Наконец, закончилась война. Все с криками: «Победа! Победа!», – бежали на площадь Свободы, стреляли в воздух, обнимались, плакали и ликовали! Победа была безмерной, всенародной! И радость была безмерной – всенародной! Молодые и старые, пожилые и степенные дарили друг другу улыбки, участие и сочувствие во всех потерях и горестях, которые каждый принес на своих плечах. Эта радость окрыляла людей и несла вперед к ликвидации громадной разрухи, принесенной войной.

Развалины, которые раньше казались сумрачными и свирепыми, вдруг перестали иметь угрожающий вид. Все спешили послушать обращение товарища Сталина И.В. к народу. К вечеру все затихло. И в эти торжественные минуты прозвучало:

– Товарищи! Соотечественники и соотечественницы! Наступил великий день Победы над Германией. Фашистская Германия поставлена на колени. Товарищи! Великая Отечественная война завершилась нашей победой. Период войны в Европе кончился. Начался период мирного развития.

Помню громадный субботник, который организовали, после всех торжеств, в честь Победы. Субботник по расчистке завалов начался как торжественное мероприятие. Это был СУББОТНИК! С музыкой духовых военных оркестров, с танцами и кружащимися в ритме вальса парами! Но и работа спорилась тоже в этом ритме. В эти тяжелые послевоенные годы в истощенной войной стране – энтузиазм народа, сам по себе, был явлением уникальным и перед ним развалины начинают отступать.

Наступал новый послевоенный период восстановления разрушенного хозяйства, который дал немало ярких страниц, достойных памяти будущих поколений и удививший мир своими темпами. Конечно, расчистку завалов, приведение города в порядок, наведение идеальной чистоты на улицах и во дворах, такой чистоты, которую и сейчас не увидишь во многих городах, считающих себя цивилизованными, начали проводить сразу после освобождения города, дабы в городе не возникло никаких очагов инфекций и эпидемий.

Учитывая, что в те тяжелые годы продовольственный паек в тылу был небольшим, мы еще в 1944 году начали налаживать подсобные хозяйства на заводах, которые предстояло восстановить, что бы улучшить питание рабочего класса, организовав дешевые столовые на предприятиях. А главное, отчетливо помнится, как ещё в январе начали восстановительные работы на заводе «Запорожсталь». Как, ещё 23 февраля 1944 года, телеграф принес весть о том, что Государственный Комитет Обороны вынес постановление:

– О подготовке к пропуску весеннего паводка и восстановлению Днепрогэса им. Ленина. – Вспоминал Отец новый мирный период своей жизни.

– К началу восстановительных работ строители столкнулись с разрушением почти всех верхних частей опор плотины. Шли бои, отступления и наступления, взрывы и бомбежки. Попытки немцев варварски уничтожить плотину, всю до основания, не дали осуществить разведчики Красной Армии. Но, отступая, немцам удалось взорвать здание электростанции. И, к тому же, надо было нарастить, методом последовательного бетонирования, 39 из 49 опор, – задумчиво вспоминал Отец начало работ после Первомайской, предпобедной демонстрации 1945 года.

– То, чем мы сегодня можем гордиться, в эти победные дни, как нашими трудовыми успехами, началось сразу, как только утихли бои и мы с первыми строителями, и инженером И.И. Кандаловым, который несколько позже был назначен главным инженером Днепростроя, пришли к Днепру осматривать все нагромождения бетона и искореженных металлоконструкций.

Иннокентий Иванович Кандалов, уже тогда, вынашивал идеи восстановления Днепрогэс. Это был человек с большим опытом гидротехнических работ, который начинался на Волховстрое и Чирчикстрое. Мы всегда прислушивались к его идеям, поскольку знали, что ещё в 1932 году он был награжден «Орденом Ленина» за строительство Днепрогэс, когда работал начальником гидротехнического отдела правого берега Днепра.

И.И. Кандалов был человек беспартийный, но всегда советующийся с партийными органами. Уже при осмотре плотины он заговорил о том, что у него есть идея восстановления, которую неплохо, перед разработкой проекта и отправкой в министерство, рассмотреть в обкоме партии.

Мы его поддержали, и я ему сообщил мнение бюро:

– Ну что же – вопрос важный, приходи в обком, соберем бюро, будет и А.П. Кириленко, тогда и обсудим твою идею. – Вспоминая недавнее прошлое, говорил Отец.

В обкоме Кандалов развесил наскоро сделанные схемы и эскизы, надвинув плотнее пенсне, и загадочно сощурив один глаз, ждал тишины и внимательно разглядывал рассаживающихся членов бюро обкома. Наконец, он заговорил.

– Донные отверстия! Да, да – не удивляйтесь! Пробитые в теле плотины донные отверстия, в количестве около 16-ти штук, позволят осуществить сброс воды с верхнего бьефа, оголить тело плотины и приступить к проведению гидротехнических работ.

– И он начал с увлечением рассказывать детали этой идеи, отвечая по ходу дела на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон и, слушая краем уха обсуждение, которое велось по ходу доклада, членами бюро обкома. Он закончил и, в наступившей тишине, прозвучал голос А.П. Кириленко.

– Всё это хорошо, бюро обкома вас поддерживает. Нужно вести более детальную разработку и выходить на правительственные инстанции.

Но всем было ясно, чтобы всерьез приступить к работам, нужно наладить какой-то, хотя бы подвесной мост через разрушенную проезжую часть плотины, в центре которой зиял проран, а через него с ревом неслась вода. Посередине прорана одиноко возвышался уцелевший бычок, на котором и можно было закрепить концы подвесного моста и дать возможность начавшим съезжаться специалистам левого и правого берега приступить к работам.

– Помню, за эту работу взялась бригада монтажников Андрея Евграфова. Сам Андрей оборонял в сорок первом Ельню, а после нескольких ранений и госпиталя, восстанавливал своё мастерство на монтаже Красноярской теплоэлектроцентрали, – вспоминал свои впечатления от личных встреч и бесед Отец.

Скрепив довольно большой баркас с инструментами и пролетами подвесного моста, предварительно собранных на берегу, с тросом, связав его с системой лебедок на правом берегу, он приступил к монтажу.

В центре плотины преграда. С ревом в проран несется вода. К центральному бычку подобраться очень трудно. Лодку, спускаемую на закрепленном на корме тросе, всё время сносит вниз, угрожая смыть и людей и инструмент. Наконец, после восьмой попытки, бригаде удается закрепиться за этот одинокий бычок. А, что дальше? Перед ними двадцатиметровая монолитная, отвесная, бетонная стена. Выручает оборванный взрывом электрокабель, свисавший с вершины бычка. По этому электрокабелю, скинув бушлат, рискуя сорваться и погибнуть в бурлящем потоке – Андрей взбирается наверх, а за ним – вместе с пролетом моста, по спущенной им веревочной лестнице, поднимается и его бригада.

– Пролет моста закреплен, самый трудный участок пройден. А дальше уже по налаженной технологии, монтируется и весь подвесной мост. По этому мосту осуществилась первая связь левого и правого берега, так необходимая для начала работ. Прошли рабочие ещё в Первомайскую демонстрацию сорок четвертого года, которую мы с такой радостью готовили, как первую послевоенную демонстрацию. И, стоя на первомайской трибуне, слышали искреннюю радость и крики ура, в честь наших побед на фронтах, проходящих мимо колонн, торжественно шествующих по улицам, так свободно после оккупации и немецких патрулей, стрелявших на поражение при каждом неверном шаге. – С радостным возбуждением вспоминал Отец.

– Строители уложили первые кубометры бетона и начали бетонные работы по всему фронту строительства. Работы на плотине и по всей территории города приобретали все больший размах, а областной газеты все ещё не было, приходилось ограничиваться боевыми листками и стенгазетами, которые конечно носили узкий, локальный характер. Вот когда мы прочувствовали, что такое газета и как пропагандист, и как агитатор, и как организатор. Прочувствовали это, когда её не было. И не только политические, но и технические вопросы решать было очень трудно без детального обсуждения в прессе.

Но в мае 1945 года мы вздохнули с облегчением. Начала выходить газета «Большевик Запорожья». И можно было обсудить весь ход работ. И мы начали обсуждать, прежде всего, проблемы строительных работ на плотине.

Сейчас мы говорим об этом, как о реальности. Рассказываем, как с помощью донных отверстий нам удается спустить воду верхнего бьефа Днепра и уравнять поверхности воды верхнего и нижнего бьефов. Сейчас мы говорим и о трудовом героизме бетонщиц бригады Полины Шило и Паши Коробовой, дела которых готовились ранее. Эти бригады, уже в период стабильного хода работ, один за другим закрывают щитами и бетонируют донные отверстия, когда бурлящие потоки воды не раз прорывают щиты и грозят смыть отважных бетонщиц. А тогда мы думали, как пробить эти донные отверстия, ведя работы со стороны нижнего бьефа Днепра. Эти трудные, но радостные дни уже мирного строительства остались в памяти на всю жизнь.

Трудные дни 1945-47 годов были именно такими днями, яркие своими впечатлениями послевоенного восстановительного периода. Рассказами отца, как они, отозванные с фронта, вместе с Андреем Павловичем Кириленко, а немногим позднее и с Леонидом Ильичом Брежневым, налаживали мирную жизнь города, восстанавливали партийную организацию, собирали людей, необходимых для начала восстановительных работ. И практически сразу, вместе с расчисткой завалов, приступили к восстановительным работам.

А к подготовке восстановления заводов они приступили, когда немцы были ещё за Днепром и продолжали налеты на совершенно разрушенный город. Уже был принят четвертый пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР, и они думали, как развернуть работы на полную мощность, чтобы осуществить его грандиозные наметки.

Пришел 1946 год, этот год запомнился не только крымскими суховеями, закрывавшими небо розовой пылью. Звенящим сухим зноем, повисшими высыпавшимися колосьями пшеницы и грандиозным неурожаем, который принесли с собой эти суховеи, а и серьезными историческими событиями. Этот год был памятным, кроме всего прочего, приездом молодого, фронтового генерала – Леонида Ильича Брежнева, о приезде которого Отец вспоминал:

– Леонида Ильича мы знали по довоенной деятельности сначала в исполкоме соседнего города Днепродзержинска и Днепропетровска, а затем уже перед войной, когда он работал секретарем Днепропетровского обкома партии. Мы были с ним почти одногодки, он родился в 1906 году, а я в 1909.

Воюя на Кавказе, мы интересовались всем фронтовым путем земляка от группы особого назначения Южного фронта, до боев под городом Новороссийском и всего пути 18-ой армии, где он был начальником политотдела в звании бригадного комиссара.

Мы знали, что он участник Парада Победы и, к моменту приезда, уже был в звании генерал-майора начальником политуправления Прикарпатского военного округа. Особенно представлял для нас интерес его опыт работы во фронтовых тылах 18-й армии, в период её боев на Украине.

С его приездом ожидали каких-то изменений, думали, что он наделен жесткими контрольными функциями, готовились к прибытию, анализируя весь цикл восстановительных работ, хотя знали, что в запас он ещё не ушел и продолжает служить в армии.

– В 1946 году Леонид Ильич приехал в Запорожье, как уполномоченный ЦК компартии Украины, для ознакомления с партийной и хозяйственной деятельностью Запорожской области. Мы встретили высокого, стройного, широкобрового, достаточно молодого генерала.

Справа налево: Брежнев Л.И., Колонии С.Е. После штурма. Западная Украина, 1944 г.

Ветер трепал его черные густые волосы, оттенявшие добродушно улыбающееся открытое лицо. Он легко находил общий язык в беседе, иногда шутил, был прост в обращении.

Приехал он один, так сказать, ещё не сняв генеральского мундира. Конечно, по сравнению с предвоенным временем, когда мне удалось увидать Леонида Ильича мельком, перед его уходом в армию, где-то в начале июля 1941 года – это был уже другой человек, – вспоминал Отец.

– Всё тот же Леонид Ильич, но более уверенный в себе. Конечно, уже сказался весь опыт войны, да и генеральское звание придавало ему и решительности, и солидности, и даже некоторой величавости, но манера общения оставалась всё та же, открыто – добродушная. И здесь он был всё тот же Лёня.

Конечно, обкомовские кумушки сразу заговори: «Не может быть, что бы такой видный мужчина и был один». Тогда, после демобилизации, некоторые офицеры приезжали, с так называемыми «фронтовыми женами». Это было редко, но все, же было.

Обычно такими женами были медсестры, вынесшие этих офицеров с поля боя, или спасшие им жизнь во фронтовых госпиталях, перед которыми был какой-то моральный долг. Но с этим вопросом было строго. И Иосиф Виссарионович Сталин и ЦК, в случае появления жалоб на партийных работников – быстро освобождали их от должностей, – говорил Отец, вспоминая историю своего фронтового друга Жукова Я.Т., на которого написала жалобу какая-то женщина, в результате которой у него были серьезные неприятности по его служебной деятельности.

А уже я, в перестроечный период, столкнулся просто с легендой о том, что Леонид Ильич приехал с какой-то медсестрой и пригнал вагон репарационных вещей из Германии. Но это была нелепая телевизионная легенда. Во-первых, Леонид Ильич в Германии не служил, а наличие медсестры Отец никогда не подтверждал. Правда легенду могла родить фотография, которую я нашел в архивах, где Леонид Ильич снят в Чехословакии в 1945 году с работниками политотдела 18-й армии и за его спиной стоит довольно симпатичная девушка. Но ещё тогда, никаких подтверждений, кроме того, что она была работником политотдела, не было. И все досужие вымыслы затихли, когда к Леониду Ильичу приехала его семья. Да и люди тогда были заняты другими интересами.

В области ощущали ухудшение международной обстановки, начало холодной войны и экономической блокады Советского Союза. Чувствовали, что центр тяжести переносится на восстановление завода «Запорожсталь», и догадывались, что этот визит связан с изменением темпов и характера восстановительных работ.

Многие приезжали посмотреть на первенца индустриализации страны – Днепрогэс, но Леонид Ильич, в первую очередь, начал интересоваться состоянием дел по восстановлению разрушенных заводов. И Андрей Павлович Кириленко, секретарь обкома, не теряя времени, повёз его осматривать разрушенные металлургические предприятия, которые представляли собой груды перепутанных металлоконструкций и бетона. Уже тогда – эти два, в будущем крупных работника союзного масштаба, несколько отличались по стилю своей деятельности. Если Леонид Ильич больше применял коллегиальность в решении вопросов, то Андрей Павлович отличался большей академичностью и чаще решение ответственных вопросов брал на себя.

Немцы, при уничтожении металлургических предприятий, изобрели изуверский метод.

В центре: Л.И. Брежнев с работниками политотдела 18-й Армии. Чехословакия, 1945 г.

Толовые шашки закладывались в центральные колонны крупных цехов и взрывались; падая они увлекали за собой кровлю, металлоконструкции цехов перепутывались и, при минимуме затрат получался максимальный эффект безвозвратного разрушения. К этому же выводу, а именно, что восстановление невозможно, пришли технические комиссии Запада, посещавшие разрушенные заводы.

Отец, к тому времени, был избран секретарем горкома партии, в связи с необходимостью сосредоточить внимание на конкретном руководстве ходом восстановительных работ промышленности города. Горком располагался рядом с Днепрогэс, в здании кубического стиля тридцатых годов, которое, к тому времени, было полностью восстановлено и было одним из лучших представительских зданий в городе.

Кстати, восстанавливать его помогли гидростроители и принимавший в этом участие, по просьбе горкома, начальник строительства Днепрогэс Логинов Ф.Г., который с фанатичной настойчивостью отправлял каждый кубометр бетона в тело плотины и выпросить у него, хотя бы кубометр для городских или хозяйственных нужд, – это было, что-то! Но тут, говоря о важности партийной работы, оказал содействие. Правда, это содействие было получено не без некоторого курьеза, он почему-то считал, что это здание будет принадлежать Днепрострою. А, когда узнал истинное положение дел, то сначала набычив голову резко заупрямился, а потом, поняв ситуацию, весело рассмеялся: «Ах вы, мошенники, и тут меня обошли». – Смеясь своим заблуждениям, говорил он, вспоминая, конечно, наши ранние противоречия, которые возникали, когда речь заходила о помощи при восстановлении города, которую он хоть и с сопротивлением, но все, же оказывал. Именно тогда Отец, анализируя ход событий, говорил:

– Приезжий генерал поедет на плотину, интересуясь ходом восстановления, которую как первенца индустриализации страны старались посмотреть многие, и обязательно заедет в горком партии. Вот когда мы обстоятельно поговорим обо всех наших проблемах.

– Разговор состоялся. Брежнев Л.И. произвел хорошее впечатление. Никакой жесткой манеры общения – довольно дружеская беседа. Леонид Ильич мягко улыбался и старался собеседника настроить на раскованный, повествовательный тон откровенного рассказа об особенностях проделанной работы. Он интересовался всеми трудностями строительства и восстановления, начиная с первых пятилеток, и вопрошал:

– Вы, Николай Петрович, прошли здесь весь путь от секретаря комсомольской организации школы ФЗУ – до секретаря и обкома комсомола, и обкома партии.

– Всё строительство ГЭС и комплекса заводов проходило на ваших глазах, при вашем участии в этих, определяющих судьбу страны, событиях.

– Скажите, что являлось основной движущей силой высоких темпов строительства, каков дух Днепрогэса первых пятилеток?

– Когда я был в ЦК КП (б) У, то мне говорили, что сам Иосиф Виссарионович Сталин считает:

– Секрет успеха нынешних восстановительных работ в том, чтобы возродить дух Днепростроя первых пятилеток.

Сразу же, – мечтательно закрыв глаза, вспоминал Отец, – в памяти всплывают Центральные механические мастерские Днепростроя, при входе в которые можно было прочесть яркий плакат, резко выделявшийся на сером фоне стройки, и представляющий один из лозунгов Днепростроя:

– Каждый ударник, рабочий и ИТР – должен стать бойцом за экономическую независимость СССР. А рядом лозунг.

– Даешь встречный план Днепрострою. – Когда каждый рабочий с энтузиазмом искал методы, как сделать:

– Больше и лучше!

Эти лозунги говорили о патриотическом порыве того времени, выраженном в экономических стремлениях народных масс. Хотя впоследствии, в период перестройки и реформ этот лозунг встречного плана сильно критиковался, как вносящий диспропорции в планирование, но тогда планы корректировались и стыковались на новом более высоком уровне и диспропорции не допускались. А в период перестройки и реформ к власти пришли люди, просто не умевшие этого делать и уповавшие на то, что всё должно произойти само собой. Эти люди с примитивной улыбочкой и апломбом провозглашали: «Всё сделает рынок». А тогда эта инициатива народных масс была одним из мощных стимулов увеличения темпов развития.

Основным экономическим критерием, в тот период стала не прибыль, как при капитализме, а снижение себестоимости, которое Сталин предлагал еще в 1924 году, как основу антизатратной экономики. И, как считали в то время на Западе, это, в основном, и обеспечило «Советское чудо». Так называли западные экономисты темпы роста советской экономики в предвоенные годы, и они же применяли термин – «Сталинской экономики», подчеркивая тем самым немаловажную роль И.В.Сталина в разработке этой экономической системы.

А главный лозунг, который был, выдвинут при восстановлении, гласил:

– Победить оккупантов – это не только разгромить врага, но и восстановить страну.

И тогда, готовясь к встрече с Леонидом Ильичом, Отец вспоминал:

– Уже в 1944 году, когда обком партии располагался в небольшом домике среди развалин авиамоторного завода, мы с Андреем Павловичем Кириленко искали среди развалин помещение для проведения первой областной партийной конференции, стараясь сделать областной комитет штабом восстановительных работ. И, как только было окончено разминирование, сразу же приступили к расчистке завалов. И Отец радостно добавил.

– Вспоминаю, как просили приехать командующего фронтом, Малиновского Р.Я. и организовывали его встречу со строителями. Нам было важно вселить в людей уверенность, что возврат немцев невозможен, и защитить идущие работы с воздуха зенитными батареями.

Тогда же, в обком шли люди с их идеями восстановления, и не только пробивки донных отверстий в теле плотины. Обсуждались и варианты восстановления заводов. Рассматривалась идея подъема металлоконструкций за счет гидроподъёмников. Позднее обсуждалась и проблема подъёма наклонившейся при взрыве, но не упавшей многотонной конструкции доменной печи № 3. Рождались основные лозунги и политические методы, которые могли вдохнуть жизнь в, казалось бы, неподъемные сооружения.

Так же, как и в годы первых пятилеток, так и в первые годы послевоенного восстановления, использовалась патриотическая идея, жившая в людях особенно ярко – идея народной власти и общенародной собственности. Конечно, фактор материальной заинтересованности использовался не в меньшей мере, однако, возможности страны тогда были крайне ограниченны, но невзирая на ни на что работы продолжались. Всё это я с увлечением рассказал Леониду Ильичу, – вспоминал Отец, – и он с удвоенной деловитостью продолжал осмотр заводов. На прощание Леонид Ильич сказал:

– Дела у вас идут не плохо, вы ещё в 1945 году восстановили механический цех завода «Запорожсталь», пустили мартеновскую печь литейного цеха, отремонтировали телефонный коммутатор. К этому времени вы восстановили плотину, аванкамерный мост и уже в восстановленном здании ГЭС, отделанном розовым армянским туфом, к июню 1946 года начали монтаж первой турбины. А монтаж стана горячей прокатки – «слябинга» начали ещё в марте 1946 года.

Но ситуация резко меняется, придется увеличивать темпы работ и на плотине, и на комплексе заводов и в первую очередь, восстановить завод «Запорожсталь», комплекс, обеспечивающий выпуск тонкого стального листа. Именно стальной лист сдерживает сейчас развитие автомобильной и судостроительной промышленности, а его отсутствие вносит диспропорции в развитие всего народного хозяйства.

Леонид Ильич произвел впечатление интеллигентного, хорошо образованного и технически грамотного, доброжелательного человека.

И то, что он 30 августа, по рекомендации ЦК КП (б) У, был избран первым секретарём Запорожского обкома партии, не только никого не удивило, но и вызвало надежду на существенную помощь.

Через некоторое время, с целью сосредоточить ответственность за весь цикл восстановительных работ на одном человеке, Леонид Ильич был избран и первым секретарем горкома партии, а я официально стал считаться вторым секретарем, – ведя исторический отсчет времени, вспоминал Отец.

– Но Леонид Ильич никак не ограничивал мои обязанности и я, как выполнял обязанности первого секретаря, так и продолжал их выполнять. Да и все, кто не был знаком с нашей бюрократической кухней, продолжали считать меня первым в горкоме, и он ни разу не упрекнул меня в этом, и никогда не проявлял какое-либо раздражение, или недовольство. Работали мы с ним дружно, и легко находили общий язык. Он оказался довольно покладистым человеком и в жизни, и в работе и никогда не проявлял какие-либо признаки ревности, когда меня выдвигали по тем или иным вопросам вперед вышестоящие инстанции, а зачастую это делал и сам. Кстати, в те годы это была одна из черт его руководящей политики.

Л.И. Брежнев в центре группы специалистов, осматривает разрушения Завода «Запорожсталь».

В прессе, к тому времени, уже определилось основное направление требований, предъявляемых к восстановлению завода «Запорожсталь». Отмечалось отсутствие проекта организации и механизации работ, либо отсутствие, либо плохое выполнение графика работ. Учет велся не в физическом объёме, а в рублях. Такой учет не мог отразить реальное состояние дел. И многое другое.

Конечно, если учесть, что от всего комплекса заводов остались сплошные руины. А к тому времени, были окончены не только подготовительные работы, а уже начат монтаж слябинга и работы на доменной печи, то такая резкая критика могла показаться излишней. Но в стране отсутствовал тонкий стальной лист, который можно было выпускать только на «Запорожстали», а по дорогам бегали грузовые автомобили с деревянными кабинами, не способными выдержать нагрузку строительных работ. Поэтому такой подход можно было считать правильным, во всех аспектах его реализации.

Перебираю записи и документы отца. Внимание привлекает, когда-то стоявшая на его рабочем столе, фотография Л.И. Брежнева и газета «Индустриальное Запорожье», публикующая стенд областного краеведческого музея о героях восстановительного послевоенного периода. На этом стенде Л.И. Брежнев и Н.П. Моисеенко экспонируются рядом, как основные участники этой эпопеи. Смотрю фотографию Леонида Ильича, проникновенный взгляд из-под густых бровей, лицо доброе и одновременно решительное. На обороте надпись:

– В знак дружбы, утвердившейся при совместной работе в Запорожье. – Взглянешь, Коля, и вспомнишь 1947 год. 25.11.47 г. И подпись Л. Брежнев.

Да, это был трудный и решающий год возрождения промышленного комплекса. И Отец отмечал особенности характера 1-го секретаря, именно в этот трудный период: – Основной особенностью в деятельности Леонида Ильича было то, что он не зачеркивал труд людей, действовавших до него, а старался использовать их опыт в интересах дела и зачастую отмечал:

– Прошло три года после освобождения города, срок небольшой, но для советского народа он был достаточен, чтобы показать чудеса трудового героизма, подлинный пафос восстановления. Вся его деятельность исходила из обострившейся обстановки, начавшейся холодной войны, блокирования поставок для гидроэнергетики и стального листа для автомобильной промышленности и судостроения.

– А как дружили с Западом – ещё вчера. И на тебе блокада! А сейчас не стоит ли задуматься над этим – ведь форма существования Запада – постоянное экономическое давление на все страны мира.

Леонид Ильич, с первых дней пребывания в городе старался сделать работу партийной организации более конкретной и динамичной. Особое внимание уделял агитационно-массовой работе, воспитанию партийных и хозяйственных кадров, социалистическому соревнованию, заботе о бытовых условиях трудящихся. Он часто на митингах в беседах с рабочими говорил, что именно единством партии и народа, правильным руководством можно справиться с поставленными задачами. На фоне этого хочется сказать современным фракционерам.

– Пожалейте свой народ, не дробите его сознание. Народ ходит и заглядывает в пьяные очи Ельцина, пустые глаза Путина, в ваши лукавые очи и, размазав своё сознание, идёт дальше. Ему, народу, сейчас трудно найти своего «Илью Пророка» – и не надо мельтешить на его пути. Леонид Ильич Брежнев, в те годы, старался собрать все силы в единый кулак для достижения поставленной цели.

К тому времени, основные технические решения по доменной печи, прокатному цеху, по монтажным механизмам уже имелись. Но единого проекта не было. Строительная площадка представляла упавшие после взрыва крупные металлоконструкции, тросы, лебедки и гидроподъемники.

Горком партии начинает готовить мероприятия, проводить заслушивание хозяйственных руководителей, начинает менять направленность партийно-пропагандистской работы, использует такую форму работы, как проведение митингов.

На одном из таких митингов, по поводу усиления темпов работ, Л.И. Брежнев и Н.П. Моисеенко внимательно слушали выступление директора завода «Запорожсталь» А.Н. Кузмина, отозванного из эвакуации по его же просьбе и назначенного на эту должность ещё в январе 1946 года. А потом, уже в рабочей обстановке обсуждали с Леонидом Ильичом его предложения, – вспоминал Отец один из эпизодов совместной работы.

Слева направо: Министр тяжелого машиностроения Юдин П.А., первый секретарь обкома Л.И. Брежнев и директор завода «Запорожсталь» Кузьмин А.Н.

– Директор завода Кузьмин, используя свой опыт и весь свой жизненный путь, призывал работников строительства проявлять оперативность в работе и говорил о том, что дальнейшая судьба страны зависит от воли, квалификации и умения работать каждого человека, участвующего в возрождении промышленности. Таков же тон выступлений был и у остальных участников этого митинга.

Ситуация несколько улучшается, но кардинального перелома не происходит. Темпы работ сильно сдерживают недостатки в материально-техническом обеспечении строительства, в системе организации и оплаты труда. В итоге, к концу 1946 года, планы работ были выполнены на 69 %.

Слева направо: Моисеенко Н.П., Кузмин А.Н., Дымшиц В.Э., Брежнев Л.И. Митинг. Запорожье, 1947 г.

В январе 1947 года, в трест «Запорожстрой» прибывает бригада ЦК ВКП (б) во главе с инспектором ЦК ВКП (б) товарищем Шамбергом М.А. Бригада, в основном, уделила внимание работе партийного комитета строительного треста, его роли месту и значению в восстановлении завода «Запорожсталь».

Бригада вскрыла ряд существенных недостатков в вопросах партийного руководства строительными работами и оплошности во всех административных, экономических и технических проблемах, стоящих перед строителями завода.

На изучении и критике этих вопросов бригада не остановилась, – вспоминая те бурные объяснения, говорил Отец.

– Помню в одну из наших встреч товарищ Шамберг М.А., с лукавством спрашивает:

– Ну а как вы восстанавливаете атмосферу первых пятилеток, атмосферу строительства Днепрогэс, конечно кроме лозунгов и призывов, которые я уже видал, они, в общем, производят не плохое впечатление, но достаточно ли этого.

– Конечно, этого не достаточно. Вот у нас, в нашем театре, поставлена и идет пьеса «Кремлевские Куранты», как вы знаете о самом зарождении идеи строительства Днепрогэса у В.И. Ленина, и о его встречах с автором будущего проекта, профессором И.Г. Александровым. Так что это настроение создает и сам В.И. Ленин, которого неплохо играет один из наших актеров, заслуженный артист УССР товарищ Трощановский А.Ф. Да и профессор Александров И.Г. у нас смотрится не – плохо. Я эту пьесу смотрел во многих театрах, в том числе и московских, и наши товарищи звучат, право-слово, не хуже.

– Да как же, у вас городской театр ещё не полностью восстановлен, а мне говорили, что вы испытываете трудности в его восстановлении и финансовые, и материальные, в смысле отсутствия фондов на материалы.

– Все это, верно, мне самому приходится, в условиях отсутствия фондов, много сил и здоровья тратить на его восстановление. Знаете, хочется оставить после себя что-то существенное для городской культуры, а то мы все погружены полностью в производственные проблемы, и многим головы даже некогда поднять, чтобы посмотреть на звезды, так вот я и стараюсь дать людям какую-то радость.

– А как Леонид Ильич действует в этом вопросе?

– Знаете, однажды работники завода «Коммунар» отказались помочь в изготовлении арматуры для подвески театральной люстры, конечно довольно громадной и увесистой. Эта люстра предполагалась если не как одна из красивейших в Европе – то уж на Украине конечно. Так он их так отругал, что даже мне стало неудобно, и я, чтобы смягчить его критику, стал их оправдывать:

– Леонид Ильич, так это они делают и без фондов, и без денег. Леонид Ильич успокоился и миролюбиво проворчал. – Выручаете друг друга, землячки. А потом подумал и добавил, а может это и верно, должны же в партии быть доброжелательные товарищеские отношения.

И тут же, окончив воспоминания, – Отец продолжал.

– Но мы уже успели полностью отремонтировать дом культуры комбайнового завода «Коммунар», знаете, при въезде в город, такой в дворянском стиле, с балконом, балюстрадой и колоннами. С небольшим садиком, навевающим романтические чувства. Вот там наш театр и дает представление. А городской театр, в действительности, недостроен. И трудности в этом деле есть, строим его методом народной стройки, да и предприятия всё же, хоть и под нажимом, но помогают. Мне все это доставляет много хлопот, приходится всю организацию этого дела брать на себя. Но в театре мы почти закончили внутреннюю отделку зала, и если не спектакль – то концерт московских актеров, наверное, провести там сможем. К нам, кстати, приехала концертная бригада из Москвы, и в ней московская знаменитость, Смирнов-Сокольский с его интереснейшими интермедиями. Ожидаем мы и Илью Набатова с его исполнением юмористических куплетов собственного сочинения, так что милости просим, будем рады вас видеть.

– А в чем вы видите экономическую сторону увеличения темпов работ?

– Экономическая сторона должна заключаться в повсеместном применении прогрессивной системы оплаты труда, которая имела успех в период индустриализации.

– А это как? – А это так, когда тарифная ставка оплаты труда повышается, по мере перевыполнения нормы выработки, от 100 до 200 % – в три раза. И самыми высокооплачиваемыми становятся квалифицированные рабочие ведущих профессий. И, конечно, мы планируем развивать такую форму организации производства, такую форму самоорганизации рабочего класса, да и всего трудового коллектива, как производственное совещание и сделать его не эпизодическим, а постоянно действующим.

Конечно, многим хозяйственникам это совещание, ввиду его свободы деловой критики, портит нервы, но мы рассматриваем его как прообраз будущего экономического самоуправления трудовых коллективов. Что не раз отмечали классики марксизма, как одну из черт будущего коммунистического общества. И, кроме всего – это совещание, эта свобода высказывания деловой критики, дает нам не только материал для дальнейшего снижения себестоимости продукции, не только держит руководителей под оком общественного контроля, не давая возможности перерождения, но и обеспечивает чувство хозяина, чувство участия в управлении производством каждому рабочему, каждому рядовому инженеру.

– Ну, а как Леонид Ильич вписывается в вашу производственную атмосферу, всё же он генерал и давно оторвался от производственной жизни, хватает ли у него грамотности во всех производственных, да и культурно-пропагандистских вопросах.

– Как бы между делом поинтересовался товарищ Шамберг. – Разговор наш уже принял неофициальный характер простого, дружеского обсуждения всех вопросов, я бы сказал, даже перешел в разговор бытового характера. И я хоть и осторожно вел себя с инспектором ЦК, и даже испытывал какой-то внутренний трепет, зная какую силу, будет иметь его доклад, там наверху, в ЦК КПСС, но все, же спросил.

– Что-то московские товарищи слишком уж интересуются мнением о Леониде Ильиче, у его прямо скажем, непосредственных подчиненных? Но инспектор ответил довольно просто.

– Представьте себе, это обычная рутина партийной работы после назначения работника на такой ответственный пост, такая работа как заполнение анкетных граф. Знаете, мне часто приходится выполнять контрольные функции, и такой опыт просто нужен, по моим служебным обязанностям. Так что если это вас беспокоит, то можете и не отвечать.

– Нет, почему же? – вспоминал Отец, – я, конечно, ответил ему о своих впечатлениях.

– Знаете, Леонид Ильич как-то сразу вписался в наши строительные и металлургические проблемы. Сказался его опыт и рабочего и инженера-металлурга. Правда, первое время, где-то около месяца, он входил в суть дела и старался перед принятием каких-либо важных решений консультироваться со мной. Со мной чаще, поскольку наши беседы имели историко-производственный, конфиденциальный характер и не носили формы обучения или натаскивания на решение проблем. Носили форму обмена мнениями двух инженеров, разбирающихся в существе вопроса. А что касается политико-пропагандистского опыта, его ему было не занимать. Правда, в первое время он тяготел к армейским приемам ведения работы, только всегда интересовался, как они лягут на нашу почву, и тут же корректировал задуманное. Правда, наши беседы он никогда не выносил на широкую публику. А я о них, конечно, если и рассказывал, то только в кругу близких товарищей. – Вспоминал Отец характер взаимоотношений с Леонидом Ильичом. И дальше продолжал о беседе с инспектором.

– Я уже прекратил говорить, поскольку мне показалось, что инспектор совсем не слушает. Но он оживил беседу вопросом, – ну а как с культурными вопросами.

– Представьте себе, – отвечал Отец, – при всей нашей занятости техническими и организационными проблемами иногда разговор переходил и на литературные темы. Я конечно больше говорил о Есенине, Леонид Ильич был больше склонен к Маяковскому, ему нравился его рубленный решительный стиль, который больше подходил к эпохе восстановления. В общем, мы вели разговоры на литературные темы, на уровне любителей, оставляя решение этих вопросов профессионалам от искусства и литературы, и не потому, что мы в этих вопросах чего-то не понимали, а просто у Леонида Ильича был такой стиль работы.

– Конечно, если такой подробный интерес ко всем вопросам жизни города есть у комиссии, – размышлял Отец, – то будет соответствующая докладная записка в ЦК ВКП (б), а там глядишь и, по установившейся традиции, слушание нашего вопроса на высоком уровне.

Хотя мы знаем, что ЦК КП (б) У тоже готовит слушание этого вопроса и ряд мер по преодолению отставания. Но горком партии понимает, что без введения в действие такого мощного фактора, каким в те послевоенные годы, после гигантских побед, было имя и личность И.В. Сталина, резкого увеличения темпов работ не достичь. Поэтому в горкоме возникает мысль, чтобы трудовые коллективы приняли и отправили – И.В. Сталину соответствующее обязательство. Такое письмо-обязательство было принято и отправлено в Москву, а также помещено в местной многотиражной газете» Строитель», которую мы недавно создали, для оперативного освещения хода строительства. Это было ещё в марте 47-го года, когда 16 марта вышло постановление правительства о пуске в 1947 году первой очереди завода «Запорожсталь», именно тогда газета писала:

– Дорогой Иосиф Виссарионович! Получив решение правительства о сроках ввода в действие цехов завода «Запорожсталь», мы, рабочие и служащие стройки, обещаем Вам, выполнить годовой план к 30-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции и ввести цехи завода в строй в установленные правительством сроки…

Эту газету мы создавали всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Прекрасно понимая значение прессы в этом грандиозном деле. Впоследствии, после поддержки нашей инициативы ЦК ВКП (б), об этом писала и газета «Правда».

– Перед лицом больших трудностей «Запорожстроевцы», в своём письме товарищу Сталину, в марте 1947 года, взяли торжественное обязательство выполнить годовой план к 7 ноября 1947 года.

Сущность Запорожских обязательств, в их деталях, заключалась в пуске в июне доменной печи, в июле прокатного цеха «слябинг», в августе цеха тонкого листа, в сентябре цеха холодного проката, в ноябре коксовой батареи. К тому же, необходимо было построить 40 тысяч квадратных метров жилья и всё это при условии повышения производительности труда на 12 %.

Март месяц у нас был особенно напряженный: и по делам строительства завода «Запорожсталь», и по вводу в строй мощностей Днепрогэса. Со всех участков громадного фронта работ, в любую минуту дня и ночи – мог быть звонок, звонили даже домой глубокой ночью, такой напряженный был темп работ, что организационные вопросы не терпели отлагательства ни на один час, ни на одну минуту. Однажды звонит начальник Днепростроя Федор Георгиевич Логинов:

– Вы там, Николай Петрович, с Леонидом Ильичом, не забудьте за своими делами – 3 марта 1947 года день пуска первых мощностей Днепрогэса. А то вы настолько увлечены запорожсталевскими делами, что о нас можете и забыть.

– Ну что вы, Федор Георгиевич, как можно? Как можно забыть проблемы Днепрогэс – символа индустриализации страны, да и символа всей нашей юности.

Федор Георгиевич был влюблен в гидротехнику, гидротехнические сооружения и Днепрострой, ещё с первых пятилеток, когда он, будучи студентом Ленинградского политехнического института, проходил практику, работая десятником на стройке. Поэтому он болезненно воспринимал, какое либо невнимание к этому делу.

В его голосе чувствовалась некоторая обида. Он крупный и талантливый руководитель, привыкший во многом самостоятельно решать вопросы и выходить со своими проблемами наверх, был осажен в одном из вопросов Леонидом Ильичем, который заставлял его больше считаться с областным руководством. Логинов Ф.Г. вспылил, но сдержался, старомодные четки, которые он использовал для успокоения, так и заходили в его руках. Но обиду не мог забыть ещё долго. С тех пор он некоторое время старался действовать через меня. Мы с ним работали давно и были в хороших отношениях. Я это прекрасно понимал и пытался сгладить страсти. Вскоре эта размолвка осталась позади и была забыта, как недоразумение.

Но всё равно, подчинялся он новому человеку трудно. За плечами у него было пять электростанций, воевал он на фронтах гражданской войны и был человек, в общем, своенравный, хотя и вполне разумный, достаточно грамотный и заслуженный руководитель.

– Что ты, Федор Григорьевич, ещё раз, как можно! Я же помню, как в июне 1946 года мы начинали монтаж первой турбины и как заканчивали её монтаж в декабре, да и весь город, на любом заводе, интересуется ходом работ.

К вечеру, 3 марта 1947 года, были окончены все пуско-наладочные работы. В 21 час 13 минут пришло разрешение на подключение агрегата на параллельную работу с другими электростанциями Приднепровья. Со всех объектов, со всего города, со всей области, да, что там говорить – со всей страны продолжались звонки.

– Как на плотине? Что слышно? Как работы на турбине? Волновались все. Перед самым выездом на строительную площадку – звоню Логинову:

– На пуске будем, конечно, как условились. И не только на пуске.

Для пуска первой турбины необходимо набрать определенное количество воды в водохранилище, для чего необходимо закрыть донные отверстия, через которые вода с ревом уходит вниз по течению реки. Донные отверстия пробивались с нижнего бьефа, в два ряда, ещё в начале восстановительных работ. Один ряд отверстий был выше другого на 4,5 метра, что создавало удобство в работе при их закрытии. Часть из них, по мере окончания каждого этапа работ, мы закрывали и зимой 1945 года, и осенью 1946 года, сейчас надо закрыть щитами последние отверстия и забетонировать их проемы.

– Я нашел время, в текучке проблем восстановления заводов, и поторопился в бригады Полины Шило и Паши Коробовой, которые вели бетонные работы. Я торопился не столько с проверкой хода работ, не столько для вдохновения их на новые свершения, хотя и это было нужно, сколько попрощаться с Ненасытскими порогами, вдохновением моей поэтической юности, – счастливо улыбаясь и думая о чем-то своём потаенном, вспоминал Отец.

– Я стоял рядом с моей машиной, видавшим виды ЗИС-ом, опершись на его капот, и смотрел, как уходят под воду последние пороги, вместе с закрытием щитами донных отверстий. Вода пробивалась через щиты длинными плоскими струями и сбивала с ног бетонщиц. Над заделкой отверстий, на глубине, с обратной стороны щитов, чтобы устранить протечки работали водолазы.

– Логинову Ф.Г. уже доложили, что я здесь, и он подошел со своим вечно хмурым деловым видом.

– Николай Петрович, давай пойдем в бригады бетонщиц, они, привыкшие к всеобщему вниманию и славе, уже несколько затосковали и сбавили темпы работ, внимание стимулировало их работу.

У оставшихся донных отверстий, глядя на ревущую воду, которая мчалась со скоростью 10 м/сек, стояли девушки-бетонщицы.

– Ну, что девушки – полюбовались на уходящую красоту, пора и за дело. Надо закрыть последние донные отверстия и дать воду для пуска первого агрегата.

Слесари-монтажники установили каркасы из металлических труб. Вместе с последними каркасами подъехал и резко затормозил парторг ЦК ВКП (б) Иванов Павел Иванович, который возглавлял райком стройки. Проверить состояние дел подошел и инженер Данилевич Б.И. И со словами:

– Без риска дела не бывает, – полез в отверстие, уже оттуда махнул рукой и пронзительно вскрикнул, – давай! Давай!

Пошли машины с бетоном и девушки привычными движениями стали укладывать бетон в прораны отверстий.

Логинов был удовлетворен, и воскликнув: «Ну, теперь остались сушка и прокрутка турбины и можно приступать к первому пуску, после такой разрухи». – Лицо его сияло, улыбка прорвалась через весь его сумрачный вид.

На этот раз Леонид Ильич остался доволен ходом дела и даже однажды просил похвалить Федора Георгиевича. Но гораздо позже, уже при подготовке к пуску остальных агрегатов, эти взаимоотношения все-таки прорвало, и на одном из собраний Леонид Ильич выступил с резкой критикой в адрес Логинова.

– Но тут, же оговорюсь, – вспоминал Отец. – Когда казалось, что ситуация для Фёдора Георгиевича резко ухудшилась и он, казалось, прямо скажем, зашатался, – Леонид Ильич смягчил свой резкий тон и дал возможность Логинову остаться на плаву. В этом и была одна из положительных черт Брежнева. Он мог ценить способных людей.

Пуск первой турбины прошел успешно. Ритмичный шум равномерного вращения успокаивал душу и создавал уверенность в тылах, а именно в том, что дальнейшее продолжение работ на комплексе заводов будет обеспечено электроэнергией.

Ток первой турбины пошел в сети и поступил на строительство заводов. Можно было увеличить лимиты потребления электроэнергии. И главное, с облегчением вздохнули жители города. Перебои с ночным отключением электроэнергии значительно уменьшились.

ЦК КП (б) У, в свою очередь, в марте месяце вызывает секретаря горкома Н.П. Моисеенко и парторга ЦК строительного треста И.В. Соболевского на заседание Политбюро, с докладом о состоянии партийной работы на строительстве заводов.

Основательно подготовившись к заседанию Политбюро, и обсудив конечно все вопросы с Леонидом Ильичом, который поделился своим опытом общения с членами Политбюро Украины, мы с Соболевским выехали в Киев.

На заседании рассматривались не только партийная работа, а и комплекс вопросов связанных с восстановлением, уделялось внимание созданию всеобъемлющего графика работ и способов его выполнения.

– В своём выступлении, – вспоминал Отец, – мне пришлось поднять не только вопросы партийной работы, не только производственные вопросы, но и животрепещущий для нас вопрос о помощи городу и стройке продовольствием. И я был поддержан секретарем ЦК КП (б) У Коротченко Д.С.

– Две-три тысячи тонн картошки мы дополнительно вам могли бы выделить, учитывая наши скудные возможности. Вы же знаете? В прошлом году, какая была погода? Жара! Неурожай. Да и какая картошка в жару? И не мне вам рассказывать, как засорены минами и снарядами поля на Украине.

– Да, конечно, в 1946 году мы пережили сильнейшую засуху, когда южные суховеи поднимали в воздух пересохшую крымскую пыль, и она застилала розовой пеленой весь горизонт. Эта засуха охватила почти всю южную часть Европейской территории СССР и, по оценкам специалистов, превосходила по своей интенсивности, известную засуху 1921 года и трудности по сравнению с засухой и неурожаем 1933 года казались нам более существенные.

И чтобы не говорили впоследствии, о каком-то голодоморе, о причине неурожая – коллективизации, и какого-то раскулачивания, всё это было в десятки раз преувеличенная враждебная пропаганда. Тут я как раз отметил трудности 1933 года, – вспоминая те годы, – говорил Отец.

– Засуха и неурожай конечно были. Но коллективизация тут не причем. Во-первых – сплошной коллективизации ещё не было, а во-вторых – колхозы тогда сыграли положительную роль. Вспоминаю, как в колхозы были направлены работники авиамоторного завода, да и не только авиамоторного, и они помогали колхозам в уборке урожая. В этом и было их преимущество перед единоличными хозяйствами, которые оставались один на один со стихией. Но суть вопроса была вовсе не в этом. Жара была такая, и колос был настолько сухой, что при подборке валков зерно высыпалось, и колос уходил в солому.

– Но с уверенностью могу сказать, что организации каких-то преднамеренных действий для ухудшения ситуации – этого конечно не было. Правда активизировались некоторые троцкистские элементы, но это была больше шумиха в прессе.

Сейчас же засуха и неурожай были не меньшие, но послевоенное сельское хозяйство быстро восстанавливалось, невзирая на то, что немцы оставили после себя, прямо скажем, пустыню. Это восстановление шло за счет возврата, строго по актам, всего имущества колхозов, которое мы отправили в центральные области страны. Но этого конечно было недостаточно. В1941 году мы отправили в тыл конечно только часть такого имущества. По – этому мы во всех разговорах в ЦК просили оказать более широкую помощь и не только скотом и птицей, а и техникой. И такая помощь уже начала поступать в область и из центральных резервов, и из репарационных поставок.

В особенности мне запомнились небольшие зарубежные зерноуборочные комбайны, промежуточное складирование которых мы устроили прямо в центре старой части города, на одной из открытых площадок. И эшелон с крупным рогатым скотом, овцами и птицей, которые за неимением ещё в колхозах помещений, был роздан колхозникам в индивидуальные хозяйства. Всё это вселяло надежду на быстрое преодоление трудностей и я, конечно, передал Коротченко благодарность за содействие в этом вопросе. Кстати, в частном разговоре с Коротченко Д.С., я передал и привет от Леонида Ильича, с которым они были знакомы с войны и, хорошо, взаимодействовали по линии Штаба партизанского движения. Коротченко Д.С., во время войны был секретарем ЦК КП (б) У, который располагался в 1942 году в Москве на Тверском бульваре, 18, а рядом во дворе, в отдельном флигеле, располагался УШПД.

Отец вспоминал, что во время войны ему приходилось бывать в этом здании по фронтовым делам, и он хорошо знал стиль работы ЦК и его воюющих органов – УШПД и подпольного ЦК компартии Украины. Коротченко Д.С. занимался руководством партизанским движением, выработкой оперативных и тактических решений ведения партизанской войны, которая, по сути, была войной, которую вела коммунистическая партия. То есть, наша партия была воюющей партией. И мне всегда казались смешными потуги разделить войну и партию, – вспоминая те суровые годы, говорил Отец.

– Коротченко Д.С. взаимодействовал с военными советами фронтов и армий, когда проводил по ту сторону фронта членов подпольного ЦК или уходил сам за линию фронта, где решал вопросы не только боевой жизни, но и мобилизации населения на тушение пожаров лесов и болот, которые преднамеренно поджигали немцы для вытеснения партизан. Такую работу он проводил неоднократно, когда находился в соединении Ковпака С.А., и прошел с партизанами не одну сотню километров. Вот в один из таких проходов за линию фронта они и познакомились с Леонидом Ильичом. И, провожая меня в Киев, Леонид Ильич, не вдаваясь в подробности, коротко бросил:

– У нас с Коротченко было хорошее, боевое знакомство.

Эта фраза говорила о многом. В те годы люди, прошедшие войну, очень ценили фронтовые взаимоотношения за их чистоту и бескорыстность.

Первым секретарём ЦК КП (б) У, с 1946 года, был Каганович Л.М., а председателем Совета Министров Украины – Хрущёв Н.С. Встреча с Хрущевым Н.С. прошла нормально. В беседе с нами он радужно улыбался, весьма поверхностно интересовался ходом восстановительных работ, стараясь не вникать в технические подробности, а больше интересовался состоянием сельского хозяйства. Когда я уже уходил от Никиты Сергеевича, – с юмористической ухмылкой вспоминал Отец, – он вдруг встрепенулся и вслед мне спросил, а из каких ты Моисеенко? – Не из донбасских ли?

– Да нет! Я из бердянских! А, – а, – а! Довольно протянул Хрущев. Настороженность его спала и он, махнув рукой, улыбнулся.

– Ладно, ладно! Иди. Иди. А то я тут подумал, неопределенно сказал он, – вспоминал Отец непонятный для него финал встречи с Никитой Сергеевичем. А, как раз к этому, в нашей семье существовала история встречи дедушки Петра с Никитой Сергеевичем ещё в 20-х годах, когда дедушка ездил на заработки в Донбасс. Часто об этом рассказывала бабушка. Но я сам, да и Отец, относились к этому как к каким-то местным легендам. Но бабушка упорно твердила.

– Тот это Хрущев. Тот! Из села Калиновки, Киевской губернии, выходец из дворовых крестьян тамошней помещицы. На шахтах на поверхности немного поработал и стал рваться в руководящие работники. Тогда он ещё увлекался троцкизмом. Имя Троцкого было ещё довольно популярным. И Никита Сергеевич рассчитывал на успех. А дедушка говорил ему:

– Ты, Никита, хотя бы в шахту спустился, лицо угольной пылью обмазал, а потом бил себя в грудь и кричал, что тебя шахтера, а зажимают.

Так бы и умер этот рассказ, если бы я, уже в перестроечный период, не нашел подтверждение такого эпизода в «Памятных записках» Кагановича Л.М., где он говорит, что упреки Хрущеву в его троцкистском увлечении шли из окружкома, от товарища Моисеенко. А бабушка когда возражала Отцу в его сомнениях, говорила:

– Работал дед в окружкоме в Донбассе и там встречал Никиту, и там они повздорили. Дед был недоволен нахрапистостью и карьеризмом Хруща, так его тогда называли.

Так это было или не так, сейчас установить достоверно трудно, но совпадение информации из разных источников говорит о многом. Тем более подозрительное отношение к Отцу у Хрущева Н.С. существовало, казалось бы, без причины. А дед и отец характеризовали Никиту почти одинаково, как мужика хваткого, но скрытно мстительного, что пряталось за его радужной, казалось бы, такой демократичной, улыбкой.

Уже гораздо позже, в конце пятидесятых начале шестидесятых годов, в период так называемой «оттепели», когда птенцы оттепели, называвшие себя шестидесятниками, вдруг начали пропагандировать идею, что, мол, народ выиграл войну сам без партии, вот сам взял и без всякой организации пошел да и выиграл – без всякого Сталина и всякой партии. Вот так, по деревням собрал вилы и лопаты, и сам пошел и выиграл. И Отец рассказывал:

– Вспоминая события тех лет, уже в Хрущевский период, мне всегда хотелось задать ему вопрос: «Почему допускаешь, почему молчишь. Ведь ты-то знаешь, что партия была воюющей партией, никакой войны без партии просто не существовало. Что такое оттепель? Это что – вымысел, искажение истории или просто клевета?» – Но это было позже уже в 60-е годы, а пока нужно было встретиться с Кагановичем Л.М.

– Каганович Л.М. был известен нам ещё по Северокавказскому фронту, где он бывал, как представитель Ставки Верховного Главнокомандования, а это было тяжелое время 1941–1942 годов. Тогда немцы рвались в Баку. Каганович был одним из лиц, принимавших меры к ликвидации прорыва и стабилизации фронта. Тогда многие узнали его тяжелый характер и даже ходили разговоры, что в критической ситуации у него не только характер, но и кулак тяжелый. И как вспоминал уже позже, сам Каганович Л.М., – там они и познакомились с полковником Брежневым, который произвел на него хорошее, деловое впечатление. Однако беседа с Кагановичем Л.М. прошла довольно гладко, он увлёкся технической стороной графика работ, который пропагандировал после того, как в деталях был с ним знаком, работая на транспорте.

После всего этого, ЦК КП (б) У, принял постановление, в котором были определены меры по улучшению партийно-политической работы в тресте «Запорожстрой». А уже после этих заседаний, встреч и бесед, выходит ряд постановлений: политбюро ЦК КП (б) У, Совета Министров Украины, Совета Министров СССР. – «О мерах по улучшению работы треста «Запорожстрой».

Конечно, было отрадно внимание ЦК КП (б) У, который направил на стройку пропагандистскую группу и художественную самодеятельность. Но главное, в чем мы уже начинали сомневаться, после беседы с Н.С. Хрущевым и Л.М. Кагановичем, что мы будем поддержаны в вопросе создания газеты «Строитель», а именно она могла помочь увидать все недостатки в целом. Однако положительно решился и этот вопрос. ЦК КП (б) У разрешил издание газеты «Строитель», четыре раза в неделю, тиражом 25 тысяч экземпляров и мы получили прекрасную возможность обсудить на её страницах с передовиками производства все интересующие их технические и организационные вопросы.

– Все эти мероприятия несколько улучшают положение дел. Темпы работ увеличиваются. В марте месяце удаётся наладить социалистическое соревнование отдельных ударников и двух строек – «Запорожстроя», и «Сталинградстроя». Налаживая взаимодействие со Сталинградскими товарищами, пришлось вспомнить свои контакты, которые были памятны ещё с лета 42 года. И эти воспоминания хорошо помогли в налаживании мирного взаимодействия и организационно технической помощи Сталинградских товарищей, – изменившись в лице от нахлынувших воспоминаний, и как-то посуровев, вспоминал Отец.

– Нарастание внимания к нашим проблемам не в малой степени было связано с тем, что сам И.В. Сталин интересовался ходом восстановительных работ. Часто приезжали И.Ф. Тевосян – министр черной металлургии, П.А. Юдин – министр строительства тяжелой промышленности. Они приезжали со своими начальниками главков, которые помогали им разобраться в сути происходящих событий.

Тевосян И.Ф., зачастую вместе с Л.И. Брежневым, старались глубже вникнуть в суть монтажных работ, интересовались техническими деталями, что вызывало у рабочих чувство ответственности. Тевосян в те годы слыл хорошим организатором, но в 1947 году в отношении завода «Запорожсталь» он выступал больше как заказчик и уделял внимание контролю качества и приемке работ.

Он был у Сталина на хорошем счету. Иосиф Виссарионович считался с его мнением. И он всячески старался сохранить эту репутацию, принимая все меры для оказания помощи в тех вопросах, которые касались его ведомства. Был он в этих вопросах пунктуален, аккуратен и довольно изобретателен при возникновении сложных нестандартных ситуаций.

– Впоследствии, в своём приказе по министерству, товарищ Тевосян оценивал качество выполненных работ – на отлично.

Министры И.Ф. Тевосян и П.А. Юдин налаживают взаимодействие, стараются снять ведомственные диспропорции непосредственно в цехах, на рабочих местах. Об этих эпизодах взаимодействия двух министров, во многом определявших ход работ, часто вспоминал Отец:

– Я готовился к встрече с товарищем Юдиным, прорабатывая вопросы перед его посещением строительства, мне хотелось узнать его мнение и о ходе строительных работ, и, вообще, общее впечатление о восстановительных процессах.

– Я встретил довольно внушительного, круглолицего человека, почти атлетического телосложения, по-летнему одетого в белый парусиновый костюм. – Деловито вспоминал Отец.

– Его разговоры были спокойны и рассудительны, с профессиональной оценкой ситуации. Он, в общем, был доволен ходом восстановительных работ, которые по своим темпам превышали общесоюзные нормы. Именно товарищ П.А Юдин оценивал разрушения на «Запорожстали», как наиболее тяжелые во всей мировой практике. Он говорил о грандиозности задач, стоящих перед страной:

– Представьте себе такую грандиозную цифру; во время войны из прифронтовых зон было эвакуировано 2590 предприятий и более 10 миллионов человек. Теперь большую часть эвакуированных предприятий нужно восстановить на прежних местах, вернув по большей части оборудование, но, не снизив, при всём этом, темпы производства в местах их военного обитания. Такую задачу во всей стране можно выполнить, создав образцово-показательный прецедент решения таких задач. Вот Вы у нас и являетесь, как бы образцово показательным полигоном отработки средств и методов решения этой грандиозной задачи. И далее Отец с вдохновением рассказывал.

– В этот день Леонид Ильич появился, несколько позже, в черном элегантном пиджаке и иссиня-белой рубашке с отложным воротником, с орденскими колодочками на левой стороне груди, чувствовалось, что он хотел произвести положительное впечатление на прибывших товарищей. Мы обменялись приветствиями, подождали всех, участвующих в осмотре и отбыли на территорию завода – изучать характер разрушений, и ход восстановительных работ. Хорошо помню, как перед встречей с Юдиным Леонид Ильич порекомендовал познакомиться с его статьей – «Школа передового опыта», характеризующей ход работ на «Запорожстали». Леонид Ильич любил, чтобы его сотрудники хорошо подготавливались к встречам и беседам с товарищами из центра и знали их взгляды на ту или иную проблему. А товарищ Юдин там писал:

– Ещё никогда, даже в годы войны, не решалась такая сложная задача. Никогда не входил в строй такой крупный завод, в такие сжатые сроки.

– Эта весна была для всех нас горячей трудной порой, – с вдохновением вспоминал Отец.

– Захватывал, увлекал объем намечаемых планов, о которых все время шла речь.

– Осуществить запуск громадного металлургического комплекса, практически в течение нескольких месяцев.

За рубежом многие вообще не понимали как это Советский Союз, в такое короткое время, надеется возродить свои промышленные гиганты.

Буржуазные специалисты на все лады гадали, сколько же десятков лет понадобится «красным» для ликвидации этих громадных разрушительных последствий, самой разрушительной в истории человечества войны, основной удар которой принял на себя Советский Союз. Известие о том, что советский народ собирается справиться с этой задачей всего за несколько месяцев вызывало на Западе недоверие, смешанное с изумлением. Ведь на Западе все знали, что гитлеровский план «Барбаросса» предусматривал разрушение Советского Союза настолько, что даже впоследствии, при всех благоприятных условиях его восстановление займет не менее 50-ти лет.

Нашлись пророки, которые нам предрекали провал. Буржуазная пресса твердила, что наша страна потерпит крах, пытаясь осуществить заведомо неосуществимое. Если говорить правду, то и нас охватывало некоторое волнение. Ведь это нам нужно было осуществить эти грандиозные планы.

Сейчас мы говорим, что партия знала, что партия была уверена в осуществимости поставленной задачи. Мы, конечно, стали уверенными в своих силах после того, как эту уверенность почувствовал Вождь. Мы знали, что основное свойство вождя – чувствовать настроение масс, настроение народа, его возможности и стремления, и призывать к решению тех проблем, которые может осуществить народ, конечно помножив эти усилия на организационные способности государственного и партийного аппарата. Поэтому мы всегда отвергали позицию Запада:

– Диктатор прикажет! Диктатор заставит! Вождь отличается от диктатора тем, что чувствует голос народа, голос масс и, обобщив и высказав этот голос, ведет народ за собой, а не насилует народ как диктатор западного типа. Запад никогда не понимал чисто восточного, чисто славянского понятия Вождь и всегда упорно был зациклен на понятии диктатор, которое родилось на Западе, осуществилось на Западе, бытовало, прежде всего, на Западе.

А этот внутренний голос народа, прежде всего, почувствовал и высказал Иосиф Виссарионович Сталин. Он увидал, что, победив в войне, народ готов пойти на преодоление любых трудностей для налаживания нормальной жизни и восстановления страны. Народ считал себя воистину великим народом! Уже, вместе с ним, и мы стали уверены, что задача, которую ставят перед нами, осуществима. Мы почувствовали вслед за Сталиным, что соединение таланта и энтузиазма масс с организующей способностью партии даст результат.

– Организующая способность государства и партии разворачивалась в полную силу. Приезжали не только министры, но и секретари ЦК, Союзные и республиканские.

Довелось мне встречать и товарища Соловьева, заведующего строительным отделом ЦК ВКП (б). Это был высокий плотный человек в очках, с волевым выражением лица. Одет он был на официальный манер и взял с первой минуты официальный тон в своих расспросах о ходе строительства.

Он интересовался всеми вопросами, включая экономику, перед приездом большого начальства из Госплана СССР. И Леонид Ильич, старался проверить состояние системы оплаты труда и снижения себестоимости. Он однажды позвонил мне и попросил разобраться с жалобой рабочих завода «Коммунар» на снижение расценок на некоторых участках, которые, по их мнению, были произведены без каких-либо технических и организационных мероприятий. А как, оказалось, отменялись завышенные расценки, которые были введены на период освоения изделия, и ввиду необходимости повышения производительности труда за счет освоения продукции, и повышения квалификации рабочих. Но, не взирая на все разъяснения, у некоторых рабочих оставались нарекания. Вразумило их только то, что готовилось очередное снижение розничных цен, как венец снижения себестоимости и повышения производительности труда. И слова:

– Если вы хотите снижения цен, то нужно и повышать производительность труда, их полностью успокоило. И они с возгласом:

– Да конечно хотим. И заработок наш нисколько не упадет, просто нужно поменьше перекуров и немного оснащения. Вот и вся проблема.

– И, удовлетворенные, они приступили к работе. Ситуация в промышленности стабилизировалась и уже на новых расценках рабочие перевыполняли нормы выработки, изготовив ряд станочных приспособлений. Так система продвигала вперед рационализацию производства. И никаких силовых решений к рабочему классу не применялось.

Справа налево: Моисеенко Н.П., Соловьев – зав. отд. Кузмин А.Н., Брежнев На совещании работников промышленности. Запорожье, 1947 г.

Наше ожидание подтвердилось, но приехал не кто-либо из второразрядных экономистов, а сам Вознесенский Н.А. – член политбюро ЦК ВКП (б), председатель Госплана, один из ведущих экономистов того времени. И вообще человек довольно близкий к товарищу Сталину, часто стоявший на трибунах рядом с ним, в тот период.

Готовясь к встрече с ним, пришлось ещё раз просмотреть его брошюру: «Пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946–1950 гг.», чтобы освежить в памяти основные идеи Николая Алексеевича и не вызвать нареканий Леонида Ильича за плохую подготовку. Тем более, мы знали, что эта брошюра была просмотрена и, в какой-то степени, отредактирована товарищем Сталиным. И Отец вспоминал свои теоретические впечатления.

– Я рассказал Леониду Ильичу о своих впечатлениях от этой работы. В ней развивались основные идеи товарища Вознесенского, высказанные им на, не так давно прошедшей, сессии Верховного совета СССР, где он заострял внимание на действии таких экономических рычагов как цена, деньги, кредит, прибыль, премия. Но все эти понятия и определения широко использовались нами в промышленности и какого-то нового особенного звучания не имели. Я преподнес все свои соображения по этому вопросу Леониду Ильичу, – вспоминал Отец.

– Но Леонид Ильич остался, не удовлетворен этими, довольно известными в тот период, вопросами, и порекомендовал покопаться в его ранних работах. И мне повезло, я нашел одну из его ранних работ, опубликованных в журнале «Большевик» ещё в 1931 году. Эта статья называлась: «К вопросу об экономике социализма». В этой статье он особенно заострял внимание на диспропорциях в развитии народного хозяйства СССР и говорил о том, что это одно из главных орудий вредителей и различных оппозиционных групп, существовавших в партии в тот период. И тут Леонид Ильич откликнулся.

– У нас, конечно, вредителей нет, но на этот вопрос, стоит обратить внимание. Диспропорции, сами по себе, могут принести большой вред народному хозяйству. Ну а если их используют враги или недоброжелатели, то это настоящий динамит, – говорил Леонид Ильич ещё в те годы восстановительного периода.

Стоило уже в период перестройки и реформ, упустить этот вопрос из виду, как этот динамит и рванул. Его использовали перестройщики всех мастей и оттенков, для того чтобы доказать неспособность социализма решать возникшие проблемы и создать проблему пустых полок.

Сами их создали и пофарисейски начали о них кричать: «Вот видите пустые полки».

Правда, это было гораздо позже. А тогда они теоретически предвидели возможность такого развития событий, в ожидании приезда высоких гостей. И Отец вспоминал.

– Наконец, мы дождались приезда Вознесенского Н.А. и поняли, что наше волнение и подготовка к его приезду были не напрасны.

Решительно шагая по территории завода вместе с хозяйственниками, директорами стройки и завода, Николай Алексеевич увлекал за собой Л.И. Брежнева и всех сопровождающих товарищей. Мы шли с товарищем Л.Г. Мельниковым, секретарем ЦК КП (б) У – широколицым, коренастым человеком, в его неизменном сером костюме и серой широковерхой фуражке. Шли вслед за ними, беседуя с заместителем министра тяжелого машиностроения товарищем Яковлевым В.И. о ходе изготовления недостающего оборудования. Одновременно мы прислушивались к словам Вознесенского. Он говорил:

Член политбюро ЦК ВКП (б), Председатель Госплана СССР перед докладом правительству о ходе восстановления металлургического завода «Запорожсталь» посетил этот завод. В первом ряду слева направо: Первый секретарь Запорожского Обкома КП (б) У Л.И. Брежнев, директор завода «Запорожсталь» А.Н. Кузьмин, председатель Госплана СССР Вознесенский, управляющий трестом «Запорожстрой» В.Э. Дымчин. Во втором ряду слева направо: секретарь Запорожского горкома КП (б) У Н.П. Моисеенко, секретарь ЦК КП (б) У Л.Г. Мельников и главный прокатчик завода АЛ. Боборыкин.

– В планировании выпуска всех комплектующих изделий и их поставок не должно быть сбоев, а такая тщательность нужна для обеспечения их четкости. Николай Алексеевич был высокообразованным человеком, окончившим два института и опубликовавшим ряд работ по теории экономического планирования. В особенности, он уделял внимание ликвидации диспропорций в развитии народного хозяйства и необходимости наличия производственных резервов для осуществления этой идеи на практике. Леонид Ильич свободно вел с ним эту беседу, будучи уже полностью подготовленным по экономическим вопросам, проблемам планирования и проблемам снижения себестоимости.

В унисон этому, как только Вознесенский умолк, рассматривая очередной объект, Л.Г. Мельников поинтересовался у меня деятельностью Л.И. Брежнева, мнением руководителей и рабочего класса, да и вообще народа о нем. Мне уже тогда стало понятно, что идет обычная работа по подбору кадров на выдвижение. В грамотных руководящих кадрах, в тот послевоенный период, остро нуждалась страна. Кстати тогда он интересовался и А.П. Кириленко. Все эти вопросы шли; как бы невзначай, между делом. И мы тут же вернулись в разговоре к идеям, которые выдвигал товарищ Вознесенский.

– Эти идеи были близки нам, и мы были знакомы с ними ещё в предвоенный период, когда планировалось перемещение промышленности на Восток и, в особенности, в период реализации этих идей в начале войны. Но говорить, что Вознесенский Н.А, являлся творцом этой военно-экономической эпопеи, как считают некоторые, наверное, нельзя, поскольку главное в тот военный период было не спланировать это перемещение, а осуществить его под огнем противника.

Этим перемещением и руководил Государственный Комитет Обороны, и конечно, не без участия самого И.В. Сталина. А все планы быстро менялись, в зависимости от боевой обстановки и действий противника. Конечно, и роль планирования, и роль самого Вознесенского Н.А. возросла с 1943 года, когда он стал членом комитета по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от немецкой оккупации. И осуществление планов стало возможным в соответствии с их предначертаниями, поскольку изменилась стратегическая обстановка на фронте и произошел коренной перелом в войне в нашу пользу. Он старался осуществить свои плановые и управленческие идеи на такой крупной Всесоюзной стройке, какой было восстановление завода «Запорожсталь» и всего Запорожского комплекса заводов.

Свою борьбу с диспропорциями в народном хозяйстве он видел не только в тщательности планирования, но и в проверке выполнения плановых заданий на местах, для чего на стройке часто находился представитель Госплана. И корректировка отдельных звеньев плана шла по мере изменения ситуации. Эта корректировка, в основном, шла в направлении увеличения плановых заданий.

Его вклад в планирование восстановления разрушенного войной народного хозяйства был существен, а тщательность его составления определялась детальным изучением обстановки на месте.

Пользуясь его приездом, мы не только выслушивали довольно резкие и волевые суждения и требования на такую тему, как отсутствие стального листа, нарушающего все пропорции развития народного хозяйства, но и выдвигали требования, которые шли потоком; от несвоевременной поставки отдельных агрегатов, до отсутствия подшипников и прочей комплектации, с которыми мы сталкивались ежедневно.

– Он все наши требования и предложения тщательно фиксировал, и допоздна работал над их изучением и обработкой. А работал он с полной самоотдачей. Вознесенский и в дальнейшем, уже после завершения восстановления завода «Запорожсталь», памятуя налаженные отношения, помогал в вопросах завершения пятилетки восстановления народного хозяйства.

Нарастание внимания к нашим проблемам, увеличение поставок продовольствия и строительных материалов, вызвало не только всплеск трудовой активности народа, а и рост преступности в городе и его окрестностях, куда стекались преступные элементы из всей округи, оставшиеся после отступления немецких войск.

Нужно сказать, что определенная часть населения была деморализована и деклассированна немецкими оккупантами. И этот фактор нужно было предусмотреть и преодолеть. Да и немцы оставляли свою агентуру, на длительное залегание, в надежде ещё вернуться. Много оставалось работников полиции, агентов гестапо и прочих пособников оккупационного режима. Сначала они разбежались по дальним углам области, а после поражения Германии и начала хозяйственной активности Советской власти, стали стекаться в крупные города и заниматься бандитизмом. И при встречах с рабочими, которые в тот период были почти регулярными, мы постоянно слышали:

– Мы понимаем все трудности страны и откликнемся на них с полным вниманием! Полной отдачей! Но вы посмотрите, как в городе растет преступность. Страшно с зарплатой идти домой, того и гляди убьют.

– Смотрите, как дерзко действует банда «Коли Ковалевского», а как свирепствует «Женя-Глист», работают почище московской банды – «Черной кошки».

Мы, конечно, укрепляли органы милиции фронтовиками, демобилизованными из Армии, фронтовыми разведчиками, но этих мер было недостаточно. Нужно было продумать всю систему борьбы с преступностью и увязать её с соседними областями на Украине, в особенности с Одесской областью, дабы предотвратить перелив преступного элемента с одной области в другую.

На бюро обкома партии, при распределении обязанностей, Леонид Ильич вопросы работы всей системы правоохранительных органов взял на себя. И он понимал, что необходима массированная антибандитская операция, и добивался разрешения на её проведение.

Банды действовали изощрено, убивали сторожей, ликвидировали и запугивали свидетелей и обычное судопроизводство захлебывалось. Нужно было решать вопрос агентурными методами, благо таких профессиональных людей среди бывших фронтовых разведчиков, было достаточно.

Изощренные грабежи магазинов, когда банды проникали через крышу, через стены соседних домов и вывозили товары не оставляя следов, начали резко идти на убыль, как только началась агентурная работа в их среде. Агентура, внедренная в эти банды, давала такую информацию, которая позволяла брать воров и убийц с поличным. Город быстро и надежно, на долгие годы, избавился от такой опасной и парализующей волю людей преступности. Все эти операции против наглой и опасной уголовщины, носили секретный характер, и в этот период Леонид Ильич часто работал ночами. Правда, и график работы остальных партийных работников был такой же.

В это время работали как И.В. Сталин, к девяти нужно быть на работе, к десяти он мог звонить, и работали до часу ночи, когда гасло окно в его Кремлёвском кабинете. Кроме того, всю ночь дежурил один из руководящих работников. Он работал по обеспечению утренней смены на заводах и был на связи с центром, который продолжал работу, конечно, не такую интенсивную как днем, а в тон размеренному и продуманному ночному ритму Иосифа Виссарионовича.

Однажды ночью, отец приходит очень взволнованный и говорит о звонке И.В. Сталина, который сказал:

– Вы должны помнить важность восстановления завода «Запорожсталь» и получения стального листа. Сейчас этот вопрос выходит на первое место, в сложившейся международной обстановке. – И добавил. – Вас будут слушать на ЦК ВКП (б).

Конечно, сразу звонки, сразу подготовительные работы. Старались не терять ни минуты. Какая громадная разница с теперешним временем. Страна разваливается, а президент продолжает краснобайствовать, как актер на сцене провинциального театра, участвующий в бесконечной предвыборной кампании. Трудно даже подумать, что такая же реклама, такое же культивирование, как у современного руководства страны, могло быть у товарища Сталина. Несколько портретов на весь разрушенный город, да один два снимка в газетах, за весь период восстановления.

Но нас всех, почему-то, тянуло к товарищу Сталину, и мы, не только взрослые, а и даже школьники, бежали домой, чтобы послушать его пятнадцатиминутное выступление по радио. А для нас, подростков, ещё совсем детей, он был овеян славой победителя, ещё не замутненной антисталинской пропагандой, легендарного – почти сказочного героя, образ которого без всякой агитации сложился в детском подсознании, за период войны. И как бы в последующем этого многим ни хотелось, но так это было, и слов из песни не выкинешь.

В руководстве шли споры, кого посылать в Москву. Но уже начала складываться тенденция слушания данного вопроса. Слушания велись на уровне секретаря горкома и парторга строительного треста. Кроме того, все знали, что И.В. Сталин не любит пустого представительства и требует тонкого знания дела. Поэтому решили, что поедут наиболее компетентные люди, давно и профессионально занимающиеся восстановительными работами – Н.П. Моисеенко и И.В. Соболевский – секретарь парткома треста «Запорожстрой».

Это произошло уже несколько позже, после обсуждения их доклада на политбюро ЦК КП (б) У, таким образом, после Киева они были вызваны в Москву. Волнениям и тщательной подготовке, конечно, не было предела.

Понимая важность проблемы, и заслушав вопрос о состоянии партийной работы на стройке, ЦК ВКП (б) намеревался рассмотреть все аспекты обеспечения строительства.

На заседании Оргбюро ЦК ВКП (б) ожидали И.В. Сталина, но он в этот период болел. Пришлось ждать несколько дней в гостинице, готовясь к заседанию. Наконец работники аппарата объявили, что в связи с несколько затянувшейся болезнью Иосифа Виссарионовича, заседание Оргбюро будет вести секретарь ЦК ВКП (б) товарищ А.А. Жданов. Однако он тоже был занят. В то время проходило совещание министров иностранных дел Восточной Европы, и ожидание продлилось.

Для нас ситуация была неопределенной, не ясным оставалось кто будет заниматься нашим вопросом – товарищ Сталин И.В. или А.А. Жданов. И такая неопределенность сохранялась вплоть до начала заседания. Конечно, это ожидание вызывало томительное волнение, но позволяло фундаментально подготовиться к заседанию. Секретарь А.А. Жданова, участвующий в подготовке заседания, с которым мы неоднократно встречались в гостинице Москва, там же объявил:

– ЦК решил рассматривать вопрос без хозяйственных руководителей. Мы, конечно, вздрогнули, от такой навалившейся на нас ответственности, – нервно поеживаясь, словно это произошло вчера, – вспоминал Отец.

– Так что товарищи готовьтесь к заседанию серьёзно, время у вас есть, – продолжил секретарь, – и, вручив нам, переданные товарищем Ждановым в качестве подарка, открытки с видами Москвы и съездовские в, красном кожаном переплете блокноты для записей, торжественно, как победитель в битве под Аустерлицем, удалился.

Это решение вело к необходимости проработать и принять решения по всем вопросам, которые могли возникнуть, чтобы предстать на заседании в полном всеоружии, поскольку Иосиф Виссарионович, больше всего, не любил некомпетентности, а справиться у советников или хозяйственных руководителей уже не было возможности.

Жданов А.А. имел, в тот период, высокий авторитет в партии и слыл высококультурным человеком. К тому же надо не забывать, что он был довольно опытным работником, избранным в состав ЦК ещё в 1930 году. С 1934 года, он секретарь ЦК ВКП (б) и одновременно секретарь Ленинградского обкома партии. А с начала войны, уже в августе 1941 года, член Военного совета Ленинградского фронта. В особенности, его авторитет вырос после войны, когда он выстоял и смог организовать работу в блокадном Ленинграде. О нем говорили, как о будущем преемнике И.В. Сталина. С1944 года он работал секретарем ЦК ВКП (б) и занимался, в основном, идеологическими вопросами.

К сожалению, он рано умер. И ещё большее сожаление, и удивление вызывало, когда его старались опорочить в антикультовский период, обвиняя в каких-то репрессиях, когда мы помнили его выступление на мартовском пленуме ЦК 1937 года, где он говорил о развитии советской демократии и о подготовке партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР. И в памяти были ещё свежи его выступления на январском пленуме ЦК в 1938 году, где он как раз, защищал права членов партии от огульных обвинений и необоснованных исключений из партии. К тому же мы знали, что какого-то прямого отношения к силовым органам он не имел. Но шлейф этих обвинений, хотя и не доказанный, и вызывающий массу сомнений – остался, а уже позже дотянулся до периода перестройки и реформ.

Конечно, все эти сомнения возникли гораздо позже, а тогда мы продолжали контакты с секретарем товарища Жданова и усиленно готовились к заседанию Оргбюро ЦК.

Секретарь А.А. Жданова, всё тот же товарищ, в сапогах и галифе – тогдашней типизированной, послевоенной партийной униформе, сообщил, что заседание, наконец, состоится, и пригласил приехать в приемную. Пришлось подождать, пока товарищ Жданов решил ряд текущих вопросов. Наконец секретарь пригласил нас войти, – напрягая память и вспоминая малейшие детали, говорил Отец.

– Кабинет А.А. Жданова поразил своей скромностью и простотой. Однотонные краски подчеркивали деловитость хозяина кабинета. Никаких завитушек и трафаретов, модных в то время. Все сели за длинный стол, покрытый зеленым сукном. На заседании присутствовало около 20 человек. В конце стола сидел А.А. Жданов Его черные волосы, с резко выделяющейся сединой у висков и короткие усы, подчеркивали бледность лица.

Жданов умело вел заседание оргбюро, интересовался всеми подробностями вопроса, чувствовалась его высокая культура. В процессе заседания он часто поднимался, задавал вопросы, делал замечания, вносил предложения, спрашивал мнение членов оргбюро; секретаря ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецова, секретаря ЦК и Московского горкома партии Г.М. Попова, М.Ф. Шкирятова.

Именно Шкирятов М.Ф. занимал, в то время, значительную должность, связанную с контрольными функциями – председателя Комиссии партийного контроля ЦК ВКП (б). Включал Жданов в беседу и других присутствующих товарищей, интересуясь мнением возможно большего количества специалистов.

– Сталин появился один раз. Он был бледен, сутулился, сказывалось напряжение всех военных лет. Но в эти годы он не менял стиля своей работы, работал много и напряженно. Мы услышали спокойный, глуховатый голос И.В. Сталина, он сказал несколько фраз Жданову по тактике решения нашего вопроса и удалился покашливая.

Первым выступил, с результатами двухнедельной проверки, инспектор ЦК товарищ Шамберг М.А. Он вел проверку состояния дел в Запорожье, ещё до заседания ЦК, докладывал вопрос предварительно и выступал в прессе по нашим делам. В связи с этим, его выступление было кратким информационным, посвященным состоянию дела. За ним выступили наши представители. А уже за ними, министры – Юдин П.А., Тевосян И.Ф., Казаков Н.С., кстати, много вопросов было именно к Казакову, поскольку он отвечал за поставки оборудования на «Запорожсталь», как министр тяжелого машиностроения СССР.

И, наконец, слово дали товарищу Щкирятову М.Ф., занимавшемуся контролем действий всех участников заседания, конечно, именно в этом вопросе, вопросе получения тонкого стального листа. – С какой-то суровой решительностью в глазах вспоминал Отец, вызванной тем, что этот материал, ни как, не шел в печать. То Жданов не нравился кому-то, то Сталин кому-то не импонировал, а пробелы истории заполнялись мифологизированными историческими рассказами, да и просто небылицами.

Проанализировав все эти выступления, секретарь ЦК ВКП (б) Кузнецов Алексей Александрович, сосредоточил критику на недостатках партийной работы парткома строительного треста. Критиковались все аспекты партийной работы, начиная с проведения пропагандистской деятельности и кончая бытовым устройством и питанием рабочих. Такой веселый и жизнерадостный, доброжелательный по своей натуре человек, как Кузнецов сегодня был суров и неумолим. В этот период, товарищ Кузнецов А.А., выполнял ряд обязанностей, которые ранее выполнял Маленков Г.М., который временно находился в Узбекистане.

Некоторые историки, извлекая из этого занимательный сюжет, весь ход событий представляли в виде бесконечной цепи интриг. Считали, что это назначение связано с желанием т. Жданова окружить себя своими людьми, но скорей всего это был естественный ход послевоенной кадровой политики выдвижения людей, отличившихся во время войны, выходцев из рабоче-крестьянских низов, так называемых народных самородков, каким и был Алексей Александрович.

И определенную роль, в его выдвижении сыграл тот факт, что сам Иосиф Виссарионович, в период критического состояния дел во время войны, в блокадном Ленинграде, направил ему записку, написанную красным карандашом, что он иногда делал в экстренных случаях. Эта записка говорила о том, что на него возлагается большая надежда и его усилия родина не забудет. Правда, это было в тот период, когда товарищ Жданов болел, и все-таки, общий вопрос организации обороны Ленинграда, Сталин, по-прежнему, возлагал на Жданова А.А. Но роль Кузнецова уже тогда возросла, и это явилось причиной его послевоенного выдвижения. Правда, секретарем Ленинградской партийной организации по рекомендации Жданова, и при согласии самого Сталина, он стал ещё перед войной.

И, что нам было особенно близко – это то, что он с самого начала войны возглавлял в городе все оборонные работы вплоть до создания народного ополчения и не отходил от этих задач даже когда стал членом Военного Совета Ленинградского фронта.

Уже тогда он был введен в состав Оргбюро ЦК, которое в то время выполняло функцию одного из главных органов партии и, Алексей Александровичу, кроме своих секретарских обязанностей приходилось выполнять и функции, связанные с нашей работой. В крайнем случае, тогда говорили, что Иосиф Виссарионович его ценит и даже питает к нему некоторую слабость. А дальше вопрос шел, как в обычной кадровой работе. – Вспоминая рассказы Отца, листаю пожелтевшие его записи и нахожу:

– В своём выступлении, я попытался смягчить удар критики, наносимой по парткому строительного треста, мотивируя это тем, что дальнейшее, более детальное усиление контроля, и принятие решений партийными органами, может привести к подмене хозяйственных руководителей. Кроме того, я говорил о значительной работе, проделанной за весь восстановительный период. Однако это вызвало у товарища Жданова резкое недовольство, лицо его стало суровым. Товарищ Жданов, а затем и Кузнецов А.А. резко критиковали нас за попытку смягчить критику. Они говорили:

– Это ещё раз подтверждает наличие самоуспокоенности, прежде всего у вас – у партийных работников, у которых должна быть нетерпимость к недостаткам, отсутствию должного контроля, требовательности и помощи в деятельности хозяйственных органов. Дело дошло до того, что нас начали обвинять в непонимании особого значения задачи быстрейшего восстановления завода «Запорожсталь».

– Мне пришлось признать, что мы упустили крупные недостатки в работе парткома стройки и не мобилизовали коллектив строителей на преодоление трудностей, а также слабо контролировали хозяйственную деятельность.

– Я добавил ещё ряд недостатков, которые при проверке были не выявлены комиссией. Такие, как недостатки в расстановке кадров, формализм в партийной учебе, отсутствие внимания к вопросу улучшения бытовых и материальных условий жизни рабочих, в особенности, их питания в столовых, и ряд других вопросов.

– Лицо А.А. Жданова просветлело, А.А. Кузнецов заулыбался. Всем стало ясно, что с парткомом стройки вопрос решен, и Оргбюро перешло к вопросам организации поставок, обеспечению стройки людьми и техникой. И далее Отец вспоминал:

– В своей реплике товарищ Жданов тоже говорил о парткоме стройки, но критика его была направлена на исправление недостатков. Он говорил:

– Стройка получит всё: людей, технику, материалы, дополнительные продовольственные фонды.

– Дальнейший ход обсуждения касался этих вопросов и порядка их реализации. Выступали, один за другим, товарищи, участвующие в заседании и довольно монотонно, в деловом виде докладывали свои предложения и принятые ими меры. Революционный порыв заседания и эмоциональный импульс, данный в его начале, стали затухать, и ход заседания стал переходить в обычную канцелярскую рутину. Но ближе к концу заседания дело в свои руки опять взял товарищ Жданов.

Он начал свой разговор в низком повествовательном тоне, всё время, поднимая накал своей речи. Его выступление длилось 30–40 минут. Он говорил как пламенный оратор – ярко, страстно, используя стиль митинговой речи, пытался придать заседанию эмоциональный характер, поскольку знал, что его речь станет прообразом всех будущих событий этого строительства. Немого передохнув, он воскликнул:

– Центральный комитет, товарищ Сталин, испытывает серьёзное беспокойство из-за недопустимо медленных темпов восстановления завода «Запорожсталь». Мы должны перевести эту задачу в более важное русло и поставить её как задачу первостепенной государственной важности.

Жданов рассуждал, убеждал, говорил о важности для страны производства холоднокатаного листа, выражал большое беспокойство за дело восстановления. Он старался, на нашем опыте, сделать образец послевоенного восстановления всего народного хозяйства Советского Союза, придав ему идеологическое звучание. – Он говорил, что были приглашены не хозяйственные, а партийные руководители потому, что ЦК считает:

– Выполнение поставленной задачи, в невиданно короткие сроки, сможет обеспечить только партийная организация. От того, как она мобилизует и сплотит многотысячный отряд строителей на выполнение сложного и огромного объёма работ, будет зависеть всё. ЦК надеется на областную, городскую и первичные партийные организации стройки и завода.

– Он говорил ещё раз о том, что ЦК ВКП (б), товарищ Сталин И.В. испытывает серьёзное беспокойство из-за недопустимо медленных темпов восстановления завода «Запорожсталь», и считает эту стройку – первостепенной, наиболее важной стройкой, имеющей принципиальный образцовый характер. Стройкой, государственной важности!

– В конце заседания товарищ Жданов поручил нам передать каждому рабочему, что ЦК ВКП (б) обращается к ним с призывом приложить все силы, энергию и умение на окончание восстановления завода «Запорожсталь», в установленные правительством сроки и дать стране, в сентябре этого года, тонкий холоднокатаный лист.

Уже в частной беседе товарищ Жданов заострил наше внимание на том, что в этом вопросе не должно быть затягивания сроков, поскольку отсутствие холоднокатаного листа не позволяет стране стать на собственные ноги и создаёт угрозу обороноспособности нашего государства.

Наклонившись вперед. Проникновенно, с придыханием, он перешел почти на речитатив:

– Вам нужно разъяснить каждому коммунисту, каждому рабочему, каждому инженерно – техническому работнику, что от быстрейшего восстановления производства тонкого холоднокатаного листа, зависит судьба дальнейшего развития всей автомобильной промышленности СССР. Тем более что завод «Запорожсталь» должен стать основной базой отечественного производства листового металла и должен сыграть решающую роль в освобождении страны от импортной зависимости.

– Затяжка в этом вопросе, – отмечал товарищ Жданов, – не дает, как я уже говорил, решить поставленные страной задачи. И далее, разобрав вопросы особой значимости, товарищ Жданов переходит к вопросу партийно-политического обеспечения, решения всех хозяйственных вопросов.

– К партийной работе на «Запорожстали» мы предъявляем повышенные требования. Дело партийной работы «Запорожстроя» – это дело наше, дело нашей партии. – С пафосом произносит он, заканчивая своё выступление.

В пожелтевших от времени записях Отца, того периода, нахожу мысли товарища Жданова, несколько удивившие меня высказывания о важности единства и сплоченности в партии, высказанные в тот период, когда единство партии казалось незыблемым. Товарищ Жданов говорил о том, что в своей работе «Шаг вперед – два шага назад», В.И. Ленин подчеркивал, что нужна сплоченная, боевая партийная организация, чем она сплоченней, тем шире размах нашей политической работы.

Каково же значение этих мыслей сейчас, в период раздробленности коммунистического движения, если тогда товарищ Жданов, а перед этим и товарищ Сталин, уделяли этому такое внимание?!

– Тогда я поддержал мнение А. А. Жданова, – вспоминал Отец, – и пропагандировал его после приезда в Запорожье, во всех партийных организациях, при каждой представившейся возможности. А в беседе с ним мы говорили:

– Жизнь это всегда подтверждает, что чем сплоченней, чем дисциплинированнее партийная организация, тем больше коммунистов привлекается к активной политической работе, тем больше влияет партийная организация на хозяйственные дела. И там же мы говорим, что расстановка партийных кадров не совсем верна, ещё мало коммунистов работает непосредственно на производственных участках, и ещё низка роль партгрупп на производстве.

– Прощаясь с нами, товарищ Жданов пожелал нам успехов в работе и поручил секретарю подарить нам фотографии портрета И.В. Сталина в маршальской форме, с медалью «Серп, и Молот», полученной им ещё до войны, и орденом «Победы», который был утвержден ещё в 1943 году. Это был фотопортрет, работы Б. Карпова – 44 года, который отец хранил всю жизнь.

– С этим мы распрощались и отбыли домой, – констатировал Отец, переходя к анализу пережитых событий.

– Уезжая из Москвы, проанализировав все события последнего времени, мы поняли, что Иосиф Виссарионович видит залог успеха – в объединении идеи возрождения мощной державы, имеющей самодостаточное народное хозяйство, с идеей славянского единства, выраженной в создании блока Восточнославянских государств, который активно создавался в то время. И всё это должно приобрести мощные очертания на базе борьбы за социальную справедливость и социализм. И мы должны были довести это до сознания каждого рабочего, что надежный мир, величие страны и благополучие народа могут быть достигнуты только на этой основе. Мы поняли, что это и есть основной постулат политики Сталина в концентрированном виде, на том временном отрезке, на котором происходили события, активными участниками которых мы были.

– После нашего приезда из Москвы Леонид Ильич Брежнев неоднократно освещал недостатки обкома партии, и свои лично, и призывал всех критично подойти к своей работе. Критическое отношение к себе нужно для успешного завершения поставленной задачи, – зачастую повторял он на всех общественных мероприятиях.

Все сказанные мысли А.А. Жданова и других участников заседания, предложения, внесенные нами, легли в основу постановления ЦК ВКП (б) от восьмого апреля 1947 года: «О работе парткома треста «Запорожстрой «. Там же были указаны конкретные меры, обеспечивающие все намеченные мероприятия. К тому же было принято постановление о завершении восстановления завода «Запорожсталь» к 7 ноября 1947 года. Оно подкреплялось постановлением СМ СССР от 16 марта – «О восстановлении завода Запорожсталь». Главный смысл и основное содержание которых, было в повышении роли и значения партийных организаций стройки и завода, города и области.

С этой целью был проведен ряд мер, среди которых одной, наиболее важной мерой было то, что в апреле «Запорожсталь» объявляется всенародной, ударной стройкой. Отец особенно радовался тому, что на заседаниях в Москве удалось решить вопросы с обеспечением стройки продовольствием, жильём и комплектацией, что существенно обеспечивало принятые ударные темпы строительства.

На заседании, конечно, поднимался вопрос о самообеспечении на Украине, но там, же удалось объяснить, что сельское хозяйство и промышленность разрушены настолько, что такое самообеспечение невозможно ещё длительное время, кроме того, крымские суховеи и две засухи подряд несли эрозию почвы и губили урожай. И все понимали, что спасение может прийти только из России.

И оно пришло! Начали поступать вагоны с продовольствием, что позволяло организовать горячие обеды и подавать их на рабочие места. Это, в те тяжелые годы, сыграло не малую роль в повышении производительности труда. Люди видели заботу о них и работали самоотверженно, с энтузиазмом. Прибывали и вагоны с оборудованием и материалами, для обеспечения всего комплекса работ.

Невзирая на все наши трудности, мы не могли забыть о спорте. Увлеченность спортом, в особенности футболом, прорывалась сквозь все препятствия. И Леонид Ильич, конечно не без нашего участия и отчасти с нашей подачи, решает ускорить ремонт стадиона «Металлург», стоявшего разрушенным после оккупации, когда по нему прошлись немецкие огнемёты.

Тогда, городской командой, выступавшей на небольшом стадионе, была команда «Локомотив». Но обстановка требовала сосредоточить внимание на металлургии, а создание команды «Металлург» было созвучно этой задаче. И Отец вложил немало сил и энергии в восстановление этого стадиона. И не только его, а и всей прилегающей инфраструктуры, в особенности библиотеки имени «Горького».

И вот, наконец, первый матч с командой Ужгородской «Спартак». Матч, конечно, был дружеский, до встреч на первенство дело ещё не дошло. Стадион ещё полностью не восстановлен, везде видны следы строительных работ, но небольшая центральная ложа уже готова и там нас ожидает Леонид Ильич. Он был в черном плаще, черной вельветовой шляпе и задумчиво смотрел на зеленное поле стадиона в сопровождении своего порученца.

Отец внизу осматривал ремонт трибун, а я лихо перепрыгивал по сожженным скамейкам, стараясь забраться повыше, на край трибун и сверху взглянуть на всю панораму стройки. Леонид Ильич взмахом шляпы позвал нас к себе. Усадил рядом и заговорил хрипловатым голосом. Казалось, у него возникают затруднения при разговоре, сказывались последствия новороссийской контузии. Напоминания Отца о Новороссийске, вызвали у него неприятные ощущения. В тот период о боях в Новороссийске он никому не рассказывал, хотя о других эпизодах военных лет говорил охотно. Последствия контузии были ещё свежи и вызывали у него напряженность в разговоре, но он её преодолел и заговорил.

– Николай ты сегодня прекрасно выглядишь, настоящий глава города.

Отец, к этому дню, надел свой серый костюм, яркий галстук и действительно выглядел представительно. – И Леонид Ильич продолжал.

– Вот, как представитель власти и сходи к футболистам. Сейчас настроение в народе антибандеровское, даже можно сказать ожесточенное и как бы это не сказалось на игре со «Спартаком», западенцы ведь. Предупреди наших футболистов, чтобы без грубостей. Нам нужно налаживать отношения с Западной Украиной, преодолевать бандеровщину. Хотя и у меня их бандитские действия оставили, мягко говоря, неприятный осадок. Ведь мне пришлось воевать в тех местах.

– Да, кстати, – продолжал он. – Как там расследование по покушениям 44–46 годов, как там бандеровский след.

Отец вспомнил эти неприятные для него минуты и ответил:

– Задержанный террорист всё изображает сумасшедшего.

– Ну и пусть изображает сумасшедшего, чем будет бандеровцем, – говорил Леонид Ильич. Нам надо налаживать взаимоотношения с Западной Украиной и этим следом лучше не бравировать. В народе и так много ненависти. Может быть, впоследствии, это умалчивание бандеровской террористической деятельности и привело к возрождению этих настроений в Западной Украине, уже в период перестройки и реформ. А тогда конечно, когда эта деятельность, как отрицательное явление, была настолько очевидна, что какое-то умолчание могло способствовать стабилизации обстановки.

Отец поднялся и ушел в раздевалку. Вернулся он радостно возбужденный. Военный оркестр уже играл футбольный марш, команды выходили на разминку, и он стал рассказывать:

– Поговорил с обеими командами, убедил их, что теперь нам жить вместе и нужно налаживать дружеские взаимоотношения. Да и наши ребята заявили.

– Обыграем их тонко, без грубостей, за счет нашего технического мастерства.

Матч начался, и Леонид Ильич заторопился:

– Ты, Николай, оставайся, а у меня сегодня много дел с преступностью. Да и к пленуму, по результатам вашей поездки в Москву нужно готовиться. Так, что я поеду!

Тогда Леонид Ильич футбол любил, но как-то сдержано без особого азарта. Но дела есть дела!

И он сел в свой ЗИС, хлопнул дверцей и тихо, не привлекая внимания, уехал в обком партии.

А вскоре был проведен 11-й пленум горкома партии, – вспоминал Отец. Этот пленум был посвящен вопросам повышения производительности труда, и на нем Моисеенко Н.П. рассказал, как товарищ Жданов учил их опыту работы с хозяйственными руководителями и на примерах показал, где должна быть требовательность к ним, а где должна быть конкретная и деловая помощь. Дальше он поделился своими впечатлениями от беседы с товарищем Ждановым, которые оставили в его душе живые воспоминания работы государственных деятелей крупного масштаба, и рассказал о ходе заседания Оргбюро ЦК.

На этом пленуме присутствовал и участвовал в его проведении Леонид Ильич Брежнев, который в своем выступлении активно поддержал все решения Оргбюро и наметил пути реализации этих решений.

Партийная организация сосредоточила свою деятельность на создании обстановки четкости, требовательности, внедрения графика работ, боевой мобильности и коммунистической самодисциплины. Создавалась обстановка творчества, энтузиазма и патриотизма, свойственная первым пятилеткам и Великой Отечественной войне. Все это осуществлялось на собраниях, митингах, в личных беседах.

– Хорошо помню своё выступление на предпусковом митинге цеха «слябинг», на котором говорилось обо всех этих проблемах, – вспоминал Отец, беседуя с товарищами в юбилейный год окончания строительства.

Конечно, этот стиль работы создавался партией, И.В. Сталиным, партийной организацией города, действовавшей с первых дней освобождения. Леонид Ильич Брежнев поддерживал этот стиль руководства. На общестроительном партийном собрании строительного треста, в июне 1947 года, Л.И. Брежнев говорил:

– «Запорожсталь» восстанавливает вся страна. Трудящиеся города поднялись на помощь стройке, их поддерживают колхозники области. Они решили, даже в горячую пору сева, послать на стройку своих людей. Это великое, патриотическое движение нашего народа, понимающего, как необходим стране Запорожский стальной лист.

Прямо на стройке, в гуще дел, находился кабинет Л.И. Брежнева, который стал своего рода штабом восстановительных работ, в котором дежурили партийные руководители; и часто можно было видеть самого Л.И. Брежнева, решающего, со своим окружением, оперативные вопросы строительства. Сюда же неоднократно прибывали министры союзных министерств.

Л.И. Брежнев, вместе с управляющим треста «Запорожстрой» Дымшицем В.Э. и министром строительства тяжелой индустрии Юдиным П.А., при осмотре возведенных конструкций, всем своим видом показывают, как они довольны ходом восстановительных работ, – вспоминал Отец, показывая мне одну из фотографий своего архива.

– И это удовлетворение возникло, по существу, как подтверждение правильности принятой нами практики работ, – говорил он.

– Кстати оба эти министра были награждены орденами «Ленина» за восстановление завода «Запорожсталь».

– А нами была принята практика организации работ, отработанная на монтаже второй турбины и генераторе Днепрогэс. Эти работы шли параллельно с работами на «Запорожстали», и им придавалась партийно-политическая составляющая, о которой говорил товарищ Сталин И.В. А именно:

– Практика восстановления атмосферы строительства Днепрогэс в первых пятилетках.

Эта практика заключалась в том, что на наиболее ответственные участки направлялись коммунисты, способные обеспечить высокие темпы работ. Эти люди сами обеспечивали выработку норм на 200 % и более, и имели моральное право требовать таких же темпов работ от остальных. Эта практика на «Запорожстали» имела тот же характер, но ещё большие масштабы. – Вспоминал Отец, отвечая на мой вопрос:

– А, насколько Леонид Ильич, ориентировался во всех этих довольно сложных делах? Насколько он был грамотен, для решения поставленных задач, или он старался спрятаться за стереотипную партийную фразу? И тогда Отец мне отвечал:

– В те годы этот вопрос даже не возникал. Весь ход работ шел естественным образом. В тех высоких темпах решения сложных задач, некомпетентность человека проявилась бы сразу, и он бы явно не справился с порученным делом, чего за Леонидом Ильичом не наблюдалось.

С этим вопросом грамотности Леонида Ильича, как руководителя, мне пришлось столкнуться гораздо позже, после ряда публикаций уже перестроечного характера, которые умаляли его достоинства, как только могли. И я, еще раз анализирую тетради записей Отца, периода 1947 года. И нахожу одну из любопытнейших бесед Леонида Ильича на одном из партхозактивов, уже после всех бесед с товарищем Ждановым А.А.

Брежнев Л.И., беседуя с хозяйственными руководителями, ведущими строительство завода «Запорожсталь», довольно в свободной форме рассказывает о своих впечатлениях, анализируя ход строительства. Он говорит:

– Я там бываю в вечерних и ночных сменах и везде требую соблюдения графика. График является основным звеном выполнения плана, и я требую ответственности руководителей к самим себе и к этому графику. На стройке более половины людей работает по прогрессивной системе оплаты труда. Это не малый фактор повышения производительности. Некоторые квалифицированные рабочие, даже ночью, не уходят домой со стройки. Прогрессивная система оплаты труда сыграла существенную роль. Из этого пусть сделают вывод руководители других предприятий страны.

И, в связи с этим, Отец констатировал, что Леонид Ильич предлагал другим руководителям промышленных предприятий побывать на стройке и понять, почему выработка на одного рабочего, и увеличение объемов сданных работ повысились почти в два раза. И далее смотрю в записях:

– Леонид Ильич требовал, чтобы хозяйственные руководители ходили к рабочим, выступали перед ними, говорили с ними по настоящему, непосредственно в цеху, а не только на собрании. Тогда мы узнаем собственные недостатки и недостатки своих подчиненных. Ни область, ни горком партии не может отказать им в помощи, мы для этого и существуем и мы, партийные работники, обязаны оказывать им всемерную помощь.

Эти слова показывают широту государственного и экономического мышления Леонида Ильича и полностью снимают все наветы последующих лет.

Другой вопрос в том, что в 60-е годы экономического развития страны, эта прогрессивная система оплаты труда, которая требовала от центрального руководства интенсивной работы по организации производства, а не спонтанных эмоциональных всплесков, была постепенно сведена на нет. Она была заменена относительно равномерной системой оплаты труда рабочих. А Леонид Ильич, придя к власти, не уделил должного внимания последствиям такого выравнивания. Правда, за это, как он считал, в политбюро отвечали другие люди, что необходимо учитывать в условиях коллегиальной системы руководства.

Но этот анализ был гораздо позже. А тогда нужно было приступать не только к широкому использованию экономических факторов, а и дополнять их политическими мероприятиями.

На всех гигантских просторах стройки было создано более семидесяти партийных организаций. Во всех этих организациях, участвующих в строительстве, проводилось ежедневное подведение итогов работы. На щитах вывешивались имена передовиков и требования к руководству. В бригады понесли яркое слово 920 агитаторов. Проводились производственные собрания, на которых обсуждались принятые обязательства.

– А поскольку, на строительстве было много молодежи, я предложил Леониду Ильичу выдвинуть на работу в качестве секретаря горкома комсомола товарища Всеволожского М.Н., энергичного напористого комсомольского работника, – мечтательно закрыв глаза, вспоминал Отец.

– Всеволожского я знал ещё со времен войны. Он имел практический опыт создания атмосферы первых пятилеток. Этот опыт он получил, когда возглавлял комсомольскую организацию на Днепрострое. Кстати, там он и был награжден орденом «Знак почета». Леонид Ильич, не долго думая, поддержал это предложение – в таких вопросах он мне доверял.

– Людей я знал, конечно, хорошо как коренной запорожец, и Леонид Ильич часто советовался со мной по кадровым вопросам. И мы тогда не ошиблись. Михаил Николаевич, впоследствии, стал одним из вдумчивых и грамотных первых секретарей обкома.

– Мы старались привлечь к обсуждению всех наших проблем, как можно больше активных товарищей, в особенности, молодежных руководителей. В ходе этих обсуждений у запорожстроевцев родилась идея: ввести в эксплуатацию доменную печь № 3 в июле, цех тонкого листа в августе, цех холодного проката в сентябре. Мы прекрасно понимали, что по темпам роста промышленной продукции и производительности труда мы намного опередим общесоюзные темпы роста, поставим рекорд в мировой практике введения в строй промышленных мощностей и сделаем нашу стройку образцом для будущих поколений. Конечно, внутреннее волнение не покидало нас. Но, как обычно в таких делах, отступление уже было невозможно и надо было идти только вперед.

Горком партии, совместно с областным комитетом, отбирает и посылает на строительство, для улучшения партийной и производственной работы, 400 коммунистов и 200 комсомольцев. Создаются агитационные бригады, которые ведут активную работу с использованием киноустановок, распространяют коммунистические книги, создают атмосферу поиска, инициативы, творческого отношения к делу.

В организации масс, в личном примере коммунистов и комсомольцев, был ключ достигнутых успехов. – И не раз Отец говорил, вспоминая успехи и трудности той поры:

– Определенные трудности вызывало то, что сроки пуска второй турбины Днепрогэса были близки к срокам пуска объектов «Запорожстали». Турбина должна быть смонтирована уже в октябре, а в декабре она должна дать промышленный ток. Всё это хорошо согласовывалось с теорией Вознесенского Н.А. – пропорционального развития экономики, но вызывало определенные сложности в одновременной реализации двух поставленных задач.

Положение спасало то, что все подготовительные работы на Днепрогэсе были осуществлены заранее, а монтаж вели квалифицированные бригады, соревнование между которыми шло полным ходом. Конечно, существовали и технические неполадки, ведущие к большой потере вспомогательного времени.

С целью сокращения нормы времени на весь цикл работ, в бетоне, где шел непосредственный монтаж турбины, с помощью перфомолотков выдалбливались ниши, куда помещался сам рабочий и его рабочий инструмент.

Трудности вызывала подгонка пятитонных листов спиральной камеры, между новыми листами и старыми, уцелевшими после взрыва. Но монтажники решили и эту проблему, соединяя листы за счет сварки, с предварительной зачисткой и подгонкой краёв листа. И бригады монтажников заработали на полную мощность. Начальник строительства, Ф.Г. Логинов, понимал, что последовательное введение в строй энергетических мощностей возможно только тогда, когда будут организованы одновременные монтажные работы на всех девяти турбинах. И он последовательно добивался этой цели, налаживая ритмичный ход работ на этих объектах.

Но этого оказалось недостаточно для бесперебойного хода строительства. Вода из верхнего бьефа плотины, так или иначе, поступала в аванкамеру турбин и далее в восстанавливаемую гидростанцию, что затрудняло ритмический ход работ по всему фронту.

Федор Григорьевич, вместе со своим главным инженером, вышел в обком партии с предложением о строительстве высотной земляной дамбы, чтобы отсечь поступление воды. По их подсчетам для реализации этой идеи было необходимо не менее 1000 рабочих, которых, конечно, со строительства заводского комплекса снять было нельзя. Во-первых, это были квалифицированные рабочие, а во-вторых, это сорвало бы ввод в строй металлургических мощностей, которые являлись первоочередной задачей. Однако Логинов продолжал настойчиво теребить обком партии, поскольку министерство такого количества людей просто выделить не могло.

Это несколько раздражало Леонида Ильича. Не сам факт таких требований, а довольно резкая и повелительная манера разговора у товарища Логинова, которой он, к сожалению, страдал и пользовался иногда без разбора, с кем и когда он бы не разговаривал. Иногда Леонид Ильич вспыхивал и говорил. – Николай Петрович объясни ты ему, чтобы он не говорил так, как будто мы у него на посылках. Но меры по реализации деловых предложений, Леонид Ильич, несмотря на это, все, же принимал.

И, наконец, выход был найден. Бюро обкома поручило эти работы П.С. Резнику, который занимался в обкоме партии, в тот период, сельским хозяйством. Он создал график, по которому колхозы области начали выделять людей для строительства дамбы, и ход работ на всем гидротехническом комплексе стабилизировался не в ущерб заводскому комплексу. И при этом, невзирая на некоторое недовольство сельского руководства, сами колхозники с охотой отнеслись к таким работам, тем более что это сулило им дополнительный заработок.

Сейчас много говорят, какой быть партии в 21-ом веке. Хотелось, чтобы партия использовала послевоенный опыт возрождения страны. Тогда ставка делалась на талантливых рабочих и вообще на талантливых людей. Всходила звезда бригадира монтажников И.А. Румянцева – почетного строителя, награжденного «Орденом Ленина», автора метода крупноблочного монтажа. Его последователя на Днепрострое, Евграфова А.Д., лауреата государственной премии М.И. Недужно – изобретателя телескопической стойки для подъёма тысячетонных конструкций, который в то время стал начальником монтажного управления. Стали известны и такие передовики производства, как бригадир монтажников Г.Н. Болтенко, обер-мастер такелажных работ Н. Чепига, бригадир штукатуров Татьяна Василенко и другие.

Отчетливо помню речь Румянцева И.А, когда мы с Леонидом Ильичом и другими партийными и хозяйственные руководителями, организаторами движения за повышение производительности труда, присутствовали на митинге, несущем в массы его слова, как раз после завершения пуска доменного цеха. Кадры, ковавшиеся в годы первых пятилеток, вообще отличались высоким профессиональным и моральным уровнем, может быть, не все из них обладали таким ярким дарованием как Румянцев И.А., но все они были преданы своему делу, делу партии, – поманив меня пальцем, и показывая фотографию выступления Румянцева, говорил Отец.

В центре: Румянцев И.А. Выступление на митинге. Запорожье, 1947 г.

К сожалению, в последние годы, этот основной стержень постепенно размывался, терялся, заменялся чем-то неопределенным – типа общечеловеческих ценностей, это, наверное, и дало возможность произойти тому, что мы имеем на сегодняшний день, как итог перестройки и реформ.

А тогда и Леонид Ильич, и другие руководители, могли выдвинуть вперед активных товарищей. Так, на митинге по поводу пуска цеха «слябинг», выступает Н.П. Моисеенко. Кроме того, он выступал с докладом на активе при обсуждении выполнения обязательств по сдаче в эксплуатацию завода «Запорожсталь».

– Но ты не думай, – покачав головой, с укоризной заговорил Отец.

Справа налево: Л.И.Брежнев следит за выступлением Н.П. Моисеенко, на митинге по поводу пуска цеха «слябинг».

– Несмотря на это, Л.И. Брежнев мог не упустить общего руководства проблемой и в нужный момент сконцентрировать внимание на главных вопросах, указать на отрицательные аспекты. На этом же активе Леонид Ильич учил людей преодолевать препятствия, видеть далекую перспективу. Чувство перспективы было присуще всей системе руководства.

В последние годы жизни Леонида Ильича, это чувство перспективы утрачивалось, и страна осталась без достойной замены руководителей.

А тогда работы продолжались с нарастающим темпом. Прибывают высококвалифицированные рабочие со всех уголков страны, и устанавливается трехмесячный срок их пребывания на стройке. К концу 1947 г. их было уже около 30 тысяч. Леонид Ильич считает, что каждого приезжего нужно обеспечить жильём, чтобы он не растрачивал силы на устройство в полуразрушенном городе, а все свои способности мог отдать стройке.

В этом вопросе он полностью поддерживал и развивал идеи высказанные товарищем Ждановым на Оргбюро ЦК ВКП (б).

– Чтобы добиться окончательного решения вопроса ввода в строй мощностей, в установленные сроки, надо идти за советом и с просьбой к рабочим. Но прежде чем идти к рабочим за помощью, надо посмотреть в каких условиях они живут.

Н.П. Моисеенко на пуске ДНЕПРОГЭСА. Запорожье, 1947 г.

Решение этой задачи, конечно, состояло в увеличении темпов восстановления жилья. И мы, ещё в 1945 году, видели эту задачу во внедрении поточного метода его восстановления. Это была трудная задача, ввиду нестандартности разрушений.

Бригады, способные работать таким методом, готовились давно. И сейчас, когда эта проблема стала не только актуальной, но и обеспеченной строительными материалами, мы смогли задействовать эти бригады на полную мощность.

В действительности, люди за годы войны истосковались по нормальным условиям жизни. Конечно, сама техническая идея поточного метода восстановления и строительства жилья принадлежала стройтресту, а отдельные технические детали разрабатывались трестом «Запорожстрой», но разработка метода и его принципов, в масштабе города, осуществлялась уже горкомом партии.

Убедившись в полезности этого метода, я доложил Леонид Ильичу о результатах внедрения прогрессивного технологического процесса. Он поддержал эту идею, попросил широко распространить этот опыт и мы организовали научно-техническую конференцию, на которой, в большей степени, решались уже технические вопросы. То есть на городском уровне мы занимались этим вопросом вплотную. Поэтому, Леонид Ильич неоднократно поручал мне освещать этот вопрос на пленумах, партийно-хозяйственных активах, а зачастую решать не только вопросы с социалистическим соревнованием и вручением знамен победителям, а и решением хозяйственных и технических вопросов, когда люди спрашивали:

– Хорошо, сборка домов из отдельных, уже готовых конструктивных элементов, это прекрасно, а как это осуществить в масштабах всего города, да ещё и разрушенного. Вот как это осуществить, должна была показать одна из подготовленных ранее бригад, которую мы планировали сделать передовой бригадой, маяком производства, ориентиром по которому должны были равняться остальные коллективы. Поэтому бригадиры таких бригад тщательно подбирались, и немаловажным в их биографиях тогда считалось их боевое прошлое.

Одной из таких бригад, намечалась бригада бывшего партизанского командира И.К. Балюты. И я решил, что не мешает поговорить об этом с Леонидом Ильичем. – Вспоминал Отец, собирая данные о судьбе этого партизанского соединения.

– Однажды, у Леонида Ильича, обсудив все текущие вопросы, он заговорил об этой бригаде. И рассказал ему основную суть вопроса, боевое прошлое и тяжелую судьбу её бригадира.

– Как ты говоришь, соединение им. «Чапаева», командир его Ягупов – это и есть Балюта. Действительно мир тесен. – Оживился Леонид Ильич, и стал рассказывать, как тогда было модно, один из эпизодов своей боевой жизни.

– Представь себе, я о нем слышал! Где-то к концу ноября 1944 года, наш 4-й Украинский фронт, должен был перейти в наступление на территорию Словакии, в районе Медзилаборцы, Гавайя и Стропков. Хорошо помню, как командование отметило за перелом ситуации по разрушению обороны противника, которая долгое время в этом районе была довольно стабильной, командиров партизанских отрядов и соединения «Чапаев».

Когда мы выходили на передовые рубежи и изготавливались для наступления, нам передал все ориентировки по партизанскому движению в Словакии 1-й Украинский фронт. Такое решение было принято потому, что ситуация сложилась так, что все отряды попали в полосу наших действий. Вот при подготовке нашего наступления я впервые услыхал эту фамилию.

– Сначала в наступление двинулась 38-я армия, а потом и наша 18-я армия, где я, в звании генерал-майора, был начальником политотдела. Мы наступали в направлении Требишев и Михаловцы. Командующим фронтом, тогда был известный генерал И.Е. Петров, который и спланировал наш обходной маневр, после того, как танковые корпуса застряли в ущельях Дуклинского перевала. Ещё до начала нашего наступления, навстречу войскам фронта, пробивались на соединение партизанские отряды, и крупнейшее из них соединение имени «Чапаева».

– Отряды шли в трудных условиях, нарушая тылы противника; они облегчали нашу задачу перехода в наступление на этом тяжелом, гористом участке фронта, насыщенном бревенчато-земляными укреплениями по всей глубине обороны. А мы перешли в наступление в направлении на Гуменнэ, и наш штаб остановился в городе Требишев. Там мне пришлось заниматься налаживанием мирной жизни.

Создавались национальные комитеты. Мы помогали местному населению продовольствием и оказывали помощь в налаживании производства. Вот тогда и пошли ко мне местные жители, уцелевшие члены партийных организаций КПС, и даже пришел один товарищ с красным знаменем, которое он хранил с 1927 года. И многие из них вспоминали о действиях в этих краях партизанского соединения имени «Чапаева» и его командира Ягупова. Так что думаю, Николай Петрович, ты не ошибешься, ты все проверил. Тем более наши органы как ты говоришь, к нему претензий не имеют. Так мы и остановились на его кандидатуре.

Уже работая на новом поприще и вспоминая свою новую жизнь, как стабильную и спокойную, после всех пережитых мытарств, И.К. Балюта рассказывал часто на встречах, со своими друзьями, о своих новых впечатлениях:

– Даже имея некоторую подготовку в строительных специальностях и освоив их неплохо на участке поточного метода восстановления жилья, где я возглавлял бригаду слесарей монтажников, работы пошли не совсем хорошо.

– В 1946 году, в первые дни работы, когда мы начали восстанавливать пятиэтажные дома, пришлось довольно туго. Наша бригада едва справлялась с заданием. Не то, чтобы показывать методы работы другим, к чему нас готовили, а и перед самим собой было стыдно. Проклятая Война съела все навыки и сноровку. Появились совсем другие навыки и совсем другая сноровка, хорошие в бою, но абсолютно непригодные в строительных работах. Приходилось самому себя перестраивать, прежде всего, психологически.

И тут, в одну из наших встреч, – вспоминал Отец, – я рассказал Леониду Ильичу о ходе дел на восстановлении жилья и о тех трудностях, которые возникли в связи с потерей людьми квалификации за годы войны. Леонид Ильич живо откликнулся на это своим фронтовым опытом.

– А вот у нас, во время войны, ещё во время новороссийских операций, возник метод, который мы применяли при штурме городских сооружений и жилых домов. В особенности этот метод мы применяли на Западной Украине, когда мы штурмовали такие укрепленные города, как Мукачево и Ужгород, кстати, перед переходом на территорию Словакии в районы действия твоего партизанского героя.

– Этот метод заключался в том, что мы издали брошюру, где все элементы строительных конструкций были выделены и показаны способы их преодоления. И мы собирали открытые партсобрания, на которых обучали солдат методам преодоления этих элементов.

– А, что если этот метод применить и сейчас, только в обратной последовательности – не разрушения и преодоления, а восстановления и преодоления, – говорил с вдохновением Леонид Ильич.

– Мы испытали этот метод при восстановлении жилья и дела пошли гораздо лучше, – вспоминал Отец эти беседы. Однако до полного успеха было ещё далеко.

– И уже Балюта продолжал свой рассказ в одно из наших посещений санатория, где он находился в профилактории завода «Запорожсталь» на острове Хортица, когда он лишился ног и передвигался на инвалидной коляске. Эти беседы придавали ему силы в преодолении ещё одного круга его несчастий, уже как последствий войны. И он говорил:

– Но, продумав расстановку людей, проведя все подготовительные работы к монтажу, разработав мероприятия по увеличению норм выработки, конечно, не без помощи горкома партии, у которого мы были на особом учете, мы добились реальных успехов. А, применив при монтаже грузоподъемную технику и разработав несколько приспособлений, мы достигли значительного увеличения норм выработки, превысив эти нормы в два-три раза. Вот теперь мы и смогли сказать руководству.

– Давайте! Ведите другие бригады! Мы сможем им не только показать высокие темпы работы, но и научить работать – так, же как мы.

Правда, проработал Балюта в этом качестве недолго, года полтора два. Работа была тяжелой, нужно было выполнять по полторы-две нормы, и держать престиж передовой бригады, а послевоенное здоровье уже этого не позволяло, и мы рекомендовали его мастером в механический цех завода «Запорожсталь», где он когда-то успешно работал. Там тогда работала группа механиков, отозванная с Магнитки на восстановление завода, ещё с 1945 года и эта работа ему была знакома, ещё по довоенному периоду, тем более что в ней участвовали его старые товарищи.

А на поточный метод восстановления жилья пришли другие, молодежные бригады, многие из которых стали, впоследствии, прославленными мастерами. Например, бригада штукатуров Тани Василенко. Эта бригада была награждена орденом и медалью – «За доблестный труд».

Стирая пыль со старых записей, Отец вспоминал:

– Поточный метод восстановления жилья позволил сократить время строительства в 2–3 раза и повысить производительность труда в 1,5 раза. А Балюта И.К., уже потом, продолжив своё образование, и окончив в довольно зрелые годы техникум, был назначен начальником смены, а затем и начальником ОТК.

– Теперь, оглядываясь на прошлое, начинаешь отчетливо понимать, какую серьёзную работу пришлось проделать обкому партии, конечно, не без активного участия Леонида Ильича, по организации восстановительных работ, по координации всех звеньев производства. Секретарю обкома приходилось заботиться о том, чтобы быстро ввести объекты в строй, не за счет перенапряжения мускульной энергии, а за счет научно технического прогресса, четкой организации производства, организации быта и культурного отдыха, мероприятий, способных полностью обеспечить, повышение производительности труда.

Однако, всё-таки, главной задачей в нашей жизни в 1947 году, – вспоминал Отец, – было: пустить на предусмотренную мощность Днепрогэс, задействовать весь металлургический цикл, получить холоднокатаный стальной лист, и не упустить из виду создание новых двигателей на авиамоторном заводе.

Задействовать весь металлургический цикл нужно было, конечно, с получения чугуна. До войны работало три доменных печи, четвертая – комсомольская была готова к пуску.

Как раз именно к этой печи у меня было особенно теплое отношение, почти как к родному человеку. Мне этой печью вплотную приходилось заниматься еще, будучи первым секретарем обкома комсомола. Но доменные печи были немцами взорваны. От трех из них остались покореженные фундаменты и груды металлолома, и только одна чудом наклонилась, но не упала.

Конечно, проще было разрушить печь и на её фундаменте воздвигнуть новую конструкцию, что и предлагали западные эксперты. Но нам хотелось отыскать другой вариант, спасти домну, при этом сэкономить силы и средства, а главное выиграть столь необходимое нам время.

Здесь, может быть, как нигде на строительстве, крайне важно было исключить просчет, инженерную ошибку, которая могла обернуться катастрофой, человеческими жертвами. Домна должна была стать как новенькая; ведь всем поврежденным конструкциям следовало вернуть утраченную прочность. С этой печи и началось восстановление.

Но прежде чем восстановить доменную печь, нужно было осуществить восстановление сложной системы водоснабжения, электро-, газо– и воздухоснабжения. Была сооружена разливочная машина, построен рудокозловой кран, проложены десятки километров железнодорожных путей.

Особую важность имел рудокозловой кран. Эта громадная конструкция 120-метровой длины, весом 600 тонн, лежала на земле, поверженная взрывом, как громадный древний летающий ящур, в грудах обломков и металлолома. Но не загружать, же домну вручную? Представляете, какое количество людей и техники понадобится, не меньше чем при строительстве Египетских пирамид. А строить новый кран – это время и средства, средства и средства!

И тут однажды, при осмотре площадки Леонид Ильич вспомнил один из своих боевых эпизодов.

– Не буду тебе, Николай Петрович, рассказывать ни о Кавказе, ни о Новороссийске – ты тогда бывал в тех краях и всё это, наверное, знаешь. Но, если нам удастся добиться подъема духа народа до того уровня, который был у нас в победные дни, то с поставленными задачами мы справимся.

– Вспоминаю, что ко дню Победы мы стояли в Восточной Словакии, в городе Поличка, и день Победы встречали там с большим вдохновением. И ты знаешь, стояли такие же задачи восстановления разрушенного хозяйства и налаживания мирной жизни.

По тогдашнему соглашению с президентом Чехословакии Бенешем всё, что находилось в полосе действия Красной Армии лежало в поле её юрисдикции. А поскольку при подавлении Словацкого восстания немцы разрушили всю хозяйственную инфраструктуру, то приходилось заниматься и налаживанием хозяйственной деятельности. От мелких мастерских до ткацкой фабрики и сахарного завода.

– Конечно, масштабы там были не те, но дух какой был. Дух! Казалось нам всё по плечу.

Воспоминания окончились, – притопывая ногой и потирая ладони, вспоминал Отец, – и мы перешли к сегодняшней прозе жизни – насколько подготовлены бригады монтажников и справятся ли они с этой задачей? К тому времени была подготовлена бригада Болтенко Г.Н., которая уже достигла виртуозного мастерства на монтаже других конструкций, эта бригада поддержала идею поднять кран, восстановив основные его узлы крупноблочным методом на земле.

Этап подъёма крана заинтересовал многих, некоторые пришли посмотреть на это, как на уникальное зрелище, которое можно увидать только раз в жизни, и то, наверное, только в цирке. Ну, а мы, конечно, смотрели на этот подъем с технической, экономической и производственной точки зрения.

– Когда мы, с Леонидом Ильичом, подъехали к площадке почти одновременно, там уже были и директор завода Кузмин А.Н., и начальник стройтреста Дымшиц В.Э. Бригаду Болтенко Г.Н., казалось, не смущало такое количество народа, рабочие носились вокруг крана, опутывая его тросами, как цирковые жонглеры, гордясь перед публикой своей ловкостью. Бригада умело поднимала кран методом тросов и лебедок.

Каждый, кто смотрел на этот огромный, висящий над землей кран, волновался и радовался за успех подъёма. К концу смены кран был установлен на место, и мы, с Леонидом Ильичем, поздравляли каждого рабочего бригады Болтенко Г.Н., и жали им руки, а сам Болтенко стоял рядом, радостный и счастливый.

Второй слева направо: Л.И. Брежнев. Первый справа: И.Ф. Тевосян. На монтаже прокатного стана.

В те напряженные дни мы прекрасно понимали организующую роль прессы. Но центральной и областной прессы явно не хватало для того, чтобы осветить оперативные вопросы строительства. И как раз сейчас, было, кстати, то, что раньше, не дожидаясь, когда этот вопрос приобретет остроту, мы проявили максимум инициативы, приложили максимум усилий и организовали выход газеты «Строитель». И теперь эта газета оказывала большую помощь в ускорении темпов работ. Действенности, содержательности, и конкретности её материалов, придавал большое значение Л.И. Брежнев. Отец вспоминал дальнейший ход событий того времени.

– В самые напряженные дни восстановления домны уделяется внимание ТЭЦ, которая должна дать заводу электроэнергию, пар и сжатый воздух. Именно в это время и родился новый метод крупноблочного монтажа, позволивший добиться большой экономии средств и времени. Предложил его Иван Александрович Румянцев.

Партийные и хозяйственные руководители проверяют готовность к пуску цеха холодного проката автомобильного листа, накануне митинга, посвященного партии и правительству о восстановлении первой очереди металлургического завода «Запорожсталь». 1947 г. В центре группы: второй ряд – министр П.А. Юдин; третий ряд – Л.И. Брежнев и Н.П. Моисеенко.

– Всегда с чувством гордости за наших рабочих вспоминаю этого специалиста, одного из лучших стахановцев «Запорожстроя». Он был мастер на простые, но умные изобретения, которые быстро двигали дело вперед. Работы продвигались; но без теплоэлектроцентрали, основного узла энергообеспечения доменной печи, запуск, конечно, был невозможен.

Теплоэлектроцентраль вызывала особый интерес у Леонида Ильича, он начал проявлять этот интерес не только к проблемным вопросам, но и к деталям работы, в особенности его, волновали условия труда рабочих. Однажды, вернувшись из Киева, он собрал большое совещание с участием бригадиров основных бригад, и по своему обыкновению, прежде всего, рассказал, за что хвалили и за что ругали нас, в ЦК Украины. Но сейчас особых выговоров он не привез, просто ему посоветовали не упустить из виду ТЭЦ, поскольку без неё запуск доменной печи на полную мощность был невозможен. И тут, обращаясь к собравшимся товарищам, и апеллируя ко мне, он сказал:

– Николай Петрович, можешь подтвердить, ты мне когда-то рассказывал, как тяжел труд клепальщиков тепловых котлов, в особенности для тех, кто работает внутри котла, ты сам в молодости работал клепальщиком. Я вот работал вальцовщиком и то представляю, что это такая жара, которую выдержать трудно. Там же жара не выносимая, а люди берут с собой и пьют нагревшуюся внутри, почти горячую воду. Нужно организовать подачу охлажденной воды клепальщикам, я думаю, что служба рабочего питания с этой задачей справится.

– Справимся, справимся, послышался из рядов голос начальника ОРС.

– И, Николай Петрович, ты уж будь добр, проследи, чтобы и вентиляторы им поставили и, более того, пусть ОРС организует подачу обедов на рабочие места, тогда и темпы работ можно увеличить.

Только я вышел от Леонида Ильича, а уже пора, опаздываю на сессию Областного Совета Депутатов Трудящихся, депутатом которого я неоднократно избирался. Город разрушен, централизованных поставок ширпотреба явно не хватает, а жить и работать надо, и мы развиваем артельную форму производства, небольшими предприятиями с общественной формой собственности. Артели ставят ряд вопросов. Вот по проблемам решения этих задач, а именно – поставок материалов и сбыта готовой продукции и должна состояться сессия, в ведении которой был весь объем местной промышленности. Кроме того, возникли вопросы по индивидуальной деятельности в сфере обслуживания.

Уже после этого совещания мы, с Леонидом Ильичем, думаем, как ускорить монтаж ковшового конвейера на ТЭЦ. Этот конвейер существенно отставал, ввиду недостаточной квалификации монтажников. И мы приходим к выводу, что на этот участок надо перевести бригаду товарища Баева, предварительно поставив ему задачу как коммунисту, и объяснив, что это не просто работа, а партийное задание – выправить положение, обеспечить фронт работ и увлечь за собой остальных монтажников. Как раз к этому, когда мы обсуждали с Леонидом Ильичом фронт работ, он вспомнил фронтовой эпизод так похожий на сложившуюся ситуацию.

– Николай Петрович, ты помнишь 42-й, момент «танкобоязни», особенно у молодого необстрелянного пополнения и как мы его преодолевали.

– Мы начали проводить занятия на макетах немецких танков, а потом притащили с поля боя подбитые машины. Суть была в том, чтобы в спокойной обстановке изучить все недостатки и уязвимые места немецких танков и научить войска поражать эти танки в стационарных условиях. И сейчас желательно все узлы отработать на поверхности, а уже потом идти в бой. В данном случае на общую сборку. И момент путаницы и нерешительности будет преодолен. Так рождался метод, впоследствии названный, методом: «крупноблочной сборки».

Этот метод дал положительный результат, и работы на ТЭЦ ускорились, положение выправилось. Ковшовый конвейер был предназначен для подачи угля из бункера. Бригадир Баев опустился в бункер и стал наблюдать за работой бригады, которую он должен был сменить, изучая недостатки её работы. А тем временем, его бригада, используя крупноблочный метод, на поверхности собирала отдельные узлы, готовя в стационарных условиях весь ковшовый конвейер к сборке.

Затем он расставил людей своей бригады по расчетным рабочим местам и начал монтаж всего конвейера. Эта работа, вызывавшая столько нареканий и грозившая сорвать весь цикл работ, в итоге была выполнена за несколько дней.

Усиливаются темпы работ и на домне № 3. Согласно проекту реконструкции доменной печи, решили разрезать кожух печной шахты в поперечном направлении, одну сторону поднять, образовавшийся зазор заделать двусторонними накладками и поднять печь восемью гидравлическими домкратами, грузоподъемностью сто – двести тонн каждый. Чтобы избежать аварии, применили ряд конструктивных и технологических приемов, обеспечивающих безопасность работ.

– В самый разгар работы, когда до первой загрузки домны оставалось не менее четырех недель, мы решили собрать актив, обсудить ход работ, меры по реализации намеченных планов и наметить перспективу на будущее. С докладом на активе пришлось выступать мне. – Вспоминал и анализировал события Отец:

– Я продумал весь ход работ, напомнил собравшимся о решениях, принятых в ЦК ВКП (б), о выступлении товарища А.А. Жданова и рассказал о мерах, которые необходимо принять для успешного завершения работ.

– В конце заседания выступил Л.И. Брежнев, который, как мне отчетливо помнится, обратил особое внимание на творческий подход к делу и на то, чтобы все наши усилия могли стать образцом возрождения промышленности не только для «Запорожстали», а для всего города, всей страны.

Именно тогда Леонид Ильич активизировал свою работу. Он ежедневно бывал на производственных оперативках, на строительно-монтажных участках и даже в ночных сменах. Решал возникающие вопросы в живом общении с народом. Наверное, это общение и способствовало повышению требовательности и ответственности людей к своей работе.

Для ускорения темпов применяется такой метод организации работ, как анализ партийными группами выполнения графика работ строительных бригад, и принимаются меры по его реализации. В итоге бригады выполняют нормы на 140 %. И, в результате всех подготовительных работ, доменная печь № 3 начинает свой подъем.

Пять с половиной томительных часов, мы с Леонидом Ильичом следим, как продолжается подъём огромного сооружения, разрезанного и скрепленного двухсторонними накладками, которое поднималось гидравлическими домкратами. Наступил ответственный момент, нагрузку постепенно на себя приняли домкраты.

Скорость движения верхней части доменной печи медленнее движения минутной стрелки часов. Медленно, но уверенно доменная печь начинает своё движение. Но вот незадача, зазоры между разрезанными частями доменной печи, как бы их не скрепляли двусторонними накладками, начинают увеличиваться, причем абсолютно неравномерно по всей длине домны. И тут Леонид Ильич замечает образовавшийся казус, и мы срочно требуем мастера механомонтажных работ. Но он, с невозмутимым видом, говорит об этом как о чем-то надежном и проверенном, хотя, естественно, риск был, но он успокаивает.

– Леонид Ильич, у нас предусмотрено компенсировать образовавшиеся зазоры заранее приготовленными клиньями.

Время идет и доменная печь, невзирая на все волнения, становится на проектную отметку.

Комплекс работ по запуску домны № 3 подходит к концу. Проект реконструкции доменной печи, который разработал главный инженер управления «Стальмонтаж» А.В. Шегал и в котором многие сомневались, оказался действенным. Широкий разворот политической работы взбудоражил всех рабочих, всех инженеров.

Теперь всё внимание переходит к огнеупорщикам, все бригады, обгоняя друг друга, захваченные спортивным азартом движутся к финалу. Они ведут облицовку доменной печи, в которой особого искусства требует кладка лещади. Этот вопрос Леонид Ильич закрепляет за мной, он вообще часто вперед выдвигал меня, оставляя за собой общий контроль ситуации, а я отслеживал весь цикл работ и вручал красное знамя бригадам победительницам. Облицовочные работы подходят к концу, а вместе с ними и окончание работ на доменной печи.

Сверхмощная доменная печь, построенная по последнему слову техники и разрушенная фашистами, восстановлена. Директор завода А.Н. Кузмин ещё раз обходит доменную печь, придирчиво оглядывая все вокруг, и дает команду: «Пуск!»

– Мы наблюдаем, как из прожженной кислородными резаками летки по желобам хлынул в чугуновозы первый послевоенный, такой дорогой для наших сердец, чугун. Горновой печи со счастливым лицом провозглашает.

– Пошел первый послевоенный чугун «Запорожстали», а вокруг озаренные желтым пламенем стоят довольные и счастливые люди, которые дали новую жизнь доменной печи.

А.Н. Кузмин жмет руку начальнику строительного треста В.Э. Дымшицу и благодарит его за отличную работу.

После шести лет перерыва над городом пронесся гудок «Запорожстали»! Правительственная комиссия, возглавляемая вице – президентом Академии наук СССР, академиком Иван Павловичем Бардиным, принимает работы. Домна № 3,29 июня 1947 задута! Важный этап работ закончен! И особенно лестно такое решение услыхать из уст основателя советской металлургической науки, так много сделавшего для отечественной металлургии, из уст академика Бардина И.П.

Академик Бардин и был человеком, имевшим отношение к проектированию и строительству не только объектов завода «Запорожсталь», а и ещё не одного металлургического комбината. Иван Павлович, – как вспоминал Отец, – говорил.

– Да, товарищи, вы, конечно, поработали на славу. Представляете редкий случай в моей практике. Существенных претензий почти никаких нет.

Академик старался поближе познакомиться со мной, стоя там же, на трибуне митинга, и поговорить о ряде вопросов организации строительных работ, поскольку его интересовала проблема реализации научных разработок.

Справа налево в первом ряду: Академик Бардин И.П., Моисеенко и др. Пуск завода «Запорожсталь». Запорожье, 1947 г.

Но, кроме этого он знал о моем представительстве, при слушаниях данного вопроса, и в Киеве, и в Москве. Знал он и о наших выступлениях на самом высоком уровне, и его интересовало, – вспоминал Отец: «А нет ли каких либо претензий по его научной части».

– И я его успокоил, сказав, что к общему удовлетворению все кончилось благополучно и нам осталось отправить приветственные телеграммы.

Леонид Ильич отправляет приветственные телеграммы в ЦК КП (б) У и СМ Украины, Кагановичу Л.М. и Хрущеву Н.С., и не раз оглашает их на митингах и собраниях.

В ответ мы получаем письмо ЦК КП (б) У на имя Л.И. Брежнева, уже после пуска доменной печи и ТЭЦ.

– Объективности ради и невзирая на то, что впоследствии, уже в эпоху Хрущева, одно упоминание имени Кагановича могло вызвать у всего его окружения, да и у него самого, непоправимый гнев, хочу сказать, что письмо было деловое. – Вспоминал Отец, стремясь к исторической объективности в своих воспоминаниях.

Это письмо говорило о том, что партийная организация сделала правильные выводы, обращало внимание на механизацию работ, борьбу за снижение себестоимости, хозрасчет и особенно указывало на анализ графиков выполнения работ.

И вообще, Леонид Ильич не стеснялся своих хороших отношений с Кагановичем, которые у него установились ещё во время войны, на кавказских фронтах. Это потом он сторонился воспоминаний на эту тему, в период так называемой антипартийной группы. Эта группа, скорее всего, носила малодейственный кулуарный характер и была предтечей созревающей антихрущевской оппозиции. Однако, Хрущев Н.С. раструбил её значение до небес, превратив в антипартийную группировку.

Я думаю, здесь сыграл роль комплекс неполноценности, который испытывал Н.С. Хрущев при одном упоминании имени товарища Сталина. Он как-то съёживался, жалко улыбался и умолкал, хотя никакого Сталина поблизости не было. Наверное, это и было одним из факторов начала компании под странным названием – «критика культа личности», абсолютно не вяжущаяся с религиозным, истинным значением этого Слова.

Однако это было потом, а пока всего месяц остаётся до запуска цеха «слябинг», цеха горячей прокатки крупногабаритных заготовок – слябов. Цех представлял собой перепутанные металлоконструкции, опоясанные тросами, которые были соединены с лебедками и гидравлическими домкратами, стоящими на фоне перекосившегося миксера и провалившихся мартеновских печей.

Хотя работы на этом цехе начались давно и, кроме расчистки и подготовки площадок, ещё в марте 1946 года, начался монтаж отдельных узлов слябинга, ход работ вызывал тревогу и не удовлетворял требованиям темпов ввода в строй металлургических мощностей.

Нужно было придать восстановлению всего этого хозяйства энергию штурма, элемент атаки. Здесь работали люди, ещё в 1943 г. освобождавшие Запорожье.

Такие как пулеметчик Ляшенко П.И. Именно он во время войны выбивал немецких автоматчиков в сквере у проходной, прикрывая прорыв своего подразделения. А мастер монтажных работ, начальник монтажа слябинга – Н.Е. Шмыгло, лечил тяжелые бомбардировщики под Сталинградом. Сегодня прилетал весь израненный самолет, а завтра в бой. И ещё до войны он монтировал самые сложные узлы тонколистового стана горячей прокатки. Так что опыт у него, конечно, был. Такие люди, сразу понявшие призыв, и поведут за собой коллектив – Докладывал Отец Леониду Ильичу, сосредоточенно листая дела представляемых товарищей.

Слева направо: Кузмин А.Н., Дымшиц В.Э. Машинный зал цеха «слябинг». Запорожье, 1947 г.

– Это всё хорошо, это всё правильно, – задумчиво, с грустью воспоминания говорил Леонид Ильич.

– Вспоминаю войну, и наше политуправление 18-й армии, и не тот Новороссийский период, когда важны были люди штурма, рывка, прорыва, а именно наше пребывание в Словакии, когда мы выполняли, в некоторой степени, восстановительную функцию.

– Хочу сказать тебе, что все наше политуправление от сержанта до генерала, было как один организм, уже настроенный на созидательный лад. И если мы так же мобилизуем парторганизации строительных участков, то наш успех безусловен.

Гидравлические домкраты и телескопические подъёмники, а главное люди, сделали своё дело, тяжелые металлоконструкции прокатных цехов восстановлены, идет усиленный монтаж оборудования в цехе «слябинг». Этот цех, который назывался по наименованию прокатного стана, а именно цех «слябинг», был задуман, и осуществлено его проектирование ещё под руководством народного комиссара тяжелой промышленности, Серго Орджоникидзе.

Крайний слева Брежнев Л.И. и командование 18-й армии. Словакия, 1945 г.

Слябинг – важное звено восстановительного процесса; он дает заготовку для всего дальнейшего технологического цикла. Но трудности монтажа, казалось, вот-вот застопорят дело. К сожалению, отдельные узлы слябинга приходили не в нужной последовательности и затрудняли монтаж. Для решения этой задачи, на руководство монтажом многотонных конструкций был назначен обер-мастер такелажных работ Александр Николаевич Чепига, который имел большой опыт такого монтажа и достиг, в этом вопросе, большой квалификации. Его не смущал разнобой поступающих узлов, он довольно быстро разбирался в предназначении каждого из них и монтировал их методом мозаики.

Как только это затруднение было преодолено, возникает ещё одна нестандартная ситуация. Маслопроводы забиты настолько, что восстановление всей системы смазки под вопросом. Возникает необходимость замены трубопроводов длиной около 10-ти километров. Но в дело включается мастер «Союзмантажстроя» товарищ Ткалич, со своей форсункой, которую он сконструировал и изготовил для выжига всех загрязнений из трубопроводов. Возникает надежда, что это спасет всю систему смазки стана. Форсунка с шипением и свистом, выбрасывая синеватое пламя, выжигает трубопроводы, а их кислотное травление и нейтрализация закрепляют успех. Можно вздохнуть с облегчением. Кажется, система смазки стана спасена, – рассказывал, радуясь своему успеху Ткалич.

– И вообще, – говорил он, – мы восстановили и ввели в строй на «Запорожстали» 12 тысяч точек смазки. Иногда нас преследовали неудачи, но Леонид Ильич не раз подходил к нам и ободрял, веря в успех нашего изобретения. Внимание секретаря обкома вдохновляло на дальнейшие искания.

– Приходилось заниматься не только политико-массовой работой, но и оказывать конкретную помощь хозяйственникам, – сосредоточив своё внимание, на этом вопросе, – вспоминал Отец:

– Оказывать влияние на поставщиков через их партийные и хозяйственные органы. Леонид Ильич охотно подключался к решению этих вопросов. Запомнилось несколько драматических эпизодов, например, организация срочной поставки внезапно вышедших из строя подшипников, когда пришлось обзванивать все инстанции, всех друзей и знакомых. А когда возникли неполадки с монтажом в прокатном цехе, когда имеющиеся специалисты не могли справиться с задачей, пришлось обращаться к Леониду Ильичу.

– После изучения обстановки на месте, прихожу в кабинет Леонида Ильича, как раз в тот, который на стройке. Он посмотрел на меня и заулыбался.

– Что ты, Николай Петрович, такой сумрачный, что-то случилось в прокатном цехе?

– Да, Леонид Ильич, монтаж застопорился, нужен шеф-мастер с Новокраматорского завода.

Тут же Леонид Ильич начинает решать и эту задачу. Трудности на монтаже прокатного стана были и чисто технические, как установить многотонные крупногабаритные детали, громадные вал-шестерни, и не только установить, а и ввести их в зацепление. Пока они были предварительно установлены на деревянные леса и вызывали всеобщий интерес. Здесь же, на этих лесах, Леонид Ильич, с министром черной металлургии товарищем Тевосяном, решает не только вопросы поставок, а и сугубо инженерные вопросы монтажа. Рядом с вал-шестернями идет заинтересованный разговор с рабочими-монтажниками.

Уже позже, в ряде публикаций, появились разговоры о якобы малообразованности и низкой грамотности Леонида Ильича, основанные на мнении людей, судивших об этом по правильности простановки знаков препинания. А тогда, когда мы говорили о грамотности Л.И. Брежнева, то, конечно, подразумевали высоко ценившуюся в тот период его техническую грамотность; и как рабочего прокатчика, и как инженера-металлурга, да и политическую грамотность, соответствовавшую его жизненному и воинскому пути. Грамотность, которая позволяла тут же, на этих монтажных лесах, понять не только суть происходящего, но и дать деловой совет.

Весь этот круговорот событий, казалось, втягивал их в какую-то воронку, откуда они не могли выйти, чтобы передохнуть и с новыми силами заняться решением всех проблем. И отец начал приглашать Леонида Ильича, с семьёй, в цирк, над строительством которого он шефствовал. Цирк располагался в парке металлургов на площадке, откуда открывался вид на всю промышленную и природную панораму Днепра.

Цирк уже начал свои гастроли с летающими гимнастами, группой львов Бугримовой, и чемпионатом по французской цирковой классической борьбе. Для этих летающих гимнастов Отец изготавливал, на одном из заводов, их цирковую оснастку. И забрав её, заехал за мной и повез в цирк, не только посмотреть представление, но и встретиться с детьми Л.И. Брежнева.

Прибыли мы к началу представления и расположились в небольшой пятиместной ложе Леонида Ильича. Конечно, этой ложей пользовались и другие, но когда приезжал Леонид Ильич, это было его законное место. Так за этой ложей и закрепилось название «Брежневская ложа», хотя он сам бывал там очень редко.

Мы ждали его с нетерпением, но он всё не появлялся. Наконец, после антракта он приехал с Галей и Юрой. Галя была уже взрослой девушкой десятиклассницей. А Юра семиклассник в школьной форме, удивленно округленными глазами наблюдавший за рычащими львами.

Леонид Ильич пробыл минут двадцать и, наклонившись к Отцу, прошептал:

– Николай, оставляю детей на тебя, а мне нужно подготовиться к завтрашней встрече.

Галя и Юра, охотно просмотрев выступление львов, заскучали, когда на арену вышли борцы, и начали проситься домой. А Отцу, организовавшему этот чемпионат, уезжать никак не хотелось, тем более на эту встречу прибыл бывший чемпион СССР Стрижак. Кстати, он подошел к отцу с просьбой о двойном пайке для борцов, тогда была ещё карточная система. Это был высокий стройный атлет в сером удлиненном пиджаке и вельветовой шляпе, выгодно отличавшийся от других борцов, которые уже начали свой парад на арене и представляли собой довольно толстые и угрюмые фигуры.

Стрижак ушел в раздевалку и появился на арене в красном трико чемпиона СССР. Но Галю это никак не увлекало, и она всё просила отвезти её домой. Отец отдал им свою машину и отправил домой с шофером. А мы остались смотреть встречи, на которых Отец увлеченно болел, поддерживая возгласами своих знакомых борцов. И далее мы с борцами, в их небольшом набитом до отказа автобусе, отправились домой, живо обсуждая, удачные схватки. Эти встречи давали Отцу разрядку. И утром, помолодевший и по-новому деловой, он с энергией говорил на новых деловых встречах:

– Если мы все свои силы отдавали заводам, то это не значило, что мы забывали о строительстве ГЭС, и мне приходилось постоянно контактировать не только с начальником строительства Логиновым Ф.Г., но и с рабочими бригадами.

– Логинов улыбался редко, смеялся еще реже, но мы с ним постоянно сотрудничали, в вопросе пуска второго агрегата и мой приезд на плотину был регулярным явлением, правда, для этого приходилось использовать субботы и воскресенья и брать с собой сына, чтобы он понял широту и размах наших работ.

Как раз в августе 1947 года был намечен пуск второго агрегата, а сейчас, в июле, Логинов решил провести пробный пуск. Правда, до полной токовой нагрузки было ещё далеко. Но Федор Григорьевич позвонил и напомнил об этом, пусть промежуточном, но все, же событии.

Представителем обкома партии должен был быть Резник Петр Савельевич. Леонид Ильич не хотел лишний раз бередить старую размолвку с Логиновым и попросил присутствовать на пуске, от обкома партии, Петра Савельевича. Мы с ним созвонились и прибыли почти вместе. Нас встретил инженер Шацкий Г.А., который на Днепрогэсе прошел путь от дежурного техника до главного инженера гидроэлектростанции. Он всегда тщательно относился к своим обязанностям, а сейчас он отвечал за пуск, поэтому именно он встретил нас и провел к турбине. Там уже нас ждал Ф.Г. Логинов. При нашем появлении он дает команду. – Пуск! И мы наблюдаем равномерное вращение агрегата, мерное гудение турбины, мигание сигнальных лампочек на щите управления. Турбина стабильно работает под нагрузкой, никаких сбоев не наблюдается, дефицит электроэнергии ликвидирован. Второй генератор, при определенной доводке, скоро выйдет на проектную мощность!

Хорошо идущие дела на Днепрогэсе, конечно, радуют душу и стимулируют работы на комплексе заводов. Но проблемы есть проблемы и они остаются. Их надо решать. Проблема с шеф-мастером, как и прежде, тормозит окончательный монтаж и наладку слябинга. Повторный звонок Леонида Ильича в Новокраматорск даёт результат. На следующий день, утром, самолетом шеф-мастер прибывает в Запорожье, и в тот же день монтажные работы продолжатся. И уже 15.07.1947 года началась холодная прокрутка слябинга.

Стан, скрипя и вздрагивая отдельными не смазанными узлами, словно прося помощи у сновавших вокруг него рабочих, тут же заливавших масло в эти узлы, начал вращение с нарастающей и нарастающей скоростью. Стан, вибрируя, выявляет все дефекты и недоработки, и шумно проскрипев своими вращающимися узлами, останавливается для дальнейшей доделки и наладки.

А уже через две недели, а это почти через месяц после пуска домны № 3, конечно, напряженного, но уже ритмичного труда, 30 июля, над будкой слябинга зажегся зеленый светофор – сигнал к началу прокатки. Как поведет себя слябинг после всех мытарств, выпавших на его долю, остается вопросом и будоражит душу каждого участника работ. Очень волнуется начальник технической инспекции на монтаже слябинга И.А. Рыбалченко. Его волнение понятно, ведь это он – конструктор первого советского слябинга. Но на этот раз было сделано так много изменений и усовершенствований, иногда в экстремальных условиях, что, невзирая на весь его опыт, есть из-за чего волноваться. Вместе с ним волнуемся и мы. И нас будоражит вопрос – как поведет себя слябинг.

Прокатка стального листа началась, мощный тиглер-кран подает первый раскаленный многотонный слиток. Старший оператор, Григорий Антонюк, начинает прокатку. Первый лист, второй и третий, уже полностью готовы, но это ещё не испытание, а только начало. Стан, после длительного перерыва в работе и при таком уникальном перемонтаже, может остановиться в любую минуту.

Только после пятой тысячи тонн прокатанной стали, только после опробования стана на всех режимах прокатки и на всех требуемых типоразмерах прокатываемого сляба, стало ясно, что все узлы слябинга, под нагрузкой, работают безотказно.

Работы по монтажу и пуску цеха горячей прокатки – цеха «слябинг», дали большой опыт организации производства и я сел за его анализ и обобщение материалов для статьи в прессе, – вспоминал Отец. И такая статья: «Некоторые итоги работы промышленности Запорожья и задачи партийной организации», появилась уже в августе.

Все трудности запуска цеха «слябинг» позади, но это ещё только начало технологической цепочки. Впереди цех горячей прокатки тонкого листа, который намечено ввести в строй в августе месяце 1947 года. Этот цех начали восстанавливать после подъема и восстановления цеха «слябинг», используя те же методы подъема разрушенных конструкций, того же мастера Недужко. Подъем разрушенных конструкций был произведен с помощью изобретенных, им же, телескопических стоек.

В стране тогда был большой дефицит крупнотоннажного подъемного оборудования, а именно, 75-ти тонных кранов. Но мы прекрасно помнили, как в 1941 году, при погрузке и эвакуации крупнотоннажных конструкций использовали 30-ти тонный кран, устанавливая каждый конец монтируемой конструкции поочередно на платформу, сооруженную из железнодорожных шпал. Этот метод монтажа и был использован мастером Чепигой А.Н., что существенно увеличило темпы монтажа. Мастер А.Н. Чепига имел большой опыт работы. Это он, со своей бригадой, устанавливал на Днепрострое семидесяти пятиметровые мачты высоковольтной линии электропередачи через Днепр, это он навешивал створки ворот запорожских шлюзов. А теперь его направили на этот ответственный участок.

Монтаж стана уже подходил к концу, бригады начали подводить к нему энергопитание и смазку, и тут вскрылось отсутствие чертежей на систему смазки, которые были утеряны во время всех военных неурядиц. Из каждого соединяемого узла торчали пучки трубок её подвода.

Конечно, за время транспортировки и переустановки вся маркировка была сбита, и порядок их соединения оказался неизвестен. Это вызвало задержку почти у всех бригад монтирующих систему смазки. Но выручила, всё та же, бригада Ткалича И.Я. Недаром он впоследствии стал мастером монтажных работ и был награжден медалью за «Трудовое отличие».

Он был один из тех коммунистов, которые не только могли сами перевыполнять нормы, а и вели за собой остальных. И вот он, изучив характер сочленения, пришел к выводу, что соединяемые узлы можно определить методом продувки. И, собранная таким образом и проверенная предварительной прокачкой, система смазки дала положительный результат, одновременно выявив отдельные узлы, требовавшие перемонтажа. Но, присутствующий, как раз в это время, министр тяжелого машиностроения, товарищ Н.С. Казаков, взволновался:

– Вы представляете, что произойдет при пуске, если в часть узлов не поступит смазка. Вы же сожжете все узлы. Вы же выведете из строя весь стан. Это же будет катастрофа. Пусть будет задержка в пуске – только не это. Давайте немедленно готовить пробный пуск без нагрузки и пока не убедимся в поступлении смазки ко всем узлам – нагрузку не давать. В чем-то его опасения были справедливы. – Утвердительно кивая головой, вспоминал Отец.

– И мы организовали пробный пуск стана. За всеми организационными хлопотами не заметили, как наступила ночь. Но, не опробовав стан, никому уходить, домой не хотелось. И пробный пуск стана состоялся в ночь с 23 на 24 августа. На этот пробный пуск остался министр тяжелого машиностроения товарищ Казаков Н.С. и другие руководители. Они тревожно ходили вдоль стана, вслушиваясь в работу его узлов, ощупывали все подозрительные места: «Не греются ли?». Пробный пуск прошел удачно. Казаков сразу же докладывает результаты в Москву и дает команду на продолжение доводочных работ и устранение выявленных недостатков. Леонид Ильич, осматривая территорию завода, перед пуском, заметил.

– Ну и замусорена же эта территория, Николай Петрович. Давай, организуй городской субботник по уборке территории. На пуске будет много людей.

– Леонид Ильич, город на субботниках уже отработал ни много, ни мало, а 500 тысяч человеко-дней. Куда ещё?

– Но мы, же не можем срывать рабочих с пусковых объектов, – отпарировал Леонид Ильич. Ещё раз попроси людей помочь.

И, 25 августа 1947 года, почти километровый цех горячей прокатки, преодолев все предпусковые трудности, включился в общий производственный ритм. Сразу же звонок из Киева:

– Брежнева Л.И. вызывают в Киев в ЦК КП (б) У, доложить обо всех проделанных работах.

В Киеве он долго не задерживается и скоро появляется на объектах. После приезда, на одном из совещаний, Леонид Ильич рассказал о своих беседах в ЦК Украины:

– Я недавно был в Киеве, и там мне сказали, что ЦК ВКП (б) просило не ослаблять внимание к холодному листу, именно холоднокатаный лист держит страну. Поэтому нас просят, что бы мы дали стране лист ни на один час позже установленного срока. И пусть остальные товарищи не обижаются, что я не уделяю им такого же внимания, как этой стройке, поскольку именно эта стройка наиболее важна для страны.

И мы все своё внимание переносим на цех холодной прокатки, – вспоминая напряженные дни того времени, говорит Отец.

– Цехом холодной листопрокатки мне довелось заниматься в период его строительства и пуска, когда я, ещё молодым человеком, работал первым секретарём, первого, во вновь созданной Запорожской области, обкома комсомола. Был, если можно так сказать, родоначальником областной комсомольской организации и курировал всю молодежную работу на стане, как на ударной стройке. И все методы, и приёмы работы первых пятилеток мне были хорошо знакомы. Стан был пущен первого апреля 1939 года, когда после ряда операций прокатки, травления и термообработки – тонкий стальной лист был отправлен на автомобильные заводы страны. – С грустью, вспоминая свою трудную, но радостную боевую молодость, говорил Отец.

А сейчас, на восстановлении стана работало много людей, которые в 1941 году продолжали плавить металл до подхода к городу вражеских танков. Тогда они говорили:

– Мы плавим металл до последней минуты, чтобы залить его в наглые глотки врагу, чтобы остановить его шествие по нашей земле. – Мы куём оружие победы! Мы остановим врага!

Сейчас перед нами стояла аналогичная задача, которую надо было решить в более сжатые сроки и обеспечить металлом решение уже мирных задач. В этом немаловажное значение имело и творческое взаимодействие двух способных руководителей – А.Н. Кузьмина и В.Э. Дымшица.

– Что касается Кузмина, то он был выходец из рабочего класса и не просто рабочего класса, а петроградского рабочего класса, который был наиболее грамотный и революционный. Нажимая на слово петроградский, не раз говорил Отец:

– С 15 лет он познал труд рабочего человека, повышал свою грамотность на рабфаке, а потом учился в Ленинградском горном институте, работал на конструкторской работе и на ряде строек металлургических предприятий. А его коллега В.Э. Дымшиц имел не меньший послужной список.

– Мне, как секретарю горкома партии, доставляло громадное удовлетворение, когда я наблюдал за действиями этих двух руководителей. Как они дружно и технически грамотно, в напряженной обстановке, решали сложные организационные и технические вопросы. Они прекрасно знали детали дела, и умело пользовались помощью партийных и хозяйственных органов. Разумно приводили в действие все рычаги управления, направляя весь сложный механизм к достижению цели. Вот они в машинном зале цеха «слябинг» обсуждают ход восстановительных работ и решают все назревшие вопросы.

Это их взаимодействие создает спокойную деловую атмосферу на всех участках огромного строительства, уверенность в правильном ходе порученного дела. Уже впоследствии за умелое руководство многотысячными коллективами и успехи в работе они были награждены орденами Ленина. Так проходило становление красных директоров, которые во многом, своей самоотверженной работой, предопределили и успех работ, и темпы экономического роста.

Не пресловутая конкуренция, о которой на всех углах трубит буржуазия, а сознательное и патриотичное отношение к делу определяло тогда темпы роста, значительно превосходившие все достигнутые темпы и экономические показатели всех промышленно развитых стран.

Монтаж взорванных несущих конструкций цеха холодной листопрокатки был окончен несколько раньше монтажа оборудования. Наиболее ответственные работы, по восстановлению этого цеха, производила бригада И.И. Вангровского. К этому периоду он проявил себя, как один из лучших бригадиров, который выполнил годовую норму ещё задолго до окончания 1946 года. А в следующем году, уже на монтаже цеха холодной листопрокатки, он добивался подъёма на более высокую ступень.

Этих результатов он планировал достигнуть за счет усовершенствования телескопических двухступенчатых подъемников, превратив их в трехступенчатые механизмы, и использовав деррик-кран, который, к сожалению, лежал на земле в сильно разрушенном состоянии. Конечно, его ремонт и восстановление обойдутся бригаде значительной потерей времени, зато последующий выигрыш во времени, во всех монтажно-восстановительных работах был очевиден.

Бригада Вангровского много сделала для ускорения темпов работ. Сыграл, определенную роль, опыт, который был получен в прошлом и при сборке мостов через Урал и Днепр, и при монтаже линий электропередач, и при сборке ангаров газгольдеров. Но немаловажное значение, для достижения высоких темпов, имела и работа партийных органов.

Для достижения этих результатов проводился ряд политико-массовых мероприятий, оказывалась конкретная хозяйственная помощь. Слова Жданова не забывались и не уходили в песок, как часто случалось в более поздние годы. Слова и идеи имеют действенную силу. При этом наиболее ответственные работы поручаются товарищам, способным исполнить авангардную роль. – Вспоминает Отец ход событий, подтверждающих эту мысль:

– Как обычно, приезжаю в цех холодной прокатки, осматриваю ход работ, интересуюсь трудностями и неполадками. Электромонтажники жалуются, что монтаж приборов задерживает кровля, вернее, не сама кровля, а её постоянные протечки.

– Поднимаюсь по шаткой деревянной лестнице на крышу цеха. На крыше работает бригада, проводящая гудронирование поверхности крыши. Тут же, на крыше, горит небольшое приспособление для разогрева пищи, и рядом, в небольшом деревянном домике, отдыхает часть бригады, вторая часть ведёт гудронирование. Интересуюсь, почему и отдых, и обед тут же на крыше.

Бригадир, несколько удивившись моему вопросу, казавшемуся ему само собой разумеющимся делом, отвечает:

– Коммунисты и комсомольцы, которые пришли по призыву партии, по партийному набору, решили, до окончания работ, не уходить с рабочих мест и вся бригада поддержала их. Мы решили ускорить работы. Все процессы были организованы так, что потребовалось моё минимальное вмешательство. Вопрос решился инициативой рабочих коммунистов. Леонид Ильич одобрил эту инициативу и попросил рассказать об этом всем монтажникам.

Темпы работ были увеличены. Ход работ ритмично приближал дело к его завершению. Очень оперативно работают бригады электриков на монтаже электрооборудования и приборов. Не менее оперативно, существенно сократив сроки монтажа, работает бригада коммутатчиков. Сроки пуска всего комплекса наступают, а коммутатчики запросили 25 дней на монтаж схемы автоматического управления масляными выключателями на подстанции. Положение складывается довольно сложное. Не хочется ударить лицом в грязь из-за такого небольшого объема работ и сорвать сроки пуска.

Но тут сами рабочие выходят с предложением: поручить окончание этих работ бригаде Козловского В.Е. Виктору Евгеньевичу всегда поручали сложную и срочную работу. Он обладал уникальной способностью, хорошо изучив схемы монтажа, представить весь ход работ рабочим так ясно, что оставалось проводить технологические операции одна за другой, не теряя время на размышление над методами решения вопроса. Эти работы удается выполнить всего за пять дней и спасти лицо всей монтажной организации.

Сокращение сроков этих работ позволяет наладчикам оборудования осуществить более тщательную и качественную наладку. Остались последние недоделки, пробные пуски и наведение порядка перед общим и окончательным пуском, для чего, уже по установившейся традиции, проводились городские субботники.

И 29 сентября, на месяц раньше срока, металлургический гигант был воскрешен, запущен цех холодной прокатки, задействован весь металлургический цикл.

К восстановленному цеху холодной прокатки со всех сторон стекается народ. Здесь те, кто строил стан, кто демонтировал его во время войны, и кто его восстанавливал. Представители городских организаций, жители города. Всё пространство забито людьми, люди сидят даже на металлоконструкциях. Сцена украшена знаменами, лозунгами и плакатами. Звучит торжественный гимн СССР.

На митинге выступают управляющий строительным трестом В.Э. Дымшиц, передовики производства, министры. Секретарь ЦК КП (б) У Мельников Л.Г. и другие товарищи, прибывшие из Москвы и Киева, поздравляют собравшихся с успехом, досрочным окончанием работ. Л.И. Брежнев зачитывает телеграмму ЦК и Совету Министров Украины с сообщением о достигнутом успехе.

Собравшиеся слушают прекрасный концерт артистов из Москвы и Киева, а мы думаем о главном. О том, что производительность труда повышена на 30 %. О том, что создалась новая ситуация окончания этапа работ, которую нужно было обсудить с Леонидом Ильичом. Встречаемся с Леонидом Ильичом, обсуждаем проведение праздничного митинга по этому поводу и ряд других праздничных мероприятий.

Леонид Ильич считает, что эта эпопея наиболее ярко отражает весь восстановительный послевоенный период. А главное, мы обсуждаем письмо к товарищу Сталину, которое впоследствии было опубликовано в газете «Строитель»:

– Докладываем вам, дорогой товарищ Сталин, что, преодолевая большие трудности, связанные с полным разрушением цехов завода, мы обещали в своём письме к вам выполнить годовой план к годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Мы счастливы, доложить Вам, что все цехи введены в действие в точно установленные сроки. Желаем Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, здоровья на благо нашей любимой Родины!

Начальник стройтреста, Дымшиц В.Э., подводит итог проделанной большой работы. По своему обыкновению, точно и конкретно в цифрах, он докладывает.

– Производительность труда выросла на 30 %, а заработная плата на 27 %.

Тогда четко отслеживали, чтобы рост производительности труда превышал рост заработной платы. Это потом забыли этот принцип и в стране начались экономические диспропорции и неувязки, которыми тут же воспользовались птенцы перестройки и реформ.

Праздничный митинг, по поводу сдачи в эксплуатацию первой очереди завода, был проведен 2 октября. Собрались десятки тысяч людей и те, кто шесть лет назад под вражеским огнем демонтировал и отправлял в тыл оборудование, и те, кто после освобождения от фашистов устанавливал это оборудование, кто возвращал жизнь гиганту тяжелой индустрии.

Громовое: «Ура» и буря оваций встретили, украшенный транспарантами эшелон стального холоднокатаного листа, который под звуки гимна Советского Союза, сливающегося с торжественными паровозными гудками, проплывает перед людьми и отправляется в Москву на автомобильный завод им. Сталина. «Сталинское задание выполнено» – алый лозунг, реющий над толпой, подвел итог промышленной эпопее!

– Здесь же, в президиуме митинга, где собрались руководители партийной организации города и области, представители Центра и руководители завода, принимается решение отправить послание товарищу Сталину Иосифу Виссарионовичу, за подписью руководителей всех организаций, участвовавших в строительстве:

– По решению Правительства, по Вашему, товарищ Сталин, указанию завод, который, казалось, нельзя было вернуть к жизни – вновь возрожден и начал выпускать тонкий холоднокатаный стальной лист для автомобильной промышленности.

Самый важный период завершился. На митинге ораторы тепло говорят о людях, о рабочем классе, о специалистах, об их самоотверженном труде, о внимании и помощи центральных органов, о ведущей роли коммунистов, о приветственной телеграмме товарища Сталина, которая гласила.

– Советский народ высоко ценит самоотверженный труд рабочих, инженеров и техников, успешно справившихся с восстановлением первой очереди завода «Запорожсталь».

– Ваша работа показывает, как советские люди, применяя передовые социалистические методы труда, решают большие и сложные задачи по возрождению предприятий, разрушенных немецкими оккупантами.

– Желаю Вам дальнейших успехов в вашей работе.

И глубоко вдохнув, полный эмоций от воспоминаний того решающего пуска, Отец продолжал:

– Прекрасно помню выступление на митинге Л.И. Брежнева. Он хорошо отозвался о самоотверженной работе рабочих и инженеров, об умелой организации работ и технической смелости руководителей, о неистощимой изобретательности людей, работавших на всех уровнях громадной производственной пирамиды.

– В президиуме митинга, во время выступления Леонида Ильича, – с теплотой вспоминал Отец, – я сидел рядом с заведующим отделом ЦК ВКП (б) товарищем Соловьевым, и он тоже, в унисон с ранее задаваемыми вопросами Мельникова Л.Г., стал спрашивать о Леониде Ильиче. Я ему ответил и задал вопрос.

– А что, Леонида Ильича планируют выдвинуть на повышение, почему представители центра часто задают такие вопросы? На что товарищ Соловьев загадочно покачал головой и не ответил ничего определенного. Но для меня этот вопрос уже был ясен, хотя бы по характеру задаваемых вопросов. И в действиях самого Леонида Ильича начал чувствоваться всесоюзный масштаб. Успехи и опыт, полученный на «Запорожстали», он начинает пропагандировать во всесоюзном масштабе. Звонит директору Мариупольского металлургического завода, рассказывает о достигнутых успехах, приглашает приехать и ознакомиться с опытом работ.

Этот эпизод, – как говорил Отец, – ему запомнился в деталях, поскольку ему пришлось знакомить мариупольских товарищей с опытом работ. А директор этого завода прибыл с целой бригадой начальников цехов и специалистов, которые довольно подробно и профессионально интересовались техническими, экономическими и политическими аспектами проблемы.

Главный этап восстановления окончен. Отец вспоминает:

– Договариваемся с Леонидом Ильичом встретиться в его кабинете, на стройке. Обсуждаем весь прошедший период, когда удалось в течение четырех месяцев воссоздать, по существу, металлургический комбинат.

Октябрь месяц для нас был трудным и насыщенным, и на предпусковые трудности, и на радости торжественных пусков. Но, за эпопеей возрождения завода «Запорожсталь», нужно не забыть и об остальных не менее важных делах.

И я, 14 октября, тороплюсь поздравить главного конструктора завода 478, «Запорожского авиазавода», который тогда так именовался, с большой творческой победой, – с тихой улыбкой вспоминает Отец.

– Правительство, после ряда испытаний и опробований в полете, присвоило сконструированному, Александром Ивченко двигателю имя его конструктора, и дало ему марку – АИ. Для меня это было особенно ценно, ибо я помнил 1941 год, как мы с А.П. Кириленко отправляли этот завод в Омск. Именно этот завод, в те суровые годы, быстро освоил выпуск моторов для самолетов, и, что особенно важно, для бомбардировщиков А. Туполева. Они собирались там же в Омске, на соседнем предприятии и, уходя в бой, решали судьбы многих сражений.

– Но не за горами было ещё одно эпохальное событие, 22-го октября, после всех предварительных пусков и проверок, дал промышленный ток второй промышленный агрегат Днепрогэса, который мы отметили не менее торжественно.

В этот период ряда успехов в промышленном развитии страны, Леонид Ильич чувствовал прилив сил и энергии. Он анализирует ход событий и делает выводы, которые впоследствии будут иметь значение в развитии всей страны.

– Леонид Ильич говорит, что это был героический 1947 год, когда нам, не снижая темпов, предстояло пустить на требуемую мощность Днепрогэс и дать стране холоднокатаный стальной лист. Это событие мы ещё долго, в нашей жизни и жизни последующих поколений, будем вспоминать. С этими словами Леонид Ильич обнял меня и подарил своё фото с дарственной надписью.

Здесь же они приходят к выводу, что основным аспектом, приведшим к успеху, явилось то, что все планы были объединены в общестроительный план и отражены в одном комплексном графике. График организовывал и дисциплинировал строителей. Они пошли в бой единым фронтом. Дело было за мерами, которые закрепили бы производственный подъём масс. В техническом отношении такой мерой являлся принцип крупноблочной сборки. В организационном плане – совмещенный график, в общественном аспекте политико-массовая работа, обеспечившая этот подъем. А в экономическом отношении – система снижения производственных затрат, на основе снижения себестоимости. Всё это гарантировалось оргпромфинпланом – системой организационных, технических и финансовых мероприятий, обеспечивающих это снижение. Это вело к широкому внедрению новой техники. Такой план составлялся, исходя из безусловного требования снижения себестоимости, только при условии повышения качества выпускаемой продукции и функциональной потребительской полезности изделий. Все это выливалось в постоянное снижение цен на промышленные изделия, и можно было с уверенностью говорить: «Есть снижение цен, есть повышение количества и качества выпускаемой продукции – значит, экономика работает нормально».

Грандиозные цифры, характеризующие восстановительный период, говорят о труде тысяч людей, об усилиях всей страны, пережившей опустошительную войну, но чувствствующей свою силу и готовой на новые свершения.

– Но главное во всей этой истории – накопленный опыт. Ещё никогда в такие сжатые сроки не входил в строй крупный металлургический завод. Родились прогрессивные методы руководства, образец для всей страны и для будущих поколений.

Хотя дальнейшие восстановительные работы ещё долго продолжались, напряжение спало, стало известно, что Леонид Ильич скоро уедет в Днепропетровск. Решили немного отдохнуть и, заодно, отметить расставание. Под Запорожьем, вниз по Днепру, в плавнях была хорошая утиная охота. Выехали на нескольких машинах в плавни, остановились на песчаной косе, стояла ясная солнечная погода. Немного поохотились. Леонид Ильич, довольный и счастливый, выходя из кустов, протянул двух уток, поправляя охотничье ружье, висевшее стволом вниз, на его разгоряченном полуобнаженном плече. – И со словами:

– Давайте жарить уток, – присел у костра. Жарили уток на вертеле, наслаждались солнцем, Днепром и ясной погодой. Все были счастливы от сознания честно исполненного долга.

В конце года, в ноябре месяце, Л.И. Брежнева избрали первым секретарем Днепропетровского обкома партии. В работе пленума принял участие и представлял Леонида Ильича секретарь ЦК КП (б) У товарищ Мельников Л.Г.

Леонид Григорьевич Мельников, в этот период, вплотную занимался судьбой Леонида Ильича. Тем более, судьба Мельникова Л.Г. сложилась так, что после ухода Кагановича Л.М., в конце 1947 г., на работу заместителем председателя СМ СССР, Мельников Л.Г. становится 1-м секретарем ЦК КП (б) У, а Коротченко председателем совета министров Украины. А несколько позже Мельников Л.Г. переходит на работу в ЦК ВКП (б). И дальнейшая его кадровая деятельность естественным образом, продолжалась с использованием ранних наработок, сделанных на Украине.

Так что, когда говорят, что Хрущев Н. С. с самого начала покровительствовал Брежневу Л.И., а он впоследствии предал его, то относительно начального периода его послевоенной деятельности вряд ли это было так, поскольку в этот период Хрущев был председателем Совмина Украины и кадровой деятельностью в ЦК не занимался.

А интересовался этим вопросом и заведующий строительным отделом ЦК ВКП (б) товарищ Соловьев, и даже инспектор ЦК Шамберг М.А. Оба они и товарищ Соловьев, и товарищ Мельников интересовались информацией о деятельности Леонида Ильича. Но это не носило характера какого-то протекционизма, а было обычной кадровой работой ЦК по подбору руководящих кадров с перспективой их роста. А кандидатура Леонида Ильича, да и Андрея Павловича Кириленко, соответствовали существовавшим тогда требованиям выдвижения партийных работников на более высокие должности.

Внимание уделялось выходцам из рабочего класса, имеющим высшее образование и боевой опыт. Поэтому они с Кириленко почти одновременно разъехались с повышением, один в Днепропетровск, а второй в Николаев. Андрей Павлович тоже первым секретарем, но уже в менее крупную область, как по промышленному потенциалу, так и по объему восстановительных работ.

Когда Брежнев Л.И., в 1949 году, ушел на дальнейшее повышение, то заменил его, в Днепропетровске, Кириленко А.П. Такой характер роста этих руководителей был вплоть до избрания Леонида Ильича, весной 1950 года, первым секретарем ЦК компартии Молдавии и членом ЦК ВКП (б). Это произошло на девятнадцатом съезде партии, конечно, не без участия И.В. Сталина.

И всё это у Леонида Ильича, скорее всего, было естественное продвижение по службе, в связи с острой послевоенной нехваткой достаточно грамотных руководящих работников. Это, конечно происходило на фоне, еще бытовавших в то время партийных работников, не имевших высшего образования, так называемых выдвиженцев, коим был и сам Н.С. Хрущев. А участие Никиты Сергеевича в судьбе Леонида Ильича, стало заметным уже после смерти И.В. Сталина.

Отсюда, из Запорожья, Леонид Ильич стартовал в большую политику! Всего год и три месяца пришлось ему проработать в Запорожье, однако, как неоднократно говорил сам Леонид Ильич, это дало ему большой опыт в дальнейшей деятельности.

Вслед за этим состоялся пленум обкома, на котором Леонид Ильич был освобожден от занимаемой должности, в Запорожье, в связи с его избранием в Днепропетровске. На этом пленуме было сказано много теплых слов в его адрес. Многие в последующем говорили, что это скорей всего дипломатический протокол. Но позднее утвердилось мнение о справедливости этих высказываний.

– Мне неоднократно удавалось беседовать с людьми, работавшими с Л.И. Брежневым и не только в Запорожье, а и в Молдавии, и в Казахстане и в Москве. Приходилось беседовать с людьми, встречавшимися с ним в неофициальной обстановке, – решительно говорил Отец. – И у меня сложилось четкое мнение о нем и как о секретаре, и как о человеке. И мне кажется, что это довольно объективное мнение, в крайнем случае, на раннем этапе его деятельности. Многие считали, что последующее награждение Леонида Ильича орденом Ленина, вместе со многими участниками этой строительной эпопеи было вполне справедливым и заслуженным. Кстати, я тогда был награжден орденом Трудового Красного знамени.

– Свой орден Леонид Ильич очень ценил и часто выделял из всех своих наград. И еще раз, уже после бесед со многими людьми, Отец характеризовал его как личность.

– Леонид Ильич – это душевный человек, доброго сердца и светлого ума.

– Он редко решал вопросы единолично. Всегда старался советоваться, умел терпеливо выслушивать людей, находить в их мнении рациональное зерно, сплотить вокруг себя актив и направить его на выполнение самых сложных задач. И главное, что я хочу отметить.

– За это его не боялись, а уважали. Уже на том этапе своей деятельности, Леонид Ильич проявлял признаки коллегиального руководства, но и спросить мог довольно жестко, однако пользовался методом жесткого администрирования редко.

– Думаю, не случайно, уже, будучи секретарем ЦК КПСС, Леонид Ильич, в мае 1958 года, приехал в Запорожье вручать орден Ленина Запорожской области. Он не только прикрепил к знамени орден Ленина, а и тепло встретился со всеми, с кем сработался в 1947 году. Леонид Ильич не раз передавал через секретаря обкома М.Н. Всеволожского, который в восстановительный период был секретарем горкома комсомола и принимал активное участие в возрождении завода «Запорожсталь», приветы и поздравления. Леонид Ильич не забывал прошлого и делал это, будучи генеральным секретарем.

Именно таким, молодым, ярким, импозантным, с добродушным выражением лица, запомнился он на всю жизнь. Именно таким он и должен быть, как один из символов эпохи. И, конечно, не эпохи застоя, а эпохи «Стабильного развития». Никакой эпохи застоя не было. Вся жизнь прошла на фоне работы, борьбы, всё новых и новых свершений и постоянного движения вперед!

И, конечно, крайне несправедливо, когда современная пропаганда выхватывает отдельные эпизоды слабости человека, в последние годы его жизни и концентрирует на этом внимание публики. Когда много говорят о его низком культурном уровне, неспособности оценить литературные и художественные особенности того или иного произведения искусства, хочу сказать, – с грустью вспоминал Отец:

– В те годы, когда стояла задача возрождения страны, и мы работали, не считаясь со временем, трудно было найти пару часов для культурного досуга. Но мы в обкоме партии, имея небольшой просмотровый зал, смотрели все новинки киноискусства, обсуждали важнейшие литературные произведения, прежде чем они выходили в массовую публику, и наши суждения были довольно компетентными, поскольку в молодости мы увлекались и литературой и искусством.

– Правда и тогда Леонид Ильич не навязывал своего мнения и старался, чтобы эти вопросы решали соответствующие специалисты. И это было, конечно, никоим образом не ввиду низкой грамотности, а скорее приверженности коллегиальным методам партийного руководства. Грешит, конечно, этим современная официальная российская пропаганда. Грешит она, упирая на физические недостатки на склоне лет Генерального секретаря. Если бы мировая практика пошла по этому пути, то вся мировая история предстала бы перед нами, как сборище калек и паралитиков.

– Но всё это было впоследствии, через много лет. А пока Леонид Ильич уехал, а мы перебросили силы на восстановление второй очереди завода «Запорожсталь», которое продолжалось неослабевающими темпами. При этом мы не забывали, конечно, и об окончании монтажа и наладки третьего агрегата Днепрогэса. И, как результат нашего труда, и усилий многих и многих людей, – 2 декабря 1947 года, завод «Запорожсталь» и организации, обеспечившие его восстановление, награждены орденом Ленина.

– И вот мы, уже присутствуем на церемонии награждения. Председатель Запорожского облисполкома, депутат Верховного Совета Пономаренко В.Н. – вручает в этом важном году, этот славный орден, директору завода А.Н. Кузмину, который и сам персонально был награжден таким же орденом. Награждение идет под звуки торжественного марша и возгласы: «Ура». Пономаренко зачитывает указ Председателя Президиума Верховного совета СССР от 2.12.47 г.

В тот период мы добивались пропорциональности развития промышленности и всего народного хозяйства. Восстановленные мощности никоим образом не должны были простаивать. И 13-го декабря 1947 года наши усилия по промышленному пуску третьего агрегата Днепрогэса дали результат. Агрегат дал промышленный ток. Это был последний этап восстановления первой очереди Днепрогэса.

Два важных события отпраздновали не только мы, а и вся страна, дал ток Днепрогэс, и пошел первый металл, восстановленной первой очереди завода «Запорожсталь», в этом конечно, был и личный вклад Л.И. Брежнева. Правда, величину этого вклада, которую пытаются определить многие историки, трудно измерить, поскольку это было общесоюзное дело. В нем участвовали руководители и коллективы всех рангов. Но можно только с уверенностью сказать, что такой вклад был.

Конечно, в конкретные дела на низовом уровне он старался не вмешиваться, давая простор инициативе подчиненных ему товарищей, за исключением тех случаев, когда к этому принуждала сама жизнь. Но можно с уверенностью сказать, что такие случаи нередко были. Из этих случаев он с честью выходил, как довольно грамотный инженер-металлург с солидным инженерным и рабочим стажем.

Уже находясь в Днепропетровске, Леонид Ильич, весной 1948 года, решил показать на практике стиль и метод руководства, выработанный в Запорожье в период восстановления, днепропетровским товарищам. В этот период я уже вернулся к секретарским обязанностям в обкоме партии и уже сам отвечал за весь ход восстановительных процессов. Тогда наше внимание уже было перенесено на восстановление Днепровского алюминиевого и Коксохимического заводов. Не снималась и задача окончательного восстановления мощностей авиамоторного завода, не говоря уже о Днепрогэсе. Короче говоря, на мне, как секретаре обкома по промышленности, уже были все вопросы, которые мы раньше решали с Леонидом Ильичем, – перечисляя цели и задачи, говорил Отец.

– В мае месяце Леонид Ильич на нескольких машинах с группой руководящих работников партийно-хозяйственного актива, подъезжал к Запорожью со стороны правого берега Днепра. – Рассказывал уже мне, после смерти отца, когда я готовил к печати некоторые его рукописи, старый его друг – Петр Савельевич Резник, который в то время был секретарём обкома партии и занимался сельским хозяйством.

Мы сидели в небольшом, но довольно уютном парке «Пионеров», расположенном вокруг дворца пионеров, светлой радости моего детства, и Петр Савельевич, наклоняясь ко мне, проникновенно говорил:

– Конечно, что касается производственных вопросов, Николай был у него на первом плане, о чем Леонид Ильич часто говорил и даже писал в своих воспоминаниях, а вот, что касается остальных вопросов и внеслужебной дружбы, тут уже на первом плане был я. Так что когда днепропетровцы решили приехать, кроме официальных звонков, был и не официальный звонок мне. И мы решили собраться у меня дома в узком кругу: Андрей Кириленко, Николай Моисеенко, Леонид Ильич и Я. Ты, конечно, не думай, что тогда мог быть такой банкет как сейчас – эту моду на банкеты, по поводу и без повода, ввел Хрущев, больно он любил поесть. Устроят, бывало банкет, и не столько съедят и выпьют, сколько растащит обслуга.

– Твой Отец, в этот Хрущевский период работал председателем госконтроля по Запорожской области, и мужественно боролся с этим недугом.

Однажды приехали высокопоставленные особы, да и сам Хрущев бывал неоднократно, и для них устроили банкет на острове Хортица, все это обошлось, как сейчас помню, в 63 тысячи рублей, уже послереформенных денег. Если судить по Сталинскому курсу, то это 630 тысяч рублей, а это были, в то время, большие деньги и эти деньги списали на хозяйственную деятельность завода «Запорожсталь». А твой Отец на всех участников наложил начет по 400 рублей, госконтроль имел тогда такое право.

Будьте добры, господа хорошие, ели пили – оплатите. Они конечно, к Хрущеву с жалобой. Отцу намекнули, мол, не лезь в это дело. А он развернулся и материалы на съезд партии. Хрущев тогда терял авторитет в партии и народе. И ты сам понимаешь, отношения были испорчены.

А при Сталине всё было чрезвычайно строго, только попробуй, беды не оберешься!

У него, у Сталина, с этим вопросом был порядок. Хочешь собраться, собирайся, как все люди, за свой счет и без излишеств. Так что моя жена, Анна Ивановна, приготовила нашу любимую картошечку рассыпную, селедочку с лучком, маринованные баклажаны, она сама их великолепно готовила, солененьких арбузиков, стояли у меня в сарайчике, я сам любил их солить – небольшие такие полузелёные. Бывало, засолишь – прелесть просто. Никаких тебе деликатесов не нужно. И, конечно, грамм по 150 столичной водочки, больше ни-ни – не моги и думать!

Николай, твой отец, тот не пил с фронта. Он рассказывал, что пойдешь, бывало, через линию фронта провожать партизан или подпольщиков – темно, одно лишнее движение и немцы на звук как пальнут и всё – хана!

А он не пил и выжил, а многие выпьют для храбрости и вперед, и сгорали как дым. А он, с тех пор, не пил. Как на фронте, делил свою долю с друзьями, подольет нам и радуется. Да вот тебе и фотография – я, с Андреем Павловичем, на моем старомодном диване.

Так он, диван, и стоит у меня старомодный, но дорогой моему сердцу – реликвия. Сейчас все мебель поменяли на модную, стильную, а мне так уютней, я уже пенсионер, за престижем не гонюсь, меня старое греет.

– Так вот, тогда мы посидели. Вспомнили, как водится, прошлое. Твой Отец, всё рассказывал живые эпизоды строительства и возрождения промышленного комплекса. Леонид Ильич любил слушать живые рассказы, набирал реальные ощущения, сухую пережеванную информацию не любил. Рассказал он нам, о своём новом житье-бытье и мы разошлись. На этот раз уже надолго. Кстати, ещё тогда, в нашей беседе, Леонид Ильич говорил о том, что наши успехи не в малой степени были связаны с прогрессивной системой оплаты труда и тщательной подготовкой производства во вторую и третью смены. А Никита Сергеевич потребовал односменной работы.

Организация труда рабочих и подготовка производства резко ухудшились, начались простои у рабочих, и реальная сдельщина была заменена «выводиловкой» среднего заработка, с оплатой простоев по тарифу. Заработок рабочих упал, и в некоторых местах начались забастовки. Твой Отец тогда докладывал в ЦК, что такие резкие переходы снизят прирост промышленной продукции и доведут, в общем, хорошую идею ликвидации ночных смен – до абсурда. Так оно и получилось, начало расти недовольство Никитой Сергеевичем в рабочих коллективах. А люди, которые сдерживали его напористость, которой он доводил уже не идеи Сталина, а свои собственные, вызывали у него гнев, и он применял против них суровые меры. Мы старались обратиться к Леониду Ильичу, который лучше разбирался в вопросах промышленности.

Были у нас с ним кое-какие контакты и при Хрущеве, когда он работал Председателем президиума Верховного Совета, тогда мы пытались к нему обращаться и по поводу кукурузной эпопеи, и по поводу тарифной политики. Но Никита Сергеевич его тогда одернул: «Не твой вопрос! Не лезь!»

– Нам ещё доставалось от Хрущева и потому, что он любил показывать первенцы индустриализации зарубежным гостям и часто с ними наезжал к нам и сам. Толи приезжал Шах – Ин-Шах Ирана, Реза Пехлеви. Толи лидер Египта Гамаль Абдель Насер. Толи другие азиатские деятели. Вот тогда перед его приездом и начинались резкие требования мгновенного осуществления его идей, которые он сам, своей торопливостью, неподготовленностью, напором, зачастую доводил до абсурда.

Однажды при его приезде произошел вообще курьёзный случай. Он тогда был увлечен идеей напряженного железобетона. Так, увидав уже готовую троллейбусную линию, в которой были применены ажурные сварные металлоконструкции в качестве опор, он заставил их срезать и заменить бетонными столбами.

– С кукурузой вопрос стоял более остро. Кстати, история с кукурузой носила такой же – одноплановый характер, без учета всех возможных особенностей и потерь, как и наступление под Харьковом во время войны. Ему говорят.

– Немцы под Кременчугом собрали сильную ударную группировку, могут ударить во фланг. А он.

– Ничего! Наступление нужно продолжать!

– Так и с кукурузой. Ему говорят: «У нас технология полностью механизированная, настроена на пшеницу, дающую в наших краях урожай не меньше чем кукуруза. А для кукурузы нет ни техники, ни химикатов, ни людей, для ручной уборки». А он.

– Ничего! Посевы расширять! На уборку бросим студентов!

У нас, в тот период, первым секретарем обкома был Владимир Владимирович Скрябин. Так Никита Сергеевич смог его сломать и тот засеял всю область кукурузой. Результаты, конечно, были плачевны. Часть полей так и ушла под снег.

Вот тогда мы, с твоим Отцом, результаты обследования и отправили в ЦК, что вызвало у Никиты Сергеевича крайнее раздражение.

Ещё и сейчас многие спорят на эту тему, подменяя вопрос о неподготовленности кукурузной компании в те годы, вопросом о качествах кукурузы как культуры. Кстати, качества кукурузы как культуры отмечались ещё на пленумах ЦК и в 46-м и в 47 году, и предусматривалось расширение её посевов, так, что сама идея была не новой. Но тогда такое увеличение предусматривалось по мере его технического, материального и научного обеспечения, и, конечно, без навала и перегибов.

– Встретился я с Леонидом Ильичом, уже потом, после того как он на 19-м съезде в 52-м году был избран членом ЦК. И даже гораздо позже, когда он был секретарем ЦК и Генсеком. Встретился если не по несчастью, то по неприятности уже точно, – говорил Петр Савельевич, – блеснув на солнце своим бритым черепом, который вовсе не уродовал его, а, наоборот, делал величественным, похожим на одного из командующих танковых войск.

– Ты же знаешь мою дочь Жанну. Так вот, когда её муж генерал авиации погиб на учениях «Днепр», она осталась без квартиры в Москве. Старую квартиру они уже сдали, а новую он еще не успел получить и погиб. А это дело, после его смерти, так и затерли по инстанциям.

– Я добился у Леонида Ильича приема, встретил он меня как старого друга, радужно. Вопрос решил сразу. Справедливость восстановил мгновенно. Все расспрашивал про заводы, про город. Всё спрашивал, как там Николай, пусть всё опишет, он же вел записи, как там все наши, как те с кем он воевал. Не знаю как сейчас, разные слухи ходят, тогда он сохранял присущую ему открытость и добродушность.

Тут я не удержался, вмешался в его рассказ и задал мучавший меня вопрос о культе личности, что это такое и был ли он. А главное, я поинтересовался:

– Вы тогда общались с руководством на довольно высоком уровне, и сами приводили стихи:

А что это – может это, и есть культ личности? Что вы тогда думали?

Петр Савельевич, остановился, задумавшись над моим неожиданным вопросом, набрал воздух в легкие и заговорил низким тяжелым голосом:

– Начиная с 44-го года, после того, как Сталин восстановил все церковные институты в 43-м году и практически создал церковь, такой, какой она есть сегодня. В крайнем случае, всё это было сделано не без его ведения и даже с его участия. В православной среде начали распространяться слухи о святости И.В, Сталина. И даже поговаривали о том, что архиепископ предложил возвести его в ранг святого защитника земли Русской, как Александра Невского или Дмитрия Донского и тогда этот слух многие поддерживали. Но мы, как партийные работники отвергли это, конечно, не без консультаций с центром. И говорили, что сам Сталин выступил резко против всякого обожествления. И мы полностью отбросили все разговоры на эту тему. И эти слухи вскоре прекратились. И немного подумав, он продолжил:

– Поэтому я с полной уверенностью могу сказать, что никакого культа личности не было! Да и Леонид Ильич, когда пришел к власти, прекратил, до некоторой степени, эту антисталинскую пропаганду под названием: «Борьба с культом личности». А относились мы тогда к этим усилиям Хрущева Н.С. с ухмылкой, как к очередной блажи Никиты Сергеевича.

– Но, конечно, в те тяжелые годы, когда каждый стоял перед гранью уничтожения, образное православное подсознание, которое всё равно оставалось, даже у неверующих людей, и не могло исчезнуть за такой короткий срок и требовало образного воплощения в лике вождя. Но с полной уверенностью ещё раз могу сказать, что партия, да и мы сами отбросили, какое либо обожествление личности.

Но эти разговоры были уже потом, через много лет, а тогда отгремели праздничные торжества, уехал Леонид Ильич, а впереди остались новые заботы и новые пуски.

Работа над реализацией четвертого пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства СССР, на 1946–1950 годы, продолжалась. Кстати, существенную лепту в становление и развитие этого плана внес Вознесенский Н.А., с которым и в дальнейшем продолжалось сотрудничество. Эта работа не могла остановиться на достигнутом уровне и, естественно, продолжалась не менее самоотверженно, правда, уже по отработанной технологии организации производства.

Уже несколько позднее многие стали считать, что стратегом экономической победы над фашизмом был Вознесенский. Так они считали на основе того, что он зачастую спорил с И.В. Сталиным.

– Но, наверное, не в спорах дело, когда Николай Алексеевич был иногда и амбициозен, и высокомерен, а в тех идеях, которые воспринимались не только партийным аппаратом, и не столько им, сколько народными массами, а в особенности рабочим классом, который, в то время, был ключевым звеном этого восстановления.

И здесь, можно с уверенностью сказать, исходя из всего анализа ситуации за тот период, конечно, главенствующую роль играли, пусть коротко и сжато – зато емко высказанные, но все-таки, идеи И.В. Сталина. Он, как политик, тоньше чувствовал настроения момента, и выдвигал идеи, которые воспринимались народом! Воспринимались массами! Воспринимались рабочим классом! И конечно, как вспоминал Отец, – все наши экономические знания и теории, основывались на идеях и теориях, высказанных ранее и В.И. Лениным, и И.В. Сталиным.

Основой моих знаний, – ещё раз с уверенностью повторял Отец, – стала работа И.В. Сталина: «Новая обстановка и новые задачи хозяйственного строительства». – Которые он высказал в речи на совещании хозяйственников ещё 23 июля 1931 года, да и другие речи, и отчетные выступления, на съездах и конференциях.

Конечно, все эти воспоминания и суждения были гораздо позже, когда их отшлифовало время, но зародились они тогда, и сопутствовали и жизни Отца, и моей жизни, вплоть до перестройки и реформ, когда одним из грехов социалистической системы оплаты труда её критики стали считать всеобщую уравниловку.

А в те годы Иосиф Виссарионович мужественно боролся с уравнительной системой оплаты труда и противостоял тем кругам в партии и стране, которые стали предтечей современного либерализма.

– Но тогда, особенно остро привлекали внимание насущные проблемы хозяйственного строительства, – отбросив размышления, говорил Отец.

– В тот период мы продолжаем работы по доводке промышленных мощностей Днепрогэса и радуемся вместе со всем городом, когда за заслуги в его восстановлении награждается группа участников этого восстановления, а организация «Днепрострой» награждается орденом Ленина.

Суть последующих этапов развития нашей промышленности была заложена в реализации тех проектов, в которых ещё участвовал Л.И. Брежнев.

Эти работы заключались в восстановлении и пуске «Коксохимзавода» в 1948 году, в завершении восстановления и в пуске на полную мощность всех десяти мартеновских печей завода «Запорожсталь» в 1949 году, да и остальных объектов промышленного комплекса, работы над которыми мы ведем уже по освоенной технологии.

И вслед за этим, мы уже пускаем в 1948 году коксовую батарею «Коксохимического завода». И на трибуне, по случаю пуска, рядом со мной, – вспоминал Отец, – уже нет ставшего привычным и нужным Леонида Ильича.

Но школа, созданная в те годы, продолжала действовать, как один из образцов промышленного развития всей страны. Конечно, в её создании принимал участие не только Леонид Ильич, и даже не столько он, а вся промышленная элита Центра и партийная организация области. И тут конечно нельзя отбросить, невзирая на всю критику последующего периода, роль и значение идей Сталина И.В., который направлял это развитие. И сколько бы, в последующем, не ёрничали над словом учитель.

Через много лет могу твёрдо сказать. Да! Он был учитель, – вспоминал Отец.

Как раз после этого пуска, уже без Отца, мне удалось побывать в доме, где жил Леонид Ильич. Конечно, там был новый хозяин, вновь избранный первый секретарь – Енютин Г.В., с сыном которого, Валентином, я учился в школе. И он, зная, что я большой любитель полета голубиных стай, пригласил меня в гости посмотреть птицу Леонида Ильича, за которой присматривал его бывший порученец.

Слева направо в первом ряду, второй: Моисеенко Н.П. Пуск «Коксохимзавода». Запорожье, 1948 г.

Это был довольно просторный, кирпичный, одноэтажный дом, имевший шесть комнат, две из которых были совсем маленькие – для детей. Дом был старой кладки, с ажурным кирпичным забором и большими металлическими воротами. Во дворе рос огромный ветвистый тополь, рядом с которым, установленная на высоком помосте, располагалась голубятня, на её шесте ворковали породистые голуби.

Мы стояли под сенью дерева, а порученец показывал любимых голубей Леонида Ильича и говорил:

– Скоро приедет Леонид Ильич и заберет меня к себе, и голубей заберет. Вот смотрите, какие красавцы, разве таких голубей оставишь. В одной руке он держал красного, белохвостого, чубатого голубя, выведенной местной Николаевской породы, а в другой белую короткоклювую голубку с изящной головкой и саблевидным крылом. Порученец взмахнул рукой, выбросил вверх красного голубя и он почти вертикально «свечой» начал набирать высоту. А за ним, немного погодя пустил в полет белую голубку. Голубка, пошла по кругу, набирая высоту и увеличивая круг полета, пока они вместе не превратились в большие точки и не растворились в небесной голубизне. А порученец, как-то загрустив, заметил:

– Вот так и ушел от нас вверх Леонид Ильич, как этот красногривый голубь.

А дальше, был завод Ферросплавов, Огнеупорный и Метизный заводы, предприятия области и весь город, который восстанавливается ставшими уже привычными темпами. К 1950 году весь город, все заводы были практически восстановлены. Страна сумела, в невиданно короткий срок, не только достичь довоенного уровня производства, а и превзойти его. И я был счастлив от сознания выполненного долга, а и от всего моего участия в этом грандиозном деле, таком успешном, и неповторимом экономическом, техническом, и организационном эксперименте. – Со счастливой улыбкой на лице вспоминал Отец.

– И мне, со всей очевидностью открылась экономическая и политическая стратегия того времени, все её участники, во всём их разнообразии. – Уже через многие годы, – с полной уверенностью говорил Отец, – который смог проанализировать степень участия каждого в этом грандиозном деле. И он, склонившись над своим рабочим столом, произнес:

– Так что стратегом экономической победы над фашизмом, а вернее, над одной из форм Европейского капитализма, который господствовал в тот период почти во всей Европе, был, конечно, И.В. Сталин. Это подтверждает та неразбериха в экономических реформах, проводимых Н.С. Хрущевым и падение темпов прироста промышленной продукции, которое смогло, тоже за короткий период, свести почти к нулю те преимущества, которые были достигнуты экономической системой Сталинского периода.

Особенно наш успех был оценён иностранными специалистами, когда мы обучали этих специалистов для стран Народной Демократии, Индии, Китая, и даже Канады, – писал Отец в одном из своих очерков. Эти специалисты приезжали изучать наш опыт, обеспечивший темпы роста промышленного производства страны, которые были не мене 13 % процентов. А таких специалистов было ни много – ни мало, но более 500 человек. Они смогли оценить наши успехи и стать нашими последователями уже в своих странах.

Первый ряд, в центре: Моисеенко Н.П. с профсоюзной делегацией японских металлургов на заводе «Запорожсталь».

И радостно было видеть, что все эти методы осваивались и внедрялись, даже в промышленности Японии, и продолжали давать положительные результаты. А специалисты из 35-ти стран мира, не менее 100 человек, приезжали посмотреть и послушать доклады о наших достижениях.

И грустно, и печально было смотреть, когда уже в Хрущевский период эти методы отбрасывались у нас, их родоначальников, а прирост промышленной продукции падал до 1,5–2%. А Никиту Сергеевича, казалось, все это не только не волнует, но даже не интересует. Он был увлечен мыслью, сделать все, наоборот – в пику И.В. Сталину. А когда говорят, что дорогой Никита Сергеевич был незаконно смещен, то это опять вызывает удивление. Как так, он же пренебрегал основными законами развития общества, его промышленности и сельского хозяйства, и его падение было естественным следствием этих причин, не говоря уже о некоторых свойствах его характера.

Но пока, все эти огорчения в будущем, а мы радуемся, что за успешное усовершенствование методов восстановления Днепрогэс, в 1951 году, присуждена Государственная премия в области науки и техники начальнику Днепростроя Ф.Г. Логинову и главному инженеру И.И. Кандалову, который в последние годы жизни заведовал кафедрами ряда московских вузов. И пущена на полную мощность эта гидростанция, этот символ эпохи, символ индустриализации Советского Союза.

Вот они Моисеенко Н.П., Резник П. С. и будущие министры: Логинов Ф.Г., а рядом директор завода «Запорожсталь» А.Н. Кузьмин, начальник стройтреста В. Э. Дымшиц – стоят на этом пуске.

Вот они матросы великого проекта – красные директора, выполнившие свой долг. Они стоят, как на подводной лодке «Советский Союз», уходящей в дальнее плавание. В трюмах и на командных пунктах её рулевые и механики, а на палубах матросы.

Они смело смотрят вперед и ещё не знают, что Советский Союз, как древняя Атлантида покроется морской пучиной. Утонет в море лжи, клеветы, предательства и обмана. Но символы его, его атланты останутся на поверхности. Они продолжают свой длительный поход, пока люди, своим равнодушием позволившие утопить Великую державу поймут, что без неё у них нет жизни, и нет счастья, и тогда Атлантида – Великий Советский Союз, всплывет. И первыми из морской пучины вынырнут три основные составные части великой державы: – Россия! Украина! И Белоруссия! Уже опять Советские республики!

А ПОКА АТЛАНТЫ ПРОДОЛЖАЮТ СВОЁ ПЛАВАНИЕ! ОНИ ЖДУТ!

И уже через много лет, когда перестройка разорвала наши народы, по живому, безжалостно разделила нас и наши семьи, и оторвала нас от могил наших предков, я приехал в Запорожье.

Воспоминания захлестнули моё сердце. И стоя на могиле предков, рядом с памятником Отца, я вспомнил всю свою жизнь и эту историю. Все рассказы и воспоминания Отца прошли перед моим взором. И отчетливо выделился эпизод, с которого начался этот рассказ. 

Моисеенко Н.П. Памятник на могиле. Запорожье, 1976 г.

– Последний выстрел Великой Отечественной войны возник перед моим взором, рука потянулась к перу, и я вернулся к воспоминаниям Отца. Все картины возникли передо мной как на яву, и я начал описывать все наши мысли, встречи, беседы и переживания, все события эпохи одно за другим ложились на бумагу.

А после описания всех событий, захвативших целую эпоху края, где мы родились, и отразивших, во многом, всю эпоху Великой страны, появился этот эпилог и это воспоминание.