Порт-Артур. Наблюдательно-корректировочный пост Тихоокеанской эскадры на одной из вершин Лаотешаня. 26.02.1904.

Утро выдалось солнечным, и, несмотря на легкую полупрозрачную дымку, окутавшую юго-восточный горизонт, день обещал быть погожим. С моря дул легкий ветерок, донося до вершин Лаотешаня запах водорослей, смешивая его на склонах гор с запахами хвойного леса и талого снега. В воздухе уже начинал ощущаться тот непередаваемый, еле уловимый аромат приближающейся весны. Далеко внизу невысокие волны накатывались на отшлифованные прибоем валуны, покрытые зеленоватыми водорослями, разбиваясь в конце своего пенного бега о темные прибрежные скалы и тогда лучи утреннего солнца дробились в холодных брызгах тысячами огненно-оранжевых и розовых искр. Выше, среди серых, желто-коричневых и розово-пепельных скал, над зеленым морем сосен белела башенка Ляотешанского маяка. Море у её подножия имело зеленоватый оттенок, словно хвойный лес, покрывавший склоны гор, поделился своим цветом с волнами, но дальше от берега цвет волн переходил в насыщенно-голубой, а над ним сверху разлилась синева высокого ясного неба, лишь кое-где украшенная светлыми мазками белесых облачков. Далеко на юго-востоке эти две синевы сливались в одно целое, слегка теряя насыщенность цвета из-за дымки, которая совершенно скрывала ту грань, где заканчивалась синева моря и начиналась синева неба.

На одной из вершин поросшего соснами горного хребта в эту голубую мглу смотрели оптические окуляры 4,5-футового дальномера Барра и Струда. Сам дальномер стоял в центре "орлиного гнезда" - выдолбленного в скальном грунте капонира, прикрытого сверху маскировочной сетью. Со стороны моря заметить этот наблюдательно-корректировочный пост было практически невозможно, зато отсюда открывался прекрасный вид на подходы к Артуру со стороны Печелийского пролива. На горных вершинах слева и справа от главного корректировочного поста были устроены ещё два небольших вспомогательных наблюдательных пункта. Все эти НП были соединены между собой телефонной связью. Главный НП соединялся телефоном с наблюдательным пунктом флота на Золотой горе и со стоящими в гавани на ремонте броненосцами "Ретвизан" и "Цесаревич". Всё дело было в том, что, либо по чьей-то вопиющей военной неграмотности, либо просто благодаря извечному русскому разгильдяйству и головотяпству, но Ляотешанское направление совершенно не было прикрыто береговыми батареями приморского фронта крепости. И это обстоятельство в той, известной Вервольфу, истории, позволяло адмиралу Того производить бомбардировки Артура, прячась в море за горами Ляотешаня. Строительство двух новых батарей на Ляотешане сейчас было в самом разгаре, но они явно не успевали к первой бомбардировке Артура - работать приходилось в скальном грунте, а тяжеленные орудия - разбирать и по частям тащить волоком по гористой местности к месту установки. Для окончания работ требовалось ещё около двух недель напряженного труда, а, насколько помнил Вервольф, первая бомбардировка должна была произойти именно сегодня. Да и погода соответствовала - после нескольких ненастных дней, наконец, выглянуло солнце. Это позволит японским крейсерам корректировать стрельбу своих броненосцев, стоя напротив входа в артурскую гавань вне зоны действия береговых батарей и просматривая часть рейда Артура в промежуток между Золотой горой и скалами Тигрового полуострова. Поэтому, когда в рассветной дымке на горизонте, напротив входа в гавань Артура сигнальщики Зоолотой горы заметили дымы, а затем - и расплывчатые серые силуэты японских крейсеров, Вервольф понял, что скоро начнется. Не прошло и получаса, как он был уже на главном НП Ляотеншаня. Корректировщики с "Ретвизана" и "Цесаревича" были уже тут, всматриваясь в туманный горизонт. Вервольф, злой и невыспавшийся после ночного дела с миноносцами, потирая сбитое в темноте о ступеньку трапа колено, оглянулся налево-назад - крейсера японцев всё так же маячили милях в восьми от входа в гавань. Из-за расстояния и дымки над морем уверенно распознать их было трудно - даже в Цейссовский 8-кратный бинокль они казались лишь расплывчатыми серыми пятнами. Можно было различить количество труб, но с уверенностью распознать - например, где "Иосино", а где - "Такасаго" было решительно невозможно. Но это, в принципе, было и не важно. Главное - отряд контр-адмирала Дева уже занял свою позицию, значит, сейчас должен появиться и зверь покрупнее...

Так и есть - сначала на горизонте показалось темное расплывчатое дымное пятно, потом оно начало приобретать очертания явного дымного следа от идущих кильватером кораблей. Через несколько минут под тяжелой тёмной шапкой из прозрачной голубой дымки начали материализовываться серые силуэты тяжелых кораблей. Через несколько минут чуть в стороне от главных сил показались небольшие низкие серые тени - отряд истребителей. Их стремительные и хищные четырехтрубные силуэты уже можно было различить в бинокль.

Далеко за спиной Вервольфа, в гавани Артура тонкие, жиденькие струйки дыма над трубами эскадры сменились густыми, жирными черно-бурыми клубами - корабли разводили пары и готовились выйти на внешний рейд, где пока был лишь один дежурный крейсер - "Диана", да пара эскадренных миноносцев. Стоящие в ремонте "Ретвизан" и "Цесаревич" заранее развернули так, чтобы обеспечить наилучшие сектора обстрела именно в направлении Лаотешаня. К сожалению, носовая башня "Ретвизана" была разоружена ещё перед снятием броненосца с мели и корабль пока оставался без половины своей главной артиллерии, но даже имевшиеся в сумме на два броненосца шесть двенадцатидюймовых орудий составляли очень грозную батарею. Теперь же ежеминутно по данным дальномера и пеленгов от дополнительных НП, на центральном наблюдательном пункте Лаотешаня отмечали на карте место головного броненосца вражеской эскадры. Это позволяло не только довольно точно определять направление и расстояние до цели для "Ретвизана" и "Цесаревича", но и постоянно и точно определять курс и скорость цели, что, при стрельбе на большие дистанции, было не менее важно. Корректировщики тут же передавали эти данные на броненосцы, и Вервольф в свой мощный бинокль видел, как их 12-дюймовые башни с поднятыми на предельный угол возвышения стволами, медленно поворачивались, следуя за невидимым врагом. К тому же карта, что лежала на столе Мякишева, была разграфлена на множество мелких квадратиков, каждому из которых был присвоен свой буквенно-цифровой номер. Точно такие же карты были у старших артиллеристов всех броненосцев эскадры. И, в случае необходимости, по сигналу с Золотой горы, броненосцы могли нашпиговать нужный квадрат своими "подарочками". Точность при таком варианте, конечно, была бы ниже, чем у корректируемых по телефону "Ретвизана" и "Цесаревича", но вероятность попадания всё же была. Не говоря уже про психологический эффект.

Повернувшись на юг, он отметил, как заметно приблизилась колонна японских броненосцев. Головная "Микаса" уже четко вырисовывалась на голубой глади моря. За ней в кильватер шли ещё два серых двухтрубных силуэта - очевидно "Асахи" и кто-то из типа "Фудзи". За ними следовали два трехтрубника -"Хацусе", "Сикисима" и замыкающим - ещё один двухтрубник типа "Фудзи". Вервольфу стало немного не по себе - Того-сан притащил под Артур весь свой броненосный флот. Денек обещал выдаться жарким - двадцать четыре японских 12-дюймовки должны были обрушить град двадцатитрёхпудовых снарядов на корабли Тихоокеанской эскадры в гавани Артура. И всё же, советник невольно залюбовался, глядя на "Микасу", распахивающую надвое волны своим острым таранным форштевнем. Флагман адмирала Того каждую минуту приближался на два кабельтова. И тут колонна японских броненосцев начала разделяться - два трехтрубных и один двухтрубный корабль начали формировать отдельный отряд, а "Микаса" и следующие за ней два броненосца - четко опознаваемый "Асахи" и один из броненосцев типа "Фудзи" повернули последовательно на два румба влево, очевидно, с намерением остаться мористее и прикрывать корабли бомбардирующего отряда. Первый же отряд, возглавляемый трехтрубным кораблем, продолжал движение по направлению к Лаотешаню с той же 12 узловой скоростью. На мачте головного корабля гордо развевался флаг, на белом полотнище которого красное восьмилучевое солнце было обрамлено по нижней и верхней кромкам такими же красными полосами. Такой флаг в японском флоте имели контр-адмиралы, следовательно, головной корабль ударного отряда - "Хацусе", флагман контр адмирала Носиба, второй идущий за ним трехтрубник может быть только "Сикисимой", а вот третий? Один из типа "Фудзи", но кто? Вервольф внимательнее присмотрелся к идущему третьим кораблю... Судя по большим размерам кормовых дефлекторов вентиляторов и полному отсутствию таковых между дымовыми трубами, это должен быть "Ясима". Он перевел бинокль на концевой корабль отряда Того. Да, так и есть - "Фудзи" остался в отряде Того, а в ударный отряд вошел "Ясима". Что ж, весьма неоднозначное решение - орудия "Фудзи" и "Ясимы" заряжаются только в диаметральной плоскости, поэтому после каждого выстрела башни нужно разворачивать в исходную позицию, заряжать орудия, а потом вновь наводить их на цель. Это сильно снижает скорострельность, и включать такие корабли в отряд с более новыми броненосцами - значит, что, при групповой наводке и корректировке стрельбы отряда, стрелять они будут, скорее всего, через залп, т.е. на два залпа "Хацусе" и "Сикисимы" будет только один с "Ясимы"... Что ж, нам это на только на руку - Вервольф хищно улыбнулся. Значит, не такой уж вы и гений, мистер Того, раз совершаете такие ошибки... Хотя. С другой стороны, он ведь ожидает полной безнаказанности при обстреле Артура. Вот и расслабился... А, как говорил знаменитый Вовочка в одном из анекдотов: "Нельзя в этой жизни расслабляться, а то сразу же поимеют..."

- Связь! Передайте на Золотую гору: отряд броненосцев разделился. Ударная группа - "Хасусе", "Сикисима" и "Ясима". Прикрывает их отряд из "Микасы", "Асахи" и "Фудзи".

- Есть, Ваше превосходительство!

Вервольф повернулся к Мякишеву:

- Андрей Константинович, наша цель теперь - головной корабль ударного отряда.

- Есть! На дальномере! Цель - головной корабль ближней колонны! Связь - передайте на наблюдательные посты - пусть дают пеленги на головной ближней колонны.

- Слушаюсь, Ваше благородие!

И вновь зазвучали цифры дистанций и пеленгов. Только теперь карандаш Мякишева вычерчивал на разбитой на мелкие квадраты карте местоположение и курс младшего флагмана японской эскадры.

Вот уже расстояние от стоящих в бухте русских броненосцев до "Хацусе" сократилось до 80 кабельтовых - они вошли в зону поражения, но Вервольф пока не отдавал приказа открыть огонь - чем больше дальность, тем выше будет рассеивание снарядов и ниже точность стрельбы. К тому же, попав сейчас под огонь, Того на высокой скорости выйдет из-под него, не получив повреждений. Оперевшись на бруствер и глядя в бинокль на японскую колонну, советник смотрел, как с каждой минутой "Микаса" всё ближе и ближе подходила к берегу Лаотешаня. Жаль, что ненастная погода нескольких последних дней и крупная зыбь не позволили выставить на южных подходах минные банки. А ведь подобная задумка была... Как бы кстати были бы сейчас несколько десятков мин на пути японской эскадры...

Но, и Сергей хорошо знал это, история не знает сослагательного наклонения "если бы"... Да только - так ли уж и не знает? Ведь сейчас все они - Илья, Капер, Володя Помэ, Гарик, да и он сам - все сейчас тут, в Артуре. И занимаются именно тем, что реализуют один из вариантов "если бы...". Он с горечью улыбнулся - что ж, придется отбиваться тем, что есть. За спиной Вервольфа дальномерщик продолжал отсчитывать сокращающееся расстояние до флагмана мистера Носиба. Флагманский артиллерист эскадры, лейтенант Мякишев быстро рассчитывал место, курс и скорость японского головного корабля и через корректировщиков отправлял данные на изготовившиеся к стрельбе русские броненосцы. В действиях всех чувствовалась напряженность, характерная для завязки боя, но всё делалось без лишней суеты и нервозности.

Истекали последние минуты перед боем, и советник ещё раз оглянулся назад, на гавань Артура. Там, в извилистом проходе, мимо Тигрового хвоста уже летел в море "Новик", только на рассвете вернувшийся на внутренний рейд. Следом за ним шел "Баян". "Боярин" несколько замешкался и теперь только нацеливался в проход, обходя эллинг для сборки миноносцев на самом краю хвоста. Теперь, из-за этой досадной заминки легкого крейсера, и "Аскольд" вынужден был застопорить машины и ждать своей очереди на выход из гавани. А буксиры уже разворачивали носом к выходу "Победу" и "Пересвета". На внешнем рейде, густо дымя всеми тремя трубами, разворачивалась на юг "Диана". Жирный угольный дым стелился почти над водой и относился легким ветерком на северо-восток.

- Ваше благородие! "Хацусе" поворачивает! - донесся до Вервольфа окрик сигнальщика.

Он тут же повернулся на юг, к главным силам японцев.

- Дистанция от "Ретвизана" до "Хацусе"???

- Семьдесят кабельтовых, господин советник!

Многовато... Но сейчас дистанцию боя выбирал не он... То, с какого расстояния обрушить свои снаряды на русские корабли, сейчас решали только господа Того и Носиба. Но то, что они не рискнули подойти ближе, значило, что они по-прежнему опасаются нас. Выходит, Того опасается серьезно повредить свои корабли. Не полностью уверен в своих силах и в своём превосходстве на море, старый лис! Это хорошо! Сейчас мы его постараемся ещё сильнее разуверить!

Броненосцы японского ударного отряда поворачивали вслед за "Хацусе" последовательно на два румба вправо.

- А Того осторожничает, не решился подводить ударные броненосцы ближе к Артуру! - словно прочитал его мысли Мякишев.

- Да, Андрей Константинович! Осторожничает, хитрец. Передайте на Золотую гору - "Диане" сигнал - "начать постановку завесы!"

Вот уже второй броненосец - "Сикисима", завершил поворот и лег, следом за флагманом, на боевой курс.

Над Золотой горой взвились в небо три сигнальные ракеты...

Башни главного калибра японских броненосцев уже разворачивались на правый борт, нацеливаясь на гавань Артура.

А в это время "Диана", вспенивая воду за кормой тремя своими винтами, начала разгоняться на юг, идя почти навстречу ветру и пересекая фарватер выхода из гавани Артура. Густой шлейф угольного дыма потянулся за крейсером. Конечно, это не дымовые шашки, но для находящихся на расстоянии в восемь миль крейсеров адмирала Дева это будет весьма существенная помеха в корректировке стрельбы. В это время Дева-сан, стоя на верхнем мостике своего флагманского "Читосе", наблюдал за непонятным маневром русского крейсера на рейде.

Последний, третий в колонне, броненосец "Ясима" завершил поворот и лег на боевой курс. Японские орудия, казалось, смотрели прямо на горстку людей, спрятавшихся среди сосен и скал на вершине горы. Отряд броненосцев начал снижать скорость.

Что ж! - подумал Вервольф - Весьма разумное решение, если исходить из того, что известно японскому адмиралу (что у нас нет батарей, простреливающих этот сектор, что мы не видим его корабли за горным массивом и не можем прицельно по ним стрелять, что его корректировщики на позиции и готовы вносить поправки в его стрельбу). При таких условиях - чем ниже будет скорость - тем плотнее накрытие цели и тем точнее корректировка огня. Вот только нормальной корректировки не будет. Если Дева уже и начал догадываться об этом, то всё равно ещё не сообщил об этом своему флагману...

Сюрприз, мистер Того!

- Скоро начнется, Андрей Константинович!

Лейтенант согласно кивнул головой.

Три броненосца из отряда Того маячили на двадцать кабельтовых мористее ударного отряда, следуя параллельным курсом...

Началось, когда расстояние от головного японского броненосца до "Ретвизана" и "Цесаревича" составляло шестьдесят пять кабельтовых, а скорость японского отряда упала до шести узлов. Стрелки на карманных часах Вервольфа показывали десять ноль две...

Серые башни "Хацусе" изрыгнули огонь. Через несколько секунд четыре огромных стальных борова, весом в двадцать три с лишним пуда каждый, с диким воем пронеслись над горным хребтом Лаотешаня по направлению к гавани. Все, кто был сейчас в "орлином гнезде", невольно втянули головы в плечи. Через несколько секунд после этого до них, наконец, долетел похожий на раскат грома звук залпа. Еще через полтора десятка секунд посреди Западного бассейна поднялись четыре высоченных фонтана из белого пара, мутной воды, коричнево-зеленого ила и черно-бурого шимозного дыма, смешавшихся в каком-то совершенно неестественном сочетании цветов...

Вервольф повернулся к Мякишеву:

- Начинайте пристрелку, Андрей Константинович! С Богом!

Старая русская традиция - призывать на помощь Бога безграничного света и человеколюбия, стреляя в таких же людей, оказавшихся по ту сторону прицела... Но, с другой стороны - не русские начали эту войну. Подло, как воры в ночной тьме... Так что пусть теперь "желтолицые друзья" не обижаются и не ждут пощады...

Дым "Дианы" сильно мешал корректировщикам, поэтому и следующий залп - теперь с "Асахи" - ушел в молоко, а если точнее - то в мутную воду и придонный ил Западного бассейна.

Одновременно блеснули пламенем и орудия кормовой башни "Ретвизана", окутав корму корабля клубами дыма. Через долгих пятнадцать секунд, два трехсот тридцатикилограммовых "подарочка", проревев над горными вершинами, ушли по направлению к японскому флагману. Через шесть секунд они подняли два высоких белых столба в полутора кабельтовых по левому борту "Хацусе".

Перелёт!

Мякишев вносил поправки в прицел, а корректировщики передавали их по телефону на свои корабли. За это время орудия "Ясима" выпустили свои первые снаряды по Артуру. Но нормальной корректировки огня у крейсеров отряда Дева не получалось - гавань и вход в неё были прикрыты черной вуалью дымного следа "Дианы". Поэтому и эти снаряды не нашли достойной цели, разорвавшись в районе котлована строящегося дока на северном берегу Восточного бассейна.

Два ответных двадцатипудовых "привета", теперь уже из кормовой башни "Цесаревича", легли с недолетом в кабельтове от правого борта "Хацусе". Получалась классическая "вилка". Третий залп должен был дать накрытие.

Вервольф был готов отдать месячное жалование за то, чтобы увидеть сейчас выражение лица японского адмирала.

- Андрей Константинович! Огонь из всех заряженных орудий! Сейчас мы его накроем!

- Есть из всех орудий!

Как только корректировщики передали поправки, носовая башня "Цесаревича" и кормовая "Ретвизана" почти одновременно выбросили кинжалы пламени из бездонно-черных жерл своих орудий. В это время столбы воды от снарядов "Хацусе" легли довольно близко к разворачивающемуся в направлении выхода "Севастополю" - несмотря на помехи, японские корректировщики тоже сужали свою "вилку" вокруг оставшихся в гавани кораблей. Судя по тому, что в проходе виднелся только пятитрубный силуэт "Аскольда", то первые три крейсера уже должны были быть на внешнем фарватере. Причем, учитывая скорость "Новика" и бесшабашность его командира, он уже должен был вот-вот прорвать вуаль дымовой завесы и рвануть к маячившим на горизонте "собачкам"... Японская линия броненосцев огрызнулась залпом "Сикисимы". Воздух над головами наблюдателей наполнился рёвом летевших на север четырех японских "чемоданов" и несущихся им на встречу, на юг, четверки русских... "Японцам" до цели оставалось ещё секунд пятнадцать. Русским - вдвое меньше...

"Цесаревич" немного ошибся с направлением - один снаряд из его залпа лег в каких-то десяти-пятнадцати саженях справа по борту напротив якорного клюза "Хацусе", окатив его палубу водой, другой - в пятнадцати-двадцати прямо по курсу. Один из снарядов "Ретвизана" лег с перелетом, подняв фонтан брызг саженях в двадцати с левого борта против кормовой башни. Второй же снаряд попал в грот-мачту, начисто срубив стеньгу выше боевого марса и взорвавшись уже далеко за бортом, осыпав спардек японца несколькими увесистыми осколками... Со скрипом и скрежетом стеньга повалилась влево, описав при этом огромную дугу, словно дав отмашку бело-красным лучисто-солнечным флагом, развивавшимся на её клотике. В своем полете вниз она ударила по боевому марсу, сорвав с креплений мелкокалиберную скорострелку и раздавив на месте двоих стоявших у неё артиллеристов, а затем всей своей тяжестью обрушилась на спардек и ростры, согнув две шлюпбалки на левом борту, повредив паровой катер и разбив в щепы одну из шлюпок.

Через пять секунд японские снаряды со страшным грохотом легли в гавани Артура. Один из них врезался в пришвартованные у причалов вспомогательные суда, разнеся в клочья надстройки одной из землечерпалок. Воздух наполнился воем разлетающихся горячих осколков и рваных металлических частей, раскаленным дождем осыпавших стоящие рядом корабли. В небо тут же потянулся черный шлейф от разгоравшихся пожаров. Второй снаряд разорвался при ударе о воду менее, чем в десятке саженей от громадного трехтрубного транспорта "Москва" - так теперь назывался бывший вспомогательный крейсер "Ангара". Несколько крупных осколков пробили борт у самой ватерлинии, а один - вызвал небольшой пожар на твиндеке... Остальные два - разорвались в водах бухты, не причинив вреда кораблям. Звуки разрывов тяжелых снарядов докатывались к наблюдательному пункту не сразу, дробясь и вторясь между сопок и гор, окружавших гавань, из-за чего казалось, будто над Артуром бушевала гроза...

На сигнальных фалах неповрежденной фок-мачты "Хацусе" вверх побежали несколько пестрых флажков. В это же время орудия кормовой башни "Цесаревича", наконец, перезарядились и послали свою порцию "приветов" непрошеным гостям. Но в это же время Вервольф заметил, что дым из труб японских кораблей стал намного более густым - Носиба увеличивал скорость отряда, сбивая русским прицел. Поэтому, пролетев по длинной дуге, снаряды "Цесаревича", нацеленные Мякишевым в самую середину "Хацусе", попасть в свою цель уже не могли. Но флагману Носибы всё равно досталось - один из снарядов лег менее чем в десяти саженях от кормы японца, второй же, пробив по диагонали с правого борта к левому небронированные верхнюю и среднюю палубу в корме, ударил в скос бронированного карапаса, отрикошетил и взорвался, уже ударившись изнутри в 102-мм броню кормового пояса. Взрывная волна, обломки рубашки и подкладки под броню, увесистые осколки толстостенного бронебойного снаряда, отраженные скосом бронепалубы и поясом, рванулись вверх и внутрь корпуса корабля. Находившийся двумя палубами выше расчет кормового трёхдюймового орудия погиб на месте, офицерские каюты в корме были разбиты, настил верхней палубы в нескольких местах встал "на дыбы", в изрешеченном каземате начался пожар от воспламенившихся трехдюймовых патронов. Хотя внешне всё выглядело не так страшно - Вервольф увидел лишь небольшой султан светлого пироксилинового дыма, возникший в месте попадания. Но затем за кормой "Хацусе" потянулся темный дымный след, постепенно становящийся всё гуще... Сигнальщики и связисты "орлиного гнезда" грянули "Ура!".

Вервольф обернулся:

- Связь! Передайте на "Цесаревич" - "Есть попадание!" - а то сами радуетесь, черти полосатые, а им ведь не видно!

- Уже передано, Ваше превосходительство! - тут же отозвался высокий черноусый матрос у аппарата. - Я им первым же делом сообщил!

- Молодец! Как звать-то тебя?

- Матрос Петр Спиридонов, Ваше превосходительство! - вскочив и вытянувшись в струну выпалил связист.

- Ну что ж, матрос Петр Спиридонов! Объявляю тебе благодарность за сообразительность и расторопность! Ибо боевой дух на корабле - это прежде всего!

- Рад стараться, Ваше превосходительство!

- Ну, а теперь садись к аппарату, матрос Спиридонов, надо дальше дело делать!

- Слушаюсь, Ваше превосходительство!

И работа корректировочного поста вновь пошла в привычном русле...

Через минуту орудия "Цесаревича" и кормовой башни "Ретвизана" вновь будут заряжены и смогут послать ещё шесть сюрпризов нашим гостям...

Вот только Носиба не дал нам этой минуты. Орудия концевого "Ясимы" уже завершили разворот в сторону Артура после перезарядки. Прошел ещё какой-то миг, и жерла двенадцатидюймовок "Хацусе", "Сикисимы" и "Ясимы", изрыгая дым и пламя, в течение десяти секунд выбросили по направлению к Артуру двенадцать начиненных шимозой снарядов. В небе над наблюдательным постом царила жуткая какофония - рев пролетающих друг за другом снарядов накладывался на долетавший с запозданием гром выстрелов.

- "Хацусе" поворачивает! - донесся крик одного из наблюдателей.

Подскочив к брустверу и взглянув на японские корабли, Вервольф понял, что сигнальщик ошибся. Поворачивал не "Хацусе". Вернее - не только он один - поворачивала "все вдруг" вся колонна японских броненосцев - все три бронированных серых чудища, выбрасывая из труб густые клубы дыма, описывали на ясной морской глади крутую циркуляцию влево. Носиба-сан пытался вывести свой отряд из-под русского огня. Бить сейчас по его кораблям - значит лишь зря тратить снаряды.

- Андрей Константинович! Дождитесь, когда он закончит поворот, и потом вновь открывайте огонь!

- Есть, Ваше превосходительство! На дальномере! Дистанция?

И карандаш Мякишева принялся рисовать на карте большой крюк, отслеживая передвижение японского флагмана...

Теперь Вервольф стоял, глядя в противоположном направлении - ведь на завершение маневра японскому адмиралу понадобится не одна минута, поэтому есть немного времени поглядеть на Артур. А там вновь бушевала "шимозная гроза" - один за другим в водах бухты вырастали столбы воды и дыма вровень с мачтами кораблей. Судя по значительному разбросу снарядов, японские артиллеристы явно поторопились с залпом, чтобы успеть до начала поворота. Поэтому попадания в этот раз носили, в основном, случайный характер. Вот один из снарядов взорвался на берегу, где-то в Новом городе, подняв в небо громадное облако бурого дыма, пыли, обломков кирпича, щепок от бревен и досок... Вот ещё один упал на место стоянки китайских джонок на отмели у берега Тигрового Хвоста - вместе с фонтаном грязи в воздух взлетели деревянные обломки, ошметки парусов, бочки, весла...А, может быть, и тела людей - отсюда, с большого расстояния, всех подробностей было не разобрать. Да и, слава Богу. А вот Илья сейчас был почти что в самой гуще событий - "Петропавловск" под вице-адмиральским флагом на фор-стеньге как раз проходил мимо основания Тигрового хвоста, устремляясь к морю. За ним следом, словно привязанная, следовала "Полтава". "Победа" уже развернулась носом к выходу и потихоньку обходила кончик хвоста тигра с расположенным на нем эллингом. "Пересвет" и "Севастополь" всё ещё стояли на месте, пропуская в море броненосцы, стоявшие до этого ближе к выходу из гавани. Вот, совсем рядом с "Севастополем", вырос высокий фонтан мутной воды - очевидно, артиллеристы "Хацусе" всё же учли корректировку после первого своего залпа, ибо через долю секунды на борту русского броненосца между башней среднего калибра и кормовой двенадцатидюймовой башней расцвел на миг огненный цветок, обрамленный черно-бурыми лепестками дыма. Сердце советника сжалось при виде этой картины. Но спустя несколько секунд ветерок отнес в сторону дымную шапку от взрыва снаряда и Вервольф внимательно посмотрел на "Севастополь". Отсюда он выглядел совершенно неповрежденным. По крайней мере, признаков пожара на корабле не было. Как стало известно позже, уже после боя, японский снаряд попал в бронепояс у самой верхней его кромки под довольно острым углом, так что пробить его он не смог и взорвался прямо на броне снаружи корпуса. Так что "Севастополь" отделался несколькими осколочными пробоинами в небронированном борту выше бронепояса, разбитым вельботом и следами от осколков на выступающей части барбета и вращающейся части правой кормовой шестидюймовой башни. Несколько человек палубной команды получили ранения.

Но долго рассматривать "Севастополь" не получилось - внимание советника привлекла частая стрельба и звуки взрывов с другой стороны - со стороны моря. Глядя с южного бруствера, он видел, что уже почти развернувшиеся на обратный курс броненосцы отряда Носиба открыли огонь из шестидюймовок левого борта. Их цель была ниже и правее наблюдательного поста - маяк Лаотешань был почти полностью скрыт клубами разрывов японских снарядов. Во все стороны с воем и свистом летели осколки снарядов, обломки скал, падали с перебитыми стволами деревья. Очевидно, японцы решили, что именно с маяка корректируется стрельба кораблей русской эскадры и решили его уничтожить. Вот уже дважды их снаряды попали в маяк, но белая башенка, иссеченная осколками, с выбитой местами каменной кладкой, пока ещё держалась.

- Господин советник, японский отряд на постоянном курсе! - доложил Мякишев.

- Хорошо, Андрей Константинович! Огонь по готовности! Как и прошлый раз - пристрелка - побашенно, при накрытии - полными залпами!

- Будет исполнено!

- И ещё, Андрей Константинович! Попробуйте ударить по головному при помощи стрельбы по квадратам.

- Есть, господин контр-адмирал!

Стрельба шестидюймовок японцев стихла. Вервольф вновь подошел к самому брустверу, чтобы посмотреть на маяк. Но маяка уже не было - на месте белой башенки теперь громоздилась лишь груда камней в окружении обгоревших и поломанных деревьев, с которых осколки срубили все ветки, да дым от пожара в развалинах домика смотрителя маяка поднимался в высокое голубое небо...

Вражеская колонна уже шла обратным курсом, вновь наводя свои орудия на Артур. Но прежде, чем они открыли огонь, два водяных столба выросли в двух кабельтовых справа от "Хацусе" - "Ретвизан" снова начал пристрелку по флагману ударного отряда. Носиба ответил ему огнём главного калибра всех броненосцев - и двенадцать снарядов вновь понеслись в сторону Артура. Секунд через двадцать пять они с грохотом начали рваться в холодной воде гавани. Залп лег довольно кучно, почти у самого кончика Тигрового хвоста. Но попаданий в русские корабли, если не считать осколочной пробоины в трубе "Страшного" да пробитой другим осколком навылет шлюпки на "Пересвете", не было. "Петропавловск" уже скрылся за Тигровым полуостровом, как и носовая половина "Полтавы" - сейчас Вервольфу была видна лишь её часть от грот-мачты до кормы. И огромный шелковый Андреевский флаг броненосца - подарок полтавского дворянства. В двух кабельтовых за "Полтавой" шла "Победа". Броненосцы совершали выход, не дожидаясь прилива. Илья сильно рисковал. Нет, в теории такое, в принципе, было возможно. И даже на практике - Вервольф помнил, как когда то и где-то читал, что Макаров умудрялся проделывать подобный фокус. Но риск был велик - сядь сейчас кто-то из броненосцев на мель, и в проходе образуется куча-мала из кораблей эскадры. И если её углядят крейсера - корректировщики, то всё, пиши пропало...

Он тут же тихонечко прикусил себе язык - нечего думать о таких вещах, тем более СЕЙЧАС!!!

Вот носовая башня "Цесаревича" дала залп по японцам. Вервольф не видел падения снарядов второго пристрелочного залпа кормовой установки "Цесаревича", но понял, что накрытия пока нет... А вот на сигнальной мачте Золотой горы уже развевается сигнальный флаг, разрешающий стрельбу не только двум подбитым броненосцам, но и всем, для кого цель находится в секторах обстрела. А ниже ещё два флажка - "Ж" и "8" - номер квадрата на карте.

"Прям игра в "Морской бой""! - пронеслось в мыслях у Вервольфа. Но перекидная стрельба действительно напоминала эту старую игру. Только снаряды и корабли в ней теперь были настоящими. И смерть тоже будет настоящей... Свист снарядов "Цесаревича", пролетающих над головой, отвлек его от дальнейших философских мыслей и заставил обернуться к уходящей на юго-восток японской колонне. Через пять секунд два высоких стола водяных брызг поднялись в паре десятков саженей от левого борта "Хацусе".

- Огонь по готовности! - прокричал Мякишев связистам, и те тут же отрепетовали команду, каждый - на свой корабль. Кормовые башни "Ретвизана" и "Цесаревича" дали залп практически синхронно. Как артиллеристы "Цесаревича" умудрились перезарядить орудия в боевой обстановке чуть более, чем за минуту? Ведь самый лучший довоенный результат для двенадцатидюймовок был достигнут на "Ретвизане" - 66 секунд. Но это - в мирной обстановке, на полигоне. А тут - бой! А перед ним - долгая, изнуряющая, многодневная работа по исправлению повреждений своего корабля. В темноте, зачастую - по пояс в ледяной воде, в духоте спертого воздуха полузатопленных отсеков. Хотя, - пронеслось в голове у Вервольфа - может, именно из-за мобилизации всех сил организма перед лицом опасности, благодаря собранности и сверхчеловеческому напряжению и совершили русские богатыри сие чудо. Как не раз уже, за многовековую историю Руси совершали, казалось бы, невозможное. Ведь они в это время не смотрели на секундомер, а просто делали своё дело с полной самоотдачей...

И тут советник увидел, что флажки "Ж-8" стремительно даже не поползли, а почти полетели вниз - значит, головной "Ясима" уже начал входить в намеченный квадрат. И вот уже длинные кинжалы пламени вылетели сначала из орудий "Севастополя", а затем - и "Пересвета". И, чего уж совсем не ожидал Вольф - из пушек идущей по проходу "Победы".

Он успел обернуться к японской колонне как раз в тот момент, когда "Хацусе" и "Сикисима" дали ответный залп по Артуру. А через несколько секунд первый столб воды поднялся почти у самого борта "Хацусе". Второй снаряд, пробив верхушку третьей трубы, упал в море у правого борта, так и не разорвавшись. Третий поднял высокий столб воды в двадцати-тридцати саженях справа по борту, напротив мостика. Четвертый же, ударил в левый борт броненосца за средним казематом шестидюймового орудия. Удар пришелся в стык верхнего бронепояса и палубы. Он сотряс весь корпус броненосца - до самой последней заклепки. Его ощутили на всех постах корабля. Двенадцатидюймовый русский бронебойный снаряд легко пробил преграду, прошел через полупустую верхнюю угольную яму и взорвался уже у её внутренней переборки, разбив и покорежив толстостенными осколками переборки всех прилегающих помещений нижней и средней палуб и пробив в двух местах дымоходы второго и третьего котельных отделений. В коридорах и проходах обеих палуб, среди рваного металла и кусков отборного кардиффского угля лежали окровавленные растерзанные тела восьми японских моряков. Ещё несколько изувеченных, перепачканных копотью и угольной пылью матросов пытались отползти подальше от наполняющихся дымом помещений. Но снаружи корабль казался почти неповрежденным - когда смолкло второе за это утро "Ура!" на "орлином гнезде", а ветер отнес в сторону дым от разрыва - за "Хацусе" тянулся лишь жиденький дымный след, вырывавшийся из палубных люков и горловин угольной ямы над местом взрыва.

Но тут начали падать снаряды вокруг головного "Ясима". Конечно, огонь по квадрату давал большой разброс снарядов, но всё же некоторые водяные столбы высотою с мачту поднимались довольно близко к японцу. Вот один снаряд лёг всего в пяти саженях перед форштевнем броненосца. А потом произошло почти невозможное - пробив навылет громадный раструб вентилятора правого борта бронебойный снаряд ударил в правую среднюю шестидюймовку "Ясимы" и взорвался прямо внутри коробчатого орудийного щита. Вервольф увидел, как ярко вспыхнуло пироксилиновое пламя, а затем орудие, сорванное со станка, вместе с искореженным щитом, кувыркаясь, полетело за борт, подняв при падении в волны тучу сверкающих на солнце брызг. Но для моряков "Ясимы" этим не обошлось - осколки снаряда попали в приготовленные к стрельбе и сложенные у орудия заряды и снаряды. Яркая вспышка радужного кордитного пламени тут же сменилась взрывом шимозы. Осколки выкосили не только прислугу стоящих рядом трехдюймовок, но и серьезно проредили расчеты носовой и кормовой шестдюймовок правого борта, а также убили наводчика орудия с левого борта броненосца. На шкафуте тут же начался пожар, и за "Ясимой"потянулся густой дымный след. В третий раз "Ура!" зазвучало над горами Лаотешаня.

Японский же залп едва не накрыл многострадальный "Ретвизан" - три снаряда разорвались от него на расстоянии менее полукабельтова, четвертый же - и вовсе менее чем в десятке саженей от кессона, прикрывавшего зияющую минную пробоину. От попавших осколков и ударной волны кессон дал солидную течь. Буксир "Силач", сопровождавший выход "Победы" на внешний рейд, тут же поспешил на помощь. Другая четверка снарядов буквально перепахала Тигровый хвост между батареей ╧10 и эллингом - их осколки наповал убили двоих артиллеристов и пробили в нескольких местах южную стенку эллинга.

Японский же отряд, повернув "все вдруг" на четыре румба вправо, спешил выйти из-под обстрела, развивая максимальную скорость. На юго-востоке крейсера адмирала Дева уже бросили своё бесполезное занятие и пытались выстроиться в линию, одновременно отстреливаясь от настырного трёхтрубного крейсера, выписывавшего замысловатые пируэты на скорости почти в 25 узлов, и при этом ещё довольно споро стрелявшего из своих стодвадцатимиллиметровок. А с севера к ним уже приближались на полном ходу "Боярин" и "Аскольд". В итоге, менее чем через четверть часа корабли адмирала Дева поспешили отойти к главным силам под защиту броненосных крейсеров.

К этому времени, счастливо избежав новых попаданий (хотя море ещё трижды вставало на дыбы от разрывов снарядов вокруг "Ясимы", пока он не оказался вне радиуса поражения наших орудий) отряд адмирала Носиба соединился с колонной Того и повернул прочь от берегов Лаотешаня. За "Ясимой" всё ещё тянулся дымный след пожара, хотя уже и не такой жирный - по всему было видно, что экипаж успешно борется с огнём. Что будет дальше? Перегруппировка и повторная атака? Или Того повернет навстречу выходящим из гавани русским броненосцам? Но тогда ему придется иметь дело не только с тремя уже вышедшими на внешний рейд кораблями, но и с береговыми орудиями крепости... А два его корабля уже повреждены...Свой ход мы отыграли, теперь Ваш ход, мистер Того!

Через полчаса стало ясно - Того избрал третий вариант. Он просто уходил прочь от Артура. Точно так же, как поступил он и в известной Вервольфу истории после второй бомбардировки Артура, когда вот так же, как сегодня, напоролся на организованную перекидную стрельбу по своим кораблям... Что ж! По крайней мере, теперь ясны мотивы и логика поведения Того в бою: пока русская эскадра не понесла больших потерь и сохраняет боеспособность или пока она не закупорена на внутреннем рейде Артура - до тех пор он не решится серьезно рисковать своими броненосцами...

Вервольф теперь уже неспеша осматривал Артур, его гавань и рейд. Над городом в небо поднимался одинокий столб дыма - это всё ещё горели руины дома, в который попал японский снаряд. "Севастополь" и "Пересвет" так и остались на внутреннем рейде. На палубе "Севастополя" копошились люди - очевидно, исправляли повреждения от единственного в этот день прямого попадания в боевой русский корабль (Вервольф ещё не знал, что "Новик" тоже получил пару подарочков от "собачек", правда и сам в долгу не остался). Вот буксир и пара шаланд уже стоят у борта "Ретвизана" - очевидно - откачивают воду из поврежденного кессона и пытаются устранить течь. Вот пестрая толпа, не иначе - китайцы, собралась на берегу Тигрового хвоста у того места, где тяжелый снаряд в щепы разнес несколько джонок... Вервольф вздохнул - что ж, теперь это и их война...На сигнальной мачте Золотой горы ветерок колыхал флажки сигнала "Отбой тревоги"... Русская эскадра собралась на внешнем рейде - "Петропавловск", "Полтава" и "Победа" в окружении "Новика", "Баяна", "Аскольда", "Боярина" и "Дианы" и четырех эскадренных миноносцев... Что ж! Илью можно поздравить - вывести большую часть эскадры на внешний рейд в малую воду за пару часов! Лучший результат в "их истории" был только у Макарова! Так что - браво, вице-адмирал Модус! А отряд адмирала Того к этому времени уже превратился в расплывчатое дымное пятно на горизонте...