«Излучатели системы „Вий“ вступают во взаимодействие с сознанием вражеских операторов-людей, подавляя ментальное сопротивление и внушая команду — отключить необходимые электронные системы. Успех достигается в случае, если кто-то из вражеских солдат посмотрит „Вию“ в „глаза“».

Из данных WikiLeaks.

Фары «мазды» рассекают темноту, машина лихо несет трех человек по трассе в сторону Москвы.

— Ты смотри, че выдумали, — весело сказал Панчинков, глядя в планшет, где открыт «Живой Журнал». — Один чувак пишет, что у нас стали проводить эксперименты по изменению облика с помощью особого излучения. Секретные научные разработки.

— Это как? — спросил Хомский с заднего сиденья, зевая.

Петька Голыщенко сосредоточенно смотрит то поверх руля то на дорогу впереди, то на приборы, прислушивается с недовольным выражением лица. В салоне что-то постукивает, и это водителю явно не нравится.

— Ща, — кивнул Панчинков и ткнул в экран планшета пальцем, увеличивая текст. — К ноутбуку подсоединяется генератор излучения размером с флешку. Человек его включает, поле его окутывает, и ты, Хома, видишь не бабку пенсионного возраста, а девку с третьим размером, которая пускает на тебя слюнки.

Он заржал, как конь.

Роман Хомский, которого друзья зовут просто Хома, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он зевнул во весь рот. Вечеринка празднования дня рождения их сокурсницы Наташки Строгиной оказалась тоской несусветной, так что три закадычных друга извинились, сославшись на неожиданно возникшие дела, и отчалили обратно в Москву.

Через неделю у них сессия, а потом — гуляй, блин, аж до сентября.

— Парень взял эту инфу на одном из русских аналогов Wikileaks, — продолжал вещать Панчинков. — Тут еще сказано о проге, позволяющей брать контроль над сознанием человека и отдавать ему приказы…Так, это тоже на основе нового вида магнитного поля…

— Хватит читать всякий бред, — отозвался Хома лениво.

— Тут написано, что в России этими разработками занимается частная лаборатория одного из олигархов.

— У этих козлов денег куры не клюют, — бросил Хомский, не открывая глаз. — Наворовали миллиарды, а теперь делятся копейками. И ждут, что их за это все начнут в зад целовать.

Он задремал.

Стук в салоне, раздающийся снизу, будто в аду черти пытались проломить себе выход, усилился, разбудив Хомского. Открыв глаза, он посмотрел в спину сидящего за рулем Голыщенко. Илья Панчинков пялится в планшет, ничего вокруг не замечая.

Машина стала терять скорость, из-под приборной панели раздались глухие звуки, словно ее пробил приступ кашля. Наконец, «мазда» заглохла и, проехав еще метров десять на холостом ходу, остановилась.

Голыщенко съехал на обочину, и под колесами шумно заскрипел гравий.

— Черт, я же хотел съездить в сервис еще неделю назад, — проговорил он с досадой, вытягивая на себя ручку открывания капота.

Он вышел в темноту, а когда вернулся, то посмотрел на друзей расстроено.

— Аккумулятор сдох, коллеги, — его траурным голосом можно было рыть братскую могилу жертвам репрессий. — Ниче не понимаю, он же был заряжен. Дайте кто-нибудь телефон, я вызову техпомощь.

iPhone у Петра украли вчера в метро, купить новый телефон он не успел.

Илья развел руками.

— У меня минус на счете. Щас попробую кинуть гудок брату. Перенаберет.

Он нажал комбинацию клавиш и стал ждать. Ответа не последовало ни через две, ни через пять минут.

— Лешка, наверное, дрыхнет, — буркнул он.

Хома сунул руку в карман, доставая смартфон. Нажал на кнопку. Дисплей оставался черным.

— Ё-мое. Кажись, разрядился.

— Блин, — высказался Панчинков. — Мы от Москвы далеко?

— До столицы сто кэмэ с хвостиком, — буркнул Голыщенко. — Говорил же, давайте останемся. Там девчонки, пиво. Хоть эти телки и тупые, но все-таки постель и крыша.

— Постель с тупыми телками без коротких юбок, — прокомментировал Илья саркастически.

— Все лучше, чем торчать посреди ночи на трассе, — скривился в ответ Голыщенко. — Спасибо, хоть на дворе июнь, а не январь.

Петр еще раз вышел, было слышно, как с тяжелым звуком закрылся капот. Затем он снова просунул голову в салон поверх опущенного стекла.

— Ну и че делать будем? — спросил Панчинков. — Голыш, Хома?

— Пошли искать какой-нибудь дом с телефоном, — ответил Хомский, открывая дверцу. Сонливости в его голосе не осталось, только раздражение.

* * *

Оставив пустую дорогу за спиной, они втроем направились к паре горящих вдалеке огоньков — в одиноком доме светятся окна. Ветер доносит запах воды, где-то недалеко лает пес. Гавкает громко и остервенело.

— Ватсон! — простонал Панчинков театрально. — Что это?

— Холмс, так воет собака Баскервилей, когда ищет свою жертву! — ответил он немного другим, более уверенным голосом. В университете Илья играл в студенческом театре.

Потом добавил:

— Из кустов выходит Бэрримор с тарелкой и говорит: «Овсянка, сээр».

Хома и Голыщенко промолчали. Потом Хомский проворчал:

— Иди ты со своими шуточками. Проводить ночь на трассе мне как-то не улыбается.

Панчинкова же сложившаяся ситуация, судя по всему, веселила.

— Ладно вам, ребята, — сказал он ободряюще, — не вешайте носы. Потом будет, о чем рассказать.

— Тебе все равно, где ночевать, на кровати или на земле, — отозвался Голыщенко. — А нам нет. Хоть анекдоты бородатые не трави. Че-нибудь новенькое бы рассказал.

Илья пожал плечами, бросил обиженно:

— Если бы кое-кто не зажмотился кинуть монету на платной дороге, а не поехал в объезд, мы бы сейчас были не в глуши, а тормознули бы проезжающий мимо автомобиль. Кто-нибудь бы да остановился.

Голыщенко развел руками.

— Я ж срезать хотел. Деньги не при чем.

Хома промолчал, глядя на темный пустырь вокруг да огонек окон домика, который с каждым шагом все ближе.

* * *

Освещенные окна приблизились настолько, что в темноте стал четко виден одинокий ветхий домик. Хомский много повидал таких, когда ездил из Москвы в Воронеж к родственникам. Живут в таких домах старики и кормятся огородом да выводят свиней.

— Странный какой-то дом, — пробормотал Голыщенко.

Лай усилился, превратился в злобно-испуганный.

— Где же этот чертов пес? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Дать бы ему кирпичом по башке, чтоб заткнулся.

Лай внезапно стих, и все трое услышали, как собака заскулила.

— Что там с этой зверюгой? — поинтересовался Панчик с сарказмом. — Клизму ей что ли поставили?

Хома с Голыщенко заржали, как кони.

— Тебе бы сейчас клизму, — сказал Петр, закашлявшись от смеха. — Пулей долетишь до Москвы.

Голыщенко постучал в прочно висевшую на петлях калитку. От стука собака опять подняла лай.

— Чертов пес, отпустило его, видать, — заметил Панчик.

Им никто не ответил.

Голыщ постучал снова. Теперь уже сильнее. Добавил ногой, от удара калитка содрогнулась.

В тишине заскрипела дверь, в темный двор за забором хлынул электрический свет и лег на землю неровным желтым прямоугольником. Пес спрятался в будке и испуганно заскулил.

Студенты услышали старческий голос:

— Иду, иду. Вот ужо нетерпеливые. Кого несет посреди ночи?

— Мы студенты, бабуся! — ответил Панчик дружелюбно.

— Какие такие студенты?

— Программисты, бабушка, — разъяснил Хома терпеливо. — У нас машина сломалась. Нам бы позвонить, а?

— Позвонить? — переспросила бабка.

— Вызовем эвакуатор, — пояснил Голыщенко. — И уйдем. Нам только позвонить, чесс слово!

— Да кто сейчас верит в честное слово, — засмеялась старуха. От ее смеха повеяло чем-то недобрым. — Но так и быть. Впущу вас.

Студенты переглянулись.

— Все в ажуре, — подбодрил друзей Голыш, глядя на их вдруг ставшие неуверенными лица. В глазах обоих читается — а, может, лучше свалить отсюда, пока не поздно? — Мы у этой карги еще и самогонки выпьем.

* * *

Заскрипела, открываясь, калитка, и ребята увидели приземистую горбатую старушонку в черном платке. Старенькая фуфайка, кофта, что виднеется под ней, юбка и резиновые сапоги довершили образ одинокой, никому ненужной деревенской старухи.

Она отошла, пропуская гостей во двор. Хомскому показалось, что в ее подслеповатых глазах на миг промелькнуло торжество. Ее взгляд задержался на Хоме.

Он стал искать взглядом собаку, но увидел только массивную старую будку под окном, из которой раздается тихий скулеж.

— А что, Хома, — сказал с ухмылкой Панчинков. — Если вдруг не сумеем вызвать эвакуатор, слабо тебе добежать до Москвы, не останавливаясь, и при этом нести меня на плечах?

— Да иди ты, — буркнул Хомский, проходя в дом вслед за друзьями. — Такого слона нести — сразу позвоночник в трусы осыплется.

Старуха вошла последней. Она затворила скрипучую дверь, и во дворе снова сделалось темно.

* * *

Телефона у бабки не оказалось. Обычный деревенский дом без каких-либо признаков техники. Даже без электрочайника и телевизора. Зато соблазнительно пахнет свежим жаренным мясом.

— Как же так, бабуля? — простонал Голыщенко, сидя за столом посреди комнаты, где под потолком слабо горела тусклая лампочка. — Как ты живешь без телефона?

— Живу, милок, уже давно. Тут раньше линия проходила. Но потом вона перестала работать.

Хома с друзьями переглянулись. История выглядит до ужаса неправдоподобно.

— Бабушка, а у соседей есть телефон? — спросил Панчинков.

— Где ты тут заметил соседей? — мрачно буркнул Хома. — Дом-то один.

Бабка посмотрела на Хомского, ее старые зубы обнажились в улыбке.

— Он верно говорит. Соседей нету, милки. Одна я живу тута.

— Ёкарный бабай, — выругался Панчинков. — Че делать будем, пацаны?

— Пошли обратно к машине, — предложил Хомский, с готовностью поднимаясь на ноги.

Голыщенко встал с лавки у стены.

— Погодите, соколики, — сказала бабка. — Скоро уже рассветет. Оставайтесь, поспите пару часов. Глянь, как вы уморились, у вас на лицах усе написано.

— Ты че, бабуля, — покачал головой Панчинков. — Некогда нам.

— А у меня водочка есть, огурчики с погреба, — сказала бабка, глянув на него с хитрой улыбкой. — Корову вчерась зарезала, у меня теперь отбивные жареные в печке с гречневой кашей.

Она посмотрела на каждого по очереди.

— Оставайтесь, поешьте по-человечьи. Куда вы попретесь на ночь глядя-то? Мне и неловко как-то, у меня так давно не было гостей. Все собака одна, я скоро так одичаю, и сама буду как собака.

Программисты переглянулись.

— Кстати, а что это с вашей собакой, бабушка? — спросил Хома. — Чего она то лаяла, то скулила?

Старуха покачала головой.

— Да больная она. Убивать жалко. Она постоянно то брешет, как самошедчая, то скулит, волком воет.

Хома кивнул. Это звучало убедительнее байки про телефон. Он вдруг почувствовал голод, в желудке громко квакнуло. Запах отбивных из-за заслонки в печи ударил в него с новой силой, нос почуял и свежесваренную гречневую кашу, сдобренную чесноком. Рот заполнился голодной слюной.

Сконфуженный, он посмотрел на усталые лица друзей. В их глазах прочел солидарность. Они тоже на вечеринке ничего не ели.

— Ну че, пацаны, — сказал он, — я бы поел чего-нить. Посидим немного, а потом пойдем. Согласны?

— Я бы от водочки не отказался, — крякнул Панчинков, с голодным азартом потирая руки. — Давай, бабка, мечи свое мясо и огурчики!

Голыщенко поморщился. Оставаться здесь почему-то хотелось не больше, чем ночевать на дороге в машине. Но, с другой стороны, он тоже не ел с обеда прошлого дня, и в животе царит неприятная сосущая пустота.

— Ладно, — сказал он и махнул рукой. — Гулять так гулять!

Все трое сели за стол, бабка принялась выставлять еду.

Панчинков разлил по стаканам водку и первый попробовал сочный соленый огурец из миски.

Хома поднес ко рту граненый стакан с мутно-белой жидкостью и залпом опрокинул в себя. На миг у него перехватило дыхание, глаза выпучились. Ему показалось, что у водки странный вкус, но списал на то, что самогон. Наверняка, на травах. Панчик был прав — потом будет, о чем рассказать. Время от времени нужно делать что-нибудь необычное, вроде этого. Так что, Хома даже был рад, что машина сломалась, и они, городские жители до мозга костей, получат такой вот «experience» в настоящей деревне, а на не какой-то там паршивой турбазе для корпоративов.

— Эх, хорошо пошло! — крякнул Панчик, выпив и хрустя огурцом.

Часы у него на руке показывали двадцать минут четвертого.

* * *

Хому разбудил переполненный мочевой пузырь. С трудом разлепив веки, он кое-как поднялся. Вокруг темно, за стеной меж досок просматривается темнота, из щелей тянет холодным предрассветным ветерком.

— Эх, деревня, — пробормотал он. — Выйдешь в поле, сядешь…гм…далеко тебя видать…

Терпеть сил не было, и он помочился прямо в угол сарая. Все равно под ногами трава, он спал на одеяле, так что ничего страшного.

Вдруг за спиной скрипнула дверь. Он дернулся, застегивая ширинку, но все же довел дело до конца.

Обернувшись, Хома увидел в предрассветной мгле старуху. Сердце бешено стучит, едва не выпрыгивает из груди. Однако теперь, когда увидел знакомое лицо, стало легче.

Хомский вдруг смутно припомнил, как бабка развела их пьяных и засыпавших на ходу по комнатам. Точнее — Панчика и Голыша отвела в соседнюю комнату, а вот его, Хому, почему-то сюда.

Бабка смотрит прямо на него, по губам змеится улыбка. Роман Хомский вздрогнул.

— А что, бабуся? — спросил он. — Чего тебе надо?

Бабка молча двинулась к нему. Хоме почудилось, что у нее на шее под телогрейкой что-то висит. Предмет испускает тусклый свет, он решил, что это экран планшета, но он погнал эту мысль. Нет, это определенно что-то колдовское, таинственное.

Он принялся отступать, к массивному деревянному столбу, на котором держится крыша. Бабка приближается, не отрывая от него черных, как ему показалось, демонических глаз.

— Ээ, бабуля, — Хома постарался взять себя в руки и выдавил улыбку. — Не шали. Я понимаю, что ты тут одна все время без мужиков…Ты милая и добрая… Но только я предпочитаю ровесниц. Без обид, ладно? Ты еще встретишь настоящего деда…преданного и любвеобильного. Который любит женщин постарше!

Он отвел глаза только на мгновение, но, когда вновь посмотрел перед собой, бабка исчезла. Как сквозь землю провалилась.

Чья-то рука легла ему на плечо. Хому окатило холодом — старуха стоит у него за спиной.

Студент качнулся, ощутив, как мозг ему будто сводит судорогой, голову заволакивает туман. Он захотел оттолкнуть старуху, но с ужасом понял, что руки не слушаются.

Бабка нажала ему на плечи, и Хомский почувствовал, что колени его сгибаются.

Старуха без труда взгромоздилась на него. Подчиняясь смутно ощутимой на уровне мыслей команде, Хома медленно направился к двери.

На улице все еще темно. Он ощутил ветерок на лице. В голове туман и пустота, в череп словно воткнули иголки. Тем не менее, Хома видит перед собой все, словно лошадь с надетыми шорами. Он покорно двинулся вперед, давя ногами стебли травы.

«Беги, — эхом прозвучала в мозгу команда. — Беги прямо».

— Бегу, — повторил он покорно.

Хомский стал двигаться быстрее. Ночь и сереющий на востоке рассвет слились в размытую полосу.

* * *

Роман бежит, словно на автопилоте. Встречный ветер охлаждает разгоряченное лицо и голову, но на спину и плечи давит тяжесть сидящей старухи.

Студенту показалось, что краем глаза он все же видит свет от небольшого монитора — у бабки в руках определенно планшет. Но Хома не делает никаких выводов, мозг просто фиксирует информацию, изо рта вырывается обжигающее, частое дыхание. По вискам струится пот.

Он бежит, перепрыгивая кочки, поваленные деревья.

Вскинул голову — впереди за лесом, как горы, белеют верхушки многоэтажных домов.

Вокруг стелется серый рассвет.

Перед глазами Хомы стали вдруг появляться символы, значение которых он не понимал, но узнал в них некий язык программирования, с которым никогда прежде не сталкивался.

Внезапно его озарило. Мелькающие, будто стекающие струйками, как в «Матрице», перед глазами символы вдруг стали обретать смысл. Это было как-то связано с квантовыми компьютерами, о которых он писал дипломную работу.

Мысленно Хома попытался заменить сначала один, потом еще один символ на другой. К его удивлению, у него получилось. Тогда он поменял — третий. И почувствовал — что-то изменилось.

Туман в голове стал рассеиваться. Мир, что он до этого не замечал, вновь возник всюду вокруг. Оцепенение, в котором пребывало его сознание все это время, стало ослабевать.

Нога Хомы зацепилась за камень. Он споткнулся и — покатился по земле вместе со старухой.

Приподнявшись на руках и тяжело дыша, увидел прямо перед собой ржавый обрезок трубы во влажной от росы траве.

Старуха вновь пыталась на него взобраться. Хома услышал тихонькое постукивание клавиш, и мозг его снова начал заволакивать туман.

Пальцы сомкнулись на трубе, металл обжег ладонь холодом.

Хомский обрушил трубу на старуху. Бабка хрипло вскрикнула.

Сознание Хомы полностью освободилось. Он снова занес трубу. Удар о старческое тело отозвался глухим стуком.

Его захлестнула ярость. Хомский бил, вкладывая все силы. Старуха тщетно пыталась закрыться руками, но они не были препятствием для тяжелой трубы. По ее лицу размазалась кровь.

Хрустнуло, по звуку что-то пластиковое. Хруст повторился несколько раз, будто раскололся монитор настольного ПК.

Наконец, бабка застонала в изнеможении, и Хома вдруг увидел, что это никакая не бабка. Перед ним на траве лежит черноволосая девушка в порванной белой блузке и дорогих черных брюках. Рот и бровь ее разбиты, кровь запеклась на левом виске. Там, где под разорванной тканью белеет кожа, Хомский отчетливо увидел кровоподтеки.

Труба выскользнула из его онемевших рук. Увиденное не укладывалось в голове. Перед ним — девушка. В его рассказ про старуху никто не поверит, а в тюрьму — не хочется. Ни за что.

Возле девушки светится интерфейсом незнакомой программы разбитый iPad, там мелькают строчки кодов.

Чувствуя ледяную глыбу в желудке, Хома в ужасе кинулся прочь. Туфли и джинсы у носков сделались мокрыми от росы, но он не чувствовал ни сырости, ни утреннего холода. Хомский бежал, кляня себя на чем свет стоит.

* * *

В полдень следующего дня Хома приехал в университет на консультацию. Экзамен по архитектуре вычислительных систем через неделю, а первые две консультации Роман прогулял вместе с Голыщенко и Панчинковым.

Он хмуро смотрел перед собой в пустой коридор, где тянутся двери аудиторий. В окно на дальнем конце у лестницы льется дневной свет, и только из пары приоткрытых дверей доносятся голоса преподавателей. Слева за дверью кто-то громко захохотал.

Хома бросил в щель кофейного автомата мелочь, выбрал двойной эспрессо с кучей сахара. В утробе металлической машины зашумело, и вскоре табло светящейся надписью сообщило, что кофе готов.

Роман неуклюже вытащил стаканчик, пролив половину горячего содержимого себе на ладонь. У него подрагивали руки. Поднеся обожженные пальцы ко рту, он машинально их пососал. Мысли заняты отнюдь не ожогом и даже не консультацией.

После вчерашнего происшествия домой он добрался к семи утра — на въезде в город поймал машину, и армянин содрал с него чуть ли ни половину средней зарплаты по Москве, но Хома не спорил.

От чудовищной дистанции, которую пробежал с этой девчонкой на плечах, Хомский едва волочил ноги. Все тело, каждый мускул ныл, будто его растягивали на дыбе. Дома, опрокинув в себя стакан бурбона, Хома сразу рухнул на кровать.

Проспав до одиннадцати, программист долго откисал под душем. Две чашки крепкого кофе частично помогли ему прийти в себя. Хома стал звонить Голышу и Панчику с домашнего, но парни не отвечали.

Все ли у них в порядке? Или эта девка перерезала им горло, а потом уже пришла и оседлала его там в сарае??

Роман отправился в университет, надеясь разыскать ребят там.

Выходя из дому, он вдруг вспомнил про сотовый. В кармане мобилы не оказалось. Хома бросился обратно в квартиру и принялся искать смартфон. Тумбочка в коридоре, компьютерный стол в комнате, кухня. Безрезультатно. Даже в мусорное ведро заглянул. Телефон бесследно исчез.

Потерял!

Эта мысль ударила его точно огромный молот.

Хома медленно опустился в кресло. Потерять телефон он мог только… Тогда в сарае мобила была при нем, Роман помнил ее тяжесть в кармане. Значит, телефон выпал…

От этой мысли Хомского пробрал озноб — телефон, скорее всего, выпал и остался лежать возле избитой им девушки.

* * *

Встретив идущую с консультации сокурсницу, Хома попросил у нее смартфон и набрал сначала Голыша, затем Панчика. Оба — временно недоступны.

Хомский поежился от отхватившего его неприятного предчувствия.

Вернув телефон хозяйке, он обошел все пять этажей студенческого корпуса. Голыщенко и Панчинков как сквозь землю провалились. Не оказалось их и в расписанном граффити туалете, ни снаружи здания у подвала, где они частенько курили и травили пошлые анекдоты или обсуждали девчонок.

Вернувшись на третий этаж, угрюмый Хома снова подошел к кофейному автомату, когда со стороны деканата раздался голос:

— Рома!

Он обернулся. В открытой двери деканата стояла секретарь Оля с небольшим родимым пятном на щеке. Пару раз они с Хомой ходили пить кофе, Роман пытался ухаживать, но в итоге от постоянного созерцания коричневого пятна, очертаниями похожего на Австралию, влечение к Ольге пропало.

— Привет, — сказал Хома, с неохотой подходя к девушке. Каждый шаг отдавался болезненным эхом.

Ольга окинула его тревожным взглядом.

— Привет. Ты бледный какой-то.

Роман поморщился, сделал пальцами неопределенный жест, мол, дела так себе.

Девушка сочувствующе улыбнулась.

— Тебя просит зайти декан.

Хоме вдруг захотелось оказаться отсюда подальше. И от Оли с Австралией на щеке, и от декана, который наверняка решил его вздрючить за пропуски и пригрозить отчислением.

Он вымученно улыбнулся и уже открыл было рот сказать, что придет после консультации, как на пороге кабинета возник только что упомянутый декан. Петр Иванович Моисеев.

Дорогой серебристый костюм хорошо сочетается с коротко подстриженные седыми волосами. Небольшие усы придают ему сходство с Гитлером.

— Роман, зайдите, пожалуйста.

Хомский покорно кивнул.

— Ольга, — обратился Моисеев к девушке, — нужно напечатать приказ об отчислении Красникова и Болычева.

— Иду, Петр Иванович.

Декан вернулся в кабинет. Хома пошел рядом с Олей.

— У тебя все ОК? — спросила она тихонько.

— Да херово все, — буркнул Хомский.

— Может, сходим перекусить? У меня как раз перерыв. Закончишь у Моисея и пойдем. Расскажешь, что у тебя стряслось.

— В другой раз, — сказал Хомский, даже не потрудившись надеть маску вежливости.

Ольга обиженно прищурилась, но потом посмотрела с издевкой.

— Что, девушками уже не интересуешься, Хома? На парней потянуло? Как там в анекдоте? Брачное агентство «Голубая луна» успешно сводит концы с концами! Ха-ха!

— Да иди ты.

* * *

— Роман, — сказал декан, когда Хома опустился на стул по другую сторону его широкого письменного стола, на котором громоздится монитор компьютера. — Мне звонили насчет вас сегодня.

Хомский вздрогнул и оторвался от созерцания стен кабинета, в который никто из студентов не любил попадать. Хороших новостей здесь не сообщали.

— У меня к вам очень важное дело, — продолжил декан.

— Слушаю, Петр Иванович.

— Вы же знаете, что наш университет спонсирует Эдуард Верворвцев.

Хомский осторожно кивнул.

— Что-то такое слышал.

Декан виновато улыбнулся и развел руками, как бы оправдываясь.

— Один из олигархов, но как видите — он не гребет только под себя, а и финансирует нас. Науку!

Декан вздохнул и, откинувшись на спинку кожаного офисного кресла, посмотрел на студента.

— Скажите, вы знаете его дочь Марию?

У Хомы предупреждающе засосало под ложечкой.

— Нет, Петр Иванович.

— Дело в том, что сегодня утром девушка вернулась домой…точнее, ее привезли на такси — избитую до полусмерти.

Хома буквально прирос к стулу. Кровь отхлынула от лица.

— Какой ужас, — проблеял он.

— Она сказала, что познакомилась с вами вчера, и вы расстались, как раз перед тем, как на нее было совершено нападение.

Роману показалось, что из окна, вместо июньского ветерка, повеяло ледяной пургой. Он с трудом разлепил губы:

— Но я действительно не знаю эту девушку.

— Видите ли, Роман. Мария — добровольная участница одного нашего экспериментального проекта по оцифровке сознания. Полтора года назад лаборатории при нашей кафедре удалось перевести совокупность электромагнитных полей, которое называется сознанием или, если хотите, душой, в цифровой формат.

Хома достал из кармана бумажный платок и вытер со лба испарину. Слова декана пролетают мимо, лишь частично попадая в мозг. Все его мысли заняты вчерашним происшествием и его последствиями сегодня.

— Был создан прибор, в котором умещалось сознание человека и мощный процессор с генератором, чтобы поддерживать его работу, не дать угаснуть. Сначала прибор был размером с пишущую машинку. Но теперь мы сумели уменьшить его до размера моторчика из детской игрушки. Одна половинка — сознание, другая — процессор с генератором.

Хомский дождался, пока декан закончит. Он сжал кулаки, не позволяя пальцам предательски дрожать.

— А почему вам звонили насчет меня? — спросил он нервно.

— Эдуард Викторович просил, чтобы заниматься поврежденным генератором и спасением жизни его дочери приехали лично вы, Роман.

Хома мысленно застонал. Черт бы побрал вчерашнюю ночь. Нужно было остаться и переждать в машине. Вдруг кто-то бы проехал мимо. Но теперь ничего не попишешь. Поздняк метаться.

Все эти мысли, видимо, отразились у него на лице, поскольку декан одобряюще улыбнулся.

— Оцените нанесенный нашему прототипу ущерб, — продолжал Моисеев. — Думаю, что после перенесенной им физической нагрузки, когда девушку избивали трубой, разгонять процессор до прежней, полноценной скорости опасно. Да и в тех условиях это, скорее всего, невыполнимо. Там требуется ремонт, а то и полная замена.

Декан посмотрел, как показалось Хоме, с сочувствием и продолжил:

— Ваша задача просто чуть-чуть его разогнать, чтобы можно было осуществить транспортировку, не опасаясь полного отключения. Разогнать — слово в данном случае условное. Вам нужно перестроить его под новую задачу. Чтобы процессор проработал достаточное количество времени на максимально возможной скорости для безопасной транспортировки.

— А разве не проще забрать процессор как есть, а потом снова запустить его здесь? — спросил Хомский с надеждой.

— Если процессор остановит обработку данных, умрет и его носитель. А этого мы допустить не можем. Так что вам нужно привезти его в нашу лабораторию.

Декан поморщился, будто откусил от лимона.

— Верворвцев требует, чтобы вы полностью вернули его дочь к жизни, но этого делать нельзя. Согласно подписанному с нами контракту, хоть Верворвцев нам и спонсор, он обязан предоставить временно отданный ему опытный образец в любое время, если на то будет необходимость.

Моисеев пожевал губами.

— Я его заверил, что мы сделаем все, чтобы сохранить сознание его дочери. Конечно, от нас тут зависит далеко не все.

— Я понимаю, — кивнул Хома.

— После того, как вы выполните все необходимые действия, приедет наша машина и доставит Марию в больницу, где ей сделают трепанацию и передадут процессор вам. Вы — привезете его в лабораторию. Вопросы есть?

Хома постарался подавить бьющую его дрожь и крепко сжал кулаки на коленях, так чтобы декан не заметил.

— Почему именно я, Петр Иванович? Я всего лишь студент, а здесь требуется специалист высокого уровня.

Декан улыбнулся.

— Ну, во-первых, вы довольно способный студент. Способные частенько прогуливают занятия, в отличие от посредственных. Вы пишите диплом по квантовым компьютерам, на основе которых сконструирован процессор. И потом — об этом, по словам Верворвцева, попросила Мария. Девушка вам доверяет, она не хочет, чтобы ее сознанием или, если так можно выразиться, душой занимался кто-то совсем посторонний.

Моисеев с ободряющей улыбкой развел руками.

— Думаю, вы понимаете. Эдуард Викторович наш спонсор, надо его уважить. Да и девушку можно понять, ей сейчас нелегко.

Хоме вдруг вспомнился планшет оседлавшей его старухи, что потом оказалась молодой девушкой, а потом — слова, которые зачитывал ему с Голышом из ЖЖ тогда ночью в машине Панчинков: «…у нас стали проводить эксперименты по изменению облика с помощью особого излучения. Секретные научные разработки» …

«К компьютеру подсоединяется генератор излучения размером с флешку, и все. Человек его включает, поле его окутывает, и ты, Хома, видишь не бабку пенсионного возраста, а девку с третьим размером, которая пускает на тебя слюнки» …

«Тут еще сказано о проге, позволяющей брать контроль над сознанием человека и отдавать ему приказы…Так, это тоже на основе нового вида магнитного поля…».

«…в России этими разработками занимается частная лаборатория, которую финансирует один из олигархов».

«Один из олигархов», — мысленно повторил Хома.

— Скажите, Петр Иванович, а эта…Мария, дочь олигарха Верворвцева, участвует только в одном нашем проекте?

Декан воззрился на него с подозрением.

— Что вы имеете в виду?

— Не разрабатывает ли наш университет программы по изменению облика человека для наблюдателя и манипулирования его действиями с помощью особого магнитного поля?

Моисеев рассмеялся.

— Роман, вы начитались фантастики. Мой вам совет — переходите на классическую литературу.

Хома рассеянно кивнул.

— Сейчас идите в пятый корпус, — проговорил декан, — найдите Михаила Гендора. Он ознакомит вас с принципами работы экспериментального квантового процессора и проинструктирует, как его диагностировать и «перестраивать». Потом поедете в лабораторию Верворвцева, думаю, он уже прислал за вами машину.

Роман взглянул с надеждой.

— А почему не завтра утром?

— Верворвцев не хочет, чтобы мы тянули с возвращением его дочери к жизни. Он вам даже заплатит за скорость.

Хома нервно сглотнул.

— Мне не нужны его деньги.

— Тут дело не в деньгах, а в нашем престиже. Он наш, если можно так выразиться, V.I.P. клиент.

Хомский почувствовал, как его кулаки сжимаются.

— Послушайте, Петр Иванович. Никуда я не поеду! Я немедленно напишу заявление, чтобы меня отчислили из университета!

Моисеев скептически его оглядел. Прошелся взглядом по мятой рубашке и растрепанным волосам, и воспаленным белкам глаз. Во взгляде Моисеева мелькнуло сочувствие.

— Хомский, если не хотите отправиться за решетку, забудьте то, что сейчас сказали.

— Что?!

— Вас подозревают в жестоком нападении на Марию Верворвцеву, вот что, черт побери! — прорычал декан, багровея. — Ваш, чтоб тебя, телефон найден рядом с ней и с трубой, которой ее избивали! Теперь дошло?! Или повторить?

— Не надо, — проблеял Хома, чувствуя, как на лице выступили капли холодного пота. — Я понял.

Моисеев вперил в него суровый вопрошающий взгляд.

— Как туда попал ваш телефон, Роман?

— П…понятия не имею.

Моисеев поморщился.

— А лучше бы имел. В общем, так — не поедете туда, Верворвцев сдаст вас милиции. И это в лучшем случае.

— Твою мать, — вырвалось у Хомы. Он поднял на декана отчаянный взгляд.

— Если не сможешь разогнать процессор, чтобы мы потом вернули его дочь к жизни, Верворвцев тебя на куски порвет. Так что советую не дурить. Иди и внимательно слушай инструкции Гендора. Сделаешь все, как надо, и — проблем не будет. Еще и денег получишь.

Бледный, как мел, Хома с трудом поднялся с кресла.

В коридоре его ждали двое коротко стриженых мужчин в костюмах.

— Добрый день, Роман, — произнес тот, что в темных очках. — Мы отвезем вас к Эдуарду Викторовичу.

Хома медленно кивнул.

— Сначала мне надо получить инструктаж.

— Мы будем вас ждать.

* * *

В девятом часу вечера Хома ехал в шоколадного цвета «додже», сидя между своими сопровождающими. Из разговора он понял, что ребят зовут Саша и Андрей. Шрам у Саши на массивном подбородке и темные очки делают его похожим на побывавшего в бою Терминатора. Не хватает только обреза «Винчестера».

У Андрея нос картошкой, что делало бы его лицо забавным, если бы не глаза — холодные, острые. В них читается готовность убить человека с той легкостью, какой танцоры щелкают пальцами, отсчитывая ритм. Хома предпочел называть этих двоих про себя Терминатор и Танцор. Танцор смерти.

Из динамиков в салоне орет Deep Purple.

Машина мчится на север от города, водитель — мужик в вельветовой рубашке — едет быстро, ловко обходя идущие впереди автомобили. Нередко выезжает на встречную полосу и при этом успевая нырнуть обратно на свою за несколько секунд до возможного столкновения.

Хома мысленно вернулся к двум часам, которые провел, слушая инструкции Гендора о том, как работать с квантовым процессором в голове искалеченной девушки. «Лбы» в костюмах все это время ждали его в коридоре. В завершении инструктажа Гендер дал Хомскому небольшой прибор, внешне похожий на iPhone.

«Эта маленькая штуковина генерирует мощнейшее силовое поле, — пояснил Гендор, не вынимая изо рта электронную трубку, с которой не расставался. — Вдруг, мало ли, окажешься в эпицентре пожара, а такое возможно в лаборатории, до отказа набитой электроникой, куда ты как раз и едешь. Если так, то ты, находясь внутри этого силового кокона, останешься жив. Новейшая разработка, прототип!»

Затем добавил:

«Выживешь даже, если тебя вдруг атакует армия зомби — ни один к тебе близко не подойдет».

Гендер засмеялся, но смех его звучал так, будто подавился бутербродом. Старик в свои шестьдесят три года любит читать Лавкрафта, Кинга, Дина Кунца и другие ужастики, более мелкого калибра, и секретом это для студентов не было.

Нащупав в кармане этот маленький плоский генератор и петлю провода от него, Хома почувствовал себя спокойнее. Пусть зомби и вурдалаки в наше время, тем более в электронных лабораториях, не водятся.

Если он не сумеет спасти девушку, которую сам же утром и отделал трубой, то Верворвцев либо отдаст его на растерзание вандалам в погонах, либо вставит ему в задницу кипятильник. И от этого, Хомский знал, никакое силовое поле не защитит.

* * *

«Додж» съехал на обочину. Хома увидел высокий бетонный забор с колючей проволокой. По асфальтированной дороге машина вкатилась на территорию обширного комплекса с дюжиной зданий.

Ворота за автомобилем закрылись. Охрана с автоматами у просторной будки проводила их взглядами.

Водитель проехал по территории влево и остановился у шестиэтажного здания. Все корпуса этого комплекса, как заметил Хома, не превышают шести этажей.

Терминатор вытащил сотовый, большой палец забегал по клавишам, набирая номер.

— Клиент на месте, — сказал он в трубку. Дождавшись ответа, буркнул: — Хорошо.

Парень повернулся к Хомскому:

— Следуйте за нами.

Он с товарищем направился ко входу в здание. Створки работающей на фотоэлементах двери, открылись перед ними, как вход в пещеру Али-Бабы.

Романа повели через вестибюль с креслами и столиками, где были брошены толстые глянцевые журналы. Он заметил полуоткрытые двери в спортзалы, комнаты с теннисными столами, роскошный бар. За одной дверью негромко играет музыка, с сухим треском стучат биллиардные шары.

* * *

Просторный лифт с толстыми стеклянными стенками доставил их на шестой этаж.

Дальше Танцор с Терминатором повели Хому по коридору, где по левую сторону тянутся однотипные двери, а по правую — окна, в которые сквозь открытые жалюзи пробивается яркий солнечный свет.

По дороге к этому комплексу, лаборатории или что это было, Хома заметил знакомый поворот на объезд с покосившимся указателем, куда они с друзьями свернули прошлой ночью, чтобы не ехать по платной дороге.

«Что делала дочь олигарха ночью одна в старом деревенском доме? — подумал вдруг Хомский, пока сопровождающие вели его по коридору. — Кроме того, что ставила на мне эксп…? — Он осекся. — Неужели, специально ждала, что кто-то попадется к ней в капкан? Вот стерва!»

Его размышления прервал голос Терминатора.

— Пришли.

Все трое остановились. Хома, оглядев накаченную фигуру Саши, машинально подумал, что Терминатору полагается носить байкерскую «косуху», а не этот деловой костюм с галстуком и белой рубашкой.

Танцор постучал в дверь кабинета с табличкой «Э.В. Верворвцев».

Сначала ничего не произошло. Но потом тишину нарушил голос:

— Войдите.

Танцор открыл перед Хомским дверь. Студенту заходить не хотелось, но в спину толкнула увесистая ладонь, и он буквально прыгнул внутрь.

* * *

До этой встречи воображение рисовало Верворвцева Хоме иначе. В его представлении олигарх был невысок и приземист. Почему-то Хома при этом вспоминал персонажа Энтони Хопкинса из фильма «Человек-волк». На той стадии, когда старик начинал превращаться в чудовище, разрывая на себе одежду.

Эдуард Викторович оказался высоким и довольно худым. На бледном лице отразилось бремя забот по добыванию безразмерного капитала, делавшего его одним из богатейших людей страны: преждевременные для сорока-двух летнего мужчины морщины и седина в волосах.

Олигарх восседает за столом, взгляд сосредоточен на экране включенного ноутбука. Пальцы бегают по клавиатуре, стуча клавишами. На левом ухе висит bluetooth, похожий на присосавшийся моллюск. На стене укреплен широкий монитор.

За спиной олигарха панорамное стекло во всю стену. Оттуда открывается вид на просторный зал.

Рядом с ноутбуком стакан с чайного цвета жидкостью и бутылка виски «Jack Daniels». Отблеск от экрана падает на бутылку, заставляя эту ее часть светиться бело-голубым.

Хома кашлянул.

— Добрый вечер.

Верворвцев не ответил. Он продолжал печатать и только отвлекся, чтобы хлебнуть из стакана. Видно, что несчастье с дочерью его подкосило, но как человек мужественный он держит себя в руках.

Наконец, закончив набирать текст, олигарх встал и, оправив заправленную в брюки рубашку, подошел к гостю. Хома сразу ощутил на себе его взгляд — цепкий, тяжелый, оценивающий.

— Роман Хомский, — представился программист. — Из Института Радиоэлектроники и …

— И автоматики, — закончил за него Верворвцев и протянул массивную ладонь. — Спасибо, что приехал.

Хомский промолчал. Очень хотелось в ответ послать его вместе со спасибо — далеко и надолго.

— Выпьешь? — предложил олигарх.

Хома покачал головой.

— Тебе все без исключения дают отличные рекомендации, — заметил Верворвцев, рассматривая его. — Талантливый программист. Диплом пишешь по квантовым компьютерам, верно?

— Ну да, — промямлил Хома.

— Как же ты познакомился с моей дочкой? — спросил Верворвцев, прищурившись.

Он подошел к стеклу и скупым жестом велел подойти. По ту сторону, в просторном помещении с оборудованием и змеящимися по полу проводами в пластиковой капсуле лежит девушка. Черные волосы и смертельно бледное лицо заметно даже отсюда.

Взяв со стола пульт дистанционного управления, Верворвцев нажал кнопку. Одна из камер в комнате сделала наезд на ее бледный лик, он крупным планом появился на настенном мониторе.

Хома вздрогнул. Он, конечно, знал, кого увидит, но почему-то именно сейчас, когда лицо этой притворявшейся старухой девчонки появилось перед ним крупным планом, его пробрала ледяная дрожь.

— Не знакомился я с ней, Эдуард Викторович! Ей-богу, не знакомился! Хоть я студент и со средствами, но никакого дела с дочками таких влиятельных людей, как вы, не имел!

Вервеорвцев покачал головой.

— Она успела мне сказать, что ты вез ее с вечеринки. У тебя заглох мотор ночью на подъезде к Москве, и вы решили прогуляться, но потом что-то странное появилось из леса, и вы — разделились.

Струйки холодного пота стекали у Хомы под рубашкой, точно змеи, щекоча ему кожу.

«Сейчас он еще скажет, что я ее там бросил», — подумал он, чувствуя, как мороз пробирает его до самых костей.

— Я…я…

— Маша сказала — папа, пусть немедленно привезут мне Романа Хомского из института электроники и автоматики. Он пишет диплом по квантовым компьютерам…Пусть только он восстанавливает процессор в моей голове… Я его… — Верворвцев посмотрел на Хому. — Она не договорила, лишилась сознания. Что она хотела сказать?

— П..понятия не имею…

— Быть может, она испытывает к тебе привязанность? — предположил олигарх. Его взгляд вдруг сделался подозрительным. Он вперил глаза в Хому. — Ты спал с моей дочерью?

Роман сглотнул.

— Даже не думал!

Верворвцев беззлобно усмехнулся.

— Ну что об этом не думал, ты не заливай. Я сам, так сказать, самец и знаю, что вопрос о продолжении рода у мужчин при виде красивой женщины…гм… встает чисто автоматически.

— Но я правда с ней не…

— Ладно, это я так, — отмахнулся олигарх.

Допив виски, что оставался в стакане, он нажал кнопку внутренней связи.

— Саша, зайди.

В открывшейся двери показался Терминатор, очки теперь у него в нагрудном кармане пиджака. За его спиной, как шкаф, возвышается Танцор смерти.

— Нашего программиста накормить, — распорядился Верворвцев, — а после ужина привести в лабораторию.

Он повернулся к Хомскому.

— Утром я говорил по телефону с Михаилом Гендером, он сообщил, какое оборудование потребуется. Все уже там.

Обрамленная рукавом рубашки ладонь Верворвцева указала на окно, за которым в пластиковой капсуле, которая напомнила Хоме футуристический гроб, лежит девушка.

— Может быть, утром? — спросил Хомский осторожно. — Все-таки на свежую голову лучше работается.

— Приступишь без отлагательств, — бросил Верворвцев, и в его глазах блеснула сталь. — Каждая минута промедления может стоить моей девочке жизни. Ешь и — за дело.

* * *

После ужина весь персонал разъехался по домам, кроме охранников.

Терминатор с Танцором привели поевшего в столовой Хомского обратно в лабораторию. Верворвцев передал, что на ночь его запрут, а на утро, когда сработает сигнал таймера, то выпустят отсыпаться.

Слушая, как снаружи запирают массивную металлическую дверь, Хома вежливо махнул рукой на прощанье Верворвцеву. Тот смотрел на студента через панорамное окно в стене на высоте двух человеческих ростов.

Наконец, олигарх ушел, и Хома осмотрелся. Помещение, где его оставили, оказалось просторное, как спортзал в школе. Белоснежные стены и такого же цвета потолок придают ему сходство с палатой в психбольнице.

Роман глянул на внушающую ему смесь страха и любопытства капсулу, которую про себя стал именовать «гробом».

Под закрытой крышкой из прозрачного пластика неподвижно лежит девушка. Распущенные черные волосы оттеняют нездоровую бледность лица, будто оно высечено из мрамора.

— Какая же она красивая, — пробормотал Хомский невольно.

Поодаль на столе светится экраном ноутбук. От электрочайника, что рядом на полу, к розетке в стене змеится провод сетевого фильтра, к которому подключен и компьютер.

Возле ноутбука на столе Хома увидел приличных размеров чашку, коробку кускового сахара и, собственно, банку растворимого кофе. Тут же кто-то предусмотрительно оставил пачку сигарет, возле нее скалится пепельница-череп со срезанной верхушкой и зажигалкой внутри.

Хомский бросил курить пару месяцев назад, но, видимо, Верворвцев, когда распоряжался это принести, держал в голове стереотип айтишника-виртуоза, который поглощает черный кофе, матерится и смолит сигареты одну за другой.

Роман сел за столик, так что «гроб» с телом оказался прямо напротив, и вывел компьютер из «спящего» режима. Пока шла загрузка системы, Хома вспоминал инструктаж Гендора.

В мозг девушки во время эксперимента вживили нано-манипуляторы, что обошлись Верворвцеву в нехилую сумму. Хома должен с их помощью дистанционно перестроить работу вживленного в мозг девушки процессора. Сконцентрировать его оставшиеся ресурсы так, чтобы он работал максимально эффективно в тот короткий срок, пока Марию будут везти на трепанацию. Которая еще не до конца согласована с Верворвцевым, черт бы его побрал.

«Согласование — дело десятое, — думал Хома, — сначала надо разобраться с процем. Да и авось декан сам убедит олигарха по телефону».

Он налил в кружку кипяток и подумал, что, как бы то ни было, а ему предстоит дико интересная работа, сделать которую выпадает шанс единицам. В тот момент все гнетущие его страхи и опасения отступили.

* * *

Хома запустил процесс, контролировал его какое-то время, а затем поставил на «автомат». Он буквально видел наяву, как в процессоре в недрах мозга лежащей в капсуле-«гробу» девушки срастаются старые управляющие энергетические дорожки и с помощью нано-манипуляторов «выпиливаются» новые.

Когда прошел час от начала запуска задачи, и часы на дисплее ноутбука стали показывать за полночь, Хома налил вторую чашку кофе и стал напевать под нос, как всегда делал во время длительных операций дома за компьютером.

Песня оборвалась на полуслове, когда он перевел взгляд с монитора на «гроб».

Крышка была открыта и стояла вертикально. Белого, как и ставшее вдруг такого же цвета лицо Хомы, пола коснулись босые ступни одетой в ночную рубашку Марии Верворвцевой.

Слова застряли у Хомы в горле. В панике он смахнул дымящийся кофе, и в наступившей тишине раздался глухой удар — чашка упала на пол, перекатилась и замерла. Под ней, точно кровь, стремительно разливалось черное, дымящееся.

Мария, выставив перед собой руки, будто незрячая, медленно двинулась в направлении Хомского.

* * *

Вскочив, Хома едва не опрокинув со стола ноутбук.

Девушка приближалась.

— Господи, да что же это?! — прошептал Роман, непроизвольно хлопнув себя по бедрам. — Она же должна быть парализована!

Правая ладонь наткнулась на широкое и плоское в кармане джинсов. ГЕНЕРАТОР!!!

Торопливо, дрожащими руками он вытянул спасительный прибор и довольно длинный провод.

Чайник звучно отлетел от пинка, расплескивая кипяток. Грохнулся на пол отброшенный офисный стул.

Хома быстро опустился на четвереньки, протягивая тонкий черный кабель вокруг стола и окружая им себя. Когда он поднялся, Верворвцевой до него оставалось всего пара шагов.

Генератор едва не выпал из трясущихся рук программера. Хома с трудом удержал прибор и утопил кнопку включения.

Нога бледной, как сама смерть, девушки опустилась на пол в сантиметре от провода, когда прямо перед ней, мгновенно окружив стол и Хому, вспыхнуло уходящее к потолку силовое поле.

Хомский облегченно выдохнул, все еще чувствуя бьющую его дрожь.

Он прижал к груди генератор размером с переносной накопитель, будто молитвенник, способный спасти его от мертвецов и выходцев с того света, кем и казалась ему сейчас внезапно ожившая дочь олигарха.

* * *

Спустя некоторое время, которое, как показалось Хомскому, длилось целую вечность, громкий сигнал из встроенных в стену динамиков заставил зомби ретироваться в капсулу. В гроб. И затвориться на крышку, словно она никуда и не вставала.

— Зомби, — пробормотал Хома.

Если она двигалась и пыталась его найти сама по себе, следовательно, работа процессора серьезно нарушена. А, значит, — нарушены функции мозга девчонки. В голове у нее все перемешалось и перевернулось.

Возможно, все действия Марии теперь контролирует желание отомстить Роману за то, что он до полусмерти избил ее в ту ночь и бросил на произвол судьбы. Потому она и попросила отца привезти именно его — Романа Хомского. Чтобы отомстить тому, кто оказался сильнее и живым вырвался из ловко расставленной ловушки.

Но это лишь предположения. Какая разница, почему тебя кто-то хочет зверски убить, если это знание тебя никак не спасет.

* * *

Воспоминания о пережитом за ночь медленно, точно взбаламученный рыбами ил, ложились на дно, освобождая место чистой воде усталого мозга. Каждая клеточка костей и мышц Хомы ныла от смертельной усталости.

Когда Мария наткнулась вытянутыми вперед руками на силовое поле, то попыталась пройти сквозь него. Эти усилия ни к чему не привели, и Роман увидел такую гримасу ярости у нее на лице, что ее в пору было назвать «дьявольским».

Девушка принялась двигаться вокруг светящегося кокона электромагнитного поля в надежде отыскать слабое место. Это не помогло. И тогда Хома увидел такое, что привык видеть лишь в фантастических фильмах.

Мария вдруг оказалась у стены — Роману показалось, что она даже не двигала ногами, а — просто летела в паре сантиметров над полом.

Он не верил, что это происходило. Разум уверял, что это всего лишь сеанс кино в сумасшедшем доме, и все — абсолютно безопасно. Однако пульсирующий в венах страх твердил Хоме, что реально как раз то, что он сейчас видит.

Мария играючи вырвала из стены панель, за которой чернел похожий на питона электрический кабель. Взявшись за него, девушка с треском порвала его и принялась вытягивать конец, одновременно приближаясь к Хоме.

Белоснежные панели на стене с треском открывались, падая на пол. Она держала кабель перед собой, будто пожарный шланг. Конец кабеля искрился голубым.

Хомский уже понял, что у нее на уме, и пытался понять, что будет, когда многовольтовый электрический заряд вступит в контакт с защищающим его магнитным полем. О физике он знал очень мало, но был уверен, что добром это для него не кончится.

Удар током, который Хома ощутил, превосходил все его болевые ощущения за всю сознательную жизнь. Он буквально почувствовал, как волосы становятся дыбом.

А потом — зазвучал спасительный сигнал утреннего таймера.

* * *

Саша-Терминатор и Андрей-Танцор-Смерти под руки отвели полуживого Хому в столовую на первый этаж. Там ему дали половину курицы-гриль с картофелем фри. Курица была едва теплая, видимо, ее купили в одной из кафешек на трассе уже какое-то время назад.

Тем не менее, Роман поглощал еду с удовольствием, с каждым куском чувствуя, как в тело вливаются силы. Черный кофе был настоящий — горячий, молотый, сваренный. Хома с наслаждением выпил две чашки. Во вторую чашку Терминатор влил Хомскому пятьдесят грамм виски. И подмигнул — мол, для тонуса.

Парни в черной форме из службы охраны сели вместе с Хомой за круглый пластиковый столик. Они курили и тоже пили кофе.

— Ну че, программист? — спросил Терминатор, вертя в руках солнцезащитные очки. — Как прошла ночь? Успехи есть?

Похоже, им просто нечем заняться, вот и решили завязать разговор, подумал Роман вяло. Часы на стене показывали пять минут седьмого, до начала рабочего дня еще далеко. Судя по их слегка помятым, но в целом бодреньким лицам, Хомский решил, что они, наверное, спали ночью по очереди.

— С девчонкой — полный пиз**ц, — выдал он неожиданно для себя «диагноз» и почувствовал, что стало легче. Как будто организм исторг из себя инфекцию, и теперь пойдет на поправку. — Что-то явно не так.

— А с ними со всеми тут что-то не так, — усмехнулся Андрей-Танцор, давя окурок в пепельнице. — Говорят — но только между нами — они тут в своих электронных лабораториях какие-то эксперименты проводят.

— Какие? — спросил Хома без особого интереса.

— А — ХЗ, — пожал плечами Сашка-Терминатор и повел массивными плечами. Роман заметил, что парень так делает уже раз третий или четвертый. Наверное, что-то вроде нервного тика. — Вроде что-то пытаются сотворить с сознанием. Не представляю, что с ним можно сделать, это ж не телка, его не пощупаешь, но сюда несколько раз привозили…

Он вдруг замолчал и огляделся. Просторная столовая оставалась пуста. Только в комнате для персонала уборщица гремит ведром и шваброй.

— Привозили людей, — докончил за друга Танцор, на всякий случай понизив голос. — Бомжей каких-то. Воняло от них, помню, как от козлов.

— Привозили, — кивнул Хома, — и что потом?

Оба здоровяка посмотрели на него как на идиота, которому приходится разжевывать очевидное.

— Обратно их никто не увозил, и сами они не уходили, — сказал Андрей, — если ты это имеешь в виду.

Он только сейчас обратил внимание на то, что волосы Хомы другого цвета. Еще вчера они были русые.

— Ты че это, программист, за ночь перекрасил башку? — хохотнул он.

Роман едва не подавился кофе. Он медленно поднял руку, пальцы коснулись волос.

— Он не подкрасился, — сказал Терминатор, внимательно разглядывая местами побелевшую, точно присыпанную снегом, голову студента. — Андрюха, он поседел.

* * *

Хома посмотрел на них расширившимися глазами и на нетвердых ногах ушел в туалет. Там остановился перед небольшим зеркалом над раковиной. Глянул на свое отражение, и его вырвало только что съеденным завтраком.

Волосы лежали на голове седыми прядями и напоминали пята серого лишая, серебристую паутину, которой некий дьявольский паук оплел его голову. Кроме седины, Роман увидел и морщины на лице, которых вчера не было. Но, с другой стороны, вчера он в зеркало не смотрелся.

Он вяло прополоскал рот водой. Ему, черт побери, всего двадцать пять, и старческих морщин в этом возрасте не бывает.

Вернувшись, он попросил виски. Терминатор принес с кухни полупустую бутылку и налил полстакана. Хома выпил залпом и налил себе еще. Программист почувствовал, как веки наливаются тяжестью.

— Где здесь можно поспать? — спросил он.

* * *

Полковник МВД Мердашин сидел за столом в кабинете Верворвцева. Олигарх смотрел на него выжидательно. Перед каждым стоял стакан, где еще оставалось виски.

— Аналитический ум, давай уже. Мне нужен этот парнишка, — с нажимом повторил Эдуард.

Мердашин сделал глоток из стакана. Вид у него скептический.

— Зачем он тебе, Викторович?

— Дочке моей приглянулся.

— Все, кто в последнее время приглядываются твоей Маше, исчезают с концами.

Верворвцев кивнул.

— Сечешь, аналитический ум. Я хочу, чтобы этот парень исчез, как и все предыдущие. Их, кстати, было немного, и никто их не хватился.

Полковник пожал плечами и снова глотнул из стакана. Jack Daniels по вкусу всегда напоминал ему паршивый виски с пепси-колой, как любят употреблять этот благородный напиток девушки в ночных клубах.

Но это любимая марка Верворвцева, а когда ты в гостях, то пей, что дают. Пить за чужой счет Мердашин привык еще в молодости, в бытность сержантом.

— Сделай все, как обычно, — продолжал олигарх. — Пусть твои ребята устроят в его квартире пожар. Документы будут там, но обгоревший труп никто не сможет опознать. С твоей помощью, разумеется.

Полковник отпил еще. Идея не нравилась. Слишком много людей требует Верворвцев в последнее время. Конечно, они в основном с улицы, бездомные, и никто всерьез не заявляет об их пропаже. Однако к нему уже приходила женщина из организации, что оказывает бомжам помощь на Павелецком вокзале в Москве. Дает горячую еду и медикаменты. Говорила, что ее подопечные пропадают. Бойкая женщина, пробилась к самому полковнику Мердашину, прошла полосу препятствий из чинов помладше. Он позже вспомнил, что видел ее по телевизору. Доктор Лиза, кажется, так ее все называют. Такую хрен прогонишь.

Дальше — больше. В прошлом месяце олигарх попросил привезти ему «нормального» человека. Нашли кандидата, у которого семья, работа и квартира. Там пришлось попотеть. Полковнику не хотелось делать это слишком часто. Но это хорошо оплачивалось, а от денег Игорь Мердашин отказываться не привык.

— Сможешь устроить мне труп? — спросил Верворвцев, прихлебывая «Джека».

— Труп найти можно всегда, — ответил полковник неохотно. — Вопрос в том, куда девать живого человека.

Олигарх прищурился, глядя на него из-под кустистых бровей.

— Я так понимаю, все дело — в цене?

Мердашев в упор посмотрел на собеседника.

— В последний раз, Викторович. Рано или поздно начнутся проверки, расследования. И мне за пропажу людей могут такое устроить, что мама не горюй. Да и на зоне профессия милиционера — неуважаема, знаешь ли. То побьют, то унизят анально. А то и просто пришьют веки к твоим же яйцам, пока спишь. Так что этот парень, программист — последний.

Олигарх усмехнулся.

— Как скажешь, аналитический ум.

Верворвцев встал. Подошел к вмонтированному в стену сейфу. А когда вернулся к столу, то положил перед собеседником небольшой черный кейс. Мердашин про «последний раз» говорил ему уже третий или четвертый раз. Но пусть говорит, что хочет, главное, чтобы дело сделал.

— Мне нужны его документы, чтобы было чего подбросить в квартиру, — сказал полковник, глядя на лежавшие в кейсе пачки долларовых купюр.

Олигарх усмехнулся.

— Не проблема. Паспорт достану, а остальное — наверняка, у него же в квартире.

— Мне еще нужна его подпись, — сказал Верворвцев. — Сможешь подделать так, чтобы не отличили?

— Нафиг оно тебе?

— Скажем так, это в интересах науки.

— Ну-ну. Теперь ты, значит, в науку ушел?

Олигарх рассмеялся.

— Радею о будущем человечества, чтобы срубить еще кучу бабла.

Полковник со смешком согласился.

— Что ж, эта великая цель оправдывает даже занятие наукой.

Они выпили еще за удачную сделку, а потом Мердашин с набитым долларами кейсом уехал на своем джипе обратно в Москву.

После того, как полковник ушел, у Верворвцева зазвонил сотовый. Он посмотрел на дисплей, затем нажал на кнопку приема на обвившей ухо гарнитуре bluetooth.

— Да, родная. Как все прошло? Отоспалась?

То, что услышал олигарх, судя по выражению лица, пришлось ему не по вкусу. Его брови сдвинулись, губы сжались в плотную линию.

— Не волнуйся, милая. Я прослежу, чтобы это не повторилось. Отдыхай, до вечера. Пока.

На другом конце провода Мария Верворвцева тоже повесила трубку.

* * *

Спал Роман недолго и беспокойно. Его мучил кошмар — мозг «переваривал» произошедший ночью кошмар наяву.

Меньше, чем через два часа, Хома проснулся, чувствуя, как сердце бешено колотится. Мозг в голове по ощущениям напоминал маленький резиновый мяч. Мяч этот накачен до предела и готов вот-вот взорваться. Но сон больше не шел.

Хома встал с диванчика в комнате охраны и, выйдя за дверь, направился в столовую на этом же этаже.

Пока сидел там с бутылкой фильтрованной воды и неспешно пил, потому как, если не высыпался, то всегда пил как лошадь, в просторный зал вошли двое парней в строгих костюмах. Один широкоплечий, с чуть выпирающим из-под пиджака животом. Второй — тощий, как щепка. Оба направились к Хоме.

Вид у этих двоих вполне нейтральный, но Романа посетило дурное предчувствие.

— Господин Хомский, — сказал толстяк, когда они подошли к его столику в углу у окна. За стойкой из открытой двери доносится звяканье посуды и голоса. В самой столовой, кроме Хомы, никого.

— Это я, — кивнул Роман, делая глоток воды, и вставая, чтобы не пришлось смотреть на них снизу-вверх.

— Эдуард Викторович распорядился, чтобы мы забрали у вас все личные вещи. Когда вы завершите работу над проектом, их вернут.

До находившегося в полусонном состоянии мозга Хомы не сразу дошло, что от него хотят. Он тупо смотрел на охранников, чувствуя неимоверную тяжесть и давление в черепе.

— Пожалуйста, выложите на стол все из карманов, — с легкой брезгливостью сказал тощий охранник.

Хома медленно повиновался. Звякнули, упав на стол ключи от квартиры, с едва слышным хлопком лег рядом бумажник.

Охранники посмотрели на Хому. Толстый здоровяк подошел к нему вплотную.

— Простите, мы вынуждены вас обыскать.

Он принялся водить ладонями по карманам джинсов Хомы, пальцы наткнулись на генератор силового поля в заднем кармане, спасший Роману жизнь ночью, и здоровяк вытащил его вместе с проводом.

Второй забрал бумажник и ключи от квартиры.

— Эй, подождите! — воскликнул Хома. Волна страха от того, что с ним станет ночью без этого генератора, заставила его выйти из сомнамбулического состояния. — Мне эта вещь нужна для работы над проектом!

— У нас распоряжение Эдуарда Викторовича, — бросил худой через плечо, — все вопросы — к нему.

Хома смотрел им вслед, чувствуя, как рубашка пропитывается холодным потом. От одной мысли о том, что с ним сделает ночью зомби, его начало колотить.

* * *

Секретарь Верворвцева на шестом этаже сообщила, что Эдуард Викторович будет только после обеда. В ответ на настойчивую просьбу Хомы связаться с начальником женщина критически оглядела его мятую, выбившуюся из джинсов рубашку, седые волосы и воспаленные после бессонной ночи глаза. Шеф очень занят, сказала она, и разрешил себя беспокоить разве что в случае ядерной войны.

— Я передам, что вы хотели его увидеть, — обронила девушка, глядя в монитор и что-то набирая. Хома по частоте и паузам между стуком клавиш определил, что она висит в чате, хотя усиленно делает вид, что разгребает дела за неделю.

— И на том спасибо, — буркнул он, возвращаясь к лифтам. И добавил в полголоса: — Стерва.

* * *

Хома вошел в лифт. Полностью погруженный в свои мысли, он и не заметил, что ткнул пальцем в кнопку «минус третьего» этажа, вместо первого.

Роману не давала покоя мысль, как Мария Верворвцева добралась в тот домик, не пешком же пришла. И дом-то недалеко от этого научного комплекса.

Но он не помнил, чтобы видел где-то там автомобиль. Хотя, с другой стороны, стояла ночь, и ничего не было видно вообще. Но вряд ли бы она стала бросать дорогую машину ночью в чистом поле. В этом случае, более вероятно, она приехала на мотоцикле, его легче спрятать хоть в сарае, хоть просто накрыть брезентом у забора во дворе.

Или — последний вариант: ее привезли. Но если так, то папа должен быть в курсе всех ее дел в этом стареньком доме, если уж выделил ей транспорт с водителем.

Почему у меня отобрали генератор силового поля? — спросил себя Хомский.

Ответ напрашивался только один — ночью за ним кто-то наблюдал. И этому кому-то не понравилось, что Хома нарушил его планы и остался жив.

То, что ночным зрителем его неудавшегося убийства был сам Верворвцев, Хома отмел сразу. Если девушка и в самом деле на пороге смерти, то олигарх должен сдувать с Хомы пылинки и всячески помогать, чтобы его ненаглядная стерва-дочурка осталась в живых.

Оставался и другой вариант. Более немыслимый и изощренный. Хому от него бросило в дрожь. Он вспомнил, как ночью нога восставшей из капсулы-гроба девушки на долю секунды случайно коснулась силового поля там, где оно мощнее — в самом низу, ближе к генератору.

В тот момент Хома не обратил внимание, было не до того, но мозг зафиксировал эту важную деталь и теперь — выложил перед Романом.

Большой палец на ноге девушки, которым она на миг коснулась силового поля, едва заметно оплавился.

Теперь Хомскому стало ясно все.

Нужно срочно раздобыть сотовый телефон.

* * *

Двери лифта беззвучно открылись, и Хома увидел перед собой отнюдь не первый этаж.

Чуть дальше, за углом возле массивной металлической двери сидит за столом высокий охранник.

Тут же располагается другая дверь, за ней Роман обнаружил «подсобку» с электроузлом. Юркнув туда, он оставил дверь открытой под нужным углом, так чтобы видеть охранника, и чтобы не было видно его самого.

Возможно, за металлической дверью можно раздобыть телефон или иное средство связи. И это нужно сделать, не поднимая тревоги и не привлекая к себе внимание охраны.

* * *

Охранника Сергея Пулкова, что сидит на минус третьем подземном этаже, с самого утра мучали проблемы с желудком.

Вчера жена-таджичка принесла с рынка какую-то стремного вида курицу и сделала цыпленка-табака. А также салат из овощей, которые уже почти две недели парились в холодильнике. И это при том, что на этой неделе уже трижды среди дня, когда они оба были на работе, без предупреждения отключали свет.

Сергею и жене, взявшей себе для краткости русское имя Валя, вечером приходилось лихорадочно вытирать с пола успевшую натечь из холодильника талую воду.

Благо вода не успевала просачиваться к соседям, которые недавно сделали евроремонт (буржуи чертовы, всегда ругал их про себя Сергей), но вот продуктам в холодильнике с каждым выключением света наносился сокрушительный удар. Когда отгремел последний из них, туалетный нокдаун сразил вышедшего на службу Сергея наповал.

Он бегал в туалет едва ли не каждые полчаса. Пару раз его даже вырвало. Работает Сергей только первую неделю, поэтому и не подумал отпрашиваться домой. На такую ответственную работу, как говорилось в старом детском анекдоте о продуктах дефекации, берут только «крутых ребят».

К обеду стало легче, но когда съел приготовленную женой шаурму по уличному рецепту ее брата (из той же стремного вида курицы), то марафонские пробежки в отхожее место возобновились. Живот у Пулкова крутило, и он благодарил Бога, что на его посту не нужно открывать дверь и проверять документы у посетителей, как это было на прошлом месте работы.

Здесь требуется только сидеть за столом рядом с титановой дверью, реагирующей на прикосновение магнитных «ключей-таблеток», и следить за порядком. На всякий случай.

Сотрудники лаборатории приходят с утра, потом выходят в обеденный перерыв, возвращаются и расходятся по домам уже вечером.

* * *

Мимо к двери в лабораторию прошли трое — парень и две девушки. Блондинка и рыженькая. Все трое в белых технических халатах. У блондинки там, где полы слабо завязанного халата распахиваются при каждом шаге, ниже уровня ее мини юбки сверкают тончайшие черные колготки «сеточкой».

Пулков обычно улыбался ей и зрелища сексуальных ножек не пропускал, но сегодня мини-центрифуга в животе и заднем проходе отвлекают его от всего, что обычно радует взгляд.

Дождавшись, пока троица скроется за ведущей в лабораторию дверью, Сергей бросился к туалету для персонала. Необходимо было резво добежать до конца коридора.

Вскакивая с кресла, он задел бедром угол стола и не заметил, как с пояса сорвался и упал его личный магнитный «ключ-таблетка». Вход в лабораторию ему был строжайше запрещен, но ключ все-таки дали.

«Так положено по инструкции, — пояснил начальник охраны всего научного комплекса в первый день работы Сергея. — Иметь ты его должен. Но лезть туда — не смей».

Едва охранник рысью умчался в направлении туалета, выскользнувший из подсобки Хома подобрал упавший ключ и приложил к замку.

Титановая дверь равнодушно пропустила его внутрь. Брошенный Романом обратно магнитный ключ приземлился почти там, где он его и подобрал.

Выйти назад он рассчитывал другим способом.

* * *

Роман оказался в небольшом коридоре, где насчитал шесть дверей. Все, кроме одной открыты, оттуда доносятся голоса и шум работающей электроники. Слева за приоткрытой дверью шумит вода.

Услышав шаги, Хома бросился туда. Дверь привела его в душевую для персонала. Дальше — две двери, с буквами «М» и «Ж».

Хома заглянул в мужскую раздевалку. Там никого, на крючках нет одежды.

Приоткрыв дверь в женскую, Хома увидел на металлическом крючке у стены над лавкой одежду и — халат.

В этот момент в душевой выключили воду.

Хома быстро напялил на себя чуть помятый белый халат и выскочил в коридор, на ходу прицепляя себе на грудь карточку пропуск со своей фотографией. Он был уверен, что у тех, кто работает здесь, бейджики немного другие, ему выдали простой, чтобы не выглядел посторонним, но это не поймешь, если не всматриваться.

Хома направился к дальней открытой двери. Внутри — просторный зал свободной планировки, множество столов, некоторые отгорожены стенками. Люди в белых халатах оказались настолько заняты работой, что на его появление никто не обратил внимание.

Негромко гудит кондиционер, жужжат принтеры, низенький толстяк задумчиво снимает ксерокопии и у светящихся копиров. В общем, обычный офис, если бы не тот факт, что это место расположено в бункере под землей, и вход сюда охраняется.

В этом зале Хома заметил и другие двери. Одна из них, дальняя, распахнулась, и трое крепких ребят, плюс одна девушка покатили в направлении Хомы носилки с телом человека.

— Проц не забыли? — спросила девушка, шутя. — А то как в прошлый раз — вскрыли черепушку, а потом выяснилось, что квантовик кто-то оставил на складе.

— Не боись, мать, все под контролем! — отозвался один из коллег.

Хома отошел, давая дорогу. Он проводил сотрудников лаборатории, что везли на носилках тело в больничной рубашке с обветренным, слегка опухшим лицом.

Хомский был готов поставить все, что угодно, что это бомж. Обычно от них разит, но этого, видимо, вымыли, и теперь его можно отличить лишь по обветренному от постоянной жизни на улице лицу.

В памяти вспыли слова Терминатора и Танцора смерти сегодня утром, которые он пропустил мимо ушей.

Привозили людей… Бомжей каких-то. Воняло от них, помню, как от козлов.

Обратно их никто не увозил, и сами они не уходили.

Хому передернуло.

* * *

— Эй ты, — услышал он и, вздрогнув, обернулся.

К Роману подошла женщина лет тридцати. Каштановые волосы красиво спадают на покрытые белой тканью халата плечи.

— Ты тот новенький, о котором вчера сообщили из отдела кадров?

Хома не колебался ни секунды.

— Да. Привет, — сказал он, выдавив из себя улыбку. — Здорово тут у вас.

— Погоди, поработаешь тут с мое, — криво усмехнулась женщина. — Я — Нелли Симонс, начальник отдела. А ты кажется…

— Роман.

Те, кто сидел за ближайшими столами, повернули головы к Хоме, оглядели его, словно просканировали рентгеном, и вернулись к работе.

— Странный ты выбрал цвет для окраски волос, — заметила Нелли, глядя на его седую голову.

— Так сейчас модно, — пояснил Хома, стараясь не выдать сарказма.

Нелли поморщилась.

— Ладно, модник. Пошли, покажу твое рабочее место.

Нелли повела его через лабиринт кабинок и столов. За каждым кто-то сидит, смотрит в монитор, со стуком набирает на клавиатуре.

— Тебе давали уже подписать документ о неразглашении? — спросила Нелли. — Если, нет, то я сейчас дам. Стандартное соглашение. У нас тут работа покруче, чем в лабораториях спецслужб.

— Я все уже подписал, — сказал Хома быстро.

— А-а, ну баба с возу, кобыле легче, — философски прокомментировала начальница.

Она подвела его к столу у стены с ноутбуком и черным кнопочным телефоном.

— Можно вопрос? — спросил Роман.

— Ну давай. Первый день на работе — день вопросов.

— Если честно, то, подавая резюме, я не рассчитывал, что меня возьмут. А у вас тут, оказывается, нашлось свободное место.

Нелли посмотрела на него внимательно, взгляд скользнул по его бейджику.

— И что?

— Ну… этот парень до меня, он уволился или —? Мне бы знать, на всякий случай, чтобы не повторить его ошибки.

Женщина усмехнулась.

— Расслабься. Он просто поставил этику выше работы и решил дунуть в свисток. Будешь держать язык за зубами, с работы не вылетишь.

— И давно его уволили?

— Его никто не увольнял. Просто отвезли в операционную, как и этих, — она небрежно махнула рукой, — бомжей с вокзалов. Теперь он прекрасно служит делу, которое хотел подорвать.

Хома почувствовал озноб, но все же нашел в себе силы понимающе улыбнуться. Он очень надеялся, что улыбка вышла циничной.

— Ясно. Вот лошара.

— Ну тогда, вперед и с песней. Ознакомься с файлами в папке «Материалы» на рабочем столе. Будут вопросы, набирай меня.

Нелли указала на список внутренних номеров сотрудников лаборатории, прикрепленный на стене возле ноутбука.

— Спасибо.

Хома включил компьютер и посмотрел на сидевших слева и спереди соседей. Спины и коротко стриженные затылки. Строгие лица в профиль.

Они к нему интереса не проявляли, и Роман был только рад.

* * *

Нелли снова внимательно посмотрела на нового сотрудника, на его опознавательный бейдж и пошла к своему столу.

Что-то в ее взгляде заставило Хому насторожиться. Следовало делать все быстро и — валить отсюда к чертям.

Но раз уж его усадили за компьютер, подключенный к местной локальной сети, то он решил поточнее выяснить, чем именно занимаются в этом научном комплексе. А потом позвонить куда следует и так дунуть в чертов свисток, что никому мало не покажется.

* * *

— Слушай, а где наш программист? — спросил Саша-Терминатор коллегу.

Они с Андреем-Танцором смерти сидели в комнате сотрудников безопасности на втором этаже и потягивали кофе с печеньями.

— А я знаю? — пожал плечами Танцор. — Вроде ж дрыхнет.

— Ща проверим, — сказал Терминатор недоверчиво.

Он посмотрел на широкий монитор, где изображения с видеокамер внутри здания разделены на квадратики. Нажал пару клавиш, и в центре появилось расширенного окошко комнаты охраны первого этажа, куда они пару часов назад отвели Хомского спать.

— Пусто, — сказал он. Лицо сделалось кирпичным, как у Шварценеггера в роли робота-убийцы.

— Просмотри-ка изображения со всех камер на наземных этажах, — посоветовал Андрей.

— Почему только на наземных?

— В лабораторию ему допуска нет. Да он про нее и не знает.

Терминатор занялся поисками.

В это время зазвонил телефон. Танцор смерти взял трубку.

— Служба безопасности слушает. Что? Какой еще новый сотрудник?

* * *

Хома торопился изо всех сил. В папке, про которую сказала Нелли, обнаружились фотографии квантовых процессоров, совсем как те, что разрабатывает его университет, и один из которых помещен в мозг Марии Верворвцевой. Там же лежали технические описания и фотографии «подопытных» — бездомных, которых забирали прямо с улицы, и еще троих: двое — школьники выпускных классов, третий — аспирант МГЛУ.

Роман припомнил, что видел их фото в «ВКонтакте» — их объявили пропавшими и просили помощи в поисках.

Доставляла всех «подопытных» особая группа сотрудников под руководством Марии Верворвцевой.

Некто, по имени, Семен Бармалев, бывший сотрудник лаборатории, тоже числился среди «подопытных».

Тут же нашлись отсканированные документы с подписями несчастных, где сказано, что они добровольно идут на этот научный эксперимент, цель которого — изучить свойства синхронизированной работы человеческого мозга и квантового процессора с последующей полной оцифровкой сознания и его перемещения в особый компьютерный сервер. Подписи поддельные, Роман готов был спорить на что угодно. Наверняка, их ставили «задним числом».

Сомнений теперь не оставалось — с помощью своей дочери Верворвцев украл у МИРЭА, где учится Хома, технологию и теперь доводит ее до ума усилиями множества специалистов.

В числе консультантов он увидел и до боли знакомое имя — Михаил Гендор. Человек, что инструктировал Хому о том, как работать с квантовым процессором в голове Верворвцевой.

— И, ты, Брут, — пробормотал с горечью Хома.

Выходило, что Гендор уже тогда знал, что здесь его ожидало. Опасность, которой здесь его подвергнут, а теперь, когда Хома узнал все это, он вдруг понял, что превратился в ценного и опасного свидетеля.

Гендор — сволочь. Мразь.

Хомского разрывало от желания материться, как последний сапожник. Его провели как ребенка, на этот раз без помощи компьютерного манипулирования сознанием, как это сделала Мария ночью в деревенском доме. Его обманул тот, кто должен был помогать.

* * *

В ящике стола среди черновиков он обнаружил гигабайтную флешку и скопировал все, что только что просмотрел. Там же лежала какая-то электронная насадка в пакете с надписью «уплотнитель частиц, опытный образец» и длинный кабель в палец толщиной.

Хома уже собрался уходить, компромата теперь достаточно. Флешка лежит у него в кроссовке, где ее не найдут даже, если снова решат обыскать.

Но вдруг взгляд зацепился еще за один файл со странным названием «ВИЙ».

Хома щелкнул по нему мышкой.

«Мобильная автономная система вывода из строя защитных полей, генераторов и систем ПРО. Название взято из древнеславянской демонологии, в которой, по одной из версий, Вий, был существом из подземного мира, способный взглядом сводить на нет действие оберегов, защищающих от нечистой силы и зла. Автор проекта — Верворвцева М.Э.».

Хомский посмотрел на изображенного на фотографии человекообразного робота. Невысокий, около метра, только ноги (система же мобильная, подумал Хома), рук не было. Зато Роман увидел два огромных глаза и прочел подпись под изображением:

«Излучатели системы „Вий“ вступают во взаимодействие с сознанием операторов-людей, подавляя всякое ментальное сопротивление с их стороны, и внушая команду — отключить необходимые электронные системы. Работа системы „Вий“ может быть, как автономной, так и посредством управления оператором. Успех достигается в случае, если кто-то из вражеских солдат посмотрит на „Вия“ и встретится с ним взглядом».

Кроме снимков «Вия», были тут фотографии и технические описания генераторов силовых полей, среди которых и тот, что дал ему Гендор.

Увидел Хома и знакомый прибор размером с USB-модем, что вставляется в плантшет, позволяя внушить подопытному определенную информацию и заставить подчиняться. Именно это использовала Верворвцева той злополучной ночью, чтобы прокатиться верхом на Хоме в обличье старухи.

Хомский нашел дистанционные глушители генераторов, и понял, почему у них сдох аккумулятор, когда они проезжали мимо дома, в котором поджидала она. Охотница на людей, приносившая их в жертву науке и собственному эго.

Все, что Хома увидел в этой папке, в том числе и «Вий» — предназначалось на продажу.

Было указан и потенциальный покупатель. Какой-то западный концерн, но Роман не стал интересоваться, сейчас не до этого.

Он подумал, что если Мария Верворвцева, эта поклонница «сказки-ужастика» Гоголя, смогла придумать и разработать такое, то у нее явно не все дома. Что она очень умна и опасна, раз не гнушается использовать в своих экспериментах людей, таких же как она, из плоти и крови. И сам ее отец, Эдуард Верворвцев, ничуть не лучше, раз это поощряет.

Встав с офисного кресла, Хома сделал скучное лицо (хоть ему это и стоило бешеных усилий). Зевнув, он направился к выходу.

Как он и рассчитывал, чтобы выйти к лифтам и пройти мимо охранника, ему потребовалось всего лишь нажать открывающую изнутри титановую дверь кнопку. Измученный позывами в туалет Сергей Пулков не обратил на него никакого внимания.

* * *

— Проклятье! — выругался Терминатор. — Как ему удалось проникнуть в лабораторию?!

Он не спускает глаз с мониторов, на которые выводятся изображения камер.

— Мать твою так, его нигде нет! Я даже забил его фото в поиск на все камеры в помещениях.

Танцор ответил не сразу, его взгляд прилип к «окошку» камеры во дворе на парковке автомашин.

— Это потому, что он НЕ в помещении! Быстро за мной!

Они вдвоем помчались на улицу, где Хома, вскрыв магнитной отмычкой замок принадлежавшего кому-то из сотрудников «форда», уже заводил мотор.

* * *

— Что значит, вы не можете меня выпустить? — требовательно спросил Хомский стоявшего у опущенного стекла охранника, не выходя из машины.

— Видите? — он показал свой пропуск. — Я сотрудник лаборатории, и меня отправили по делам в Москву.

— Извините, мы всех выпускаем только вечером, по окончании рабочего дня, — развел руками молодой парень в черной форме с замысловатой эмблемой на плече. В руке он сжимает рацию.

Двигатель «форда» включен, в десяти метрах впереди путь Хоме преграждает шлагбаум.

— Послушайте, уважаемый, — Роман уже начинал уставать, с его лица смотрели воспаленные от бессонной адской ночи глаза. Дико хотелось спать, а от нервного напряжения, в котором он пребывает с момента визита в лабораторию, у него дрожат руки.

«Слава Богу, — думал он, — что это малозаметно, иначе бы меня давно уже заподозрили».

— Я еду по личному распоряжению Эдуарда Викторовича Верворвцева. Надеюсь, вы знаете, кто это?

Охранник кивнул.

— Знаю, но…

Хома не дал ему договорить.

— У вас есть сотовый?

— Ну есть, а что?

— Дайте сюда. Я сейчас позвоню Верворвцеву, оторву его от совещания — он сказал звонить, если возникнут неотложные обстоятельства — и обрисую ситуацию.

Охранник взбледнул и обернулся на своего товарища, который был занят разгадыванием кроссворда в будке у ворот.

— Дайте мобильник, я позвоню, — повторил Хома и протянул руку. — Но вам я советую искать другую работу.

— Проезжайте, — сдался парень и сделал знак товарищу в будке.

Шлагбаум медленно поднялся, открывая дорогу. Впереди за ним по трассе проносятся машины, длинные фуры.

Роман тронул машину вперед. Нужно было ехать неспешно, чтобы в последний момент у них не возникло подозрений.

У охранника в руке ожила рация, оттуда раздалось шипение помех в эфире. Он поднял прибор к уху.

— Да, слушаю.

Парень внезапно изменился в лице.

Хоме до свободы оставалось совсем немного, когда прямо перед капотом шлагбаум рухнул, точно топор палача. Роман инстинктивно нажала на тормоз.

Приближался топот бегущих ног. Водительскую дверцу открыли, Хома почувствовал, как его грубо вытаскивают и бросают на разогретый солнцем асфальт.

Мелькнули уже знакомые лица Терминатора и Танцора, парни возвышались над ним, точно живые горы. В следующую минуту, что казалась ему бесконечностью, Хома чувствовал только боль — носки туфель врезались ему в живот, в поясницу, били в лицо. Во рту был солоно от разбитых губ и кровоточащего, прикушенного языка.

Выместив злость и проведя «воспитательную работу», Терминатор и Танцор запихнули Хомского на заднее сидение «форда» и повезли обратно к офисному зданию.

Роман не помнил, как его тащили по коридорам, поднимали на лифте. В памяти осталось только падение на кушетку. Потом он провалился в темноту.

* * *

Проснулся он от боли в каждой клеточке тела, разбитые губы и нос саднило. Хома чувствовал, что его пропустили через мясорубку.

Голова буквально разламывается на куски. Коснувшись лица, он нащупал вместо губ что-то похожее на оладьи, покрытые застывшей коркой крови.

Вместе с болью Роман ощутил зверский голод. А это, как говорил отец, хорошо. Мертвые есть не хотят.

Он тяжело сел на кушетке, взгляд уперся в стоявший на столике поднос, на котором — курица-гриль, салат и что-то черное в чашке. Остывший кофе, определил Хома по едва заметному запаху. Рядом с чашкой граненый стакан с темно-янтарной жидкостью.

— Наркомовские сто грамм перед боем, — пробормотал он и принялся за еду.

Остыл не только кофе, курица тоже была еле теплой. Однако Хома ел с возрастающим аппетитом.

За единственным в этой маленькой комнате забранным снаружи решеткой окном небо наливалось густой ночной синевой, в нем гасла последняя полоса дневного света.

Едва Хомский вытер пальцы рулоном туалетной бумаги, как за ним пришли.

Прошлой ночью Хому защищало силовое поле, но теперь — генератор отобрали. Хомский отчетливо понимал, что ему конец.

* * *

Сашка-Терминатор и Танцор-Андрей молча отвели Хомского на шестой этаж. Дойдя до массивной двери в лабораторию, его втолкнули внутрь.

— Дайте хоть сигарету, — попросил он, глядя на охранников. Будучи после виски в дурном предчувствии того, что с ним, возможно, сегодня произойдет, после долгого воздержания пробудилось желание покурить.

Охранники переглянулись. Танцор вынул из кармана сигарету, протянул вместе с сиреневой зажигалкой. Роман прикурил и вернул Танцору. Тот смотрел на программера со странным выражением в глазах. Так обычно смотрят на смертников и размышляют, а не отправят ли следом в расход и тебя самого. За то, что слишком много знаешь.

Оставшись один, слушая, как утихает стук от закрывшейся двери, Хома направился к своему столу. Беспорядок так и остался, как Роман оставил его, когда его под руки уводили с утра, полуживого от шока.

Валяется чайник, в свете ламп блестит лужа воды, разлитый кофе с треснувшей чашкой рядом. Никому теперь ненужный ноутбук для работы с квантовым процессором в голове лежавшей в капсуле девушки.

Хома посмотрел на стоявшую на столе поодаль «капсулу-гроб», в котором лежит тело.

Но Роман теперь знал — вместо Марии Верворвцевой там андроид, управляемый на расстоянии.

Он посмотрел на лежащий у его ног, вырванный в прошлый раз из стены чудовищной силой робота электрический кабель.

Погрузив кончики пальцев в разлитый на полу кофе, Хома осторожно брызнул им на оголенные провода. На конце кабеля с шипением вспыхнули и погасли голубые искры.

* * *

Роман вытащил из кармана провод и экспериментальный образец уплотнителя частиц, который нашел в ящике стола в лаборатории на подземном этаже. Уплотнитель выглядел как «хомут» для шланга и заканчивался подсоединенным к проводу переходником.

Хома аккуратно, чтобы не коротнуло, надел уплотнитель на конец находящегося под напряжением кабеля, предварительно проложив провод вокруг себя так, чтобы получился круг. Щелкнул установленным на приборе переключателем.

Вокруг Романа тускло, с потрескиванием вспыхнуло электрическое поле, благодаря уплотнителю частиц преобразованное в силовое. Хома посмотрел скептически. Выглядит слабее того, что защищало его прошлой ночью, но других вариантов нет.

В расположенном на стене «окне», за которым пустой кабинет, где Роман впервые встретился с Верворвцевым, отразился уходящий к потолку зелено-фиолетовый энергетический столб.

В ту же секунду раздался тихий звук поднимающейся крышки капсулы-«гроба». Роман смотрел, как андроид в облике Марии Верворвцевой сел, глядя на него холодным взглядом.

Хомский помнил, как прошлой ночью на ноге «девушки» оплавился большой палец.

— Тебе конец, программист, — произнес из динамиков молодой, с хрипотцой женский голос. Так Роман впервые услышал настоящий голос Марии Верворвцевой.

Дно «гроба» снаружи осветилось фиолетовым сиянием. Он хмуро смотрел, как капсула, движимая созданной в этой лаборатории энергией будущего, поднимается над столом.

* * *

Сидя в кабинете отца, Мария смотрела на монитор лежавшего перед ней макбука. Половину экрана занимают окошки расположенных в экспериментальном зале видеокамер.

Ушибы и синяки на ее красивом строгом лице почти зажили после того, как девушку каждый день на несколько часов клали в специальный, внешне напоминающий солярий, аппарат, ускоряющий регенерацию организма.

Когда Марию привезли два дня назад, от нанесенных Хомой травм она едва не отправилась к предкам. Но теперь чувствует себя прекрасно, и разве что ссадины на лице и теле под сиреневой блузкой и черными брюками, в которые сейчас одета, напоминают о том, что ее били обрезком трубы.

Как же она недооценила этого парня, когда пыталась поставить над ним эксперимент в полевых условиях. Отец предупреждал этого не делать.

«Отправляйся на улицы, ищи искалеченных, хромых, слепых и бездомных, — говорил он наставительно. — Будущее человечества начнется с них. Много званых, но мало избранных. Обычных, благополучных членов общества не трогай, это может иметь негативные последствия».

Но за все время проведения экспериментов Мария все равно сумела доставить в лабораторию двоих «нормальных» людей, велев сопровождавшим ее головорезам, бывшим контрактникам и работникам милиции, тащить их в фургон, а потом привозила в научный комплекс отца.

Им мозг вживляли квантовые процессоры, переводили сознание в цифровой формат и смотрели, как будет действовать человек в новом качестве. Они творили первых людей будущего, «сверхлюдей», которым не будет страшна внезапная смерть, ибо дома на цифровом носителе или даже просто в кармане будет храниться одна или несколько копий оцифрованной «души». Стоит только перенести ее в мозг, и ты снова — в игре.

Но пока что эксперимент желаемых результатов не приносил. Подопытные с вживленным в мозг процессором превращались в «овощи», их приходилось усыплять, как собак, а трупы сжигать.

Тогда Верворвцев дал добро повернуть эксперимент в другую сторону — создавать «зомби», которыми можно было бы манипулировать с помощью вживленного в мозг того же квантового процессора.

В тот вечер Мария изменила свой облик с помощью особого излучения и, используя новейшую разработку лаборатории, сумела заглушить аккумулятор машины, на которой ехали трое друзей.

Дальше все пошло, как в любимой страшной сказке за авторством Гоголя. Мария была поклонницей «Вия» с детства, читала ее каждый вечер и знала отдельные отрывки наизусть. Поэтому и назвала излучатель для нейтрализации защитных силовых полей тем же именем.

Вий. Сколько в этом слове загадочного, магического, древнего. Мария физически чувствовала исходящую от этого демонического имени мощь. И хотя испытания «Вия» еще не проводились, девушка была уверена, что комплекс выполнит поставленную задачу на все сто процентов.

Но вот ее собственный полевой эксперимент сорвался — Роман Хомский сумел оказать ее ментальному излучателю сопротивление.

Набор электромагнитных полей, именуемый «человеческим сознанием» этого студента-программиста оказался нестандартным, сильным. Ранее не изученным образцом, упускать который не следовало.

Мария была уверена — если вживить процессор в мозг Хомы, получится нечто невероятное. То, что им нужно.

Но прежде, чем это сделать, она упросила отца позволить ей разыграть для Хомского свою любимую, фатальную для вставшего у нее на пути червяка сказку, «постановку» которой Мария осознанно и неосознанно готовила последние несколько лет, помогая отцу в научных разработках.

* * *

Нажав несколько клавиш, Мария ввела команду активации лежащего в капсуле андроида, выполненного в ее облике. Наклонившись к микрофону интернет-связи, она произнесла:

— Тебе конец, программист.

Ее хриплый голос эхом разнесся по пустому залу.

Следующая введенная длинными тонкими пальцами девушки команда включила двигатель экспериментальной транспортной медкапсулы, которая с лежащим внутри андроидом была похожа на футуристический гроб.

Мария заставила ее сдвинуться со стола-платформы и лететь к месту, где, окруженный защитным полем, стоял Хомский.

Решимость парня и готовность сопротивляться до последнего Верворвцеву даже забавляла.

* * *

Летающий «гроб» несколько раз, заходя с разных сторон, пытался пробить возведенный Хомой защитный экран. Безрезультатно.

На снабженном приспособлениями для мимики лице андроида-зомби отразилась досада, которую за него испытывала нажимающая на клавиши Мария.

Ее пальцы пробежали по клавиатуре, точно по клавишам рояля, и Хома услышал странный механический шум. Он посмотрел вокруг, и от увиденного студента прошиб холодный пот.

Из открывшихся в стенах панелей к нему тянутся десятки металлических «рук». Хома только догадывался, что это могли быть манипуляторы для проведения технических операций… Похожие на миниатюрные подъемные краны, они удлинялись и сгибались под немыслимыми углами. В некоторых зажаты крутящиеся с визгом циркулярные пилы, дрели.

Глянув на пол, Хома увидел, как к нему ползет нечто похожее на металлические и пластиковые щупальца.

Все до единого старались до него добраться, но защитное поле, какое бы слабое ни было, останавливает их все.

От соприкосновения металла и сине-зеленого энергетического кокона сыпались искры, пластик плавился, растекаясь лужами по полу.

Сидя за макбуком и глядя на мониторы камер в кабинете отца, Мария сначала решила отключить электропитание в зале, чтобы лишить Хому защиты. Но поняла, что это не выход — в этом случае выйдут из строя и ее электронные манипуляторы.

К тому же, если выключить электричество, то дверь, ведущую в зал, намертво заклинит, и никому туда не проникнуть.

Девушка коснулась переключателя внутренней связи.

— Лаборатория 35. Системе «Вий» — готовность номер 1.

— Но, Мария Эдуардовна, — раздался в ответ голос дежурного техника, который там ночевал, — официальные испытания назначены на следующую неделю…

— Я сказала, приведите Вия! — повторила Верворвцева, выпуская злость. — Я руководитель проекта, и испытания мы проведем немедленно. Вий нужен мне здесь и сейчас! В операционном зале номер 9!

— Как скажете, — согласился техник.

* * *

Андрей-Танцор смерти и Сашка-Терминатор сидели в комнате сотрудников безопасности на втором этаже. Терминатор с надетыми на лоб, точно обруч для волос, черными очками пил холодный зеленый чай из жестяной банки, одновременно листая журнал. Танцор цедил дымящийся кофе. На лице Андрея отразилась задумчивость.

— Как ты думаешь, Санек? Вот мы с тобой тут уже второй год работаем. Мы видели и участвовали в стольких преступлениях. Тебе не кажется, что, если вдруг что не так — нас же посадят вместе с остальными.

Терминатор посмотрел на него поверх журнала.

— Чего это ты?

— Да я читал в Инете о паре случаев. Большие шишки, конечно, не такие большие, как наш олигарх, но все равно — похищали людей, торговали наркотой, а потом, когда их взяли, то они перевели стрелки на подчиненных. И в тюрягу сели их секретари, охранники, водители, которые были лишь безучастными свидетелями.

— И че? — Терминатор нахмурился. — На че ты намекаешь?

— Да так, — пожал плечами Танцор, — не хотелось бы и мне сесть за то, что натворил наш олигарх и его доченька.

Терминатор не ответил. В отличие от своего товарища, он Верворвцеву предан на все сто. К тому же он частенько заглядывался на его дочку. На панночку, как Саша ее называл. При виде нее у Терминатора моментально вставал вопрос о продолжении рода. Один раз, чего никто не видел, она пришла к Терминатору в комнату для охранников и говорит: «Дай, Сашенька, я положу на тебя свою ножку». А он ей: «Не только ножку, но и сама садись на меня!»

После этой «прогулки верхом» преданность Терминатора руководству усилилась в тысячу раз.

— Пойду на улицу, курну, — сообщил Терминатор, опуская очки на глаза. — Айлл би бэк.

— Ну-ну.

Андрей проводил его задумчивым взглядом.

* * *

Дойдя до лестницы, Терминатор достал сотовый и набрал номер.

— Эдуард Викторович, извините, что звоню среди ночи, но тут непростая ситуация. Кажется, мой коллега…

— Действуй по обстановке, — сказал Верворвцев, выслушав сотрудника, и вернулся к ожидавшим его обнаженным девушкам в бассейне.

Терминатор направился обратно в «охранку», как эту комнату называли промеж себя сотрудники службы безопасности. Подходя к двери, он вытащил из кобуры пистолет «Гюрза».

Распахнув дверь комнаты, Терминатор ворвался туда, но Андрея не обнаружил.

В его грудь под негромкие хлопки глушителя ударили пули, и Терминатора отбросило к стене.

* * *

Вокруг Хомы все стихло. Гроб вернулся на стол. Искусно выполненный, полностью копирующий Марию Верворвцеву андроид, стоит рядом. В направленных на него механических глазах Хоме почудилось напряжение.

Все манипуляторы замерли в жутких, причудливых позах.

Взглянув искоса, Хома увидел, как в открывшуюся массивную дверь вошел приземистый, косолапый человек. Роман рассмотрел только толстые, как колонны, металлические ноги. Рук у него нет вовсе.

Хома вдруг вспомнил, какую книгу ему все это напоминает, и от этого ему стало жутко.

«Поднимите мне веки, — вспомнил он слова, которые сейчас должно произнести это существо, — не вижу!»

Мария нажала несколько клавиш на макбуке, и два манипулятора ожили. Они приблизились к стоявшему возле открытой двери мобильному комплексу «Вий» и подняли ему защитные металлические чехлы с глаз-излучателей.

— Давай же, черт тебя побери! — шептала Мария, стоя у окна и наблюдая эту сцену лично, забыв про видео камеры. — Я вложила в тебя столько времени и сил. Давай! Отключи защитное поле!

* * *

В страхе от того, что с ним сделают все эти металлические руки, клешни и щупальца, Хома зажмурился и отвернул голову.

«Главное, не смотреть, — шептал он себе. — Главное не смотреть».

Хоме вспомнились слова из технического описания, что он прочел в подземной лаборатории-офисе.

«Излучатели системы „Вий“ вступают во взаимодействие с сознанием вражеских операторов-людей, подавляя ментальное сопротивление и внушая команду — отключить необходимые электронные системы. Успех достигается в случае, если кто-то из вражеских солдат посмотрит „Вию“ в „глаза“».

«Не гляди, — шептал он себе. — НЕ ГЛЯДИ!»

Не вытерпел он и — глянул.

Из «глаз» Вия ударил поток невидимых в обычном диапазоне частиц. Излучение прошло сквозь сетчатку глаз Хомы. Проникло глубже сквозь фоторецепторы, затем — в мозг.

Не осознавая, что он делает, Роман медленно протянул руку к выключателю, и защитное поле вокруг него исчезло.

Торжествующе захохотала Верворвцева.

В ту же секунду в зале погас свет.

В то мгновение, когда Мария упала к ногам Танцора смерти со сломанной шеей, в «охранке» лежавший на полу застреленный Терминатор открыл глаза.

* * *

— Идем со мной, если хочешь жить, — сказал Танцор, протягивая Хоме широкую, как лопата ладонь.

Хома поднялся на негнущихся ногах и пошел вслед за Андреем прочь из зала, в темноте казавшегося полным замерших тварей из фильма «Чужие».

В правой руке Танцор сжимает автоматический пистолет «Стечкин».

* * *

Терминатор содрал с себя спасший ему жизнь бронежилет, схватил из оружейного сейфа помповое ружье и быстрым шагом направился в коридор, на ходу вставляя патроны.

Выходя, он задел локтем стоявшую в коридоре на тумбочке вазу. Ваза звонко разбилась, цветы оказались на полу. Массивные туфли Терминатора безжалостно давили алые бутоны роз, пока он шел к выходу и вставлял в ружье патроны.

* * *

Танцор с Хомой выбежали на улицу. Андрей локтем вышиб стекло припаркованного тут же «фольксвагена» и открыл дверцу водителя изнутри. Едва Хома сел на пассажирское сидение, Танцор соединил провода зажигания и утопил педаль газа.

«Фольксваген» в мгновение ока оказался у ворот и будки охраны. Шлагбаум под ударом автомобиля разлетелся в щепки. Андрей погнал машину в сторону Москвы.

* * *

— Куда мы едем? — спросил Хома, понемногу приходя в себя.

— Нам нужно уехать подальше от лаборатории, избегать контактов с властями. У Верворвцева на зарплате полковник МВД, он бросит на охоту за тобой всю московскую милицию.

— О, Господи, — простонал Хомский. — Из огня да в полымя.

Танцор время от времени посматривал в зеркало заднего обзора. Взгляд его замер — в зеркале приближается одиночная фара догоняющего их мотоцикла.

Не снижая скорость, мотоцикл объехал идущую позади «фольксвагена» тяжелую фуру и приблизился вплотную.

Андрей взял лежавший на приборной панели у стекла пистолет.

— Веди машину, — бросил он, а сам по пояс высунулся в открытое окно.

Хома неуклюже схватил руль, машину начало болтать из стороны в сторону.

Первым выстрелил мчавшийся на мотоцикле Терминатор. Мимо.

Танцор сшиб его очередью из «Стечкина». Несколько секунд Андрей наблюдал, как его бывший коллега и друг кувыркается по асфальту вместе с мотоциклом.

Когда поверженный Сашка-Терминатор исчез под колесами фуры, Андрей вернулся на водительское сидение.

Суровое выражение на его лице вдруг сменилось гримасой ужаса. Машина неслась по встречной полосе.

Фары идущего в лоб автобуса били прямо в глаза.

Удар….

Хому оглушил грохот и звон разбившегося стекла. Он ткнулся лицом в возникшую перед лицом подушку безопасности.

Перед Танцором такой подушки не появилось. Видимо, хозяин «фольксвагена» решил сэкономить. На водительском сидении не работал даже ремень.

Танцора смерти размазало по приборной панели.

* * *

— Черт возьми, — обалдело проблеял подошедший толстяк-водитель, глядя на разбитый в лепешку передок «фольксвагена». — Вы в порядке?

За этот глупый вопрос Хома ощутил желание дать ему в морду.

Толстяк помог Роману выбраться, кое-как открыв заклинившую пассажирскую дверцу. Темноту рассекают включенные, направленные на них фары автобуса.

— Вам нужно в больницу, — сказал водитель убежденно. — Нам нужно вызвать и дождаться полицейского инспектора дорожного регулирования!

— Нет времени на ПИДР, — отмахнулся Хома, тяжкой поступью направляясь к обочине, за которой раскинулся лес.

* * *

Ноги наливались свинцовой тяжестью, но он упорно шел вперед, стремясь уйти подальше от шоссе.

Вокруг, точно заколдованные воины, замерли деревья, сквозь кроны проглядывает звездное небо. За спиной по трассе со свистом проносятся машины.

Где-то рядом раздался собачий лай.

«Жилье?!» — подумал обалдело Хома.

Эта мысль придала ему сил. Он зашагал быстрее, волоча левую ногу, поврежденную во время аварии.

Деревья расступились, Роман увидел одиноко стоявший на опушке дом с сараем.

Приободрившийся Хомский направился к нему.

Дверь избы распахнулась от толчка, в изнеможении он упал на одно колено.

В кухне, — судя по мебели и обстановке, это именно кухня, — горит свет. За столом — старуха в вытертой черной юбке и старом ватнике. Узловатые, увитые набухшими венами пальцы бегают по клавиатуре ноутбука.

Бабка медленно повернулась к ввалившемуся в дом парню. Зубы с желтыми коронками обнажились в усмешке.

— Ведьмаааааа! — едва не выкрикнул Хома.

От нахлынувшего ужаса парень лишился чувств, рухнув на покрытый домотканым половиком пол.

Бабка отодвинула от себя ноутбук, где на экране были открыты шахматы.

— Эх, — молвила она, качая головой. — Городския, слабыя… Вот мой мужик был — ух!!

— Щас я, милок, поставлю тебя на ножки-та. Где-то у меня тут оставалось немного сала, огурчики и самогон…

* * *

«Все инспекторы ГИБДД по Москве и Подмосковью получили ориентировку на сбежавшего с места аварии молодого человека с поврежденной ногой.

Из сводки новостей

Столь вопиющий случай нарушения ПДД, повлекший смерть водителя, выехавшего на встречную полосу автомобиля „фольксваген“, повреждение в аварии междугороднего автобуса с перепуганными пассажирами не может оставаться безнаказанным.

К тому же разыскиваемый человек, по оперативным данным его имя Роман Хомский, подозревается в жестоком убийстве сотрудницы научно-исследовательского центра Марии Верворвцевой, дочери Эдуарда Верворвцева, бизнесмена и филантропа.

Дело в свои руки взял лично полковник МВД Игорь Мердашин, пообещав выполнить свой долг перед обществом до конца».

* * *

Над Подмосковьем занимался рассвет. Хома спал, накормленный, отпоенный и смертельно усталый.

Старуха выбрала на сайте онлайновых игр покер и принялась играть по Сети со случайным оппонентом.