Потин Мерула оказался в Помпеях ровно через десять лет после того, как впервые посетил этот город. Все эти годы он успешно вел торговлю зерном через своих доверенных лиц и через тех, кого посылали помпейские эдилы для закупки зерна. Потин Мерула был сейчас в состоянии чрезвычайной скорби и печали, и все же он не мог не заметить, как разросся и похорошел этот прекрасный город. Даже избалованные римляне считали Помпеи лучшим среди италийских городов. Завладев землями вокруг Помпей, они воздвигали виллы и расцветили плодородную землю садами и виноградниками.

Потин Мерула сразу даже не нашел улицы, на которой жил знакомый ему богатый пекарь Арий Келад. С ним он вел переговоры, и посланный от него человек договорился о последнем караване с зерном. Он же связал Евтиха с эдилом. Мерула только раз видел Ария Келада, когда тот приезжал в его поместье. Но сейчас, когда у Мерулы случилась такая беда, он считал, что Арий Келад — единственный человек, который может ему помочь добрым советом, и потому он направился к нему.

Мерула помнил из рассказов пекаря, что на стене большого красивого дома есть надпись: «Пекарня Ария Келада». Сейчас он искал этот большой красивый дом с такой надписью. Но, прежде чем он увидел эту надпись, он обошел много улочек маленьких и больших, и не раз видел пекарни. Были и совсем маленькие, и побольше. Однако он не заходил и не спрашивал, где искать Ария Келада, а просто искал надпись на стене. И он нашел ее. Этот дом был недалеко, от городской бани. И только тогда, когда он очутился у этого дома, он вспомнил, что Арий об этом ему и говорил. Мерула вошел в пекарню и сразу же увидел хозяина в белом колпаке. Он как раз принес в свою лавку только что извлеченные из печи горячие, румяные хлебцы.

— Узнаешь ли ты вилика Мерулу, мой добрый друг Арий Келад?

— В добрый час, Потиня Мерула, уважаемый вилик, почтенный человек! Рад тебя видеть!

— О, не в добрый час я прибыл в Помпеи. Беда меня привела.

— Какая беда? Скажи мне, Потин Мерула. Не могу ли я помочь? Мы так славно с тобой торговали. Твой сын доставил мне добрую пшеницу из имения твоего господина. Скоро выборы эдилов, и пекарни наши будут старательно выпекать самые лучшие и румяные хлебцы, чтобы угодить помпейцам, а то ведь не выберут наших эдилов. Однако ответь мне, Мерула…

— Сын мой Стефан доставил тебе зерно. Мой доверенный человек Евтих получил деньги. Груз пшеницы был в целости доставлен в Помпеи, Евтих со всеми погонщиками вернулся в поместье. Только не вернулся мой сын…

— Помилуй бог!.. Куда же девался твой Стефан?

— Вот этого я не могу сказать… Чтобы узнать это, я прибыл в Помпеи. Представь себе, уважаемый Арий Келад, получаю я от сына вот эту дощечку с письмом и две тысячи сестерций. И мой умный, смышленый Стефан пишет так туманно и непонятно, что вряд ли кто может понять, куда он девался. Посмотри…

Арий Келад очень внимательно прочел вощеную дощечку и спросил:

— Две тысячи сестерций полностью доставлены тебе?

- Разумеется, полностью.

— Значит, сын твой сумел заработать? Он старался для твоей пекарни? Давай подумаем, что он мог сделать. Ты говоришь, что он увлечен театром, мимами, акробатами… Но эти деньги он не мог у них получить: они беднее полевых мышей. Зададим себе вопрос: кто мог дать Стефану такие деньги? Думаю, что прежде всего надо побывать в гладиаторской школе. Совсем недавно в городе рассказывали о том, что при школе сейчас завелся такой хитрый мошенник ланиста, что стало опасно выпускать на улицу здоровых, красивых парней. Он находит способ заманить их в школу. Не он ли завлек твоего Стефана? Я заметил, что сын у тебя здоров и красив. Если сделать из такого гладиатора, то залюбуешься, глядя на него.

— Помилуй бог! — воскликнул Потин Мерула. — Прости меня, уважаемый Арий Келад, но я должен тебе возразить. Мой сын не так глуп, чтобы попасть на удочку. Ведь он знает, какие надежды я возлагаю на его будущее. Всего лишь год назад мы откупились. Еще долги за нами… И что же ты думаешь, разве мог он в здравом уме добровольно принять рабство? Это настолько нелепо и глупо, что даже ходить в эту школу не стоит.

Они долго объясняли друг другу, каждый свое. И несмотря на то, что Потин Мерула не верил, что Стефан мог продаться в школу гладиаторов, он все же согласился пойти поискать ланисту. Уж очень на ртом настаивал Арий Келад. И почему-то больше всего пекаря смущали эти несчастные две тысячи сестерций. Ему каралось, что именно такую сумму предлагал ланиста и другим молодым людям в маленькой харчевне на окраине Помпей.

— Я иду в школу гладиаторов, — сказал, понурив голову, Потин Мерула, — но поверь, друг Арий, если это невероятное случилось, я не перенесу…

— Тогда пойдем вместе, — предложил Арий Келад, — если уж случилась такая беда… Пойдем. Узнаем… И если окажется, что я пророк в этом деле, то дай мне слово, Мерула, что ты не растеряешься, не потеряешь голову, а сделаешь все, что можешь, чтобы выкупить сына. Ты привез с собой эти две тысячи сестерций?

— Вот они. Я принимаю твою добрую услугу. Пойдем!..

У школы гладиаторов Арий Келад начал переговоры с охранником. Он требовал позвать ланисту. А когда охранник объяснил, что ланисты здесь нет, что он ничему не учит и что он редко здесь появляется, тогда Потин Мерула взмолился и стал просить охранника помочь ему увидеть сына. Он показал ему деньги и пообещал вознаградить. Охранник не мог покинуть своего поста. У калитки постоянно стояла стража. Если оставить калитку без охраны, всегда найдется охотник бежать. А здесь зорко охраняли каждого, за каждым следили. Однако получить награду очень хотелось охраннику. Он позвал кого-то из своих помощников и велел узнать, нет ли во дворе на занятиях по фехтованию Стефана Мерулы. Очень скоро охранник получил ответ, что Стефан Мерула в карцере. Услышав слово «карцер» и узнав, что там в самом деле сидит Стефан Мерула, бедный вилик застонал, а потом, уже не стесняясь, зарыдал, как младенец, и долго-долго Арий Келад не мог его успокоить.

Но теперь надо было найти способ встретиться с хозяином школы, чтобы договориться о выкупе Стефана. Охранник объяснил, что одним из хозяев является ланиста, это он покупает рабов для гладиаторской школы, с ним и следует говорить. А встретиться со Стефаном можно, если он стоит на ногах. Ведь карцер дело скверное…

Когда вилик Мерула предложил охраннику вознаграждение, тот пообещал привести Стефана. Горе Мерулы было так велико, что он вдруг почувствовал боль в сердце, у него потемнело в глазах… С трудом добравшись до скамьи, он упал на нее в беспамятстве. Арий Келад испугался: как бы не умер от горя бедный вилик Мерула…

*

Стефан, закованный в колодку, сидел уже третий день неподвижно, в одном положении. Железная штанга наглухо была закреплена с обеих сторон и запиралась замками. Несчастный ничего не мор сделать, чтобы изменить свое положение и как-то облегчить пытку. Как и следовало ожидать, Памфил, избив его, открыл дверь и закричал, что его хочет убить негодный и драчливый новичок Стефан и что, защищаясь, он избил его. Утром, когда староста школы стал выяснять причину драки, Памфил еще прибавил, что Стефан к тому же уговаривал его бежать. Будто он сказал, что достаточно богат, чтобы потом покинуть город и скрываться где-то в дальнем поместье, где отец его является виликом. Войдя во вкус, Памфил сумел так оклеветать Стефана, используя его доверчивые рассказы, что Стефан оказался виновником многих бед и был отправлен в карцер.

Обещание хорошо уплатить за свидание со Стефаном возымело действие. Охранник сговорился со старостой о том, чтобы Стефана вытащили из колодки и привели на свидание с отцом. Посулив старосте половину обещанных Мерулой денег, охранник добился желаемого. И вот Стефана Мерулу вытащили из колодки, окатили холодной водой, дали чистую одежду и потащили. Юноша едва стоял на ногах, потому что ноги отекли. У него кружилась голова от голода и оттого, что он трое суток почти не спал и кричал, призывая к милости и справедливости. И то, что его сейчас повели на свидание с отцом, показалось ему величайшим чудом его жизни. Однако охранник предупредил его, чтобы он не вздумал рассказывать подробности своего пребывания в карцере и чтобы сказал отцу, что был нездоров после долгой тренировки и фехтования. Охранник предупредил, что Стефану же будет хуже, если он не послушается и расскажет о порядках в гладиаторской школе…

Потин Мерула и Арий Келад тихонько переговаривались, когда открылась дверь и два охранника привели Стефана. Отец с криком боли и радости бросился к сыну и, гладя его по мокрым волосам, все приговаривал:

— Ты жив, сын мой, это самое главное… Ты похудел, побледнел, осунулся, у тебя нездоровый и печальный вид, но ты жив!. «Вот это — главное! Я выкуплю тебя, сын. Не рассказывай, как это случилось. Наш друг Арий Келад все знает и рассказал мне, каков мошенник ланиста. Боюсь, что он подпоил тебя, и ты не очень понимал, что делаешь и какой свиток подписываешь.»

— Ты прав, отец. Прости меня. Я поддался дурному влиянию обманщика. Он целый вечер подливал мне горячего вина и рассказывал о прекрасной жизни гладиаторов. А я рассказал ему о своей мечте — добыть денег, чтобы ты мог устроить свою пекарню. Я рассказал, что мы купим себе жилище и все будем там жить, свободные и счастливые. Разве я дурно задумал, отец?.. Только знай: он должен получить не более двух тысяч сестерций. Ни одной монетой больше! Он может приврать, этот ланиста, сказать, что давал мне больше… Не верь ему.

— Не тревожься, сын мой. Потерпи немного — и все будет сделано. Для спасения твоего не будет преград, даже если он потребует больше денег. А две тысячи сестерций я привез. Вот они. Дожидайся меня, Стефан. Все будет хорошо…

Прощаясь с охранником, Потин Мерула хорошо отблагодарил его и уплатил еще за то, чтобы сына больше не сажали в карцер и чтобы не обижали его.

— А теперь, друг Потин Мерула, — сказал Арий Келад, — пойдем ко мне и обсудим все… как быть дальше. Я узнал, где живет ланиста, и мы пойдем к нему с деньгами, чтобы вызволить твоего сына. Но сначала отдохнем.

— Друг мой Арий Келад, я могу пойти только к дому ланисты, больше никуда. Я успокоюсь только тогда, когда смогу отдать ему деньги и увести Стефана. И как только мне это удастся, мы вместе со Стефаном придем в твой дом и посмотрим твои хлебные печи, посмотрим, как ты устроил свою пекарню. Ведь нам надо учиться у тебя доброму делу, не правда ли, если мы хотим покинуть место вилика в имении. С тех пор как в дела хозяйства, которым я управляю, стала вмешиваться жена моего господина, Злобная Скантия, мне стало трудно работать. Госпожа нередко проявляет недоверие ко мне, все подсчитывает и записывает, проверяет каждый шаг мой. И это после того, как я двадцать лет тяжким трудом добывал им богатство, изворачиваясь и изобретая всякие способы продать подороже то, что вырастили на полях и в садах имения! Скантия обвиняет меня в том, что я мягкотел и невзыскателен к рабам, работающим на полях. Ей и в голову не приходит просто сравнить, сколько дают те же земли в соседнем имении. Если бы она сравнила, то увидела бы, что наши земли дают почти вдвое больше. Люди работают у меня честно и добросовестно. Но она этого не видит. У нее вздорный нрав и какая-то дурацкая скаредность. Она хочет сэкономить на мелочи, а при этом губит большое дело. Вот почему я задумал устроить пекарню и покинуть имение. А мой сын, который умен и благороден, вот так неразумно стал мне помогать в моем замысле… Пойдем, Арий Келад, к ланисте. Это первая моя забота.

Они вовремя подошли к дому ланисты. Вовремя, потому что встретили его у калитки. Он спешил по своим делам. И когда Потин Мерула обратился к нему со словами приветствия и сказал, что должен с ним поговорить о важном деле, ланиста с любопытством спросил, не предлагает ли ему неизвестный гость рабов для школы. Он тут же сообщил, что его ждут очень важные дела и времени у него крайне мало.

Ланиста толкнул калитку и пригласил пришедших в перистиль. Это был довольно богатый дом. Хозяин не поскупился на крытую мраморную колоннаду, в центре которой под синим небом был раскинут великолепный цветник. Ланиста любил розы. Потин Мерула сразу же понял это. Он увидел здесь редкие сорта роз, которые росли в цветнике имения его господина.

— У нас недолгий разговор, — сказал Потин Мерула. — Я принес тебе две тысячи сестерций, а ты сейчас же, немедленно пойдешь в школу гладиаторов и освободишь моего сына Стефана Мерулу.

— Я рад познакомиться с отцом Стефана Мерулы, — ответил, улыбаясь, ланиста. — Но разве я виноват в том, что сын твой не отвечает за свои поступки? Он пожелал попасть в школу гладиаторов, пожелал получить две тысячи сестерций, чтобы помочь тебе. Чем ты недоволен? И почему ты думаешь, что мы продаем обученных гладиаторов по той же цене, по которой они были куплены с их собственного согласия? Ведь у меня же есть подпись твоего сына на свитке. Я потратил на него деньги, обучая тонкому искусству. Он получал отличную пищу. Массажисты натирали его оливковым маслом. Это разве не стоит денег? А заботы и тревоги? А драки, которые учинял твой Стефан? Все это ничего не стоит? Как ты думаешь?.. Да и вообще я не собираюсь продавать своих учеников. Кто согласился перешагнуть порог этой школы, тот и должен оставаться в ней. Если так неверно и необдуманно вести себя, то в Помпеях и вовсе не будет гладиаторских игр. Нет, нет, я не намерен продавать своих учеников! К тому же я питаю к ним привязанность. Я знаю и люблю каждого, кто учится в моей школе.

— Речь идет не об учениках, а только о моем сыне Стефане, которого ты заманил, пользуясь его доверчивостью. Я согласен оплатить расходы по обучению. Говори, сколько я должен тебе!

— Я не ошибусь, если получу от тебя шесть тысяч сестерций. Не больше.

— Ты что, с ума сошел, мошенник?! — закричал Арий Келад. — Мы обратимся к судье, мы обратимся к эдилу! Мы найдем защиту!

— Я согласен дать две с половиной тысячи сестерций. Получи их, ланиста, и пойдем. Отпусти моего Стефана. Не будем спорить. Он виноват… Ты виноват… Надо исправить ошибку юноши. Он еще слишком молод и недостаточно смышлен.

— Нет, нет, я не позволю себя грабить! Я сказал, каковы мои расходы, и могу отпустить Стефана только тогда, когда получу шесть тысяч сестерций.

— Мы пойдем к судье! — закричал Арий Келад. — Не давай ему таких денег. Это бесчестный грабитель!

— Мне негде взять таких денег! — воскликнул Потин Мерула. — Я даже не знаю, смогу ли я занять такую большую сумму. Я должен вернуться в поместье и там попытаться добыть деньги взаймы у своего господина, у соседей. О боги, откуда такое наваждение! Какая беда случилась с нами!.. Что делать? Может быть, ты одумаешься, ланиста?

— Не говори. Не одумаюсь. Я могу лишь подождать. Возвращайся к себе в имение, привези деньги. С твоим Стефаном ничего не сделается, он потерпит. Правда, я не собираюсь дальше тратить деньги на кормление бездельника. Оставь деньги на расходы.

— Оставлю!

Потин Мерула отсчитал несколько монет и подал их ланисте. Он не стал просить, чтобы сына не морили голодом и не обижали. Он понимал, что за этим улыбающимся, довольным лицом ланисты скрывается злодей.

Они молча, не прощаясь покинули богатый перистиль ланисты. Вилик Мерула был в полном отчаянии, потому что не мог придумать, как добыть необходимую сумму денег. Что касается Ария Келада, то от ярости он едва мог слово произнести. У него вырывались бранные слова по адресу ланисты и ему подобных жуликов, которые мучают людей и на бедах людских наживаются. Как ни просил пекарь посетить его дом, посмотреть новую печь и недавно отстроенную лавку при пекарне, Потин Мерула ни за что не согласился посетить дом пекаря. Он решил немедленно отправиться в имение, чтобы возможно скорей вызволить сына из беды.

Печальный и озабоченный, не находя выхода из этого трудного положения, Потин Мерула невольно вспомнил богатых и самоуверенных виликов, с которыми он был знаком в соседних усадьбах. Каждый из них называл его чудаком и удивлялся тому, что Мерула совсем не умеет сколачивать богатство для себя. «Ты бы накопил деньги, купил себе имение…» — говорили ему. Мерула отлично знал, как наживались эти вилики. Они бы не стали продавать пшеницу, не взяв себе значительной части из прибыли хозяина. А он двадцать лет отдавал хозяину все до последней монетки. Мерула никогда не утаивал даже горсти пшеницы. Он получал то, что ему было положено, и этим довольствовался. Он считал, что заслуженное доверие господина и помогло ему откупиться. А это была самая большая награда, какую он желал. Однако сейчас он искренне горевал о том, что не имеет накопленных денег. Как бы они ему пригодились! Не имеет денег и благородный Евтих, который тоже никогда не обманывал. А если бы у него были деньги, он бы с радостью их отдал, а потом ждал бы терпеливо и долго. Но кто же из виликов, ему, Меруле известных, пожелает помочь в несчастье?.. Как печально, что нет у него щедрого друга. Но может ли раб иметь друга богатого и щедрого? Откуда? Те из виликов, кто сумел накопить деньги, отличаются такой скаредностью, словно их учила этому злобная Скантия. А такой человек никогда не поможет в беде.