Она стоит за квартал от театра и просит лишний билет. А что сегодня идет? – Как, разве вы не слышали? – это нечто потрясающее и невозможное, об этом уже полгода все говорят. – Правда? – Правда. Так у вас есть лишний билет? – И есть, и нет. – Что вы хотите этим сказать? – Только то, что сказал, и не больше того. – Это значит, что билет у вас есть, но вы не хотите его продать? – Нет, это не так, но если вам очень хочется, можете пойти со мной, я вас проведу. – А вы кто, режиссер театра? – Нет, я автор пьесы, той самой, о которой говорят уже несколько месяцев. – Полгода, и даже больше. – Пусть так, а что о ней говорят? – То, что это шедевр. – Приятно слышать, я постарался, но, впрочем, тут не только моя заслуга. Я написал, а дальше уж дело театра поставить комедию так, чтобы о ней говорили хотя бы полгода. Впрочем, вот и театр, сюда, сюда, пройдем сбоку, через служебный ход, идите спокойно, не делайте резких движений, а то безбилетники разорвут вас на части. Ну вот, мы и вошли в этот храм искусств, в это святилище, посвященное Мнемозине и Мельпомене. Давайте, я вас проведу в зрительный зал, а сам пойду в буфет, совершу возлияние этим двум вечным Музам, которые, хвала небесам, пока что благоволят ко мне!

– А вы что, не будете смотреть свою пьесу?

– Конечно, нет, если бы я смотрел ее каждый день, я бы давно уже свихнулся и не смог написать ничего нового!

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Садитесь сюда, на откидное сидение, и спокойно смотрите до конца весь этот бред, написанный, кстати, тоже в бреду, во время ночной бессонницы, почему-то называемой экстазом и вдохновением. – Спасибо, я буду сидеть, как мышка, и обязательно досмотрю все до конца. – Ну и с Богом! Рад, что хоть кому-то сумел помочь! Надеюсь, что и мне помогут при случае! – А мы не встретимся с вами после спектакля? – Зачем, чтобы потом переспать с вами? Или просто ходить по Москве, и болтать всякий вздор, теряя драгоценное время, отпущенное мне на очередную комедию? – Чтобы потом гулять по Москве. – Милая девушка, если бы я со всеми, кто смотрит мои комедии, гулял по Москве и болтал всякий вздор, я бы точно сошел с ума и не смог бы уже ничего написать! Прощайте, и не надо благодарить, это такая любезность, которая не стоит мне ничего! Ну вот, поднимается занавес, мне надо ретироваться. В буфет, в буфет, в священный храм всех комедиографов и лицедеев, и к возлияниям во славу Муз и златокудрого Аполлона!