Горький дым струился из переполненной пепельницы, поднимаясь кольцами к потолку. Постукивая карандашом по столу, Лысенко отсутствующим взглядом смотрел за окно, где солдаты пытались загасить горящий странным зеленым пламенем смятый и оплавленный поцелуем безвести БТР. Естественно, безуспешно, пламя горело, несмотря на все усилия, и будет гореть до тех пор, пока все не истлеет в пыль.

- Странные дела Звездочет, весьма странные. Грузовик этот, стая, прорыв безвести на самом краю Периметра. Если бы не служил я здесь безвылазно пять лет, хрен бы я в такое поверил. Но Зона она, знаешь, и не таких выворачивает на изнанку, тут даже убежденные материалисты, не верившие до этого ни в черта, ни в бога, в корне меняются. Не влезает Зона в мерки атеизма, как ты ее туда не запихивай. Сколько светочей науки в Зоне умом тронулись, не смотря на всю их веру в торжество человека и пересчитать невозможно. А что говорить про нас, простое пушечное мясо Периметра? Одна безвесть чего стоит, деструкция пространства, мать ее, тут не то, что в Зону «экологического бедствия», в Господа Бога поверишь, только бы пронесло. И хоть я простой полковник, нечета некоторым, – он наклонился вплотную к Звездочету - но у меня такое впечатление, что все вот это ниточка одной непонятной для нас цепочки. Кому то, или чему-то  очень не хотелось, что бы Лист дошел живым. А интуиция она в Зоне сам знаешь.

Он развернул голограммный дисплей и пододвинул жетон Листа разведчику:

- Насколько я смог понять из тех крох, к которым получил доступ, жетоны такого образца создавались с учетом всех возможных вариантов, что бы информация в нем была защищена даже в том случае, если он окажется в руках вероятного противника. Что нес Лист - неизвестно, полный допуск к жетону есть только у высшего командного состава, так что чем смог, тем и помог, а большего сделать не могу, хотел бы, но не могу.

Он отвернулся к окну, в котором от горевшего БТР не осталось уже ничего кроме трухи, которую спешно заливали стабилизирующим репеллентом бойцы из химзащиты.

 - Мои люди не сунутся глубже моста, даже под угрозой расстрела. Да мне самому до самой смерти будет сниться, как в туман уходит танковая колона и все, исчезает, исчезает с радара, исчезает со спутника, как будто и не было ее никогда. Сколько тысяч людей мы положили в первом прорыве, а, Звездочет? Кому об этом знать как не тебе, ведь кажется, тебя именно из-за этого разжаловали ко всем чертям, чуть к стенке не поставили за то, что ты назвал верхом идиотизма посылать туда людей. Но послали, а что им оставалось еще делать?

Старик, пожилой седой военврач, сидевший на краешке стола, подошел к пепельнице, смял окурок и снова уставился в карту зоны, весь центр которой занимало одно большое пятно.

- В первый раз сталкиваюсь с такой амнезией, а повидал я их на своем веку, вы уж поверьте. Физически он нормален, истощен до крайности, но нормален, а вот психика изнурена до предела, и если учесть слова полковника, то могу предположить что это некий механизм защиты данных. Как бы абсурдно это не звучало.

- Абсурдно, Старик? Да что может быть абсурднее безвести на самом краю Периметра? Не успей сюда вертушки с тополями, то сейчас бы нас заливали репеллентом, а может просто забросили к чертовой матери и отодвинули Периметр от греха подальше. Списали бы вчистую, семьям принесли соболезнования, вручили красный флаг и траурную ленту героя и все, потому что неизвестно кто остался после безвести человеком, а кто выворотник. Так что высказывай свои соображения, вдруг это спасет и наши шкуры.

Старик поправил очки и бросил распечатки на стол:

- Как я сказал, физически пациент здоров, я накачал его стимуляторами, подключил к ассенизатору и к утру он будет как новый. Но вот психика слишком сложная вещь, что бы вот так сгоряча что-либо решать. Будь у меня больше времени, я бы выдал точное заключение, но времени, как я понимаю, у нас нет. Сейчас сказать могу одно: под воздействием неизвестного фактора личность пациента претерпела изменения, говоря проще, ее словно стерли и как осуществить обратный процесс, не имею ни малейшего представления, во всяком случае, официальной науке это неизвестно. Однако базовые рефлексы, навыки, такие как речь, самосознание себя, поведение в социуме остались неповрежденными. Что скажешь, Звездочет?

- Парень явно прошел в прошлом очень хорошую школу, это видно из того как быстро он усваивает правила выживания в Зоне, впитывает как должное то, что многие оттачивают годами - умение двигаться, ориентироваться и действовать в экстремальных ситуациях. Я бы не выпускал его из поля зрения, продолжал и дальше натаскивать его как разведчика, нас ведь по пальцам пересчитать можно, а Зона, вон она какая, это только в масштабах республик свободных она маленькая точка на карте.

- Дело говоришь, вот пусть и остается с тобой, глядишь, что и прояснится и с медальоном и с Севастополем. Толковых, хороших сталкеров мало. Военных, пригодных для того что бы воевать по всем правилам военной науки, стоять в оцеплениях и брать города, много, а вот сталкеров мало. Хоть и проводит Минобороны набор, пять лет уж как прошло, но до сих пор нет программы подготовки сталкеров. Для того что бы стать сталкером мало просмотреть хроники и вызубрить показания големов с погибших, надо почувствовать Зону под боком, вдохнуть ее в себя, под выбросом побывать. Но все это ты понимаешь уже тут, в Зоне. Со времени второго прорыва, после того как полетели головы в генштабе и старых, маразматичных генералов на пенсию спровадили, кое-что таки изменилось наверху и стали особисты втихую набирать сталкеров из анормалов, тех, кто может самостоятельно существовать в аномальной Зоне. Обычный человек ведь не может долго находится в поле зоны, психика едет, а анормалам ничего, по сторонам поглядывай, да и собирай себе втихую артефакты во благо отечества. И не то что бы зря, за найденные и сданные артефакты ваш брат сталкер получает очень хорошие деньги. Даже профессия такая появилась - сталкер. Смех один, но кое-что даже рассекретили и предали гласности, ролики крутили по центральным каналам, отредактированные конечно: «сталкеры на службе отчизны». Общественность обрыдалась, народ остался горд за своих героев. Знаешь сколько после этого романтиков и мечтателей в военкоматы кинулось?

- Ну да, сплошная романтика, суровая мужская служба. Думаю, что среди этих романтиков зарубежных гостей было намного больше.

- Их легче отлавливать на порогах военкоматов, чем на подступах к Зоне, где мы стреляем без предупреждения. Такая вот петрушка, Звездочет, и никаких ответов. До сих пор так никто и не знает, как и отчего возникла Зона. Официальная версия - Зона возникла в результате экологической катастрофы спровоцированной иностранными спецслужбами во время путча в 1991, для того что бы основные силы были переброшены на локализацию угрозы. По хронологии оно так и было, и сам помнишь, какие силы были стянуты в район бывшей тридцати километровой зоны.

- Что, не помешало американцам высадиться в Севастополе и Грузии для поддержания страждущей демократии при попытке государственного переворота.

Лысенко опять нервно закурил, отмеривая шагами узкую комнату:

- Демократы, конечно же. Просрали государство, развратили страну, не без помощи тех же коммунистов, от которых осталось только название. Вспоминать страшно в какой нищете жила тогда страна, очереди эти, дефицит, громадные суммы, разворовывавшиеся по швейцарским счетам. Но, слава Богу, остались настоящие, идейные, которые вышли из тени и переломали об колено хребет всей этой братии. Старое правительство двинуло в отставку, начало реформ и тут война. Или как это сейчас называют Севастопольский инцидент.

- Будет ворошить прошлое, пора думать о настоящем, полковник. Вот о людях твоих подумать стоит, ты ведь сам понимаешь, что после безвести вас теперь из зоны не выпустят, по крайней мере, живыми. Так вот слышал я краем уха слухи, что генерал Воронин якобы не погиб, а  уцелел и осел со своими бойцами и основал группировку долг, где то в районе Ростка. Что скажешь?

- Слышал, но это непроверенная информация, Воронин на связь не выходил, а связь, сам знаешь, не работает, над Зоной проклятый туман и даже со спутников что-либо просмотреть невозможно, об остальных средствах я вообще молчу. Да кто рискнет пойти вглубь зоны, в самое аномальное пекло ради слухов?

- А ведь Воронин так и остался генералом, верно?

- Верно, ему еще героя советского союза присвоили посмертно, а что?

Звездочет поднял медальон и многозначительно посмотрел на Лысенко.

- Ты уверен что оно того стоит, Звездочет? Вдруг это все тщательно спланированная акция, были прецеденты, когда накрывали и раскалывали юсовцев, и не каких-то мифических шпионов, которыми нас кормило насквозь прогнившее правительство, а вполне реальных, которым продавали артефакты по черным каналам. Артефакты и полученные на их основе технологии не только нас интересуют, одни только големы чего стоят, по оценкам экспертов американцам к этому еще топать и топать.

- Потому и надо его все время держать при себе, кроме того, они ведь тоже далеко не дураки и не шли бы напролом в сторону Периметра, вывозя его в состоянии комы. И последнее, это вот этот медальон, маркированный и закрытый грифом секретности Минобороны такой степени, о которых даже я не имею представления. Вряд ли дело рук юсовцев.

- Тогда может вовне, за Периметр? Хотя не вариант, после прорыва безвести появятся выворотники и как понять где человек, а где отзеркалие, имеющее форму бывшую человеком. На глаз ведь не определишь.

 Звездочет глотком допил холодный чай:

- Полковник, а не допускал ли ты мысль, что в лице зоны мы имеем противника страшнее всех империалистов вместе взятых? Допустим, я пройду через Периметр, но там нас будут искать в первую очередь, и даже если мы и дойдем, и жетон попадет по назначению, то и Листа и информацию упрячут на веки вечные.

- Зона разумна и кем то координируется? Ты не первый кто об этом говорит, но если это так, то появление безвести далеко не случайно, и сегодня мы уцелели только чудом. Да о таком оружии только и мечтают и у нас и у них.

- Давай смотреть фактам в глаза, безвесть приходила за этим, и если это правда, если это ниточка к появлению зоны, ключ к ударам по Севастополю и Сухуми, то мы не имеем права его упускать. Ты ведь не мальчик и понимаешь что ни у нас, ни у американцев нет технологии смещения пространства, а вся эта пропаганда о том, что удары по нашим городам в девяносто первом нанесли юсовцы, чистой воды профанация.

Старик покачал головой:

 - В любом случае, если догадка верна, то система безопасности жетона устроена таким образом, что при гибели биологического носителя информация станет недоступна, а то и вовсе сотрется, иначе, зачем держать его в коме? Как ни парадоксально, но в Зоне, исполненной ловушек, мы можем хоть что-то сделать, а за ее пределами мы будем бессильны. Если Воронин жив и Звездочет отыщет тропу сквозь туман, то можно приоткрыть завесу над всем этим. Полковник, что скажете? В любом случае и Листа и жетон оставлять здесь опасно, ему надо затеряться в Зоне и тогда и преследователи, возможно, тоже потеряют след.

Лысенко тяжело опустился на стул и втопил жетон в щель приемника:

- Вам надо уходить. Подмога из других секторов к нам подтянется только к утру, ночью никто не пойдет, пространство все еще нестабильно, здесь в любой момент все может рассыпаться в пыль. Особисты будут заняты ловлей выворотников, которые будут рваться из зоны, на отход вглубь проводника и зеленого отмычки никто не обратит особого внимания. Извини, но людей дать я не могу, да никто и не пойдет, тем более что вдвоем проскользнуть намного проще. И если станут искать Листа, то все можно будет списать на безвесть. Внешние опознавательные коды жетона я сейчас изменю, так что на Периметре проблем у него не будет, припишем к твоей группе. Запрос в базу генштаба по жетону возник случайно при идентификации вследствие помех. Даже если это и всплывет, вы будете уже далеко.

Он посмотрел на часы, поднялся и, не оборачиваясь, бросил:

- Дай Бог, что бы мы были правы. У нас есть пару часов, разведка, можешь поспать тут, этот корпус стабилен. Звездочету показалось, что он успел сомкнуть глаза лишь на миг, и его тут же потеребил солдат.

- Просыпайтесь, просыпайтесь, полковник ожидает вас у проходной.

Звездочет вслед за солдатом просочился через плац, перепаханный глубокими язвами асфальт в которых все еще шипел и изгибался от переизбытка энергии. С оплавленной мачты свисал прорванный черными проплешинами красный флаг с золотым серпом и молотом. Звездочет остановился, смотря на то, как флаг мерно колышется на мертвом ветру, а потом побежал вслед за адъютантом. В КПП его уже ждали полковник и Лист.

- Отоспался, сталкер?

- На том свете отосплюсь, если дадут.

- Ну и хорошо, а теперь вам пора, скоро тут будет весьма людно. Вот припасы в дорогу, еще что то?

- Нужен голем и нормальный ствол, для него.

Полковник бросил несколько слов и через минуту адъютант вернулся с браслетом спящего голема и автоматом.

- Этот хлам – Звездочет отобрал у Листа его старый калаш – будь добр передай Сидоровичу. Все-таки от кривой.

Лысенко кивнул, приобнял Звездочета, хлопнул по плечу Листа и через минуту они растворились во тьме.