Подавать заявление действительно не потребовалось. Через два месяца после фестиваля в группе Назаровой и Константиновского произошло необыкновенное и радостное событие: у всех четырех тигриц родились детеныши! Правда, кормить и выхаживать тигрят молодые мамаши отказались, но это дрессировщиков не смутило. У самок крупных кошачьих материнские инстинкты в неволе не особенно проявляются. Всего тигрят было семь, и дрессировщики тут же, при цирке, спешно организовали для них своеобразные тигриные ясли. В отдельную комнату они поместили трех взрослых собак со щенками и подложили им тигрят. Сперва детенышей час продержали отдельно, чтобы тигрята как следует пропахли щенячьим запахом, и только потом впустили собачьих мамаш. Те при виде тигрят сначала зарычали и вздыбили шерсть, но дрессировщики придержали их. Через минуту-другую собаки поняли, что неизвестные существа не трогают их детей; наоборот, щенки жались к этим большим неуклюжим зверькам, словно искали у них защиты. Собаки подошли ближе, обнюхали тигрят и, наконец убедившись, что это обыкновенные котята, только большие, приняли их в семью. Приемные матери заботливо кормили и вылизывали малышей, и своих и чужих.

Но не всегда домашние животные так легко принимают детенышей диких зверей. Часто дрессировщикам приходится пускаться на всякие ухищрения, чтобы найти приемных матерей.

Года через два во время выступлений в Ростове-на-Дону у тигрицы Рады снова родились три тигренка. Дрессировщики решили передать их Ростовскому зоопарку. Новорожденных поместили в одну из артистических комнат цирка, а в матери им дали обыкновенную домашнюю кошку.

Тигрята лежали в большом ящике с сеном. Еще слепые, они жалобно пищали, тыкались мордочками друг в друга и в лежавшего тут же на сене котенка. По сравнению с ним они выглядели просто великанами, но были так же беспомощны, как и он. В комнату впустили кошку, та бросилась к ящику, обнюхала детенышей, убедилась, что ее чадо цело и невредимо, и легла на бок, нежно замурлыкав. Тигрята моментально прильнули к новой маме и зачмокали. В кошачьей семье воцарились мир и покой.

Увы, ненадолго. Тигрята росли быстро, и вскоре кошка уже не справлялась с ними. Чтобы прокормить прожорливых детей, молока требовалось все больше и больше. Сначала кошку сменила собака, а потом… коза. Спустя еще какое-то время дрессировщики стали прикармливать подросших воспитанников специальной смесью из коровьего молока, яиц, масла и витаминов.

Много было у дрессировщиков хлопот с молодняком. Только за два года, прошедших после VI Всемирного фестиваля молодежи, тигрицы принесли пятнадцать детенышей. Выходить их всех в условиях кочевой жизни цирка под силу только тем, кто по-настоящему любит зверей и свою профессию. Зато зоопарки Москвы, Ростова-на-Дону, Новосибирска и других городов получили здоровых тигрят. Зооцентру не надо было больше снаряжать экспедиции в тайгу и отлавливать там диких тигров. Проблема пополнения тигриного поголовья была решена более рациональным путем.

Для себя Маргарита оставила четырех тигрят: самого крупного — Урала и трех девочек — Лойду, Кальву и Векторшу. У Лойды был рахит — потому, наверное, дрессировщица и не отдала ее, решив вылечить. Это, пожалуй, была единственная крупная ее ошибка. От рахита Лойда так и не избавилась, зато оказалась невероятно агрессивной. Правда, довольно способной. Пришлось Назаровой терпеть ее характер. Отдавать было жаль — все-таки сама вырастила. Урал тоже был очень хорошим артистом, со временем он стал самым мощным и красивым тигром в группе. Он был очень трогательно привязан к Маргарите.

По подсчетам специалистов, к сороковым годам в дальневосточной тайге оставалось едва ли больше двадцати— двадцати пяти тигров. В зоопарках и цирках Советского Союза их оказалось значительно больше, чем на воле. Только после войны, когда охоту на тигров запретили, количество их стало увеличиваться.

Тем больше заслуга Маргариты и Константина: им удалось получить потомство от тигров в условиях неволи и бесконечных переездов. Настроить тигров в цирке на романтический лад оказалось довольно просто — всего лишь создав для них соответствующие условия.

По традиции тигров всегда содержали в тесных клетках, находящихся в плохо проветриваемых помещениях. Здесь они ели, здесь же отдыхали и спали. Звери страдали от недостатка движения, от застоявшегося воздуха, становились раздражительными, нервными, угнетенными, боязливыми, безразличными ко всему. Их мышцы теряли упругость, животные утрачивали естественные для хищников качества.

Но стоило только создать тиграм условия относительной свободы, устроить во дворе цирка обширный вольер, где они могли вволю резвиться, двигаться, дышать свежим воздухом, нежиться на солнце, как состояние их резко изменилось. Они стали похожи на настоящих таежных зверей — грозных хищников с упругими мышцами, стремительных, умных и любопытных.

Звери Назаровой в любом городе жили в условиях, наиболее приближенных к природным. Движение, моцион, ласковое и уважительное обращение людей, сытная еда — почему бы, раз жизнь так хороша, не подумать о любви? Взамен одних подавляемых инстинктов вспыхивали другие.

Тигры на воле — частичные моногамы. Участок одного самца часто перекрывается участками нескольких самок, каждой из которых он поочередно оказывает внимание. Так было и здесь, в неволе, когда к услугам двух самцов — Ахилла и Пурша — оказались четыре тигрицы. Правда, без драк и ревности не обошлось, но в результате за два года родились пятнадцать тигрят.

Назарова позволяла малышам играть даже на арене, перед работой, чего до нее не делал ни один дрессировщик. Все это способствовало тому, что на манеж выходили не подавленные и угнетенные звери, а бодрые, сильные, красивые тигры. Ученица Бориса Эдера пошла дальше своего учителя.

У себя дома, в гостиничных номерах, на квартирах знакомых артистов она постоянно держала по два-три тигренка, растила их, как обыкновенных котят или щенят. Конечно, влетало это в копеечку. В документах Назаровой часто встречались такого типа расписки: «Претензий к М. Назаровой в отношении испорченных тигрятами вещей не имею. Убытки возмещены». Зато уже не только Пурш, но и Урал, Кальва и Векторша ездили с ней в машине по городу, ходили по улицам на поводках и обедали в кафе. В 1960 году в Москве в водной пантомиме «Счастливого плавания» Назарова играла в водное поло с тремя тиграми — Пуршем, Уралом и Кальвой.

В аттракцион к тому времени Маргарита ввела несколько новых трюков: «ковер», стойку на задних лапах и кормление мясом изо рта. Последний трюк она позаимствовала у Бугримовой. Исполнял его Пурш, затем подросший Урал. Маргарита становилась на одно колено, тигр подходил и осторожно брал у нее изо рта кусочек мяса. Тигриный «ковер» — трюк тоже не новый, его исполняют как тигры, так и львы. Но тигры, в отличие от львов, не любят близкого соприкосновения с человеком. До Назаровой многие дрессировщики заставляли тигров ложиться в «ковер», но редко кто рисковал сам на этот «ковер» улечься.

Ахилл по-прежнему был очень дружен со своей сестрой Радой. В «ковер» он всегда старался лечь рядом с ней. Однажды Маргарита взглянула на этих двоих и чуть не прыснула. Ахилл подложил Раде под голову лапу, как подушку, а Рада, лежа на боку, повернула морду вверх и жмурилась — самым плутовским видом.

Часто перед выступлениями дрессировщиков из-за кулис доносятся шум и крики. Это гонят на манеж тигров, львов и других зверей. Если бы в этот момент зрители оказались за кулисами, они бы увидели, с какой неохотой звери идут на арену.

У Назаровой же, наоборот, тигры мчались на манеж, чтобы поскорее начать игру, попрыгать, поразмять кости. Маргарите приходилось гнать своих подопечных не на манеж, а с манежа. Иногда им казалось, что времени на выступление отпущено слишком мало — ведь они только-только разыгрались…