Зона. Арсенал
- Брама, о тебе говорили то же самое – хохотнул Корма – знатно же тебя звездануло, все мозги набекрень.
- Можно подумать, тебе меньше досталось. Едва ноги унесли, не помнишь разве?
- Такое не забывается – Корма засунул пальцы за ремень – пойдем, примем по пять капель для успокоения, а то опять буйствуешь. Хотя оно и правильно, у самого иной раз руки чешутся - налезло всякой шушеры, шагу ступить нельзя. Будь моя воля, всех бы взашей выгнал.
Брама поднялся и направился вслед за Кормой. При виде его внушительной фигуры бойцы как-то странно бледнели, Самум еще раз окинул взглядом стенд с приказами, погрозил пальцем дневальному и вышел. Попадающиеся облезлые, ободранные, словно мартовские коты, сталкеры живо рассасывались по углам, стараясь не попадаться на глаза. Трофима на привычном месте, в предбаннике, не было, не иначе как куда-то запропал, потому Брама поправил ремень грозы и шагнув внутрь закашлялся от резкого табачного дыма, что висел едкой сизой пеленой, деря горло и заставляя слезится глаза. Он выругался, хватанул воздуха и заревел:
- И какая же сволочь шмалит «Прилуки»? Или вы выйдите сами, или я вас вынесу!
Несколько сталкеров торопливо затолкли бычки в банках из-под консервов и, протиснувшись боком, шмыгнули наружу. Бар был в курсе - Брама опять не в духе. Бармен поднял скучающий мутный взгляд и прогундосил:
- Ну вот, опять то же самое - будут быть морды, и ломать столы.
- И челюсти тоже - пообещал Брама облокотившись на скрипнувшую стойку и уставившись на скопище бутылок за Барменом – и как ты умудряешься доставать столько товара? Плесни-ка «лозы», а то и правда, нервы шалят.
- Какой «лозы»? Виноградной что ли? Кончилась. Водки могу.
Брама печально вздохнул, и Бармену сразу стало неуютно – за этим часто следовало мордобитие с выносом тел. Но путник приоткрыл рот, словно уставившись на какую-то диковину и Бармен рискнул скосить глаза. Путник рассматривал плакат с изображением пышногрудой рыжей девицы в неглиже так, будто видел его впервые.
- Так что давать?
- Пива – отрезал Брама, еще раз вздохнул, шлепнулся за столик в углу и облокотился, поддерживая буйну голову. Самум пристроился рядом, также заказав пива. Глухо звенели ложки, дым торопливо убегал во включенную вытяжку, сбившиеся стайками сталкеры о чем-то шептались, а особист не спускал глаз с входа, будто кого-то ожидая. Бармен принес пиво в высоких запотевших стаканах, что само по себе было довольно необычно, но объяснимо - за время похода на Экс-один военные вполне могли пригнать несколько машин с провизией. Но такие, более чем нескромные плакаты – сплошная аморальщина и разложение нравственного облика. Бармен переминался с ноги на ногу и Брама, смакуя холодную пенную жидкость, поднял удивленные глаза, чего мол тебе старче? Самум помедлил и положил на стол блеснувшую «искру». Глаза Бармена расширились, блеснули нездоровым блеском, и он обронил севшим голосом:
- Пять, нет, восемь тысяч. Пиво за счет заведения.
Самум кивнул, не отводя от Бармена взгляда, за спиной которого успела собраться толпа ротозеев. Сталкеры таращились на «искру» делая круглые глаза и шепотом переругивались. Бармен засунул поднос под мышку, схватил тлеющий пульсирующий огонек дрожащими руками и засеменил в недра подсобки, где его терпеливо ждал сталкер, вошедший туда чуть раньше. Особист поднялся, многозначительно окинул сталкеров взглядом, и они живо расселись на места. Вскоре он вернулся, неся увесистый рюкзак, в котором что-то звякало, и поставил на стул рядом с Брамой. Тот уже успел осушить и его бокал, подумав, что грешно брезговать после боевого товарища, и взгляд был уже веселее. Особист не обратив на исчезновения пива внимания, хмурился, оглядываясь на подсобку, а потом, не поворачиваясь, произнес:
- Требуется проводник на Периметр. Желательно не из болтливых, умеющий держать язык за зубами.
Сталкеры переглянулись так, будто он искал проводника до самой Припяти, но один все же подсел к ним:
- Странные вы, мужики, тут же каждая собака дорогу на Периметр знает. Но, дело ваше, за сотку доведу.
- Лады – согласился Самум – патроны за твой счет.
Сталкер торопливо кивнул. Сто баксов за прогулку на Периметр это же песня. А патроны, да во что там стрелять? Одни шелудивые псы и остались, артов до самых болот днем с огнем не сыщешь, а этот худой разбрасывается ими как булыжниками. Но на простачка не тянул – взгляд цепкий и пронзительный, как у змеи. Что-что, а в людях Бурлак научился разбираться, потому и вызвался не колеблясь. Не иначе, тащит наружу что-то ценное, но сталкеры будут молчать и на Могильник бандитам никто не стукнет и не сольет - не за просто так же он нанял Браму? А Браме, скажем прямо, перебегать дорогу и стрелять в спину не рекомендуется даже с СВД, с удобного и отдаленного бугорка.
- Так куда, говоришь – икнул Брама, повернувшись к Корме – улетел Кречет? В Киев?
- Ага - отозвался тот от соседнего столика, салютуя Браме рюмкой – с самого утра, на вертушке. Говорят, будут с Марковым мир заключать.
Брама поперхнулся остатками пива и закашлялся, но Корма понял по-своему:
- И мне этот мир с лесниками вот где сидит. Достали по самое не могу, уроды хреновы.
- А ты не боишься что эти голуби – Брама вытерся тыльной стороной ладони и кивнул на сталкеров – стукнут про наши разговоры на Глушь? Секретная ведь информация.
- Да кой ляд, секретная – зло пыхнув сигаретой, но окинув сталкеров недобрым взглядом вскипел Корма – вертушка прямо на плацу села, а мы тут типа все тупые? А что, тоже в Киев прокатится захотелось, на майдане погулять?
- Может быть – согласился Брама приосанившись и так хрустнув пальцами, что Бармен от неожиданности едва не уронил очередную порцию подносимого пива – только, как же ты без «моста» пройдешь за Периметр…
- Да как два пальца – солдатикам дашь на лапку и они через этот самый мост, и переведут… «переведи мене через майдан» - неожиданно завел он и засмеялся удачной шутке.
- Так как же «мост»? – притихшим голосом спросил Брама
- Дался тебе этот самым мост – заплетающимся языком сообщил осоловевший путник – взорвали его вояки. Чем-то секретным взорвали. Был и нету. Дырень там теперь вот такая. Так что теперь за Периметр можно и без моста.
Брама встал, Самум кивнул нанятому проводнику, и они полезли из плена сивушного духа наружу. Путник могучей ручищей сгреб рюкзак, закинул на спину и широким шагом зашагал в сторону блокпоста. Бурлак едва поспевал, потому особисту пришлось осадить Браму и пустить проводника метров на двадцать вперед:
- Брама, остынь, сбавь обороты - зашептал он, когда блокпост оказался позади.
- Как остынь – моста же нет! – диким взглядом сверкнул путник.
- Его тут никогда и не было – отрезал особист и махнул рукой мающемуся Бурлаку, иди вперед, мы, мол, догоним.
- Чего? – распахнул глаза Брама и бредущий к Бару пьяненький сталкер мигом шмыгнул в сторону.
- Тут никогда не было моста, Брама. Мы не дома.
- Ты что несешь, Самум, а где мы, на Агарти, что ли? – он обвел рукой, указывая на раскинувшийся вид.
- Не знаю, но у нас Марков мертв, мертвее некуда, я сам видел его труп. Мертвые не могут летать на переговоры. Ты ничего странного не замечаешь?
- Замечаю – все словно с ума сошли. Не база, а притон какой то.
- Уже лучше – кивнул особист, молниеносно снимая автомат и стреляя чуть сбоку проводника в кусты.
Бурлак от неожиданности присел, а из кустов прямо перед ним вывалился волколак. Налетевший Самум отвесил неудачливому проводнику пинок под зад, вытянул из кармана зеленую бумажку и замахал ею перед носом у Брамы.
- Ты знаешь, что это такое?
- Деньги.
- Екарный бабай, а то я не знал! – хлопнул по лбу с деланной злостью особист – только с каких это пор у нас в обиходе американские доллары?
Брама осторожно взял протянутую бумажку, уставился на незнакомый профиль, потом протянул ее оцепеневшему Бурлаку, развернул его в сторону Бара и придал ногой ускорение. Бурлака дважды просить его не пришлось, он прытко засеменил по пустырю в сторону только что покинутого южного блокпоста, радуясь неожиданной удаче.
- Так, рассказывай. Только поубедительней, а то вдруг Бармен просто скрытый валютчик?
- Да не вопрос – вспылил Самум – посмотри назад, нет ничего странного?
Путник остановился, кончиком ноги брезгливо отбросил с дороги сраженного меж глаз волколака и повернулся в сторону Бара. С минуту изучал, скептически фыркал, а потом вдруг нахмурился:
- Стой, а где противотанковые ежи? Нет ни одного, а они тяжеленые зараза, и так просто их не приберешь.
- Верно – кивнул особист – а еще что?
- Я тебе Чингачгук что ли, искать триста отличий? Погоди, на вышках нет стекол и пулеметов, и вообще гнилое все.
- Особенно люди - Бармен хотел всучить мне пару фальшивых купюр, пришлось обидеться.
- Вас что, в КГБ учили отличать фальшивые доллары? – Брама поднял бровь, но его скептицизм таял прямо на глазах.
- Не поверишь, сколько там чудесных умений для молодого пытливого ума. Но даже нам не рассказывали, как можно одним махом убрать противотанковые ежи, не оставив никаких следов, заставить Арсенал так состарится и подписывать постановления от имени президента независимой Украины.
- Чего? – Брама округлил глаза, механически обойдя непонятно для чего утыканную вешками «проплешину».
- Постарайся не реветь при каждом новом известии как медведь на случке, а то нас быстро заметут. Думаешь, чего я открыл в штабе рот на дневального? Хотел посмотреть его реакцию, а он ничуть не смутился, только глазами хлопал от неожиданности. Значит такие вещи, как бандеровская символика над приказами, датируемые две тысячи одиннадцатым годом вещи общепринятые и естественные.
Брама опять собрался опять зареветь, но под взглядом особиста неуверенно предположил:
- А может это все розыгрыш?
- Ну да, Кречету нечего было делать, как устроить генеральный субботник, убирать ежи, сгоревшие БТРы, бить стекла и поить в стельку разный сброд, у которых в Баре даже оружие не отбирали! Про Бармена-валютчика и ожидающего в подсобке Мистраля я вообще молчу.
- Чего? – опять заревел Брама.
- Не быть тебе, Брамской, разведчиком, выдержка слабовата - отрезал особист - в подсобке я видел Мистраля, он зашел передо мной, но не узнал, подозрительно косился и о чем-то шептался с нашим валютчиком. Слишком сложно для розыгрыша, если учесть что Мистраль на Агарти. Да и Бурлак, знающий меня не первый год, тоже не узнал.
- Так ты хочешь сказать, что все это - не дома? - Брама обвел глазами местную пародию на Могильник.
Самум кивнул, отмечая про себя, что аномалий мало и все они какие то выдохшиеся, сдвинутые в видимый диапазон, представляющие опасность разве что для полупьяных сталкеров, для которых, наверное, и тыкали эти вешки.
- Очень похоже, но не дома. Некая параллельная реальность, отраженный вариант - что-то похоже, что-то нет. Пока мы видели только Зону. Но меня, к примеру, интересует, что же случилось со страной, если тут при власти бандеровцы?
- А зачем – прошептал Брама, – за каким лешим нам все это надо? Хотя взглянуть, конечно, интересно. Но что если это у нас что-то сдвинулось в голове? Может, валяемся на обочине и у нас коллективный бред, или доминус мозги морочит? Согласись – все, что мы видели, это ненормально, неправильно.
- Для нас нормально то, к чему мы привыкли. Похоже, для местных это все единственная объективная реальность.
- Погоди – задумался Брама – у Шумана, перед самым походом, Мистраль обронил: Зона - это пуповина обвивающая множество миров. Он и ранее бредил про какой то СНГ. Но если ты сейчас видел Мистраля, то кто же тогда там?
- Еще один Мистраль. Возможно, мы существуем во множестве вариантов и живем во все времена, но не осознаем этого. Но это предположения, а наружу мы идет за их подтверждением. В общем, держи рот на замке и будь попроще.
Брама отметил, что мусорные кучи тут невысоки, так, холмики, а потом остановился, к чему-то приглядываясь. Самум не заметил ничего подозрительного и вопросительно хмыкнул, но на всякий случай снял автомат. Благо патроны есть.
- Странно. Вот прямо тут должен начинаться проход между холмами, упирающийся во взорванный блокпост. Я сам его проезжал пару дней назад. Но прохода нет, только ворота какие-то маячат и народ при оружии. По виду как наши, только броня странная, черная, и звездочек нету. У нас ведь у всех пунктиром на груди звезда…
Они пошли к воротам, от которых в обе стороны тянулось проволочное ограждение, а сбоку на полуспущенных колесах стоял замызганный строительный вагончик. Ворота, состоящие из тонкого проржавевшего листа, болтаясь на искривленных петлях были полуоткрыты. Часовые расположились у разложенной на бетонных блоках нехитрой снеди и лениво перекидывались в карты. Полупустые бутылки стояли на самом виду, и даже присутствие майора, которым являлся Брама, успевший между делом прицепить на плечо сохраненные им нашивки, их ничуть не смущало. Один, правда, повернул голову, посмотрел на них ускользающим взглядом и снова опустил тяжелую голову.
- Это что за распитие спиртных напитков на боевом посту? – гаркнул Брама.
Часовые нехотя поднялись и отдали честь:
- Так это, мы не пьем, мы лечимся, товарищ майор.
- Знаю я ваше лечение. Немедля убрать!
Часовые поставили бутылки на землю, видимо решив, что убрать, это значит поставить так, чтобы не было видно. Самум толкнул Браму в бок, он сразу сник и склонил голову, к чему то прислушиваясь. Через несколько мгновений слева раздались далекие, частые очереди. Брама подобрался, но часовые равнодушно стали по сторонам от ворот:
- А это что такое? Почему не реагируем на появление противника?
- Так это не наша территория, товарищ майор. У нас приказ ясный – не пускать бандюков вон из того направления. А там нет, не наше. Видно сталкеры резвятся у Ангара с бандюками в догонялки.
Брама сплюнул, и они с Самумом перешли на бег. Часовые вздохнули, опять выставили бутылки и достали карты.
- Странный он какой-то сегодня – обронил один.
- Верно, не в себе мужик - по мордам никого не съездил и к сталкерам ломанулся. Пострелять видимо, хотца.
Они вихрем неслись на звуки разгорающейся стрельбы, благо местность была относительно ровной, основательно загаженная фонившими отходами, а от мерцающих на видноте аномалий не смог бы уклонится разве слепой. При виде наступающих от тоннеля бандюков, Брама не стал задаваться сложными вопросами «что делать», а начал прицельно-показательные стрельбы прямо на ходу. Не привыкшие к реальному сопротивлению, разжиревшие наглые бандюки оказались между двух огней: от Ангара лупили сталкеры, а со стороны блокпоста дожимали Брама с особистом. Снабженная компенсационным прицелом, делающим расчет на движение, компактная и мощная гроза выкосила короткими очередями самых нетерпеливых, заставив отступить под прикрытие ржавого состава. Опомнившись, бандиты перенесли огонь на Браму с Самумом и те кувырнулись за ближайшее бетонное кольцо. Брама плевался, зажимал правой рукой предплечье и особист потянулся за аптечкой:
- Не надо, так только рвануло – рассматривая лохмотья, шипел путник – из дермантина они броню шьют, что ли? Ведь на излете же пуля была. Броня должна в упор очередь из АКМ держать – а это что за тряпье?
- Похоже, с качеством тут напряженка – согласился особист, рассматривая черную «броню» - хорошо не в упор.
Брама зычно ругнулся, пошарил в подсумке и, прошептав, «плазма», рухнул наземь. Плазменной гранате до мини сверхновой Шумана далеко по разрушительному действию, но даже один демонстрационный образец произвел неизгладимое впечатление. Блеснули развернувшись огненные крылья, состав слегка подбросило и охваченные пламенем бандюки выскакивали наружу, катаясь по земле и пытаясь сбить пламя. Тот кто не пробовал сбивать плазменный огонь мог делать тщетные попытки – оно гасло только от специального состава. Вскоре свершилось то, чего многие желали им при жизни – гореть синим пламенем. Совесть Браму не мучила совершенно, он встал, потянулся и, насвистывая, пошагал в сторону высившегося Ангара.
- Ты думаешь, стоило показывать им наши технологии? – спросил особист.
Путник неопределенно пожал плечами и пошел вдоль железнодорожного полотна. Сталкеры уставились на него так, будто с неба снизошел грозный скандинавский бог, на которого Брама очень даже походил. Один свернувшись на земле зажимал кровоточащую рану, возле него хлопотали двое, распечатав пестрый предмет и производя какие-то манипуляции. Брама заглянул в объемную коробку, и, увидев жгут, бинты и несколько инъекторов, озадачено спросил:
- Это что?
- Аптечка, что же еще – ответил один, пытаясь одной рукой зажать кровь, а другой смахнуть обильно струящийся пот. Брама скептически хмыкнул, поблагодарил мысленно свою предусмотрительность и достал из кармана предмет чуть больше сигаретной пачки. Настойчиво отстранил одного из сталкерюг, присел и положил предмет на рану. Диагност пискнул, развернул голограммный дисплей, и побежали быстрые строчки. Потом раздалось шипение, быстро мелькнули несколько игл, делающих инъекции и аптечка деловито заштопала рану, не забыв заклеить сентоплотью. Брама встал, окинув притихших сталкерюг ироничным взглядом:
- Вот это, мужики – аптечка. А то – набор юного медика.
Раненный не веря ощупал зашитый живот, заранее собираясь застонать от невыносимой боли, но гримаса боли сменилась на растерянность, а потом перешла в изумление. Он тяжело встал, ощупывая рану:
- Елки, Брама, а я ведь не верил во все эти рассказы, будто ты последняя скотина и отмороженный урод.
Брама зычно захохотал, и швырнул сталкеру аптечку:
- Дарю, это тебе от отморозка на память. Звать-то тебя как, жертва контузии?
- Сергофан – ответил сталкер, рассматривая диковинную аптечку.
- Ладно, Сергофан, будем жить. Аптечка, правда, не бесконечная, но на Экс-один, за болотами живет один кудесник, умеющий их заправлять. Но вы мне вот что скажите, братья сталкеры – что тут у вас за херня творится? Вблизи куча лбов со стволами жрет водку, когда свой человек загибается от бандитской пули? Как это называется?
- Каждый сам за себя – обронил один из сталкеров, подсовывая путнику ящик и разводя затоптанный костер.
Самум рассматривая ржавые своды уперся глазами в прислоненную к стене в дверь от УАЗика с гордо вещающей надписью «Міністерство внутрішніх справ» и едва заметно кивнул на нее Браме.
- И когда это началось, сам за себя? С испокон веков что ли? Или может быть Украина это еще один американский штат? Они что, захватили сначала Севастополь, а потом и независимую Украину, откогда это?
- От тысяча девятьсот девяносто первого года, когда весь единый и нерушимый советский союз развалился по швам - ответил Сергофан, любуясь щедрым подарком путника – память тебе, что ли отшибло?
- Ага, отшибло – согласился побледневший Брама – аномалия такая, «незабудка» называется. Что-то под корень стирает, а что-то держится в голове. Вот пробовал лечиться у ученых на Экс-один, за болотами. Оттуда и аптечка.
Самум согласно кивнул, оценив удачный ход путника и подумав, что Мистраль был не таким уж безумцем.
- Экс-один? – переспросил Сергофан – не знаю, не слышал. Но такое же лицо было и у меня, когда вылез из госпиталя, узнав, что родины больше нет. Боялись атомной войны, а эти сволочи купили всех наверху и развалили. Собрались бонзы в беловежской пуще и договорились - будет отныне независимость. Вот с тех самых пор от простого человека уже ничего не зависит. Все покупается и все продается: совесть, честь, дружба и даже любовь.
- Да быть такого не может – выдохнул Брама, недоверчиво уставившись на сталкера.
Сергофан горько усмехнулся, стянув капюшон потрепал покрытый ранней сединой ежик и подбросив несколько веток уставился в пламя. Так заведено у сталкеров – должно гореть пламя, согревая сердце и напоминая о доме.
- Завидую я тебе, взять и забыть… а может лучше не знать, не вспоминать? Хотя нет, реальность все равно постучится, напомнит о себе. Думаешь, чего мы такие суровые на вид? Так почти все боевые офицеры… преданные и проданные родиной. Нет ее, родины – остались разрозненные государства, считающие себя независимыми, от которых Америка и подвывающий Евросоюз откусывают кусок за куском. Политиков купили, а те рады стараться - продали за деньги, за дачи все что строили отцы и деды, за что кровь проливали и в ходили в бой. Да взять хоть нас с ребятами - у нас и Чечня, и Грузия с Югославией за плечами… такое брат прошли, Зона сахаром кажется. Вот ты, а вот враг… Правда, Орест?
- А как же свободы демократии, гласность, открытость – усмехнулся Самум – ведь все можно, все открыто.
- Ну да, можно – сплюнул Орест – можно безнаказанно воровать заводы, присваивать предприятия, делая вид, что это правильно и законно и именно так должно быть, считая остальных быдлом и тупым скотом. Можно творить все что угодно и ничего за это не будет - были бы деньги, а купить можно любой суд. Купленная она, гласность - все схвачено и проплачено. Заказные писаки даже из последнего вора и подлеца сделают величайшего благодетеля, обкрадывающего народ от имени народа и во имя народа! А вседозволенность… доводила ли она когда-нибудь до добра? Знаешь сколько западного дерьма хлынуло на головы молодежи – наркотики, секс, разврат? Пусть у Брамы башку отбило, ему простительно, но ты то соображаешь.
- Соображаю – кивнул особист – собираться надо, думать и делать - пока и вас, и детей ваших на органы не продали.
- А кто соберется? – горько обронил Орест – нас горстка, но всегда найдется предатель. Деньги они такое с человеком делают, даже с самыми лучшими из нас. Народ оставили на выживание, на вымирание и уже не до светлого будущего…
- Не обманывайте себя, ребята – вы не выживать сюда пришли, не зарабатывать, а умирать. И если ничего другого в голову не приходит, то сделайте это с умом и пользой для народа. Используйте ваши винтари по назначению, грохните пару самых зажравшихся – даже при самом мощном, эшелонированном прикрытии нет рецепта от снайперской пули. Как специалист заявляю. И пока «законные» восприемники будут грабить награбленное – переключайтесь на другой объект. Да, на место одной зажравшейся сволочи придут две новых, но смерть равняет всех. Если все делать с умом и расстановкой, включив мозги, то даже при нынешнем положении, несмотря на затянувшуюся болезнь общества, можно организовать службу экономической ликвидации, что-то вроде экологии социума, определяющую степень вины.
- Самум, ты из СБУ? – скосил колючие глаза Сергофан.
- Нет – усмехнулся, поднимаясь особист – из КГБ, и я все еще служу своей родине. Она ведь у нас одна… даже здесь.
- Но это же терроризм – Орест пристально всматривался в лицо особиста стараясь разглядеть подвох.
- Это адекватный ответ на геноцид против собственного народа – отрезал Самум – в глазах правящей верхушки, которая пишет законы и крутит ими, как хочет, вы будете террористами. Но, благодаря все той же продажной гласности, узнав, что есть еще справедливость народ будет иметь надежду. Все понимают, что так жить нельзя, что это не жизнь, а существование, на которое нас обрекли, но никто не знает что делать. Но физическое устранение, крайняя, вынужденная мера, должно быть реализовано только тогда, когда ваше движение будет иметь строгую структуру и начнет наносить удары по самому слабому их месту – деньгам. В окружении этих «господ» всегда найдется человек, который за деньги, или даже за непрощенную обиду выдаст нужную информацию. Ломать самые надежные швейцарские банки в киберпространстве вещь достаточно легкая, нужно лишь привлечь людей которым нечего терять, кроме оков. Но главное что бы они сражались за народ, за будущее, за идею – иначе вы будете преданы и потерпите неминуемый крах.
Речь Самума произвела на сталкеров неизгладимое впечатление, они молчали и еще долго смотрели вслед, пока он с Брамой не скрылся за поворотом. Мусорные кучи становились все ниже и вскоре они вступили на элеватор. Путник с интересом посматривал на своего напарника, а потом обронил, посматривая на скрывшийся уровень Могильника:
- Ну, ты и выдал, они долго будут переваривать. Прям прирожденный террорист! Я ведь до этого не задумывался особо, чем вы занимаетесь. Считал, что гебешники занимаются ловлей теней в темной комнате.
Самум усмехнулся, обстрелял поскрипывающей под ногами щебенкой замшелую колоду, присел под зацветающими липами и устало прикрыл глаза:
- В чем-то ты прав - для человека непричастного, это примерно так и выглядит. Но, кроме «ловли теней» у нас много других занятий: аналитика, информационная безопасность, борьба с терроризмом. До девяностого года на шее удавкой болтался целый свод предписаний, распоряжений направленных на то, что бы тормозить и сводить нашу работу на нет. Думаешь, не знали, не докладывали, какая игра, какие усилия направлены на разложение не только прогнившей «коммунарной» демагогии, но финансов, экономики? Докладывали, и самые идейные сразу сложили головы на эшафот. Теперь о них никто не помнит. Но после девяностого все изменилось. Мы долго искали причины и не могли отыскать, но рассказ Крипты все прояснил. Они сами начали верить в то, чем кормили полуголодный народ! Я говорю не тех марионетках, что были у всех на виду, на трибунах, газетах, а о настоящем правительстве, которое Семецкий столь внезапно обработал.
- Выходит, Семецкий благодетель? – Брама скептически сморщился – он выбрал не самые лучшие методы.
- Трудно судить со стороны. Право, не знаю, как бы я поступил на его месте. Но, видя все это, убеждаюсь, что он поступил правильно. Невозможно изменить страну, ее идеологию и политику, не изменившись при этом самому. Я вот все думаю, почему Семецкий ушел, сдался и так просто отдал Полине власть над постулатом?
- Крипта описал это так, словно видел своими глазами. Непостижимо!
- Это, как раз, вполне объяснимо, а вот понять Семецкого куда сложнее. Трудно быть Богом, оставаясь при этом всего лишь человеком, принимать решения за всех и нести за это ответственность. Задаваться вопросом, а имел ли он на это право? Потому даже приговор вечно умирать, для него благо и избавление от мучений. Он ведь мог запросто мог обработать Вереса, попробовать сломить Полину, а не рассказывать им все это.
- Так он гений или изгой? – Брама посмотрел на старые ворота и осторожно пошел вперед.
- У человечества должны быть и черные гении – поднимаясь, усмехнулся Самум – не будь его, то и нас, скорее всего, постигла бы подобная участь. Слишком много вопросов за один день, а он ведь только начался, этот длинный день.