В конце недели выпали особенно холодные дни, Генри же погрузился в глубокое уныние.

Он уже был уверен — убийца найден. Но убеждение это основывалось на совокупности мелких улик и подтверждалось лишь чутьем. Отсутствовали веские доказательства. При этом даже в его собственных рассуждениях не всегда сходились концы с концами. Как быть с Терезой и Майклом? Где кончаются его обязанности — должен ли он сказать Терезе о болезни ее мужа? Да и правильно ли он все это себе представляет? Дональд Маккей не зря предупреждал, что он имеет дело со специалистами по рекламе, умеющими навязать человеку определенные выводы.

В довершение всего в субботу он отправился на похороны Элен, организованные Годфри Горингом с присущей ему щедростью. Кроме бескорыстного желания отдать последний долг покойной, у Генри было и еще соображение: он хотел проверить, действительно ли у Элен не было друзей вне стен редакции.

Похоже, его не обманывали. Марджори Френч и Патрик Уэлш сидели рядышком, Тереза и Майкл тоже. Годфри Горинг поместился поодаль с приличествующим событию скорбным видом. Была также Бет Конноли. И еще одна провожающая: полная пожилая женщина, которую Генри ни разу до тех пор не видел, — некая миссис Сэдж, уже десять лет «прибиравшая» квартиру Элен. Генри мысленно взял на заметку не только тех, кто присутствовал, но и тех, кто не пришел на похороны.

Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю к себе на Бромптон-сквер. Получила приглашение и миссис Сэдж, которая с таким откровенным наслаждением угощалась чаем и шоколадным тортом, что сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила Элен и искренне о ней горюет.

— Прекрасная была женщина, — говорила она, прихлебывая чай из чашки мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец. — Такая внимательная. Для нее все хотелось сделать как следует: и пыль вытереть повсюду, и кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую работу делать приятно, если ее ценят. Верно?

Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:

— А уж в комнатке-то у нее до чего же всегда было хорошо прибрано да чисто. Десять лет я к ней хожу, и только один раз у мисс Элен был беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь и ахнула. Раскидано все, разбросано — бумаги и всякое разное…

— Бумаги? — заинтересовался Генри.

— Ну, когда я говорю «бумаги», я ведь не про письма или что-либо такое — оберточная бумага. Мне бы надо сперва на кухню зайти, я ведь прежде-то всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила ничего у нее в комнате не трогать, потому как она уезжать собралась и вещички складывала.

— Уезжать? Месяц назад? Куда же?

— Сдается мне, какая-то служебная поездка. Было это в понедельник. А в пятницу я пришла — она уж воротилась.

— Еще чаю, миссис Сэдж? — Годфри Горинг был полон внимания и любезности. Он принялся наливать новую чашку для миссис Сэдж, а Генри перебрался в противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.

Бет нервно улыбнулась и сказала:

— Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в такой день. Майкл смерил его скептическим взглядом.

— По долгу службы, вероятно.

— Можно и так сказать, — согласился Генри. — Порой бывает трудно разграничить.

Последовала неловкая пауза, во время которой Генри согласился с мнением Гораса Барри: оскорбить человека Майкл Хили умеет.

Бет заговорила первая:

— По-моему, инспектор Тиббет действовал очень тактично. Не так-то это просто — расследовать дело об убийстве да еще в таком сумасшедшем доме, как «Стиль».

Майкл тотчас же раскаялся:

— Простите. Я себя паршиво чувствую в последнее время: устал. Я уж знаю, если я начал вести себя по-свински, значит, пора в отпуск. Надеюсь, я смогу отдохнуть с месяц на Канарских островах, когда… когда все это будет кончено.

— Мне не следовало бы спрашивать, — сказала Бет, — но все-таки, как идет расследование, инспектор?

— Мне редко попадались случаи, — ответил Генри, — в которых было бы так трудно добраться до истины.

— А что же вам мешает, если не секрет?

Генри в упор взглянул на Майкла.

— Мне мешает то, что я имею дело с исключительно умными людьми. Майкл не опустил глаза.

— Ловко умалчиваем?

— Наоборот, — ответил Генри, — все весьма словоохотливы, откровенны и страшно хотят помочь — в этом вся беда.

Вскоре стали разъезжаться. Тереза и Майкл вызвались довезти миссис Сэдж до метро. Генри тоже собрался было уходить, но Горинг положил ему руку на плечо.

— Побудьте еще, инспектор. Я хочу с вами поговорить.

Горинг подбросил, в камин полено, налил Генри виски, а себе тоника и начал:

— Я хотел бы знать, как продвигается ваша работа. Не говорите мне, что это меня не касается — кого же это касается больше, чем меня?

Мои служащие взбудоражены, они не могут спокойно работать. Как видите, я вправе задать этот вопрос.

— Вижу, — кивнул Генри.

— Когда мы завтракали вместе, — продолжал Горинг, — я высказал вам свое мнение и не нахожу причин менять его. Мне непонятно, для чего вам понадобилась отсрочка. Совершенно очевидно, что Элен покончила с собой.

— Предоставим суду решать такие вопросы, — уклончиво ответил Генри. Горинг заговорщически улыбнулся:

— Все знают, как влияют результаты следствия на решение суда.

— Я уверяю вас, — возразил Генри, — что в столь сомнительном деле, как это, вердикт нельзя предугадать. Мы представляем суду только факты, как мы их понимаем.

— А как вы их понимаете?

Генри пристально и внимательно взглянул на Горинга.

— Думаю, что мне следует быть с вами откровенным. Вы мне дадите слово, что это дальше не пойдет?

Горинг был польщен.

— Да, разумеется, — кивнул он с важным видом.

— Вы уже знаете, — начал Генри, — что кто-то обыскивал той ночью находившийся в кабинете Элен чемодан мисс Филд.

— Да, я об этом слышал. Но, может быть, сама Элен сделала это прежде, чем?..

— Нет, это не Элен, — ответил Генри. — Элен потеряла сознание за машинкой, на полуфразе. А клавиши машинки были покрыты пудрой из пудреницы, выпавшей из чемодана. Это, да еще тот факт, что исчез ключ мисс Филд от входной двери, точно доказывает: кто-то возвращался в редакцию, когда Элен была уже мертва, и обыскивал чемодан.

Горинг молчал некоторое время, обдумывая услышанное. Потом сказал:

— Полагаю, вы правы, инспектор. Но это еще не доказывает, что Элен была отравлена. Могла ведь она покончить с собой, прежде чем в редакцию нагрянул ваш таинственный посетитель.

— Почему же он не поднял тревогу, увидев Элен?

— Не посмел. Ведь он не имел права там находиться. Он хотел что-то украсть из чемодана. А обнаружив мертвое тело, конечно, струхнул и поэтому так разбросал все, роясь в чемодане, — спешил удрать.

— Все это было бы весьма убедительно, — сказал Генри, — если бы не отпечатки пальцев.

— Какие отпечатки?

— Те, которых не нашли. На термосе остались отпечатки пальцев лишь самой Элен, а на бутылочке с цианом — вообще никаких. Вы понимаете, что это означает?

— Тот человек, который наливал циан, был в перчатках?

— Не только это. Мы знаем, что лаборант Эрнест Дженкинс наливал в термос чай — значит, его отпечатки должны были сохраниться на термосе, если бы их не стерли позже, но до того, как Элен унесла к себе термос. Далее, Эрнест пользовался цианом весь вечер, следовательно, отпечатки его пальцев должны были остаться и на пузырьке. Если бы Элен покончила с собой, неужели она стала бы вытирать термос или пузырек с цианом?

После долгой паузы Горинг спросил:

— Так это и есть те факты, на которых основывается версия полиции?

— Не только это, нам известно еще кое-что, а к концу расследования я надеюсь разузнать гораздо больше.

— Что ж, в таком случае нам остается лишь набраться терпения. Могу я спросить… вы подозреваете кого-нибудь конкретно?

— Спросить-то можно, — любезно заметил Генри, — но боюсь, я не смогу вам ответить.

Горинг не сразу решился задать следующий вопрос:

— Кстати… На суде… будет что-нибудь говориться об отношениях Элен и Майкла Хили?

— Только в случае крайней необходимости, — ответил Генри. — Хочется верить, что мы избежим этого.

Горинг вздохнул с заметным облегчением.

— Впрочем, — сказал Генри, — об этом могут упомянуть и позже, когда будут судить убийцу. Если не прокурор, то уж защита обязательно коснется этой темы.

— А вы уверены, что кто-то будет арестован? Генри улыбнулся.

— Надеюсь.

Горинг вдруг сказал:

— Жена мне говорила, что вы навещали ее.

— Верно. Я хотел убедиться, что ее не было в городе во время убийства.

— Не было в городе? Да что вы, друг мой, уж не считаете ли вы, что Лорна может быть причастна…

— Вовсе нет, — поспешно сказал Генри. — Простая формальность. Во всяком случае, у вашей жены безупречное алиби — она до поздней ночи играла в бридж.

Горинг с облегчением вздохнул.

— Не хватает еще, чтобы и жену в это втянули. Генри прекрасно его понимал, он сам был счастлив, что его племянницы хотя бы до понедельника не будет в Лондоне.

— Мистер Горинг, — внезапно вспомнил Генри, — что вам известно о контрабанде парижских моделей?

В первый момент Горинг опешил, затем спросил с улыбкой:

— Так и до вас дошли слухи, инспектор? Я не очень-то им верю. — Он помешал кочергой угли. — Но подобные разговоры очень вредят нашей промышленности, и я, естественно, хотел бы узнать, чем они вызваны. К сожалению, в моем положении это не так-то легко…

Генри уехал. Вечер был сырой и промозглый, такси поймать не удалось. Он встал в очередь к автобусу; домой он добрался, продрогнув до костей.

Эмми готовила обед. Поскольку на кухне было теплее всего, Генри с радостью согласился потолковать с женой, греясь у плиты. Он рассказал ей о похоронах и передал вкратце суть разговора с Горингом.

— А мне жаль его, — заметила Эмми. — Бедняга, он, должно быть, ужасно тревожится. Генри, как ты думаешь…

Ее прервал телефонный звонок. Генри подошел к трубке.

— Инспектор Тиббет? Это Лорна Горинг.

— Рад вас слышать, миссис Горинг.

— Я только хотела спросить об этом докторе из Хиндхерста. Моя приятельница снова была у меня. Вам удалось что-нибудь выяснить?

— И да и нет, — ответил Генри после некоторого колебания. — Я узнал, кто этот доктор. Он живет в Лондоне, а в Хиндхерсте у него загородный дом. Раз в неделю он консультирует в местной больнице, но я не уверен, что он примет частную пациентку.

— Как знать? Вы можете назвать мне его имя?

— Думаю, в этом нет смысла. Вы сказали, что вашей приятельнице нужен терапевт, а этот врач — специалист.

Лорна помолчала.

— Как прошли похороны?

— Процедура не из веселых. Но ваш муж был очень любезен и пригласил нас на чашку чаю.

— О, — Лорна, кажется, была довольна. — Извините, не буду вас больше задерживать. Всего хорошего.

Генри вернулся на кухню в глубокой задумчивости. Эмми готовила пюре.

— Кто звонил?

— Миссис Горинг.

— Господи! Что ей нужно?

— Пока не знаю точно, — сказал Генри, — но, кажется, догадываюсь.