После возвращения пленников степь в долине Яксарта словно раскололась надвое. Люди племени Миромира готовились к переселению в новые края; саки из племени Мадия не могли не прислушаться к голосу своего вождя, а Мадий долго и упрямо отговаривал их. Он старался убедить своих саков, что не стоит покидать долину Яксарта, запугивал, сулил несчастья, убеждал, что на новом месте будут беды неслыханные. Он предсказывал, что скот погибнет от мора и болезней, а для коней не найдется пастбищ и тогда саки станут жертвой самых ничтожных разбойников.

Стараниями Мадия дурная молва пошла по всей степи. Молодых она не испугала; молодые саки, вернувшиеся из Персиды вместе с амазонками, только и думали о том, как бы им скорей перебраться на новые земли. Им хотелось по-новому устроить свою жизнь. Их деды и прадеды были кочевниками и не жаловались на свою судьбу. Но, с тех пор как они вернулись из Персиды, столько было разговоров о лучшей жизни в Стороне

Восходящего Солнца, что хотелось скорее попасть в эти новые края. Зато старики прислушивались к голосу Мадия и не торопились с решением.

Однако настал день, когда Миромир понял, что победил Мадия. Вся степь ожила и зашевелилась. Все готовились к великому переселению. Женщины валяли войлок, готовили теплую одежду, сушили мясо, заготовляли сыры. Мужчины мастерили повозки, обновляли седла и упряжь, готовили пищу в дальнюю дорогу.

― Степь поднимается, ― говорил Миромир, радуясь тому, что саки прислушиваются к его словам. ― Степь гудит, всполошилась, словно муравейник, шевелится,― будет большая перекочевка.

― Многие боятся дальнего пути, боятся детей загубить, ― говорила жена Миромира.

Она не признавалась мужу, но в мыслях не разделяла его надежд на лучшую жизнь в чужом краю. Ей не хотелось расставаться с привычными местами, где прошла ее молодость, где много было радостей и горестей.

― Они боятся потому, что не верят в наш добрый замысел, ― отвечала Зарина. ― Почему они сомневаются?

Ее раздражали долгие сборы и недоверие многих саков, особенно тех, кто никогда не покидал долину Яксарта.

― Иные, кто сидел прежде сложа руки, взялись за иглу, стали шить детям теплую одежду, меховые сапожки, шапки из лисьих хвостов, ― рассказывала Зарина матери. ― В такой одежде холод не страшен в долгом пути. Сколько они увидят небывалого, чего прежде не видели и не знали! Скорее бы это сбылось!

«Скорее бы это сбылось!» ― так думал и Фамир.

Когда они вернулись из далекой Персиды, то решили, что свадьбу сыграют на новом месте, в долине Катуни. А поэтому время для них тянулось дольше, чем для всех остальных. Впрочем, не только Зарина и Фамир задумали сыграть свадьбу в долине Катуни. Многие юноши, вернувшиеся из Персиды, нашли себе достойных невест среди амазонок. Они также мечтали устроить свою жизнь по-другому: не кочевать в повозках, а осесть вблизи рек и лесов, где добрая охота, где можно построить теплый дом. Им захотелось пожить в тишине и покое, чтобы не ждать нашествия кочевых разбойников, а еще хуже ― воинов Дария.

Они стремились покинуть долину Яксарта, куда снова могли прийти сборщики податей от царя Персиды. Саки, побывавшие в плену у Дария, не могли забыть страшные дни, проведенные в неволе. Саки решились. И не потому, что поверили Миромиру и не поверили Мадию, а потому, что молодые настояли на своем, а старики не хотели с ними спорить, не захотели делить семьи.

Долго собирались в дальнюю дорогу, и наконец настал день, когда костры задымились сразу у всех шатров. Саки в последний раз воздали щедрую жертву своим богам. Они просили одной милости: отвратить от людей племени голод, болезни, падеж скота и другие беды, которые всегда подстерегают человека в дальнем пути. Для жертвоприношений не пожалели молодых коней. Все было сделано так, как этого требовали обычаи дедов и прадедов. Ведь они немало кочевали по белу свету в поисках счастья и благополучия.

И вот были сняты войлочные шатры. Хозяйки погрузили на скрипучие повозки свой несложный скарб, навьючили коней и быков. Вслед за табунами пастухи погнали отары овец.

И потянулся нескончаемый обоз повозок. Крик детей, лай собак, блеяние овец и причитания старух ― все слилось в привычный, такой знакомый в кочевье гул. Но теперь кочевье было на колесах, и оно гудело на пыльных дорогах, на тропах, ведущих в горы, на берегах рек и озер, двигалось к горам Алтая.

Уже ушло кочевье Миромира, а Мадий все еще упрямился и не решался покинуть свою долину, и люди его племени ждали. Не стал только дожидаться Фамир со своими сверстниками. Еще на пути из Персиды они решили, что непременно покинут долину Яксарта. Зная упрямство Мадия, Фамир решил уйти вместе с Миромиром. Да и как могло быть иначе, когда Зарина, которая должна составить счастье его жизни, уходит вместе со своим племенем! Разве не с ней мечтал он об этом, покидая пещеры Персиды? Не они ли бросили клич по всей степи, призывая молодых саков отправиться вместе с ними?

Мадий в гневе выслушал сына. Он был уверен, что Фамир не решится покинуть отца, не отважится оставить свое племя. Разве не племя вырастило молодого воина?

― И как это ты осмелился перечить мне, своему отцу? ― кричал Мадий.

Лицо его перекосилось от ярости. Он хрипел и задыхался, выплевывая бранные слова.

― Как ты мог отречься от своего славного рода? Ты уйдешь, и мое проклятье последует за тобой повсюду. Больше тебя не примет мое племя! Уж лучше бы ты не вернулся из Персиды!

― Когда твоя ярость утихнет, ты сам поймешь, что неправ, ― сказал на прощанье Фамир.

Слова Фамира оправдались. Когда ярость утихла, старый Мадий поразмыслил и решил, что надо идти вслед за Миромиром. С давних пор племя Мадия жило по соседству с более могучим и многочисленным племенем Миромира. Вместе они кочевали, вместе ходили войной на кочевников других земель, вместе переживали радость победы и горечь поражения. Племя Мадия, значительно меньшее, имело много беспомощных стариков. Живя по соседству, Мадий нередко прибегал к помощи Миромира. Подумав обо всем этом, Мадий решил, что не следует ссориться с Миромиром. И вот он велел своим людям собираться в дальнюю дорогу.

― Многие наши саки в родстве с людьми Миромира,― сказал Мадий старейшинам племени, ― не будем же разлучаться с ними.

Однако Мадий рассердился, когда увидел, как быстро собрались в путь люди его кочевья.

― Напрасно вы так торопитесь, ― говорил он.― Времени достаточно. Нам нет нужды нагонять Миромира.

Старый Мадий хотел появиться в долине Катуни внезапно, он боялся, что Фамир успеет обосноваться в кочевье Миромира и не вернется в шатер отца.

Ранней весной саки покинули долину Яксарта, а в долину Катуни пришли уже осенью. За это время многое переменилось. В иных семьях старики не доехали ― умерли в дороге, а было немало таких, у которых дети родились в пути. Жизнь шла своим чередом.

― Будет ли сакам счастье на новых землях? ― спрашивали старики.

Одно удивляло Зарину: когда радость приходила в какую-нибудь семью, то весть эта не сразу передавалась по всему кочевью, часто только случайно становилось известно, что в такой-то повозке родился сын, а там-то выздоровела старуха, выпив зелье, приготовленное знахарем. А вот когда беда случалась, весть об этом распространялась необычайно быстро и всюду подымался ропот. Люди говорили, что беда пришла от перекочевки и что никогда не было бы такого несчастья, если бы они не покинули долину Яксарта.

Нередко случалось, что саки приходили к Миромиру с жалобами. Но старый вождь и слушать их не хотел.

По-разному жили люди в своих шатрах и повозках. Каждый по-своему понимал то новое, к чему стремилось племя, покидая родные края. Но когда прибыли в долину Катуни, то все одинаково обрадовались и все согласились с тем, что хороши здесь и зеленые леса и быстрые реки. Очень скоро охотники смогли убедиться в том, что много здесь пушного зверя. А рыболовы порадовались щедрости здешних рек.

― Прокормит терпеливых, ― говорили они о быстрой Катуни.

― Все это наше! ― радовался Миромир. ― Сюда уже не придут сборщики податей Дария. Здесь наши сакские стрелы пригодятся для доброй охоты.

И Мадию пришлось вскоре признать, что земли на Катуни обильны и богаты. Он дал понять Фамиру, что прежние распри надо забыть, и вместе с другими принялся мастерить себе деревянный сруб из крепких лиственниц.

Приход племени Мадия в долину Катуни был радостным событием для Фамира и Зарины. Зарина не любила Мадия, но ей было тяжко думать, что она разлучила Фамира с отцом и оторвала его от племени. С давних пор повелось у саков, что сын своего племени всегда помнил о том хорошем, что дали ему соплеменники. А еще больше почитал сак своих родителей. С какой радостью Фамир помогал своему отцу строить дом, корчевать землю для посевов, искать пастбища для скота! Он снова стал заботливым сыном.

Люди хорошо строили дома, хоть это было непривычным для них занятием. Вскоре многие старики уже не уступали в работе самым искусным молодым сакам, которые побывали в Персиде и там, в рабстве, научились этому мастерству.

Зарина нередко вспоминала слова знатного персидского царедворца, который говорил, что саки научились строить на земле персидской.

То тут, то там рядом с шатрами вырастали крепкие деревянные дома, теплые и светлые, пахнувшие свежими душистыми стружками.

― Хотел Дарий сотворить зло, а сделал нам добро,― смеялся Миромир. ― Все, что наши сыновья увидели хорошего в Персиде, все постарались запомнить, чтобы жизнь свою украсить. Да и жизнь после рабства стала для них дороже. Другими глазами посмотрели вокруг. Словно впервые увидели степи, леса и горы. Тяжко вольному человеку, сыну степей, в рабстве! И как радостна свобода после этих испытаний!

Саки всегда славились своей искусной резьбой по дереву, но никогда прежде это искусство не ценилось так высоко, как сейчас, когда можно было украсить резьбой свой дом. Прежде как похвастаешь своим мастерством? Если сосед не подойдет к твоему коню и не посмотрит, каких причудливых зверей ты вырезал для украшения седла, то и не узнает, как ты искусен. А теперь каждый видит твое мастерство. Только постарайся! Можно украсить резьбой окна и двери. Если хочешь, можешь вырезать карниз под крышей. И люди старались показать свое умение. Жилище строилось на много лет. Его уже не собирались бросать. Стоило потрудиться!

Вместе с другими принялась за хозяйство и Зарина. Она пряла шерсть, валяла войлок, вышивала пестрые попоны. Зима проходила в трудах и ожидании. Зарина все чаще смотрела на небо: скоро ли прилетят птицы? Фамир все чаще приходил к прозрачному ключу, где весеннее солнце плавило хрупкие льдинки, а холодная ночь снова делала их хрустальными. Здесь он встречал Зарину. Она приходила с высоким кувшином для воды. Поговорив у ключа, они вместе шли смотреть свой новый дом, крепкий и душистый, как этот старый лес, который шумел вокруг, кивая зелеными ветвями.

Дом строили высокий, красивый, на много счастливых лет. Уже закончили резное крыльцо, затянули коровьим пузырем маленькие оконца.

― Лучше дворца Дария, ― говорила восхищенная Зарина. ― Я не видела там такой резьбы, какую делают саки. Все у них из камня, из мрамора. Страшно там... Каждое слово с гулом ударяется в стены.

― А ты не жалеешь о дворце Артавардия? Ведь ты могла там жить. У нас не будет ни голубого бассейна, ни золотых рыбок. И розы здесь не растут.

― А разве не лучше наша быстрая Катунь и вот этот серебряный ключ? Здесь такая вкусная вода! ― смеялась Зарина.

Каждый раз, когда Фамир вспоминал о Персиде, Зарина удивлялась: как он может думать, что дочь сакско-го вождя могла бы жить во дворце хранителя царских сокровищ!

― Тебя бы умащали благовонными маслами и кормили бы дичью на золотом блюде, ― говорил Фамир.― А одежды какие!

― А ты, вольный сак, мог бы жить в золотой клетке? Ты смог бы спать во дворце, где гулко раздается каждый шаг и каждый вздох? Ты смог бы целыми днями валяться на мягких коврах и не видеть голубого неба? А что сталось бы с твоим горячим конем? Захирел бы конь! Да и ты размяк бы и превратился в немощного старца. Поживешь так и забудешь, как ветер гудит в ушах, как эхо звенит в горах и как птицы поют на рассвете. А я чем хуже тебя? Почему меня можно спрятать за каменной стеной? На что мне это? Я бы разнесла стену и убежала в степь. Не опрашивай больше про дворец Артавардия! Не для меня-эти дворцы. А царедворцы мне ненавистны. Сколько племен покорили и всех чужеземцев сделали рабами! Никогда не забуду о пленниках-саках.

Но вот распустились почки. Потеплело. Весело затрубил рожок пастуха, созывая стадо. Проснулся и зазвенел птичьими голосами лес. Зазеленели луга. С веселой песней готовилась к свадьбе Зарина.

Настал желанный день.

Рано проснулись птицы. Рано проснулась Зарина. Во все новое оделась невеста. На плечах у нее―горностаевая накидка. Голубые, небесной свежести рукава расшиты причудливым узором из розовых лотосов и синих ирисов. На голове короной уложены косы и в них вплетены золотые нити. Ноги обуты в красные сафьяновые башмачки. Серьги и браслеты дополнили праздничный наряд невесты.

У дома нетерпеливо топчутся горячие кони. На них лучшие попоны, расшитые легкими пестрыми цветами. Вся упряжь сверкает позолотой. Конские головы украшены новыми масками оленей. Отец помогает дочери сесть на коня и вместе с сыном и гостями сопровождает ее к подножию холма, где назначена встреча с женихом.

А Фамир с нетерпением ждет невесту. Он пришел вместе со своими сверстниками. На нем новый кафтан, мягкие красные сапоги, золоченая секира за поясом. Он подходит к невесте, останавливается, и, взяв ее за руку, говорит:

― Дай руку, Зарина! Пусть помогут нам боги земли и неба, боги луны и солнца, боги воды и ветра!

Тут им надели брачные ожерелья, связали руки Зарины и Фамира венками из молодых трав и повели к вершине холма. Здесь уже их ждали жрицы. С восходом солнца они должны принести в жертву коня. Но вот солнце взошло. Принесена жертва. У божества выпросили счастье и благополучие молодым. Прежде чем спуститься с холма, Фамир обратился к Зарине:

― Где будешь ты, там буду и я.

И невеста ответила жениху теми же словами. Заиграли лютни, забили барабаны, и нежной трелью залилась пастушья свирель. Молодые сели на коней, и торжественная вереница всадников последовала за ними до самого дома.

На пороге нового дома их встретила мать Зарины. В руках у нее ветви зеленой ивы. Она благословляет ими жениха и невесту. Зарина ступает правой ногой на камень у порога, а Фамир говорит ей:

― Будь, как камень, тверда. Уничтожай тех, кто причинит тебе зло. Побеждай врага.

В доме уже все готово к пиршеству. Стены увешаны коврами. На одном из них ― богиня плодородия с древом жизни в руках. Перед ней стоит воин, он просит богиню сделать дом невесты счастливым. У ковра постлана шкура оленя. Зарина и Фамир садятся на шкуру и разламывают пополам сладкий пирог. Это знак гостям, что можно приниматься за еду.

Много было приготовлено угощений: дикие утки, фазаны, круглые сыры, овсяные лепешки с медом ― чего только не было!

За пиршеством старый вождь припомнил свой последний поход в Персиду. Он просил Фамира, чтобы тот не забывал, какой смелой была в битве Зарина.

― Отныне мы неразлучны, ― ответил Фамир.― В любой поход пойдем вместе. Вместе отстоим земли саков от врагов.

А когда собралось столько гостей, что и сидеть было негде, тогда старый Миромир протянул дочери подарок:

― Посмотри, Зарина, богатым будет твой дом с таким украшением.

Зарина развернула огромный бархатный ковер, какого никогда еще не видели саки. Это было редкое сокровище, поистине царский подарок. Женщины восторгались, рассматривая ковер. Здесь можно было увидеть и чубарого оленя, и грифона, и всадников.

― Такой подарок принесет тебе счастье!―сказала мать.

* * *

― Отправлюсь я с отрядом в дальние горы, к одноглазым аримаспам, ― говорил Мадий сыну, ― узнаю, где они золото добывают. Не пойдешь ли со мной?

― А зачем тебе золото? Это Дарию нужно золото, он чеканит монеты ― дарики. Ему и украшения нужны для дворцов и храмов. А тебе на что?

― И мне золото нужно. Было бы у меня золото, я бы торг устроил с другими племенами, ― размечтался Мадий. ― На золото все добудешь! А разве плохо иметь золоченую колесницу?

― А как ты собираешься добывать золото? Или ты намерен отобрать его у аримаспов? ― спрашивал Фамир. ― Не грешно ли грабить своих же? Аримаспы такие же саки, как и мы.

― Искать будем! 3ачем отбирать? Всем хватит!

Но Мадий вовсе не собирался добывать золото в горах. Он хотел повести своих воинов в горы потому, что лелеял мечту ― силой отобрать золото у аримаспов. Но, для того чтобы собрать хороший, сильный отряд, надо было договориться еще с кем-нибудь. К Миромиру он не решался обратиться, а вот молодой Саксафар казался ему подходящим. Кому из молодых не захочется разбогатеть? Мадий решил, что, если ему удастся уговорить Саксафара, то за ним пойдут еще многие бывалые воины.

Мадий велел Томире припасти много хмельной браги и позвал к себе Саксафара. Старик не сразу рассказал о задуманном. Вначале он говорил о том, как трудно живется в этом холодном краю.

― Вот, к примеру, если начнется падеж скота, ни один колдун не знает, какими заклинаниями здесь выгоняют злых духов. А если не остановят падеж, то наступит голод.

― А что же делать? ― спрашивал Саксафар. Охмелев от браги, он словно увидел все то страшное, о чем говорил ему старик.

― Надо запастись зерном, ― продолжал Мадий, ― тогда можно от голода спастись. Но как получить зерно? Только имея золото, можно добыть его.

― Зачем золото? ― отвечал простодушно Саксафар. ― Можно посеять зерно, я уже мотыгу припас. Тут есть хорошие земли. И Фамир собирается пахать землю. У нас всего будет вдоволь. А охота здесь такая богатая ― добывай зверя сколько хочешь.

― А я знаю, где золото есть, ― говорил старик, подливая брагу Саксафару. ― Если хочешь, пойдем со мной к дальним горам, что в стороне восхода, не поленись. Оттуда вернемся с большим богатством.

Уже охмелевший Саксафар стал вспоминать о том, как много неудач претерпел Мадий, когда пытался разбогатеть. Он напомнил Мадию, как тот ходил в дальние кочевья с табунами добрых коней и как, потеряв коней, привез в свое кочевье китайскую принцессу.

― Увели у меня это сокровище, Голубой Цветок,― пожаловался Мадий и тяжко вздохнул. ― Так и не пришлось узнать, кто это сделал.

― Не узнал? ― засмеялся Саксафар. ― Разве Зарина не рассказала тебе, как посылала своих девушек провожать принцессу? Пятьдесят амазонок сопровождали китайскую принцессу к границам племени гуйфан.

― Зарина? Ведь принцесса исчезла задолго до ее возвращения. Вот оно что! Значит, принцесса пряталась! Где? А я обыскал всю степь и не нашел ее. Как она смогла?..

― Не знаю, где пряталась принцесса, а Зарина помогла ей уйти. Уж если Зарина чего захочет, все сможет!

Так и не договорились о походе. Саксафар был пьян и все смеялся над Мадием. А Мадий уже не мог думать о походе: его мучила обида, ярость затмила все. Сколько раз он говорил Фамиру, что не следует лезть под башмак этой своенравной гордячки. Ух, и злодейка же она! Но недолго Фамир будет с ней... Разве можно жить с такой обидой в душе? И как это она вскружила голову Фамиру? Ей этого мало! Теперь она лишила старика единственной отрады. На что ей понадобилось отсылать китайскую принцессу? И почему Фамир не остановил ее? Не понял сын, что тоскливой стала жизнь старого Мадия. Что за жизнь без битв, без походов, без наживы! Для чего жить? Никакой радости!..

Дни и ночи Мадия преследовала мысль о мести. Вначале он хотел пойти к Зарине и спросить, зачем она это сделала. Потом старик надумал говорить с Фамиром. Но, поразмыслив немного, решил, что не станет разговаривать о случившемся. Зачем унижать свое достоинство? Он не выдаст своих огорчений. Но, прежде чем отправиться в поход на аримаспов, он должен расправиться с Зариной. И не будет ему покоя, пока он не выполнит задуманного. Как же это сделать? Хорошо бы поскорее сбросить камень с сердца. Фамир мешает. Они совсем не бывают в разлуке. На охоту ходят вместе. Дома вместе. И даже на рыбалке неразлучны.

«А как же Фамир? Что будет с ним? А ты сделай так, чтобы он не узнал. Надо так сделать, чтобы никто не узнал». Нет Мадию' житья с таким камнем на сердце.:. Надо избавиться от этого камня. Сын простит отца. Он поймет. Разве Фамир не знает, что Мадий никому никогда не прощал обиды? А тут такая обида, что желчь закипает и сердце прыгает в ярости. Нет, нет, нет! Он не простит Зарине!