— Я не понял, что это за история с книгой, — сказал сэр Клод.
— С какой книгой? — спросил епископ. — Да, Вайолет, спасибо, еще чашку кофе выпью с удовольствием. Что-то Мод сегодня поздно.
— Мод сейчас в полиции, Эдвин, — сказал Джордж Мансайпл.
Он очень устал. Было девять часов вечера, и он еще не до конца переварил дневные события.
— В полиции? Почему?
— Из-за Джулиана, — объяснила Рамона. — Ее молодого человека. Оказалось, что он русский.
— Русский? Но он же внук Хэмфри Мэннинг-Ричардса!
— Нет, не внук, Эдвин, — терпеливо пояснила Вайолет. — Он только им притворялся.
Епископ вздохнул.
— Мне всего этого не понять, — сказал он. — А почему этот юноша, Мейсон, устроил сегодня такой переполох? У него все лицо было в отрубях.
— Это из-за книги, Эдвин, — сказала Вайолет.
— Какой книги?
— Какая-то книга из библиотеки Директора, — вмешался Джордж. — Все это очень загадочно.
— Я не понимаю этой истории с книгой, — повторил сэр Клод.
— А вообще где она? — спросила Рамона.
— Не знаю, — раздраженно ответил Джордж. — Ее забрал Тиббет. Вот с прошлой недели одни только неприятности и беспокойства. Будь я проклят, Вайолет, если на следующий год отдам свой сад под этот Праздник, раз на нем такое происходит.
— Ну, Джордж, перестань! Не Праздник же виноват, что…
— Мэннинг-Ричардс — не русская фамилия, — сообщил епископ. — А если Тиббет думает иначе, это лишь показывает его невежество.
— Согласна, все это очень запутанно, — сказала Рамона. — И я не верю, что он по-настоящему пытался собирать гербарий.
— Милая, Джулиан никогда не собирал гербарий, — возразил сэр Клод. — Давай не будем приписывать человеку то, чего он не делал.
— Не Джулиан, Клод, — ответила Вайолет. — Инспектор Тиббет.
— Тиббет — тоже не русская фамилия, — сказал епископ, и разговор вдруг затих. Тут вошел Генри вместе с мисс Мансайпл.
— А, Мод, вот и ты, — отреагировал Эдвин. — Я для тебя сохранил вот это, сам еще не смотрел.
Он протянул последний номер «Таймс», аккуратно сложенный кроссвордом наружу.
От подобного жеста железная броня девушки дала трещину, слезы выступили быстрее, чем она смогла их сдержать, и голос дрогнул, когда Мод сказала:
— Спасибо, дядя Эдвин.
Схватив газету, она выбежала из комнаты.
Епископ неподдельно удивился:
— Что с ней такое?
Рамона мягко ему объяснила:
— Эдвин, дело в том, что Джулиан оказался русским. Мод не могла не расстроиться.
— Джулиан? Кажется, Клод говорил, что это Тиббет…
— Бедняжка Мод, — сказала Вайолет. — Наверное, стоит мне к ней пойти…
— Я бы не стал на вашем месте, миссис Мансайпл, — возразил Генри. — Мне кажется, ей нужно побыть одной.
— Ах, инспектор Тиббет… боюсь, что у нас тут некоторый беспорядок… позвольте я вам налью кофе. Может быть, вы слышали о случившемся днем…
— Да, — ответил Генри. — Кое-что из этого слышал. Я привез вам книгу.
— Книгу? Какую книгу? Ту самую?
Клод надел свои очки без оправы и внимательно посмотрел на инспектора.
— Да, — ответил Тиббет. — Книгу, принадлежавшую вашему покойному отцу, Огастесу Мансайплу. Один из томов «Илиады» Гомера.
— Но это не наша книга, инспектор, — сказал Джордж Мансайпл.
— Не ваша?
— Нет. Я ее узнал. Это одна из книг библиотеки Директора, которые я продал некоторое время назад Реймонду Мейсону. Сейчас она принадлежит его сыну, Фрэнку.
Генри улыбнулся:
— Юридически это совершенно верно, — сказал он. — Однако, можно считать, что она принадлежит леди Мансайпл, купившей ее за шесть пенсов на развале хлама. Это ведь так? — обратился он к Рамоне.
— Совершенно верно, мистер Тиббет. Я объяснила этому молодому человеку…
— А что, ради всего святого, она делала на развале? — спросил Джордж.
— Ее туда пожертвовал Альфред из «Викинга». Он вытащил ее из бочки «счастливый нырок», и, не будучи специалистом по греческому…
— Инспектор, не будьте занудой, — попросила Вайолет. — Давайте к фактам. Как она попала в бочку?
— А, кажется, я начинаю понимать, — сказала Рамона. — Фрэнк Мейсон принес ее сюда по ошибке…
— Нет, — перебил Генри.
— Но, мистер Тиббет, он мне сказал…
— Это не была ошибка, — снова не дослушал инспектор. — Он ее принес, чтобы здесь спрятать — и место было очень хорошее. Потом хотел тихо забрать книгу, но она из-за коричневой обертки попала в бочку, и он не мог ее найти.
— Спрятать от кого?
— От меня.
— Я не понял, — в четвертый раз сказал сэр Клод.
— Сейчас объясню, — пообещал Генри. — Для этого я и приехал. Фрэнк Мейсон искал эту книгу все время после смерти отца.
— Но зачем вообще ему было… — начал Джордж.
— Вот это и есть самое смешное, — ответил Тиббет. — Он понятия не имел, чем эта книга так ценна. Фрэнк просто знал, что она ценная, потому что так сказал ему отец. А потом он обнаружил, что я тоже ее ищу. Поэтому, обнаружив книгу, решил ее от меня спрятать.
— Я думал, инспектор, — многозначительно произнес епископ, — что вы собирались объяснить.
— Я это и делаю, — ответил Генри.
— Ну, ладно, так где же, прежде всего, юный Мейсон нашел книгу?
— В офисе своего отца в Лондоне. В личном шкафу старшего Мейсона. Самое досадное, что я осмотрел этот шкаф еще до Мейсона-младшего и книгу не заметил. Мейсон на нее надел кричащую порнографическую обложку.
Эдвин был шокирован:
— На Гомера? Директору бы это не понравилось.
— Уверен, что не понравилось бы, — согласился инспектор. — В общем, Фрэнк Мейсон ее нашел и привез обратно в Крегуэлл-Лодж. Вскоре после этого я туда зашел. Когда он увидел, что я иду к дому, то поспешно снял с книги суперобложку и надел ее на другую книгу. И прежде, чем мне представилась возможность обыскать дом, Мейсон завернул книгу в коричневую бумагу и привез сюда с собственным хламом.
— Все это очень хорошо, — сказал сэр Клод, — но когда вы намерены перейти к сути? Что такого особенного в этой книге и как вы вообще об этом узнали?
— Я как раз к этому подхожу, — ответил Генри. — В ежедневнике Реймонда Мейсона я нашел запись, которая меня озадачила. Это был регистрационный номер его машины.
— Какая-то совершеннейшая чушь, — отреагировал Эдвин, сердито глядя на Тиббета, и добавил, понизив голос и обращаясь к Клоду: — Я же тебе говорил, что он слегка не в себе.
— Номер машины Мейсона был РМ1 — что вполне обычно. Но в ежедневнике он записал номер КН6С83. Было очевидно, что это номер не машины, а какой-то другой, который он желает запомнить. Нетрудно было заключить, что это означает: Книга Шесть Страница Восемьдесят Три. А потом я прочел хранившуюся у тети Доры копию письма старого доктора Томпсона к майору Мансайплу.
— Лучше бы позвонить молодому доктору Томпсону, — вполне слышно сказал епископ Клоду. — У парня совсем с головой беда.
— Из этого письма, написанного сразу после смерти старшего мистера Мансайпла, было ясно, что мистер Мансайпл на смертном одре очень старался довести до доктора Томпсона какую-то информацию, чтобы тот передал ее его сыну Джорджу. Я не мог поверить, что он просто велит не продавать дом — это в семье само собой разумелось и было упомянуто в завещании. Не мог я поверить и в то, что Директор потратил драгоценное последнее дыхание на сообщение, что он здесь в аду. Финальная ремарка в адрес доктора Томпсона также была значима.
— Какая ремарка? — спросила Рамона.
— Что доктор Томпсон — дурак. Это означало, что тот не понял смысла, который пытался передать ему Директор. Но доктор Томпсон, к счастью, был настолько щепетилен, что в своем письме майору записал слова мистера Мансайпла буквально, и у нас есть возможность их интерпретировать. На самом деле он просил не продавать не «мой дом», а «моего Гомера». То, что доктор Томпсон принял за слова «ад» и «здесь», означало «Илиада» и «шесть». Это меня сразу навело на мысль о записи в ежедневнике Мейсона — книга шестая «Илиады» на странице восемьдесят третьей содержит послание, оставленное мистером Огастесом Мансайплом его сыну Джорджу.
— От разных людей я слышал, — продолжал Генри, — что старший мистер Мансайпл к старости стал крайне подозрителен к посторонним, что никому не доверял, кроме своего юриста, Артура Прингла. Прингл, несомненно, имел инструкции передать Джорджу тайну «Илиады» — но умер до того, как мог бы это сделать. Услышав о смерти Прингла, Директор изо всех сил постарался передать сообщение сам, но не был понят. Многие годы книга стояла здесь на библиотечной полке, никем не читаемая, потому что никто из вас классическими языками не владеет. Наконец она была продана Реймонду Мейсону, который хотел декорировать свой кабинет кожаными томами. Что заставило его заглянуть в книгу, мы не знаем и не узнаем, хотя я лично думаю, что он делал вид, будто читает эти солидные тома, желая произвести впечатление на людей вроде сэра Джона Адамсона. Как бы там ни было, Реймонд Мейсон открыл книгу — чего не делал никто из вас — и выяснил тайну страницы 83. Это объясняет, почему он так отчаянно стремился купить ваш дом, перепробовал все подходы и уловки, чтобы заставить майора Мансайпла продать усадьбу — и даже погиб в отчаянной попытке это сделать.
У Джорджа Мансайпла был почти такой же вид, как во время метафизической дискуссии Клода и Эдвина.
— Я ни слова не понял из всего, что вы сказали, Тиббет, — заявил он. — Какое отношение ко всему этому имеет регистрационный номер Мейсона? Кстати, эта его машина мне всегда не нравилась.
— Наверное, — ответил Генри, — пришла пора вам на это взглянуть.
Он протянул майору книгу в кожаном переплете, и тот осторожно ее взял.
— Для меня это непонятная грамота, старина.
— Смотрите внимательнее, — сказал инспектор. — Между страницами.
Все взгляды устремились на Джорджа, исследовавшего книгу. В мертвом молчании он поднял ее вверх, показывая, что страницы 84 и 85 были склеены вместе. Видимо, сравнительно недавно их аккуратно разделили острым ножом, потому что разрез был заметен, но потом соединили снова прозрачной лентой.
Генри достал карманный нож:
— Разделите страницы, майор Мансайпл.
Джордж разрезал страницы, и оттуда выпорхнул на пол тонкий листок, исписанный выцветшими чернилами. Эдвин встал и поднял его.
— Это почерк Директора, — сказал он.
Тиббет кивнул:
— Письмо адресовано мистеру Мансайплу. — И, обращаясь к майору, добавил: — Прочтите его, сэр.
Джордж медленно расправил листок и начал читать вслух:
Дорогой Джордж!Огастес Мансайпл.
Когда ты будешь читать это письмо, я буду уже в могиле, отправленный туда в основном из-за неверных назначений этого старого дурака Томпсона. Артур Прингл — единственный честный человек в Англии — сказал тебе, где найти это письмо. Когда ты его прочтешь, то увидишь, что я предпринял шаги для сохранения твоего наследства. В противном случае, будь уверен, тебе не хватило бы средств содержать Крегуэлл-Грейндж, — что, как ты знаешь, я тебе поручил делать неукоснительно.
В последние годы у меня укреплялись подозрения в отношении Мастермена, менеджера банка, и сейчас я уверен в его нечестности. Я подумывал переместить драгоценности твоей дорогой матери в более надежное место — но в наши дни где его найти? Все банки одинаково вероломны, и все они там воры и мошенники.
Но мне, кажется, удалось их одурачить. В течение многих лет я изымал украшения из банковского сейфа по одному, заказывал копии из стразового стекла и фальшивку отдавал в банк. Настоящие драгоценности я прятал в Крегуэлл-Грейндже, где имел возможность наблюдать за ними лично. На прошлой неделе я как раз заменил последнюю драгоценность — бриллиантовую брошь в виде солнца с лучами. И теперь, когда Мастермен со своей бандой мошенников придет грабить сейф, то найдет там только железки и стекляшки.
Должен сознаться, что эта мысль приносит мне заметное удовлетворение.
Теперь мне только остается сказать тебе, где находятся настоящие драгоценности. Они все закопаны под плиткой пола в винном погребе Грейнджа. От двери отсчитай десять плиток вперед и три влево. Сама плитка находится под контейнером с моим винтажным портвейном. Надеюсь, вино не слишком было побеспокоено, когда мне приходилось сдвигать контейнер, чтобы заложить очередное изделие. Но я должен порекомендовать дать портвейну покой, хотя бы на несколько месяцев перед тем, как его пить. Ты заметишь — надеюсь, не без юмора, — что я оставляю тебе «Крегуэлл-Грейндж со всем его содержимым». Таким образом, твое право на драгоценности неоспоримо.
Более всего я советовал бы тебе оставить драгоценности там, где они есть, доставая для продажи по одному предмету по мере того, как тебе будут нужны деньги. Ни в каком случае не должен ты доверять эти драгоценности банку, равно как и свои инвестиции — биржевому брокеру или свое здоровье — лицу медицинской профессии. Смотри, к чему это меня привело.
Твой любящий отец,
Джордж, закончив чтение, удивленно присвистнул; на миг воцарилась мертвая тишина. Потом Генри поспешно сказал:
— Вы, очевидно, сейчас хотели бы обсудить полученную информацию — и, наверное, пойти и покопаться в погребе. Полагаю, нет сомнений, что драгоценности там найдутся?
— Если он их туда положил, то они еще там, — ответил майор. — В погребе до сих пор сохранилось приличное количество бутылок любимого портвейна Директора. Их, конечно, никто никогда не беспокоил.
Инспектор протянул руку Джорджу.
— Что ж, — сказал он. — Поздравляю вас, майор Мансайпл. Эти драгоценности должны стоить тысячи фунтов.
У Джорджа был крайне удивленный вид. Он пожал руку Тиббету и спросил:
— А кто же тогда вернул мне мой пистолет?
— Не знаю точно, — ответил Генри, — но думаю, что это мог быть сэр Джон Адамсон.
— Но зачем?
— Просто добрый поступок, — поспешно ответил инспектор.
Он не считал необходимым объяснять, почему сэр Джон хотел, чтобы дело о смерти Реймонда Мейсона было закрыто быстро и без шума.
— А тетя Дора?
— Я думаю, — отозвался Генри, — что это будет признано несчастным случаем. — Он помолчал. — Надеюсь, вас не слишком сильно огорчил несчастливый роман между мисс Мансайпл и этим молодым человеком. Мод, я думаю, справится. Юность очень вынослива.
В холле инспектор встретился с мисс Мансайпл. Точнее, она его там ждала.
— Вы знаете, что это я купила хризантемы.
— Да, — ответил Генри.
— Я должна была попытаться как-то загладить. Потому что это я…
— Пожалуйста, — перебил Тиббет, — не надо продолжать.
— Я люблю его все равно, — сказала Мод. Глаза ее были сухими. — Даже, если бы он застрелил меня, и это помогло бы ему уйти. Я буду его ждать. Не могут же его посадить в тюрьму навсегда.
— Ему было на вас совершенно наплевать, — грубо ответил Генри. — Предложение он сделал, чтобы получить работу в Бредвуде.
Девушка обернулась к нему миниатюрной тигрицей:
— По-вашему, это что-то меняет? Вы думаете, чтобы любить человека, нужно быть любимой в ответ?
— Вам следует учесть еще одну вещь, — сказал инспектор. — Через несколько лет его, быть может, обменяют на британского агента и депортируют в Россию. Что вы тогда будете делать?
— Поеду с ним, если он меня возьмет.
— Такие чувства для вас сейчас естественны, — согласился инспектор. — Но я очень вас прошу не замыкаться в себе. Крайне разумный молодой человек этот Фрэнк Мейсон, если отвлечься от его довольно неудачной манеры поведения. Он спрашивал у меня, как я думаю, не может ли он вас навестить…
— Меня здесь не будет, — ответила Мод. — Я уезжаю.
— Уезжаете?
— Очевидно, что я не могу вернуться в Бредвуд и здесь остаться тоже не могу. Я хотела спросить вас, инспектор Тиббет: вы знаете, в какую тюрьму увезут Джулиана? Рассчитываю снять комнату где-нибудь поблизости и найти себе работу. Я полагаю, что мне разрешат его посещать.
— Думаю, что разрешат, — ответил Генри. — Но…
— Не стоит воображать, — перебила Мод, — будто я собираюсь вписаться в вашу уютную счастливую развязку.
— Тогда, — ответил инспектор, — мне остается только надеяться, что вы найдете свою собственную.
Выходя, он оглянулся и увидел эту девушку в последний раз — одну, в просторном и пустом холле, а за спиной у нее стояла ваза, полная белых хризантем.