Андрей Андреевич (Петер Андреас) Кнауф (1765–1835) не был горным инженером или служащим казенных горных заводов. Но он оказался единственным немцем, сумевшим в XIX веке стать крупным горнозаводчиком, заводовладельцем.

Его личность и по сей день остается одной из самых интригующих, так до конца и не разгаданных в истории уральской горнозаводской промышленности. Кнауфу удалось за достаточно короткое время заложить основу едва ли не самого значительного «казенного округа страны», своей покупкой объединив в одно целое Златоустовский, Саткинский, Кусинский, Миасский и Артинский заводы. В этих горнозаводских границах округ просуществует более века и станет одной из ярких страниц в истории Южного Урала.

Личная печать А.А. Кнауфа (1765–1835), крупного горнозаводчика, владельца тринадцати уральских заводов

Persönliches Siegel von A.A. Knauf (1765–1835), Bergbau-Großunternehmer, Besitzer von dreizehn Betrieben im Ural

Столь потрясающий результат стоил Кнауфу немалых средств: 1240 тысяч рублей. Причем, это были не только его собственные средства, но и капиталы стоящих за его спиной европейских банкиров и предпринимателей. По сути, приход А. А. Кнауфа на Урал можно рассматривать как один из первых примеров крупномасштабных инвестиций европейского частного и банковского капитала в промышленность крупнейшего металлургического региона России.

Начало «трудовой биографии» Кнауфа совсем недавно смог реконструировать в своей статье «Немецко-русский предприниматель Петер Андреас или Андрей Андреевич Кнауф» Андреас Келлер (статья написана на немецком языке). По данным Келлера, Петер Андреас Кнауф, сын сапожника, родился в портовом городе Киле в 1765 году. В девятнадцать лет он оказался в Санкт-Петербурге, сопровождая своего двоюродного брата Ганса Фридриха Кнауфа, который поехал туда в качестве подмастерья по ковке серебра. Там у них были родственники, и там начались первые «торговые университеты» Андреаса. За четыре года он прошел обучение торговому делу и в 1788 году в возрасте 23 лет переехал в Москву, где нашел работу в конторе старой голландской экспортно-импортной фирмы «Джон Тамес и К°». В Москве его дела шли настолько успешно, что за семь лет в результате торговых сделок он приобрел хорошее имущественное положение и в 1795 году вместе со своим партнером англичанином Вильямом Доути смог основать крупную торговую фирму «Доути, Кнауф и К°».

19 декабря этого же года Кнауф записался в купеческое сословие, став московским купцом 1-й гильдии – а значит, уже имел солидный капитал: в первую гильдию записывались самые состоятельные предприниматели. Приписка к сословию осуществлялась по отдельным слободам, и он был приписан к купечеству Басманной слободы. Возвышение социального статуса Кнауфа продолжилось в 1801 году, когда он был причислен к почетным гражданам города Москвы. Впрочем, поначалу новоиспеченный купец даже не имел своего жилья и проживал в доме генерал-лейтенанта С. А. Фоминцова.

Интерес к Уралу молодой Кнауф проявил почти сразу же. Еще в 1796 году, едва вступив в купечество, он получил от банкира К. А. де Гассельгрена и купца Шнейдера право участия в управлении имением московского купца П. М. Гусятникова, владевшего на Урале Преображенским медеплавильным заводом. Некоторое время спустя начал переговоры о покупке и аренде заводов в Южноуралье. Его внимание привлекли Златоустовские заводы Лугининых (Златоустовский, Кусинский, Миасский и Артинский), которые на тот момент были уже технически оснащены.

«Торг» вокруг заводов шел более трех лет – вернее, столько длилась административная процедура оформления договора купли-продажи и права собственности со стороны Сената и Берг-коллегии. Прежний владелец Илларион Лугинин всё сильнее залезал в кредиты, на заводах начиналась неразбериха. Шутка ли: в 1797 году продовольственных запасов на заводах оставалось лишь на месяц – с «блестящей перспективой» остановки производства. Можно сказать, что Кнауф буквально спас Златоустовские заводы, вступив в трудные деловые отношения с государством и проявив большую щедрость и великодушие по отношению к работным людям.

Динамика происходящего видна из следующей бумаги Департамента горных дел: «В 1798 г. куплены были московским купцом Кнауфом у капитана Лугинина пять горных заводов, именуемых Златоустовскими… а в следующем 1799 г. высочайшим повелением заводы те куплены Государственным Ассигнационным банком, с назначением ему, Кнауфу, в возврат понесенных им убытков и употребленных на устройство заводов издержек 400 тысяч рублей ассигнациями, в число коих тогда же выдано 100 тысяч рублей, а 300 тысяч ассигнациями рассрочено на несколько лет с процентами».

Общий вид Златоуста с севера. Фото рубежа XIX–XX веков

Gesamtansicht Slatousts aus dem Norden. Foto an der Schwelle des 19. zum 20. Jahrhundert

Однако уже осенью 1800 года последовал указ, по которому бывшие Лугининские заводы, за исключением Миасского, снова передавались Кнауфу, и он стал заводчиком, значительной фигурой не только на Урале, но и в деловом мире России. Златоустовские заводы, в целом, оценивались в 1780 100 рублей.

Впрочем, не одними деньгами… Кроме горных и металлургических заводов, Кнауф взял на себя ответственность за 5 245 рабочих, а также членов их семей – в общей сложности их было на заводах двенадцать тысяч «душ».

Немец по своей натуре и воспитанию, Кнауф ставил превыше всего порядок – «орднунг» – и исполнительность. Предельная строгость при нем запечатлена документально. Самым страшным наказанием, сравнимым с каторгой, была в то время отдача в рекруты. На заводах Кнауфа она применялась широко: в 1806–1811 годах здесь наказали рекрутством около двухсот провинившихся. Однако следует сказать, что столь жесткие порядки Кнауфа отнюдь не были исключением – уральские заводчики, вообще, добротой не отличались.

Типы рабочих на золотых приисках. Фото рубежа XIX–XX веков

Arbeiter auf den Goldminen. Das Foto an der Schwelle des 19. und des 20. Jahrhunderts

Другой разговор, что в характере Андрея Андреевича не было пресловутого российского «самодурства». Наказания – вещь функциональная, которой нужно уметь пользоваться. Именно функциональность диктовала и «обратные действия». Понимая, что измученный работник – плохой работник, Кнауф постарался облегчить златоустовцам условия труда и жизни. В частности, он увеличивал работным людям зарплату и хлебное довольствие в сравнении с предписанными размерами, за свой счет строил больницы и нанимал врачей. Также он попытался ввести в практику прививки против коровьей оспы, чтобы уберечь домашний скот.

Профессионалам горного ведомства было хорошо известно, на каком прочном основании выстроились Златоустовские заводы, насколько все было взвешено, глубоко продумано и направлено на рост производства – не в самые, кстати, лучшие экономические времена. Не имея специального горного образования, Андрей Андреевич был очень сведущ в заводском деле и добивался успехов благодаря, как мы сказали бы сегодня, «комплексному подходу». Позднее он обобщит свой производственный опыт в научном «Горном журнале», опубликовав здесь емкую и содержательную статью «Обозрение чугуноплавильного и железного производства заводов Хребта Уральского».

Безусловно, Кнауф отличался не только целеустремленным и энергичным характером. Он умел завоевывать симпатии и доверие среди своих партнеров и знакомых, круг которых становился все шире.

Ширило свои пределы в начале и его «горнозаводское княжество». Кнауф, в частности, покупает у И.П. Осокина несколько заводов на Среднем Урале: Бизярский, Курашимский, Саранинский, Нижне– и Верхнеиргинский, Юговский заводы за 1315 000 рублей. В сентябре того же года Кнауф подписывает с графом Г. А. Строгановым договор об аренде Кыновского, Екатериносюзвинского и Елизаветонердвинского заводов в Пермской губернии. В итоге всего за четыре года в руках Андрея Кнауфа оказалось тринадцать горных заводов.

Добыча руды. Акварель И. Бояршинова, 1827 (фрагмент)

Erzabbau. Aquarell von I. Bojarschinow, 1827 (Ausschnitt)

Тринадцать – эта «чертова дюжина», плохая примета – сыграла против самого Кнауфа. Столь скорое и смутное вхождение Кнауфа в деловой мир России, столь блестящие миллионные сделки с приобретением такого количества заводов обернулись всего через десять лет таким же сокрушительным падением: предприниматель крупно и разом «погорел». В октябре 1811 года Департамент горных и соляных дел обвиняет Кнауфа в нарушении контракта. Златоустовские заводы снова и уже окончательно переходят в казну.

В 1818 году Кнауфу пришлось вернуть Строганову и все пермские арендованные заводы. Тогда же он был практически отстранен от управления заводами, которые он приобрел у Осокиных. Сначала кнауфскими заводами управляли банкир А. Ф. Ралль и купец В. В. Доути, главные кредиторы А. А. Кнауфа. А в 1828 году предприятия окончательно перешли под казенное управление.

О двух последних десятилетиях Андреса Кнауфа нам почти ничего не известно. Тем не менее из общего наброска его судьбы вырастает портрет яркого, энергичного, целеустремленного человека, который в какой-то момент своей жизни сумел ухватить свою удачу. Но есть и другая сторона вопроса: неизвестно, кому больше повезло – Кнауфу с Уралом или Уралу с Кнауфом. Его златоустовское десятилетие, можно сказать, стало эпохой преображения большого горного округа. Именно Златоуст того периода – и во многом именно благодаря его личным усилиям – как минимум на столетие становится металлургическим, сталеплавильным и оружейным сердцем России.

Свои заслуги Кнауф совершенно справедливо видел в том, что впервые на Южном Урале отладил выплавку качественных сталей, организовал производство кос, пил и других инструментов, начал отливать чугунные пушки, а также внедрил, говоря современным языком, прогрессивные ресурсосберегающие технологии, значительно сократив потребление дров и древесного угля и увеличив выплавку чугуна с 416 до 600 тысяч пудов.

А главное – Кнауф пригласил на свои заводы «стальных дел мастеров»: опытных сталеваров и мастеров выделки стальных изделий из Золингена и других немецких городов. В итоге своей работой и знаниями они создадут в Златоусте настоящий арсенал российской армии, заложат черты крупнейшего центра военно-промышленного комплекса страны.