Раннее утро у берегов Черногории было слегка туманным, тихим, безмятежным… Городок Бар приближался, море сливалось с опаловым небом…

Но обмануть ребят уже было трудно: слишком многое осталось за плечами, слишком часто невероятные события сменялись такой вот безмятежностью, чтобы поверить в ее истинность.

Народ высыпал на палубу, все ждали, когда же паром наконец причалит. Среди пестрой толпы мелькнула и зловещая черная фигура таинственной «виконтессы»: казалось, она торопится сойти на берег раньше других, совсем не по-аристократически протискиваясь и работая локтями. Но, когда троица оказалась на пристани и Никита, обернувшись, увидел спешащую за ними следом даму, он уже хотел вновь приказать перстню: «Останови ее!» Однако дама и сама прежде всех приказов остановилась, зашаталась и осела на мостовую, покрытую легкой изморозью. Зеваки окружили ее, позволив «группе товарищей» нырнуть в ближайший к порту переулок и ускользнуть от преследования… кого? Непонятно. Эти непонятки были хуже всего. То ли дело – из-под плит лезет красноглазый карлик! Вот – Враг, а вот – мы, гордые и непоколебимые. А когда опасность разлита в воздухе – откуда ждать удара? Страшно втройне и всё…

«Странно, – подумал Никита, быстро шагая впереди и почти волоча за собой Настю, – вроде еще ничего не успел толком даже подумать, а эту перезрелую «мадам виконтессу» уже плющит и колбасит по-черному!» Видно, тут не только в перстне дело.

Серый Мастер в новом образе пожилой аристократки ничего не понимал. Тело отказывалось служить, приступы дурноты все учащались и мешали выслеживать Сапфир. Вот и сейчас преследуемые скрылись и, скрипнув зубами, «госпожа графиня» почувствовала лишь, что перстень где-то там, в паутине узких переулков. Но догонять не было ни сил, ни желания: сознание наполнял непонятный страх, дрожали руки-ноги и прошибал обильный пот… Понять, что за неведомая преграда встала на пути, было выше сил и ума изворотливого Мастера. И не было рядом всезнающего могущественного Хозяина, который сейчас, изнемогая от злобы в глубоком подземелье, переживал горечь поражения… Люди стали ускользать из-под власти Зла. Это бесило и пугало одновременно.

Тем временем Данила, уверенно ориентируясь в незнакомом городе, – как всегда, подготовился и включил в мозгу свой несравненный «навигатор», – вывел друзей к автобусной станции. Быстро разобрался в направлениях маршрутов и объяснил, что сейчас они поедут к митрополиту Амфилохию, представителю Сербской православной Церкви. – А тут есть еще какая-то церковь? – спросила Настя, чутко уловив недосказанность в интонациях молодого князя.– Да, лет пятнадцать назад вновь образовалась и автокефальная черногорская Церковь, но ее митрополита я совсем не знаю, а вот с сербским духовенством моя семья слегка знакома…– Слушай, тут что-то много Церквей, митрополитов и святынь! Что, самосвяты какие-то?– Зачем самосвяты? Все как надо, рукоположены по всем правилам! Только страна эта – хоть и маленький, да лакомый кусочек! Расположена хорошо, а лежит – плохо. То есть… Короче, всем хочется к рукам прибрать! – Данила запутался в хитросплетениях русского языка.– Ладно, поехали к твоему митрополиту, – последнее слово Никита предпочел оставить за собой. Хоть маленький, но вождь все-таки! Опять-таки надпись на перстне грела: «И всяк во власти моей!»Настя искоса взглянула на любимого, попутно подумав, что он все чаще стал надуваться, как павлин, и важничать. Хотя история ничему человечество не научила, умная девушка помнила, что из всяких задрипанных художников и нищих семинаристов иногда получаются монстры похуже того злобного красноглазого карлика… Все начинается с малого, вроде как безобидного – например, с желания во что бы то ни стало быть первым. Или чтобы твое слово оказалось последним и решающим!Никита ощутил задумчивый взгляд Насти и неожиданно помрачнел: понял, что если «титул кольценосца» его ко многому и обязывает, то уж точно не к напыщенной гегемонии.– А туда долго ехать? – смущенно пробормотал минивождь микро-отряда.– Да тут все рядом! – обрадованно воскликнул Данила-миротворец, тоже почувствовавший напряжение, искрой промелькнувшее в воздухе.В резиденции Амфилохия в Цетинье ребят встретили несколько растерянно. Секретарь митрополита заметался, услыхав пышный титул Данилы. Настоящих князей он отроду не видал и, очевидно, считал их вымершими как динозавры.Наконец, в приемную монастыря вплыл седобородый старец. Глаза его сияли такой любовью к ближнему, что ближние испуганно попятились.Его Высокопреосвященство милостиво заговорил с Данилой сначала по-французски, потом и по-гречески, потом перешел на какие-то другие языки, демонстрируя редкую образованность и не обращая внимания на тот прискорбный факт, что собеседник уже ничего не понимает. Кроме того, он еще более милостиво поглядывая на богатырские стати Никиты и сумрачно – на прелести Анастасии, присутствие коих в мужском монастыре выглядело противоестественным и недопустимым. Хотя девушка и косынку повязала, и держалась скромнее некуда. Надо думать, у Амфилохия о противоестественном были свои оригинальные представления.Чудесного перстня он не заметил никоим образом…Владыка охотно предоставил гостям приют в своей резиденции, и их немедленно разместили в опрятных гостевых кельях, сделав великое исключение для Насти.Слегка передохнув и перекусив нехитрыми монастырскими разносолами – рождественский пост еще длился, – ребята отправились осматривать достопримечательности города. Данила настаивал, что самое главное – посетить Филермскую икону Божьей Матери, ласково называемую в этих местах Филермосой. Она, по преданию, была написана самим апостолом-евангелистом Лукой, с тех пор считающимся покровителем художников. Все их средневековые сообщества так и назывались «гильдия святого Луки». Здесь же, в монастыре, находится чудодейственная десница Иоанна Предтечи, но ей поклониться еще успеется… А потом можно съездить и в Острог, к мощам Василия Острожского, средневекового сербского святого, успешно противостоявшего мусульманской экспансии…– Понимаете, – с жаром говорил князь, по привычке размахивая руками, – в средневековой Черногории была теократия, страной управлял митрополит, и только благодаря православной вере народ сумел сохраниться и выжить в мрачном нашествии турок. Только в XIX веке власть перешла к светским владыкам…Когда Данила увлекался рассказом, он становился воинственным и непримиримым. А в обычной жизни ему и в голову не приходило делить людей по религиям! Бедный князь: ему так хотелось порадовать друзей содержательной культурной программой! А то всё погони какие-то да ужасы…Хранилась икона в местном музее. Подаренная некогда императору Павлу, она после революции извилистым путем оказалась в Черногории. Много святынь находилось на этом крохотном пятачке земли. «Может, не перстень, а эти святыни оказывали такое действие на многоликую «Лилечку»? – подумал Никита, вспомнив серию обмороков почтенной итальянской графини.По узким улицам Цетинье за троицей следовал тенью давешний неприметный особист. Он уже мало что понимал в передвижениях его поднадзорных. Знал лишь, что за каждый прокол в их безопасности можно поплатиться головой…Черным пауком настырно волоклась следом и «виконтесса», которую вел за собой магический Сапфир. Тошнотворная дурнота ни на миг не покидала ее, а на подходе к музею скрутила окончательно. Невыносимо страдая, существо лишь злобно думало о сумрачных подземельях, где, без сомнения, прохлаждался сейчас побитый Хозяин…Прославленная икона являла собой небольшую, потемневшую от времени доску в богатом окладе. Лик Богородицы тихо светился в одиночестве, без младенца Христа. Лука ее писал или нет, но это явно был прижизненный портрет просветленно-печальной женщины…Ребята долго стояли перед образом, созерцали святыню… Украдкой Никита выставил вперед кулак с перстнем, который светился и все набирал силу… Видать, икона и вправду была необыкновенной!Уставшая от событий Настя с грустью задумалась о судьбе несчастной Марии, потерявшей сына и неожиданно для всех вставшей на Его путь, что было настоящим подвигом для женщин того времени. О том, что понятие «мужественный» все-таки очень условно и, возможно, следовало бы придать подобное значение слову «женственный», лишив его легкомысленно-кокетливого оттенка, всех этих рюшек и кружавчиков… Она смотрела перед собой и вдруг мысленным взором увидела жуткую картину…

По тесной улочке неспешно шествуют воины в блестящих кирасах и шлемах. Они пиками подгоняют человека в хитоне, волочащего на себе деревянный крест… Настя смотрит на эту казнь вроде как из темного переулка. Вокруг оживленно гудящая пестро одетая гуща народу; раздаются выкрики на непонятном языке, человек падает, опять с великим трудом поднимается. Из толпы протискивается молодая женщина и вытирает ему платком избитое в кровь лицо… Испуганный мужчина в богатой одежде гортанно кричит, вроде как зовет женщину по имени… Процессия скрывается за углом дома… Настя вдруг чувствует свинцовую усталость. Шатаясь, подходит к большой каменной чаше с водой. Светловолосый юноша почтительно поддерживает ее, смутно напоминая кого-то… И в своем отражении видит не старую, но увядшую женщину. Смутно знакомую…

Девушка вздрогнула, видение исчезло столь же внезапно, сколь и появилось. Вокруг по-прежнему были музейные стены, увешанные картинами, стояла гулкая тишина… Но светловолосый парень так и остался стоять рядом, только одет оказался в современную одежду и звался Данилой… Он осторожно держал Настю за руку и с тревогой шептал: «Пойдем скорей на воздух, ты что-то побледнела сильно…» – Да-да, пойдемте, – так же тихо прошептала испуганная Настя, все еще видя перед собой лик той женщины, что отразилась в воде… Филермоса! Вот ведь привидится же такое!Никита тоже вышел из глубокой задумчивости, и по замкнутому взгляду стало ясно: какие-то видения не миновали и его. Но на сей раз он почему-то не стал делиться впечатлениями…Прочие музейные экспонаты после такого не произвели впечатления, и ребята решили, что «культур-мультур» на сегодня хватит. Выйдя на свежий воздух, они свернули в ближайший переулок, не успев заметить, как вдалеке на брусчатке тротуара неприметный мужичок пытался помочь пожилой даме, в очередной раз пытавшейся «отбросить коньки» в судорожных конвульсиях… День прошел в безмятежных прогулках по городу. К вечеру парни захотели перекусить по-настоящему и зашли в уютный ресторанчик. В ожидании заказа стали одним глазком следить за новостями, идущими по большому телевизору, висящему в углу. Новости были местные, и вдруг Никита тихо присвистнул, заметив знакомую восторженную физиономию:– Смотри, братан, твой митрополит что-то говорит по-ихнему!Данила прислушался и с удивлением констатировал:– Он рассказывает, что сегодня Цетиньский монастырь посетил «князь Милославский со товарищи», находящийся в Черногории с культурной миссией… Что был оказан достойный прием… Это с какой-такой миссией?! Не к добру он раструбил о нашем приезде, ох, не к добру…Впрочем, особого значения придавать этому, скорее забавному, инциденту не стали. При ненормальном количестве архипастырей борьба за прихожан могла идти и на таком уровне.Вкусно поев разных рыбных деликатесов, «культурные миссионеры» решили вернуться в монастырь. Но путь туда неожиданно оказался многотрудным.