До валуна было метров двести. Когда брат исчез за камнем, Равиль ждал чего угодно: стрельбы из ТТ, из Калашникова, чего угодно, только не взрыва гранаты. И хотя противника по-прежнему скрывали кусты, дольше Равиль ждать не мог. Он прижал приклад покрепче и повел прицел вдоль берега…

Орхан постарался нырнуть поглубже и проплыть у самого дна как можно дальше. В свое время, в воде с ним никто не мог сравниться. Когда-то он даже Кунар под водой переплывал. Но он ждал взрыва на берегу. Оттого, первым делом он постарался сбросить мешок, который так сковывал движения. И хотя довольно быстрое течение успело отнести его на несколько метров, звуковая волна настигла его.

До гранаты оставался только один шаг. Было бы чуть дальше, он бы не успел. С отчаянным воплем: "Ссиге!" — Рустам зафутболил гранату в Кабул и прыгнул на Старостенка — "Четыре!".

Граната разорвалась под водой. Между висками, будто молния пронеслась. Инстинктивно челюсти разомкнулись, в горло хлынула смесь из песка и водорослей. Только холодная вода горной реки да прилив адреналина придали Орхану сил и не позволили всплыть или потерять сознание. Что было сил, он принялся грести, все дальше уплывая от места взрыва.

Раньше всех пришел в себя Белоград. Отбросив автомат в сторону Старостенка, он в два шага достиг обрыва и бросился в холодные волны Кабула.

Первую очередь Равиль отправил сразу же после взрыва.

С мерзким жужжанием пули осыпали камни, едва только Старостенок поймал автомат Белограда.

— Ни фига себе… — успел пробормотать Мамедов.

Бойцы едва успевали ориентироваться — перекатились в укрытие, под невысокую каменную гряду.

Старостенок отозвался, тяжелым выдохом:

— Ото ж…

Жиденькие кусты над их укрытием резанула новая очередь.

Халилов вытер кровь над разбитой в драке губой:

— Это не АКМ…

К Старому начала возвращаться способность делать осознанные поступки. Привычным движением он приоткрыл затвор, убедился в наличии патрона в патроннике и снял автомат с предохранителя.

Рустам еще не отдышался:

— Кто нибудь засек откуда?

Новая очередь заставила бойцов пригнуть головы.

— Долго он не протянет. На девятке уже, наверное, услышали… — сообразил Мамедов.

Халилов продолжил:

— У нас только Мася.

— А если они его уже сняли? — произнес Рустам после жутковатой паузы.

Противник не давал прийти в себя. Одна из пуль разнесла камень над головой Мамедова.

Рустам размахнулся на бойцов локтем:

— Как дал бы обоим. Два барана…

— Наче, один, — Старостенок, похоже, не понял, что речь идет не о стрелке.

У Юсуфа глаза из орбит полезли:

— А если один только прикрывает?.. А остальные?… Масленка вяжут?..

Равиль уже не знал, что делать. Что творилось за кустами, он не видел. И брата не было видно нигде. Мелькнула страшная догадка: "Что если они его взяли?" И граната взорвалась приглушенно: "Будто в воде… У машины остался только один аскер". Тут же его осенила дерзкая мысль: "Может, попробовать захватить машину?" Его учили обращаться с орудием БПМ… Будто из прошлой жизни всплыла картинка учебного полигона в Харькове. Их с Орханом еще тогда начальник материальной части путал. Заставил Равиля стрелять дважды. И за брата тоже. "Орхана нужно спасать…"

На девятой машине расслаблялись кто, как мог и кого, где сморила усталость, после ночного дежурства. На костре грелся термос с водой. Шамиль с Магомедом готовились хлебнуть чайку. Эти дрыхли, как и положено нормальным людям, по ночам. Этим служба была вообще до фени. Команды офицеров они принимали с вызывающими оговорками и только ротного не то, чтобы боялись — уважали, как командира, подчинение которому диктуется уставом и самой армейской жизнью. Смелые и наглые, прекрасно подготовленные на гражданке дзюдоисты, они никому не позволяли криво смотреть в их сторону. По любому мельчайшему поводу они могли мгновенно собрать десятка три земляков, таких же отчаянных головорезов. Те сбежались бы по первому зову, хоть бы находились у чёрта в зубах, и запросто переломали бы все кости хоть роте десантуры.

Лишь однажды этот закон не сработал. Тогда поймали чеченца на продаже патронов. Тот перед дембелем продал "бачёнку"* *(на фарси «бача» — мальчик для битья и утех. Во время описываемых событий применялось как дружеское обращение) за тысячу афганей сто патронов. А через пару дней пули из этих патронов нашли в телах четверых «шурави». Откуда стреляли, вычислили без труда. По маркировке на гильзах особисты определили подразделение, из которого к моджахедам «ушли» боеприпасы. А еще через месяц афганский царандой взял того мальчишку — душманского связного, который и указал на чеченца, продавшего ему патроны. Устроили показательный суд. Вся бригада видела, как земляки плевались в сторону подонка. Ему семь лет дали. Но говорят, он даже до Союза не доехал. Говорят, свои же земляки где-то по пути следования и задушили.

Разрыв гранаты никого не привел в замешательство. Солдаты частенько рыбачили таким способом. Ящик гранат чудесно заменяет десяток спиннингов. Бойцы встрепенулись только, когда со стороны Кабула донеслись первые частые очереди.

— Цымбал, подъем! — заорал Магомед.

Цымбал и сам уже очнулся от полудремы. Он давно отвоевал себе место под передним катком левой гусянки. Сюда солнце со своими луч-мечами проникало позже всего. Но даже в тени дикая жара еще ни разу не позволяла ему выспаться после ночного дежурства. В два прыжка он достиг башни, влетел в нее и «повис» на рации:

— Четверочка девятому?..

Наушники отозвались только частым потрескиванием эфира. "Будто перед грозой… — мелькнуло неуместное сейчас ностальгическое сожаление. — Та откуда тут гроза. Вот дома у нас гроза…"

— Четверочка — Девяточке?.. Четвертый, мать твою!

Со стороны Кабула донеслась новая очередь.

Магомед стоял на башне, прямо над Цымбалом:

— Фигня это все? Заваруха у них… К машине!

Команда была лишней. Экипаж уже давно, уже секунд пятнадцать, как занял свои места. Еще через полминуты машина дернулась, будто срываясь с корней, и развернувшись на месте, рванула к дороге, засыпая песком костер вместе с термосом. Цымбал не отрывался от лорингафонов. Двигатель ревел как вулкан:

— Первый — девятому! Первый — девятке!

Цымбал знал, что ротный с замполитом с утра носились по постам с инспекцией. На «девятке» они побывали перед рассветом — в четыре. На пост они пришли пешком, после того, как поняли, что "на рации" на «девятке» никого нет. Благо, Цымбал не дрых. Досталось бы по самые "мама не горюй". После традиционного «разгона» всему посту, Магомед отвез командиров на двенадцатый пост и вернулся обратно. И сейчас, по всем расчетам, Кузнецов должен был быть где-то там, на двенадцатой машине. Когда ротный на посту, кто-нибудь обязательно контролирует рацию.

— Первый на проводе! — отозвалось в наушниках после небольшой задержки. Видимо, ротного к рации позвали.

— Товарищ старший лейтенант, на четверочке стрельба, идем к ним! — постарался перекричать дизель Цымбал.

— Продолжай движение! — прозвучало в наушниках в ответ.

Маслевич едва в Кабул не нырнул от неожиданности. Стреляли явно со стороны заброшенных дувалов. Он сделал первое, что пришло в голову. Адреналин настолько подстегнул все реакции, что он даже не заметил, как влетел в машину на место механика-водителя. Только захлопнув за собой люк по-боевому, он начал, хотя и лихорадочно, но соображать. Через мгновение он уже полз в башню. Краем уха он услышал: броню как горохом обсыпало. Дрожащими руками он вытащил выстрел* *(снаряд применяемый для стрельбы из орудия БМП-1) из боевой укладки. Он уже стрелял в учебке. Пару раз, между бесконечной муштрой и разгрузками боеприпасов на складах, их выводили на полигон — повоевать с мишенями. Но то были учебные стрельбы. Сейчас мишень тоже стреляла.

Снаряд гулко звякнул о триплекс. "Увалень… Старый уже по башке настрелял бы…" — промелькнуло у Маслевича в голове. Он уже собрался, было, отправить снаряд в казенную часть орудия. Но ствол оказался опущен слишком низко. Пришлось бросить выстрел обратно в укладку. Понемногу мысли начали проясняться: "Надо было включить аккумулятор. Ща вручную пушку крутить…" Он еще не успел принять решение: то ли ползти обратно на место механика водителя, то ли крутить диск механической подачи орудия. Новая ужасная мысль парализовала напрочь: "Десант остался открытым. Что им стоит забраться в машину с десанта?!!" Тут же дверь десанта грохнула, будто ее ураганом захлопнуло… Оружия у Маслевича не было…

Белоград не видел противника. Он только предполагал, что афганец или нырнул под воду, или плывет где-то впереди по течению. А дальше, метрах в ста от машины был перекат. Богдан не упускал возможностей искупаться в Кабуле. Да и с соседних постов бойцы частенько приходили поохладиться. Река довольно бурная, и, чтобы искупаться в ней, приходилось заходить метров на сто выше по течению. Но наслаждение было неописуемое. Прыгаешь в ледяной горный поток, и он, окутывая прохладной свежестью разгорячённое жарким солнцем тело, пару-тройку минут несет тебя, как прирученный. До самого переката.

"Туда нужно успеть раньше этого духа", — что было сил, Богдан заработал руками. Но на перекат не успел. Отхлебав свою порцию мутной смеси глины с песком, он прекратил спурт, чтобы оглядеться. До переката оставалось метров тридцать. И там его уже ждал противник. Похоже, что он запутался в своих мокрых одеждах и теперь пытался что-то выудить из своих карманов. "Может, нож?" — успел сообразить Богдан. Пришлось, чтобы выбраться из воды немного левее афганца, сменить направление и прибавить ходу. Тут же обожгла другая догадка: "А вдруг пистолет?!" Богдан даже прекратил грести.

Орхан понял маневр солдата и, все так же путаясь в полах мокрой одежды, бросился ему наперерез. Он уже нащупал рукоятку ножа. Оставалось только не позволить шурави выбраться из воды. Солдат, похоже, пытался сменить направление, чтобы выбраться на перекат в стороне от Орхана. Но течение неумолимо несло врага прямо к нему. Еще пару-тройку метров…

Богдана захлестнула отчаянная надежда: "Перекат видно с двенадцатой машины. Только бы они заметили…"

Но двенадцатая машина давно уже покинула свой пост. Со всем экипажем на борту, набирая скорость, БМП неслась по разбитой дороге. До четвертого поста, на котором стояла машина командирского отделения, оставалось пройти затерявшийся между скалами поворот и каких-то полтора километра…

…Он уже давно не смотрел на мир через прицел орудия БМП. Зеленоватый оттенок слегка искажал пейзаж. Но глаза привыкли быстро. Мягко и медленно, насколько позволяла ручная подача поворота башни, ствол пополз по кругу. Он только на секунду задержался с поворотом — когда в прицеле оказалась часть дороги. Будто в немом кино, из невидимого кювета на дорожное полотно выползла и замерла другая БМП. Прицел орудия скользнул по прибору ночного видения, пулемету, местами помятой броне и остановился на выцветших на солнце цифрах — «309». "Девяточка… Это радует", — констатировал он про себя и убрал палец с кнопки электропуска. Одновременно, в казенную часть пушки с легким звоном нырнул снаряд.

Обычно спокойный Мамедов неожиданно для себя заорал:

— Мася! Лучше АКБ включи!

Маслевич пополз к тумблеру аккумулятора. Он только начал отходить от шока. Еще минуту назад, когда громыхнула дверь десанта, он прощался с жизнью. Сердце едва не выпрыгнуло от страха. За те несколько секунд, что прошли, пока Рустам полз в башню, Маслевич вспомнил всех родных и все рассказы дембелей про истерзанные в клочья тела солдат, которые попались в руки к моджахедам живыми.

Спрятаться больше было негде. На всю округу горный пейзаж портили только десяток полуразрушенных дувалов этого заброшенного кишлака. «Девятка» выстрелила первой. Ближайший к ней дувал будто проглотил снаряд. И все же взрыв, вздымая тучу пыли, разнес половину стены.

…Шурави был уже совсем близко. Но взрыв в кишлаке на мгновение отвлек Орхана. От неожиданности нога потеряла опору, стопа скользнула в расщелину и он, утратив равновесие, снова погрузился в холодную воду Кабула. Подняться раньше шурави он уже не успел.

"Теперь только Аллах спасет", — Равиль думал не о себе, о брате. Взрыв в соседних руинах не стал для него неожиданностью. Он ждал, что шурави с соседних постов слетятся на стрельбу как шакалы на падаль. Отчаяние, граничащее с паникой, не успело захлестнуть его сознание. Равиль никогда не боялся наведенного на него чужого оружия. Но сейчас у него все внутри похолодело. Ствол орудия БМП, что стояла у реки, медленно и неумолимо наводился прямо на него…

…Едва только ноги нащупали опору, Богдан сделал рывок вперед. Пока афганец барахтался в воде, Белоград успел встать в полный рост. Больше он опомниться противнику не позволил. Несколько жестоких ударов едва не утопили моджахеда. Еще минута и Белоград, подгоняя афганца увесистыми пинками, погнал его на пост. Уже на берегу, после очередного удара, пленный свалился в пыль. Это только еще больше раздраконило сержанта. И не пытаясь справиться с яростью, Дан принялся избивать моджахеда. Задыхаясь в конвульсиях, оставляя за собой мокрый след, афганец попытался отползти в сторону от солдата. Поблескивая в лучах солнца еще влажными черными гранями, на песок выпало ожерелье. Может, эти малахитовые четки и спасли сейчас Орхана. Когда-то в Харькове, будто в другой жизни, Равиль подарил их ему для вознесения молитв Всевышнему. Солдат остановился, чтобы поднять их.

…У него оставалось несколько секунд. Он сделал первое, что пришло в голову — упал под стену и охватил голову руками. Тут же пронзила мысль: "Это уже не спасет. Он стреляет не болванками с полигона". Лихорадочно перебирая локтями, Равиль пополз в соседнюю комнату. Уже на пороге вспомнил: "Автомат остался". На колебания ушло еще несколько мгновений: "Возьмут живым — нужно вернуться". Путаясь в лямках бинокля, он развернулся к пролому в стене, через который должен был прилететь снаряд…

Рустам никогда не стрелял механическим спуском.

— Мася! Аккумулятор! Чё ты чешешься, мать твою?! — заорал Рустам так, что сам испугался: "Хоть бы триплекса не полопались. Где ж этот мех. спуск?"

— Я не знаю, где он включается! — голосом полным отчаяния откликнулся Маслевич из отделения механика-водителя.

— Тумблер справа, баран!

Только отсюда Равиль заметил — в стене, за чудом уцелевшим столом, что стоял в углу на трех ножках, чернел небольшой проем в еще одну комнату. "Может, еще и успею…"

— Мася!

— Все! Есть! Включил!

В ту же секунду Рустам нажал спуск.

Равиль еще только руку протянул за ППШ под стеной. Со стен и потолка посыпалась туча пыли. Инстинктивно, он снова обхватил голову руками и приготовился к боли. "Что за?.. — Равиль даже растерялся. — Это не осколки".

— Та, мать твою, это пулемет, — выругал себя вполголоса Рустам и приготовился нажать на кнопку электропуска орудия.

Равиль ждал взрыва каждой своей косточкой. До чернеющего в стене лаза ему оставалось всего-то пару метров. Когда снаряд ворвался в дом, ему оставалось только нырнуть в этот спасительный проем в стене. Взрывная волна обдала его смешанным с песком и осколками раскаленным потоком и швырнула в лаз. В тоже мгновение проем с адской силой запечатало остатками стола. Ему показалось, что он попал в преисподнюю. Равиль успел только поблагодарить Всевышнего за славную смерть — груда камней и глины обрушились на него сверху…