Несмотря на густой туман, Кранц, ловко лавируя между солдатскими палатками, уверенно двигался к границе лагеря герцога Муравского.

Со всех сторон, слышалось бряцанье оружия и испуганные возгласы:

– Это страшное колдовство! Силы тьмы забрали к себе своих слуг! Пламя пожрало их целиком, без остатка!

Но к большому беспокойству беглецов, кроме паникеров, в лагере нашлись и светлые головы:

– Отравители сбежали, напустив колдовского тумана! Нужно срочно отрядить за ними погоню и прочесать леса в округе!

Наконец, Кранцу и Вовику, каким-то чудом, удалось выбраться из лагеря. Углубившись в лес, Кранц прямиком направился к большому дереву и, пошарив в его дупле, извлек наружу, какие-то ветхие лохмотья. Половину из них он перекинул Вовику.

– Быстро переодевайся! – велел он, начиная стягивать с себя прожженную, во многих местах, лекарскую хламиду. – Нас мигом поймают по одному только запаху костра, который распространяет наше платье!

Вскоре на лесной поляне стояли двое оборванцев, наряженных в бесформенные грязно-серые халаты с глубокими капюшонами, которые надежно скрывали их лица. Кранц пошарил в дупле и вытащил оттуда две пары, каких-то коротких палок соединенных между собой короткими веревками.

– Держи! – протянул он один комплект Вовику.

– Это что нунчаки? – подозрительно покосился тот на грязные палки.

– Где ты слова-то такие берешь? – неодобрительно покосился на него лекарь.– Это обычные стукалки! Они нужны для того, чтобы их стук, загодя предупреждал честный люд о нашем приближении.

– А зачем нам кого-то предупреждать? – поразился Вовик. – Не проще будет, втихаря, смешаться с людьми на дороге, ведущей в город?

– Нет, не проще! – сердито проворчал Кранц, заталкивая, провонявшую дымом, одежду в дупло. – Теперь, мы, благодаря предусмотрительности Эльмателя, превратились с тобой в парочку прокаженных. А чтобы наше перевоплощение было всамделишным, нужно непрерывно греметь стукалками, предупреждая о своем приближении. Это самый надежный способ, уверяю тебя! Нас все будут обходить за версту, включая и шпионов герцога. Никому не захочется подхватить жуткую, неизлечимую заразу!

Вовик был вынужден признать, что план Кранца хорош, и настроение его заметно улучшилось. Но следующее заявление старого лекаря тут же повергло его в уныние.

– Лотар, нам придется с тобой разделиться и поодиночке добираться до Золотого города, – сказал Кранц, положив ему руку на плечо.

– Но почему?

– Шпионы герцога будут искать двоих, а на одиноких прокаженных никто даже не обратит внимания, – пояснил Кранц. – Слушай и запоминай! Отсюда до Золотого города три дня пешего пути. Герцог Золотого города – Нурс Объеденитель, находится в довольно прохладных отношениях с герцогом Муравским. Во всяком случае, если муравские шпионы попадутся в его землях, они будут прилюдно казнены. По истечении трех дней, я буду ждать тебя, каждый вечер, в Золотом городе, в таверне "Синий индюк". Но к тому времени тебе будет нужно из прокаженного, вновь превратиться в обычного здорового человека. Вот тебе несколько серебряных монет, чтобы ты смог купить себе в городе новую одежду и протянуть до моего возвращения.

После этого Кранц и Вовик расстались.

– Уважаемый, сколько ты хочешь за тот длинный кинжал? – спросил Вовик.

Лавочник скосил левый глаз на оружейную стойку, сплошь увешенную оружием, расположенную у него за спиной. Правый глаз его остался на месте и продолжал буравить, подошедшего к прилавку одетого более чем скромно парня.

– Это парные кинжалы, – буркнул он, продолжая протирать куском замши, блестевший, словно зеркало сабельный клинок. – Поодиночке не продаются!

– А что стоит рапира со вмятиной на гарде?

– Сынок, зачем тебе женское оружие? На этом куске проволоки хорошо только кур жарить! Возьми лучше эспадрон. Сабля – это оружие для настоящих мужчин, – хозяин оружейной лавки, со свистом рассек воздух изогнутым клинком и протянул его Вовику. – На, сам зацени. Ну как ощущения? А я что говорил! Баланс просто чудо! Даже замахиваться не нужно, сабля сама падает куда надо и отрубает у противника все лишнее! Ну что берешь?

Вовик задумчиво почесал затылок. Он благополучно добрался до Золотого города еще два дня тому назад. На деньги, выданные ему Кранцем, он купил по дешевке поношенную одежду и теперь ничем не отличался от сотен других горожан.

Проблема была в том, что старый лекарь вчера так и не появился в "Синем индюке", как было условлено. Может быть, он просто не успел сюда добраться? А может быть, его схватили по дороге муравские шпионы?

Между тем, оставшиеся деньги стремительно таяли. Всего через пару дней Вовику уже нечем будет платить за ночлежку и миску похлебки. Нужно было срочно начинать зарабатывать на жизнь. Но для этого ему было необходимо хоть какое-то оружие.

– Ну, так ты берешь саблю или как? – пренебрежительно спросил лавочник. – Может, у тебя и денег никаких нет, и я лишь попросту трачу с тобой свое драгоценное время?

Вовик, между тем, лихорадочно соображал. Едва ли у него хватит денег на покупку сабли. А если, даже и хватит, то не останется денег на ночлег и еду.

– Не поверишь, клинок такой острый, что им бриться можно, – продолжал расхваливать свой товар лавочник, не прекращая полировать саблю замшей. – Это настоящая старая сталь, а не какой-то паленый новодел, наспех состряпанный в квартале фуфлыжников. И возьму-то я с тебя всего ничего. Гони тридцать бронзовых жетонов и сабля твоя.

– Двадцать, и считай, что уговорил, – радостно воскликнул Вовик, который никак не ожидал, что цена окажется приемлемой.

– Эге, да ты не так прост, как кажешься! – оба глаза лавочника съехались вместе и теперь внимательно смотрели на покупателя. – Ну, если тебе не стыдно пользоваться моей добротой, то двадцать восемь. Торчишь здесь целыми днями, торгуешь себе в убыток!

– Уважаемый, у меня с собой только двадцать бронзовок, – пожал плечами Вовик и повернулся, чтобы уйти. – Мне говорили, что в соседней лавке цены намного ниже.

– Э, стой, погоди! Такой молодой и уже такой ушлый! – сопя от возмущения, воскликнул лавочник. – Давай двадцать пять бронзовых пуговиц, и мы в расчете!

– Только двадцать! – отрезал Вовик и направился к выходу.

– Да погоди ты! – взвыл в голос лавочник. – Давай двадцать сейчас и еще десять после того, как ты вернешься и продашь свою добычу! Считай, что добрый дядя Стук открыл тебе кредит!

– Двадцать, и разговор окончен, – не оборачиваясь, бросил Вовик, берясь за ручку входной двери.

– Ты грабишь меня! – всплеснул руками лавочник. – Давай жетоны, забирай свою саблю и уходи пока я не вызвал стражников!

Вовик отсчитал из имевшихся у него двадцати пяти бронзовок, двадцать звонких кругляшей и подвинул их по прилавку в сторону Стука.

– Ах, ты маленький негодяй! – вскричал лавочник. – Ты можешь полностью расплатиться со мной прямо сейчас! Отдавай принадлежащую мне пятерку!

– Не могу, – пожал плечами Вовик. – Тебе прекрасно известно, что за выход из города с последующим входом, нужно платить пошлину в пять бронзовок. Так, что извини дядя Стук.

Лавочник, сделав оскорбленное лицо, с грохотом положил саблю на прилавок:

– Она твоя, крохобор!

Вовик недолго бродил по заросшим развалинам заброшенного аббатства, расположенных в глухом лесу. Используя приметы, проданные ему в "Индюке", за кружку пойла, одним старым безногим следопытом он вскоре нашел то, что искал. Под большим развесистым кустом рябины с черными листьями в земле зияла дыра. Это было именно то, что нужно! Вовик удивленно хмыкнул, следопыт предупреждал его, что нора земляного паука должна быть размером с голову ребенка. Однако здесь дыра была гораздо больше. Вовик не придал этому большего значения, а опустился на колени и снял с плеч холщовый мешок, с веревочными лямками.

Распустив тесьму, Вовик извлек наружу сверток старой клеенки, в котором было что-то завернуто. Когда он развернул его, оказалось, что в нем был большущий ком оконной замазки. Обвязав его тонкой, но прочной веревкой, Вовик склонился к паучьей норе и, опустил в нее ком замазки.

Осторожно разматывая веревку, он принялся опускать липкий ком все глубже и глубже в нору. Он уже стал бояться, что у него не хватит веревки, и она закончится, прежде чем паук схватит наживку, когда внезапно за веревку что-то ощутимо дернуло. Следующий рывок чуть было не вырвал веревку из руки Вовика. А уже в следующее мгновение ему пришлось приложить максимум усилий для того, чтобы не выпустить конец веревки из рук.

Упираясь ногами в землю, он принялся вытаскивать добычу из норы. Тащить пришлось изо всех сил. Хитрая бестия паук, растопырив все свои восемь когтистых лап, упирался ими о земляные стены своей берлоги и не торопился выбираться наружу. Справедливо полагая, что там его не ждет ничего хорошего.

Охота на земляных пауков считалась опасным, но прибыльным делом. Оно не приносило огромных барышей, но позволяло продержаться на плаву и не подохнуть с голоду. Полстакана паучьего яда стоило где-то десять белых жетонов, что равнялось примерно трем сотням бронзовок. Самую большую цену давали аптекари, которые готовили из яда лекарства. Также яд можно было продать гильдии наемных убийц. Но те никогда не давали настоящей цены. Кроме того охотников частенько убивали, только для того, чтобы не отстегивать жетоны за товар.

Чтобы добыть такое количество яда, нужно было поймать двух – трех взрослых особей. Причем не было никакой гарантии, что яд, который охотник собирался продать не окажется в его жилах в результате укуса. А противоядия от такого количества яда не было.

Между тем, Вовику, наконец, удалось подтащить паука к самому краю норы. Когда оттуда появились огромные лапы, покрытые отвратительными черными волосами, Вовик от неожиданности чуть не выпустил веревку из рук. Он раньше никогда не занимался подобной охотой, и внезапно заробел. Это был его первый паук. Кроме того насекомое оказалось старым и просто-таки огромным! Оно был размером с хорошего кобеля Мясоедской породы!

Вытащив паука из норы полностью, он бросился к торчащим из каменных глыб толстым ржавым железным прутьям. Наскоро примотав к ним веревку, Вовик выхватил саблю и пошел на паука. Огромные ядовитые хелицеры насекомого надежно увязли в коме с замазкой. Паук, косясь на Вовика двумя рядами глаз, вертел головой изо всех сил пытаясь освободить свои смертоносные челюсти. При этом он яростно помогал себе парой передних коротких лап.

Вовик с ужасом обнаружил, что пауку почти удалось освободить жвала. Не дожидаясь, когда тот окончательно освободится, он подскочил к нему и широко размахнувшись, нанес ему удар саблей прямо по голове. К его удивлению, голова паука почти не пострадала, а сабля, повстречавшись с твердым хитином насекомого, неожиданно согнулась.

Вовик не растерявшись, выпрямил саблю, наступив на нее ногой. Негодяй дядя Стук, обманул его! Клинок даже не был стальным, это было обычное сырое железо, из которого делают гвозди. От удара, на лезвии образовалась обширная вмятина. Уже не обращая внимания на то, что сабля сгибается, Вовик принялся наносить беспорядочные удары, целясь в голову паука. При этом он умудрялся выпрямлять свое постоянно гнущееся оружие, чередуя удары слева и направо.

Пару раз пауку удалось зацепить Вовика когтями передних лап за ноги и прорвать его штаны, сшитые из прочной дерюги. Порезанные места ожгло болью, и из них потекла кровь. Боль подстегнула Вовика, и уже не думая о последствиях, он принялся ожесточенно охаживать паука по голове тяжелой железной полосой давно уже переставшей походить на саблю.

От паучьих глаз уже ничего не осталось, Вовик первым делом, постарался, выбить их. Ослепленный паук, оставил надежду освободить свои ужасные жвала, и принялся атаковать Вовика при помощи когтистых лап, намереваясь подмять его под себя. Вовик прекрасно понимал, что если паук окажется сверху он рано или поздно освободит свои жвала от замазки и непременно укусит его. А после того, как яд подействует он сожрет его.

Внезапно сабля, а вернее то, что от нее осталось, сломалась. Металл не выдержал многочисленных перегибаний. Теперь в руке у Вовика был короткий стержень длинной с ладонь. Недолго думая он вогнал его прямо в изуродованную морду чудовищного насекомого. Туда, где по его расчетам, у него должен был быть мозг. Если, конечно, у пауков вообще бывают мозги.

Черная мохнатая тварь вздрогнула, взбрыкнула всеми восемью лапами и замерла. Вовик не собирался проверять, на самом деле издох паук или только притворяется. Он вынул обломок сабли из головы насекомого и с его помощью отделил голову паука от мохнатого, внушающего ужас туловища.

Приготовив стеклянную склянку и воронку он, словно арбуз, взломал искореженную голову паука обломком клинка. Провозившись с непривычки около часа ему, наконец, удалось вырезать ядовитые железы, соединявшиеся протоками с хелицерами. Одев перчатки, он принялся выдавливать содержимое желез в стеклянный флакон. Воздух наполнился острым кислым запахом, от которого перехватывало дыхание.

Оставшиеся, после покупки сабли, пять бронзовых монет Вовик истратил на замазку, склянку для яда, перчатки и воронку. На матерчатую маску, которыми обычно пользуются охотники за пауками, денег не хватило.

Стараясь не дышать ядовитыми испарениями, Вовик поспешил закончить процедуру "доения" и отбросил в сторону опустевшие слизистые мешки. К его радости, собранного яда оказалось примерно с четверть стакана. А это означало, что семьдесят пять бронзовых жетонов были практически у него в кармане.

Но появившиеся в это время на поляне новые персонажи, по-видимому, думали несколько иначе. И у них были свои планы, на только что собранный Вовиком яд.