Лежа на нарах первого лагерного отделения Степлага в Джезказгане, Андрей Антонович Озеровский довольно часто вспоминал свое далекое детство, юность, отца, мать. Родился он 15 июля 1914 года в дворянской семье в Санкт-Петербурге. До революции они жили в Царском Селе. Его отец Антон Озеровский был полковником, возглавлял личную охрану императора. В свободное время нередко брал с собой сынишку покатать на машине из царского гаража. Автомобиль был шикарный: откидной верх, золотые ручки, вместо гудка – груша. Нажал, и машина вовсю гудела, созывая пассажиров. А среди них часто оказывались дети царской семьи – царевич Алексей, его сестры. Отец очень хотел, чтобы его сынишка подружился с Алексеем в будущем, был ему преданным товарищем, как Меньшиков Петру I. Может быть, так бы оно и произошло. Однажды сын Николая II подарил ему шапочку-бескозырку с голубыми ленточками. И сказал Андрею: «На дружбу!».
Он очень дорожил этим подарком царевича, и хранил его вплоть до ареста в 1944 году. Когда в Польше, куда они бежали от большевиков сразу после отречения от престола царя Николая II, отец обосновался работать на железной дороге, то Андрей еще долго носил бескозырку, а затем забросил ее в сундук со старыми родительскими вещами. Но иногда доставал ее, показывая однокашникам из гимназии, а затем учительского института, куда поступил. Но больше всего любил он рассказывать ребятам о Царском Селе, большом озере и огромных деревьях у здания лицея, где учился Александр Сергеевич Пушкин. Именно туда на прогулку любила водить Андрейку гувернантка. И там, пристроившись на скамейке у пруда, она показывала и читала ему стихи великого поэта. Так Мария Федоровна прививала Андрею с детских лет любовь к Пушкину, которую он пронес через всю жизнь, грамотность, тягу к литературе.
И уже в Польше, учась в институте, Андрей подрабатывал себе на жизнь, давая уроки русского языка и литературы детям польских помещиков.
После окончания института Андрей долго не мог устроиться на работу по специальности, и ему пришлось хлебнуть «рабочего пота» слесаря и механика в мастерских по ремонту автомобилей, мотоциклов и велосипедов.
Как-то отец принес ему фотоаппарат, который купил в комиссионном магазине, и сказал:
– Вот тебе – источник чистых доходов. Займись, это же не только деньги, но и творчество!
И, действительно, как увлекся фото, что-то приятное и возвышенное появилось в душе, ушли ожесточение и напряжение, связанные с работой в ямах мастерских. С удовольствием окунулся в мир иной: фотографировал улицы и проспекты Варшавы, костелы и зори над парками, ксендзов и прихожан… Мир стал оживать, становиться прекраснее, интересней.
А вскоре Андрей стал посещать драматический кружок. И первое, что прочитал на сцене, это были стихи Пушкина «Воспоминания о Царском Селе», где «венчалась славою счастливая Россия, цветя под кровом тишины».
Но как раз этой самой тишины никогда не хватало России. Сразилась с фашистской Германией – едва русские вышли победителями. И в 1944 году Андрей стал врагом народа по воле большевиков. Во время обыска нашли бескозырку цесаревича Алексея:
– Что это?
– Подарок сынишки царя! – ответил Андрей.
– Вот еще одно свидетельство, что ты – враг народа, – сказал представитель СМЕРША. – Приобщим к делу.
Он был арестован в июле 1944 года. И уже 16 декабря того же года приговорен по 58 статье за укрывательство, измену Родине к 10 годам сталинских лагерей. Из князя да в грязи!
Передо мной копия учетной карточки политзаключенного Андрея Антоновича Озеровского, любезно предоставленная спецархивом Генеральной Прокуратуры РК. Где только он ни побывал, отбывая свой срок: в лагерях Мордовии, Брянска… Но хуже всего ему пришлось на медных рудниках Джезказгана, где запросто можно было получить от пыли туберкулез, силикоз и так далее. Люди гибли сотнями. Может, такое случилось бы и с Андреем, да вскоре перевели его в Котурское отделение Карлага близ Долинки. Там не хватало рядовых рабочих в животноводстве, строителей. Со временем здесь создадут совхоз «Путь Ильича», который будет специализироваться на овощеводстве, молочном, племенном скотоводстве. На центральной усадьбе (ныне село Юбилейное) зэки построят среднюю школу, детский сад, Дом культуры. Андрею Антоновичу выпала судьба возводить фермы, кошары. Перед освобождением трудился в степи пастухом – овцеводом. И это были самые золотые для него дни. Вблизи джайлау бил родник, стояло впритык друг к другу несколько диких яблонь. Андрей Антонович вешал на их ветви простыню и одеяло, получалась чудесная тень, и он устраивался под нее, беря с собой книги. Позже он говорил мне:
– После Рудника мне работа в степи казалась величайшим наслаждением, я как бы попал в санаторий на свежем воздухе. И яблочки-дички были для меня вкуснее всех фруктов на свете. Так уж человек устроен: благодарить за все Бога своего, даже в самый тяжелой, несправедливой жизни находить лучи света.
Он наблюдал в степи за солнцем с самого раннего утра до позднего вечера, когда оно медленно садилось на землю как расправленная сковорода, затмевая глаза медным огнем. Неожиданно затихал ветер, и землю охватывали спокойствие и тишина, желанная прохлада.
Это было как в раю! И весть о долгожданном освобождении его застала в этой златой степи. Скотник Иван Петрович примчался с фермы и закричал:
– Меня прислали на подмену. А тебя ждет свобода! Собирайся в свой любимый Санкт-Петербург.
Сразу вспомнилось пушкинское, родное:
Снова в памяти промелькнуло детство, Царское Село, подарок царевича Алексея – морская бескозырка с ленточками по бокам… Любимый, родной Санкт-Петербург! Неужели снова пройдусь по Невскому проспекту, загляну в дом книги… И он запел:
Иван Петрович присел рядом на землю:
– То-то, дружище! Поздравляю с вольностью…
Но до Царского Села, Санкт-Петербурга Андрей Антонович так и не добрался. Даровав ему свободу, советская власть отправила его на вечное поселение в совхоз имени Тельмана. Спасибо Гулагу и за это! Не в темных же сводах шахт медь добывать – силикоз и туберкулез наживать!
Просторы Сарыарки всегда привлекали эмоционального Озеровского своей скупой красотой и широким прозрачным небом. Освободили его в 1954 году, как раз началось освоение целинных и залежных земель. Вовсю в совхозе разворачивали машинно-тракторный парк, и количество тракторов довели до восьмидесяти, комбайнов до пятидесяти. Тут-то и пригодились его знания слесаря и механика, приобретенные еще в Польше и закрепленные на рудниках Джезказгана. К поломанным комбайнам порой добирался пешком по 5–7 километров с мешком инструментов через плечо.
Как-то за запчастями на материальный склад направили, познакомился с заведующей Надеждой Жуненко. А вскоре в любви ей признался. И она ему сказала:
– Вот и дождалась я своего князя…
– А ты как узнала, что я и впрямь по происхождению князь? – спросил Озеровсий.
– Да это по твоей осанке, воспитанности, манере держаться, говорить видно, – ответила Надя.
Пришло время – у них родилась дочь. Назвал ее Озеровский Евгенией в честь своей матери.
О милая, родная мама, она так заботилась о его культуре, образовании, чтобы он вырос интеллигентным человеком! Только все это не пригодилось ему в казематах сталинизма. Хотя в личном деле А. А. Озеровского № 34099 и отмечалось: «Образование – высшее, профессия – педагог», он так и не был приобщен к работе по специальности. И заниматься любимым делом – фотографированием ему не разрешали. Что фотографировать? Толпы оборванных, голодных людей, столбы пыли в карьерах, кладбища до самого горизонта, да черное солнце за колючей проволокой? Увольте! Попадут такие снимки за рубеж – что скажут об СССР?
Андрей Антонович утешал себя тем, что ведь не один он был отлучен в стране Советов от любимой профессии, любимых дел. Среди соседей по нарам в Степлаге он встретил, например, композитора Бруно Дементьева, автора знаменитой песни «Огонек». Его не подпускали к пианино в КВЧ. Ведь он не культработник, а разнорабочий!
В разнорабочих тогда ходили многие интеллигенты России – писатель Александр Ильич Зонин, доктор биологических наук, князь Андрей Владимирович Трубецкой, генетик Владимир Павлович Эфроимсон, поэт, художник Юрий Грунин… С ними Андрей Антонович встречался в здании культурно-воспитательной части, куда ходил на занятия хора и драмкружка. Это его только и спасало – приобщение к пению художественной самодеятельности, общение с элитными людьми. А фото дело? Снова Андрей Антонович взялся за фотографирование, когда переехал со своей семьей из совхоза в Караганду, устроился работать на шахту «Северная». Трудился он на знаменитом тогда участке, который возглавлял лауреат Государственной премии СССР А. К. Романюта. Зарплата была высокой, и однажды Озеровский купил себе модный в то время фотоаппарат «ФЭД». А еще полный набор пластинок песен в исполнении Федора Шаляпина – своего любимого певца.
Я познакомился с Андреем Антоновичем на занятиях хора «Вдохновение» в ДК горняков, когда он уже был закоренелым пенсионером. Накануне встречи с ним узнал от партийного работника Сары Сабировны Яхиной, что он в возрасте 90 лет вступил в ряды партии «Нур-Отан». Уникальный случай! Отвечая на мой вопрос, что побудило его на такой поступок, Андрей Антонович ответил:
– Я вступил в партию «Нур-Отан» потому, что во главе ее стоит Нурсултан Абишевич Назарбаев, любящий Казахстан и казахстанцев, всем сердцем служащий народу.
С верой в Назарбаева, его партию он прожил последние свои годы. И на творческой встрече с писателями в библиотеке в Михайловке он с гордостью показал всем нам свой партийный билет. Это был итог его большой, полной трагических эпизодов жизни. И связан он был с верой в будущее Казахстана, его людей.