19 февраля 1904 г.

Желтое море у берегов Квантуна.

Голова колонны с трудом просматривалась сквозь очередной налетевший снежный заряд. Но, когда снег прекращался, видимость становилась довольно сносной... Ветер быстро относил в сторону низко стелящийся дым, и можно было без особого труда рассмотреть идущие впереди два низких стремительных силуэта. Выкрашенные в зеленовато-оливковый цвет, они почти сливались с темной поверхностью моря, на которой то там, то тут мелькали белые барашки гребней волн... Из трёх труб каждого из этих кораблей дымок вился тонкими жидкими струйками - скорость в 15 узлов они выдавали играючи, не напрягая котлы и машины более, чем на треть.

Это был второй выход на минные постановки, санкционированный Ильей.

Первый, произведенный два дня назад под покровом ночи, был осуществлен в сторону островов Эллита, где, как знал Вервольф, японцы организуют маневренную базу в преддверии высадки на полуостров.

Кутаясь в ночи, отряд, состоящий из крейсеров и минных транспортов, добрался до места будущей стоянки японского флота и щедро наполнил проливы между островами "клецками".

На обратной дороге им в предрассветной дымке повстречался отряд "собачек" под флагом адмирала Девы.

Ринувшиеся было на сближение "Такасаго", "Читосе" и "Иосино" очевидно не разобрали, что с русскими идет "Баян".

- Рисковые ребята, - хмыкнул Сергей, стоя на мостике броненосного крейсера.

Капер высказался более точным, русским матерным языком, отчего стоявший невдалеке матрос даже удивленно присвистнул.

- Саке перепили, наверное, - Капер недовольно засопел. Конечно, разнообразить русский язык более живыми фразами было жизненно необходимо - для острастки врага. Но, Илья мог не одобрить. Все таки, рано еще матросам знать, куда нужно засовывать якорь японским мака...матросам и офицерам.

Меж тем, три бронепалубника японцев легли на курс сближения с русскими кораблями.

- Прикажите минным заградителям увеличить ход и прорываться к Талиенваню! - Крикнул Вервольф появившемуся на крыле мостика Вирену. - "Новик" пусть их сопроводит. "Диане" следовать за нами.

- Как прикажете, господин советник, - буркнул Вирен. Хоть после "пропесочивания" Роберт Николаевич и стал более "покладистым", но склочный свой характер не изменил. Правда, теперь, вместо зуботычин и взысканий, он предпочитал сквозь зубы ругаться и в узком кругу - материться. - Вы бы в рубку зашли, господа. Не безопасно ведь.

- Того на открытом мостике завсегда находится, так что, мы, русские моряки, хуже что ли? - Усмехнулся Вервольф. Услышав такую явную поддевку, Вирен, как гордый и самолюбивый человек, не мог не остаться.

Минуту длилось молчание.

- Они нас превосходят на два восьмидюймовых орудия, - заметил он.

- А у нас скорость и броня, - отрезал Вервольф.

Насчет первого он откровенно соврал.

Тихоходная "охотница" даже в лучшем своем состоянии могла выдать не больше девятнадцати узлов. Да и сам "Баян" был тихоходнее своих визави. Но, два русских крейсера против трех японских - это было все, что мог сейчас позволить себе Сергей.

"Новик" и минные заградители следовало сохранить для будущих боев. Если они дойдут хотя бы до Дальнего и сообщат обо всем в Артур, была надежда на то, что к ним придет помощь.

- Пристреливаются, черти! - Сплюнул Капер.

В паре кабельтовых от "Баяна", бывшим к японцам ближе всего, возникло два больших всплеска - явно от главного калибра.

Меж тем, и сам "Баян" не остался в долгу. На дистанции около сорока кабельтовых воздух разорвался от практически одновременного залпа носовой и кормовой башен. К сожалению, система Гревеница еще не была известна на флоте, а бой - это не самый подходящий момент для испытаний. Тем паче, что знал эту систему Вервольф только в общих чертах. А значит, вплоть до сближения до уверенной для русских канониров дистанции в двадцать-двадцать пять, крейсера будут даром бросать снаряды. Но, это было нужно, дабы не дать японцам разделиться и отправить более быстрый "Иосино", шедший концевым, на перехват "Новика", "Амура" и "Енисея".

К чести русских канониров, их всплески легки практически у самого борта головного "Такасаго".

- Есть накрытие! - Хлопнул в ладоши Вервольф. С началом боя легкий озноб от прокравшегося под одежду мороза испарился, вытравленный азартом боя.

Русские крейсера развили скорость до восемнадцати узлов. Оставляя минные заградители и справа и позади от себя, "Баян" по указке Вирена рванул прямо на противника. Тихоходная "Диана" как могла пыталась угнаться за ним, поддерживая огнем, но с каждой минутой расстояние между крейсерами увеличилось.

- Так, по крайней мере, оттянем их на себя, - пояснил Вирен. - Ведь вы хотите спасти минные транспорты?

Вервольф кивнул. Война с Японией в первую очередь - война на море. Война, в которой будут сломлены привычные представления о тактике. Война, в которой разрушатся одни мифы войны и родятся новые приемы уничтожения врага. В нашей истории, японцы нанесли минный удар первыми, погубив "Петропавловск". Мы ответили тем же, утопив "Ясиму" и "Хатсусе".

И сейчас, несмотря на то, что будущая база японцев начинена минами плотнее, чем банка сельдью, следовало сохранить минные заградители для будущих боев.

Первый японский снаряд ударил "Баян" в левую скулу, осыпав нос крейсера потоком осколков.

"Баян" не замедлил ответить. К несчастью для "Такасаго", решившего разорвать дистанцию, восьмидюймовый бронебойный снаряд вошел под основание первой трубы, пробил палубу и сдетонировал в кочегарке, в результате чего крейсер мгновенно потерял в скорости и окутался дымом.

- Ай да молодцы! - Воскликнул Вервольф. - Роберт Николаевич, лишнюю чарку вашим артиллеристам в носовой башне.

Однако, ответ японцев не заставил себя ждать.

Несмотря на то, что "Баян" с тридцати семи кабельтовых сумел метким выстрелом обездвижить головной крейсер, это попадание следовало отнести к счастливым случайностям.

А вот град снарядов, осыпавших "Баян" в ответ являлся залогом тщательной подготовки японцев.

Первый снаряд ударил как раз в носовую башню. К счастью восьмидюймовый снаряд (а это мог быть только он) не пробил башню, но град осколков стал причиной множественных ранений среди пожарного дивизиона.

Следующее попадание пришлось в грот-мачту срезав ее наполовину.

Третье попадание пришлось в уже пострадавшую левую часть носа, полностью срезав оба якоря. С отвратительным скрежетом многотонные махины с обрывками цепей исчезли в море.

Меж тем, в дело вмешалась "Диана".

Ее шестидюймовки, действуя из-за спину подставленного под огонь японцев "Баяна" прошлись по "Читосе", правда не добившись сколько-то явных разрушений. Однако, уже следующий залп с "богини", предназначавшийся "Читосе", поравнявшегося с парящим "Такасаго", прошелся перелетом по первому, но доставил немало проблем на втором. К сожалению, различить в пучине дыма, какие именно повреждения получила "собачка", не удалось.

Меж тем, развернувшись к противнику бортом, "Баян" продолжал вести себя как волк в курятнике.

Флагман адмирала Девы получил от него с тридцати кабельтовых несколько шестидюймовых снаряда, но, с минимальными разрушениями. Залп с "Дианы" как и в прошлый раз лег перелетом, но в этот раз, уже не причинив никому вреда - "Такасаго" медленно, но верно уходил от русских, положив штурвал на обратный курс.

- Может добьем? - С надеждой произнес Вирен. Судя по ухмылке Капера, он тоже был не против прикончить подранка. Да и Вервольф был вовсе не против. Но, японцыам удалось сосредоточить на броненосном крейсере огонь всех доступных орудий. Море вокруг крейсера кипело от попаданий. Да и пара новых попаданий в борт, после одного из которых выбыл, пораженный осколками расчет второго от носа шестидюймового орудия.

- К сожалению, не сегодня, - глядя на иссечённые осколками трубы крейсера и разворачивающийся пожар на корме, сказал Вервольф. Хоть соблазн добить "Такасаго" был велик, но опасность потерять единственный в Артуре броненосный крейсер, заставляла быть острожным. - Разрывайте дистанцию, идем за "Новиком".

Обменявшись на прощание с японцами нескольким выстрелами из восьмидюймовых орудий (причем, успех имели только японцы, на прощание, устроив еще один пожар на корме крейсера) русские крейсера на предельных для "Баяна" шестнадцати узлах поплелись к Артуру.

Бой, занявший почти час, закончился тактической победой русских. "Такасаго", так счастливо поврежденный, будет вынужден стоять на ремонте не меньше недели - в зависимости от того, какие повреждения он получил. Но, судя по всему, часть котлов он потерял, а это ремонт не из скорых.

Недалеко от Сеншандао навстречу им попался "Аскольд" под флагом Рейценштейна, а так же "Новик" и "Боярин". На последнем находился командующий эскадрой. Два отряда миноносцев маячили на горизонте, однако судя по характерным силуэтам, дестройеры были явно русскими.

"Боярин" просигналил "Советникам Вервольфу и Каперу прибыть на борт".

- Сейчас начнется, - пробурчал Капер, садясь в катер.

Но, к его удивлению, Илья не стал устраивать разнос. Более того, выслушав доклад о столкновении с японцами, досадливо поморщился.

- Поздно до нас дошла весть с "Новика", - пояснил он.- Он добрался до Талиенваня, по радио передавая о столкновении с японцами. Ну, а мы как раз вышли на внешний рейд. Хорошо еще, что я на "Боярине" был с самого начала.

- Погоди, - поднял руки Капер. Они стояли на носу крейсера, наблюдая, как крейсера формируют две кильватерные колонны - в первой "Аскольд", "Баян" и "Диана", а на левом траверзе от них - "Боярин" и "Новик". Миноносцы, хищной стаей блуждали по линии горизонта. - Ты вывел всю эскадры на внешний рейд?

- Ну, не совсем всю эскадру, и не совсем на внешний, - замялся командующий. - К тому моменту, как прибыла новость из Дальнего, из порты вышли только "Пересвет", "Победа", крейсера и весь первый отряд миноносцев. Вот, для оперативности, я и взял крейсера, да эсминцы. И рванул к вам, повесив эскадру на Ухтомского. По идее, к нашему возвращению он должен уже вывести на рейд "полтавы" и приступить к эволюциям.

- Значит, - сделал вывод Капер. - Ничего не сделано.

Отряд вернулся в бухту после обеда. Не обнаружив на внешнем рейде броненосцы, Илья помрачнел и молчал до самой швартовки.

Покинув крейсер, выразив новому командиру крейсера Максимилиану Федоровичу фон Шульцу благодарность за прекрасную работу, Илья направился на "Петропавловск", куда так же был вызван и младший флагман князь Ухтомский. Вид пяти броненосцев, мирно коптящих небо на внутреннем рейде взамен эволюций, привела командующего в бешенство. Поэтому, никто не удивился, что к вечеру Ухтомский лишился своей должности и покинул Артур. А на следующее утро, на "Пересвете" взвился флаг нового младшего флагмана - контр-адмирала Эбергарда.

Вервольф стоял на мостике, любуясь идущими впереди основного отряда "Новика" и "Баяна".

Крейсера 2-го ранга, построенные незадолго до войны, эти настоящие гончие моря, были способны покрывать 22-25 морских миль в час, шли в голове колонны, готовые в любую минуту сорваться вперед, словно стрелы с туго натянутой тетивы.

После давешнего столкновения с "собачками", японцы не приближались к Артур уже двое суток. Впрочем, миноносцы противника все так же, как падальщики, шарили вокруг порта. "Боярин" минувшей ночью столкнулся с целым отрядом. Приняв его в темноте за порядком надоевший им "Новик", японцы, обстреляв его издалека, поспешили скрыться. Правда, один из них, получил причитающийся ему 120-мм снаряд в борт, который, правда, особых разрушений не нанес.

"Боярин" и "Новик" - передовой отряд разведки, который возглавлял капитан уже 1-ого ранга Эссен, бодро бежал впереди всех, в робкой надежде обнаружить японские дестройеры. За ними, выбрасывая в небо клубы дыма из трёх высоких и тонких труб шел высокобортный корабль, на узкой оливковой корме которого золотой старославянской вязью было выведено имя древней богини охоты - "Диана". "Сонная богиня" - пронеслось мельком в голове Сергея прозвище, данное "Диане" артурскими моряками. Большой, но тихоходный и слабо вооруженный бронепалубный крейсер. Даже отсюда, с расстояния нескольких кабельтовых, бросалось в глаза слишком малое количество орудий и их совершенная незащищенность - не было даже элементарных противоосколочных щитов для защиты прислуги. Зато была солидная противоминная 75-мм батарея, в равной степени многочисленная и бесполезная в бою с любым противником размером хоть чуть-чуть крупнее джонки или парового минного катера.

План по перевооружению обеих "богинь" Вервольф помнил по одному из сайтов, посвященных русско-японской войне. Правда, диванные вояки, чьи мысли он использовал, просчитались с количеством малокалиберной артиллерии, так что Кутейникову пришлось уменьшить заявленное количество 75-мм пушек с изначальных двенадцати, до восьми. Иначе, строительная перегрузка грозила превратить тихоходный крейсер в вооруженную морскую черепаху.

Сергей ловил себя на мысли, что, несмотря на то, что это был уже второй его выход на минную постановку, он только сейчас, в утренних лучах солнца, мог наслаждаться красотой порт-артурских кораблей. В суете портовых дел, на ночных минных постановках и последующей перестрелке с японскими легкими крейсерами, не было времени, чтобы так, с легкой придирчивостью, рассматривать боевые корабли. Корабли, которые принесут победу Российской империи.

В кильватер "Богини" шел изящный высокобортный двухтрубный корабль, словно брат-близнец похожий на тот, на мостике которого стоял сейчас Вервольф. Тот, кто не был знаком с кораблями Российского Императорского флота, легко мог подумать, что это идут два крейсера второго ранга - настолько стремительными и изящными были их силуэты. Но опытный глаз моряка сразу заметил бы, что поддерживаемый ход дается этим кораблям с большим трудом, нежели идущим впереди крейсерам - дым из их труб вырывался куда более густой. Да и три огромных округлых лацпорта в нависающей над волнами корме выдавали знающему человеку их истинное назначение. На самом деле, это были минные транспорты "Енисей" и "Амур" - корабли, имевшие специальное оборудование, позволявшее ставить якорные мины заграждения прямо на ходу, без использования минных стрел, балок, плотиков и прочих атавизмов времен Крымской и русско-турецкой войны. Впереди идущий "Енисей" отсюда, с левого крыла мостика "Амура" был прекрасно виден.

После отстранения Ухтомского, не просто младшего флагмана, но и человека благородных кровей, эскадру словно поразил "волшебный пинок". Судьба Ухтомского, который, как поговаривали, по возвращению в Петербург, будет уволен со службы по представлению командующего, заставила всех без исключения "шевелиться". Даже суматошный Греве, закидывающий Илью рапортами о том, что порт работает на пределе своих способностей, прекратил свою нудную пропаганду. Хотя, быть может, свою роль в этом сыграл эшелон, прибывший днем 17 февраля в Артур. Прибывшие на нем еще три сотни рабочих и запасные части мгновенно были включены в круговорот ремонтно-модернизационных работ.

Но, больше всего Вервольф радовался пяти 152-мм орудиям системы Канэ, которые неизвестно какими судьбами из Морского министерства выбил Малкольм. К сожалению, несмотря на их появление, модернизация "Паллады" и "Дианы" еще не состоялась. Лишь малокалиберная артиллерия плавно уменьшалась с обоих крейсеров. Впрочем, после этого выхода, Илья обещал наконец вернуть свой флаг на "Петропавловск" и освободить "Аскольд" от участи флагманского корабля.

За кормой "Амура", вяло дымя четырьмя высокими трубами и рассекая кильватерную струю острым таранным форштевнем, шел узкий и длинный крейсер с явными французскими чертами, из носовой башни которого грозно глядел на укрытый дымкой и пролетающим снежком восточный горизонт длинный ствол восьмидюймовки. "Баян" был не просто красив (как бы не морщился при его виде Илья). Он был шикарен, если такое слово, конечно, можно употребить по отношению к военному кораблю. Вервольф невольно залюбовался, глядя, как острый нос крейсера раз за разом лихо разрезал надвое темные волны зимнего моря, подернутые замысловатым кружевом белоснежной пены кильватерного следа "Амура", отчего волны казались ещё темнее. А может, они так контрастировали на фоне пролетавших редких снежинок?

Легкий ветер дул с севера, со стороны берега, и невольно холодил свежую царапину на щеке советника. Хоть уже и прошло больше трёх недель с момента "попадания" (хотя, правильнее было бы сказать - "попадалова"), но он до сих пор не мог привыкнуть к бритью опасной бритвой, из-за чего периодически царапал свою морду лица... Но бороду отпускать почему-то всё равно не хотелось... "А, ну да и черт с ним! Всё равно привыкну!" - подумал Вервольф. "Хотя, конечно, до смешного странно - шашкой и саблей любой финт могу выкрутить, а вот коротенькой бритвой - режусь... Всё же не даром её называли опасной. Ну да ничего, опыт - дело наживное..."

И он отвернулся от идущего концевым броненосного крейсера и, подняв повыше ворот тужурки, подставил лицо северному ветерку, несущемуся с гор Квантуна. Между колонной кораблей и серо-коричнево-оливковыми очертаниями берегов по воде скользили три низкие, хищные тени - миноносцы охранения шли параллельной колонной чуть впереди и левее минных транспортов. Советник не стал оборачиваться, но знал, что по правому борту идет точно такая же тройка стремительных хищников.

Время и "волшебный пинок" помогли наконец переоборудовать весь первый отряд миноносцев Матусевича. Вооруженные теперь двумя 75-мм орудиями они теперь были готовы противостоять японским дестройерам на равных.

Вервольф улыбнулся, вспомнив, как Илья поставил в тупик Греве, потребовав от него провести разведку затонувшего "Внушительного". Затопленный на мелководье, минонсец был примечен Ильей еще во время морской разведки Циньчжоусских позиций. Ну, а как стало известно всем в Артуре - когда командующий требует что-то, проще это сделать. А то Модус уже неоднократно интересовался кандидатурами, которые могли бы заменить Александра Ивановича Русина, командующего минными силами в Николаевске. И, хоть желающих не находилось, командующий не прекращал свои поиски. Впрочем, злые языки из дворца наместника уже пророчили скорый закат карьеры Лощинского.

Начальник контрразведки флота на дежурном совещании сообщал Илье о плетущемся под крышей Алексеева заговоре против его персоны. Вовлекая в него все большее количество как морских, так и сухопутных офицеров, наместник ждал одного большого промаха Ильи, чтобы повесить на него всех собак. Капер, услышав это на собрании "попаданцев", предложил "по-путински завалить в сортире". Вельхеор многозначительно начал рассуждать о том, что явный враг - лучше сокрытого. Гарик принялся напряженно вспоминать, что он знает а ядах. Володя предпочел отмолчаться. Вервольф посоветовал не делать опрометчивых шагов и тщательно планировать тактику.

- Месть, это блюдо, которое нужно подавать холодным, - холодно улыбнулся Илья. Сергей вспомнил, какие ощущения испытали все присутствующие. Словно в салоне опустилась температура.

Но, сейчас Вервольф отбросил лишние мысли, вернувшись к реальности.

Маршрут отряда, проложенный вдоль берега от Артура до Дальнего позволял провести время в пути с пользой, а не праздно шататься по ходовой рубке корабля, мешая командиру и прочим её "обитателям" управлять "Амуром"... А так у Вервольфа была прекрасная возможность изучить побережье с моря - незаменимый опыт для человека, который потом должен будет организовать защиту этих вот самых берегов, которые сейчас проплывали мимо левого борта корабля неровной серо-желто-коричнево-оливковой стеной.

Японцы любили ночами проскальзывать к Артуру. Вервольф приблизительно помнил их маршруты движения от временной базы с Эллиотов. Часть из них проходила не так далеко от берега. А после захвата Дальнего, так вообще - чуть ли не при параде ходили в зоне прямой видимости. Поэтому, реализуя планы по усилению обороны полуострова, следовало определить, что японцам видно с моря на берегу. А то, потратим силы на оборудование артиллерийской батареи, которую разнесут на атомы при первом же залпе - и пропадет батарея.

Налетавший изредка снег, правда, немного ухудшал видимость, но ненадолго. Советник вскинул к глазам мощный морской цейссовский бинокль и принялся рассматривать побережье и высившиеся за ним горы во всех деталях. Уже остались далеко за кормой Тигровый полуостров и Золотая гора, эти надежные стажи узкого входа в гавань Артура, остался и берег округлой бухты Тахэ в окружении гор, изрезанных мелкими речушками, и узкая, затиснутая меж горными склонами бухточка Лунвантань уходила за корму. По левому борту кораблей отряда, шедшего со скоростью 15 узлов, проплывали берега маленьких бухт Сикао и Тункао, разделенные мысом характерной, Т-образной в плане, формы. Прямо от побережья вверх круто поднимались склоны Зеленых гор, только кое-где оставляя узкие полоски более-менее ровной земли у моря. Именно на такой полосочке земли, составлявшей как бы ножку буквы "Т", на мысу меж двух бухточек размесилась маленькая китайская рыбацкая деревушка. Чуть мористее и восточнее мыса в море сгрудилась группка небольших скалистых островков. Именовались эти необитаемые (если, конечно, не считать гнездящихся на скалах чаек) клочки суши - острова Татоза. Отряд сейчас как раз входил в пространство между ними и лежащим много мористее одиноким островом Кэп.

- Господин советник, Вы тут не озябли? А то погода сегодня не особо располагает к круизам! Да и наш "Амур" не прогулочная яхта - из открытой двери ходовой рубки вышел командир "Амура" капитан второго ранга Бернатович.

- Да, Генрих Андреевич, совершенно согласен с Вами, зябковато нынче для прогулок! - советник улыбнулся, повернувшись к командиру "Амура" и облокотился на поручни мостика. - Но я - человек не привыкший к шикарным яхтам да Средиземноморским круизам. А Ваш "Амур" - замечательный корабль, да и поценнее любой яхты будет - ведь, как ни крути, а лучший в мире минный заградитель...

Бернатович улыбнулся, ведь каждому командиру приятно слышать похвалу в адрес своего корабля...Тем более, что в словах советника не было и грамма лести - "Амур" и "Енисей" действительно были лучшими кораблями своего класса. Ни одна страна мира не могла похвастать подобными...

- Позвольте полюбопытствовать, что Вы там так пристально разглядывали, на берегу? Если это, конечно, не тайна.

- Да что Вы, Генрих Андреевич! Какая тайна! Никаких секретов - просто осматриваю берег на предмет усиления его обороны, да и вообще, пытаюсь максимально изучить местность, где предстоит гонять наших узкоглазых желтолицых братьев! И по морю, и посуху...

- Вы допускаете, что японцы осмелятся высаживаться здесь? - брови Бернатовича, взлетевшие вверх, выдавали искреннее и неподдельное удивление своего хозяина. Вервольф уже почти не удивлялся подобному. Ибо уже не раз за последние дни сталкивался с мнением, что японцы никогда не высадятся у Порт-Артура. Что наша эскадра этого никогда не позволит... Извечное русское шапкозакидательство... Он тяжело вздохнул...

Активные действия Ильи, как и Макарова в их реальности, давали окружающим ложную надежду на скорую победу и безрассудное чувство безопасности. Общаясь с офицерами, Сергей едва не скрежетал зубами, слушая их "диванные" рассуждения о том, что японцы сдадутся после первого же боя. Хорошо еще, что новое армейское командование согласилось проводить работы по строительству оборонительных позиций на Циньчжоусском перешейке. Правда после этого, Вервольф еще хотел бы поставить пару линий обороны на Нуаньганьлине - так, на всякий случай.

- К превеликому моему сожалению, господин капитан второго ранга, я не просто допускаю такую возможность. Я более чем убежден, что именно так и будет. Наша эскадра пока что слишком ослаблена, чтобы полностью предотвратить высадку. Но вот ослабить врага, нанести ему максимальный урон ещё до того, как он вступит в бой - это нам с Вами, Генрих Андреевич, вполне по силам. А там, даст Бог, и прогнать супостата восвояси тоже сможем.

Голос Бернатовича немного поник от услышанного:

- Дай то Бог, господин советник, дай то Бог!...

- Ещё старик Карамзин в "Истории Государства Российского" писал, что "Бог всегда помогает храбрым". Так что, ежели мы с вами тут не оплошаем, то и он нам поможет обязательно. Даже погоду нам сегодня послал самую подходящую для нашей операции - чтобы японцам труднее было нас увидеть...

- Соглашусь с Вами - погода нам благоволит. Вот только Вы, верно, уже совсем озябли. Может, пройдете в ходовую рубку, отогреетесь?

- Спасибо за беспокойство, Генрих Андреевич, но очень мне хочется закончить осмотр побережья. А вот от чашки горяченького чайку я бы сейчас, пожалуй, не отказался. Если это позволительно, конечно, на мостике боевого корабля...

Командир "Амура" улыбнулся:

- Отчего же нет! - и, повернувшись к рубке, выкрикнул: - Вестовой!...

Через пару минут Вервольф уже потягивал ароматный горячий напиток, разглядывая проплывавшие мимо со скоростью 15 узлов берега бухты Меланьхэ с укромным мелководным лиманом в глубине бухты, отделенном от моря короткой косой с узким проходом. Глубина лимана, согласно карте, составляла 1 фатом и позволяла устроить там передовую базу для минных и патрульных катеров. Это Вервольф пометил в записной книжке. И подумал, что нужно будет обязательно сообщить об этой идее командующему - уж Илья обязательно придумает, как устроить с помощью этого какую-нибудь каверзу противнику.

А слева по борту уже проплывало высокое гористое побережье, закрывавшее собой залив Талиенвань и приютившийся на его берегу Дальний. У самого берега из воды высились острова Эртоцидао - крохотные клочки скалистой суши, ещё меньшие по размерам, чем острова Татоза... Вот уже видны и извилистые контуры небольшой бухточки Лахутань - значит, за следующим мысом откроется вход в пролив Дасяншань - самый широкий вход в Талиенваньский залив. Но сейчас пойти этим проливом к Дальнему мог только самоубийца - где-то тут, совсем рядом, в темных волнах зимнего моря поджидала путников рогатая смерть - две линии минных заграждений от маленького островка Паньтау до Южного Саншантау, поставленные "Енисеем ещё в самом начале войны и чуть не ставшее его последним заграждением, если бы не своевременное предупреждение Ильи ещё из Питера. Вервольф принялся внимательно рассматривать берег, его высокие сопки и горные вершины. Где-то здесь предстояло выбрать позицию для новых береговых батарей. Именно тут должен был появиться ещё один (дай бог, чтобы не один) "электрический утес" - такая же кость в горле Того, как и знаменитая батарея Артура. Десятидюймовки для неё уже катились по просторам Сибири под мерный перестук вагонных колёс по рельсам Транссиба - Илья рассказал содержимое докладной записки Малкольма.

Решение обезопасить Дальний со стороны моря, Илья даже отказался обсуждать.

- В Дальнем будут береговые батареи и точка, - отрезал он, на очередном собрании, незадолго до нового выхода Вервольфа и Капера в море. Штабники лишь громко выдохнули, и перечить не стали. Капер и Гарик попробовали спорить, но Илья быстро пресек инакомыслие, как обычно завалив новыми вопросами.

Прошло ещё больше часа, прежде чем отряд, перестроившись на траверзе рифа Опасный - маленького одинокого островка, лежащего восточнее Талиенваньского залива, повернул на юг. Теперь "Амур" и "Енисей" шли параллельными курсами на расстоянии в пол-мили, а отряд бронепалубных крейсеров шел ещё на милю восточнее, прикрывая минные транспорты со стороны открытого моря. Четырехтрубный силуэт "Баяна" виднелся западнее основной группы - броненосный крейсер осуществлял дальнее прикрытие. Слева от "Амура" и справа от "Енисея" шло по одному миноносцу. Их задача - расстрелять всплывшую мину, если вдруг у той не сработает автомат установки глубины или случится какая-то другая неприятность. Сергей приложил максимум возможных усилий, чтобы судьбу "Енисея" и "Боярина" не повторил корабль его отряда. К сожалению, еще оставался такой немаловажный фактор, как человеческая глупость. Которой, к сожалению, русский императорский флот буквально сочился.

Всё было готово к началу постановки.

Вот на мачте "Енисея" взвился сигнал о готовности к постановке мин. Через четверть минуты такой же сигнал помчался по фалам "Амура" в серое небо. Низко стелящийся дым иногда мешал чтению сигналов, но не настолько, чтобы, стоя на палубе полуюта, Вервольф не различал их даже без помощи своего великолепного цейссовского бинокля. Вот на фок-мачте "Енисея" взвился следующий сигнал, и тут же командный голос на палубе "Амура" продублировал его вслух: "Начать постановку мин!".

Советник прильнул вплотную к поручням ограждения на корме "Амура", глядя вниз - уж очень хотелось поближе рассмотреть процесс постановки мин. Из недр минной палубы заградителя, сквозь открытые лацпорты, донёсся крик минного офицера "Левая!". В тот же миг, скатившись по выдвинутому из левого лацпорта монорельсу, первая мина, блеснув своим черным рогатым корпусом, грузно плюхнулась в море. Повернувшись к "Енисею", советник увидел, как и от его кормы отделилась маленькая черная капля и тоже шлепнулась в волны, подняв небольшой фонтанчик из соленых брызг. Конвейер смерти на обоих кораблях завертелся - подаваемые к лацпортам, рогатые красавицы поочередно скатывались вниз и назад по трём монорельсам и ныряли в волны через равные промежутки времени. "Амур" и "Енисей" ставили две линии заграждений с плотностью 45 мин на милю. Этого вполне должно было хватить, чтобы отбить всякую охоту у вражеских кораблей подходить слишком близко к Талиенваню.

"В жизни есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно долго" - пронеслось в голове Вервольфа старое шуточное выражение - "Горящий огонь, текущая вода и то, как работают другие"... Под эти самые мысли очередная смертоносная красавица бултыхнулась в холодные зимние волны. Повернувшись, он приложил к глазам окуляры бинокля и стал рассматривать "Енисей". Его "Амур" сейчас выглядел так же - и он словно смотрел на самого себя со стороны. Единственная разница - это фон, на котором наблюдались корабли - если силуэт "Енисея" проецировался на фоне подернутого дымкой гористого берега Дагушаня, то фоном "Амуру" служили туманный горизонт да дымы из труб кораблей крейсерского отряда. Наведя бинокль на мостик, он без труда увидел фигуру Степанова, руководившего постановкой, а рядом - ещё одну знакомую фигуру - Капер стоял на крыле мостика и тоже осматривал море вокруг своего корабля. Когда, как показалось Вервольфу, Капер смотрел на "Амур", Вервольф поднял вверх руку и помахал старому боевому товарищу. Но тот, очевидно, ожидая увидеть Волка на мостике, а не на палубе полуюта, не заметил этого. Поэтому, через минуту советник вновь вернулся к "созерцанию вечного", время от времени отрывая взгляд от кильватерной струи и исчезающих в ней мин и поглядывая то на запад - на идущий параллельным курсом "Енисей", то в сторону востока и юго-востока на туманный горизонт и корабли охранения.

Минная постановка подходила к концу - оставалось поставить 5 или 6 мин с каждого корабля, когда судьба решила внести свои коррективы в однообразность ситуации.

Назывались эти коррективы "Иосино" и "Читосе"...

Гром прогремел неожиданно - и Вервольф невольно обернулся на восток. И первое, что он увидел - это то, как по мачтам "Новика" и "Боярина" взлетали вверх стеньговые флаги. А далеко на восточном горизонте из мглы вынырнули два низких двухтрубных серых силуэта.

- Продолжать постановку мин! - во весь голос прокричал советник, и, развернувшись к носу корабля, со всего духу помчался к мостику "Амура", перепрыгивая через две ступеньки на трапах, едва не сбивая матросов на палубе... Меньше, чем через минуту он уже стоял на левом крыле мостика, вглядываясь в серую мглу восточного горизонта. Раскаты грома раздавались всё чаще, в такт вспышкам орудийных выстрелов "Новика" и "Боярина". Серые тени на горизонте вторили им, выбрасывая острые кинжалы пламени в сторону русских кораблей. Перекрикивая канонаду, донесся голос сигнальщика:

- Ваше превосходительство! "Новик" поднял сигнал "Транспортам уходить в Артур"!

Советник повернулся к Бернатовичу:

- Генрих Андреевич, осталось поставить пять мин. Не позволим "собачкам Того" помешать нашим планам?

- Не позволим, господин советник. Ставим всё, и только потом уходим.

- Тогда нужно поднять сигнал "Енисею" - "Продолжаем постановку согласно плана"!

- Сию минуту! Сигнальщик!...

Но не успели флажки сигнала пройти и половины пути до рея фок-мачты "Амура", как на "Енисее" вверх побежал сигнал.

- "Енисей" сигналит "Продолжать постановку!".

- Узнаю старину Капера! - улыбнулся Вервольф. Он не мог видеть сейчас мостик "Енисея" - ходовая рубка "Амура" перекрывала обзор, но он был более чем уверен, что Капер сейчас улыбался, стоя на мостике рядом со Степановым и глядя на "Амур", размеренно бросающий в море последние мины своей линии.

В мощные линзы бинокля было видно, как столбы воды поднимаются всё ближе к "Новику" и "Боярину". Вот, в кабельтове от носа "Новика" поднялся столб воды, почти на половину выше остальных - восьмидюймовый привет из носового орудия "Читосе". В свою очередь, три снаряда "Новика" легли почти у борта головной "собачки" под флагом Девы, заставив японца резко отвернуть влево. Корабли уже развили почти полный ход, и густой дым из низких труб "Боярина", несомый северным ветром, иногда закрывал не только корабли противника, но и "Новик" от взгляда Вервольфа. Идущая концевой, "Диана" раз за разом посылала сорокакилограммовые приветы непрошенным гостям. Но её 75-мм батарея молчала - слишком велико было расстояние до "собачек". К тому же крейсер уже явно начал отставать от своих быстроходных собратьев. А на северо-востоке над четырьмя трубами "Баяна" вырос длинный шлейф черно-бурого дыма - крейсер явно шел на пересечку вражеского курса.

- Минная постановка завершена! - донесся до увлекшегося созерцанием морской баталии советника голос командира "Амура".

- Отметьте на карте точные координаты и выставьте миноносец чуть мористее - он будет плавучим маяком для наших крейсеров, чтобы они в горячке сражения не налетели на свои же мины.

- Будет исполнено!

Через несколько секунд прожектор "Амура" замигал, передавая приказание шедшему слева по борту миноносцу...

- "Енисей" закончил постановку! - донесся крик сигнальщика.

- Ну всё, Генрих Андреевич, пора и нам убираться восвояси!

- Пора, господин советник, - и, повернувшись к рубке, крикнул - Самый полный вперед, право на борт, вступить в кильватер "Енисея"!

Вервольф сначала почувствовал, а затем и увидел, как острый нос "Амура" покатился вправо. Корабль с легким, даже каким-то слегка комфортным креном начал описывать дугу, нацеливаясь в сторону "Енисея", который уже тоже ложился на курс к Артуру, выбрасывая из труб всё более густой угольный дым. Конечно, ему не хотелось сейчас отступать, уходя полным ходом к Артуру. Хотелось вступить в бой с врагом вместе с крейсерами. Но он ведь и сам прекрасно понимал, что шесть 75-мм пушек "Амура" - это так, только миноносцы отпугивать, зато один-единственный японский снаряд, случайно попавший в минный погреб, мог превратить заградитель и всю его многочисленную команду в огромную яркую вспышку дьявольского фейерверка. А времени переходить на крейсер не было...

Что ж, теперь вся слава от утопления двух собачек достанется Рейценштейну, под чьим флагом сейчас находился "Баян". А то, что оба японских крейсера уже никуда не уйдут, Вервольф готов был биться об заклад.

В прошлый раз их было трое, и они ушли с поврежденным крейсером только потому, что необходимо было обезопасить минные транспорты. Но, теперь, когда транспорта могут свободно спрятаться в Дальнем, где дежурили канонерки...

Канонада на востоке не утихала, но с каждой минутой отдалялась - встретив явно превосходящие силы, и, в особенности, такой сюрприз, как вынырнувший из мглы "Баян" (у Дэвы должно было проявиться чувство дежавю), японцы уходили всё дальше и дальше на юго-восток, увлекая русские крейсера за собой. Через четверть часа канонада стала терять интенсивность. Вервольф видел, как сильно отставшая "Диана", повинуясь приказу с "Баяна", прекратила преследование врага и повернула вслед за минными транспортами к Артуру. "Вполне разумное решение" - подумал советник - "Скорость у неё всё равно намного ниже, чем у крейсеров врага, и, если к японцам подойдет подкрепление, то уйти ей будет трудно. А так и нам с "Енисеем" веселее будет - ведь до Артура ещё почти три десятка миль"...

План - укрыться в Дальнем, пока крейсера разделают "собачек" не удался. Японцы, отрезвленные первыми потерями в противостоянии с "Баяном", теперь отходили, толи заманивая Рейценштейна под удар своих броненосных сил, толи просто удирая.

Ещё через четверть часа гроза на восточном горизонте затихла - русские крейсера вышли из огневого контакта с врагом и повернули на запад - к Артуру. Последним, естественно, повернул "Новик", выпустив напоследок залп левого борта по тающему в дымке серому силуэту "Иосино"...

Обратный путь прошел в напряжении, но уже без особых приключений. Хоть многие и на минных транспортах, и на крейсерах и ждали атаки японцев, но отряд дошел до Артура, не встретив более вражеских кораблей. Уже начинало вечереть, когда корабли отряда, один за одним, прошли мимо дозорных миноносцев на внешнем рейде Артура, мимо всё ещё сидящего на мели подорванного в первый день (а если точнее - то в первую ночь) войны броненосца "Ретвизан" (хотя, Кутейников и разгрузил броненосец основательно и со дня на день пророчил его буксировку в порт), и, преодолев узкий и извилистый вход в гавань, начали занимать привычные якорные стоянки.

Советник повернулся к командиру "Амура":

- Ну что ж, Генрих Андреевич! Вот и завершился наш сегодняшний поход! Будьте любезны, прикажите спустить на воду катер. Мне ещё нужно встретиться с советником Капером на борту "Енисея". Да! И, будьте любезны, передайте на "Енисей" - "К вам направляется советник Вервольф".

- Как прикажете, господин советник!

Через десять минут он уже подошел к трапу, у которого стоял только что спущенный катер.

Повернувшись к стоящему тут же Бернатовичу, советник произнес:

- Генрих Андреевич! Позвольте поблагодарить вас за оказанное гостеприимство и радушный прием на борту вашего замечательного корабля. Рад был провести этот насыщенный событиями день в вашей компании! Надеюсь, моё присутствие не слишком стесняло вас...

- Ну, что Вы, господин советник! Вы нас ничуть не стесняли.

- Ну, вот и славно! Надеюсь, это не последний наш совместный выход в море, господин капитан второго ранга! За сим, позвольте откланяться. Дела-с ждут! До свидания, Генрих Андреевич!

- До свидания, господин советник!

Пожав руку Бернатовича, он повернулся, и, проворно сбежав вниз по трапу, прыгнул в катер. Через пару секунд катер отвалил от трапа "Амура" и, тихо вздыхая паровой машиной да выбрасывая из трубы сладковатый угольный дымок, пошел по гавани к двухтрубному серо-зеленому силуэту "Енисея", к точно такому же трапу, как тот, от которого он только что отчалил...

Упершись рукой в планширь, Вервольф смотрел на приближающийся "Енисей" и предавался раздумьям...

"Минная война у Артура нам предстоит нешуточная, вот тут-то нам и пригодятся таланты и Капера и, особенно, Степанова. Как, всё же, здорово, что он не погиб вместе со своим кораблем в самом начале войны...". На "Енисее" его уже ждали - на палубе у трапа стояли знакомые фигуры Капера и Степанова...

Настало время подумать о новой "подлой и минной выходке".