Сергий, преодолевая слабость и дурноту, подполз ближе к эпицентру взрыва…
Его мутило, но хуже всего было отчаяние, ледяной лапой сжавшее сердце. Никита… Данила… Как же так?! Как он мог не уследить? Не уберечь? Чего стоили все знания, весь его ум, если какая-то жалкая секта смогла победить и все сделать по-своему?
Но Сергий уже понимал, что иудаиты вовсе не были жалкими и ничтожными… Смысл их существования заключался в поиске реликвий и полном, тотальном их уничтожении. Понять бы только – зачем?
Увы, горькие сожаления никоим образом не касались судьбы перстня. Тема эта давно заинтересовала пытливый ум Сергия, из древних книг узнавшего, что уничтожить реликвии невозможно. Вернее… но мысли путались и не хотели впадать в мистическую заумь. Он, возможно, был книжником, но никак не фарисеем… Со дна души поднялась волна жуткой боли:
«Да что перстень – люди из-за этих побрякушек вырваны из жизни и разорваны в клочья! Без вины и всякого высокого смысла … Вот и ребята, бедные мои ребята … Как я мог отпустить их в это логово? О чем думал?»
Шатаясь, он поднялся, держась о стену здания станции метро. Взрыв не был таким уж мощным – даже палатки, стоявшие поодаль, практически не пострадали. Но люди… Люди погибли. И тут несчастный свидетель теракта увидел…
За сорванными с петель дверями, на грязном мраморном полу, валялся лисий малахай Данилы…
Сергий не выдержал. Упал на колени и беззвучно зарыдал в бессилии.
Но… Где же тела? Или в этом страшном месиве их уже не найти? Неужели остались только куски плоти и все?! И вновь пронзила мысль о ДОЛГЕ: перстень, перстень – он не должен попасть в руки врага!
Но почему так странно лежат тела? Словно какая-то сила помешала бомбе равномерно поразить все кругом. Именно двери помешали взрыву проникнуть внутрь станции? Да нет, их сорвало и все. Странно, странно…
Сергий с великим трудом прополз еще несколько метров – на него наткнулись выбежавшие из метро сотрудники и менты. Подхватили, втащили внутрь, стали оказывать первую помощь – благо, аптечный киоск находился в фойе и почти не пострадал. Выяснилось, что Сергий сильно ободрал лицо и ладони при падении… Звуки стали медленно пробиваться извне, но дурнота отступила.
Женщина в форме, обрабатывая его раны, что-то сказала напарнице, еле шевеля губами, синими от пережитого потрясения. Словно со дна колодца, Сергий едва расслышал:
– Ты видела, за несколько секунд, как взрыв прогремел, – несколько человек быстро прошли к эскалатору и стали спускаться. Я на вахте сидела – так они мимо, и на меня даже внимания не обратили. Прошли, никаких документов льготных не показали… Я уже и свисток к губам поднесла, а тут как рванет… Вот ты бы убежала от теракта?
– Я-то? – женщина покосилась в сторону кровавого месива. – Господи, да я бы и сейчас убежала куда глаза глядят! Да как же их бросишь, несчастных? Вдруг кто жив еще… – слезы медленно текли по ее бледному лицу.
– Наташ, ты не рассуждай, дело делай, нам сейчас туго придется, приготовься. И как только этот остался жив? За колонной, что ли, спрятался? Вы меня слышите, а? Слышите?! – но Сергий решил не вступать в разговоры и только слабо застонал и зажмурился. Что там было сказано об исчезнувших перед взрывом?
А первая женщина гнула свое – так бывает в минуты сильных потрясений: люди зацикливаются на какой-то одной мысли и ее колом из башки не вытешишь.
– Знаешь, это так странно было: женщина прошла мимо, и меня словно парализовало. Пойми, это ДО ВЗРЫВА БЫЛО!
«Что бы мы без них делали? – подумал Сергий, морщась от перекиси водорода, которой обрабатывали его ссадины. – Бабы наши, бедные сердобольные бабы… А мы их в алтарь не пускаем, даже когда крестим…
Куда только наше сознание не прячется, силясь заслониться от внезапно нахлынувшего ужаса? Даже в отвлеченные религиозные дискуссии «о чистом и нечистом»…
А Наташа, – натренированный Сергий сразу запомнил ее имя, – продолжала шептать:
– Понимаешь, одна из них, женщина, необычная такая была, – словно уводила двух мужчин от взрыва, торопилась. Но как в коконе стеклянном они проплыли мимо меня – я даже лиц толком разглядеть не смогла, а ты знаешь, я приметливая, кого хочешь из хулиганов узнаю в момент!
И тут до контуженного Сергия что-то стало доходить…
«Хм… Женщина? Два парня? Так-так…»
Вбежавший милиционер попросил женщин выйти и помочь раненым. А здоровяк, уже почти пришедший в себя, шатаясь и морщась покинул отделение милиции, где кто-то орал по телефону – тоже, видать, контузило.
Но побрел он не к выходу – в ту сторону даже взглянуть было страшно, – а к эскалатору. «Лесенка-чудесенка» все еще работала и ступеньки с прежней безмятежностью убегали вниз… Словно и не было никаких взрывов, никаких оторванных голов…
Вот вниз и поехал Сергий, сам еще плохо понимая, что и зачем делает. Вцепился в текучий поручень намертво – чуть не оторвал, покачнувшись. Спускался, и все казалось, что просто сильно припозднился, и вот-вот должен загудеть последний поезд. Хотя звуки все еще пробивались еле-еле и ватная тишина не отпускала…
На перроне было пусто. Все, кто мог, поднялись наверх – спасать пострадавших.
Стоп!
Где-то в глубине пространства вдруг хлопнула дверь, судя по звуку – тяжелая. Было бы понятно, если бы потом раздались торопливые шаги спешащего сотрудника метрополитена. Но вновь повисла неприятная сонная тишина, нарушаемая отдаленным гулом, доносившимся сверху. Очевидно, движение на линии было перекрыто. Шатаясь и периодически прислоняясь к желто-коричневому, какой-то «пивной» расцветки кафелю колонн, Сергий побрел на растаявший в тиши звук. Что-то тут было не так.
Перрон кончился, дальше был только черный, страшный зев тоннеля и рядом… узкая металлическая дверь. Куда она вела? Казалось, ею не пользовались со дня основания станции… Но Сергий решительно шагнул и попытался открыть этот источник странного звука, только что прозвучавшего в покинутом людьми пространстве.
Дверца, скрипнув, поддалась неожиданно легко, за ней открылся узкий высокий коридор, слабо освещенный редкими лампами в проволочных сетках. Он уводил куда-то, словно засасывал в свои глубины… Сердце вдруг ёкнуло, хотя ничего особенно страшного ординарное техническое помещение вроде бы не внушало.
И вновь царившую тишину нарушил слабый шорох где-то там, впереди, за дальним поворотом. Но все стихло, словно люди, ставшие причиной шума, тоже услыхали преследователя. А с другой стороны станции стал нарастать гул прибывающего поезда – надо думать, спешила помощь. Раздумывать было некогда. Сергий шагнул в это тусклое мерцание, и дверь за ним со стуком захлопнулась…