Макаров привычно открыл дверь в кабинет и решительно прошел внутрь. Люди ко всему привыкают, даже к перемещениям в чужие миры.

- Проходи, - обратился он к Фимке. - Иван Ефремович обязательно появится... Как только сообразит, что нужен нам.

- А ты помнишь, что если мы окажемся в этом мире вчетвером, то не сумеем возвратиться назад.

- Все-таки странный ты, Фимка, человек. Сначала убеждаешь меня, что разговоры о реализации нуль-транспортировки пустое сотрясение воздуха. А теперь боишься, что не вернешься из мира, в существование которого не веришь! Это очередной парадокс, что ли?

- У меня вдоль позвоночника пробегает странный холодок. Если это не страх, то что?

- Успокойся. Махов с Сергеем Сергеевичем отказались участвовать в нашем приключении. Так? Объясни теперь, как мы сможем оказаться в кабинете вчетвером?

- Это так... Твой довод показался мне убедительным. Не могу ничего возразить.

- Проходи, - Макаров поманил Фимку пальцем.

- Что ж... Но помни, если мы попадем в беду - виноватым будешь ты.

- Хорошо...

Фимка остановился посреди комнаты, близоруко озираясь по сторонам. Его настороженность вполне можно было понять - в прошлый раз, когда он согласился войти в эту комнату, ему пришлось столкнуться с массой неприятностей - его захватили в заложники, принуждали к противозаконной деятельности, били, а в конце концов, наверное, чтобы сломить окончательно - припугнули неизбежной гибелью всего живого.

Макаров волновался меньше. За последние дни в кабинете ничего не изменилось. Надпись на обоях "Зенит - чемпион" никуда не делась. Он поймал себя на том, что пытается подсчитать, сколько времени прошло в этом мире, если события в нормальной реальности длятся всего три дня...

"Неужели я поверил в реальность существования умирающего мира? - удивился он. - Но никаких строгих доказательств за последнее время не появилось. Легче всего согласиться с Фимкой - людей настигло коллективное умственное помешательство. А я, в этом случае, оказался в полном порядке, потому что ничего нереального или выходящего за рамки здравого смысла со мной не произошло. Беседа с Иваном Ефремовичем? Его рассказы - всего лишь образец устного народного творчества. Алкоголь, наркотики и стимуляторы растормаживают сознание и обостряют фантазию... Это общеизвестный факт".

- Мне страшно, - тихо сказал Фимка. - Хочу, чтобы все скорее закончилось. Где твой Иван Ефремович? Давай, поскорее сделаем все, ради чего мы притащились сюда, и с чистой совестью вернемся домой. Боже, да если все обойдется, я из своей комнаты пару месяцев выходить не буду.

- Ты все-таки поверил Виктору?

- Я - что, дурак по-твоему?

- Нам нужны скептики! - раздался из угла комнаты чужой голос.

Макаров в замешательстве повернулся на звук и увидел восседающего в кресле Ивана Ефремовича. Откуда он появился - понять было невозможно. Вроде бы, когда они попали в комнату, кресло было свободно.

- Простите, что не поздоровался с вами сразу. Но вы были так заняты своими умными разговорами, что мне показалось невежливым прерывать вас.

- Надеюсь, Катастрофа вам больше не угрожает? - спросил Макаров.

- Да, она больше никому не угрожает. Катастрофа уже свершилась. Мы - покойники. Последняя надежда угасла после того, как стали рушиться наши дома. Все попытки хотя бы приостановить бедствие потерпели неудачу. Координационный Совет вчера прекратил свое существование. Люди разбежались. Остался один я. Не думаю, что кто-нибудь на нашем острове еще надеется на спасение.

- А я, а мы? - совершенно некстати вырвалось у Фимки.

- От вас пока проку, как от козла молока!

- Эй, а нельзя ли повежливее? Вспомните предсказание Кочерги! - Макарову не любил, когда в его способностях сомневаются.

- Если почтительное отношение поможет выжить - я немедленно запишусь на курсы политеса, - примирительно сказал Иван Ефремович. - Но мы проиграли, и теперь любые обиды выглядят на удивление глупо.

- Но я не люблю проигрывать! - неожиданно взвизгнул Фимка. - У меня с детства развита психология победителя. Безвыходных ситуаций не бывает. А мы еще даже и не начали действовать.

- Расскажите это той сотне людей, которые доживают свои денечки на умирающей Земле!

- Послушайте, Иван Ефремович, мы оценили ваш драматический талант - образ отчаявшегося человека у вас получился просто потрясающе. Но нам нужна объективная информация. Во-первых, что это за Катастрофа такая?

Иван Ефремович удивленно посмотрел на них, в его глазах промелькнул испуг.

- Только не говорите, что вы приятели Евгения Кочерги по сумасшедшему дому! Боже мой, - он схватился за голову. - Вот все и прояснилось.

Макаров заскрежетал зубами.

- Расскажите нам все, а потом мы решим - кто из нас псих. Хорошо?

Иван Ефремович с сомнением покачал головой.

- Любой психически здоровый человек, оставшийся в живых, прекрасно знает, что такое Катастрофа, но если вы требуете факты - я готов рассказать обо всем подробно. Сомневаюсь, что вы узнаете что-нибудь новое. Впрочем, на сегодня я всю работу уже переделал.

* * *

Катастрофа разразилась внезапно (если не принимать во внимание предупреждение Евгения Кочерги, которое он сделал шесть лет тому назад). В то утро жители Васильевского острова проснулись в отличном настроении. В их окна заглянуло яркое ласковое солнце. После полутора месяцев бесконечных дождей увидеть над собой голубое небо было исключительно приятно. Середина сентября. Наступило, наконец, долгожданное бабье лето.

Но Иван Ефремович не долго радовался прекрасной погоде. Из Территориального управления прибыл курьер, сообщивший о Катастрофе.

Объяснить или понять причину, приведшую нашу планету к столь плачевным результатам до сих пор никто не сумел. Просто однажды оказалось, что с земного шара исчезла вся суша за исключением Васильевского острова. Отдельные аналитики, впрочем, утверждали, что это Васильевский остров переместился в неведомое измерение, провалившись в дыру пространственно-временного континуума. Однако, спор, возникший было среди оставшихся в живых интеллектуалов довольно быстро угас, что там ни говори, а хрен редьки не слаще!

В первые дни Катастрофы Иван Ефремович - а он возглавлял в Университете кафедру геофизики - был на седьмом небе от счастья. Еще бы, ему довелось собственными глазами наблюдать за процессом потрясающего геологического катаклизма, изменившего до неузнаваемости облик Земли. Многие ли геофизики могут похвастаться чем-то подобным? Но чем больше он узнавал о положении, в котором оказались жители острова, тем меньше оптимизма у него оставалось. Восторг от участия в величайшем научном исследовании довольно быстро сменился пониманием неминуемой гибели всего живого. Но свои профессиональные обязанности Иван Ефремович старался выполнять тщательно и аккуратно. Он не сомневался в том, что результаты его исследований, рано или поздно, пригодятся ученым будущего. А в том, что рано или поздно ученые на этой планете появятся, он был абсолютно уверен. Зачем, спрашивается, нужна Вселенная, если ее никто не сможет изучать!

А случится это через пару недель или через миллиард лет, когда Землю будут населять уже не люди, а неведомые пока разумные существа - было не так и важно.

Иван Ефремович решил вести подробный дневник. Теперь каждый новый факт, ставший ему известным, он каллиграфическим почерком записывал в толстую тетрадь наблюдений. Фотографические снимки побережья острова, которые регулярно делались с вертолета, предоставленного ему для проведения исследований Территориальным управлением, он датировал и, сопровождая кратким комментарием, (указывая, в частности, изменения произошедшие со времени последнего наблюдения) помещал в специальный фотоальбом. К видеосъемкам он относился прохладнее - вероятность того, что они переживут Катастрофу была минимальна. Но главное, он сомневался, что в том случае, если записи востребуют через миллион лет, у заинтересованной стороны окажется в распоряжении видеомагнитофон и телевизор. На том же основании он пренебрегал компьютером. Объяснить, почему он предпочитал обычные записи, было трудно, Предпочитал и все.

* * *

Макаров ожидал чего-то подобного, поэтому рассказ Иван Ефремовича врасплох его не застал. Наверное, потому что показался до смешного похожим на литературную поделку определенного сорта в ярких обложках, которые так любят продавать возле станций метро.

Фимка откровенно скучал. Это понятно. Как его мог задеть рассказ о Катастрофе, если он определенно знал, что в любой момент без особых проблем сможет вернуться в свой мир?

- Итак, мир съежился до размеров Васильевского острова, верно? - спросил Макаров.

- Да.

- А весь остальной мир, насколько я понял из ваших слов, поглотила морская пучина? - съехидничал Фимка.

- Да.

- Подожди, Фимка, не перебивай, - попросил Макаров. - Нам нужно узнать о Катастрофе, как можно больше. Иван Ефремович, вы утверждаете, что море отвоевывает каждый день у острова все новые и новые кварталы?

- Процесс остановить не удается.

- Бред, - не выдержал Фимка.

- Вот фотодокументы.

Иван Ефремович показал странный, почти сюрреалистический снимок Дворцового моста, сделанный со стороны Стрелки, точнее того, что от него осталось. Его рухнувшие конструкции беспомощно уходили в воду, а на месте Зимнего дворца расстилалась безграничная водная гладь, горизонт был чист, никаких признаков земли или кораблей не наблюдалось.

- Это явная подделка. Фотомонтаж! - решительно заявил Фимка.

- Нет, нет. Снимок настоящий.

- В вашем распоряжении должны были остаться какие-то корабли, парусные лодки, катера. Вы воспользовались ими?

- В первые дни такие попытки предпринимались. Никто не вернулся.

- А как обстоит дело со связью?

- Связь с остальным миром установить не удалось. Телевидения, радио, телефонной и модемной связи, включая Интернет, больше не существует.

- Я бы хотел убедиться во всем этом сам, - Фимка поднял трубку телефона. - И правда не работает...

- Доказательств у меня навалом, - сказал Иван Ефремович. - Приглашаю вас на экскурсию. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

- В другой раз, - сказал Макаров. - У нас тут есть одно дельце... Пошли, Фимка, нам пора.

Фимка с готовностью вскочил на ноги.

- Никогда я еще не выполнял команду с такой радостью. Нам, действительно, пора!

Он крепко схватил Макарова за руку и поспешил к двери.

- От Катастрофы вам спрятаться не удастся. Еще встретимся... Обязательно встретимся, - грустно сказал Иван Ефремович.

* * *

Они покинули кабинет.

- Что ж, можно перевести дух, - сказал Фимка радостно. - Не могу сказать, что способен прочувствовать драматизм ситуации также глубоко, как этот геофизик, что там ни говори, а гарантия личной безопасности явно притупляет восприятие. Кстати, это свойство человеческой психики давно уже пытаются обойти киношники, взвинчивая темп и добавляя кровушки без меры...

- Помолчи, Фимка.

Макаров с ужасом понял, что возвращения в привычную реальность не произошло. Они остались на полузатопленном Васильевском острове этого ужасного мира...

- Хей, - пробормотал Фимка, немедленно побелев от приступа неописуемого ужаса. - Ты заметил, что мы не вернулись?

- Помолчи...

- Говорил же я, что надо произносить какие-то слова.

Фимка грубо втолкнул Макарова обратно в кабинет.

Иван Ефремович сидел все в том же кресле.

- Вы уже освободились? - спросил он. - Понял... Вам надо было переговорить без свидетелей... Пришли к общему мнению?

- Нет, нет... Я просто забыл ручку, - неловко соврал Фимка. - Мы сейчас уйдем. Вернемся, но позже.

Он закрыл глаза и страстно, как только позволяла его атеистическая натура, зашептал:

- Боже, позволь нам вернуться. Сделай это, и я поверю в твое существование... Стану боконистом или розенкрейцером... Кем надо, тем и стану! Помилуй нас.

Они еще раз выскочили в коридор. Но вернуться в свой мир так и не смогли. Перед ними был чужой коридор, чужой мир.

- Это кранты! - сказал Фимка обреченно. - Ну что, доэкспериментировались, экспериментаторы!

Загрустил и Макаров. Он не менее трепетно, чем Фимка, относился к собственной жизни, и погибать вот так - бессмысленно и глупо, ему не хотелось.

- Предполагаю, что случилось самое худшее из того, что могло произойти - Махов со своим компаньоном пробрались в этот мир независимо от нас.

- И мы теперь останемся здесь навсегда?

- Если поверить предупреждению Кочерги - мы вернуться не сможем.

- Это ты во всем виноват! Мы же договорились, что виноватым будешь ты! - сказал Фимка растерянно.

- Тебе от этого легче?

- Может быть... Но почему ты не послушался? Я же напомнил, что нельзя вот так беззаботно шляться по мирам...

- Опять двадцать пять! Я не верю в нуль-транспортировку и в прочие сказочные чудеса! Я не верю! Понимаешь?

- Но пока все идет именно так, как предсказал Кочерга. С этим ты согласен?

Макаров кивнул.

- Но это ни о чем не говорит. Мы должны порушить это наваждение. Я считаю, что только рациональное мышление и здравый смысл помогут нам.

Макаров отправился на кухню. Здесь он окончательно убедился, что остался в чужом мире. Ксения вела хозяйство более умело, а здесь даже перекусить толком было нечем. На пороге появился Фимка, он немного приободрился.

- А ведь я знаю, кто в этом мире заведует концом света! Крысин - специалист по жабам. Вот, кто нам поможет. Давайте-ка навестим его, - Фимка приободрился, его деятельная натура немедленно ожила, теперь он знал, что следует сделать в первую очередь.

Он решительно открыл дверь и обратился к Ивану Ефремовичу:

- Вы не подскажете, как нам добраться до улицы Храбрецов из 46 дивизии?

- Это возле реки Смоленки. За полчаса доберетесь.

- Спасибо, - бодро сказал Фимка. Бежать, договариваться, выспрашивать - это он умел делать, как никто другой. - Не надо грустить, Иван Ефремович! Еще не все потеряно, не удивлюсь, если нам все-таки удастся спасти ваш мир!