успешно её завалил, взвалив неудачу на Власова. Вот только с такими военачальниками Жуков и мог работать и вот только такие военачальники его впоследствии прославляли. Спрашивается, а взять Погостье другим путём было нельзя? Но ведь позиции немцев на Погостье были открыты – они располагались на железнодорожном полотне, и нигде в другом месте не могли быть, так как вокруг были болота. Надо было только сосредоточить на этом участке больше артиллерии и, не жалея снарядов, смести эти укрепления. Мог быть и другой вариант. Немцы не могли оборудовать укрепления по всей железной дороге, надо было прорваться в другом месте и окружить Погостье.

На Волховском фронте вначале операция началась неудачно. Второй ударной армии не удалось форсировать реку Волов. Тогда Соколов был заменён более опытным генерал-майором Клыковым, которому удалось прорвать оборону немцев и, пройдя 75 км, выйти к Любани на расстоянии 10 км от неё, перерезать железную дорогу Новгород-Павловск и подойти к станции Чолово железной дороги Батецкая-Павловск. Федюнинский же, потеряв почти весь состав 54-ой армии, не смог выполнить приказ Сталина взять Любань, хоть и был от неё на расстоянии 10 км, то есть расстояние между двумя группировками оставалось 20–25 км. Но на этом наши успехи кончились – немцы ударами во фланги Второй ударной армии окружили её неплотным кольцом. Крупной ошибкой нашего Верховного командования было решение в разгар операции объединить под руководством Хозина Ленинградский и Волховский фронты в единый Ленинградский фронт. Наше командование слишком поздно поняло, что операция провалилась, и дало приказ ослабевшей от голода Второй ударной армии выходить из окружения. Заболевшего Клыкова пришлось заменить Власовым. Через узкий коридор шириной 1,5–2 километра ему удалось вывести большинство людей, всех раненых и значительное количество техники, но 6 июля немцы окончательно замкнули кольцо окружения, блокировав оставшуюся группу в составе 18–20 тысяч человек. Вины Власова в том, что он не сумел вывести всю группу, не было, но он узнал, что Мерецков хочет его арестовать и сделать «козлом отпущения», стал скрываться и попал в плен к немцам. Если бы к этому времени не было уничтожено на пятачке более 200 тысяч наших воинов, и был бы из района Колпина нанесён удар по направлению к Любани, то Любаньская операция закончилась бы успешно – были бы окружены две группировки немцев, Любань-Чудовская и Мгинско-Шлиссельбургская, а Ленинград деблокирован. Всего в Любаньской операции мы потеряли свыше 400 тысяч человек. Это очень большие потери, но проводить эту операцию, неплохую по замыслу, пытаясь разгромить всю группировку «Север», на мой взгляд, надо было. Другое дело, что она не удалась, так как немцы воевали грамотнее нас, а наше командование действовало не согласованно, однако в таких боях мы мужали, набираясь опыта. Возможно, если бы Сталин удовлетворил просьбы Мерецкова и Хозина и предоставил в их распоряжение три-четыре свежих дивизии, то обстановка могла бы измениться коренным образом. Состояние немецких сил было на пределе, а резервов у них не было. В дальнейшем, с подачи Мерецкова и Хозина, все эти неудачи свалили на Власова, хотя основную часть Второй ударной армии, всех раненых и большую часть тяжёлой техники ему удалось вывести из окружения. В окружение из общего числа Второй армии попало только 18–20 тысяч, но и то не все они были убиты или пленены. Немцы ведь не имели возможности прочесать все болота и леса, часть могла попасть к партизанам. В первые годы войны мы несли и более существенные потери, о которых даже нигде не упоминалось. Громадные потери в Любаньской операции понесла и 54-ая армия Федюнинского, которому было приказано «любой ценой» взять Любань. Во второй половине 1942 года наше командование решило провести операцию вблизи устья реки Тосны с захватом села Ивановское для дальнейшего наступления на Мгу. Для этого вблизи Колпина 23 июля был нанесён отвлекающий удар силами 268-ой дивизии и 220-ой танковой бригады, в результате которого были освобождены села (а вернее, места, где они раньше находились) Путролово и Ям-Ижора.

Затем эти части были отведены и направлены к устью реки Тосны. 19 августа 268-ая дивизия захватила село Усть-Тосно, форсировала реку Тосну и совместно с десантниками, переправленными на бронекатерах с правого берега, захватила часть села Ивановское. Значительное количество наших десантников при переправе с правого берега Невы на левый были расстреляны немцами. За первый день боёв 268-ая дивизия потеряла до 70 % личного состава. «Всего в операции было задействовано 5 дивизий, танковая бригада, отдельный танковый батальон, значительное артиллерийское и миномётное усиление и ВВС фронта» (В. В. Бешанов, «Ленинградская оборона»). В операции участвовала 136-ая дивизия под руководством легендарного тогда ещё полковника Н. П. Симонюка. В результате операции после захвата части села Ивановское был создан Ивановский пятачок, который не имел существенного значения в системе обороны Ленинграда. Мы в «трёхнедельных боях потеряли 20 800 убитыми и ранеными. Потери немецких войск были существенно ниже» (Ф. Хуземан, «На Тосне»). Конечно, если бы вместо отвлекающего удара в районе Колпино удар был бы основным, то результат его был бы для обороны гораздо полезнее. Но вины Говорова здесь не было: направление удара указывалось Ставкой и лично Сталиным. Опять удар через Неву с большими потерями на переправе, хотя в этом случае вообще десантная операция не требовалась десант высаживался на территорию, захваченную уже нашими войсками.

4. Операции «Искра» и «Полярная Звезда»

К началу 1943 года обстановка на фронте резко изменилась в нашу пользу, господство в воздухе перешло к нам. Впервые Ставкой под руководством маршала Тимошенко планируется широкомасштабная операция под кодовым названием «Полярная Звезда» по снятию блокады Ленинграда. По плану, на первом этапе операции встречными ударами Ленинградского и Волховского фронтов по направлению к станции Тосно окружаются все Мгинско-Шлиссельбуржские группировки немцев и освобождается весь участок северной железной дороги, то есть происходит действительный прорыв блокады Ленинграда. Впервые за всю блокаду Ленинграда планируется вести прорыв блокады с линии внутренней обороны Ленинграда – от Колпино. Одновременно войска Волховского фронта наносят удар с целью освобождения Новгорода. На втором этапе – полное снятие блокады Ленинграда, то есть немцы отгоняются на такое расстояние от Ленинграда, что не могут вести его артиллерийский обстрел. Сил и средств для успешного проведения операции «Полярная Звезда», планируемой на февраль 1943 года, вполне хватало. Но тут Жуков предлагает, и Сталин разрешает в январе 1943 года провести менее масштабную и совершенно ненужную операцию «Искра», так как все поставленные в ней задачи попутно без всяких дополнительных затрат решала операция «Полярная Звезда».

В операции «Искра» планируется одновременное встречное наступление Второй ударной армии генерал-лейтенанта В. З. Романовского (Волховский фронт) и 67-ой армии генерал-лейтенанта М. П. Духанова (Ленинградский фронт) с форсированием Невы.

Состав сил. Основной ударной силой Ленинградского фронта являлась 67-ая армия, построенная перед наступлением в два эшелона. Первый эшелон: 45-ая гвардейская дивизия, 268-ая. 136-ая и 86-ая стрелковые дивизии, 61-ая танковая бригада, 86-ой и 118-ой танковые батальоны. Второй эшелон: 13-я и 138-ая стрелковые дивизии, 103-я, 123-я и 142-ая стрелковые бригады. Армейский резерв: 46-ая СД, 11-ая, 55-ая и 138-ая бригады, 34-ая и 35-ая лыжные бригады. Наступление поддерживали 1870 орудия и миномёта и 414 самолётов.

Ударную группировку Волховского фронта составляли Вторая ударная армия и часть сил 8-ой армии. Первый эшелон: 128-ая, 372-ая, 256-ая, 327-ая, 314-ая и 376-ая стрелковые дивизии, 122-ая танковая бригада, 32-ой танковый полк прорыва и 4 танковых батальона.

Второй эшелон: 18-ая. 191-ая, 72-ая, 11-ая и 239-ая стрелковые дивизии, 16-ая, 98-ая и 185-ая танковые бригады. Резерв фронта: 147-ая СД, 22-ая стрелковая и 11-ая, 12-ая, 13-ая лыжные бригады. Ударную группировку 2-ой ударной и 8-ой армии поддерживала артиллерия – 2885 орудий и миномёта калибром 76 мм и выше, из них в полосе 2100 стволов и практически все силы 14-го воздушного флота. Средняя плотность артиллерии составляла 180 орудий на километр фронта.

Всего ударные силы двух фронтов насчитывали 302 800 солдат и офицеров, около 4900 орудий и миномётов (калибра 76 мм и выше), более 600 танков и 809 самолётов.

Немецкую оборону Шлиссельбургско-Синявинского выступа осуществляли:

В полосе наступления 67-ой армии были 170-ая пехотная дивизия, один полк 227 ПД и один полк 5-ой горнострелковой дивизии.

В полосе наступления 2-ой Ударной армии и частей 8-ой армии – 227-ая ПД (без одного полка), 1-ая ПД и по одному полку из 227-ой ПД и 207-ой охранной дивизии. Невский пятачок блокировала немецкая 96-ая пд. Всего немцы имели – 700 орудий и миномётов, примерно 50 танков и 200 самолётов.

Таким образом, против пяти немецких дивизий и двух полков было направлено 18 дивизий и примерно 6 танковых и 3 стрелковых бригады и несколько ещё полков и батальонов. Выделено громадное количество снарядов и мин.

В своих мемуарах Жуков пишет: «Здесь до сих пор удерживается плацдарм – пятачок, захваченный в первый месяц блокады (это был уже Невский пятачок-2, так как пятачок-1 был оставлен нами в феврале 1942 года). Но теперь на этом пятачке проходило одно из направлений вспомогательных ударов Ленинградского фронта». И опять Жуков лукавит. Если пятачок предназначался для вспомогательного удара, то зачем туда послали две дивизии 67-ой армии, 45-ю гвардейскую дивизию и 46-ю дивизию из резерва? Скорее всего, с него и планировался основной удар в операции. Впрочем, и вспомогательный удар также не получился. Немцы выделили против двух наших дивизий дополнительно два полка, которые отразили натиск двух наших дивизий, которые таким образом, практически не участвовали в операции «Искра». В пользу рассуждений о том, что с пятачка планировался основной удар, говорит сам факт его создания. Сам Жуков понимал трудности и риска штурма через Неву. В своих мемуарах он пишет: «Особенно мощной была оборона противника на левом берегу Невы. Укрепившись здесь, гитлеровцы имели перед собой открытое пространство шириной до 800 метров. Даже замёрзшая река представляла собой чрезвычайно сильную преграду, так как на льду не было никаких укрытий. Она просматривалась и простреливалась с занятого противником крутого обрывистого берега, высота которого на участке прорыва составляла от 5 до 12 метров. Гитлеровские войска усилили это естественное препятствие густой сетью противотанковых заграждений и минных полей». Жуков просто смакует, рассказывая о трудностях штурма левого берега Невы через широкую реку. Но зачем весь этот героизм? Жуков прямо напоминает некоторых альпинистов. Бывают такие горы, на вершину которых с трёх сторон, как говорится, младенец заползёт, а вот с четвёртой можно добраться с громадным риском. И некоторые альпинисты с риском для жизни штурмуют именно эту сторону. Но война не спорт, и перед полководцами стоят задачи выиграть сражение с наименьшими потерями.

Спрашивается, если ты представлял все трудности прорыва на этом участке, то зачем ты планировал там прорыв? Необходимости прорыва там не было. Почему это не мог сделать один Волховский фронт, перед которым не было Невы? А совместно с Ленинградским фронтом, наступать на Мгу восточнее железной дороги, а Ленинградский фронт также навстречу вдоль железной дороги от района станции Сапёрная, окружить всю Мгинско-Шлиссельбургскую группировку с освобождением всего занятого немцами участка северной железной дороги. Вот это тогда был бы действительный прорыв блокады Ленинграда. Сил и средств выполнить такую операцию с меньшими потерями было предостаточно.

Сам Жуков, предвидя возможную неудачу операции через Неву, находился в расположении 2-ой ударной армии, чтобы в случае неудачи операции через Неву свалить вину на Говорова и Духанова.

Вот как Жуков описывает начало операции «Искра» со стороны Волховского фронта: «Наконец, все мероприятия по подготовке операции были закончены. Наступило утро 12 января 1943 года. Мы с генералом В. З. Романовским прибыли на наблюдательный пункт Второй ударной армии. Он был расположен совсем недалеко от переднего края, и оттуда хорошо просматривалась ближайшая глубина обороны противника. Над позициями немецко-фашистских войск поднимались многочисленные дымки. Солдаты, нёсшие службу ночью, когда обычно действовала наша разведка, теперь готовились к отдыху и усиленно топили печки» 17 апреля 2010 года по каналу «Россия-1» показывали передачу «Освободители. Разведчики». В ней рассказывалось, что немцы топили свои печки только ночью и сухими дровами, дающими мало дыма, а днём на нежилых болотах разводили костры, дающие много дыма, чтобы ввести нас в заблуждение. Непонятно, почему Жуков об этом не знал? Далее Жуков пишет: «В этом сражении нам удалось достигнуть тактической внезапности. Два часа бушевал огненный ураган… Над землёй то тут, то там появлялись серые, быстро оседающие на сильном морозе облачка – испарения от вскрытых огнём болот. На каждый квадратный метр участка прорыва падало два-три артиллерийских и миномётных снаряда. Хорошо подготовленная атака принесла «желаемые результаты». Но спрашивается, была ли эта атака так хорошо подготовлена, как её описал Жуков? Весьма сомневаюсь. Во-первых, навряд ли мы могли хорошо разведать позиции противника, если сам Жуков принял ложные костры за настоящие позиции немцев и если «снаряды вскрывали болота». Во-вторых, у немцев была разветвлённая сеть оборонительных сооружений, по которым они сразу отходили вглубь после начала артподготовки и по окончанию которой возвращались на передовые позиции. А главное, что именно на том направлении, где находился Жуков, наши войска не смогли прорвать позиции немцев, и первоначальный план операции «Искра» не был выполнен. Сравни две приведённые схемы. Да, трудности штурма левого берега Невы Жуков описал очень правильно. Очень красочно описал артподготовку. Ну а результаты? Наступающим с Невского пятачка 45-ой и 46-ой дивизиям не удалось даже прорвать кольцо блокады пятачка. Наступающая на левом фланге 86-ая стрелковая дивизия была встречена мощным артогнём и откатилась обратно, оставив на льду Невы свыше трёх тысяч трупов. И только в районе Марьино (это между городами Кировск и Шлиссельбург) 136-ой дивизии Симоняка и 268-ой дивизии Борщёва удалось спринтерским броском пересечь Неву и ворваться в расположения немцев до того, как они возвратились на передовые позиции после окончания нашей артобработки. Но и эта операция могла бы провалиться, если бы оркестр, по сигналу которого начался бросок, не заиграл бы «преждевременно». И вообще, вся операция по преодолению Невы могла бы сорваться, если бы немцы догадались поставить под лёд фугасы и взорвать их перед нашими наступающими войсками. Как пишет сам Жуков, противник оказывал нам ожесточённое сопротивление. На основном участке наступления 2-ой Ударной армии по направлению на Синявино все наши атаки немцами были отражены, и только севернее этого участка частям 2-ой Ударной удалось немного продвинуться вперёд. Вся операция могла бы вообще провалиться, если не успешные действия дивизий Борщёва и Симонюка. 136-ая дивизия Симонюка прошла с боями большую часть захваченной территории от Невы до соединения с частями 2-ой Ударной армии в районе рабочих поселков № 1 и № 5. 268-ая дивизия Борщева, которую немцы пытались сбросить обратно в Неву, отвлекла на себя значительные силы немцев, что способствовало относительному успеху операции «Искра».

Особенно тяжёлые бои развернулись за Синявинские высоты, которые так и не удалось захватить. За 10 дней боёв за Синявинские высоты ниши войска потеряли 43 тысячи человек. Жуков в своих мемуарах не пишет о потерях в этом сражении, а они были огромны: около 34 тысяч убитыми и свыше 81 тысячи ранеными (около 38 процентов от общего числа наших войск), немцы потеряли свыше 12 тысяч убитыми. Наши потери могли бы быть ещё больше, если бы Симоняк выполнил указание Жукова штурмовать Синявинские высоты. На вопрос Жукова «Почему Симоняк не штурмует Синявинские высоты? Именно оттуда немцы задерживают наступление 2-ой ударной армии» Симоняк ответил: «По той же причине, по которой 2-ая Ударная армия их не штурмует. Подступы проходят через болота, потери будут большие, а результаты маленькие». «Толстовец какой-то! Непротивленец! – кричал Жуков. – Какие же это трусы у вас не хотят воевать? Кого надо выгнать?» Но Симоняк ответил сердито, что в 67-ой армии трусов нет. «Скажи, какой умник! – резко прервал Жуков. – Приказываю штурмовать высоты!» «Товарищ маршал, – возразил Симоняк. – Моя дивизия в подчинении у командующего Ленинградским фронтом генерала Говорова. Я от него получаю приказы». Жуков повесил трубку. Но приказа штурмовать Синявинские высоты Симоняк не получил» (Г. Солсбери).

Синявинские высоты – это ещё одно место массовой гибели наших бойцов. Пять раз мы безуспешно пытались мы захватить эти высоты, (в каждой такой попытке могло быть несколько отражённых немцами атак), препятствующие движение по шоссейной и строящейся железной дороге, и каждый раз откатывались, оставляя в болотах тысячи наших бойцов. И только в шестой раз 15 сентября 1943 года, благодаря системе артиллерийской поддержки, разработанной Говоровым, уже командиру бригады Симоняку удалось захватить Синявинские высоты.

Жуков пишет: «Прорыв Ленинградской блокады явился большим военно-политическим событием». На самом деле успехи были более чем скромными. План операции не был выполнен, и для окончательного его выполнения прошло несколько месяцев, Синявинские высоты были захвачены только 15 сентября. Путём сверхгромадных потерь удалось сделать то, что Геберт Лох предлагал своему командованию сделать осенью 1941 года – без боя дать Шлиссельбург, так как по бездорожью этого района снабжение Ленинграда было практически невозможно. Только не оправдались опасения Лоха, что войска гарнизона Шлиссельбурга будут окружены. Войска действительно были окружены, но им удалось вырваться из окружения.

Первоначальный план операции «Искра» не был выполнен. Смотри и сравни схему № 17 – решения командующих фронтами и схему № 18 – фактическое выполнение плана операции «Искра». По плану наши войска должны были дойти до правого берега реки Мойки, расстояние от которой до Шлиссельбурга было 15–16 км. А так удалось освободить узкую полоску земли шириной около 8-10 километров, которая практически не улучшала положение осаждённого Ленинграда. Как не улучшала? Докажем, что улучшала. Прикажем построить железную дорогу, и будем по ней доставлять грузы осаждённому Ленинграду. По болотам прокладывается колея железной дороги в некоторых местах на расстоянии 3–4 км от позиций немцев и строится железнодорожный мост через Неву. Двигаться по уходящим в болото шпалам можно было только с очень малой скоростью. Из-за обстрелов немцев движение могло осуществляться только в тёмное время суток, а мы хорошо знаем, когда в Ленинграде летом бывает тёмное время суток.

Поезда почти непрерывно подвергаются воздействию авиации и артиллерии немцев, уничтожены десятки паровозов и сотни вагонов, построенный через Неву мост и полотно железной дороги неоднократно разрушаются. Снаряды и бомбы немцев вызвали 1200 серьёзных разрушений железнодорожного пути, повредили три тысячи шпал и около четырёх тысяч вагонов, погибло около 200 человек. Немного менее опасной дорога стала с 15 сентября 1943 года после освобождения Синявинских высот, с которых велось наблюдение и обстрел. Но приказ надо выполнять, и он выполняется, и можно рапортовать, что такое-то количество тонн груза благодаря героическому труду доставлено осаждённому Ленинграду. При этом скромно умалчивается, сколько людей и грузов уничтожили по пути немцы. Но зачем этот героизм? При полном господстве в воздухе все эти грузы без потерь самих грузов и их сопровождающих можно было доставлять по освоенному пути через Ладожское озеро. Поэтому, о каком даже частичном прорыве блокады Ленинграда может идти речь, если по «дороге Победы», называемой в годы войны «коридором смерти», мы несли громадные ненужные потери? Без освобождения примерно 30 км участка северной железной дороги Ивановская-Мга-Мишино нельзя говорить даже о частичном прорыве блокады Ленинграда.

Со второй половины 1942 года по дороге Жизни доставляется большое количество грузов, значительно повышается норма выдачи продуктов питания. Ленинград делает даже значительный запас продуктов. По дну Ладожского озера прокладывается свайный мост, строительство которого после выполнения операции «Искра» прекращается. Если бы этот мост был бы достроен, то он обладал бы высокой стойкостью. Только прямое попадание снаряда или авиабомбы, что было очень маловероятно, могло причинить ему незначительное легко устраняемое повреждение. Взрыв же бомбы в воде на дне залива был малоэффективен даже при взрыве вблизи от свай. Но строительство свайного моста было приказано закрыть, хотя доставка грузов через него была бы гораздо безопаснее и надёжнее, чем по проложенной по болоту в четырёх-пяти км от позиций немцев железной дороги. Так что вполне можно было бы обойтись без строительства цинично названной дороги «Победа», которой лучше подходило бы название дорога «Смерти». Просто проложенная дорога стала ещё одним источником напрасных потерь. Если в навигацию 1942 года через дорогу Жизни было провезено значительное количество грузов, то доставка их в 1943 году была значительно более безопасна и могла полностью покрыть потребности Ленинграда.

А как обстояло дело с операцией «Полярная Звезда»? Да, по приказу Сталина была попытка провести её. По этому плану впервые с сентября 1941 года планируется провести прорыв блокады Ленинграда с внутренней линии обороны – из района Колпино по направлению к станции Тосно. План этот был бы очень хорошим, если бы перед этим не было бессмысленной операции «Искра». Потеряв громадное количество бойцов и израсходовав почти весь боезапас в операции «Искра» (помните, Жуков писал, что на один квадратный метр падало 2–3 снаряда), операция «Полярная Звезда» была обречена на провал. Кроме того времени на её подготовку с момента окончания операции «Искра» не было. Операция «Искра» вообще не выполнила первоначальных задач: по плану должна была быть освобождена территория до правого берега реки Мойки. Эта задача – освобождение правого берега реки Мойки с деблокированием Невского пятачка с внешней стороны – была выполнена позднее. И при доработке операции «Искра» опять дополнительно большие потери. Таким образом, по вине Жукова Ленинград ещё на год остался в блокаде. Ну, а как Жуков? Только он один, как и замышлял, выиграл из всего случившегося. Плевать ему было на большие потери при проведении операции «Искра» и что Ленинград ещё на год остался в осаде по его вине. Ему досталась слава проведения первой успешной операции под Ленинградом. Он оповестил весь мир о прорыве блокады Ленинграда, Сталин вручил ему маршальскую звезду. Непонятно, почему и сейчас говорят о каком-то частичном прорыве блокады в 1943 году, а проложенную по болото вблизи позиций немцев дорогу, которую во время войны называли «коридором смерти», цинично переименовали в дорогу «Победы»? Операцию «Искра» надо считать крайне неудачным примером проведения военных операций, когда при громадном преимуществе в личном составе и в военной технике, при использовании громадного количества боезапаса, из-за плохой подготовки к операции, были допущены громадные потери своего личного состава при весьма ничтожных результатах операции. Операция была негодной и по замыслу и по исполнению.

Операцию «Полярная Звезда», разработанную Ставкой под руководством Тимошенко, Жуков постарался всеми мерами провалить. Продвинувшись примерно на 10 км и заняв станции Красный Бор и Поповка, наши войска вынуждены были остановиться, так как в это время немцы нанесли на юге мощный контрудар с захватом Харькова, и Ставка по приказу Сталина не выделила дополнительных сил. Но захват Красного Бора и Поповки показал, что там не было неприступных укреплений немцев и наступление с этого направления можно было вести и осенью 1941 года, и при проведении Любаньской операции. Но, если бы не было операции «Искра», то сил для проведения операции «Полярная Звезда» вполне хватало провести её и без дополнительных сил. Если бы это операция была бы успешно проведена, то невольно встал бы вопрос: зачем мы проводили ненужную операцию «Искра»? Ни Жуков, ни его защитники нигде даже и не вспоминают, что такая операция «Полярная Звезда» проводилась. Это один из примеров, когда свои мизерные интересы, Жуков ставил выше государственных интересов. Потеряв в операции «Полярная Звезда» ещё 130 тысяч, из них 40 тысяч убитыми (немцы потеряли около 78 тысяч), наши войска не добились поставленной цели по вышеуказанным причинам. В неудаче операции был обвинён Тимошенко, что весьма устраивало Жукова. Если бы операция «Полярная Звезда» окончилась бы успехом, то не было бы необходимости проводить и с 22 июля по 22 августа 1943 года и не достигнувшей своей цели кровавую Мгинскую операцию, в которой мы потеряли ещё около 80 тысяч человек, а немцы менее 50 тысяч человек. Таким образом, без данных о потерях при доработке плана операции «Искра» в феврале 1943 года с освобождением территории до правого берега реки Мойки с деблокированием Невского пятачка, наши войска потеряли: в операции «Искра» – около 125 тысяч, из них 34 тысячи убиты (немцы потеряли 12 тысяч человек); в операции «Полярная Звезда» – около 130 тысяч, из них 40 тысяч убиты (немцы потеряли около 78 тысяч); в Мгинской операции – около 80 тысяч (немцы около 50 тысяч). В сумме только в этих трёх операциях мы потеряли около 335 тысяч. Для проведения в феврале 1943 года успешной операции «Полярная Звезда» (без проведения ненужной операции «Искра») было достаточно сил, потерь было бы гораздо меньше суммарных в 333 тысяч, а результат гораздо весомее. Мы бы освободили весь захваченный немцами участок железной дороги Ленинград-Мга-Мишино, восстановилась бы действительная железнодорожная связь с «Большой землёй». Вот только тогда можно было бы говорить о частичном прорыве блокады Ленинграда.

5. Снятие блокады Ленинграда

Серьёзная подготовка к прорыву блокады Ленинграда началась лишь к концу 1943 года. Операция осуществлялась войсками Ленинградского фронта под командованием Говорова и Волховского фронта под командованием Мерецкова.

У Говорова было больше, чем у противника, пехоты – в три раза, артиллерии – в четыре раза, танков и самоходных орудий – в шесть раз.

У Мерецкова было в три раза больше пехоты и артиллерии, в одиннадцать раз больше танков и самоходных орудий.

Не стану описывать ход сражений под Ленинградом – они достаточно хорошо описаны в различных произведениях. До анализа этих сражений, как я уверен, и у большинства интересующихся этими вопросами было мнение, что снятие блокады и дальнейшее освобождение Ленинградской, Новгородской и Псковских областей велось наилучшим образом. Мы успешно гнали врага и выгнали его за территории вышеуказанных областей. Но вот именно выгнали, штурмуя с громадными потерями хорошо укреплённые немцами районы под Ленинградом и Мгой. Основной массе войск группы «Север» удалось отступить и укрыться за хорошо укреплённые линии: «Пантера», протянувшейся вдоль рек Псковы, Черехи и Великой и по берегам Псковского и Чудского озёр, и «Танненберг», оборудованную немцами между Чудским озером и Нарвским заливом. Эти линии были оборудованы по всем правилам инженерного искусства: траншеи полного профиля по высотам, 8 бронекалпаков и 8-10 ДЗОТов на один км фронта, проволочные заграждения и минные поля. На танкоопасных направлениях – рвы глубиной до 3-х метров и шириной до 4-х метров. Укрывшись за этими линиями, немцы в дальнейшем оказали нам отчаянное сопротивление, довольно надолго задержав наше наступление на Прибалтику. Наши войска были остановлены под Нарвой более чем на полгода. И тут возникает вопрос, а нельзя ли было провести сразу более широкомасштабную операцию с окружением почти всей группы «Север», имея громадное превосходство в живой силе и технике, тем более что конфигурация линии фронтов прямо на это напрашивалась? Тогда общие наши потери были бы гораздо меньше, а результат гораздо весомее. Винить в этом командующих фронтами Говорова и Мерецкова нельзя, так как они могли действовать только по плану, разработанному Ставкой, где все решения принимал Сталин. Как пишет А. Н. Мерцалов: «Сталину были присущи одновременно авантюризм и осторожность, близкая к трусости. После Курска Сталин, как правило, воздерживался от операций по окружению». Небольшую группировку немцев всё же удалось окружить, так как на все просьбы командующего группой «Север» генерал-полковника фон Кюхлера отвести войска за линию «Пантера», Гитлер отвечал отказом. Но вину за неудачи Гитлер взвалил на Кюхлера, который был заменён фельдмаршалом Моделем. Во многом стиль руководства Гитлера мало чем отличался от стиля руководства Сталина, хотя Гитлер все же берёг своих солдат.