Он уже мог вставать и без посторонней помощи ковылять по коридору, даже без костыля. Нужды в этом не было никакой. В палате у него было все, включая душ. Ему ничего более не грозило, и никого не стоило бояться еще некоторое время. Но он раз за разом путешествовал вдоль сияющих свежей эмалью дверей, достигал конца коридора, где столик дежурной и лифт. Запоминал время обходов и время смен персонала. Он «держал» топографию окружающей местности, видимой из окон, просчитал уже несколько вариантов ухода и был готов даже с полусросшейся, еще мягкой костью уходить. Он знал, что этого ему не придется делать. И он знал, что теперь всегда, в самой благополучной и мирной ситуации, будет просчитывать и предполагать худшее. Еще много месяцев, а может быть, и лет с ним ничего не случится. Его будут выдерживать. Позволят жить мирно, заниматься своим ремеслом, которым он овладел на уровне искусства. Его будут беречь и никогда не подставят. Но настанет день, когда кто-то решит, что пора, и этот кто-то начнет отрабатывать «версию Зверева».

Высокие гости были у него вчера. Он попросил, чтобы ему принесли из библиотеки одну книгу — «Горсть праха» Ивлина Во. Еще там оказалось два романа и три повести поменьше. Он принялся за давно забытое занятие — чтение. Но чтение было прервано. Он почувствовал суету за окном больницы. Напряженность некоторую. Привстав и подтянувшись на руках, обнаружил кавалькаду машин. Черную «Волгу» и сопровождение. Он не знал, что примерно за час до появления «Волги» больница была проверена на предмет взрывных устройств, подсобные помещения — на возможное наличие снайперов, как того требовал ритуал посещения какого-либо объекта высоким лицом.

Наконец был осмотрен и взят под контроль его этаж.

В палату вошел офицер внутренних войск в чине полковника, поздоровался, бегло осмотрел помещение и встал слева от двери…

— Ну, здравствуй, Юрий Иванович. Не вставай, лежи.

— Да я уже могу.

— Лежи, лежи.

Генералу было лет пятьдесят пять. Лицо широкое, скуластое. Глаза голубые, некоторый избыток веса.

— Я — ваш новый министр.

— Извините, я ни к какому министерству не принадлежу.

— Вы восстановлены в штате. Все дни с момента ухода на операцию по Ладожским бункерам оплачены как рабочие. Учитывая специфку ситуации и трудности переходного периода, личная инициатива внедрения в тонкие структуры для сдерживания экстремистов одобрена. В соответствии с Указом новой администрации вы награждены орденом Боевого Красного Знамени. Вам присвоено звание полковника. Я бы предпочел видеть вас в своем аппарате. Официальная процедура награждения состоится по вашему выздоровлению. Просьбы, пожелания имеются?

— Прошу разрешить мне прохождение службы по старому месту.

— Хорошо.

— Когда нужно приступать?

— После того, как вам закроют бюллетень, можете взять двухмесячный отпуск. Хотите поехать куда-нибудь?

— В Катманду.

— Куда?

— Альпинизмом я давно интересуюсь. И двух старых товарищей можно взять с собой?

— Хоть трех. Подготовить и для них визы?

— Да. И пусть возьмут все, что нужно, на неделю. На мою долю — в том числе.

— Ты всегда отличался, Юра, лица необщим выраженьем. Что еще?

— С квартирой моей все ли в порядке?

— Ты нуждался в улучшении жилищных условий. Кстати — вот твой паспорт. Старого-то, пожалуй, не сохранилось?

— А вы-то как думаете?

— Думаю, что нет. Вот тебе ключи от новой квартиры. Вот — от старой. Тоже ведь потерял?

— В чистилище лишаешься всего. Даже таких вещественных доказательств своего существования, как ключи от квартиры.

— Справедливо. Вот твой новый адрес. Прописан ты в новом доме на Ленинском проспекте. Соседи твои — люди торговые, но уж как-нибудь уживайся. В подъездах консьержи, только свистни, тебе и лампочку поменяют в коридоре, и кран починят. Три комнаты, большой коридор, лоджии. На вырост.

— А вещи мои где?

— Как где? По старому адресу. Все в целости и неприкосновенности. Квартира опечатана и под контролем. Переехать товарищи по работе помогут. Ты когда собираешься покинуть сии палаты?

— Рентгена жду. Процедур потом несколько. Говорят, можно через три-четыре дня.

— Я поговорю с главным. До Питера тебя доставят… ты как хочешь?

— Давно в поездах не ездил. Чтобы купе и чай в стакане.

— С лимоном.

— С лимоном.

— Ну, до скорого. Ждем новых творческих успехов от тебя и желаем здравствовать.

И министр покинул палату. Отъехала кавалькада.

Зверев наконец вернулся домой. С квартирой действительно все было в порядке, если не считать следов скрупулезного, методичного, тотального обыска. Он, не раздеваясь и не снимая обуви, прошел на балкон. Осень истекала последним медовым соком. Двор был пуст. Он вернулся в комнату, сел в кресло, закрыл глаза. Попробовал вспомнить все, что с ним происходило в последнее время.

По трезвому размышлению он решил никуда не переезжать.

Три времени, три шестерни, три круга. Вращаются на призрачных осях. И, передав вращение друг другу, передают надежду, веру, страх.

Он наконец снял куртку, сбросил обувь, расслабился.

Вода из крана потекла не желтая, значит этим краном пользовались не так давно.