Агарти. Севастополь

Всполохи раскалывающие низкое серое небо были видны издали. Они вспыхивали у горизонта, скользили по дуге, угасали и появлялись с другой стороны. Меренков, посматривая на прикорнувших гостей хитро усмехнулся, щелкнул тумблерами и внезапно броня исчезла. Шуня едва не отпрыгнул, увидев с какой невообразимой скоростью несется старый видавший виды БТР над ровной как стол поверхностью. Потом провел рукой, и пальцы уперлись в метал.

- Что это?

- Еще одно свойство ириния. Не знаю, додумались ли до этого на Земле, но обзор чудесный. Хотел показать город до того как пересечем «петлю».

- Петлю? – Доктор трогал незримый метал и задумчиво хмурился.

- Сгущение «волны». Тут она физически ощутима, даже наши приборы ее регистрируют. Сдавливает город, ищет бреши в сознании. Ее сдерживают лишь пульсары. Пока их не было, мы потеряли тех немногих, кто выжил при переходе.

- Сколько выжило? – поднял глаза Звездочет.

Капитан стиснул зубы и бросил через плечо, посматривая на приближающиеся блики:

- Около трех тысяч. Точного числа не знаю, все списки у Стержнева, а люди здесь гибнут каждый день.

- И что, все от бесформов и «волны»?

- Не только. Многие гибнут в городе, вернее в том, что от него осталось. Проблемы с голодом нам удалось избежать, американцы ходят на лов в глубину акватории. Жизнь зародилась в воде и там она все еще держится. Звучит смешно – на рыбалку на авианосце, но это так. Смотреть на пойманный ими улов страшно, но после обеззараживания можно есть. С остальным сложнее: не хватает одежды, здесь она быстро ветшает, расползается прямо под пальцами и прочих, элементарнейших вещей. Мы пытаемся найти все это в руинах. Прошло два года, но там до сих пор все рушится, чуть не так ступишь, и из провала тебя уже не вытянут.

- И как же вы выживаете? – Мистраль оторвал взгляд от бегущей равнины, покрытой жидкими островками травы.

-  Вот так и выживаем. Как умеем, как можем, иного не дано. Сам вспомнишь, когда увидишь.

Между тем проснулись остальные, измученные длинной дорогой, с удивлением рассматривая сквозь прозрачную броню тянувшиеся полосы травы, чахлые кусты, мелькнувшую косу бухты с зеленой водой и стало мелких копытных, что при виде БТРов не только не разбежались, а наоборот, столпились на укатанной шипастыми шинами дороге.

- А это кто? – Понырев вплотную приблизил лицо к броне, стараясь во всех подробностях рассмотреть огромные глаза и бурые спины, толпившиеся возле машин, заставив сбавить ход.

Капитан постучал по броне, оттуда спрыгнуло несколько бойцов и, подняв руки над головой, застыли. Теперь гости могли во всех подробностях рассмотреть животных, которые обступили солдат плотным кольцом. Это были косули, или, по крайней мере, были очень на них похожи. Они осторожно терлись о форму влажными носами, пряли ушами и отходили в сторону. Вскоре их немногочисленное стадо завершило удивительное паломничество, и застыло в стороне. Бойцы заскочили обратно, махнули рукой и БТР устремился к близким мачтам исполинских антенн.

- Чего это они? – Шуня недоумевающе смотрел на чему то улыбающихся Доктора и Полину.

- Подпитываются человеческой энергетикой. Мы связаны с окружающим миром намного теснее, чем думаем. Они нуждаются в нас точно так же, как мы в них. Мы питаем их своим полем, а они жертвуют некоторыми особями для выживания всего вида. Так ведь, капитан?

- Именно – уважительно кивнул Меренков – когда мы пришли из руин, тут было голо, один камень. Сначала пользовались природными пещерами, прячась от пепельного дождя, а потом от бесформов. Наше счастье, что Стержнев со своими ассистентами благополучно пережил переход в защищенном бункере НИИ, а потом перебрался сюда. Бункер был маленький, туда отправили детей, их было немного, но они легче всего адаптировались к этому миру…

Внезапно в головах зазвенело, будто кто-то огромный наступил на грудь, вышибая воздух, поплыло, в ушах раздался вкрадчивый сбивающийся шелест скребущийся изнутри головы. БТРы надсадно взревели, и колона рывком проскочила через громадные решетчатые ворота, оплетенные колючей проволокой, по которой гуляли всполохи. Капитан выскочил наружу, протягивая остальным руку:

- Ничего, это только в первый раз плохо, дальше привыкаешь. Гонки со смертью - кто не успел, тот опоздал.

Из собравшейся толпы наперед вышагнул высокий человек с резкими чертами лица, и Звездочет узнал Вишневского, возглавившего зачистку Севастополя от американского десанта. Меренков отдал честь, а Вишневский напряженно скользил по лицам гостей, при виде Звездочета вымучено, едва заметно улыбнулся:

- И ты тут, старина? Какое разительное совпадение, я мог бы и догадаться. Добро пожаловать в Севастополь!

- Да вот приехал лично проверить, в какую дыру ты исчез. Вот, людей твоих обратно привез.

- Только двое? – прошептал Вишневский, рассматривая Мистраля и Полину.

- Выжило двое, но обратно приехало небольшое боевое соединение. Мало, но все же лучше чем ничего.

Вишневский, сверкнув обветренным профилем, с уважением взглянул на кряжистые фигуры постулатовцев, молча окруживших колону плотным кольцом и мягко, но настойчиво оттеснив толпу бледных лиц, давая прибывшим пройти:

- Где ты их откопал? Елки моталки, это же сказка, а не солдаты. Им даже говорить ничего не надо, сами все делают.

- Не я – засмеялся Звездочет - ваша посыльная. Она на пару с Мистралем пользуется у них больших уважением.

Прибывшие с удивлением рассматривали густой частокол вышек, опутанных паутиной мерцающего света, широкую, отполированную множеством ног каменную площадь, и расходящиеся от ее центра улицы-спицы. Каждая заканчивалась тоннелем, светящимся все тем же пульсирующим светом. Больше всего это походило на муравейник, где каждый был занят своим делом, отвлекшись на прибывших лишь на время, стараясь увидеть надежду, весть о скором избавлении. Судя по всему, здесь царила строгая дисциплина, без которой выжить в подобных условиях просто невозможно.

Журбин явственно ощущал незримую связь, сплетающую людей воедино подобно ячеистой сети. Эта связь не была пассивной и бессознательной, как в обычном людском обществе – здесь она жила, действовала как единый многоликий организм, повторяя всполохи голубого света, накрывая город в ином, недоступном человеческому глазу диапазоне. Пройдет еще немного времени, и наука научится верить в недоказуемое, а вера станет разумной, постигая и принимая иные принципы бытия как очевидную реальность. Изменение сознания цивилизации происходит постепенно, перетекая из поколение в поколение. Но иногда бывает иначе. Разразившиеся катаклизмы мирового масштаба переворачивают мир вверх тормашками, сотрясая социум, многократно ускоряя эволюцию сознания. Может так и надо, и стоит поступать именно так, дабы не дать человеческому разуму уснуть в сладкой истоме незыблемости физической материи.

Со всех сторон на них смотрели бледные изможденные лица, провожая взглядами. Почти все, за исключением солдат, были одеты в ту самую, знакомую Звездочету мешковатую серую одежду, в которую была облачена группа Полины, пробивающаяся за помощью. В глазах читалась надежда, горечь… и разочарование. Они ждали армию, рокочущую по пустынной земле гусеницами, а вместо них пришла горстка уставших и измученных длинной дорогой людей. Но рано делать выводы, они все узнают на вечернем совете, слушая Стержнева.

- И что, все вот так вот? - Звездочет красноречиво обвел взглядом светящиеся в темной породе точки-тоннели.

- В основном да, вот так - согласился Вишневский - в чем-то история повторяется: человек начинал с пещер, и нам приходится идти по проторенному пути. Во всяком случае, камень самое надежное прибежище, иного материала у нас нет - ни деревьев, ни глины. Не смотри на репульсаторы, на их возведение прошли все наши скудные ресурсы и масса человеческих жизней.

- А энергия? Ее должно уходить целая прорва, а у вас каждый тоннель освещен как новогодняя елка.

- Ее хватает - вздохнул Вишневский - ириния целые залежи, а вот людей мы теряем. Вначале тут творится такой хаос, страшно вспоминать. Небо в огне, горящий город, взрывы… мне тебя очень не хватало.

- Сам знаешь, я был в генштабе, старался послать помощь, но путч смешал все карты. В Москву вошли танки, к вам были срочно переброшены пару дивизий, но возникла Чернобыльская Зона - Трепетов провел взглядом группу детей в сопровождении взрослых -  Когда рванул Севастополь, наверху все чуть с ума не сошли, никто не допускал мысли, что на нас нападут столь наглым образом. Каким образом могучий Черноморский флот оказался нейтрализован, пропустив к берегам юсовский авианосец? Как? Но все это померкло в свете вашего перехода.

Вишневский горько ухмыльнулся:

- У нас еще будет время для воспоминаний, вы теперь тут надолго, может быть навсегда. Привыкайте.

Площадь была намного больше, чем казалась на первый взгляд: во все стороны концентрическими кругами тянулись длинные ряды каменных скамей, способных вместить все население города. Крипта поравнялся с Трепетовым и тронул его за локоть, рассматривая сиреневые всполохи антенн-репульсаторов:

- Командир, моим людям надо отдохнуть, было бы неплохо втолковать им суть ситуации. Пойми правильно, за время правления Семецкого способность к критическому восприятию действительности у них малость притупилась.

- Хорошо, действуй. Смотри, как у Меренкова горят глаза при виде вашей экзы. Твои люди нужны в ясном осознании происходящего и здравом рассуждении. Неизвестно как тут все повернется. В общем, сам понимаешь.

Крипта кивнул и постулатовцы, грохоча окованными в сталь ногами, вместе с Меренковым повернули в другой коридор, на расселение и исследование их диковинных экзоскелетов. Ну что же, меньше народу больше кислороду. Встречных становилось все больше, они улыбались какой-то рассеянной улыбкой, словно за что-то извиняясь. Может за то, что прибывшие тоже оказалась здесь. Тоннели были на удивление однообразны: окрашены в мягкие бежевые тона не раздражающие глаз, но обстановка была скудной. Но это не удивительно, если вспомнить слова капитана что почти все они находили в руинах Севастополя. Часть интерьера составляла мебель сделанная из мягкого пластичного металла, по всей видимости, заменяющего пластмассу и дерево. Вишневский, словно прочитав их мысли, прокомментировал:

- Литейные цеха ниже. Залежи кирония прямо под нами. Металл такой, не проводящий электричества.

Из тоннеля вышла группа солдат, сопровождающая гражданских, отдав честь, а Вишневский изменил тему:

- Нас ведь похоронили, так? Не отвечай, по глазам вижу что так. В чем то они правы - это мало чем отличается от смерти. Нам повезло, что Полина попала на тебя, никто другой бы не поверил.

- Нам куда? – Звездочет заинтересованно изучал светящийся гофрированный кабель, закрепленный под потолком и дающий ровное свечение, почти такое же, как в бункере Шумана. Если не присматриваться, то можно представить что они шли под залитым солнцем небом по белому круглому коридору.

- К Стержневу, там и перекусите. Не переживайте, места у нас много и мешать вы не будете. Полину мы не увидим самое меньшее несколько суток – у нее масса информации, ученым надо все надо обработать. Ее браслет вроде универсального самописца, собирает всю доступную информацию. Особенно нас интересуют данные в момент прокола.

- Вроде големов? – Верес подмигнул разинувшему рот мальчишке, которого куда-то вела за руку женщина.

- Големы? – Вишневский скосил глаза на Звездочета и тот кивнул, присматриваясь к сети подземных коммуникаций:

- Средство позиционирования, детектор и личный секретарь. Все в одном флаконе - сделано в СССР. Думаю, все это умеют и ваши машинки, но вряд ли они обладают зачатками интеллекта.

- Наука так далеко шагнула за эти два года? Хотя удивляться не приходится – агартийские ресурсы позволяют это с лихвой. Материала и сырья намного больше, нежели мы можем исследовать.

- Два года? – Звездочет остановился и в него врезался рассматривающий отходящие от коридора комнаты-отсеки Шуня - так ты еще не в курсе? На Земле прошло уже десять лет.

Вишневский оказался крепче своего подчиненного, хотя рука открывающая дверь дрогнула. Гости прошли во внутрь и оказались в большом помещении, где вокруг круглого стола, на котором стояли подносы, были расставлены стулья по количеству прибывших. Стержнев, высокий, худой, словно живая иллюстрация своей фамилии, посмотрел на вошедших и, сверкнув благородной сединой, указал на стол:

- Рад вас приветствовать, садитесь. Ешьте и не отнекивайтесь – после прохождения «петли» пробуждается зверский голод. Поговорим за едой, я буду рад составить компанию, встаю рано, с первыми петухами, но еще не завтракал.

- Так уже ближе к вечеру – протянул Шуня, с подозрением уставившись на содержимое подноса.

- Время ученого не делится на утро и вечер: его разум должен постоянно быть в бодрости, лишь по необходимости отвлекаясь на еду, сон и прочие естественные потребности тела. Садитесь же.

Он первым присел к столу и с готовностью пододвинул к себе один из подносов.

- Уважаемый ...эээ – протянул Верес.

- Альберт Бенедиктович – Стержнев вопросительно посмотрел на разведчика и обвел глазами гостей.

- Не обижайтесь, Альберт Бенедиктович, но я сам люблю смотреть на еду, а не она должна смотреть на меня.

- Вот вы о чем – засмеялся Стержнев – это ракообразные. Их размеры потрясают, даже одним можно насытиться. Но, увы, в здешнем белке присутствуют мутагены и деактиватор их убирает. Шевеление это остаточное действие, у нас даже поговорка есть – если еда движется, ее можно есть.

Гости принялись за еду, которая была пресной, но вполне съедобной. Если не смотреть на страшное ее шевеление, то можно забыть что они на Агарти, а не на Земле. Звездочет тайком погоревал, что к ракам нету пива, но, подумав из чего бы оно могло здесь производится, бросил на Стержнева заинтересованный взгляд:

- Раки, рыба, если, конечно, это рыба - образцы местной биосферы. Но хлеб, простые пшеничные лепешки, откуда они? Это не сорная трава, чудом уцелевшая и виденная только в окрестностях города. Ведь остальное, один огромный пустырь, сплошное пепелище.

- Это земные образцы – Альберт Бенедиктович отложил салфетку – все простое имеет такое же простое объяснение. Во время фазового сдвига город, настоящий Севастополь, был почти полностью разрушен. Кое-где уцелели отдельные здания, деревья. Кто-то любил кормить птиц, и остатки зерна сохранились в карманах. Случайность, счастливая, величайшая случайность. Когда мы опомнились после приступа всеобщей паники, комитет, первым делом, произвел опись всего, что осталось от Земли. Горстка зерна была настоящим сокровищем, благодаря которому у нас есть хлеб, рис. Их не так много как бы хотелось, но хватает. Плантации занимают значительные площади, гидропоника и свет дают остальное. Требуется приложить только руки и усилия.

- Вы так просто обо всем этом говорите…

- Вы не видели, что происходило после перехода, потому все это кажется вам адом. Все познается в сравнении. Выживание - наша главная задача, исследование мира и поиск причин приведших к переходу – вторая, не менее важная.

- Альберт Бенедиктович – Верес обвел взглядом высокие алебастровые своды – но как вам удалось за столь короткий промежуток времени построить город? В то, что все это выдолблено в монолитной породе вручную, я не поверю.

- Вы уже заметили множество энергетических проявлений не известных на Земле. Не думаю, что это возможно даже в самых передовых лабораториях. Все дело в пространстве - его метрика слишком рознится с нашей, настолько, что сам факт нашего существования в здешних условиях абсурден до крайности, но мы живем. Наука крайне капризная особа, факты зачастую подтягиваются к голословной теории. По одной из них - дело в иринии, безопасном и неиссякаемом источнике энергии, из-за обладания которым здесь некогда произошла война, ведшаяся оружием, расщепляющим не только биологическую плоть, но сам ее энергетический эталон-первокод.

 При этих словах Григорий, сидевший дальше всех и склонивший голову под заклепанным металлическими блестками капюшоном, вздрогнул, но никто кроме Доктора этого не заметил.

- Все это так, Альберт, но все не случайно, кроме случайностей.

- Петр Степанович, вы ли это? А я смотрю лицо вроде знакомое, сколько лет прошло, а я все помню тот дельфинарий.

- Много, Альберт, но прошлое вспомним потом, погодя. С глазу на глаз, если позволишь.

- Ах да, ириний – спохватился Альберт Бенедиктович – его открыли уцелевшие моряки с авианосца. Мы нашли их измученных голодом. Тогда бесформы еще не проснулись, и, минуя видимые глазу аномалии можно было ходить в относительной безопасности. Вишневский видел причину всех бед в ненавистных янки, которые, впрочем, не отрицали факт нападения, но к причинам фазового перехода были непричастны. Оружие пространственного смещения он не нашел, и убивать их не стал. Мы все оказались в одной лодке, все мы люди. Долгое время ненависть боролась с гласом рассудка и последний одержал победу. Как только мы отыскали и расселили уцелевших, я с моей группой обложился местными образцами и начал исследования. А исследовать было что – любой астроном не то, что руку, голову отдал бы на отсечение, за опровержение всех представлений о небесной механике.

- И что, во всем многотысячном населении не нашлось ни одного последователя Галилея?

- Нашлись. Как уже успел сообщить Меренков, основной критерий выживания при переходе - индекс духовности. Чем выше ее уровень, тем мощнее защитное поле генерируемое сознанием и наоборот – чем выше порог подсознательной агрессии, позволяющий наглецам доминировать на Земле, тем меньше вероятность уцелеть при фазовом переходе. Абсурдно, но это подтверждает социология и сравнение профессий, которое было проведено со списком уцелевших. Это не означает, что ученые духовны, а сантехники и грузчики – питекантропы, все дело в сознании. Но в большинстве профессия оказывает весомый отпечаток на менталитет. Итак, мы обнаружили, что планета начала свое вращение вокруг оси только с нашим появлением. Возможно, последним толчком был излишек энергии при нашем переходе, но это факт. Синергичность бушевавшей войны была столь сильна, что разбалансировала не только первокод жизни, но и сместила планетарную ось. Теперь здесь вечная осень, смены времен года очень незначительны. Вскоре натолкнулись минерал, который позже назвали слезами Агарти. Его структура была настолько сложна, что на ум поневоле приходили мысли об искусственном происхождении. Он обладал уникальнейшими характеристиками - твердость, неразрушимость, энергопоглощение. Но самым важным была способность к фокусировке. Когда выяснилось, что ириний является неисчерпаемым кладезем энергии, мы решили совместить его со слезами и прорвать временную перегородку домой!

- Лазер? – подал впервые голос Мистраль.

Стержнев встал и на стене напротив зажегся тусклый отработанный монитор с расплывчатым изображением какой-то схемы, сплошь исписанной формулами и уравнениями:

- Конечно, ведь наш переход был ничем иным, как роковым стечением обстоятельств, накладкой фаз и амплитуд. Но обо всем по порядку. Мы подключили слезы через световоды, благо мой прежний бункер НИИ «Прибрежный» был укомплектован всем необходимым, и результат превзошел ожидания. Луч получился сверхконцентрированным, самым совершенным рубиновым лазерам до данного пучка как черепаха до гепарда. При иных условиях он остался бы незамеченным, поскольку его неизменная длина 16 метров и частота в 24 герца не является чем-то особым, но в иной метрике Агарти мы получили невиданную мощь.

- Погодите, так Меренков стрелял в меня из пульсара, адреналину было больше чем вреда, и каким образом…

Верес двинул его ногой под стулом, и он прикусил язык, но Стержнев не обиделся:

- Секрет в структуре здешнего мира. Пучок пульсара деструктивен и разрушителен для материи Агарти, но безвреден для человека, поскольку данные частоты являются эталоном нашего энергетического кода.

- Хотите сказать, кто-то предусмотрел появление человека на Агарти и разложил артефакты на самом виду? Кто-то знающий о строении не только нашей энергетической основы, но и психологии?

- Вы очень проницательны…

- Верес. Профессия разведчика службы пространственной обороны обязывает делать самые нелогичные выводы, но не позволяет нам недооценивать угрозу из-за абсурдности предположений. Чуждый разум не обязан следовать законам человеческой логики. Значит, это энергия артефактных слез, пульсаров помогла выплавить эти коридоры?

- Я все больше утверждаюсь, что в мироздании не бывает мертвой, инертной материи – все мыслит, развивается, имеет сознание. Пульсар оказался не только пучком излучения, а мнемонически активной средой, не было потребности водить лишь только руками, вырезая ровные окружности. Достаточно было мысленно сформулировать, что требуется и он, следуя течению мысли расширялся в породе убирая ненужные участки. Чаще это  была дематериализация, полное исчезновение плотной материи, иногда тепловая обработка доходящая до тысяч градусов и сплавляющая породу в мощный каркас, выдерживающий не только колоссальные нагрузки, но и экранирующий излучение «петли».

- Вы с такой непринужденность фигурируете терминологией, вводя новые обозначения, что непосвященному человеку будет тяжело в ней разобраться даже при всем желании.

- Звездочет, я тоже удивляюсь – внешне вы разные, но у вас разительно схож образ мышления и мироощущение. Вы похожи друг на друга, словно огурцы с одной грядки, словно части единого организма, некий живой механизм.

- О чем вы, Альберт Бенедиктович?

- Просто Альберт, ни к чему лишние формальности. Я говорю о том, что обсуждает весь город.

Шуня вытаращил глаза, уставившись на легкую улыбку, играющую на губах профессора. Может все Альберты такие, с прибабахом – что Эйнштейн, что Стержнев, сходство имени и ничего личного.

 - Вы ждали другого: город в осаде, кучу кровожадных чудовищ, бойцов отстреливающихся до последнего патрона, а попали на подземную базу, наладившую свой быт даже на этом пепелище и сумасшедшего ученого, вместо поиска выхода из сложившейся ситуации несущего бред о тонких материях.

Звездочету только оставалось что кивнуть, Григорий скупо улыбнулся, а Журбин покивал головой:

- Я все-таки оказался прав, Альберт. Мир не иллюзия, а мыслящая самосознающая материя. И пробудившиеся тонкие способности людей лучшее тому подтверждение. Это могу подтвердить не только я, но и мои напарники, читающие поле города также легко, так и как ты сейчас пытаешься прочитать наши.

Альберт отвернулся к монитору и глухо ответил:

 - Я бы предпочел признать твою правоту в нашем давнем споре дома, а не здесь, в этой удавке. Эволюция разума невозможна без эволюции души, теперь это бесспорный факт, но легче от этого не становится. Вы пока еще не осознаете, что это навсегда. Мы отрезаны от Земли незримой пеленой чужих законов.

Доктор ухмыльнулся в бороду, сдерживая иронию:

- Это будет для тебя новостью, но вы отделены от Земли не только в пространственном, но и временном векторе.

Альберт повернулся к Журбину, всматриваясь в искрящиеся смехом глаза:

- Что ты хочешь сказать?

- На Земле прошло десять лет. Вам было не сладко, но мы тоже не спали, а довольно далеко продвинулись. Если бы ты слушал не только себя, то смог бы заметить, что Верес упомянул обозначение «служба пространственной обороны». Не морщься, я знаю твою страсть к вычурности фраз, но и это во благо - люди должны слышать слова надежды. Ты уж постарайся, голубчик, донести это помягче, что ли. Полина не упоминала в своих отчетах о путниках и лесниках?

Стержнев сник и пожал плечами:

- С помощью пульсаров нам удавалось прорвать перегородку лишь частично – она была на Земле недолго, ее всякий раз отстреливало назад, словно растянутой до предела пружиной. От встречных, подозрительно косящихся сталкеров, трудно узнать что-либо путное - женщина в Зоне, к несчастью. Так что там с лесниками?

- Видишь ли, Альберт – Доктор задумчиво покусывал краешек бороды – Севастополь был вторым - первый удар был нанесен по Чернобыльской Зоне отчуждения, для калибровки. Военные, бывшие в оцеплении, а позже пробивавшиеся к ее центру, также попали под пространственное смещение. Не полное, как у вас, но они уже не могли вернуться во внешний мир и остались в Зоне. За десять лет они смогли приспособиться, выжить и… эволюционировать. Я лишь постарался, что бы эволюция пошла в правильном, естественном направлении. И не только для человека. За Периметром, благодаря полученной через Звездочета информации, отчасти разобрались в причинах произошедшего, особенно после появления прущих наружу выворотников, и была создана служба пространственной обороны.

- Если причину, привязывающую к Агарти нельзя переступить – ее нужно исправить – подал голос Аметист.

Стержнев от изумления даже приоткрыл рот, рассматривая растянувшегося на полу среди выгрызенных раковых панцирей матерого кеноида. Доктор засмеялся, остальные улыбнулись, посматривая на его растерянность.

- Но это же невозможно! Бог мой, Журбин, как тебе это удалось? Ты был прав, прав во всем…

- Развитие непреложно. Вслед за человеком спиралью разума должны восходить другие виды. В случившемся вы видите только мрачную сторону - гибель, разрушение, пепел мира и осколки ваших надежд. Но вы упускаете другую сторону – пепел это погребальная жертва разума во имя жизни.

Стержнев потирая лоб вышагивал перед монитором со схемой пульсара:

- Жертва во имя жизни? Более трехсот тысяч человек превратились в пепел ради чьего-то непонятного замысла!

- Люди, а не кеноиды изобрели атомную бомбу, и ударь по Севастополю атомное оружие, все было бы напрасно. Вспыхнувшая ненависть к врагу, вбитая идеологий, стала последней каплей в цепной реакции перехода. Люди создали столь мощную волну ненависти, что она проломила истончившиеся к тому времени пространственные перегородки, и вы провалилось сюда, в Агарти.

- Но этого, этого не может быть… - прошептал обмерший Стержнев.

- Во вселенной случается все, даже то, чего быть не может в принципе. Роду не хватало последних фрагментов для сопоставления причин возникновения Зоны и гибели Севастополя, но теперь все стало на свои места. Нет никакого оружия пространственного сдвига - ваши мысли, несущие разрушение и притянувшие выворотников, куда страшнее.

- Бог мой – прошептал Альберт – все эти годы ответ был прямо под носом, но близорукость ума не давала увидеть и признать очевидное - мы причина произошедшего. Выворотники только звенья смыкающейся цепи закономерностей. Но что теперь? Как вернутся - население мертво и на обратную частоту нам не хватит мощностей…

- Жертва не была напрасной – покивал Журбин – умершие выбросили в агонизирующий мир «код человека», это стало шоком для умирающей планеты, прививкой от смерти: вновь стало восходить и заходить солнце, планета начала свое вращение вокруг сместившейся оси, последние представители животного мира потянулись на «полюс человеков» и продолжили воспроизведение рода. На пепле взошла трава, а там где был город, вырастут цветы.

Григорий повернул к Стержневу бледное лицо:

- Если выворотники прорвали ткань мироздания не только к нам, но во множество отражений, то ответ должен быть где-то здесь, на Агарти. Нужно искать остатки их городов, гробницы и схроны.

Стержнев закивал:

- Мне нужно готовиться к вечернему докладу, рассказать городу обо всем что узнали. Мы ждали армию, но развитое сознание, оказывается, куда сильнее. За столь короткое время сообща мы сумели развязать клубок тайн и приоткрыть дверь в неизвестное. Теперь осталось самое малое – пройти над бездной…

*     *     *

Ночное небо переливалось едва заметной светящейся вуалью. Интенсивность поля была сбавлена. Доктор что-то долго и безуспешно втолковывал техникам, но в итоге махнул рукой и перенастроил генераторы сам. Удушающая «петля» неожиданно отскочила от стен города и теперь едва ощущалась. И когда закончился триумфальный доклад Стержнева, Звездочет расположился на верхнем ярусе амфитеатра, поближе к звездам, и, выпуская струи дыма, принялся изучать незнакомые созвездия. Рядом появилась отбрасываемая заревом тень и добродушно прогудела:

- Не угостишь контрабандой старого друга?

Звездочет молча протянул Вишневскому пачку сигарет, тот блаженно вдохнул табачный аромат и прижмурился:

- Вот теперь верю.

- Во что?

- В то, что страна изменилась. Все-таки научились делать что-то и для людей, в том числе и толковые сигареты.

 Звездочет ухмыльнулся:

- Вообще-то  нет, эти производятся в Зоне, путники делают. Так и называются «Путние». Но снаружи тоже неплохие.

- Надо будет попробовать – прогудел Вишневский, пряча пачку в нагрудный карман – ты не против?

- Да нет, бери. Для таких вот случаев и ношу. Сутки назад точно так же курил с Кречетом, лидером путников, а теперь  вот с тобой. Скоро это войдет в привычку. Ты знаешь, а Стержнев ничего, с виду сноб, а какую речь дал в массы! Даже шокирующее известие о разнице в десять лет сумел преподать как невиданное достижение.

- На первый взгляд может показаться, что у нас военная диктатура, опирающаяся на научную мысль. Но главное это выживание, а для этого необходима дисциплина и порядок. Узнав о «невиданных достижениях Земли» и «руке помощи протянутой сквозь время» люди воспрянули духом. И это не преувеличение: одно то, что ты смог сюда пробиться через все круги ада, стоит многого. Да взять хоть Журбина: это же какую голову иметь надо, чтобы перенастроить генераторы на максимальный КПД за счет уменьшения энергопотребления! Кстати, о голове - он сейчас смотрит Мистраля вместе с кеноидами, целый консилиум организовали. Мистралем его назвали уже тут, подобрав, как и прочих, без памяти. Настоящего его имени, кто он и откуда, не знает никто.

- Хватит петь мне рулады, старина. Лучше скажи, что будем делать дальше.

- Поскольку Доктор решил вопрос с «петлей», возьмемся за поиск реликтов. Определить возраст руин невозможно. В одном и том же месте анализ показывает то миллионы, то тысячи, то десятки лет. Со временем тут полный бардак, его невозможно определить даже по звездам. Созвездия вроде и наши, а вроде и нет. Начнем со Збигнева, он археолог, сейчас гостит у Мак-Грегора на «Рузвельте», может, что и подскажет. Заодно посмотришь на Севастополь.